Текст книги "Анклав (СИ)"

Автор книги: Максим Касьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

10 глава

– Ну и везет же нам ребятки, из-под самого носа Коршуна ушли, – сказал я ребятишкам, привычно шагая во тьму тоннеля.

– Ага, – изображая испуг, пискнула Вика. – Я так испугалась, когда он сел рядом с нами.

– И все же наша маскировка обманула старого хрыча.

– А я вот, нисколечко не испугался! – буркнул Митя.

– Храбрится, хороший знак, – усмехнулся я про себя.

Настроение у нас было приподнятое. Я, конечно, не ждал, что все эти уловки надолго собьют нашего преследователя со следа, но на день-полтора форы – рассчитывал. Пройдя пару сотен метров, я нашел и перерезал линию телефонной связи – ведь, как правило, Ганза распространяла свое влияние и на ближайшие станции радиальных веток, а на Шаболовской они были практически как у себя дома. Я попросил ребят вести себя тихо и быть внимательными. Тоннель был, наверное, самым опасным из тех, которые нам уже встречались. Мы с Митей шли впереди, внимательно обшаривая каждый угол лучами фонариков, Вика и Миша взявшись за руки, шли позади, отставая не больше чем на шаг. В тоннеле что-то ухало, пыхтело и скреблось. При особенно страшных звуках, Вика и Миша сдавленно вскрикивали, а фонарик в руках Мити слегка подергивался. Но все обошлось, и через пару часов мы достигли станции.

Тревоги не было – уже хорошо. Нас свободно пропустили на станцию, а затем и на выход. На Шаболовской нам делать было особо нечего, дети пока еще не устали и даже не проголодались, так что я решил не тратить времени на привал. Дальше наш путь лежал в сторону Ленинского проспекта, станция числилась свободной, но также контролировалась Ганзой. Примерно посередине, между станциями, Вика дернула меня за рукав:

– Деда, мне кажется, там кто-то живет!

Я проследил взглядом за ее рукой. Темный боковой штрек, такой же, как и множество других встреченных нами по пути. Я посветил в него, но ничего подозрительного не увидел.

– Почему ты так подумала? – спросил я, повернувшись к ней.

– Я не знаю, но иногда мне что-то кажется, а потом так и оказывается.

– Да-да, однажды она спасла нас от крыс, – подтвердил Митя.

– Очень интересно, расскажешь мне об этом?

– Деда!!! – заорал Митя.

Я резко обернулся. Из штрека выбегало штук семь крыс, размером со среднюю собаку, и с десяток крысенышей помельче. Вскинув автомат, я начал веером палить по окружающим нас тварям, одновременно заталкивая детей за спину и прижимая их к стене. Раненые крысы стали агрессивнее, то одна, то другая, забыв об осторожности, бросались на меня, пытаясь ухватить за ноги и тут же падали, сраженные очередью. Но вот, при броске очередной твари автомат щелкнул и замолчал, доли секунды требовалось на замену рожка, но ее у меня не было. Тут из-под руки выскочил Митя и пронзил крысу отцовским ножом, а в следующую секунду отлетел в сторону от удара очередной хищницы. Я врезал той под брюхо тяжелым ботинком, она взвизгнула и отлетела в сторону. Сменив, наконец рожок, я прикончил крысу-переростка и еще несколько ее товарок, остальные предпочли поискать более легкую добычу и скрылись во тьме тоннеля.

– Ты цел? – спросил я поднявшегося Митю.

– Ага, только ушибся чуть-чуть, – улыбнулся он.

– Дай-ка я тебя осмотрю.

Несмотря на протесты, я осмотрел его и убедился в том, что мальчик не получил ни одной царапины. Вздохнув с облегчением – мало ли какую заразу эти крысы переносят – я повел ребят дальше. Нужно будет подумать о безопасности моего маленького отряда. Пройдя положенный контроль на посту охраны и, заплатив пошлину, мы поднялись на платформу станции Ленинский проспект. На местном развале я купил три легких копья, сделанных из лыжных палок и два ножа длиной с мою ладонь. Так же накупил разнообразных пластиковых щитков от велосипедной и роликовой защиты: от упыря не спасет, конечно, но крысам добраться до детей не даст.

Мы пристроились у одного из костров и немного перекусили, пока дети трескали грибные чипсы я, на скорую руку, подогнал щитки и по очереди нацепил их на ребятишек. Затем мы двинулись дальше. Теперь мы шли по-другому – я шел впереди, за мной Миша и Вика, Митя замыкал нашу процессию. Двигались мы теперь гораздо медленнее, но места были слишком опасные. Нет, конечно, сильным и здоровым мужчинам пройти здесь труда не составляло, но маленьких детей запросто могла утянуть или поранить какая-нибудь тварь. По дороге на нас нападали два раза, сначала из бокового прохода прямо на Вику с Мишей метнулись летучие мыши-вампиры. Слава богу, они были еще мелкими, и мы с Митей быстро срывали их и, бросая на землю, давили каблуками. Затем Вика сказала, что сзади кто-то есть, и Митя, посветив назад, увидел, что за нами бежит паук размером с собаку. Пара пуль и копье между глаз остудили его пыл. Никогда не видящие таких тварей дети, внимательно его рассматривали, не приближаясь, впрочем, ближе чем на пять шагов. Паук был мохнатым и практически белым, его голова была усеяна множеством глаз, а со жвал текла зеленая жижа.

– Это паук-охотник, – объяснил я. – Он расставляет сторожевые ниточки на своей охотничьей территории, жертва рвет ее и дает сигнал пауку. Тот бросается в погоню. Правда я еще не видел пауков-охотников такого цвета, в основном они темные и маскируются под окружающую обстановку. Видимо поэтому он такой маленький, жертва видит его заранее и убегает, в результате он плохо питается и не растет.

Шарашка-Академическая встретила нас гулом голосов. Дети немного занервничали, но я успокоил их, объяснив, что здесь всегда так. Станция сороконожка, неглубокого залегания, была заселена сравнительно недавно, когда радиационный фон начал спадать. Но несмотря на это, теперь на станции было очень много народу. Некогда светло-серый цвет станции превратился в грязно-серый, местные жители отодрали со стен алюминиевые панели, которыми были отделаны путевые стены и построили из них себе жилища, ориентируясь на проемы между колоннами. Света было мало, поэтому довольно активно использовались костры и факелы, в связи с чем потолок стал практически черным. Мы зашли в местную кафешку, довольно вкусно отобедали грибным супом и котлетами из свинины, и пошли дальше.

– Так ребятки, приготовьтесь, в этом тоннеле частенько срабатывает аномалия.

– А что такое амомалия? – спросила Вика.

– Это такая....

Внезапно мы услышали быстро нарастающий гул, а через мгновение были ослеплены вылетевшим из-за поворота метро-поездом. Вика завизжала, я судорожно пытался оттащить детей с рельс, но тело, парализованное ужасом, не слушалось меня. Раздался скрежет заблокированных колес по рельсам, во все стороны посыпались снопы искр, в последнее мгновение я увидел перекошенное лицо машиниста и с ужасом узнал в нем себя в молодости. И вдруг...

Все исчезло. Стало необычайно тихо и темно, первобытный ужас сковал мои члены. Неужели я умер? Но тут я услышал, как всхлипнула Вика.

– Внучка? – неуверенно сказал я в пустоту.

– Деда? – такой же неуверенный голос пропищал в ответ.

– Мы живы? – спросил Митя.

Я нащупал в кармане запасной фонарик, он был маленьким, почти брелоком и света давал самый минимум, но нам показался яркой лампой. Увидев свет, дети прижались ко мне, я чувствовал, как они дрожат от пережитого ужаса... или это я дрожу?

Отдышавшись и успокоившись, мы с Митей нашли свои фонари, мой, от удара о рельсы, накрылся, а вот Митин просто выключился. При свете фонаря мы огляделись и никаких признаков катастрофы, конечно, не обнаружили.

– Вот, Вика, это и есть аномалия, – вроде как ничего не произошло, я продолжил прерванный разговор.

Вика хихикнула, за ней захихикал Миша, а потом засмеялись и остальные. Это была истерика – последствия пережитого ужаса. Когда все отсмеялись, Митя спросил:

– А что это за чудище, что на нас летело.

– Это называется метро-поезд, когда-то, очень давно, люди ездили на таких на работу, домой, по делам разным.

– Надо же, такую громадину построили люди?

– Конечно, так ведь и само метро люди построили.

– Ого, я как-то и не задумывался об том.

– То-то, ладно ребятки, потопали дальше.

Я шел и размышлял. Как же так? Еще двадцать лет назад, люди жили на поверхности, были хозяевами мира, строили высоченные дома, ездили в метро, а теперь, они скрываются в подземельях, прячутся от монстров в норах, дрожат от страха и молят богов дать им прожить еще один день. Раньше большинство людей знали, что с ними будет через неделю, месяц или даже через год. И вдруг в один «прекрасный» день все переменилось, теперь человек не знал, что с ним будет даже через час. Каждую минуту могло произойти все что угодно: могло станцию где ты живешь, накрыть облаком ядовитого газа; на караван с которым ты идешь на соседнюю станцию, могли напасть бандиты; на грибную ферму, где ты работаешь, могли напасть упыри или еще какие-нибудь твари; мог отказать генератор или прийти в негодность воздушные и водяные фильтры; станцию могут сожрать крысы или огромные насекомые; пол метро могло вымереть от эпидемии, да мало ли чего могло произойти. До Катастрофы такое тоже могло быть, но любую угрозу сразу останавливали тысячи профессионалов: медики, пожарные, военные и другие специалисты. Ну почти любую... Одну угрозу они все-таки прозевали и человечество оказалось на грани выживания.

И вот, рядом идут три ребенка, им бы в школу ходить, книжки читать, по выходным ходить с родителями в кино, летом ездить к бабушке в деревню. Но нет, им приходиться бороться за каждую крошку хлеба, даже не хлеба, а какого-то суррогата из просроченной муки, перетертых сушеных лепешек и еще черт знает чего. Им приходится защищаться от мерзких тварей, заселившихся в тоннели метро. Но самое страшное это то, что им приходится опасаться таких же, как и они. Люди, нет, они не извлекли урок, они вновь выстроили общество, разбились на фракции и вновь взялись за свое, вновь люди убивают и грабят друг друга, а страдают от этого самые беззащитные. Например, этих детишек обижали и унижали до тех пор, пока они не сбежали, предпочитая черную тьму и одиночество тоннеля, светлой и оживленной станции. Но даже там их не оставили в покое, одному негодяю захотелось получить малышей для своих и чужих жестоких и похотливых развлечений, а другой, с радостью ему их продал. И все при молчаливом согласии жителей станции, а ведь во многом, лишь благодаря отцу этих самых детишек, станция выжила.

Многие философы, ученые, политологи и политтехнологи, задумывались над тем, а может ли человечество стать мирным, честным и справедливым. И все они неизбежно приходили к одному и тому же: нет, человечество во всей своей массе ущербно и призвано уничтожить себя. И чем больше эта масса, тем больше вероятность и масштаб саморазрушения. Но для себя я вывел одну важную мысль. Раз бог дал мне жизнь и не отнял ее во время Катастрофы, то пока я жив, я буду пытаться выполнить свою миссию, а она заключается в спасении несчастных детишек, эта миссия изначально невыполнима, я спасу десять, может пятьдесят, а может даже сто детей, но гораздо больше не смогу спасти, не успею, не справлюсь. И вина за их смерти ляжет на мою совесть. И все же, пока я жив и здоров, я буду ходить по метро и искать тех, кому нужна моя помощь.

Кажется, за этими размышлениями я немного отвлекся, но слава богу, в перегоне на Разгуляй-Профсоюзную, нас никто не побеспокоил.

11 глава

На этой станции меня знали, поэтому быстренько проверили и пустили на платформу. Но вот дальше начались какие-то недоразумения.

Сначала какой-то оборванец попытался засунуть руку в мой мешок. Но когда Митя предупредил меня, тот схватил его за руку и заорал, что Митя украл у него десять патронов. На крики прибежали патрульные. Хорошо, что эти ребята тоже прекрасно меня знали – сходу во всем разобрались и дав пинка оборванцу, сбросили его с перрона. Затем прибежал охранник с заставы, которую мы только что прошли, и сказал, что они забыли взять с нас пошлину – пришлось возвращаться. Потом Мишаня, случайно конечно, задел хлипкий столик одного из торговцев и опрокинул весь его товар. Опять пришлось разбираться и дать пару патронов в качестве компенсации. В итоге местный начальник станции Виктор Григорьевич Логинцев, вышел на платформу и, хмуро взглянув на меня, сказал:

– Так это ты, Колдун, тут безобразия устраиваешь? А, ну-ка зайди ко мне.

– Григорич, тороплюсь я.

– Я сказал зайди.

– Хорошо, только ребятишки пойдут со мной.

Виктор Григорьевич поднял бровь и оглядел ребят.

– Пусть заходят.

Мы вошли в кабинет начальника станции. В помещении никаких изысков: стол, стул, скамья у стены, вешалка и сейф. Хозяину кабинета было лет пятьдесят-пятьдесят пять, наполовину поседевшую голову прорезали глубокие залысины, на носу массивные очки с исцарапанными стеклами. Одет он был в чистый и отглаженный серый комбинезон, на ногах блестели начищенные сапоги – видно было, что за ним следят и ухаживают любящие руки.

– Ну здравствуй, Федор Михайлович, совсем ты про меня забыл, дружище, – улыбнулся Виктор Григорьевич.

Митя удивленно на меня взглянул. Он явно не ожидал такого поворота. Это только для посторонних он строгий начстанции, на самом деле мы давно уже хорошие друзья.

– Да уж, Виктор Григорьевич, нагулялся я в этот раз по метро, – ответил я, улыбаясь в ответ.

Мы обнялись похлопывая друг друга по спинам

– Ну рассказывай, не томи, а то обижусь. Ишь, на станции появился, а ко мне и зайти не захотел.

– Да говорю же, тороплюсь, видишь, внуков нашел, домой веду.

– Внуков, говоришь? – он тяжело облокотился на стол и стал нас рассматривать. – А что? Похожи. Туда ведешь?

– Туда, – вздохнул я.

– Повезло тебе, внуков нашел. А моя семья, как ты знаешь, погибла: на даче под Истрой были, там и спрятаться негде было. Вот, новую завел, тяжко на свете одному жить. Нет ты не думай, я нынешнюю жену и сына очень люблю, но иногда такая тоска нахлынет, аж тошно становится

– Знаю, Витя, все знаю. Но зна6ешь что я скажу, ты счастливей многих. Немало людей до сих пор ищут по всему метро родственников. А ты хоть знаешь, что нет надежды, и с чистой совестью можешь продолжать жить дальше.

– Да уж... Но все равно я по своим скучаю, – Григорьич загрустил, но потом спохватился: – Что ж это я, ребятки, хотите чаю?

Малыши закивали, а Митя пожал плечами.

– Я сейчас, кипяточку притащу только.

Он убежал, а Митя сразу пустился в расспросы.

– Деда, а кто это?

– Это? Это Виктор Григорьевич, мой старый друг. Он практически единственный в метро, кто знает про Анклав. Эта станция оттого еще и держится на плаву, что потихоньку торгует с нами. Для остальных мы небольшая колония живущих снаружи дикарей, таскающих Григорьичу из руин различные вещи в обмен на продукты и прочее, производимое в метро.

– А у вас что, нет ферм?

– Есть, конечно, но со свободными площадями у нас туговато. Да и выращиваем мы в основном, то что в метро нет. Вот и приходится часть продуктов докупать.

– А что вы выращиваете?

– О, видел бы ты наши фермы, они построены в соответствии со всеми правилами гидропоники. Мы раздобыли несколько учебников и ряд справочной литературы по этой науке, а также смогли оживить часть семян, найденных в магазинах. Теперь у нас есть картофель, морковка, кое-какая зелень и даже такое чудо как помидоры и огурцы.

Митя округлил глаза, он даже и не знал, что есть какая то другая еда, кроме свинины, грибов и старых консервов.

Тут вошел Виктор Григорьевич и Митя замолчал.

– Что же в большом Метро творится? – вновь спросил начальник станции, разливая чай по кружкам.

– Да все по-прежнему, убивают, грабят, насилуют.

– По-прежнему значит. А вот у нас становится все страннее и страннее.

– Что случилось? – насторожился я.

– Да, чудится, что под меня копают: личности странные на станции появились, перетолки разные пошли. Не нравится мне это.

– Хм, мне теперь тоже. Что делать решил?

– Буду пока делать вид что ничего не знаю, а сам с верными людьми буду наблюдать и искать смутьянов.

– Хорошо, если что потребуется, ты знаешь, где почтовый ящик.

– Спасибо. Я знал, что ты мне поможешь.

– А что с семьей делать решил? Ты же Олю и Петьку под удар ставишь. Хочешь, мы их с собой заберем?

– Нельзя, Федя. Поймут всё враги мои. Но за предложение спасибо. Как жарко станет, обязательно воспользуюсь.

– Ну ладно Витя, нам действительно пора. Как там в тоннеле?

– Да оттуда с тех пор, как ты там провел зачистку и устроил свое логово, еще ни один зверь не вышел.

– Вот и хорошо, бывай.

– Бывай, не забывай старого друга.

– Не дождешься.

Мы вышли из кабинета и направились прямиком к выходу в сторону Новых Черемушек. На заставе нас пропустили без проблем, благо у нас был подписанный Виктором Григорьевичем пропуск.

– Ну, ребятки, поднажмем! Осталось метров двести, и мы будем в безопасности.

Я, уже немного расслабившийся от близости дома, повернул голову к ребятам, желая ободрить их своим оптимистичным видом, как вдруг, краем глаза, заметил отделившуюся от тюбинга тень. Понимая, что не успеваю, начал поднимать ствол автомата, и тут, в голове что-то взорвалось и наступила ТЕМНОТА.

***

Митя заметил нападение только когда дедушка начал падать. Он хотел закричать, но сильный удар в ухо, оглушив, отбросил его на стену тоннеля. Вика и Миша, выставив свои копья, защищались как два маленьких волчонка. Однако, что такое хлипкие копья в руках детей против сильных мужиков! Их быстро разоружили, связали и заткнули рты.

Не обращая внимания на истекающего кровью Колдуна, похитители, подхватив детей, бросились к станции. Один из похитителей добежал до заставы, о чем-то переговорил с охранниками и сунул старшему в руку несколько патронов. Через несколько минут он вернулся к подельнику с двумя дурно пахнущими контейнерами на колесиках. Из них вывалили мусор, затолкали туда ребят, сверху закидали тем же мусором. Дети стали задыхаться от зловония. Им на головы, на лицо и за шиворот потекла какая-то противная жижа.

Похитители подхватили контейнеры и потащили их на станцию. Мусорщики прошли по платформе, собрали из бачков и урн отходы, заполнили контейнеры доверху, а затем потащили их к тоннелю в сторону Шарашки.

Когда из виду скрылись огни станции, из-под отходов вытащили почти задохнувшихся детей. На них было жалко смотреть. Грязные, вонючие, со слипшимися волосами и разводами на одежде.

– Ай, красавцы, – воскликнул один из похитителей.

– Тихо, услышат еще, пошли быстрее. – ответил другой.

К связанным рукам детей привязали веревки и потянули за собой. Пришлось идти.

 – А все-таки повезло нам. Повезло целых три раза. Первый раз, это то что ты, Михей, именно сегодня вернулся с Ганзы. Второй, когда узнал в этих мелких тех, за кого обещают огромную премию. А третий, когда нам так легко удалось убрать этого жуткого колдуна.

– Не сглазь, шавка, – рассердился Михей, – сказал же, помалкивай, а то как врежу, будешь остаток жизни зубы по метро искать.

– Молчу-молчу, но как мы дальше пойдем?

– Как, как? Каком к верху. Идем в Ганзу, там будем искать Коршуна.

– Кто тут меня искать вздумал? – раздалось вдруг из темноты.

И в следующий же миг темнота озарилась светом нескольких фонарей, ослепляя мусорщиков.

– Ба, вот это подарочек. Митенька какими судьбами? Где же ваш защитничек? Где Колдун? – с этими словами Коршун посмотрел на Михея: – Этот вопрос был предназначен тебе, падла.

– Это, ну он того, ну как бы этого, – напуганный десятком стволов, направленных на свою персону, Михей лепетал что-то неразборчивое.

– А ну, говори яснее, – прикрикнул Коршун.

– Мы его там в тоннеле, за Разгуляем грохнули.

– Вы? Колдуна? Вот так номер! Неуязвимого Колдуна грохнули мусорщики, – он повернулся к своим людям, – учитесь, сволочи! Может, мне их вместо кого-то из вас взять?

– А, что? Можно? – робко поинтересовался Михей.

– Нет! – Коршун резко развернулся к нему, – Только мусорщиков мне не хватало. Свободны.

– ЭЭЭ, – запротестовал вдруг обиженный Михей, – ты обещал награду за них.

– Ах да, парни, по три пульки им будет достаточно.

– Что...

На этом путь двух мусорщиков прервался.

– Хват, бери двоих и притащи мне голову Колдуна. Я, не увидев его голову, больше никому не поверю.

Бугай в черной спецовке ткнул пальцем в двух товарищей и рысцой двинул к Разгуляю. А Коршун, надев на ребятишек мешки, направил своих людей в обратном направлении.

12 глава

– Живучий, гад. Вон сколько кровищи натекло, а он ушел.

– А, может, его мутант какой к себе в логово утянул.

– Может быть. Но башку его мы Коршуну притащить должны, иначе своих лишимся.

Хват и его подельники стояли там, где мусорщики захватили ребят и пытались разобраться в оставленных следах. Вот место где лежал оглушенный Митя, грязь размазана, на ней отпечатки его рук. Вот стена, возле которой защищались малыши – их копья валяются рядом. А вот и то место, где ранили Колдуна – там образовалась большая лужа крови. Все вокруг было истоптано, но в сторону от станции вел всего один след, как будто здесь тащили окровавленную тушу. Бандиты пошли по ее следам. Метров через двести след свернул в боковой проход, а затем уперся в массивную дверь. Пока Хват с подельниками чесали репы, раздумывая над тем как бы ее открыть, дверь распахнулась сама и на пороге возник огромный силуэт, головы на две выше не маленького Хвата.

– О, вы как раз вовремя! Ну, заходите, гости дорогие! – прогрохотало по коридору.

Бандиты аж присели от перепугу. Оружие свое они побросали – зрачок станкового пулемета, смотрящего на них, недвусмысленно предлагал быть паиньками.

***

Колдун очнулся в луже крови. Дотронувшись до головы, он понял, что оружие, как говорят твердый тупой предмет, не только вырубило его, но и сорвало целый клок скальпа. Поморщившись, он стал оглядываться. Его глаза уже давно адаптировались, и он смог, в общих чертах, оценить размер бедствия.

Его внуки пропали. Да-да, несмотря на множество спасенных ребятишек, он действительно очень привязался именно к этим троим, и всерьез считал теперь их своими внуками. Нужно срочно что-то делать. Тело еще очень плохо слушалось, но он заставил себя ползти. Не за ребятами, как можно было подумать, а в противоположную сторону. Пока он полз, в голове крутились всего две мысли: «только бы успеть», «только бы ОНИ успели».

И вот вожделенная дверь. Он постучал условным стуком. В ответ – тишина. Сколько она продолжалась? Мгновение? Вечность? Все еще цепляясь за остатки надежды, он привстал и попробовал достать ключи. Тут дверь распахнулась, и Колдун упал на руки крепкому мужику в камуфляже.

– Слава богу, вы здесь, – прошептал он с улыбкой и начал проваливаться в забытье.

***

Александр Иванович Сулагин по прозвищу «Хохол» привел свою группу, по вызову Колдуна, в условленное место. Уже сутки он ждал, когда тот появится в своей берлоге. Все это время группа отдыхала и приводила в порядок дом Колдуна. Видно, что хозяина давно не было дома. И вот, когда Хохол уже начал нервничать, в дверь постучали. Все заняли позиции, держа под контролем дверной проем и пространство перед ним. Соболь распахнул дверь, а командир чуть присел, намереваясь выскочить в коридор. И тут ему на руки рухнул залитый кровью Колдун.

– Слава богу, вы здесь, – прошептал он.

Его глаза начали закатываться, но он, сжав всю свою волю в кулак, не давал сознанию скатиться в блаженное ничто.

– Аптечку! – рявкнул Хохол.

Из протянутой коробки он вытащил склянку с нашатырным спиртом. Выдернув пробку зубами, дал понюхать ее содержимое пострадавшему. Тому явно стало лучше, глаза прояснились, и он быстро зашептал.

– Там, внуки... трое... украли... недалеко. Помогите, спасите их.

– Кого, Федор Михайлович? Кого спасти?

– Внуки, ребятишки, два мальчика и девочка, на нас напали, меня оглушили, их украли, догоните, спасите их, умоляю.

– Ничего не понимаю, какие внуки, кто украл? – растерянный командир посмотрел на своих ребят, но те понимали не больше него, тогда он, не мешкая, начал раздавать приказы, – Соболь, ты остаешься с Колдуном, приведи его в порядок. Все остальные на выход. Маленький – ты первый.

Дверь открылась, и раздался тот громкий голос, так напугавший бандитов. Вслед за этим, под прицелом нескольких стволов, на полусогнутых от страха ввалились три человека.

– Кто такие? Отвечать быстро и не задумываясь, – начал допрос Хохол.

– Мы боевики Коршуна, нас отправили разыскать голову Колдуна, – даже не подумав притворяться, доложил Хват.

– О как, на ловца и зверь бежит. Рассказывай.

– Я многого не знаю, на базе был, но потом нас срочно вызвали на Октябрьскую радиальную. По прибытии рассказали, что наша цель три мелких и сопровождающий их старик, они вроде как отправились в сторону Разгуляя примерно сутки назад. Коршун так ярился, что аж плевался, видимо эти беглецы его очень сильно достали. Потом мне украдкой сказали, что этот Колдун несколько раз обхитрил его и один раз даже на трамвае рядом с ним прокатился. А еще он укокошил троих наших.

– Дальше.

– Так вот, мы побежали в сторону Разгуляя, а Коршун нас еще пинками подгонял, требовал, чтоб мы быстрее бежали. Для прохождения станций у него был спецпропуск Ганзы и нас даже не останавливали. Не доходя до Разгуляя, мы услышали громкий разговор, и Коршун приказал затаиться. Это были два мусорщика и трое пленных детей. Коршун так обрадовался, узнав их, что чуть не пел. Потом замочил мусорщиков, а нам велел найти Колдуна и отпилить ему башку. Но тот не помер и след его привел сюда. Вы бы мужики отдали голову этого старика Коршуну, он дорого заплатит.

– Ха-ха-ха, – от души рассмеялись бойцы. Они расступились, и показали Колдуна, лежащего без сознания на кровати.

– Это наш учитель, он нам как отец родной! Да за него мы любому глотку перегрызем. Так что не повезло твоему Коршуну, жить ему осталось совсем немного.

Бандиты резко поскучнели. Теперь они понимали, что крупно вляпались.

– Так, Васятка и Лом, спеленайте этих и в шлюзовую камеру. Соболь, следи за Колдуном. Тень и Маленький – за мной. Васятка, вы как справитесь – дуйте за нами.

Хохол и его бойцы быстро добрались до места нападения на Колдуна. На пару минут задержались для изучения следов и, получив визуальное подтверждение слов Хвата, рванули дальше. Добежав до заставы и перепугав беспечную охрану своим внезапным появлением, командир гаркнул:

– Бегом к Григорьичу! Скажи, с Колдуном беда.

Через несколько минут прибежал запыхавшийся Виктор Григорьевич.

– Что случилось? Вы кто?

– Мы его друзья, на него напали в тоннеле, чуть череп не проломили, но теперь он в безопасности.

– Так что ж вы меня пугаете? – в сердцах сплюнул Григорьич.

– Он-то выживет, а вот внуков его украли.

– Что? Кто это сделал?

– Мы пока точно не знаем, но есть данные, что это были два мусорщика.

– Михей и Раззява, чтоб их.

– Вы их знаете?

– Как не знать? Известные пьяницы и дебоширы. Давно бы выгнал их со станции, да детей их жалко. Вот и заставляю их делать самую черную работу, что б не шлялись понапрасну.

– Иван Васильевич, – обратился он к седовласому человеку со строгой выправкой, одетого в сильно поношенную офицерскую форму, что прибежал к заставе вместе с ним, – поднимай весь патруль, нужно уродов этих как можно быстрее найти.

– Скорее всего это не понадобится. По нашим данным их порешил Коршун между Шарашкой и Разгуляем.

– Коршун? Он здесь? – всполошился Иван Васильевич. – Нужно поднимать тревогу.

– Я займусь этим, – сказал Виктор Григорьевич, – а ты, друг мой, помоги ребятам. Чтоб спасти ребятишек, им нужен свободный проход по соседним станциям, а ты там как свой, с тобой отряд быстро пройдет станции.

– Как же ты без начальника охраны в такое время?

– Ничего, главное ты лишний раз под пули не лезь.

Они обнялись как в последний раз. Иван Васильевич махнул рукой Хохлу, к которому присоединились остальные члены группы, и вшестером они побежали вдоль платформы в тоннель.

Осмотрев место убийства мусорщиков, двинулись дальше. Как на Шарашке, так и на других станциях, Иван Васильевич выходил вперед, договаривался с заставами, и их пропускали. Коршуна нагнали почти у самого кольца.

Он и его бойцы, матерясь, трясли головами, плевались, протирали глаза и вытаскивали что-то из ушей. Как рассказал потом Митя, несмотря на надетый на голову мешок, он слышал, как бандиты кричали что-то о каком-то гнусе. Можно сказать, что детям крупно повезло, у них на голове были мешки. Со связанными руками они натерпелись бы от назойливой мошкары.

– Всем на землю! – пророкотал своим могучим голосом Маленький.

Убедившись, что три маленькие фигурки с мешками на головах в числе многих рухнули на пол, он загрохотал своим пулеметом. Под его прикрытием к детям бросились Хохол и Васятка, поражая противника точными скупыми очередями. Тень стоял в стороне и успокаивал самых ретивых из снайперской винтовки. Лом светил на поле боя двумя мощными фонарями, одновременно освещая и ослепляя противников, а Иван Васильевич, по просьбе Хохла, прикрывал тыл и в драку не лез, оставив это опасное дело профессионалам. Через несколько секунд, все закончилось. Васятка и подошедший Маленький держали под прицелом тоннель впереди, а Хохол освобождал ребят.

– Не бойтесь ребятки, нас послал ваш дедушка Федор Михайлович, по прозвищу Колдун.

Командир отряда не знал, как Колдуна называли дети, поэтому, для того что бы они поверили, выпалил максимум из того что пришло в голову.

– Дедушка жив? – воскликнули хором Миша и Вика.

– А, мы и не боимся, – буркнул Митя. Ему чертовски надоело, что все, кому не лень, таскают его по тоннелям, и что он не может этому помешать. В душе он поклялся, что станет таким сильным воином, что никто не посмеет обидеть ни его, ни его родных, включая дедушку.

– Жив, жив ребятки. И хорошо, что вы не боитесь. А теперь нам нужно спешить.

Со стороны Октябрьской по стенкам тоннеля замаячили лучи фонарей и послышался топот множества ног. Конечно же, грохот стрельбы не укрылся от охранников Ганзы.

Отряд побежал назад. Маленький, забросив пулемет за спину и подхватив Мишу и Вику на руки, огромными прыжками побежал в обратную сторону. Митя схватил «калаш» одного из бандитов и бросился за ним. Лом и Васятка обогнали великана, и теперь бежали перед ним, контролируя тоннель впереди, а Хохол, Тень и Иван Васильевич сзади.

Погоня, видимо, задержалась на месте бойни, и вскоре их стало вообще не слышно. Группа немного сбавила темп. Станции проходили в обычном режиме, а в тоннелях малыши опять оказывались на плечах у Маленького, и это им очень даже нравилось. Хоть они никогда и не видели лошадь, но все равно весело подпрыгивали и кричали: «И-го-го!». Всего час понадобилось выносливым бойцам, чтоб добежать от кольца до Разгуляя. Все, кроме Ивана Васильевича, почти не устали. Вдруг, бежавший впереди, Васятка поднял руку и все затаились.