Текст книги "Том 4. Фома Гордеев. Очерки, рассказы 1899-1900"
Автор книги: Максим Горький
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)
Они почти не разговаривали; попросит Васька воды или ещё чего-нибудь, – Аксинья принесёт ему, посмотрит на него, вздохнёт и отойдёт к окну.
Так прошло дня четыре. Хозяйка усердно хлопотала о помещении Васьки в больницу, но места там пока не было.
И вот однажды вечером, когда Васькина комната уже наполнилась сумраком, он, приподняв голову, спросил:
– Аксинья, ты тут, что ли?
Она дремала, но его вопрос разбудил её.
– А где же? – отозвалась она.
– Поди-ка сюда…
Она подошла к кровати и остановилась у неё, по обыкновению обвив косу вокруг шеи и держась рукой за конец её.
– Чего тебе?
– Возьми стул, сядь сюда…
Вздохнув, она пошла к окну за стулом, принесла его к постели и села.
– Ну?
– Ничего… посиди тут…
На стене, над постелью Васьки, висели его большие серебряные часы и торопливо тикали. По улице быстро пролетел извозчик, слышно было, как взвизгнули полозья. Внизу смеялись девицы, а одна из них высоким голосом пела:
Па-алюбила студента га-алодна-ва…
– Аксинья! – сказал Васька.
– А?
– Ты вот что… давай со мной жить!
– Живём ведь, – лениво ответила девушка.
– Нет, ты погоди… Давай как следует!..
– Давай… – согласилась она.
Он замолчал и долго лежал с закрытыми глазами.
– Вот… Уйдём отсюда и заживём.
– Куда уйдём? – спросила Аксинья.
– Куда-нибудь… Я буду с конки за увечье искать… Заплатят, по закону должны заплатить. Потом, у меня свои деньги есть, рублей шестьсот.
– Сколько? – спросила Аксинья.
– Рублей шестьсот.
– Ишь ты! – сказала девушка и зевнула.
– Да… на одни эти деньги можно своё заведение открыть… да ежели ещё с конки сорвать… Поедем в Симбирск, а то в Самару… и там откроем… Первый дом в городе будет… Девок наберём самых лучших… По пяти рублей за вход брать будем.
– Говори! – усмехнулась Аксинья.
– Чего там? Так и будет…
– Как же!..
– Так, говорю, и будет… Ежели ты хочешь – обвенчаемся.
– Чего-о?! – воскликнула Аксинья, глупо хлопая глазами.
– Обвенчаемся, – с каким-то беспокойством повторил Васька.
– Мы с тобой?
– Ну да…
Аксинья громко засмеялась. Качаясь на стуле, она взялась за бока и то смеялась густо, басовыми нотами, то взвизгивала, что было совершенно неестественно для неё.
– Чего ты? – спросил Васька, и опять что-то голодное явилось в его глазах. А она всё хохотала. – Чего ты? – спрашивал он её.
Наконец, кое-как сквозь смех и визг, она высказалась:
– Насчёт венчанья… Разве это можно? Да я и в церкви-то три года не была… Чудак! Ишь, нашёл жену! Детей не ждёшь ли от меня?
Мысль о детях вызвала у неё новый взрыв искреннего хохота. Васька смотрел на неё и молчал…
– Да и разве я поеду с тобой куда-нибудь? Ишь ты… тоже. Ты завезёшь меня да и убьёшь где-нибудь… Ведь ты мучитель известный.
– Ну, молчи уж! – тихо сказал Васька.
Но она стала говорить ему о его жестокости, вспоминая разные случаи.
– Молчи! – просил он её, а когда она не послушалась, он хрипло крикнул: – Молчи, говорю!
В этот вечер они не говорили больше. Ночью у Васьки был бред; из широкой груди его вырывался хрип, вой. Васька скрежетал зубами и размахивал в воздухе правой рукой, иногда ударяя ею себя в грудь.
Аксинья проснулась, встала на ноги у постели и долго со страхом смотрела в его лицо. Потом разбудила его.
– Что ты это? Домовой тебя душил, что ли?
– Так, привиделось!.. – слабо сказал Васька. – Дай-ка водицы.
Выпив воды, он помотал головою и объявил:
– Нет, не открою я заведения… лучше торговлей займусь… А заведения не надо…
– Торговля… – задумчиво сказала Аксинья.. – Н-да… лавочку открыть это хорошо.
– Пойдёшь со мной, что ли? – убедительно и тихо спросил Васька.
– Да ты никак всурьёз спрашиваешь? – воскликнула Аксинья, отодвигаясь от кровати.
– Аксинья Семёновна! – звенящим голосом сказал Васька, приподняв голову с подушки. – Вот тебе…
И замолчал, взмахнув рукой в воздухе.
– Никуда я с тобой не пойду… – решительно мотая головой, заговорила Аксинья, не дождавшись от него слов. – Никуда!
– Захочу – пойдёшь… – тихо сказал Васька.
– Ни-икуда не пойду!
– Только – не хочу я так… А ежели захотел бы – пойдёшь!..
– Нет уж…
– Да, чёрт! – раздражённо крикнул Васька. – Ведь вот ты со мной канителишься… шевыряешься тут… чего же?
– Это другое дело… – резонно сказала Аксинья. – А чтобы с тобой жить – нет! боюсь я тебя… очень уж ты злодей!
– Эхма! Что ты понимаешь?! – зло воскликнул Васька. – Злодей! Дура ты… Думаешь – злодей, так и всё тут? Думаешь – легко, если злодей?
Голос у него оборвался, и Васька помолчал немного, растирая грудь здоровой рукой. Потом тихо, с тоской в голосе и страхом в глазах, снова заговорил:
– Что уж вы… очень? Ну, злодей… так разве весь человек в этом? Чего у меня спрашивали?.. Пойдём, Аксинья Семеновна!
– И не говори про это! Не пойду… – упорно стояла на своём Аксинья и подозрительно отодвигалась от него.
Опять оборвался их разговор. В комнату смотрела луна, и от её света Васькино лицо казалось серым. Он долго лежал молча, то открывая, то закрывая глаза. Внизу – танцевали, пели, хохотали.
Раздался сочный храп Аксиньи; Васька глубоко вздохнул.
Прошло ещё дня два, и хозяйка устроила Ваське место в больнице.
Приехал за ним больничный фургон с фельдшером и служащим. Ваську осторожно свели сверху в кухню, и там он увидел всех девиц, столпившихся у двери в комнату.
Лицо его перекосилось, однако он ничего не сказал им. Они смотрели на него сурово и серьёзно, но по их глазам нельзя было бы определить, что они думают при виде Васьки. Аксинья с хозяйкой надевали на него пальто, и все в кухне тяжело и хмуро молчали.
– Прощайте! – вдруг сказал Васька, наклонив голову и не глядя на девиц. – Про… прощайте!
Некоторые из них молча поклонились ему, но он не видел этого; а Лида спокойно сказала:
– Прощай, Василий Мироныч…
– Прощайте… да…
Фельдшер и больничный служитель взяли его подмышки и, подняв с лавки, повели к двери. Но он опять поворотился к девицам:
– Прощайте… был я… точно что…
Ещё два или три голоса сказали ему:
– Прощай, Василий…
– Ничего не поделаешь! – тряхнул он головой, и на лице его явилось что-то удивительно не подходившее к нему. – Прощайте! Христа ради… которые… которым…
– Увозят! Уве-езут его, маво милого… – вдруг дико завыла Аксинья, грохнувшись на лавку.
Васька дрогнул и поднял голову кверху. Глаза у него страшно заблестели; он стоял, внимательно вслушиваясь в этот вой, и дрожащими губами тихо говорил:
– Вот… дура! Вот так ду-ура!
– Идите, идите! – торопился фельдшер, хмуря брови.
– Прощай, Аксинья! Приходи в больницу-то… – громко сказал Васька.
А Аксинья всё выла…
– И на-кого и-ты-это-меня по-оки-инул?..
Девицы окружили её и смотрели на её лицо и на слёзы, лившиеся из глаз её.
А Лида, наклонясь над ней, сурово утешала её:
– Ну, чего ты, Ксюшка, ревёшь-то! Ведь не умер он… Ну, пойдёшь к нему… ну, вот завтра и пойди!..
Комментарии
Фома Гордеев
Впервые напечатано в журнале «Жизнь», 1899, томы: II, III, IV, VI, VII, VIII, IX, февраль-апрель, июнь – сентябрь, с подзаголовком «Повесть». Отдельным изданием повесть вышла в 1900 г. с посвящением А.П.Чехову в издании «Библиотека «Жизни», номер 3.
К первым книгам журнала «Жизнь» за 1899 год, в которых печаталась повесть М.Горького, относится следующий отзыв В.И.Ленина в письме к А.Н.Потресову от 27 апреля 1899 года: «Беллетристика прямо хороша и даже лучше всех!» (В.И.Ленин. Сочинения, изд.3-е, т. XXVIII, стр.31–32).
Начало работы над повестью относится к 1898 г. Творческий замысел А.М.Горький раскрыл в письме к С.Дороватовскому в феврале 1899 г. «Эта повесть, – писал он, – доставляет мне немало хороших минут и очень много страха и сомнений, – она должна быть широкой, содержательной картиной современности, и в то же время на фоне её должен бешено биться энергичный здоровый человек, ищущий дела по силам, ищущий простора своей энергии. Ему тесно. Жизнь давит его, он видит, что героям в ней нет места, их сваливают с ног мелочи, как Геркулеса, побеждавшего гидр, свалила бы с ног туча комаров». В этом же письме далее А.М.Горький пишет: «…параллельно с работой над Фомой составляю план другой повести «Карьера Мишки Вягина». Это тоже история о купце, но о купце уже типическом, о мелком, умном, энергичном жулике, который из посудников на пароходе достигает до поста городского головы. Фома – не типичен как купец, как представитель класса, он только здоровый человек, который хочет свободной жизни, которому тесно в рамках современности. Необходимо рядом с ним поставить другую фигуру, чтобы не нарушать правды жизни» (Архив А.М.Горького).
В своей переписке периода печатания повести М.Горький неоднекратно жаловался на обилие искажений и изъятий, которые делались царской цензурой.
А.М.Горький уже в июне 1899 г. намеревался переработать «Фому Гордеева», о чём и писал С.Дороватовскому: «Я его буду зимой переписывать с начала до конца и, думаю, – исправлю, поскольку это возможно» (Архив А.М.Горького).
Большие исправления М.Горький внёс в текст повести для отдельного издания в серии «Библиотека «Жизни», 1900 г., а также для издания т-ва «Знание», 1903 г., и для собрания сочинений в издании «Книга». В результате этой работы из повести исключены целые главы, отдельные сцены, изменено деление повести на главы.
Повесть включалась во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
Двадцать шесть и одна
Впервые напечатано в журнале «Жизнь», 1899, том XII, декабрь.
Поэма содержит факты, относящиеся к казанскому периоду жизни А.М.Горького, когда он работал в крендельной пекарне Василия Семенова. В «Моих университетах» М.Горький пишет: «Этот период жизни очерчен мною в рассказах «Хозяин», «Коновалов», «Двадцать шесть и одна» – тяжёлое время! Однако поучительное».
Как вспоминает Н.К.Крупская, поэма принадлежала к числу любимых В.И.Лениным произведений М.Горького (см. Н. К. Крупская, Ленин и Горький. Газета «Комсомольская правда», 1932, номер 222, 25 сентября).
Поэма включалась во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
Пузыри
Впервые напечатано в газете «Северный курьер», 1900, номер 60, 1 января.
В собрания сочинений не включалось.
Печатается по тексту газеты «Северный курьер».
Мужик
Первые две главы впервые напечатаны в журнале «Жизнь», 1900, томы III и IV, март – апрель.
Глава III при жизни А.М.Горького опубликована не была. Этой главе автором дан заголовок «Добыча». Он написан А.М.Горьким на отдельном листе.
Очерки были задуманы М.Горьким в конце 1899 г., после окончания «Фомы Гордеева». В начале декабря 1899 г. Горький писал А.П.Чехову: «Я скоро начну ещё одну большую ахинею. Буду изображать в ней мужика – образованного, архитектора, жулика, умницу, жадного к жизни, конечно» (Архив А.М.Горького).
Очерки не были закончены автором.
В собрания сочинений не включались.
Главы I и II печатаются по тексту журнала «Жизнь», глава III – по хранящейся в Архиве А.М.Горького машинописной копии с исправлениями, внесёнными рукою М.Горького.
Перед лицом жизни
Впервые напечатано в газете «Нижегородский листок», 1900, номер 354, 25 декабря.
Рассказ многократно издавался нелегально, гектографическим способом.
В Архиве А.М.Горького рассказ представлен семью различными гектографическими изданиями, а также машинописью советского периода с правкой автора.
В собрания сочинений не включалось.
Печатается по хранящемуся в Архиве А.М.Горького машинописному тексту, исправленному автором.
О беспокойной книге
Впервые напечатано в газете «Нижегородский листок», 1900, номер 357, 29 декабря.
В собрания сочинений не включалось.
Печатается по тексту газеты «Нижегородский листок».
Васька Красный
Впервые напечатано в собрании сочинений в издании т-ва «Знание», 1900, том III.
Рассказ был написан в начале 1899 г. и направлен в журнал «Жизнь». Но печатание рассказа в журнале было запрещено цензурой. В 1899 г. А.М. Горький предполагал включить рассказ в III том «Очерков и рассказов». «Я, разумеется, ничего не могу иметь против включения «Васьки» в сборник, буде это возможно», – писал он к издателю С. Дороватовскому (Архив А.М. Горького). Однако в сборник рассказ не вошел.
Включалось во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
