Текст книги "Стеклянное солнце"

Автор книги: Максим Евсеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

На его груди огромной бляхой красовалась свастика. Цепочка, которую он с огромным трудом достал на черном рынке и которую берег как зеницу ока. Он всегда носил ее при себе, а при обысках прятал в обувь. Каждое утро Георгий начищал бляху до блеска и красовался ею. Материальное доказательство его "повернутости" никогда не удавалось найти даже с собаками. Настолько запах его немытости перебивал все остальные ощущения.

– Жораааа…

С улицы послышался раскатистый, как удар грома, крик. Приехали его "братья".

Власов, обрадованный появлением своей ватаги ринулся прочь из квартиры. Только выбегая оттуда он вспомнил, что забыл в ванной девушку.

– Вася. Ты там долго?

Дверь в туалет была закрыта, запах рвотных масс оттуда смешивался в ядовитом экстазе с вонью из унитаза. В тяжелую дверь интимной комнаты последовало три несильных удара кулаком.

– Да сейчас, дай закончу!

Девушка чувствовала себя из рук вон плохо. Василиса Конева была знакома с Власовым вот уже три года. Их отношения строились на том, что они со скрипом терпели, но искренне любили друг друга. Ни он, ни она не являлись ангелами во плоти. Жора постоянно пил и имел половые сношения на стороне, она же потихоньку закидывала за губу. Но жили они вполне весело и можно сказать, уютно.

Невероятно худая, местами у девушки просвечивались кости. Василиса старалась набрать вес, но у нее все никак не получалось. Свое грязное дело осуществляла и травка, плавно переходящая в кокаин и даже вещества потяжелее. За последние два года Василиса потеряла 12 килограмм из-за одного только порошка. Вдобавок она заработала язву желудка, но игнорировала свою болезнь и скрывала от всех, в том числе от Гоши.

До знакомства с Власовым она была самой обыкновенной цветущей девушкой с пурпурным лицом, светлыми волосами и цвета летней березы глазами. Улыбалась она часто и нежно, искренне. В ней сочеталось яркое, прогрессивное начало с темнотой в душе, которая слишком сильно проросла в один из теплых дней.

Тогда, весной 2014 года Георгий пришел в лавку, где она работала и продолжает работать по сей день. Ему требовалось закупить себе пару яблок. При встрече глазами обоих словно поразил электрический ток, яблоки отошли на второй план.

В тот же день Георгий, еще не настолько грязный и бесполезный, пригласил ее прогуляться. С тех пор закружилось, завертелось. Как снежный ком, роман перерос в любовь. Василиса, склонная к мечтаниям, считала, что встретила "того самого" и теперь их ничто не разлучит. Но вот Гоша так не считал.

К моменту их знакомства он еще переполнялся положительной энергией, которая не окрашивала мир для него в темно-серые радиоактивные тона. Его манера все скрывать внутрь своего самолюбивого панциря не дала бедной девушке шанса на исправление ситуации.

Постепенно они разочаровались друг в друге, но любили, искренне любили. Но один любил чуть меньше второго.

Георгий ограждал ее от себя при каждом удобном случае, но будучи более сильной и притягательной личностью, полностью поглотил девушку психологически. Власов забрал у нее свет жизни и отдал взамен серое видение мира. Оба стали безнадежны в своих мечтаниях. Огромные по масштабам и мечтательности планы запечатались в очередную бутылку водки и мешочек с белым порошочком.

– Васюня, у тебя две минуты, постарайся, милая.

Власов стал шлепать по двери ладонью, очень быстро и часто. Открыл рот и принялся противно орать.

Девушка, подавленная и сбитая, вышла из туалета и медленно направилась к выходу. Изо рта у нее стекала слюна, повисая на ее грязном плече.

– А вещи? – Недоуменно спросил Георгий.

– А ну их, все равно сюда вернемся.

Она уже открыла дверь и вышла в подъезд, Георгий же радостно помчался ей вслед. Сегодня будет самый лучший день в году.

***

УАЗик с открытой крышей мчался по загородной трассе со скоростью больше 100 километров в час. Ветер обдувал лица тех, кто сидел в машине. Погода была сегодня на редкость прекрасная. Не холодно и не жарко. Небольшие, но раскатистые тучи ползли по небу, обступая людей в джипе. Сегодня день особый…

Водитель машины, поддатый, резко крутанул руль и автомобиль с криками людей повернул в сторону местного озерца. Дорога утопала в кучах дерна и огромных глубоких лужах. Ход пришлось сбавить.

Громко стонала музыка, люди в машине постоянно перекрикивались. Еще на трассе один из них, забавы ради, показал одному из мимо проезжавших водителей знак нацистского приветствия. Ответом стало гневное безразличие и невозможность что-либо сделать.

Кочки и выбоины раскачивали машину из стороны в сторону. Словно юла, крутились в ней и люди. Семь человек, а именно столько помещалось в автомобиль, ушибались, бились о перекладины автомобиля, но ни на секунду не сбавляли пьяного крика. Кто-то из них уже разделся, предвкушая теплоту озерной воды, а кто-то стал прямо на ходу распаковывать очередную бутылку пива.

Молодежь пролетала через все, что попадалось на дороге. Лежащие деревья, испуганные лесные жители, огромные лужи, похожие на портал в ад – никогда не знаешь, что там на дне.

Их УАЗ оставался словно маленькой крепостью веселья среди летнего умиротворения и размеренности. Повседневные дела кроликов, зайцев, белок и дятлов отложились на мгновенье из-за проезжавших поблизости визжащих людей. Если бы животные имели речь, они бы непременно поворчали на отмороженную человеческую молодежь.

Минут через 10 автомобиль выскочил на небольшую полянку, за которой тихой гладью блестела вода. В ней задорно плескалась рыба и шуршали оводы. Все, что могла предложить сейчас природа, находилось прямо здесь.

Машина нехотя остановилась и заглохла на время. Все, кто в ней находился, выскочили наружу и с криками побежали в воду. На берегу остался только один человек.

– Москвич, тикай в воду, гадина! – Орали ему с берега.

Человек на берегу лишь показал в ответ средний палец и стал доставать мясо.

Его тело было усеяно различными татуировками. Они испещряли даже лицо. Ими залеплялись большеватые уши. Все бы ничего, если бы не приглядывались местные рыбаки, которые сидели в полусотне метров от приехавших на краю полянки.

На груди во весь рост смотрел выколотый точный портрет Гитлера, принимающего нацистское приветствие, прямо над его головой – чуть выше груди, поместилась повернутая свастика, заключенная в круг – символ солнца. На животе, там где начинался человек, так и не ставший художником, пушкой вперед повернулся "Тигр" – немецкий танк времен Второй Мировой.

Когда молодой, выбритый до армейской лысины человек повернулся к ним спиной, двое рыбаков разглядели и татуировки сзади. На них ютились изображения трех человек различных рас. В самом центре стоял высокий, накачанный мужчина в немецком военном кителе, он держал на цепи двух других людей.

Тот, что справа, узкоглазый, явно символизировал монголоидов. Второй, слева, был накрашен темным. Негр, не иначе. Оба этих персонажа смотрели прямо на рыбаков. Жалость в их глазах передавалась прямо с кожи молодого человека и оживляла их, наделяя душой и рабской покорностью. Центральный же, очень похожий на самого владельца татуировок, стоял гордо и смотрел на зрителя с презрением и одновременно со снисходительностью

Москвич, как его называли соратники по вере в новый рейх, был высоким и округлым. Его лицо, гневное и в то же время печальное, старалось быть беспристрастным. С горем пополам у него получалось.

Из воды вышел мужчина. Это Георгий.

– Москва, давай не чеканься, пошли плавать.

– Мясо само себя не пожарит. – Сказал надменно Москвич. – Вытаскивай.

Приказ Власов исполнил неохотно. Он всегда делал распоряжения "старшего" с большим негодованием внутри. Он считал его своим другом и не любил, когда Москвич с ним так разговаривает.

Свое настоящее имя этот человек не любил афишировать. То ли стеснялся, то ли действительно его не любил. Поэтому в среде соратников к нему прилипло прозвище "Москвич" или сокращенно "Мкад" из-за его происхождения. Он являлся единственным приезжим из всей компании.

Если он слышал свое имя в разговоре, то человек, произнесший его, немедленно наказывался и избивался. Мкад приходил в ярость и накидывался на любого. Однажды так произошло и с Власовым.

Георгий в сторонней беседе как-то упомянул настоящее имя Москвича – Павел. Разозленный без всякого шума подлетел к Власову и могучим ударом мощной руки ударил Георгия. Тот упал. Еще два удара и Власов получил сотрясение головного мозга. Тогда все обошлось больницей, но произошедшего хватило Власову, чтобы уяснить себе – есть такие люди, взрывы которых провоцируют разрушения всего вокруг себя.

Спустя четыре часа, когда небо сплошь затянулось чернотой, а костер горел так, что освещал не только лица людей, но и лес с водой позади, началось самое интересное.

Пляски вокруг костра и хороводы за здоровье тех людей, что изничтожали мир уже стали для молодых на берегу обыденностью, исконным ритуалом. Вряд ли кто-то из них понимал, что делает, но делали все, повинуясь древнему инстинкту – стадному.

Каждый выполнял особую, отведенную только для него роль. Москвич стоял с поднятыми руками и повторял слово: "солнце", хотя на его место сейчас уже заступила луна. Георгий прямо на глазах у всех остальных участников действа совокуплялся с Василисой. Она никогда не считала себя неонацистской, но из-за любви к развлечениям любила подобные выезды.

Еще один парень, Глеб, приятель Москвича с Георгием, изображал танец шамана со второй девушкой в этой компании. Оставшиеся двое прыгали через костер и били друг друга палками в кровь. Все веселились и в пьяном хохоте калечились.

Человеку со стороны все это могло показаться массовым помешательством. Это им, по сути, и являлось. Ритуалы, транслируемые человеком в татуировках считались обязательными для исполнения. Уклонения карались сильными ударами в живот и лицо вне зависимости от пола уклониста.

Через некоторое время Москвич приказал всем встать в круг и дружно крикнуть "зиг хайль" в знак нацистского приветствия. Руки всех участников должны быть вскинуты на одном уровне. Так стояли десять минут. Тех, кто выбивался из общего темпа, Москвич нещадно бил.

Выбивались из него обычно двое: Василиса и один мускулистый паренек в берцах и военных штанах.

– Глеб! Еще раз и заставлю повторять. – Прошелся по нему палкой Мкад.

Все молчали. Только по завершению ритуала, уставшие от напряжения и довольные собой, все садились и дружно ели. В такой обстановке легко раствориться и стать незаметным. Каждый член сообщества отдавал свою яркость и индивидуальность на благо общим целям. Каждое его слово рисковало быть расцененным как неуважение к памяти "вождей". Любой примирительный тон по отношению к кавказцам, азиатам, американцам или любым другим людям неславянского происхождения жестоко подавлялся и наказывался. Абсолютная дисциплина отбирала самых идейных, но не самых преданных.

Тела сидящих у костра вздрогнули и сжались в землю, послышался выстрел. Резкий и оглушающий, он встревожил воздух и привел всю молодежь в ужас.

– Всем сидеть на месте, никуда не вставать!

Из темноты послышался грохочущий мужской голос. Но никто пока не показывался. Не заметили даже вспышки от выстрела.

– Не оборачиваться. К бритому это больше всего относится.

Появился второй голос, более хриплый и пропитый.

В голове у Георгия появилась мысль, что это были те рыбаки, которых они невольно потревожили своим приездом.

Из темноты, наконец, показались двое. Да, те самые два рыбака, которые сидели на краю приозерной полянки. Теперь один из них стоял с массивным и грозным карабином, а второй держал в руках большую палку – единственное оружие, до которого сумел додуматься.

– Тихо, чтобы никто не трогался, ублюдки вшивые! – Завопил рыбак с палкой.

Оба были в балахонах, но куртки различались. Тот, что с ружьем, предпочел одежу цвета хаки, второй с палкой – светло-желтый комбинезон.

Рыбаки находились в трех метрах от сборища и внушали не только страх. В их гневных, ошалевших глазах было еще что-то.

– Мы видели ваши костровые пляски. И решили, что каждого из вас надо проучить. Вы все гниды, предали себя же. Как можно так поступать, как можно восхвалять тирана!?

Хаки с ружьем вопил на них, обуздывая свой гнев. Его руки дрожали, готовясь нажать на курок. Но что-то мешало ему… Как бы не были противны ему эти люди, он не убийца.

– Ты ничтожество, если думаешь, что способен нами потакать! – Москвич поднялся и крикнул ему.

Напряжение в воздухе наросло настолько, что остальные участники этой маленькой театральной сцены вцепились друг в друга, боясь пошевелиться. Все молодые люди находились в пьяном угаре, но осознавали всю опасность сложившегося положения. Любой из них может быть убит за одно только неправильное движение.

– А ты презираешь. Презираешь, паскуда, все, что вокруг тебя. – Изо рта рыбака с ружьем вылетали, как из трубы, слюни. – Да у меня дед ветеран, до Берлина дошел! Землю жрал, кровью захлебывался, чтобы такие пидорасы как ты жить могли.

Мужчина щелкнул затвором ружья и прицелился. В этот момент Георгий ринулся на него. Последовал выстрел. Оба лежали вповалку на земле и боролись. Второй рыбак поспешил схватить оружие товарища, но его успел вырубить подоспевший Москвич.

Пуля ушла чуть выше на полметра и просвистела над головой Москвича. Казалось, что он даже бровью не повел. Настолько хладнокровны были его действия.

– Что ты делаешь? – Громко и надрывно спросила Василиса Москвича.

Брезгуя карабином, Мкад достал раскладной нож и нажал на кнопку. Показалось холодное и острое, как бритва, лезвие. Все остальные пытались угомонить Москвича, но у них не получалось.

– Сейчас покушаем! – Взревел Москвич и подставил нож к щеке рыбака.

На одном лице отпечаталось звериное нутро и ярость, на втором маска звериного ужаса и смерти. Никто не смог отнять нож у Москвича, даже Власов не сумел ничего сделать. Все боялись, что Мкад в гневе зацепит и их.

Из леса дальними сигналами послышалась сирена. Метрах в трехстах от выезда на поляну показалась пара фар. Слепил свет всем в глаза. Москвич, равно как и остальные, сразу сообразил, что происходит. Отрезвляющий эффект заставил всех одеться, а Москвича спрятать нож за пазуху. В глазах у рыбаков замаячила хлипкая, но неубиваемая надежда, что они будут спасены, и эти фары – помощь им от бога.

– Господи Иисусе, я знал, что меня не оставят. – Прошептал светло-желтый.

Через полминуты на полянку заехал еще один УАЗ, на этот раз закрытый. На его боковой стороне, на красноречивой синей полосе было начертано слово "полиция".

Из машины выскочило трое с автоматами. Раздался громкий басистый приказ лечь на землю и не дергаться. Пришлось повиноваться. Один только Москвич куда-то подевался.

А нет, и его нашли.

– Кто здесь вызывал полицию?

Представительный и массивный, из машины донесся голос. После пятисекундного молчания задняя дверь со скрипом открылась и из "бобика" вылез лейтенант, толстый и безразличный, и повторил вопрос.

– Еще раз, кто?

– Я.

Из-за спин полицейских выскочил совсем юный мальчик лет 15 и стал рассказывать, как все случилось.

– Я был неподалеку в лесу, грибы собирал. Как стемнело, заплутал немного. Услышал, как эти двое. – Тут он показал пальцем правой руки на рыбаков. – Шепчутся, возмущались, что надо наказать молодых людей.

– И поэтому ты позвонил нам? – Не понял парня полицейский.

– Да я бы и сам внимания не обратил, если бы один из этих…

– Какой? – Отрезал его полицейский.

– Этот. – Парень показал на мужчину в темно-зеленом. – Он достал ружье и сказал, что надо будет потом выкопать могилку здесь. Я вызвал вас и стал наблюдать. Минут через 10 после этого выстрел громкий и двое рыбаков пошли к людям у костра.

– Хорош, остальное в участке расскажешь, хлопчик, садись.

Один из автоматчиков открыл пареньку дверь и тот приземлился на заднее сиденье автомобиля.

Все это время Москвич вызывающе смотрел на стражей правопорядка и пальцами делал вид, будто стреляет в них из пистолета. Полицейский, держа руки на ремне своих темно-синих брюк, посмотрел на Мкада и спросил у паренька:

– Кто из них тут сопротивлялся?

Парень высунул голову из машины.

– Вот этот, что в татуировках весь и тот, что с девушкой обнимается. – Парень на этом моменте завистливо сглотнул.

– Их тут две штуки.

– С той, что в черном. – Уточнил мальчуган и показал пальцем на Власова.

– Разберемся. – Пульнул классической ментовской фразой полицейский и приказал рыбакам, Власову и Москвичу сесть в машину.

– Стойте, можно я с ними?

Из оставшихся на берегу один вышел и поднял руку.

– Я хочу знать, что с ними будет.

– Не твое собачье дело. Иди отсюда.

Молодой человек лет 25, что до этого с таким рвением прыгал через костер, сейчас с не меньшим желанием хотел попасть к своим соратникам в машину.

Он снял свою почерневшую от костра футболку с изображением российского флага и ударил ею одного из автоматчиков. Оскорбленный не оценил выпада и скрутил того. Лейтенант засмеялся и сквозь хлынувшую слезу сказал:

– Давай, пакуй и его, как он того хочет.

Машина тронулась с места и унесла с собой все веселье и радость сегодняшнего вечера. Уехал и именинник. Оставшиеся у затухающего костра уехали следом через 20 минут.

Буханка оказалась достаточно просторной, чтобы в ней поместились сразу девять человек. Они толкались, жались друг к другу, но смогли вместиться.

Георгий сидел рядом со своими товарищами. Слева спал Москвич, несмотря на ухабистость проселочной дороги, по которой они ехали, а справа полулежал на стенке "буханки" Глеб Васинько. Именно он напросился на поездку в этом милом автомобильчике.

– Ну и зачем? – Гоша непонимающе спрашивал Глеба.

– Что зачем? – Философски натужно ответил тот.

– Зачем тебе понадобилось сюда залезать, дуралей?

Оба уже успели отрезветь за все время событий. Оказывается, Власов умеет быть рассудительным. Его спутник тоже не был дураком. Маска безразличия и ума прилипла к лицу своего владельца настолько плотно, что успела стать частью его характера. Глеб ответил рассудительно:

– Просто так, без всякой мотивации. Час назад я прыгал через костер, а сейчас я в ментовской тачке, что может быть круче.

– Слабая причина конечно, но зная тебя…

Власов задумался. Его вяжут прямо на его дне рождения. Если найти подход к этому с необычной стороны, то не все оказывается так плохо. Никаких формальных поводов для ареста нет, а сам праздник это не сильно-то и портит. Наоборот, арест сегодня, в день рождения, как знак качества классно проведенного дня.

Он вспомнил одного давнего друга, который подобные приключения променял на женитьбу и семью. "Мда, дурак" – Подумал про него Георгий.

– Жора, я только за Пашу боюсь. У него татушки.

Тон, с которым говорил Глеб, был безразличным, оттого и становился более пугающим и застывающим в мозгу.

Но обстоятельства складывались позитивнее. Глеб часто называл Москвича по имени, когда того не было рядом или он спал. Да и не посадят за одни лишь татуировки. В конце концов, Мкад ночевал за решеткой и за более жуткие пригрешения.

Само отделение не баловало просторными помещениями и достойным освещением. Одна лампочка на каждые пять метров пространства. Дежурный с сонной нежностью соскабливал с бумаги карандаш ластиком. Ему и в голову не могло придти, что за 20 минут до конца его дежурства сюда приведут целую толпу людей.

– Сеня, блин, открывай. – Скомандовал лейтенант и ввел всех в небольшое помещение, которое здесь шуточно все называли холлом.

– Ну что там, зайка, в крестики-нолики со с…

– Заткнись!

Последовал удар в живот дубинкой. Москвич, оклемавшийся ото сна, сгорбился от удара и стал тяжело дышать. Ребро дубинки попало прямо в солнечное сплетение.

– Открывай! – Скомандовал жирный лейтенант дежурному, тот повиновался.

Глеба, Гошу и Мкада посадили в отдельную от рыбаков камеру, хоть они и находились по соседству.

– Эй, я ведь в суд подам, скотина. – Угрожающе заныл Москвич.

На него никто не обращал внимания. Возникало такое ощущение, будто полицейские уже давно сумели приучить себя к подобного рода выходкам задержанных. Но что-то все равно должно было случиться. Наконец к решетке изолятора – тесного и замазанного, подошел лейтенант с блокнотиком и забубнил себе под нос:

– Имя, Фамилия, адрес проживания.

Повисло молчание. Лейтенант недобро посмотрел на Мкада и постучал ручкой по трубке решетки.

– Глеб Васиньков, улица Героя Шапошникова, дом 5, квартира 8.

– Как? Васинько?

Глеб дрогнул скулой и сжался. Он не любил, когда ему таким образом напоминают его болгарско-украинское происхождение, пускай и случайно.

– Васиньков! – Повторил он четко и стройно, сделав акцент на последнюю букву.

Васинько находился в организации уже четвертый год и никто так и не мог сказать, кто он. Отчасти мнение товарищей диктовалось его скрытностью и немногословностью, отчасти и тем, что он сам напускал на себя такую ауру. Но был у него и многословный изъян.

Он очень хорошо знал историю России и любил ее цитировать и каверкать на свой лад. Однажды он допустил небольшую оплошность. Глеб рассказал как-то раз единомышленникам, что он 6 лет обучался в кадетской школе. Тот период с своей жизни он не любил, но старался с ним мириться.

Он находился с ними, с людьми, которые искренне и слепо ненавидят всех по причине своих умеренных взглядов. Он шатался и ковылял между умеренной позицией национализма и самой простой жизнью среднестатистического человека. По слухам, его девушка, если она и имела место быть, даже не догадывалась о том, что ее парень состоит в противозаконном сообществе.

– Теперь ты. – Лейтенант показал на Мкада.

– В жопу иди!

Жиробас с удивлением посмотрел на Москвича. Не ожидал, что такие дерзкие индивиды все еще ходят по России-матушке и сотрясают мирный воздух правопорядка прямо в отделении полиции.

– Власов Георгий, Улица Газовская 19А. – После недолгой паузы взял инициативу Гоша. – Квартира 30.

Лейтенант развернулся и ушел. Глеб с Георгием задумались: "Неужели мент проглотит все это?" Да, лейтенант здорово зарядил Мкаду в живот. Так, что сейчас тот тяжело дышал. Однако сейчас Москвич нарывается снова.

– Нацики вонючие!

Плюнул в них один из рыбаков, тот, что пытался запугать всех палкой.

– Захлопнись, морда хвастливая. – Приказал ему Георгий.

– Тихо там!

Из коридора донесся басистый клич дежурного. Тон разговора снизился, градус оставался прежним.

– А если я тебе скажу, что запомнил твой адрес, это тебя успокоит?

– Да. – Гордо ответил Георгий, памятуя о том, что лейтенант пока что еще не подходил к рыбакам.

Подключился второй и шепотом закончил фразу, задумывавшуюся еще его приятелем.

– Мы за вами придем.

Из коридора послышались тяжелые шаги. Подошел лейтенант с теми двумя, которые приезжали на вызов. В руках они также держали автоматы и готовились к чему-то. Лейтенант приказал открыть дверь камеры.

– Выйди. – Спокойно произнес жиробас.

Мкад, которому предназначался приказ, сидел на месте и смотрел в потолок. Он держался за живот и отчетливо понимал, что с ним будут сейчас делать.

– Я второй раз повторять не собираюсь.

Глеб с Георгием немного отсели от своего предводителя. Оба понимали, что достаться может и им, а взведенные с предохранителя автоматы – гарантия повиновения.

Наконец Москвич тихонько поднялся со шконки и направился к выходу. Его руки крупно дрожали, а из левого глаза бесшумно покатилась слеза. Последовал удар прикладом автомата.

Скула Мкада оказалась рассечена, он упал на пол, грязный и холодный. Следующий удар последовал уже ногой в печень. Вдвойне прихватило живот. Москвич стиснул зубы, стараясь удержать крик. Из второй камеры, где сидели рыбаки, на это действие смотрели удовлетворенно и с интересом.

Затем схватили за волосы и вырвали пучок. Москвич надеялся, что они не станут расстегивать рубашку и не будут смотреть на те татуировки, что были под низом.

– Ублюдок вонючий. Язва, ты хоть понимаешь, что из-за таких бездельников и паразитов как ты и твои дружки, вся страна в жопе?!

У Москвича не было сил ответить, он харкался собственной кровью и стискивал зубы еще сильнее.

– Имя, Фамилия, Адрес! – Требовал лейтенант, нанося удары ногой.

– Нет… – Еле слышно ответил Мкад.

– Ну Сука. Парни, налегайте.

Били в шесть ног. По почкам, печени, ребрам. Отбивали руки и делали кровавую массу из его внутренних органов. Москвич перестал что-либо понимать. По его телу словно проползал и давил его огромный танк. Единственное, что хотелось сейчас бедному человеку, так это умереть побыстрее. Ощущение боли во всем теле, которая превращалась в шок, окутало его сознание. Наконец он сжал зубы настолько сильно, что те не выдержали и двое из них лопнули, сломались.

– Все, ребят, хватит! – Громко, успокаивая себя приказал лейтенант. – А то не дай бог зажмурится, под статью пойдем.

Москвич лежал скрючившись на полу. Его освистывали рыбаки и своими возгласами требовали продолжения.

– Нарываешься. – Предупредил лейтенант одного из свистевших, затем повернул свою тушу обратно к Мкаду и снова задал интересующий его вопрос. – Имя, фамилия, адрес?

Еле разжав зубы, он сипло и тяжело ответил.

– Павел Трухин, Комсомольская 48-54.

– А вы, если не хотите также. – Обратился лейтенант к Власову с Васинько и показал пальцем на Москвича. – Бросайте это.

Взяв данные у обоих рыбаков, полицейские затащили избитое и окровавленное тело обратно в камеру и закрыли ее. Мкад еле слышимо вслед им сказал "зиг хайль".

Власов с Васинько принялись помогать избитому, но тот с твердой решимостью отклонил их помощь. К утру ему будет лучше.

Лицо, за исключением скулы, осталось нетронутым, только вот отбитые почки с печенью долго будут напоминать о себе, вдобавок каждые минут десять Москвич харкал кровью и его жутко рвало. Пришлось попросить ведро.

– Как думаешь, когда выпустят?

Власов жевал известку и смотрел в желтую стену. Атмосфера тут не из приятных, но пересидеть ночь точно можно.

– Утром, не позже. Москвичу вызовут скорую, а мы домой.

Васинько посмотрел на блюющего в ведро Мкада, потом перевел взгляд на Гошу и не дрогнув ни одной мышцей лица, сказал:

– С Днем рождения тебя.

– Присо… Единяю....сь. – в перерывах между позывами произнес Москвич.

Власову ничего не оставалось, кроме как еле слышимо сказать "спасибо". Сегодняшний день оказался хорошим, но отнюдь не для всех.

Пока Глеб с Жорой спали, Москвич всю ночь провел в обнимку с предоставленным ему ведром. Он чувствовал себя так, словно внутри у него находилась манная каша. Режущая боль в животе соседствовала с пульсацией сердца и головы. Казалось, что еще немного, и внутри него что-то натужно лопнет и он умрет от многочисленных внутренних кровотечений. Дышать было трудно, а говорить еще тяжелее. Саднили и ныли два сломанных зуба. Их осколки оставались во рту и царапали щеку, отчего Москвичу становилось еще тяжелее. Только под самое утро он сумел умиротворенно закрыть глаза и уснуть прямо на ведре.

Глава 5

– Выходите, утро.

Люди в камере неспешно проснулись и протерли глаза. Перед ними стоял лейтенант и с недовольным лицом смотрел на них. По его взгляду задержанным начинало казаться, что он готов их убить прямо сейчас.

– Пора вас отпускать, не повесишь ничего. – Призадумался он, цыкнул и сокрушенно закончил. – А жаль.

В камере напротив уже никого не оставалось. По-видимому, рыбаков отпустили раньше. Может даже за пару минут. А раз так, то становилось опаснее выходить за пределы участка. Их могли элементарно выловить.

Георгий, грязный и сонный, вышел из здания первым. На улице безжалостно палило солнце. Москвичу вызвали скорую. Она приехала на удивление быстро и забрала того с собой.

Сам Москвич сопротивлялся, но Власов с Васинько его уговорили.

– Слушай, надо нашим все объяснить, почему в ментовку попали. Если старшие не поймут, то будет неприятно нам, сам знаешь. – Думал обреченно Георгий, сделав акцент на последнем слове.

Глеб почесал голову и взглянул на небо. Солнце поднималось с востока и заливало город своим оранжевым прохладным светом.

– Давай так, ты езжай домой, а я в больницу к Москвичу, его все равно домой отправят, поэтому мы на базу к Братству поедем и там все решим.

Братством называлось движение неонацистов в городе К. Это было общество, в котором действовало сразу несколько лидеров и проводились крупные акции вредительства советскому прошлому: памятникам, домам и даже людям, которые одевались совсем не так, как подавляющее большинство. Не любили людей в клетчатой и кожаной одежде, старались навредить даже тем, кто носил старомодные очки.

С точки зрения братства любой человек делился на правильного и неправильного. К первой категории относили славян, в том числе и русских, и немцев. Вторая категория была гораздо более многочисленней. К ней относились все остальные.

Вопреки расхожему мнению, не все нацисты почитали Адольфа Гитлера. Кто-то считал его лишь подставным лицом, пешкой, которая в свое время оказалась в нужном месте и в нужное время. В этом вопросе деление оставалось нечетким.

Но абсолютно все участники Братства уважали Йозефа Геббельса как умелого составителя якобы самой действенной и правильной идеологии в истории человечества. Каждый считал нужным и даже обязательным детальное изучение его истории в рамках самообучения.

В братстве был даже своего рода экзамен, когда новые члены при вступлении должны были ответить на 10 вопросов по биографии Гитлера, Бормана и Геббельса. И такие акции проводились в том числе среди членов братства. Внезапно, без всякого предупреждения.

Довольно успешно проходил "тест на вшивость" и Власов. Идейно крепкий, он считал излишними и невозможными идеи воссоздания НСДАП в рамках города, пусть даже и областного центра. Какой бы подпольной партия не была, ей никогда не восстановить единый рейх – это абсурд.

Этого не понимали лидеры "партии", которых даже мало кто знал и видел в лицо. Скрытное управление и оттого делалось полумифическим. О том, кто же стоит за всем Братством, знали считанные единицы, но не распространяли ценную информацию. Опасность подстерегала на каждом шагу.

Власов хоть и являлся по меркам Братства старожилом, но в тайны его посвящать не считали нужным. Рано еще. Георгий не считался надежным в той степени, в которой требовалось. Все знал разве что Москвич, но молчал, в противном случае его действия расценили бы как предательство.

Васинько так и вовсе являлся подозрительным для более старших участников братства. Они не приветствовали его молчаливость и пространные мысли о том, стоит ли выполнять приказы старших членов братства или нет. На этой почве он конфликтовал с Мкадом.

Сам Москвич был одним из "старших", состоял в братстве уже 8 лет и получил свой особый статус год назад. Его главной задачей стал присмотр за более "свежими" братьями. Также он пропагандировал идеи в сознание отдельных людей, выполнял миссию нарушения общественного порядка и создания единого партийного начала.