Текст книги "Музыкальные диверсанты"
Автор книги: Максим Кравчинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Хотя некоторые авторские песни Пылаева вполне могли понравиться слушателю своей изящностью, задором и обаятельной простотой.
Я по-немецки научился жить, как жмоты,
Я по-французски двадцать лет такси водил,
По-негритянски я танцую все фокстроты,
А по-английски как сапожник виски пил.
А почему? А потому, что я покинул Ленинград,
А потому, что я сегодня эмигрант…
Этот одиозный и всеядный персонаж, известный под фамилией (или псевдонимом?) Пылаев-Павловский, скончался в марте 1992 года в возрасте 75 лет и был похоронен в Мюнхене.
Обложка песенника добровольца РОЛ. Нарва, 1943
Пластинка «Боже, царя храни!» с оторванным в годы сталинских репрессий названием. Фото предоставлено интернет-порталом www.Russian-Records.com
Плакат «Свободу советским евреям!», выпущенный в Нью-Йорке в 1980 году в поддержку демонстрации, в которой наряду с другими принимал участие певец Теодор Бикель
Листовка времен советско-финской войны с пропагандистской песенкой «Нет, Молотов»
Пластинка, где Александр Солженицын сам читает цикл рассказов «Крохотки
Альбом Леонида Пылаева «Мои песенки» сегодня большой раритет
Пластинка Дины Верни пользовалась успехом и не раз переиздавалась
Первый официальный диск Александра Галича «Крик шепотом»
Концептуальный проект Теодора Бикеля «Не могу больше молчать»
Обложка французской пластинки «Подпольные песни», которую напел некто неизвестный, укрывшийся за псевдонимом ГЛЕБ
В 1960-1970-е годы исполнители русского фольклора были очень популярны в Европе
«Монопольным правом в области <русской песни> завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полу-русского и совсем не русского происхождения типа Биккеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы…» – из книги Людмилы Зыкиной «Песня» (1975)
Редкие кадры из домашних архивов
Автор в гостях у Анастасии и Марианны Вертинских. Москва, март 2011. Фото Н. Марковича
Удостоверение лауреата Сталинской премии II степени, принадлежавшее А Н. Вертинскому. Фото автора
«В 1971 году, незадолго до своей эмиграции, Виктор Кабачник вместе с женой Галиной удостоился посвящения от Галича в «Песне исхода»: «Галиньке и Виктору – мой прощальный подарок. А Галина Кабачник заслужила даже отдельное посвящение: «Галиньке» – в «Песенке-молитве, которую надо прочесть перед самым отлетом» – из книги Михаила Аронова «Александр Галич. Полная биография»
Слева направо: Галина Кабачник, биолог и диссидент Сергей Мюге, дочь Вероники Штейн Александра и друг Александра Галича, продюсер пластинки Нугзара Шария «Песни советского подполья» Виктор Кабачник (1941–2011)
Дина Верни и Михаил Шемякин в Париже.
Середина 1970-х
Кассеты и книги
В 1977 году YMCA-Press в Париже выпустило серию из трех книг и тридцати кассет «Неизданные песни русских бардов». Сегодня это издание – мечта любого коллекционера
Автор-исполнитель из Нью-Йорка Ян Бал исполнял очень смелые и откровенно антисоветские песни, но благодаря нейтральному дизайну своих кассет, отсутствию фото и псевдониму ему удалось избежать встречи с агентами КГБ
Миниатюрная книга Юза Алешковского «Окурочек» была издана в 1999 году в Москве тиражом 250 экз., из которых первые 50 – нумерованные.
Экземпляр № 1 с автографом находится в коллекции автора книги
Редкие кадры из домашних архивов
Александр Галич у Стены Плача во время гастролей в Израиле. Иерусалим, 1975.
Актер, режиссер и певец Нугзар Шария на родине в Тбилиси. 2011
Фото В. Гершовича
Иосиф Бродский и Алексей Хвостенко в Венеции, 1911
Слава Вольный, Алла Пугачева в ресторане С. Вольного «Калинка. Кельн, 1980
После выхода пластинки Михаила іулько «Синее небо России» (1982) на эстраде русского зарубежья возникла мода на белогвардейскую тему. Песни о Белой армии исполняли Михаил Шуфутинский, Анатолий Могилевский, Евгений Кричмар, Люба Успенская, Альберт Корабельников и другие
Михаил Гулько и Альберт Корабельников. Нью-Йорк, 1986
Ян Бал со своей группой «Шалом». Концерт в Нью-Йорке, 1983
Отец Валерия Винокурова с Алешей Димитриевичем и неизвестным в кабаре «Распутин».
Париж, сентябрь 1984
Редкие кадры из архива
Андрей Макаревич и Юз Алешковский. Концерт в клубе «Дума». Москва, 16 сентября 2012. Фото автора
Писатель, создатель знаменитых песен Юз Алешковский с автором книги. Нью-Йорк, 14 августа 2012. Фото Людмилы Шумилиной
Спецпроект
Кроме двух своих авторских пластинок была в карьере Пылаева еще одна интересная запись. Вероятно, этот диск увидел свет в период с 1970 по 1980 год. Точные данные на конверте не указаны. Зато наверняка известно место – Нидерланды и выпускающий лейбл – Amnesty International.
Краткая справка: «Международная амнистия» – «неправительственная организация, основанная в Великобритании в 1961 году, которая ставит своей целью «предпринимать исследования и действия, направленные на предупреждение и прекращение нарушений прав на физическую и психологическую неприкосновенность, на свободу совести и самовыражения, на свободу от дискриминации в контексте своей работы по продвижению прав человека».
С 1974 по 1983 год группа «Международной амнистии» существовала в СССР. В нее входили диссиденты и писатели Лариса Богораз, Владимир Войнович, Сергей Ковалев, Александр Даниэль, Георгий Владимов и др. Все они подвергались преследованиям за свою правозащитную деятельность, а саму организацию в СССР обвиняли в шпионаже.
Совместный проект Александра Варды и правозащитной организации «Amnesty International». На этой пластинке сотрудники радио «Свобода» – Л. Пылаев, В. Юрасов, Г. Зотова и другие – исполняют песни о «рабах советских лагерей»
Деятельность «МА» разнообразна: в доинтернетовскую эпоху она в основном выпускала пресс-релизы и доклады в поддержку политзаключенных по всему миру, стремясь максимально донести сведения о положении вещей в той или иной стране. Но помимо текстовых воззваний информация распространялась и посредством музыки. В семидесятых было выпущено несколько дисков с песнями в под держку заключенных в разных странах мира, от Европы до Африки. Есть в этом списке и русский, а вернее советский, проект. По утверждению Ивана Толстого, пластинка родилась по инициативе сотрудника радио «Свобода» Александра Варди. Планировалось, что дисков будет шесть, но вышел единственный.
На обложке мрачный лагерный пейзаж. На развороте лаконичные надписи по-английски:
Помирать нам рановато. Тысячи неизвестных людей в тюрьмах и лагерях советской России пели эти песни в ожидании свободы.
Внутри – вкладыш с текстами песен и фотографией «продюсера» во время его пребывания в ГУЛАГе.
На пластинке 10 песен, исполненных разными певцами, имена которых нигде не указаны. По голосу, однако, в некоторых вещах можно легко узнать Леонида Пылаева, в других (согласно косвенным данным из советских книг о «вражеских голосах») – Владимира Юрасова. Женский вокал – вероятно, Галина Ручьева или Галина Золотова. Мужской тенор неопознан. Быть может, это сам Варди? Информации об инициаторе уникального альбома крайне мало, и сделать однозначный вывод невозможно. Но похоже, что диск стал коллективным творчеством сотрудников радио «Свобода».
Александр Варди с другом во время отбывания срока в воркутинском лагере. Начало 1950-х
Александр Маркович Варди свой первый срок – три года – получил в 1936-м за… лекцию об Альберте Эйнштейне. Вышел по амнистии 1939 года и успел получить инженерную специальность в техникуме. В годы войны – на фронте. Победу встретил с погонами лейтенанта в столице Болгарии.
Снова арестован в 1950-м и на этот раз приговорен к 10 годам.
Тут очень кстати пришлись навыки грамотного технаря. Когда после сталинской смерти вышла амнистия политическим, Саша был освобожден досрочно за «выдающееся техническое новаторство».
Его жена Софья была родом из Польши, потому, когда на волне хрущевской «оттепели» появилась возможность выезда, они тут же уехали.
Из Варшавы перебрались в Мюнхен и оба поступили на службу в русскую редакцию «Свободы». Здесь Александр Маркович вел программы по истории философии, по экономике, давал обо– зрения книжных новинок. В 1971 году в издательстве «Посев» вышла его книга «Подконвойный мир», где помимо детального описания быта зека он воспроизводит множество лагерных песен и рассказов. Некоторые из них попали в дальнейшем на пластинку:
Все больше танков, самолетов, стали,
Плотин и шахт, искусственных морей,
Все это мы, невольники, создали
Рабы советских смертных лагерей…
Писатель Владимир Юрасов на мотив «Песенки фронтового шофера» лихо выводил:
Через реки, горы и долины
Сквозь пургу, мороз и вечный снег,
В Воркуту пригнали,
Жить тут приказали,
Где от века не жил человек.
Эх, путь дорожка заключенных,
Не повинных, но воли лишенных,
Помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела…
Владимир Юрасов у микрофона радио «Свобода». Его голос тоже будет звучать на пластинке «Международной амнистии»
Леонид Пылаев своим вкрадчивым, с легкой хрипотцой, голосом констатировал:
Жизнь одна, и эта жизнь сгорела
В смертном лихолетье лагерей.
Без вины, и без суда, без дела
Множество угроблено людей.
…В восьмидесятых супруги Варди переехали на Запад США. Но наслаждаться Александру Варди солнцем теплой Калифорнии было суждено недолго. В 1983 году он погиб в автомобильной катастрофе.
Могучий старик
Пылаев и Варди были не одиноки. Рядом с ними плечом к плечу стояли другие идейные борцы с большевизмом, чьим главным оружием была песня. В этой связи не могу не упомянуть Бориса Степановича Брюно де ла Форж.
Выходец из старинного княжеского рода, он готовился к офицерской карьере, но не успел окончить в России даже кадетское училище. Из порта Поти кадетский корпус эвакуировался в Крым, но оттуда белые уже собирались уходить в Константинополь.
Снова эвакуация. Все как в стихотворении казака Николая Туроверова:
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы, все время мимо,
В своего стрелял коня.
А он плыл изнемогая
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою…
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо.
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Певец, один из лидеров НТС Борис Степанович Брюно (19Ю-1995)
Борис Степанович рассказывал, что это не легенда. Кони за кораблями действительно плыли. Этот эпизод нашел отражение в фильме «Служили два товарища».
Брюно продолжил учебу в Русском кадетском корпусе в Сараеве, а потом переехал в Белград и окончил юридический факультет университета.
Но работать юристом ему не пришлось ни дня.
В июле 1930 года состоялся первый съезд НСНП (Национальный союз нового поколения, будущий Народно-трудовой союз). Потом молодые люди пошли отметить столь знаменательное событие в ресторан. Посидели, выпили. Борю попросили спеть, принесли гитару. Он спел. Гости долго аплодировали. Подошел хозяин, познакомились.
Владелец «кафаны» поинтересовался заработком талантливого юноши. Вчерашний студент честно ответил, сколько получает юрист. Хозяин усмехнулся и предложил перейти на работу к нему: за ресторанное пение платили чуть ли не в два раза больше!
Более 10 лет каждую ночь он выходил на ресторанную эстраду. Белград был тогда одним из центров русской диаспоры, там бывали Куприн и Бунин, Вертинский и Морфесси, генералы Шкуро и Краснов. Со всеми довелось Борису Степановичу беседовать и общаться, так что о смене профессии он никогда не пожалел.
22 июня 1941 года Бориса Степановича вызвал на встречу один из руководителей НТС Михаил Георгиевский:
– Сегодня началась война Германии против СССР. Немцев, конечно, побьют. Но мы должны использовать все возможности, чтобы попасть па родную землю.
Поначалу Борис Степанович опешил: как побьют?! Непобедимую армию, покорившую почти всю Европу? Георгиевский засмеялся:
– Побьют, побьют. Немцы начали войну не против Сталина, а против самой России. Такую войну они никогда не выиграют.
Немцы по всей Европе набирали для Германии рабочую силу. Предписание НТС было: пробираться в Германию, оттуда стремиться попасть на оккупированные территории.
В Берлине он сначала работал на радио: вел детскую передачу. Но нацистская пропаганда внедрялась и здесь, а кривить душой ему не хотелось. Тем более что он получил задание – налаживать контакты с советскими военнопленными и «остовцами». Уволившись с радио, он начал ездить с небольшим ансамблем и артистической группой по лагерям военнопленных и восточных рабочих – «остарбайтеров». После выступлений ему часто удавалось поговорить с их обитателями. Иногда – передать литературу НТС.
После окончания войны заведовал театром в лагере для перемещенных лиц Менхегоф. Принимал участие в разработке программы НТС.
В 1946 году уехал в Марокко на топографические работы, где в пятидесятых записал пластинку с русскими песнями. Обнаружить ее пока не удалось.
С 1963 по 1976 год жил с семьей в США, работал на заводе. Затем служил в библиотеке Стэнфордского университета. Был членом правления Американского отдела НТС. Вернулся во Франкфурт-на-Майне и стал редактором журнала «Встречи».
Об этом периоде оставил воспоминания его коллега по НТС Андрей Окулов [24] («КГБ против русской эмиграции»):
«Старик прекрасно пел и играл на гитаре. Мне повезло: он пел на моем двадцатилетии и на моем тридцатилетии. Именно от него я услышал большинство песен Белого движения: “Алексеевский марш”, “Дроздовский марш”, “Корниловский марш”. Он часто исполнял романсы Вертинского, эмигрантскую лирику. Очень красиво и трогательно у него получался “Монмартрский шофер”, мелодекламация на стихи эмигрантского поэта Евгения Тарусского:
От холодных лучей
многоцветных реклам
закрываю глаза,
и душою я – там.
С молчаливым вождем
прохожу по степям,
по кубанским станицам,
донским берегам.
На груди моей знак —
меч в терновом венце!
И застыла печаль
на усталом лице.
Борис Степанович мечтал вернуться в Россию.
– Если “Посев” будет работать в Москве, согласен хотя бы ночным сторожем работать, лишь бы в России жить! Верно говорится, что “горек чужой хлеб и круты чужие лестницы”. Я в семнадцати странах жил, но нигде себя дома не чувствовал».
Скончался Борис Брюно в старческом доме при Толстовской ферме. Похоронен на кладбище женского монастыря в Ново-Дивееве, в штате Нью-Йорк. Где-то по свету рассеяны трое его детей, внуки…
Говорят, что именно ему принадлежит авторство главного лозунга НТС: «Смелые находят пути борьбы против коммунизма!»
Глава 10. Песни с акцентом
«Что не весел, Ваня?
В хоровод не встанешь?
Шапки не заломишь?
Песни не затянешь?»
Н. Некрасов, «Русская песня»
Покидая бурные шестидесятые, нельзя хотя бы на пару мгновений не пришвартоваться в гавани, где повсюду, от портового кабачка до лучших концертных залов, звучит русская песня с акцентом. В эту пору Европа переживает подлинный бум русского фольклора.
В чартах Австрии, Финляндии, Германии, Франции, Швеции и Голландии на верхних строчках оказываются еще вчера никому неизвестные, славянские имена: Иван Ребров, Борис Рубашкин, Виктор Клименко, Татьяна Иванова, Теодор Бикель…
Они не эмигранты. У Реброва (которого по паспорту и вовсе зовут Ханц Рольф Рипперт) – русская мать и немец-отец. У Рубашкина наоборот – отец русский, а мать родом из Болгарии. И лишь у Клименко оба родителя – казаки, оказавшиеся в самом начале войны в Финляндии как перемещенные лица.
Иван Павлович Ребров, урожденный Ханс Рольф Рипперт(1931–2008)
В глазах послевоенного поколения имидж СССР очень привлекательный. Во-первых, это страна – победитель фашизма, во-вторых, советские – первые и в космосе, и в балете, и в спорте. А эпатажные выходки Хрущева в ООН и Карибский кризис хоть и страшат, но лишь Добавляют образу страны очарования. Загадочная тайна русской души по-прежнему остается неразгаданной, и что, как не песня, может стать заветным ключом к ней. И тут на авансцену мирового шоу-бизнеса выходят колоритные бородачи в атласных рубахах с голосами как минимум в три октавы. А то, что поют они с сильнейшим акцентом, иностранцев нисколько не волнует. Они все равно ничего не понимают, зато лихо отплясывают под «Казачок», поднимают рюмки с криком «На здоровье!» под «Две гитары» и грустят под «Вечерний звон».
Исполнитель русского фольклора Саша Зелкин (р. 1938) теперь живет в Канаде
Пластинки Реброва, Рубашкина, Клименко и многих других продаются огромными тиражами, неоднократно становятся «золотыми» и даже «платиновыми». К источнику успеха пытаются прильнуть все новые и новые исполнители «а-ля рюс».
Саша Зелкин из Франции отращивает окладистую бороду и записывает в 1969 году диск с русским фольклором. Он надеется, что такая лубочная демонстрация любви к России поможет ему установить тесные контакты с советскими чиновниками и начать выгодный бизнес в СССР. Но посольские, едва заслышав Сашин мощный бас, выводящий с акцентом «Что мне горе, жизни море нужно вычерпать до дна…», сломя голову устремлялись от него прочь. Невдомек было Зелкину и его коллегам, что Советы не желали с кем бы то ни было делить славу русской песни. Тем более с какими-то, по их твердому убеждению, недобитыми белогвардейцами. В Советском Союзе даже на песни распространялась монополия государства.
Ярче всего эту ситуацию иллюстрирует пассаж из книги с лаконичным названием «Песня» главной советской звезды Людмилы Зыкиной [25], где она описывает свои немецкие гастроли в марте 1968 года:
«Во время гастролей в Западной Германии, где живет Ребров, мне пришлось часто его слушать… Многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца?
Случались в карьерах артистов и казусы.
В 1970 году на концерте в Германии местные неонацисты решили, что Рубашкин прибыл прямиком из СССР агитировать своими песнями «за советскую власть» и принялись швырять в него яйцами и помидорами.
Когда один из «снарядов» алым пятном расплылся на белоснежном казачьем наряде, Рубашкин подал знак своему оркестру и те, побросав инструменты, вступили в бурную, но короткую рукопашную схватку.
Не выдержав казачьей удали, провокаторы ретировались и концерт продолжился
А кроме всего прочего, в последние годы пошла мода на Ивана Реброва и других “эмигрантов”, – обладание их записями, подобно увлечению стариной, стало для некоторых чуть ли не правилом хорошего тона… Монопольным правом в области ознакомления других стран мира с русской музыкой и песней завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полурусского и совсем не русского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы. Для западной публики он “кондовый славянин” с окладистой бородой и архирусским именем. Его концертный костюм непременно включает в себя соболью шапку и броский, яркий кафтан с расшитым золотом кушаком. Популярность Реброва складывается, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда были в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни, находящие особый отклик среди сентиментальной западной публики. <…> Его репертуар – удивительная мешанина из старинных русских песен (кстати, в убогой собственной обработке)… Модно петь “Подмосковные вечера” – пожалуйста, мелодии из кинофильма “Доктор Живаго” – извольте!
В песнях Реброва слышатся и отголоски белогвардейской обреченности, и интонации мелодий расплодившихся на Западе бывших донских казаков (ведь надо как-то зарабатывать на жизнь!). Своими записями Иван Ребров явно старается потрафить мещанскому вкусу обывателей, знающих – вернее, не желающих знать – больше Россию только по водке и икре. Показательны уже названия его песен: “В лесном трактире”, “В глубоком погребке”, “ водки”. И сама пластинка называется “На здоровье!” – Ребров поет о водке и вине. В общем, Ребров – типичный представитель коммерческого “массового искусства”, хозяев которого вполне устраивает, что не знающий ни родины, ни ее языка певец повествует о “русской душе”… Любопытно, что Иван Ребров бывал в Москве как турист и при посещении ВДНХ даже пел – не удержался! – с ансамблем Мицкевича, выступавшем в ресторане “Колос”».
Если в Германии лучшим был Ребров, а в Австрии – Рубашкин, то в странах Скандинавии пальма первенства, безусловно, принадлежит Виктору Клименко (р. 1942)
Исполнители, несмотря на лояльный (хоть и «псевдорусский» по выражению Зыкиной) репертуар, никак не внушали доверия советским бойцам идеологического фронта. Ход чиновничьих мыслей примерно таков…
Вот исполнитель нашумевшего «Казачка» Борис Рубашкин. Он – сын ушедшего в Гражданскую за кордон казака Семена Чернорубашкина. В интервью не устает повторять, что его «коллективным учителем стала белогвардейская эмиграция». Именно от бывших дроздовцев, корниловцев и алексеевцев будущий артист, оказывается, и впитал русские обычаи, танцы и песни, которые напел потом на пластинки. Так «Казачок»-то, выходит, засланный![33]33
Чутье не подвело советских цензоров. В интервью Д. Прониной («МК», 21.10.2000) Рубашкин признался, что после побега из соцлагеря на Запад был завербован спецслужбами США, которые надеялись узнать что-то интересное от бывшего сотрудника посольства Болгарии в Чехословакии. Но толку от артиста было немного, и его вскоре оставили в покое. Подробнее см. «Русская песня в изгнании» (ДЕКОМ, 2008).
[Закрыть] Нам такого не надо!
Или молодой певец из Финляндии Виктор Клименко. Вроде бы что с него взять? Он оказался на Западе не по своей воле, родители увезли его младенцем. И поет хорошо, даже на Евровидение его отправляли. Но вот беда – оркестровки для альбомов ему делает старый «белоэмигрант» Жорж Годзинский. То самый, кто еще в финскую кампанию помогал записывать антисоветский пасквиль «Нет, Молотофф» и прочую дрянь.
Да и все прочие перечисленные Зыкиной Бикели да Бриннеры тоже недалеко ушли. С ними надо ухо востро держать, не давать слабины. Враг, он не дремлет.
Изданный в 1972 году для служебного пользования слушателей Высшей Краснознаменной школы Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР имени Ф. Э. Дзержинского «Контрразведывательный словарь» [26] не оставлял и тени сомнений будущим стражам интересов советского народа:
Зарубежные эмигрантские организации выходцев с территории СССР стоят на враждебных Советскому Союзу позициях. Многие из них берут начало от белоэмигрантских антисоветских организации, преследуют те же цели – свержение Советской власти и реставрацию капитализма…
Их роль заключается в том, что они:
– проводят деятельность, направленную на подрыв морально-политического потенциала СССР (осуществление акций идеологической диверсии, ведение антисоветской пропаганды, попытки создания антисоветского подполья);
– организуют за границей враждебные акции, направленные на подрыв международного авторитета СССР, и провокации в отношении находящихся за рубежом советских граждан и учреждений СССР…
Безусловно, пик холодной войны пришелся на шестидесятые: Кариб-ский кризис, Шестидневная война, «Пражская весна»… Про следующее десятилетие в учебниках пишут как о периоде «разрядки международной напряженности», но в реальности проблем только добавилось: растущая гонка вооружений, высылка Солженицына и Галича, ввод войск в Афганистан… Не зря сам товарищ Л. И. Брежнев [27] на XXIV съезде КПСС заявил:
«Добиваясь утверждения принципа мирного сосуществования, мы отдаем себе отчет, что успехи в этом важном деле ни в какой мере не означают возможности ослабления идеологической борьбы. Напротив, надо быть готовым к тому, что эта борьба будет усиливаться, становиться все более острой формой противоборства двух социальных систем».
В ход действительно шло любое оружие. И тогда даже ноты отливались в пули.
