Текст книги "Прекрасное далёко (Сборник рассказов) (СИ)"
Автор книги: Максим Далин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
2. Термитный мёд
…И юмор у них безобразный!..
В. Высоцкий
Я только что прошёл профилактику и чувствую себя великолепно.
В таком состоянии мир даже не кажется нестерпимым местом. Хотя работа у меня нынче дерьмовая – в прямом смысле слова.
Мой босс занялся торговыми операциями. Ладно бы – нелегальными, так ведь нет! Официальной внешней торговлей, чтоб она сгорела! Ну, или почти официальной.
Мы с напарником в политику не лезем – мы просто киборги, в конце концов. Может, при жизни и лезли – но тогда делается понятно, как умерли. В этом тоже лучше не копаться. Ясное дело, порядка нет, и не будет никогда, какое бы там, наверху, не сидело правительство. По телевизору на них посмотришь – похожи на людей, даже морщины на физиономиях – как настоящие, а на поверку – наверняка сплошная синтетика, апгрейд на таком уровне, который неворующей машине и не снился, блоки через неделю диагностируют, а наночипы вообще каждый день новые… А что им! Простой смертный себе периферию меняет на новую раз в год, глава корпорации – раз в месяц, а уж президент, наверное, отключит – подключит, отключит – подключит, хоть поминутно. Отчего бы не резвиться, если есть возможности?
Дэн вообще считает, что сто последних лет правительство не менялось вовсе: это, мол, один и тот же тип, которому переделывают только лицо, да и то не слишком. Я на это говорю, что перед выборами по ящику обычно показывают несколько рож, а Дэн – что для телевидения соорудить хоть десяток масок вообще не вопрос. А ещё, может, до того, как его очередной раз выберут, у него рожи сменные, а потом уже, на весь срок делают постоянную…
Очень даже похоже на правду. Но мне до этого дела нет… по крайней мере, до сих пор не было.
Я пытаюсь устроить личную жизнь. Плоховато получается – но это уж как у всех.
Моя последняя подружка была из шоу «Серебряные ангелы». Очень, конечно, красивая – ничего не скажешь. Когда первый раз вблизи увидел – ингибитор эмоций задымился, такая шикарная женщина. Ясное дело – ангел, как дизайнеры из «Промо-Киборг Инк» их себе представляют. Глаза – сияющие радиоактивные сапфиры с Фобоса, радиус поражения – метров триста, и это – уже не говоря о фигуре.
Но характер у неё оказался невозможный. Поклонники избаловали – да и генетическая модификация своеобразная. Питалась одним шоколадом и сливочным ликёром, без всяких там походов в сортир: ангелу не пристало, у неё была какая-то необыкновенная система переработки, типа крохотного реактора внутри. Повод для гордости и закидонов – ясное дело, принцессы не какают. Но это ещё ладно, а вот крылья сильно осложняли жизнь.
Я уж не говорю, что платьишко с дырками для крыльев и на специальной застёжке стоит мою официальную двухмесячную зарплату – вот что бы на моём месте делал обычный парень, не связанный с криминалом? А за это тебе – чуть что: «Помнёшь крылья, дубина!» Не дотронься. Обнимать – зверски неудобно. Что другое – почти невозможно: крылья мешают.
В конце концов, меня так достало смотреть, как она целыми днями чистит пёрышки, будто чайка на помойке, что я плюнул и свалил. К красоте привыкаешь, а к капризам фиг привыкнешь.
А тут ещё босс подкинул подарок.
Свежевыбранное правительство субсидирует космические исследования. Нет, изучение космоса – это хорошо и даже прекрасно. И к инопланетянам все уже привыкли – они по телевизору так примелькались, что когда первые прилетели, все, похоже, вообразили контакт продолжением телешоу. Я, честно говоря, не знаю, чем можно наш народ удивить: он всё уже видел по телеку, а если не по телеку – то в кино, с 3D-эффектом, запахами и сенсорной передачей. Психика у наших людей такая – чуток примороженная телепередачами и фантастическими сериалами. Скажи любому простому обывателю, что завтра – вторжение динозаврообразных жукозоидов с Сириуса – он даже не почешется. Во-первых, эти жукозоиды в разных телевизионных видах ему уже хуже смерти надоели, во-вторых, если и вправду вторжение – то на поганую работу завтра идти не надо. Какое-никакое – а развлечение.
Тем более, что фоиряне – насекомые. Действительно. Те самые жукозоиды. Но вторжение на Землю им нужно, как бабочке – перфоратор.
Термитов с Фоира никто ни черта не понимает. Тем более, что не так уж они и термиты. Никакого культурного обмена при таких обстоятельствах быть, естественно, не может. Только торговля. Потому что в любой культуре есть жохи, вне всяких психологических сложностей моментально рассчитывающие, на чём можно навариться.
Так вот. Фоирян интересуют две вещи: туалетная бумага и ношенные футболки. Причём, чем футболки дольше ношены, тем им интереснее. А туалетная бумага, как ни странно – не использованная. Обычная. Лишь бы не химически отбеленная и не крашенная. То есть, именно того дешёвого сорта, в котором попадаются какие-то опилки, и которая зверски царапает именно то, для подтирания чего предназначена.
А людей интересует экстракт.
Проще говоря, дерьмо.
Это нам с Дэном Мида объяснила – у неё приятельница работает в Астропорту. Ну так вот.
На Земле, когда на ней ещё были леса – собственно, может, и сейчас они где-то есть, но по видео их фактически не показывают, разве что в исторических фильмах – в этих лесах жили муравьи. Типа термитов. Если верить Миде, то у них была настоящая цивилизация, они строили города из веточек и щепочек, а в этих городах у них были работяги, солдаты, правительство – короче, всё как у людей. И эти муравьи специально разводили каких-то козявок, которые гадили сахарным сиропом – потому что муравьи любят сладкое.
Некоторые козявки гадили простым сиропом. То есть, это был интересный провиант – и всё. А другие – или те же, но пожрав чего-нибудь нехорошего – гадили сиропом с забавными примесями; от этого дела муравьи очень радовались жизни. Правда, если такие наркокозявки заводились около муравьиного полиса, то полис через небольшое время старчивался в полном составе – совсем как люди.
Занятные, в общем, были твари. Но я это к чему.
Я не в курсе, что термиты жрут, там у себя, на Фоире. Но гадят они феерической субстанцией, содержащей фактически все вещества, необходимые землянину для жизни – плюс вкуса их… вот это самое… исключительно прекрасного… если верить попробовавшим.
Хотя, так или иначе, наверное, все пробовали. Вот взять печенье «Звёздочки» с начинкой, дорогое печенье и очень вкусное – его же все знают? Мида утверждает, что этот малиновый привкус от… термитной добавки как раз и происходит. Правда, закон, изданный года, кажется, три назад, о внеземном белке, вроде бы, запрещает использовать инопланетные вещества, не сообщая об этом потребителю – но кто ж его соблюдает!
А в чистом виде эта штуковина продаётся в магазинах деликатесов и стоит жутко дорого. Называется «термитный мёд» – хотя все, конечно, догадываются, какой это мёд. Ну, или почти все. Скажем так, многие. И тут уже народ делится на две категории: на тех, кому, может, и хотелось бы попробовать, но дерьмо же – и на тех, кто жрёт из принципа, именно потому, что дерьмо.
Вы не поверите, сколько среди наших добропорядочных граждан любителей жрать дерьмо на публику из чистого принципа! А уж если оно по вкусу напоминает малину со сливками – так оно и подавно суперкруто. Эпатажно и модно.
Тяжело, наверное, они жили без фоирян. Приходилось как-то обходиться своими силами. Но дело даже не в этом.
Мой босс интересуется другим продуктом.
Некоторые термиты… ну, я уж не знаю – может, они у себя дома трескают что-то совсем особенное, а может, сами торчки хорошие – но выделяют вовсе уж манну небесную. От которой людям делается весело жить, как тем муравьям – от особых козявок. Вот этот продукт мой босс и покупает – пока что не запрещено законодательно. Хотя, запрет тоже особенных проблем не создаст.
И вот этот-то продукт мы с Дэном и должны были оплатить и получить нынче в Астропорту. Звездолёт с Фоира на Землю прибыл.
Сделка выгодная – слов нет. Вагон туалетной бумаги плюс контейнер с ношеными футболками – полторы тыщи кредитных, а тридцать кило «термитного мёда» – под миллион потянет. Так бы все хотели, но самая сложность – всё это оформить, через правительство, через таможню, а до кучи – с самими термитами договориться. С другой стороны, ведь – тому дай, этому дай, так приблизительно то на то и выйдет. С небольшим честным наваром.
Ну, подогнали фуру. Дэн говорит:
– Чувствую себя, как ассенизатор. Даже неловко как-то. Да и договариваться, не ровен час, с букашками придётся… Как ты им что объяснишь, термитам?
– Ничего, – говорю. – Человек нас должен встретить. Посредник. А с термитами беседовать – уж его дело.
Около здания Астропорта, как всегда, толпа всякой шелупони вьётся. Кто контрабандой промышляет, кто пирожки продаёт в дорогу. Тётка с инфракрасным сканером на левом глазу – купюры проверять – наноботами торговала, для позитивной нейростимуляции, так мы взяли у неё полстаканчика. Для бодрого настроения. Закинулись по десяточку и пошли ругаться с охраной, чтобы фуру пропустили в карантинную зону, потому что всё уже схвачено.
Пока они сверили наши бумаги с какими-то своими образцами в инструкциях, у нас трансплантанты к костям приржавели. Натурально, такое чувство, что вся толпа народу – и наши, и инопланетчики – знают, что мы за дерьмом приехали.
Удобрение, блин. Для зажратых идиотов.
Ну, в конце концов, пропустили нас к месту посадки звездолёта с Фоира.
Забавно. Даже и не опишешь, на что эта штуковина у них, у термитов, похожа. Точно не на механизм. Громадное. Буро-коричневое. Снизу – вроде неровного диска, как круг сыра, который ногами пинали, а сверху – спиралью, спиралью – и сходит на нет. Покрыто бородавками, каждая – размером в три наших фуры. Из некоторых бородавок торчат длинные отростки, вроде гибких мачт освещения – и пошевеливаются.
Впечатляет, одним словом.
И где там у него люк, или дверь, или что – откуда они должны выползти – непонятно совершенно.
А Дэн ещё подзуживает:
– Правда же, вылитая куча дерьма?
Не успел я его локтем ткнуть, чтобы заткнулся – одна бородавка замигала сперва зелёным, потом – вроде как фиолетовым – и пропала. Дырка открылась, а из дырки трап высунулся, как язык в мелкую пупырышку.
По трапу они и спустились.
Пара – термиты. Ну, то есть… Самое противное, конечно, у них – хари. Хитин этот, или как он там зовётся – как опущенное забрало, из-под него жвала щёлкают, над жвалами – усы двумя хлыстами, а глаза из какой-то щёлки вылезают на стебельках. Ниже – головогрудь, волосатая, с двумя лапками. Под ней – вторая головогрудь, или что это такое, из которой растут ещё ноги. Тоже волосатые. И всё оно – сине-зелёного блестящего цвета, как брюшко навозной мухи.
Причём, у одного на головогруди висит золотая цепь толщиной в палец и панцирь инкрустирован золотом, а у второго на харе – навёрнутая периферия какая-то. То ли электронное переводящее устройство, то ли антенна для удалённого доступа к Сетям.
А между термитами, небрежно так обнимая их за… как бы сказать… такие штуки, к которым сзади крепятся крылья, а спереди – харя, вываливается наш, мягко говоря, соотечественник.
Такой наглой морды я ещё никогда не видел. Натуральный панк, на башке – синий «ирокез», в ухе – новомодный переводчик – «Промт-Ультра», на нейронном коде. Пиджачок алый, с искрой, штаны – бандитский клёш, с голографической прострочкой, кобура с деструктором под мышкой угадывается.
Просто контрабандист и хамло немытое. Улыбается во всё хлебало, а в переднем верхнем резце у него диагностический транслятор вживлён. Сияет изумрудом.
– Салютик, – говорит, – мальчики. Привезли угощение для моих друзей, а?
– Какое угощение? – говорю. Ошалел.
А этот – манерно так:
– Ну ка-ак же! Подтирашки-то и тряпочки!
Дэн говорит:
– Они что, это жрут?!
– Тише ты, – говорю. – Чего грубишь, инопланетяне ведь…
А пижон этот ухмыляется и говорит:
– Вы, мальчики, не стесняйтесь, мои термиты ни черта не понимают, кроме моих направленных мыслей. Так уж у меня передатчик настроен. А я их мысли – но не все, а только те, что для меня. Так что можете их хоть по матери крыть – хотя к матери у них отношение очень и очень трепетное. Если бы узнали – на опилки бы пустили. Уж поверьте мне, я их хорошо знаю, уже три года летаю туда-сюда посредником.
– Не будем по матери, – говорю. И документы ему отдаю. – Дэн, разгружай шаланду.
Дэн пошёл манипуляторы запускать, чтобы выгрузить всю эту дрянь, а пижон тем временем… Даже не знаю, как и описать-то. Одного из термитов под жвалами скребёт, как котёнка за ухом, а второму по этому, блестящему около глаз пальцами постукивает. Общается, значит.
И совершенно не боится, что инопланетные твари его на опилки пустят.
– Ты, между прочим, – говорю, – свистни своим мурашам, чтоб дерьмо выгружали.
Тут у него морда вытягивается – и становится, вроде бы, страшно оскорблённая.
– Ну да, да, – говорю. – Термитный мёд, будь он неладен. Это каким же надо быть рекламным менеджером, чтобы дерьмо мёдом называть!
Сбоку открывается ещё один люк, термиты оттуда на силовых полях упаковку тащат, серебристый ящик округлый, запаянный – а пижон смотрит на меня пренебрежительно.
– В трущобах тебя, что ли, подобрали? – говорит. – Никакого в тебе образования и светского лоска. Сам ты, не в обиду сказать…
– А что? – говорю. – Тоже мне – секрет. Все в курсе. Одно жрут – малиновое со сливками выходит, другое – с этим самым эффектом получается, на какой мой босс рассчитывает…
– Окраина Галактики! – пижон говорит. – Деревня, четыре класса образования! Где ж ты видел, чтоб отход жизнедеятельности хоть бы какого организма представлял собой такую ценную субстанцию?! Термитный мёд, друг мой ситный – не дерьмо, хоть ты это и вбил себе в башку. Это – сперма.
У Дэна рука на пульте дрогнула – коробка на бетон упала, рулоны бумаги посыпались. И термиты кинулись подбирать. А я подобрал челюсть, впучил глаза назад и спрашиваю:
– Ты прости, старина, мне странное какое-то слово послышалось…
И пижон начинает гнусно ржать. Дэн говорит:
– Может, по роже ему съездить?
А пижон:
– Не стоит, наверное. А то термитов разозлите. Они ко мне очень и очень расположены. Я им полезен, потому что посредник с Землёй и близкий товарищ.
– А ну, – говорю, – тогда объясни толком.
Ухмыляется гнусно, чешет своему мурашу позолоченное брюхо и говорит:
– А что тебе не понятно? Вот эти ребята – они солдаты. У них все сроду специализированы – солдатами родились, солдатами и умрут. Солдаты у них – самцы. Работяги – отчасти самцы. Государевы фавориты – на триста процентов самцы. А самка в каждом клане – одна-единственная, мать их. Общая. И королева.
– Ну и что? – Дэн говорит. Пульт опустил – термиты сами справляются. Шустро работают – ловчее людей.
– В идеале, – говорит пижон, – детки клана, в смысле – личинки, в смысле – яйца, это – в хорошем смысле – у королевы должны быть от фаворитов. Но она может и солдата приблизить, если выйдет такой каприз. У солдат такие периоды бывают, повышенной активности. А вот у работяг, можно сказать, не бывает никогда. Оттого они свою королеву любят беззаветно, платонически и издали.
Тут уже я говорю:
– И что?
– Да ничего, – говорит пижон. Ухмыляется. – Обычный термитный мёд, который как малина со сливками – это сперма работяг и солдат, когда они не в форме. А особый продукт – у! Это – фаворитов и тех солдат, которые о-го-го! Которые могут! Высоко энергетичный. Они бы нипочём его не продавали на экспорт, если бы нашенская бумажка не была таким деликатесом для королев с тонизирующим эффектом, а человеческий гормональный секрет, который на футболках остаётся, не использовали их медики. Для сложных и опасных случаев.
Дэн только присвистнул.
– Ё-моё, – говорю. – Вот ведь дурят людей…
Тут пижон снова заржал.
– Да кто вас дурит-то?! Дерьмо… придумают же… Термиты ради своих королев на всё готовы, для их радости торгуют, можно сказать, самым ценным, а вы – дерьмо! Сами-то…
Дэн говорит:
– В жизни не притронусь.
А пижон:
– Ну и глупо! Знать не знаешь, какое действие у этого особого продукта на человеческий организм! Не вашим мерзким веществам чета! Сплошной кайф – и ни грамма побочного вреда, даже совсем напротив – всё от него омолаживается и хорошеет. Дураки ваши богатенькие, можно подумать!
– Ага, ага, – говорю. – Тебе-то лучше знать.
Тут пижон не заржал, а гнусно захихикал.
– Да на моём месте любой богатенький бы оказаться рад был до беспамятства! Я-то этот самый особый продукт пробовал не в консервированном виде, а в самом, что ни на есть, натуральном! Космос мне – не работа, а одно наслаждение, да ещё и общество приятное и милое, – и почёсывает золочёного под жвалами. – Среди наших астронавтов есть – о-го-го! Вот, к примеру…
Ничего я на это не сказал. А Дэн не промолчал, конечно.
– Ну и как, – говорит, – называется, по-твоему, то, чем ты в космосе с термитами, господи прости, развлекаешься?
Пижон вроде как удивился.
– Ну как… может, гурманство, может, наркоманство… может, интернационализм…
Я только и успел Дэна подтолкнуть под локоть, чтобы он пижону по матушке не объяснил, как этот интернационализм понимает. А пижон прыснул, как пацан, и говорит насмешливо:
– А ты, пошляк, небось вообразил себе невесть что… Да ты посмотри на термитов и посмотри на меня! Что это, по-твоему, любовное приключение, что ли?! Совсем вы тут, на Земле, не соображаете ничего… Как вообще процесс добывания еды может быть… этим самым, а?
– Да легко! – говорит Дэн. – Этак любая скажет…
Я его еле остановил, чтобы он мысль развивать не начал.
– Ладно, – говорю. – Товар погрузили, плату получили, надо отсюда сваливать, а то нас заждались уже. Один момент. По уму хорошо бы проверить качество… чтобы без рекламаций потом…
Пижон улыбнулся сладко, как распоследний рекламный агент, и говорит:
– У нас, милый человек, всё точно, как в Палате Мер и Весов. Термиты не люди, врать деловым партнёрам не обучены. Но если ты хочешь – тогда конечно-конечно, можешь пробовать хоть как, весь товар в твоём распоряжении. Только скажи – я ребят попрошу вам вскрыть упаковку.
– Дэн, – говорю, – надо бы проверить.
А Дэн головой замотал.
– Я партнёрам нашего босса на слово верю, – говорит. – Чего проверять, ещё подумают, что не доверяем им… Обидятся… всё равно, как по матери послать…
Пижон говорит:
– А ты, философ?
Я почесал под ингибитором мыслительных функций.
– Знаешь, что, – говорю, – я вам, пожалуй, на первый раз поверю на слово. Я, в конце концов, не химическая лаборатория, не понимаю ничего в этом… И потом, ведь твои термиты моему боссу теперь постоянные торговые партнёры? Чего нам друг к другу цепляться, действительно…
Пижон сделал умильную мину. Раскланялись, разошлись.
Сидим в кабине фуры, смотрим, как термиты коробки с туалетной бумагой в звездолёт затаскивают. Ждём, пока нас продезинфицируют и карантинный выезд откроют.
Дэн говорит:
– Нет, ты мне скажи, по-твоему, этот типчик – наркоман всё-таки или извращенец? А?
Хороший вопрос.
3. Не было заботы…
…Он, в общем, ей не ровня был…
В. Высоцкий
Всё началось с того, что я нашёл мозг.
День у меня тогда выдался тяжёлый. Мы с Дэном получали долг с одной шарашкиной конторы по переборке нейристорных схем; владелец не хотел отдавать, и вышло что-то вроде гладиаторского поединка.
У него в личной охране оказались генномодифицированные. С генами акул, ага. Пока мы с ними разбирались, один откусил Дэну средний палец на правой руке, а об морду второго я себе кулак содрал до железки. Но, когда их босс начал верещать, что мочить его людей у нас прав нету, Дэн сказал, что за ублюдков он может и в тюрягу загреметь: модифицировать людей генами опасных хищников запрещает уголовный кодекс.
Этот убогий ещё вякнул, что наш босс тоже держит модифицированных волкодавов, но Дэн, который последнее время постоянно ползал по сайтам с юридическом ликбезом, осклабился и сказал, что одно дело – модифицировать пса человечиной, а другое – человека акулятиной.
Так что тот типчик отдал деньги и заткнулся. А я подумал, что наш босс явно умнее ихнего и умеет обходить законы на раз и легально.
Мы с Дэном расстались около нашего офиса. Дэн деньги понёс, а я хотел сходить к девочкам. Дэна без толку звать с собой – он верный. Он ведь почему всякую юридическую суету читает? Он хочет на Миде жениться, с лимузином, мэрией и обручальными кольцами, и придумывает, как это может сделать парочка официально несуществующих типов, нелегально апгрейженных до боевых машин.
Счастливчик. А у меня никогошеньки нет.
Я пошёл в одно местечко. Оно славится тем, что на вывеске написано: «Здесь вы не встретите трансформов, некроморфов и андрогинов! Только женщины, только природа, только любовь!» Рекламный трюк, конечно, но звучит хорошо.
Правда, я тут как-то познакомился с одной, очень миленькой, такой бледной матовой брюнеточкой, которая была почти как настоящая, даже электроники у неё внутри я совсем не чувствовал. Думал, она всё время зябнет, заказал ей кофейку кружечку, а она об неё ручки грела, но пить – ни-ни. Уже у неё дома, когда к ней в холодильник заглянул, грешен – глоток энергетика искал – увидел, что там ни кусочка еды, а сплошь капсулы с цереброконсервантом и канистра с формалином на нижней полке. Ага. А говорят, некроморфов у них нет!
Но, по мне, всё-таки лучше свидание с мёртвой девушкой, чем с живым мужиком, даже если к нему приделан фирменный дамский бюст.
Ну так вот.
Я уже подходил к этому заведению, и вдруг вижу: около стенда информационной директории с выходом в глобальную Сеть, на лавочке, стоит чёрный такой контейнер, типа чемоданчика. В таких обычно возят биоматериал. Индикатор мигает зелёным – то есть, годный продукт внутри. А вокруг никого.
Я взял контейнер со скамейки и говорю:
– Народ, чьи потроха?
Никто не отзывается. Да и нет никого, пустая улица, можно сказать – только какое-то существо с синими кудрями походя хмыкнуло, и отхлебнуло из баночки, и дальше пошло. Я, тем временем, контейнер рассматриваю и вижу: нет на нём официальной голографической бирочки Лиги Трансплантаций или Института Клонирования. Незаконные потроха-то.
И меня попутал бес.
Раз они всё равно краденые, то с чего это я ворюге буду возвращать его имущество? А вдруг там, думаю, печень? Новенькая? Или ещё какая-нибудь ценная штуковина? Да хоть бы даже и кожа – тоже очень неплохо. А сердце или лёгкие, думаю, толкну кому-нибудь. Хар-рошие деньги стоят.
Короче говоря, в клуб я не пошёл, а пошёл себе домой с контейнером под мышкой. А сам думаю: если там печень – можно будет ещё лет семь ни о чём дурном не думать, а если что продажное – куплю себе на деньги от сделки инфракрасное зрение и новый движок в локоть. А на оставшиеся буду гулять целый месяц, так что небу станет тошно.
Пришёл домой, выключил окна, выключил все системы безопасности, взял шуруповёртик – и снял с контейнера верхнюю крышку. Мысленно потирая руки. А там, за прозрачной заслонкой – мозг.
Мозг!
Да ещё и не замороженный. Плавает в питательном растворе, подключён к системам жизнеобеспечения. Ну вот не ё-моё, а?
Я ногой стул придвинул – сел. И смотрю на этот мозг. Нет, какая засада…
Я-то уж навоображал… Мозг ты фигу продашь, если только за сущие гроши, как нейронную массу. Это – с одной стороны. А с другой – это ж личность чья-то! Кому-то башку вскрыли, мозг достали… Радетели мои, неужели же нарочно на лавочке оставили?!
Ни фига се – способ сводить счёты!
Мне что-то вдруг стало так жалко этого мужика, чей мозг – хоть плачь просто. Хоть бы заморозили, гниды! А так – он же, может, и не в коме. Он, может, что-то себе думает. Ничего хорошего он, конечно, в таком виде думать не станет – но ведь страшно-то как! Не только без рук, без ног – ещё и без глаз, без ушей. В чемодане. Небось, смерти запросишь.
Криминальные разборки, сто пудов. Такой, как я, небось. Разонравился хозяевам – черепушку распилили и привет. То-то же на контейнере бирочек не было. Насолил кому-то бедолага. Уж лучше бы просто шлёпнули, чем так изощрённо…
Нет, думаю, я всё-таки человек, хоть и бывший. Проще всего, конечно, этот мозг вытряхнуть из контейнера, чтоб добить – но я, оказывается, не могу добить мозг. Будь он целым мужиком, вооружённым хоть деструктором, да хоть бы и атомной пушкой, я бы его уконтрапупил в лучшем виде – а беззащитный мозг не могу. Рука не поднимается.
А в ухо будто кто нашёптывает: может, у него тело свистнули? Ну, понравился кому-нибудь из власть имущих паразитов его крепкий организм – и фьють! Макнуть, говорит, с наибольшей кротостью, без пролития крови. Может, он красавец был. Здоровяк. Целиком натуральный. А стырила его мясо какая-нибудь старая развалина, морда пластмассовая, требуха на одной электронике держится, и кардиостимулятор старой модели всех током бьёт, кто поближе подсунется.
Гадость такая.
Ну, я включил окно, чтоб лучше думалось, и вызвал Дэна по видео. Хотелось с другом посоветоваться.
Он с постели вскочил, а постель затемнил, чтобы я на Мидины прелести не любовался. Ревнивец, подумаешь.
– Что, – говорит, – тебе от порядочных людей надо среди ночи?
– Слушай, – говорю, – тут такое дело… В общем, я мозг нашёл. Бесхозный. И криминальный, вдобавок.
– Бру-ха-ха, – ржёт. Идиот. – Возьми себе, классная вещь. Тебе давно не хватало.
– Дубина ты, – говорю. – Я же серьёзно. Живой мозг. Функционирующий. Прикинь?
Нет, не успокоиться ему!
– Ум, – гогочет, – хорошо, а два – лучше! Запихай в свой пустой черепок! И будет у тебя функционирующий, наконец, вместо того, что есть!
Остряк-самоучка! Я его уже убить был готов, но тут Мида вмешалась. Появилась виртуально в моей берлоге, в розовом халатике, с сочувственной миной. Похорошела, надо сказать, за последнее время. Уже не похожа на ржавую арматуру – ещё бы, больше не канифолит по-чёрному, пьёт с Дэном только стимуляторы высшего качества. Типа, порядочная девица, с бойфрендом.
Прижала жеманно когтистые лапки к татуированным щёчкам.
– Ах, – говорит, – какой ужас. Мальчики, так же нельзя, надо же что-то делать, это же жестоко!
– Мида, – говорю, – ты, никак, уши сменила? Ишь, какие пушистенькие… очень тебе идут, – надо же сказать женщине приятное за добрые слова.
Мида зарделась.
– Всё ты замечаешь, солнышко, не то, что Дэн, – и Дэн мне кулак показал у неё из-за спины.
Я говорю:
– Надо что-то делать.
А Дэн говорит:
– Оставь его до утра в покое, утром что-нибудь придумаем.
Ну чего… утро вечера мудренее. Прикрыл я мозг крышечкой, чтоб ему лучше спалось, и сам отрубился. И вместо кассеты «сон-релакс» поставил себе «полный улёт», не хотелось снов никаких.
Утром они пришли вдвоём.
Дэн посмотрел на мозг и говорит неуверенно:
– Может, его выкинуть? Или сплавить на церебропротекторы?
– Сволочь ты, – говорю. – Представь себе, что с тобой так: стоят двое, решают, выкинуть тебя или нет, а ты даже пошевелиться не можешь. Это ж личность!
– А может, он псих, – говорит Дэн. – Может, он ненормальный какой-нибудь. У нормальных людей вот так мозг не тырят.
А Мида говорит:
– Кому нужны потроха психа? Нет, он был молодой, здоровый… Тело украли, а мозг на церебропротекторы везли. Знаете, что? Его нельзя так бросать. Надо придумать, где добыть ему тело.
Мы на неё посмотрели.
Дэн говорит:
– Ты чего? Чего это мы будем какому-то постороннему мозгу упаковку искать? Кто нам за это заплатит? На фига он вообще нам сдался? Может, он гад какой-нибудь – мы ему купим корпус, а он свалит нашими ногами и спасибо не скажет. Люди – знаешь, какие неблагодарные?
Я говорю:
– А что ты прикажешь с ним делать?
Дэн посмотрел на мозг – и вздохнул.
– Если бы, – говорит, – с ним сперва можно было поболтать о том, о сём… А то – вдруг он дрянь какая-нибудь?
Тогда Мида говорит:
– Он – несчастный, сам ты – гад жестокий.
И Дэн сдался. Не может, чтобы Мида его считала гадом жестоким.
– Ладно, – говорит. – Давайте на барахолку смотаемся и купим ему что-нибудь дешёвенькое. Мы, вроде, свободны сегодня, а мне всё равно палец нужен… Вот на фига вообще было этот мозг в дом тащить? Лежал бы, где лежал…
– Я думал, там печень, – говорю. И Дэн посмотрел понимающе, а Мида – укоризненно.
Мы завинтили контейнер, аккумулятор ему перезарядили – и поехали на барахолку.
Барахолка – местечко нелегальное. Её полиса гоняют-гоняют, но только разгонят – а через пару дней снова все в сборе. Выгодно потому что.
Местоположение у неё самое удобное. С одной стороны – городской морг и крематорий, с другой – комиссионка, где всякая электронная шняга и синтетика бэушная, а за этим за всем простирается городская свалка. Большей частью тут продаётся всякая грошовая мелочёвка: старая переферия, ношеная, уши, пальцы (это точно, только обычно – поюзанные пальцы), глаза – можно найти приличные, если поискать, но обычно – всякие поцарапанные линзы. Локационные системы, навигаторы, телефоны, приёмники вживляемые, всякие жучки, наноботы для сомнительных дел, чипы в любое место, всякие яркие и ненужные штучки, за пучок пятачок – ну, вы понимаете: цветные скальпы, рожки, хвостики, коготки со стереокартинками, вживляемые побрякушки… Торгуют свалочные бомжи, жучки, воришки, бабки, которые либо деда распродают по кускам, либо себя, наркоты и прочая шелупонь – но у них иногда попадаются любопытные вещицы.
Ясное дело: когда покупаешь за двадцатку стильный разъём под спутниковую связь, в виде татуировки, ценой в стольник, не меньше – иллюзий не строишь. Явно с трупа тиснули. Но, если подумать, от трупа не убудет. Законная добыча санитаров, которые по соседству. Разве что дезинфекция требуется. Но, если бы не барахолка, простые работяги так и ходили бы, обвешанные громоздким, сто лет в обед устаревшим барахлом, которое в магазинах экономкласса продаётся по дешёвке.
Иногда видишь, как идёт такой, бедный и честный – а у него на башке, как у средневекового рыцаря, железяк приделано, аж перевешивает. Потом надо на шейные позвонки разоряться всё равно. Так что хоть какие принципиальные то и дело на барахолку шастают. Хочешь жить – умей крутиться.
Ну так вот.
Палец Дэну мы нашли тут же. Шикарный, почти новый – Дэн посмотрел маркировку материала и сказал, что вот бы себе всю кисть сделать такую. Но весь комплект целиком никто не предлагал – видимо, выгоднее по частям загонять.
Ходили, ходили… Мида рядом с любым торгашом останавливалась на полчаса: «Мальчики, смотрите, какие глазки!.. Ой, смотрите, какие клычки!.. Ой, Дэн, а купи мне новый вкусовой анализатор, а то мой уже старенький!..» Тормознули рядом со всякой дизайнерской прелестью; Дэн хотел Миде новую грудь купить, синтетика, но как настоящая – нет, ей своя нравится, с воспламенителями в сосках, как сентиментальная память… женщина! В общем, нам приходилось пробиваться сквозь мидину шумовую завесу, спрашивать, нет ли целого корпуса у кого-нибудь – но только один раз предложили модифицированного, очень красивого, кожа цвета металлик, синтетические сочленения, какая-то особо шикарная система ощущений. Новьё, выращенный без мозга, на продажу – фирменный, система «Суперклон». Я бы себе купил такой корпус – но запросили, как за звездолёт.
