Текст книги "Чертов меч (СИ)"

Автор книги: Максим Далин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Песнь седьмая,
в которой раскрывается Тайна Избранной

Аллочка пошарила рукой за спиной под мехом. Сбросила мех и подошла к огромному зеркалу в фарфоровой раме с розовенькими купидончиками в золочёных розочках. При других обстоятельствах ей бы ужасно понравилось такое зеркало, но сейчас было не до этого.

Пропал её последний союзник и проводник.

Не с кем было посоветоваться, некому было даже поплакаться. И Аллочка не представляла, что теперь делать.

«Я в ловушке», – подумала она, и ощущения от этой мысли оказались вовсе не такими радужными, как у её героинь. Мелькнула мысль, что все эти бумажные девицы получились набитыми дурами в мирах, населённых такими же набитыми дураками – но тут же Аллочка поняла, что всё это не важно.

Надо не сокрушаться о малом своём писательском таланте, а думать, что делать дальше.

Аллочка обошла будуар и не нашла ничего такого, что навело бы её на умные мысли. Тогда она сняла туфельки и, держа их в руке, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

Если придётся бежать, «шпильки» подведут, а босые ноги – нет, подсказал опять всплывший откуда-то здравый смысл.

Сперва коридор был пуст, но стоило Аллочке сделать по пушистому пурпурному ковру несколько шагов, как из стены вдруг вышел тот самый кривоногий горбатый карлик. Аллочка подумала, что теперь не стала бы называть горбатым Хнуро – острый горб у этого существа торчал гораздо выше головы. Сморщенным личиком карлик напоминал состарившегося подростка.

– Что желает Тёмная Дама? – спросил карлик пискливым голосом.

Аллочка улыбнулась, несколько напряжённо, но вполне достоверно.

– Это… замок посмотреть. Можно?

Карлик чинил политес, шаркнув ножкой.

– Вам можно всё, что вы пожелаете, Тёмная Дама, – пропищал он. – Я – церемониймейстер мессира Никта. Мессир велел мне прийти к вам на помощь, как только она понадобится. Он беспокоился, что вы к призракам не привыкли…

Аллочка опустила туфли на ковёр, но прежде, чем она нагнулась, карлик бросился помогать ей обуваться. Это было совершенно правильно, но стыдно.

Когда карлик застегнул пряжки, Аллочка пошла по длинной анфиладе тёмных залов. Карлик трусил за ней мелко и дробно, а свечи загорались впереди и гасли сзади.

– Тут есть на что посмотреть, – пищал карлик. – Антиквариат мессира, коллекция мессира, предметы его страсти…

– Страсти? – переспросила Аллочка рассеянно.

– Ах, ну мессир же страстно любит растения, – пояснил карлик. – Хотите посмотреть на зимний сад? У него там самые редкие виды, из далёких мест… Ах, Тёмная Дама, если бы вы знали, какой мессир заботливый! Уход за редчайшими экземплярами он никому не поручает, только сам…

Аллочка кивала. Она думала, что зимний сад – наверняка более уютное место, чем большинство мест в этом поганом замке, но тут карлик сказал:

– Вы же видели, как мортусы прижились? А никто и не надеялся… – и Аллочка усомнилась в безобидности местной флоры.

Карлик хлопнул в ладони перед дверью тёмного матового стекла – и она распахнулась. Из зала, освещённого неожиданно голубым пламенем свечей, пахнуло холодом.

– Так будет ближе до зимнего сада, – пояснил карлик. – Тут мессир хранит свою коллекцию.

Аллочка вошла по пурпурной ковровой дорожке, с двух сторон от которых стояли высокие хрустальные кресла под хрустальными же колпаками. В них сидели, вернее, полулежали нагие подростки – мальчики и девочки, лет двенадцати-четырнадцати, похожие в голубом свете на очень дорогих и прекрасно сделанных кукол. Они все были удивительно – и по-разному – красивы, их глаза – закрыты, а лица – спокойны. Эти голубоватые ангелы не казались отталкивающими, как трупы, но грудь ни у кого из них не поднимало дыхание. В зале стояла глубокая прохладная тишина.

Аллочка шла мимо кресел и пыталась скрыть мелкую дрожь.

– Они – мёртвые? – сорвалось-таки у неё, когда перед ними уже открылась вторая дверь, наружу. Последней в ряду девочке, почти укрытой светлыми локонами, вряд ли исполнилось и десять.

– Нет, – сказал карлик, закрывая двери за собой. – Мессир останавливает их время. На каком-то моменте, понимаете, Тёмная Дама? То есть, они, конечно, не живые… но и не совсем мёртвые. Трупы тяжело идеально сохранить, даже мессиру…

Аллочка вошла в зимний сад, не чувствуя ног. Громадное помещение под стеклянным куполом насквозь просвечивало солнце, но запах чернозёма, сырости, мёда, хмеля и гнилого мяса подтвердил аллочкины худшие опасения. Хищные растения, сквозь полупрозрачные лепестки огромных бутонов которых виднелись тёмные силуэты человеческих ладоней, и скелеты, опутанные колючими лианами, уже не поразили её. Аллочка удивлялась только тому, что ненависть, которую ей случалось чувствовать раньше, превратилась в какую-то ерунду, пустяк – а от новой ненависти горят щёки и тяжело дышать.

И от стыда.

Но ненависть и стыд придали ей сил.

– Знаешь, что? – сказала она карлику. – Уходи. Я хочу тут побродить. Одна.

Карлик ухмыльнулся.

– Мессир тоже любит один… Только не приближайтесь вон к тем особенно, Тёмная Дама – они могут… вы понимаете.

– Я – осторожно, – сказала Аллочка таким легкомысленным тоном, что мельком удивилась новым способностям. – Тут очень интересно. Я тебя позову, когда понадобишься.

Карлик кивнул и пропал.

Здесь, в зимнем саду, Аллочке мерещился сквозняк – и она думала, не стоит ли попробовать выйти на улицу. Она даже почти забыла о мече, но тут услышала негромкие голоса из зарослей белёсых кустов, похожих на тонкие кости, покрытые бледными листьями.

Аллочка замерла, превратившись в слух и почти не дыша.

– … очень эффектный артефакт, – услышала она уютный интеллигентский голос Никта. – Думаю, в будущем твоё служение будет… удачнее.

– Это почему, Тёмный мессир?! – раздался голос, который Аллочка не спутала бы ни с каким другим. – Шикарная же девочка?!

Никт ответил тёплым смешком.

– Ты только что создан. Ты не видел других… Ты очень хорошо сработал, но девочка, увы, довольно посредственная.

– Обижаете, мессир! – возмутился меч. – Самая отборная! Супер-экстра-люкс! Пишет дрянные книжки! Тупая, самовлюблённая, завистливая, тщеславная, жадная курица!

– Нет, – мягко возразил Никт.

– Что, не правда?!

– Правда, правда, но… Видишь ли, в ней есть… Мне не хочется тебя огорчать, но, по-моему, это душа. Живая. Девочка видит мой дом без морока. И, кажется, буквально слышит то, что я говорю. Такого я ещё не встречал.

– Не может быть! – заявил меч. – Ждать не умеет – подай ей всё сразу. На родню-друзей наплевала и не вспомнила. Гоблина предала. Лентяйка. Кроме тряпок, ничего не нужно. Где душа-то, блин?!

– Своего рода смелость… – задумчиво произнёс Никт. – Мораль… нет? Мне показалось, что там, в человеческом замке, она колебалась… Зачатки совести?.. любил же её этот гоблин…

– Ну, положим! – настаивал меч. – В кого только не влюбляются, были бы сиськи.

– Нет, – в голосе Никта прозвучала скрытая улыбка. – Не влюблён. Любил. Горский зелёный крысюк её любил. И ещё. Она не раздражала короля с королевой. Более того – она их смешила. Шутовка. Смешила. Ты скоро поймёшь, что смешные очевидно и определённо не подходят.

– Какие же нужны, мессир? – обиженно спросил меч.

– Никакие. Без самолюбия. Без совести. Без чувств. Видящие не человека, а титул. Другие артефакты доставляли мне таких – и я присоединил к Преисподней ещё несколько кругов. Этот мирок я превратил бы в адские джунгли… давно мечтал, это было бы так красиво! Смотри, тут всё отлично приживается: и обглодай-дерево, и душилки, и кровопойники… – в голосе Никта послышалась нескрываемая нежность. – Я бы устроил здесь дивный ботанический сад… впрочем, что ты можешь понимать в этом!

– Избранная должна отдать себя вам, мессир? – спросил меч подобострастно. – По доброй воле?

– Да, подходящая девочка из того мира… По воле? Какая у них воля… За тело. За статус. За власть. За золото. За возможность сводить счёты… Должна продать мне каплю себя, подписать договор собой, как полагается… Завистлива, ты сказал? Да, но не зла. Она мне ни на кого не пожаловалась. И здесь ей неуютно. Плохо. А должно быть очень хорошо.

– Это я виноват, – скорбно сказал меч. – Передавил. Мир спасать, мир спасать… да ещё подвернулся этот дурацкий гоблин…

Никт рассмеялся.

– Все они приходят спасать мир – в любой мир – и все его губят. Ну как они могут что-то спасти? Каждая такая девица превращает мир в кусок ада: круг скуки, круг унылой похоти, круг безнаказности, круг бессилия, круг мести… Ох, как им нравится убивать – тела или души, всё равно, главное – беззащитных. А эта? Была бы хоть совсем рохля… Но о гоблине не волнуйся. Гоблин всё равно, что мёртв.

Аллочка сжала кулаки до боли. Её щёки горели.

– Это опасно, мессир? – озабоченно спросил меч. – Я что-то забеспокоился за вас…

Никт впервые искренне расхохотался.

– Ты о том, что Избранная может убить Тёмного Властелина? Ну, это можно. Подменыша, пустышку, маску… иногда убивают. И сами становятся Тёмными Властительницами, адскими тварями, пьющими чужие жизни. Чтобы хоть одна из них убила по-настоящему, чтобы освободила такой мирок от влияния ада – такого ещё не было. Не тот типаж.

– Просто вы говорите – не подходит…

– Надо подумать, как её использовать, – весело сказал Никт. – Наверняка, у неё тоже есть нужный рычажок. Эта, кажется, не похотлива. Власть, наверное. Или тёмная романтика. Жалостлива? Заведём ей котёночка. Она тут ещё освоится, вот увидишь.

– А где она сейчас? – спросил меч.

– Бегает по дому. Может быть, где-то здесь, какая разница… Ни одна из них не может мне всерьёз навредить, так уж они устроены. Максимум, разобьёт что-нибудь… Однако, мне надо написать несколько писем. Уйдём отсюда.

Горячая слеза стекла по аллочкиной щеке и капнула на грудь. За последние четверть часа Аллочка узнала о вещах, которые не встречались в её книжках: о бессилии, ярости, жалости, жажде действия и о любви. И этого было слишком много для одной её.

Аллочкина маленькая душа разрывалась на части от боли, пытаясь всё это вместить.

Песнь восьмая,
в которой Избранная творит чудеса

Шаги Никта затихли.

Аллочка снова осталась одна в громадном зимнем саду, обитаемом растительными монстрами. Ей было очень неуютно.

«Надо бы раздобыть оружие, хоть какое-нибудь, – безнадёжно подумала Аллочка, вспомнив меч, предательскую тварь, заманившую её сюда на горе сказочному мирку. – Только где же его взять?»

А Хнуро пытался убить Тёмного мечом, вспомнила Аллочка, и ей стало совсем плохо.

Похоже, мечом Никта убить нельзя. Или – не может гоблин, а у неё, Избранной, получилось бы?

Аллочка всхлипнула и снова стала искать выход из зимнего сада, но, похоже, только забредала всё дальше, и флора казалась всё ужаснее. Прекрасные цветы, причудливые, как кактус Царица Ночи, девственно белоснежные, сияли на колючих плетях, проросших насквозь тело мёртвой женщины. С решётки под потолком свисали хищные бурдючки буро-багрового цвета с маленькими зубастыми ротиками… Аллочка была совсем не сильна в ботанике и только поёживалась от этого адского разнообразия.

Зимний сад полнился шорохами. Ей померещилось журчание воды. Аллочка пошла на звук, стараясь ступать как можно тише – и вскоре увидела искусственный прудик с маленьким изящным фонтанчиком, в котором из посиневших раздувшихся утопленников росли призрачные и восхитительные лилии. Рядом с фонтанчиком, на стеклянном столике лежал обычный садовый инвентарь: опрыскиватель, колышки, бумажный пакет с мелкими камешками для дренажа – а рядом острый садовый нож и пара секаторов, большой и маленький. Аллочка, замирая, взяла большой секатор, бритвенно-острый даже на вид, пощёлкала им в воздухе и запихнула его за поясок, зацепив за колпачок, защищающий лезвия. Нож сжала в кулаке. Ей стало немного легче.

Глупо было надеяться убить Тёмного Властелина садовым ножиком, а тем более – секатором, но человек уж так забавно устроен – его успокаивает даже самое жалкое оружие.

Но куда идти, она всё равно не понимала. Яркий солнечный свет лился сквозь стеклянный потолок, как в ботаническом саду, от запаха цветов, смешанного с вонью гнилого мяса, Аллочку уже подташнивало, но она твёрдо решила найти дверь, хотя бы ту, ведущую в зал с детьми, погружёнными в смертный сон. Шорохи листьев и ползущих хищный побегов сбивали её с толку и вызывали холодный озноб; стон показался Аллочке звуком растительным, как скрип раскачивающихся зубастых лиан – но она всё равно свернула в заросли, напоминающие бамбук, все покрытые каплями сияющей росы, или, может быть, прозрачного яда. Убедиться.

И остановилась, когда заросли расступились.

Хнуро, нагишом, был привязан к металлической решётке для поддержки вьющихся растений. И ростки вьюнка, цепкие, гибкие усики, прямо-таки на глазах ползли из взрыхлённой земли по его ногам, обвивая лодыжки, подбираясь к коленям. Из-под побегов, врезавшихся в тело, уже текли струйки тёмной крови.

– Хнуро! – выдохнула Аллочка. – Слава Богу!

– Ага. Здравствуйте, – улыбнулся гоблин искусанными губами. – Не ожидал, Аллиэль.

– Тихо, – шепнула Аллочка, замирая от восторга и ужаса. Она поняла, зачем ей нужен секатор – и принялась кромсать побеги вьюнка, как клематис на даче подстригала. Полетели окровавленные усики, похожие на проволоку.

– Верёвки разрежь, – сказал Хнуро. – Цепи он не использует; верёвки этой дряни полезнее…

Аллочка обняла его и прижалась изо всех сил.

– Дура, да? Жаль, что йода нету…

– Потом обсудим это, Аллиэль. Ты очень вовремя – к ночи оно удушило бы меня в лучшем виде.

– Нам надо бежать?

Гоблин покачал головой.

– Нам некуда бежать. Демоны, которые служат Никту, всё равно нас найдут – и тогда нам конец. Лучше скажи, ты вправду можешь убить Никта? Нам надо его убить.

Аллочка стёрла слезу со щеки об его плечо.

– Зачем же ты в замке у Грегора на него мечом замахивался? Если он неуязвимый?

– Надеялся, что ты догадаешься.

– Я не догадалась, я глупая.

Хнуро поцеловал её в нос.

– Не время предаваться любви и раскаянию, Аллиэль. Что ты знаешь о себе и о Никте?

– Ничего! – всхлипнула Аллочка. – Я думала, что должна спасти ваш мир, а на самом деле меня привели сюда людей убива-ать…

Гоблин захлопнул ей рот ладонью.

– Слушай и не плачь. За тобой следят?

– Не-ет… ему всё равно…

– Тогда нам надо осмотреть этот поганый замок. Вдруг что-нибудь наведёт на мысль…

– Я заблудилась…

Гоблин улыбнулся, забрал у Аллочки нож и пошёл вперёд, держа его, как кинжал. Аллочка шла за ним, и жар любви, ничего общего не имевший с Чувствами к Мужчине Мечты, отогревал её душу от ужаса.

Хнуро ориентировался в адских зарослях лучше, чем Аллочка – может, по запаху, подумала она, когда гоблин останавливался, раздувая ноздри. Сама она уже отчасти притерпелась к вони, но уж принюхиваться не могла себя заставить никак.

Не прошло и нескольких минут, как Хнуро вывел Аллочку к высоким дверям тёмного матового стекла.

– Знаешь, что за ними? – спросил он, оборачиваясь.

Аллочка помотала головой.

– Н-не очень… может, мёртвые дети?

Гоблин вздохнул и перехватил нож удобнее.

– Пойдём. Я хочу посмотреть.

Они вдвоём налегли на тяжёлые холодные створки – и двери медленно распахнулись. Аллочка быстро оглядела высокий сумрачный зал, куда почти не проникал тёплый предвечерний свет из зимнего сада.

Свечи здесь тоже горели голубыми болотными огнями – но ужасная «коллекция» Тёмного располагалась в другом месте. Хотя…

Зал был украшен странными предметами, висящими на стенах, как обычно вешают оружие. Трости или жезлы, подумала Аллочка – и тут же забыла о них. На каменных пьедесталах в центре зала стояли три стеклянные призмы, точно такие же, как на лестнице. В них, как мухи в янтаре, застыли люди.

– Ох… – шепнул Хнуро. – Наглец.

– Почему? – Аллочка рассматривала лица за стеклянными стенками. Совсем как живые, измученные, усталые лица; по одному, молодому, стекала капля пота – и остановилась на виске, на скуле старика в рубище ещё кровоточила глубокая ссадина. Аллочку снова затрясло.

– Потому что это – маги, – тихо сказал Хнуро. – Чародеи. Я так думаю. Вот это – Нерлик, белый маг короля Георга. Я его по войне помню. Он пропал без вести в ночном бою… когда наши ещё воевали на стороне этой твари…

– Не знаю, маги или нет, но его враги, – сказала Аллочка. – Побеждённые. Он их убивает и любуется.

– Убивает… – гоблин задумчиво смотрел в лицо Нерлика, ещё не старое, с отчаянными голубыми глазами, поросшее нервной светлой щетиной. – Это, наверное, дурость, Аллиэль, но я же – придворный дурак Грегора, мне можно, – вдруг сказал он и принялся шарить взглядом по полупустому залу.

– Что ты ищешь? – успела спросить Аллочка, но Хнуро уже нашёл и поднял за спинку единственное здесь тяжёлое кресло из тёмного резного дерева.

– Что ты?! – шёпотом вскрикнула Аллочка. – Зачем?!

– Если я не могу им помочь, то хотя бы разобью его красивые витрины, – прошипел Хнуро. – Нерлику в такой не место!

– Наверное, не получится… – пискнула Аллочка, но гоблин размахнулся и врезал стулом по стеклу.

Раздался грохот, полетели осколки – и тело Нерлика мягко осело на пол.

– Осторожно, стёкла! – успел бросить Хнуро Аллочке, но сам, босыми ногами, подбежал к трупу.

– Ох, Хнуро, ноги! – Аллочка кинулась за ним – и присела рядом с мёртвым магом, тронув его закоченевшую щёку.

Щека подалась под её пальцами. Труп моргнул и закашлялся. Хнуро ахнул.

– Мессир Нерлик! Вы живы?!

– Гоблинёнок… – пробормотал воскресший мертвец. – Как ты вырос… когда успел?

– Мессир Нерлик, вы меня помните? Вы помните, где вы?

За стеной послышался какой-то шорох – и из неё вышел горбатый карлик.

– Тёмная Дама! – воскликнул он, выпучив глаза. – Что вы делаете?! Мессир знает?!

– Не узнает, – гоблин оказался рядом с ним в два прыжка и всадил садовый нож ему под рёбра. Оглянулся.

– Знаешь, кто это был, маленький Хнуро? – Нерлик снова кашлянул. – Мессир Гельдар, тёмный маг из Ганнуи. Легенда некромантии… ты, конечно, не помнишь. Никт его на службу взял… шестёркой. Немного же осталось от его легендарной силы, я бы сказал…

Гоблин кивнул, поджимая ногу. Кровь запеклась на икре и лодыжке, но капала с порезанной ступни. Нерлик подошёл, присел на корточки и обхватил лодыжку Хнуро руками, уставившись на порез замершим напряжённым взглядом. Кровотечение прекратилось меньше, чем через минуту.

– Плохо, что ты босой, – сказал Нерлик, накидывая свой заношенный плащ гоблину на плечи и глядя на собственные босые ноги. – Всюду стекло… но тут я ничем помочь не могу. А вы, сударыня, – продолжал он, повернувшись к Аллочке, – я полагаю, пришелица из Инобытия? Странно видеть рядом с Хнуро рабыню Никта…

– Я не рабыня, – сказала Аллочка, потупившись. – Я… я жена Хнуро, вот. Я с вами. А тут я тоже в плену.

Нерлик взглянул на гоблина, и Хнуро кивнул.

– Если не рабыня, тогда наше оружие, – сказал Нерлик. – Сколько у нас времени, Хнуро?

Гоблин улыбнулся, как во дворце Грегора.

– Понятия не имею.

– Бей остальные стёкла, – сказал Нерлик. – Это, я думаю, маги, которые жили до меня… или которых я не знал – неважно. Трое больше, чем один.

– Расходитесь! – весело воскликнул гоблин. – Дорогая, помоги мессиру Нерлику. И-йех, пропадать – так с грохотом!

Аллочка поддержала Нерлика под руку – и он внимательно посмотрел ей в лицо.

– Вы вправду готовы? Вы понимаете, что потеряете всё, что получили посредничеством Никта?

Аллочка вморгнула слёзы.

– Знаете, – сказала она, – мне всё равно. Мне больше не нравятся Тёмные Владыки и вообще ничего не надо. Я только не хочу, чтобы убивали Хнуро. И вообще людей. Мне плохо.

– Да-да, – кивнул Нерлик – и дёрнул Аллочку за локоть. – Отойдите, стёкла летят!

Гоблин разколотил стеклянные витрины, как заправский взломщик, но маги мёртвыми телами рухнули на осыпанный осколками пол.

– Они не оживают! – воскликнул Хнуро в отчаянии. – Почему?

Нерлик задумался только на несколько мгновений.

– Твоя подруга, гоблинёнок, ещё Тёмная Дама. Моё живое время снова потекло от её прикосновения.

Аллочка кивнула, порывисто кинулась к мертвецам, осторожно погладила старика по плечу и затормошила молодого белобрысого парня. И оно снова свершилось! Пока старик заходился в кашле и тёр впалую грудь, молодой успел оглядеться, щелчком пальцев собрал колючие осколки в сияющую пирамиду, сравнительно безопасную для босых ног гоблина и Нерлика, а потом поклонился Аллочке.

– Восхищён. Не мог себе представить, чтобы Избранная Всему На Погибель пришла на помощь добыче, так сказать, Тёмного Властелина.

Старик, прийдя в себя, снял со стены посох с нежно-зелёным мерцающим острым кристаллом на конце, и от его прикосновения из кристалла сквозанула короткая молния. Запахло озоном.

– У мира появилась надежда, дети мои, – просипел он. – Нет ли водицы? В горле пересохло…

– А раньше не было? – удивилась Аллочка. – Как же вы сражались с Никтом без надежды?

– Э, необыкновенное дитя моё, – продолжал старик. – В иные тяжёлые времена надежды нет, но молчать нельзя, иначе станешь предателем собственной крови. Мне, старику, казалось легче умереть с честью…

– Никакой чести, мессир, – воскликнул гоблин, шевельнув ухом и раздувая ноздри. – Всё будет быстро и грязно. Я слышу шаги и чую запах цветов из зимнего сада – это Никт!

Маги встали спина к спине, Аллочка обняла Хнуро за плечо, а другой рукой сжала рукоятки секатора, чувствуя в животе тянущий ледяной холод – она не верила в собственную силу. Плечо Хнуро окаменело: двери распахнулись, и вошёл Никт.

Один.