Текст книги "Океан разбитых надежд"
Автор книги: Макс Уэйд
Жанр:
Подросткам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Но у меня совсем нет сил, чтобы идти куда-то после долгого, пусть и последнего школьного дня.
– Ты зануда, Кэт! – хихикает Бет. – Если люди идут в бар в пятницу, их почему-то совершенно не беспокоит то, что должно произойти в субботу.
Она забавная и любит веселиться. Воспоминаний с ней у меня хоть отбавляй. Когда-то давно мы познакомились на занятиях в модельной школе, и с тех пор шли по дороге жизни бок о бок. Правда, Бет не захотела связывать свою жизнь с подиумом, а мне пришлось: мама настояла. Так мы спустя время и отдалились друг от друга.
Девушка подсаживается к моему свободному боку, и я оказываюсь зажатой между двумя людьми.
– Зря ты отказываешься, Кэтрин. Многое теряешь, знаешь ли, – по лицу Мориса расползается довольная улыбка.
– Лишаюсь возможности быть обозванной алкоголичкой и девушкой лёгкого поведения?
На вечеринках Мориса только такое и происходит.
– Ага, – кивает юноша, откусывая свой сэндвич.
– Не вредничай, Кэт, – бесцеремонно встревает Бет, – Морис, давай ближе к делу, – подруга мигом подхватывает инициативу.
Она никогда не терпит долгих, невнятных, тем более пустых разговоров. Девушка считает их пустой тратой времени. Морис с самодовольным видом запрокидывает ладони за голову и говорит с широкой улыбкой на лице:
– Громкие подростковые посиделки с капелькой – или целым морем – хорошего алкоголя и новенькими подкастами популярных исполнителей, – поясняет он.
– Я пойду туда только с учётом, что вы выделите мне свободную комнату, где я смогу выспаться, и мы не поднимем на уши всех соседей в округе.
– Да брось, – Бетани легко трясёт меня за плечо, – Будет весело!
И это чистая правда. Когда Морис устраивает очередную вечеринку, негодует весь район. Музыка слышится отовсюду гулким эхом, не давая возможности расслабиться даже ночью, а пьяные гуляния продолжаются до самого рассвета.
– У тебя есть время подумать до шести, – обращается ко мне Морис. – Конечно, можешь прийти раньше, если тебе вдруг вздумается. Знай, что двери моего дома для тебя всегда открыты.
Морис является самым гостеприимным человеком, какого я только знаю. Почти ежедневно заводя новые знакомства, он делился со мной и Бетани мыслями об окружающих его людях. И, даже если кто-то не очень нравится парню, он желает видеть их на своих вечеринках. Я уверена, что и в этот раз там будет присутствовать если не вся старшая школа, то половина точно.
Вообще-то мне не привыкать к большим компаниям, так как я с детства провожу свободное время в обществе. Участие во многочисленных совместных фотосессиях, массовых съёмках и когда-то даже интервью дают о себе знать. Более того, ранее я находилась почти в центре внимания, и мне уж точно не чуждо проводить время с большим количеством людей. Вот только я совсем не знаю сверстников.
После занятий я выхожу на улицу и радуюсь, что утренние тучи уплыли далеко за горизонт, и над головой светит яркое солнце. Частые дожди здесь не являются редкостью, да и снег в начале апреля никогда не бывает в диковинку. Конец же этой весны ознаменован по-настоящему летней погодой. Солнце одаривает своими лучами природу вокруг нас: и бескрайние зелёные поля, что находятся прямо за школой, и невысокие подстриженные кусты, и листья многочисленных деревьев.
Я обожаю проводить свободное время на улице. Свежий воздух здорово помогает мне прийти в себя после долгого учебного дня или затянувшихся фотосессий – что не является редкостью.
Не то чтобы я фотографируюсь долго, просто иногда я пытаюсь прыгнуть выше головы, чтобы выиграть несколько свободных дней. Я ответственно подхожу к фотосессиям и стараюсь не терять время напрасно. Правда, когда профессионалы замечают мой рабочий настрой, они предлагают мне поработать ещё, и ещё, и ещё. И тогда я понимаю, что загоняю в ловушку сама себя.
Уже дома я уверенно шагаю в гардеробную. Только я отодвигаю тяжёлую дверцу шкафа, и жёлтые лампочки любезно освещают мне всё содержимое полок. На уровне колен расположены глянцевые подиумы с мамиными туфлями, чуть выше уже висят её самые разные платья. Они пестрят перед глазами различными цветами: от бежевого вечернего до открытого чёрного, напоминающее мне больше отдалённый уголок космоса. Бархатистое голубое платье следующим попадается мне на глаза. Я легко дёргаю на себя платье за край, и, когда оно соскальзывает с плечиков, я полностью беру его в руки. Ткань просто волшебная на ощупь. И выглядит платье не слишком строго, но и на даму лёгкого поведения я в нём не буду похожа. Неглубокое декольте, как и подол, украшено изящным пепельным кружевом. Что касаемо обуви, то моим выбором будут самые простые и удобные кеды. Недели ходьбы на высоких каблуках делают своё дело – мои ступни болят, а лодыжки только и успевают покрываться мозолями.
Я хватаюсь за дверцу и резким движением закрываю шкаф. Смотрю на отражение в зеркале и думаю – не подчеркнуть ли мне глаза? Может, замазать чёрные точки, что расположились вокруг переносицы? Использую тушь, придающую объём, нарисую стрелки, а почему нет? Тональный крем у меня тоже найдётся. А как же помада? На самом деле, мне нравятся мои неброские губы, поэтому я решаю воспользоваться обычной гигиенической.
Сложив выбранную одежду у себя в комнате, я решаю принять душ и завить волосы маминой плойкой. В зеркале заблистали чуть припудренные щёки, над глазами порхают чёрные ниточки ресниц. Я аккуратно разглаживаю последние складки на платье, осторожно проводя по нему ладонью.
Мама не против моего общения с Морисом. Более того, она считает меня полной дурой, ведь я отказываюсь от шанса быть с парнем, владеющим целым состоянием. Знаете ли, жизнь в пригороде Йорка – дело, которое под силу не каждому. Огромные земельные налоги связаны с исторической ценностью земли. Но семья Мориса не только отлично справляется с этой задачей, так ещё и еженедельно оставляют сыну кругленькую сумму на карманные расходы. Да, на выходных в Хантингтоне Мориса не найти: чаще всего в это время он спускает свои деньги в дорогих бутиках Манчестера, до которого отсюда рукой подать, и барах Йорка. Мне, конечно, не приходится мечтать о суммах, которые он тратит на выходных, и я ни в коем случае ему не завидую. Статус моей семьи и семьи Мориса практически одинаковый – различие заключается лишь в разнице специальностей наших старших поколений, – поэтому маме кажутся крайне глупыми мои отказы и предпочтение Морису Билли.
Натянув на пятки новенькие, совсем неношеные кеды, я оглядываю порог. Телевизор молчит, кондиционер отключён, и лишь негромкое гудение холодильника развеивает гробовую тишину. Поворот ключа, потом второго, пробираюсь сквозь маленький зелёный сквер перед крыльцом дома – я на свободе.
Моё платье волнообразно развивается на ветру, волосы лёгкие и, кажется, я не хочу выходить из этого образа – свободной шестнадцатилетней англичанки, почти взрослой, но ещё такой юной. Жадно наполняя лёгкие кислородом, я иду вдоль по улице навстречу новым эмоциям, прямо как героиня какого-нибудь приключенческого романа.
Тёплый весенний вечер опускается на черепичные крыши Хантингтона, окрашивая их ярко-рыжими лучами. Стрекот разливается над Рирер Фосс, что находится всего в нескольких шагах от новеньких коттеджей. Мне нравится наша маленькая набережная: я люблю проводить время в тишине и спокойствии, всматриваться в спокойные воды узкой речушки и мечтать о дальнейшей счастливой жизни. По старой каменной кладке, обочины которой поросли высокими травами и камышами, почти никто не ходит: на смену ей пришли новые благоустроенные пешеходные зоны и совсем небольшие цветущие аллеи. Когда меня окружают выхлопные газы и беспорядочные разговоры, мне сложно представлять счастливую жизнь. Когда я смотрю себе под ноги на набережной, я вглядываюсь в каждую трещинку старой мостовой, и осознаю, как много событий она пережила. Она пережила времена восстания Уота Тайлера, пережила пушечные снаряды и многочисленные набеги, но не развалилась. История сильно вдохновляет меня: она заставляет жить, двигаться и быть примером для потомков. И, как бы мне не хотелось задержаться здесь подольше, вскоре мне приходится покидать тихую набережную.
Выкрашенный в белый цвет коттедж Мориса появляется за следующим углом, и я направляюсь к входной двери. Неспешная ходьба, речной запах и рокотание пролетающих над головой майских стрекоз хорошо очищает разум от ненужных мыслей. Я сжимаю ладонь в кулак и, почти не волнуясь, несколько раз стучу в деревянную дверь, за которой уже слышен смех ребят, тяжёлые басы современной музыки и треск посуды. Похоже, выпивать начали задолго до моего визита. И, кажется, не планируют заканчивать.
Дверь широко распахивается передо мной через несколько секунд, и моё лицо начинает освещать желтоватый свет с десяток зажженных ламп.
– Кэтрин, ты всё-таки пришла! – вскрикивает Бетани, увидав меня на пороге дома. – Ты не пожалеешь, ведь в этот раз веселья будет в разы больше. Проходи и наслаждайся!
Признаюсь, я почти не узнаю голос девушки во всём балагане, который творится внутри. Разговоры смешались в невнятный словесный гул, пробки от бутылок со свистом разлетаются по сторонам, а из-за топота содрогаются стены. С порога я могу различить около десяти пьяных фигур, шатающихся за спиной Бетти, но, судя по нервному смеху на фоне, их намного больше.
На плечах Бетани расположились лямки розового сарафана, перламутрового оттенка серьги хорошо с ним сочетаются. Рукава белой футболки чуть закатаны, а на капроновых колготках несколько безобразных затяжек. Образ вышел лёгким и дерзким – тот, что и нужен для подростковой вечеринки.
– Спасибо. И тебе хорошего вечера, Бетани.
Бетти всю свою жизнь была и остаётся самым активным человеком если не во всей Великобритании, то точно во всём Йорке. Где шум, там и она. Где веселье, там и она.
Её улыбка становится ещё лучезарнее после моих слов, из-за чего тело сковывает смущение.
– Пойдём, все уже готовы к игре, – подмигивает мне Бетти, и тогда я замечаю её подкрашенные ресницы.
– Так вы не выделили мне свободную комнату? – подшучиваю я.
Бетани живо отзывается:
– И не планировали.
Не успеваю я и моргнуть, как меня уже затаскивают вглубь дома Мориса, крепко схватив за руку:
– Только не отпускай меня, – еле слышно предупреждает девушка. – В такой толпе легко затеряться.
Мы пролетаем мимо массы людей, а их оказывается здесь намного больше, чем мне казалось с порога. Я даже не могу представить, как диван, стоящий в гостиной Мориса, выдерживает огромную компанию, состоящую минимум из пятнадцати молодых людей. На широкой лестнице, ведущей на второй этаж, расселись группы поменьше, и, к сожалению некоторых, наверх уже никак не протолкнуться.
Подруга тащит меня в огромную гостиную, которую отгораживает от столовой длинная барная стойка с мраморной столешницей. Вокруг ещё не настолько грязно, поэтому по дороге я успеваю прихватить чистый пластиковый стаканчик и не вскрытую бутылку газировки. Бетани продолжает тянуть меня всё глубже в дом. Я оглядываю лица будущих участников игры. Думаю, нет абсолютно никакого смысла спрашивать Бетти, что за игру они затеяли, ведь я скоро сама всё узнаю. Так и происходит на громких вечеринках – никто до конца не знает, к чему она приведёт. Подростки любят жить моментом.
Девушка ослабляет хватку, когда мы останавливаемся в углу просторной комнаты.
– Так, – протягивает Бетани, подходя к Морису со стороны, – Когда начинаем? – она несколько раз хлопает ладонью по его спине.
Морис поворачивается спустя секунду к нам. В руке его хрустальный стакан, наполненный белым вином. В другой руке открытая бутылка, и я подозреваю, что она уже наполовину пуста. По моему телу разлился угнетённый пьяный взгляд парня напротив.
– Кэтрин Лонг, неужели Вы явились? – спрашивает он, остановив свой полный удивления взгляд на мне.
И я прекрасно понимаю, почему парень реагирует именно так. До этого я была на вечеринке Мориса всего лишь один раз, и произошло это несколько лет назад. Тогда в меня ещё не начинала стремительно увеличиваться грудь, тогда я ещё не знала, кто такой мастер маникюра и тогда я не умела пользоваться восковыми полосками. Тогда я была совсем ребёнком, которому впервые признались в таком чувстве, как любовь.
– Как видишь, – я подавляю неуместный смешок.
Если честно, тогда я думала, что меня уже ничто не сможет заставить посетить дом Мориса вновь. Одна из его вечеринок была в самом разгаре. Я стояла на том же месте, где и стою прямо сейчас. Меня окружали те же люди – Бетти и Морис. Но в голове моей были совсем иные мысли. В тот день Морис изрядно выпил, поэтому грохнулся на меня, когда попытался дотянуться до губ. Тогда я поняла, что легкомысленный Морис – не мой типаж, а юноша осознал, что его мало привлекают девушки с низким ростом. Он испытал крайнее разочарование, а я забылась в пламени стыда.
Морис, и в этот раз явно перебравший с алкоголем, делает шаг в мою сторону и, чуть покачавшись прямо как в тот раз, спрашивает у Бетти:
– Она играет?
Дыхание его ядовито. Я задаюсь вопросом, много ли бокалов он успел опустошить, но сама поражаюсь собственным догадкам. Семь, десять? Может, несколько бутылок? Их тут, кстати, пруд пруди – зеленоватые бутылки игриво сверкают под неоновыми лучами долларовых палочек из местного магазина подарков. Только и успеваю морщиться от очередного блика.
– Очень надеюсь, – шутливо подмигивает Бетти в ответ.
Где-то в дальнем углу широкой гостиной слышатся электронные басы – вестники выигрыша одного из персонажей игры. После следует несколько довольно оборванных смешков: выпитый алкоголь даёт о себе знать. Но всё вмиг меняется крепкими дружескими объятиями.
– А ты, – из груди Мориса вырывается сладкий винный пузырёк, и он икает на середине фразы, – Ты играешь, Бетти?
Грудь парня проваливается, и за этим следует рык. Морис даже не приложил усилий, чтобы сдержать отрыжку.
– Разумеется, – почти возмущается девушка, состроив огорчённую гримасу.
Кто-то из девушек приглушает назойливую музыку. Треск пластиковых стаканов в столовой почти не слышен, лишь только его отголоски можно уловить среди оживлённых разговоров.
Бетти и Морис рассаживаются в небольшой круг по краям шерстяного коврика в комнате, и я присоединяюсь к ним. Мне приходится ставить свой стаканчик и газировку прямо на пол рядом со мной. Бетти сидит рядом на коленях, подгибая ноги под себя. В руках её мелькает прозрачный стаканчик из “Starbucks” с искрящимся напитком внутри. Зелёная трубочка искусана. Я сглатываю.
– Шампанское? – шепчу я ей на ухо, продолжая рассматривать лопающиеся пузырьки на стенках пластика.
– Нет, что ты, – девушка усмехнулась, а теперь смотрит на меня так, будто видит впервые. – Персиковая газировка.
Я отвожу взгляд, карая сознание за плохие мысли. Я тянусь за полной бутылкой газировки, открываю её, и та неслышно шипит. Шея под воротником моего платья начинает запотевать, а на лбу появляется испарина от горящего стыда. Обычно Бетани не против выпить бокал-другой, и мне чуждо видеть её с обыкновенной газировкой в стакане вместо выпивки. Вместе со стыдом я испытываю и облегчение, ведь мне никогда не нравилось, что Бетти выпивает.
Не то чтобы я против алкоголя, но я и не поддерживаю его чрезмерное употребление. Алкоголь слишком сильно затуманивает разум – в этом выражаются его порок и спасение. Из-за него люди творят беды, даже не осознавая этого. На счету Бетани числится несколько пьяных драк, два вдребезги разбитых смартфона и одно несварение, настигшее девушку в самый неподходящий момент.
– Итак, ребятки, – неустойчивые нотки в голосе Мориса выдают пьяное состояние. – Сегодня играем в «Бутылочку».
Довольные вздохи завладевает почти всеми присутствующими. Свист и смех вперемешку слышатся со всех сторон. Думаю, все уже догадались, что игра будет по-настоящему жаркой. Но только не для меня. Вообще все эти игры не для меня. Поэтому, ещё раз заглянув в пустые глаза Мориса и не найдя в них ничего, что выдавало бы здравомыслие, на коленях я попятилась назад.
– Эй, чего такая кислая? – Бетти легко толкает меня в бок локтем, замечая краем глаза, что я отсаживаюсь.
Я с неохотой поворачиваюсь к девушке.
– Не бери в голову, – отмахиваюсь я.– Просто не люблю такие игры, вот и всё, – слова очень трудно связывать в предложения, поэтому речь моя невнятная, язык путается. Я тянусь к своему стаканчику с газировкой и ещё раз делаю несколько глотков.
– Можем попросить Мориса сыграть в другую.
Я моментально реагирую и начинаю изображать на лице далеко не самое искреннее изумление:
– Нет-нет, что ты!
Актриса из меня такая себе, ведь моё «нет» прозвучало хуже некуда. Я даже промолчу насчёт невольно поднявшейся улыбки от мысли, что неприятности обойдут меня стороной этой ночью. Лишь бы не пришлось целоваться с кем-нибудь. К этому я ещё не готова ни физически, ни морально. Да и виды у здешних парней такие себе: один едва стоит на ногах, у второго красные глаза светятся в вечернем полумраке, подобно вампиру из «Сумерок». Даже не хочу думать, под чем он.
Я сама не заметила, как сжала подол своего платья двумя руками.
– Кэт, всё в порядке? – спрашивает меня Бетти, погодя.
Прикосновение лёгкой девичьей руки будоражит меня быстрее кофе или энергетика. Я тут же выпрямляюсь, не забыв помотать головой и быстро-быстро поморгать.
– В полном, – я снимаю её руку со своего плеча.
Бетани отстраняется. Девушка с парнем напротив нас стукнулись стеклянными стаканами так, что бордовые капли разлетаются в разные стороны. Сладкий запах дешёвого красного вина уже забил мне нос.
Девушка поднимается на колени.
– Морис, давай в другую игру сыграем? – начинает лепетать она, не забывая нахмурить брови. – Мне не хочется играть в «Бутылочку».
– Бетти, не стоит! – я поднимаюсь за ней, чуть не опрокидывая полный стакан газировки на шероховатый ковёр Морис.
Но полный внимания парень даже не замечает этого, ведь он уже уставился на нас обеих. Мы с Бетани застываем в своих позах в ожидании его реакции.
– Что ж, – он качается из стороны в сторону, – Давайте в «Правду или Действие»?
Бетти сразу зацветает, подобно вовремя политой розе, и вновь плюхается на ковёр. Маленькие кубики льда бьются друг о друга в её пластиковом стакане.
– Отличный выбор! – радостно бросает она.
Остальным ребятам всё равно до игр. Все разошлись по коттеджу, куда хочется. Кто-то засыпает на диване в гостиной, так и не дожидаясь начала настоящего веселья, кто-то продолжает рубиться в видеоигры, а кто-то лежит в полуобмороке в нескольких метрах от нас.
– Ну-с, – хмыкает парень. – Я смотрю, мы сегодня в ударе. С кого начнём игру? – он вопросительно смотрит то на меня, то на Бетти.
Никто из присутствующих, кроме нас, не обращает внимания на Мориса. Кажется, все тут живут своей жизнью. Например, парни в чёрных куртках активно обсуждают спящую на диване рыжеволосую девушку. Я посмотрела на неё – бедняжка. Заснула сидя, даже не выпустив из рук бокал. На её длинных ресницах собрались комочки туши, подсвеченные неярким светом настольной лампы, а на веках сверкают блёстки. Должно быть, долго собиралась сюда.
– Так, Кэтрин Лонг, пора начинать, – обращается ко мне Морис. – Правда или действие?
Он трясёт пустым стаканчиком, на дне которого прозрачно колотятся мелкие кубики льда. Вино со льдом? Морис настоящий гурман.
– Правда, – без раздумий отвечаю я.
– Твой любимый музыкальный исполнитель?
Ну, это настолько легко, что у меня даже начинает подниматься настроение. На самом деле, у меня много любимых исполнителей, но я всё же стараюсь выделить самого часто прослушиваемого из всех.
– Ариана Гранде, наверное. Последний альбом взорвал сеть и моментально покорил моё сердце, – я слегка приукрасила сухой ответ. Но я нисколько не вру, ведь “Dangerous woman” действительно пришёлся мне по нраву. Наверное, это из-за того, что в нём я нашла отголоски сентиментального “My everything”, который нравится мне не меньше, а также подвижного “Yours truly”.
Бетани подключается к разговору:
– Правда? – её зрачки молниеносно увеличиваются. – Я обожаю Ариану!
Мне приятно, что хотя бы кто-то разделяет мои интересы. Обычно их разделяет только отражение в зеркале. Поэтому я, невысоко подняв стаканчик с газировкой, произношу тост:
– За торжественную встречу верных фанатов!
Подруга смеётся, после чего поднимает свой стаканчик, и мы чокаемся, при этом продолжая смеяться. Морису не понять некоторых вещей, ведь он совсем не интересуется популярной музыкой. Он бы точно поддержал разговор, если бы речь зашла о тяжёлом роке. В этом ему нет равных. Так или иначе, мы продолжаем игру:
– Так, Бетани Роун, правда или действие?
Девушка, которая всё воркует со своим парнем, начинает заливаться громким и нескромным смехом. Похоже, её избранник умеет хорошо шутить. Их наполненные бокалы снова встречаются в прозрачном звоне. Интересно, за что они выпивают?
– Правда, – решительно отвечает девушка Морису.
Тот, довольно улыбаясь, спрашивает:
–
Ты порвала бы с парнем, если бы влюбилась в другого?
– Звучит по-детски, Морис, – заключает Бетани, делая глоток газировки, – Ну да ладно, может быть. Что насчёт тебя? – вдруг обращается она ко мне, и я вздрагиваю.
Но Морис отвечает девушке в этот момент:
– Надеюсь, ты порвёшь с ним из-за меня.
Бетти закатывает глаза после слов парня:
– Поверь, точно не из-за тебя, – специально обламывает его девушка, и Морис строит смешную гримасу ей в ответ.
Вообще-то Морис может флиртовать в абсолютно любой ситуации, и ему без разницы, с кем. Ведь флирт ни к чему не обязывает, думает он. Флирт опаснее, чем думает юноша, ведь это непредусмотренные действия, полёт фантазий и нежданные события. Бетти поворачивается ко мне.
– Я выбираю действие, – неуверенно бормочу я.
Но девушка продолжает стоять на своём:
– Эй, нельзя уклоняться от правды: это против правил, забыла? – театральное разочарование на её лице выводит меня из состояния равновесия всё больше.
– Да брось, – обращается Морис к Бетти. – Неужели есть нечто, заставляющее Кэтрин Лонг молчать? – он выпучивает на меня пьяные глаза.
– Лучше не смотри на меня так, – предупреждаю я.
– Это просто игра, Кэт, – обиженно фыркает Морис.
– Личная жизнь – никакая не игра, – подкалываю я парня, который меняет партнёров каждую неделю.
Бетани снова кладёт руку мне на плечо:
– Мы поняли, Кэтрин, мы поняли, – она широко улыбается и, кажется, краснеет. – Морис, а тебе придётся принять поражение.
Я благодарю девушку и расслабляюсь. Боюсь, если бы не она, я бы давно начала поливать надоедливого Мориса грязью. Он неплохой парень, даже помогает старушкам переходить дорогу, но иногда бывает назойлив – слишком назойлив. И это ещё одна причина, по которой я не общаюсь с ним так тесно, как с Бетани.
– Даже не смей расслабляться, Кэтрин, тебе придётся выполнить действие, – любезно напоминает мне Морис.
От него веет перегаром, и я уже знаю, что ответить:
– Я тебя не боюсь, – смеюсь я. – Выпить три стакана водки подряд? Все вы, парни, одинаковые!
Морис скрещивает руки на груди и надувает губы, демонстрируя свою обиду.
– Каждый человек неповторим, – защищается он.
– Но только не парни.
Они все одинаково жестоки и бестактны.
– Кэтрин, прекрати, – улыбается Бетти.
– Он первый начал! – упираюсь я.
Подруга мягко заканчивает:
– Вы оба хороши.
Музыка становится громче: в ход пошла далеко не первая магнитола. Отовсюду слышны самые разные мелодии.
В гостиной начинается настоящий балаган. Мы с Бетани выглядываем туда, но не видим ничего из-за плотной толпы подростков. Плывя по волнам музыки, они бесцельно размахивают поднятыми вверх наполовину пустыми бокалами. Хриплые песни негромко играют из залитой сладкими напитками магнитолы, какой я ранее могла видеть только в старых фильмах. Готова поспорить, что та магнитола – практически раритет. На маленьком, выгоревшем экранчике еле-еле отображается название песни; серебристый корпус отливает тусклым сапфировым. Но теперь на нём можно разглядеть ореховые потёки, к которым намертво приклеились блестящие искры конфетти. Гостеприимность Мориса всегда его подводила.
– Ты должна написать письмо с признанием в любви любому парню из детского дома, – говорит вдруг Морис, и я давлюсь газировкой.
Билли Акерс не будет в восторге от этой идеи – это самая первая мысль, проскользнувшая в моей голове.
– Нет уж, – я моментально отрезаю. – С чувствами я играться не буду.
Бетани подключается к разговору:
– Тогда выпей три стакана водки, – она пихает меня в бок и звонко смеётся. – Выпьешь, и будь по-твоему. Да и смелости прибавится.
Смелости у меня не прибавится, а вот проблем с матерью – это точно. Она сама не прочь выпить несколько бокалов хорошего алкоголя, но мои давние попытки она не поддержала.
– Спасибо, я откажусь от выпивки, – я робею. – Вы уверены, что не хотите дать мне другое задание?
– С тобой неинтересно играть, Кэтрин, – вздыхает парень, – Кажется, мы зря позвали тебя на вечеринку, – Морис точно знает, как на меня подействовать, и это меня напрягает.
– Я и не просилась, – напоминаю я. – Вы первые подсели ко мне в школьном кафетерии, забыли?
– Остынь, он шутит, а это – просто игра, Бетани протягивает мне стаканчик со своей газировкой со льдом, но я отказываюсь.
– Чувства других – не игра.
Наверное, я так уверена в этом, потому что игрались с моими. Я знаю, каково это, когда сыплют обещаниями, когда нашёптывают красивые слова, а потом отбирают всё в одно неуловимое мгновение. Я знаю, каково это – быть зажжённой, как спичка, а затем резко потушенной.
Но давление со стороны ребят нестерпимо. Они пришли сюда веселиться, как и я, а вынуждены наблюдать за моим поникшим выражением лица. Вообще-то я никогда не бываю вспыльчивой. Но, когда дело касается особенных тем для меня, как отношения, я не могу сдержать эмоций.
– Извините, я погорячилась, – я всё же принимаю стакан из рук подруги и делаю глоток. – Хорошо, я напишу кому-нибудь письмо.
Выбирать придётся недолго: я либо пишу отбросу, с которым никто не общается, либо дружкам Билли Акерса, что с высокой вероятностью приведёт к особенно печальным последствиям.
– Тогда тебе придётся приступить прямо здесь, – не отступает Морис.
Я задаю вытекающий вопрос:
– Зачем?
– Чтобы мы убедились, что ты нас не обманула, – поясняет мне парень, и я закатываю глаза.
– Горю желанием обвести вас двоих вокруг пальца, – отвечаю я с сарказмом.
Я поднимаюсь с колен, расправляя платье и подхожу к журнальному столику, на котором лежит коробка с пиццей. Беру её в руки и ставлю рядом с местом, где я только что сидела. Пицца уже остыла, но я всё равно беру себе кусочек. Я передаю коробку Бетани, и та меня благодарит.
– Мы серьёзно, Кэтрин, – напоминает мне Морис. – Если не хочешь пить водку, тебе придётся выполнить задание.
Я вздыхаю:
– Я соглашаюсь только потому, что на завтрашней фотосессии мне нужно находиться в трезвом состоянии, – я откусываю кусочек пиццы. – У вас классные закуски!
– Ещё бы, – оживает Морис. – Так, когда ты приступишь к написанию письма?
Я бросаю:
– Хоть сейчас.
Бетти внимательно следит за ходом нашего диалога, и, услышав о письме, встаёт на ноги и подходит к тому же журнальному столику. Толпа рассеялась, поэтому расталкивать людей локтями ей не приходится. Она берёт в руки несколько листов бумаги и ручку, после чего возвращается к нам.
– Кого-то выбрала? – интересуется девушка.
Я бы с радостью написала письмо Билли Акерсу, но, к моему сожалению, ребята уже в курсе наших отношений. Скорее всего, придётся писать Люку Грину. Он кажется мне самым выигрышным вариантом: с юношей мы не раз пересекались в старшей школе, и ложь о моей влюблённости хотя бы отдалённо будет напоминать правду.
Я принимаю бумагу из рук Бетти, ставлю закрытую коробку с пиццой на колени и кладу на неё лист бумаги.
«Дорогой Люк,
Пишет тебе Кэтрин Лонг.
Перед тем, как ты начнёшь читать данное письмо, я хочу заметить, что это будет очень смелый поступок с твоей стороны. Будь я на твоём месте, я бы никогда не распечатывала его. Люк, я безмерно виновата перед тобой, но и держать в себе переживания я тоже не могу. Я очень надеюсь, что ты правильно поймёшь меня. Спасибо.
Примерно в шестом классе я начала замечать за собой странные вещи. Например, стоя около школьного крыльца, я любовалась твоей хитрой ребяческой улыбкой, которая лишь изредка украшало твоё унылое лицо. Я восхищалась бархатным голосом, который ты подавал раз в несколько дней. Я рассматривала твои мягкие кудрявые волосы. Мне было особенно интересно наблюдать за тем, как их колыхал ветер. Ведь, когда он делал это, я могла разглядеть твои выразительные глаза, которые ты прятал под длинной чёлкой. Тогда я и догадываться не могла, во что перерастёт мой интерес.
Помнишь, как ты засмотрелся на меня, и споткнулся о бордюр на занятии физической культуры? Я тоже смотрела на тебя. Помнишь, как ты смеялся с моих шуток, хоть в них не было ничего особенного? Я удивлялась твоей искренности. Ты не позволял себе улыбаться другим, ты не смеялся над чужими шутками, хотя они были намного остроумнее моих. Ты влюблял меня в себя, Люк, своей медленной походкой и своей блестящей улыбкой. Той, которая была предназначена лишь для меня одной…»
Этот парень никогда не смеялся ни с моих шуток, ни с шуток других – на его лице я ни разу не замечала той улыбки, о которой только что написала. И на то наверняка были свои причины, ведь Люк всю жизнь рос в детском доме. Я громко стучала высокими каблучками, когда проходила по длинному школьному коридору, и чёткий стук разлетался во все стороны. И, когда все парни сходили с ума, начиная любоваться не то длинными ногами, не то большой грудью, Люк покидал коридор. На занятиях физической культуры мы вовсе не пересекались. В действительности же Люк никогда не замечал меня, хоть это и было трудно делать.
Я кладу гелиевую ручку рядом с исписанной бумажкой и перечитываю полученные абзацы. Я пробегаюсь глазами по буквам, составляющих фразы, предложения. Бумага пропитана грязной ложью. Я вздыхаю, а затем сминаю в руках бумажный лист.
– Что за дела? – негодует Морис.
Делаю глубокий вдох и отвечаю:
– Мне нужно собраться, – монотонно произношу я, продолжая мять исписанный лист.
Когда он окончательно превращается в маленький неаккуратный комочек, я бросаю его в мусорное ведро, что находится подле столика. Гелиевая ручка вновь появляется в моей ладони, а я смотрю на новый чистый лист перед собой. Затем я начинаю выводить слова.
«Дорогой Люк!
Пишет тебе Кэтрин Лонг.
Перед тем, как ты начнёшь читать данное письмо, я хочу заметить, что это будет очень смелый поступок. Будь я на твоём месте, я бы никогда не распечатывала его. Люк, я безмерно виновата перед тобой, но и держать в себе переживания я тоже не могу. Я очень надеюсь, что ты правильно поймёшь меня. Спасибо.