Текст книги "Дама Пик (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

"Удача? – спросил он себя, глядя на гостью новыми глазами. – Такая невероятная удача после столь жестокого поражения? Но, может быть, боги услышали мои молитвы?"

2. Генуя, день третий

Август не хотел оставлять свою гостью одну, но и взять ее в город не мог тоже. Ей рано было появляться на людях, так что и выбора, на самом деле, не было: пришлось оставить Танью дома. Впрочем, он принял все возможные меры предосторожности. Строго-настрого приказал слугам, приправив распоряжения убедительной порцией магией, никого к гостье не допускать, охранять от любых неожиданностей, сдувать с нее пылинки и исполнять – в пределах разумного – любые ее капризы. Другое дело, что без языка не сильно разгуляешься: большую часть твоих капризов просто не поймут. Однако в распоряжении Таньи был практически весь дом, – все помещения, кроме накрепко запертой и запечатанной Старой башни, – бумага и свинцовые карандаши, если вдруг надумает рисовать, перья и чернила, чтобы могла записывать новые слова и фразы, две книги на русском языке, о содержании которых Август мог судить только по картинкам, разобранные как-то сдуру, но так и не собранные обратно каминные часы, к которым женщина проявила прямо-таки нездоровый интерес, новые наряды, привезенные накануне из столицы, кухня, винный погреб, лужайка и ручей. Однако в лес он приказал женщину не пускать. В пуще полно диких зверей, и, хотя крупные хищники – волки, рыси и медведи – к дому не подходят, береженого и берегиня бережет, не правда ли?

– Смотрите мне! – пригрозил Август слугам, сел в карету и уехал в город.

В городе у него было ровно три дела и острое желание не попасться случаем на глаза кому-нибудь из знакомых. Лучше пусть забудут о нем на время, а он им потом о себе напомнит. Напомнит и припомнит – "Каждому воздастся!" – но не сейчас, потому что сейчас ему предстояло сделать так, чтобы это будущее неопределенное все-таки состоялось. А это значит, что Августу нужны были деньги, и притом деньги немалые, и хоть какое-то, – на первый случай – общественное положение. Там, где ему придется действовать быть доктором или профессором приятно, но недостаточно. Нужен статус, приемлемый для высшего общества. Вот за статусом Август теперь и ехал в судейский квартал. Там, в кривых, мощеных булыжником улочках, окружавших здания городского парламента, ратуши и Королевского суда, обитали те, кого принято называть крючкотворами. Но Августу нужен был лишь один из них – мэтр Константин, самый прожженный сукин сын из всех законников, с которыми приходилось сталкиваться Августу, а ему приходилось, и немало.

– Вы ведь в курсе моих неприятностей? – прямо спросил Август, усаживаясь в кресло напротив письменного стола, за которым работал правовед.

– Увы, мой господин, – печально вздохнул мэтр Константин, поправляя очки, – но такой суд мне не выиграть.

Что ж, этого и следовало ожидать. Новость о таком грандиозном скандале, как тот, что случился в доме графа де Ламара, не могла обойти стороной "сообщество сутяг". Этот ведь их хлеб, не правда ли?

– Выиграть суд? – переспросил Август. – Да, нет, не думаю, что стал бы судиться с этим ничтожеством. Тем более, вы правы, здесь нет предмета для спора. Все слишком очевидно, но...

– Но? – прищурился мэтр Константин.

– У меня другие планы! – усмехнулся Август и, вытащив из принесенной с собой кожаной сумы, протянул сухонькому старичку свиток с текстом завещания. – Меня интересует лишь этот документ. Что скажите?

Старичок принял свиток, развернул и стал читать. Читал он долго, но Август его не торопил, очень уж серьезный вопрос решался сейчас в кабинете мэтра Константина.

– Что ж, – кивнул крючкотвор, завершив изучение документа, – вы ведь и сами знаете, что означает формула наречения, использованная вашей родственницей?

– Скажем так, – усмехнулся Август, переводя дух, – я догадываюсь, но я не стряпчий. Поэтому мне нужно ваше компетентное мнение, и, разумеется, оно должно быть изложено письменно.

– Что ж, – повторил старик. – Мое мнение... Она... Я имею в виду завещателя, нигде в документе не называет вас графом де Ламаром, но зато, выражая свое непременное желание, "находясь в здравом уме и твердой памяти", называет вас Августом Агдом – "сыном моей любимой племянницы Терезы Сан-Северо". У вас ведь есть свидетельство из храма, где написано, что вас родила именно Тереза де Ламар де Сан-Северо?

– Непременно, – улыбнулся Август, довольный тем, как хорошо все сложилось.

Он вытащил из сумки следующий документ и передал его старику.

– Тогда все просто, – сказал ему через пару минут мэтр Константин и отложил пергамент в сторону. – Своим завещанием ваша родственница признает вас законным сыном вашей матери. Материнская линия в королевстве признана законом, так что, что вы, мой господин, не незаконнорожденный. Кто бы ни был вашим родителем и в какого бы рода отношениях не состоял с вашей матерью, вашим отцом по умолчанию считается граф де Ламар, в законном браке с которым состояла в это время ваша матушка. И поскольку это так, вы дворянин и можете пользоваться патронимом матери – Сан-Северо. Однако ваша вилла и сама по себе владение – "дом и двадцать пять квадратных километров леса". Ну, а поскольку вы дворянин Сан-Северо, то вы имеете полное право на титул кавалер де ла Аури.

Вот, собственно, и все! Спасибо духам предков, что нашептали старой тетушке – боги знают в каком колене, – сформулировать свое завещание так, а не иначе. Но, может быть, она точно знала, что делает и зачем? Что, если она подстраховывала Августа на такой вот поганый случай? Но отчего, тогда, не предупредила его мать? Струсила? Возможно. Подчинилась воле отца, который ему более не отец? Может быть. Но, как бы то ни было, лишь это завещание предоставляет Августу так необходимый ему статус. Теперь он снова дворянин и даже кавалер, а графом... Очень может быть, что при "вновь открывшихся обстоятельствах" он и не захочет быть графом.

– Это невозможно оспорить? – Август все-таки задал тревоживший его вопрос.

– Нет, – покачал головой мэтр Константин, – это невозможно, но, если желаете, я могу сегодня же зарегистрировать ваш новый статус в канцелярии Королевского Герольда.

– Мне бы не хотелось огласки, – вздохнул Август, разрывавшийся между желанием сделать вопрос статуса необратимым, и опасением, что преждевременная огласка может помешать его планам.

– Помилуйте, какая огласка? – по всей видимости, искренне удивился крючкотвор. – Десять золотых флоринов, и вас внесет в реестровые книги обычный мелкий чиновник, который, разумеется, не станет рассказывать об этом на каждом углу. Если желаете, подъезжайте ко мне после обеда, ваши документы – свидетельство Канцелярии и мой вердикт – будут готовы. С вас, кавалер, двадцать флоринов, и можете совершенно не беспокоиться. Вы дворянин и владетель, и это неоспоримый факт.

***

Следующий визит Август нанес в штаб-квартиру ломбардского ссудного банка. Зашел, правда, не с главного входа, выходящего на площадь, а из переулка. В свое время Август несколько раз консультировал ростовщиков и поэтому знал про эту неприметную дверь, ну а ломбардцы, соответственно, знали его. Тем не менее, ему пришлось довольно долго ждать, прежде чем его принял мэтр Бернарди. Ничего личного. Никакой попытки унизить или оскорбить. Напротив, глава «банка» сделал Августу одолжение, согласившись принять его без предварительной договоренности. Ну, Август и не роптал. Стойко выдержал ожидание и, в конце концов, попал в личный кабинет Антонио Бернарди.

– Рад вас видеть, профессор! – улыбнулся, вставая из-за стола внушительных размеров мужчина средних лет. – Как поживаете?

– Здравствуйте, мэтр Бернарди, – Августу все это не нравилось, но ему остро нужны были деньги, и он сдерживался. – Судя по тому, что вы титулуете меня профессором, а не графом, дела мои обстоят хуже некуда.

– Мне кажется, – осторожно заметил банкир, возвращаясь в кресло – что было бы куда хуже, если бы я стал притворяться, что ничего не произошло.

– Вы правы, мэтр Бернарди, – согласился Август и тоже присел, – и я вам за это весьма благодарен. Но давайте перейдем к делу. Вы занятой человек, да и у меня, признаться, есть на очереди несколько неотложных дел.

– Тогда переходим к делу, – кивнул Бернарди. – Чем могу быть полезен?

– Сколько вы можете дать под залог моего имения? – С этими словами, Август выложил на стол выписку из кадастровой книги.

Ломбардец взял документ и без лишних слов углубился в чтение. Свиток был длинный – вилла, лес и плодородный, но необрабатываемый крестьянами берег реки, – и мэтр Бернарди читал довольно долго.

– Двадцать тысяч золотых флоринов, – сказал он, завершив чтение.

В принципе, у Августа были кое-какие деньги, но именно "кое-какие". Вместе с профессорским окладом, на жизнь – пусть и не такую роскошную, как раньше, – должно было хватить. Однако, если его планы, связанные с "реинкарнацией" великолепной Теа д'Агарис, станут реальными, перейдя из области допущений в плоскость их реализации, ему понадобится много денег. Принцип прост: хочешь заработать много денег – не скупись, создавая предприятие. Так что двадцати тысяч Августу было недостаточно.

– У меня есть неплохое собрание картин, – он положил на стол очередной список и приготовился ждать, но ломбардец ответил сразу.

– Я наслышан о вашей коллекции, профессор, и могу дать под нее еще десять тысяч флоринов.

– Сумма мне подходит, – кивнул Август. Этого, и в самом деле, должно было хватить на "первый взнос". – Я беру деньги сроком на три месяца под обычный процент. Вы ведь не станете поднимать ставки?

– Не стану, – подтвердил банкир.

– Тогда, я бы хотел получить деньги послезавтра или даже в начале следующей недели. Это возможно? – спросил Август.

– Если захотите отказаться, неустойку платить не придется. – Это было щедрое предложение, но, с другой стороны, колдунов такого уровня, как Август, пойди еще найди. А тут свой, знакомый и благодарный. Игра, по-всякому, стоила свеч, а альтруистов среди ломбардских ростовщиков отродясь не водилось.

3. Вилла Аури, день третий

Уже смеркалось, когда карета Августа остановилась перед виллой Аури. Вместе с ним приехали дама Браганца и отличный, но пока еще малоизвестный в столице портной – немец Мартин Кунст со своей помощницей. Портного рекомендовал Августу хозяин лучшей аптеки города магистр Бах, с которым их свела, в свою очередь, общая любовь к алхимии. Бах был потомственным городским ремесленником, но получил отличное образование. Обладая слабым магическим Даром, он, тем не менее, преуспел в алхимии и составлении ядов. И, разумеется, он знал Всех: и аристократов, и мастеровых. Так что у кого и спросить совета, – если ищешь хорошего, но при том неприметного и неболтливого портного, – так это у аптекаря Баха.

Бах и его помощница Марта привезли с собой ткани, инструменты для кроя и акварели с модными образцами платьев и плащей. Август предполагал, что снятием мерок и выбором гардероба для графини Консуэнской они займутся завтра, если на то будет воля богов. Он хотел вернуть мастера Баха в город не позже третьего часа пополудни завтрашнего дня, с тем чтобы провести первую примерку через три дня, а вторую – через неделю. Через десять дней Август надеялся получить новый гардероб для дамы д'Агарис, включая туфли, перчатки, шали и прочую ерунду, заказом которых займется все тот же Бах.

В отличие от портного, дама Браганца нужна была Августу уже сегодня. Он собирался провести этим же вечером магический ритуал " Ховварпнир Гна", и Маргарита Браганца должна была в нем участвовать. Дело в том, что, размышляя прошедшей ночью о том, какие перспективы открывает перед ним магия Таньи, Август неожиданно вспомнил об одном старинном и малоиспользуемом аркане, который идеально подходил именно для их с гостьей ситуации. " Ховварпнир Гна" позволял напрямую – из головы в голову – передавать знания и умения, на приобретение которых обычным порядком ушли бы долгие недели, месяцы или даже годы. Замечательное колдовство, одна беда – ограничения на его использование были столь жесткими, что его почти никогда никто не использовал. Во-первых, устанавливать связь "передачи" можно было только между лицами одного пола. Во-вторых, Отдающий не должен был иметь никаких магических способностей. Даже самый слабый дар способен случайным образом исказить передаваемое от человека к человеку знание и помутить его разум. И, в-третьих, Принимающий, напротив, должен был быть магом, иначе просто сойдет с ума. И чем сильнее будет его Дар, тем лучше.

Вспомнив о " Ховварпнире Гна", Август принялся искать женщину, способную "научить", Танью французскому языку. Непростая задача, если честно. Ведь ему нужен был кто-то, в достаточной мере образованный и обладающий культурной речью. Кто-то, кто согласится участвовать в ритуале и не станет затем рассказывать всем и каждому, откуда Теа д'Агарис знает французский язык. И он такую женщину нашел. Маргарита Браганца – всеми забытая старуха, влачившая жалкое существование в бедном пригороде столицы. Трудно поверить, но еще тридцать лет назад это была красивая и довольно известная дама полусвета. На протяжении двух десятилетий она была одной из самых знаменитых и желанных куртизанок Генуи. Красивая, умная, воспитанная и образованная, она была способна затмить большинство аристократок. Но, разумеется, в "хороших домах" ее не принимали.

Август узнал о Маргарите случайно, когда отец – теперь уже его бывший отец, – рассказал о ней в качестве назидания. Женщина была так уверена в себе, что умудрилась пропустить переломный момент. Вот только что она была популярна и желанна, а в следующее мгновение о ней уже все забыли. Сбережений у нее почти не было. Пришлось продавать драгоценности. Однако, привыкшая жить на широкую ногу, она не заметила, как растратила и эти деньги.

– Печальный конец, – констатировал старый граф, завершая свой рассказ. – Я слышал недавно, что она теперь живет на Старых мельницах у блошиного рынка.

Там ее Август и нашел сегодня днем.

***

Она опять его удивила. Во-первых, Танья ему очевидным образом обрадовалась. И это оказалось неожиданно приятно, потому что, как выяснилось, он тоже успел соскучиться. А, во-вторых, она собрала часы и заставила их идти. Возможно ли такое, и, если возможно, в каком из миров женщины разбираются в механике и оптике? За прошедший день гостья успела нарисовать на листах бумаги схему зрительной трубы, приведя рядом с рисунками и схемами довольно сложные вычисления, большую часть которых Август не понял. Зато он ухватил главное – это были не фантазии, а чертежи, выполненные человеком, который хорошо разбирается в оптике, знает математику и не чужд инженерному искусству.

"Неужели, ее мир настолько отличается от нашего?"

Что ж, если все пройдет, как задумано, – а у него на сей счет и сомнений не возникало, – очень скоро Август сможет говорить с Таньей на любые темы. И на темы, волнующие его, и на темы, интересные ей. Но для этого все должно быть сделано точно по алгоритму, созданному четыреста лет назад великим Бурхардом из Гейдельберга. Бурхард Гейдельбергский привел в своей книге о колдовстве весь набор необходимых инструкций, записанных стихами для лучшего запоминания. Август помнил эти стихи наизусть, и сейчас готовил аркан со всей тщательностью, на которую был способен. А способен он был на многое, особенно тогда, когда страстно желал получить искомый результат.

Август протянул гостье руку. Жест недвусмысленный, и накануне женщина его прекрасно понимала и без тени смущения вкладывала свою ладонь в его. Однако сегодня, сейчас, Танья, словно бы, колебалась. Потом все-таки решилась. Улыбнулась смущенно, – что очень странно смотрелось на идеальном лице Теа д'Агарис, – пожала тонкими плечами и подала руку. Август поощрительно кивнул и повел гостью в Вишневую гостиную, где все уже было приготовлено для магического ритуала.

На паркетном полу Август нарисовал восьмилучевую звезду, вписанную в окружность. Рисунок был согласно традиции насыпан кварцевым песком, угольной пылью и перемолотой красной глиной. В "узлах", то есть там, где пересекались линии, лежали костяные медальоны с выгравированными на них рунами. Бурхард пользовался для этой цели сочетаниями букв еврейского алфавита, но уже много лет назад было доказано, что все эти сочетания взаимозаменяемы с рунами, так что и здесь все было правильно. С восточной и западной сторон фигуры стояли кресла для Отдающего и Принимающего, с южной стороны – для Медиатора. Перед первыми двумя креслами стояли высокие подсвечники-торшеры со вставленными в них толстыми свечами, отлитыми из воска с различными, но строго оговоренными прибавками.

– Ну, все собственно, – Август подвел Танью к ее креслу. Усадил и попытался объяснить, что ей нечего бояться.

Трудно сказать, поняла ли его женщина. Инсталляция ей явно не понравилась, но после короткого раздумья она все-таки села. Тогда Август позвонил в колокольчик, и в гостиную вошла Маргарита Браганца, одетая в куда более приличное платье, чем то, которое увидел на ней Август при первой встрече несколько часов назад. Женщины посмотрели друг на друга с видимым интересом, но вслух ничего не сказали, ни та, ни другая. Лишь гостья бросила на Августа быстрый вопросительный взгляд.

Он успокоил женщину, как мог: словами – "все хорошо", – интонацией, мягкими жестами, понимающим взглядом. Она его заверения, вроде бы, приняла и даже немного расслабилась. Тогда Август приказал слугам закрыть двери и более его не тревожить, пока не позовет сам, и вручил женщинам кубки со снотворным зельем. Ничего особенного – обычное красное вино, приправленное медом, душицей, мятой и измельченным жгун-корнем. Себе он тоже взял кубок, но Август, в отличие от женщин, пил красное вино, разбавленное водой. Ему нужен был ясный рассудок и концентрированное внимание, им – нет, однако знание того, что все они по видимости пьют одно и тоже, снял напряжение, вызванное растерянностью и смутными опасениями, которые наверняка посетили обеих женщин.

Как только кубки опустели, Август отнес их к столу, стоящему в стороне и, вернувшись к своему креслу, занял место Медиатора. Проверив еще раз все детали инсталляции и состояние женщин, он зажег свечи – обычная формула "accеndunt lucеrnam" – и начал читать вслух первые семь четверостиший основного текста. К тому времени, когда он закончил, женщины уже спали, и, значит, пришло время для волшбы.

Эта часть аркана была несложной, в особенности для Августа, виртуозно владевшего высшей магией. Он представил себе тонкую белую нить, соединяющую душу одной женщины с душой другой женщины. Особая тонкость заключалась в локализации. Для данного колдовства "связующая нить" исходила из головы Маргариты, соединяя ее с головой Таньи. Формула "conexio" закрепила связь, и Август продекламировал, но теперь уже мысленно, следующие четыре четверостишья из волшбы Бурхарда. По мере того, как он артикулировал формулы "закрепления", "открытия" и "передачи", "связующая нить" стала толще и поменяла цвет с белого на зеленый, а с последним словом последнего четверостишья, она, словно бы, запульсировала. Разумеется, это была всего лишь визуализация процесса, но означало это, что передача знания началась. Теперь Август должен был всего лишь следить за стабильностью передачи, и ничего более.

О том, что что-то пошло не так, Август догадался, когда по прошествии получаса связь не распалась сама собой, как это должно было случиться согласно описанию Бурхарда и свидетельству нескольких других колдунов, пользовавшихся этим арканом. Напротив, "связующая нить" продолжала изменяться, пока не превратилась в нечто, похожее на довольно толстую прозрачную трубку, внутри которой, слабо пульсируя, тек стремительный поток, включавший в себя "струи" всех цветов радуги".

Первым побуждением Августа было прервать процесс силой, но по всем признакам женщины чувствовали себя хорошо, сон их был крепок, а видоизмененный процесс не выглядел угрожающим. И он решил повременить. Однако время шло, но "поток" не утихал, и "связь" не прерывалась. Август силился понять, что это значит, но лишь через полчаса сообразил наконец, что здесь происходит на самом деле. Танья не просто получала знания Маргариты, она их – пусть и бессознательно, – "выкачивала" из старухи, как насосы выкачивают воду из шахт. Это было опасное занятие, и оно могло повредить обеим женщинам. Но Август еще какое-то время не решался вмешаться в процесс. И лишь, уловив, первые сбои в дыхании Маргариты, свидетельствующие о том, что старуха этого испытания просто не выдержит, одним резким ментальным пасом рассек "связующую нить", чем бы она теперь ни была, и прервал связь.

Колдовство закончилось. Обе женщины, не приходя в себя, обмякли в своих креслах. Судя по тому, что понял Август, слушая их пульс и исследуя центры жизненной силы, обе были живы, но находились в глубоком обмороке.

"Ну, что ж, – решил Август, вызывая слуг, – дело сделано! А насколько хорошо оно сделано, я узнаю только завтра.

4. Вилла Аури, день четвертый

Итак, это случилось, но Август по-прежнему не знал, чем "это все" закончилось. Маргарита проснулась в семь утра. Она устала прошлым вечером и чувствовала себя плохо, но не настолько, чтобы оставаться в доме Августа. Она ничего не помнила про ритуал и, соответственно, ничего не могла о нем рассказать. Позавтракала, получила обещанную сумму золотом и уехала в карете Августа. Это случилось в девять, а сейчас солнце поднялось уже в зенит, но Танья все еще спала. Ее сон выглядел вполне заурядным. Просто сон, и ничего больше, но она не просыпалась и это тревожило. Если честно, Август себе места не находил. Он полночи пытался понять, что же пошло не так накануне и почему. Листал книги. Делал вычисления. Но единственная стоящая гипотеза, пришедшая ему в голову, заключалась в том, что Танья обладает очень сильным даром и что она пришла из другого мира. Возможно, там, в ее мире, где Россия республика, а женщины занимаются математикой и физикой, магия тоже другая. Возможно. Может быть. Почему бы нет...

В конце концов, женщина все-таки проснулась, об этом Августу сообщила Маленькая Клод. По ее словам, гостья спросила, который теперь час и пошла приводить себя в порядок, чтобы через полчаса выйти к столу.

– Она голодна, – сообщила Клод. – У нее болит голова. Не очень сильно, но болит. И она хочет обтереться водой, потому что сильно потела всю ночь.

– Может быть, ей стоит принять ванную? – предположил Август.

– Нет, господин, она не хочет надолго откладывать завтрак, – возразила служанка. – Она очень голодна. Сказала, что у нее зверский аппетит.

– Зверский? – переспросил Август. – Ну-ну. А на каком языке она тебе это все сказала?

– На французском, – недоуменно посмотрела на него девушка. – На каком же еще?

– Полагаешь, она хорошо его знает? – Август был счастлив, но его удивила реакция молодой служанки на то, что женщина, еще вчера не умевшая говорить по-французски, заговорила вдруг на этом языке.

– Извините, господин, но я не поняла вашего вопроса, – смутилась Клод.

– Хорошо, – кивнул Август. – Неважно! Скажи, а вчера она говорила по-французски лучше или хуже, чем сегодня?

– Одинаково, я думаю...

– Значит, одинаково! Ну-ну!