Текст книги "Надежда"

Автор книги: Макс Каменски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Не в силах пошевелиться, юноша пытался прийти в себя. Дыхание прерывалось кашлем. Как бы рёбра остались целы. да лёгкие, а то конец. Голем же почему-то остановился. Игнорируя возобновившиеся попытки Альмы оторвать его от Ромунда, монстр, опустив руки, замер. Постепенно приходивший в себя маг стал судорожно искать магические сплетения, которые использовал Голем, но ничего обнаружить не смог. Однако яркий шар в голове монстра стал постепенно разгораться, озаряя комнату оранжевым светом. Поджарить решил?

Сменив тактику, Ромунд попытался взять противника в оборот и захватить его двигательные функции. Ударив по Голему магическими клещами, маг приказал всем действиям монстра прекратиться, какие бы они ни были. И, к своему удивлению, получилось! Шар на голове монстра перестал разгораться. Сам же Голем пошевелиться не смел лишь считанные секунды. Затем ситуация пришлась ему не по вкусу. Просканировав действия мага, монстр уцепился за источник силы и ударил по Ромунду в десятки раз превосходящей мощью. Юноша согнулся и повалился на пол, однако не теряя канал и пытаясь сопротивляться сжимающей его магической удавке.

– Альма. Помоги. – прошептал он, и в тот же миг почувствовал подмогу. Умничка, девочка! Светлая головушка!

Объединив усилия, маги стали давить на монстра обоюдной энергией, однако запас магических сил монстра казался неисчерпаемым: он продолжал стойко отражать атаки, не давая чародеям шанса найти хотя бы маленькую брешь в его защите. Так могло бы продолжаться долго, если бы не одно «но». В сознании юноши вдруг стали мелькать какие-то странные образы. Затем отдельные сцены из прошлого, послышались чьи-то голоса. Неужели видение? Только бы не оно. Не похоже. Проклятье! Шар на голове Голема! Он разгорается! Он. он атакует сознание.

Ромунд, моя голова. Она разрывается от каких-то картинок. Я, я теряю концентрацию. –пролепетала девушка по каналу трансферанса.

Юноша не ответил. Держась из последних сил, он сам, словно наяву, видел Эмми, ворковавшую с ним на мягкой постели (но этого ведь не было!), он видел восход, он видел закат, он видел отца, который учил его удить рыбу, он видел плачущую мать. Проклятый Голем подавлял сознание. Сейчас утопит в бесполезных мечтах и раздавит, как слизняка. Неужели так закончил свой земной путь Мердзингер?

Когда ноги подкосились, а всяческая концентрация исчезла, в голову неожиданно пришла догадка. Ну, конечно! Агро-парапсихологический разум! Камень в кармане Патруса! Теперь он во «лбу» этого чудовища! Но. что сделать, когда… Давление вдруг прекратилось.

Ничего не понимая, Ромунд открыл глаза и помотал головой из стороны в сторону, стараясь согнать пелену, затуманивавшую взор. Странно, но Голем почему-то отвернулся от них и чуть поодаль активно молотил стены и пол, старясь раздавить кого-то в лепёшку. И кого же? Проклятье! Медведь!

Храбрый воин из последних сил обрушивал чудовищные удары Моргенштерна на каменное тело Голема, с каждым разом всё быстрее прогоняя из себя последние капли жизни. Усилия Медведя не нанесли чудовищу никакого урона, однако изрядно отвлекли его. Не пойми какими внеземными силами Медведь превозмог боль и оцепенение в ногах, и сумел помочь друзьям, но они в ответ не помогли ему. Промазав два раза, на третий Голем боковым замахом разнёс голову стойкому бойцу. Кровь веером брызнула в стороны, и останки Медведя повалились на пол. Он знал, что погибнет. Но выиграл время! Вот оно! Добровольное самоубийство!

Взревев, что было сил, Ромунд ринулся на Голема и запрыгнул тому на плечи. Чудовище яростно замахало руками, но достать Ромунда не смогло, а использовать магию не имело времени. Маг вонзил кинжал в щель между магическим камнем и корой головы Голема и стал изо всех сил тянуть волшебный кристалл из монстра! Тот издал отчаянный рокот, но сделать ничего не смог. Через пару секунд камень выпал в руку Ромунду. Как только это случилось, монстр замер, а затем рассыпался в пыль. Бой был окончен.

Подскочив к убитому Медведю, Альма покачала головой. От черепа храброго воина остались лишь осколки.

– Не уберегли, – прохрипел Ромунд.

– Он нас уберёг, – сказала она, закрывая чудовищное месиво какой-то тряпкой, которую достала из походной торбы.

– Эх, Медведь, Медведь. До чего же крепкий человек был! А?! Яд превозмог! Ты представляешь? Ноги-то небось почти не слушались.

– Потому и погиб. Не взял бы его этот увалень при ином раскладе.

– Да. – покачал головой маг, и, посмотрев на тусклый серый шар в руке, положил в торбу.

– Нужно будет изучить эту штуковину. – пробормотала Альма, поднимаясь с колен.

– Несомненно, но не в этих условиях. Идём, нужно завершить начатое.

Альма качнула головой, причём непонятно: согласна она или нет. Или наплевать.

Стальную дверь вынесли тупым ударом силы. Странно, но хозяева не позаботились хоть о каких-нибудь чарах на вход. Первое, что бросилось в глаза, это высокие стопки сложенных друг на друга пергаментов. Бесчисленным количеством они тянулись к потолку, словно колонны, и составляли коридоры. Все имевшиеся шкафы, стеллажи и полки ломились от жёлтых пергаментов.

– Ничего себе. – пробормотал Ромунд.

– Смотри-ка, – сказала девушка, прошедшая вперёд. – Тут кто-то пытался сжечь бумаги, – в углу лежала большая гора пепла. Неужели недалёкие помощники решили прямо тут сжигать всё? Вроде говорилось о печи.

– Да, Палантир отдал такой приказ, если помнишь.

– Угу, – бросила девушка и подняла с пола наполовину сгоревший лист. – Бред какой-то.

– Что там? – спросил маг, хватаясь за лист. Девушка отпустила его и подняла с пола чистый пергамент.

Юноша вчитался в каллиграфический почерк, но смысла не уловил.

Фред Дамонд – 2.02

Ричард Глад – 3.02

Фольк Мотрос – 4.02

Подлежат экзекуции.

Фельма Мотрас – 2.02

Алисия Митр – 3.02.

Агата Дант —..

Подлежат.

Дальше пергамент был сожжён.

– Похоже на какие-то приговоры о смертной казни.

– Вынесенные решением коллегии хозчасти Энергона? – пробормотала Альма, просмотревшая несколько листов с записями. – И всё имена, имена. – девушка выдернула листок из первой попавшейся стопки. – И тут имена.

Пройдя пару шагов, Альма с трудом вытащила другой лист, на этот раз обрушив стопку на другую. Кучи пергаментов завалили пол. Снова имена! Колонны имён и дат рядом с ними.

– А тут, смотри! – изумлённо произнесла девушка. – Цитирую: «. группа неизвестных в количестве пятнадцати человек была забракована экспертизой и подвергнута уничтожению без процедуры экзекуции.»А здесь, погляди – «весь поставленный ресурс от 5 ноября двести двадцать пятого года (два года назад!) был признан бесперспективным и подвергнут уничтожению». Это ж кого они ресурсом-то называют? Людей?

– Похоже, да. – пробормотал юноша. – Это. рабы.

– Кто, прости? – удивилась девушка.

– Рабы. Все – похищенные люди или захваченные в плен в процессе войн кланов и перепроданные в рабство.

– Почему ты так уверен?

– Я знаю это. Теперь знаю, – сказал юноша, нехорошо сверкнув глазами.

– И что они с ними делали?

– Тут же написано – подвергали экзекуции. – лицо юноши стало серым. Справедливый гнев стал разгораться в его сердце.

– Людей?

– Резали по кускам, если так понятнее, – сказал он и почувствовал, как задёргалась его щека. Такое бывало только в самых сильных припадках ярости.

– А как же та операция против работорговца? Мы же ведём войну против бандитов.

– Нет, Альма. В политике бандитов и небандитов нет. Есть только интерес. А тот, чьё именьице мы разнесли в щепки, видимо, не поделился.

– Но. – хотела что-то сказать девушка, но тут ей в шею впилось что-то белое. Она схватилась за странный предмет и без чувств повалилась на кучу пергамента. Ромунд успел дёрнуть голову в направление выстрела, как получил дротик и себе. Теряя сознание, он рассмотрел несколько людей в серых одеждах, стоявших у входа, и провалился в вынужденный сон.

* * *

Острые холмы отступили, дав разгуляться широте выжженных равнин, пересечённых оврагами и маленькими кратерами, извергавшими в ядовитое небо потоки кислоты. Еле заметная тропа скользила через Пустошь, уводя двух путников в центр проклятого материка.

Сколько прошло времени, Найджел не знал. Да и не было в нём смысла: теперь оно текло в стороне от них. Хозяин безмолвно двигался вперёд, более не обращаясь к спутнику, а тот не смел нарушить молчание. Слишком страшно. Лучше говорить с ветром. Пускай он безжалостен и горяч, но воли не имеет. Не затравит просто так.

Насколько помнил бывший Страж, Башня Культа находилась примерно в двухстах километрах от последней границы Пустошей. Хотя, если верить памяти, там сплошные болота, и как пробираться через них, Найджел не представлял. Хотя, нет, представлял, конечно, как пойдёт Хозяин. А вот как он? Скорее всего, сгинет, и на том конец.

– Найджел, скажи, – вдруг проговорил Мерлон, не поворачивая головы. – Твои хозяева хотели сделать мир лучше?

– Я не знаю.

Он усмехнулся.

– Знаешь, Найджел. Раскинь мозгами. Они у тебя, к твоему сведению, есть.

– Всем членам Ордена говорится о том, что когда наступит власть Тьмы, мир очистится от лжи и порока, ибо не будет таких понятий. Ложь станет самим смыслом, порок – сутью. Люди перестанут себя обманывать и жить по законам, им не присущим. Они будут самими собой. Такими, как их задумала Тьма.

– Тьма задумала?

– Так говорится в Псалмах. Ибо Творец просто развлекался, играя теми силами, которые были даны ему.

– Даны от кого?

– От Света и Тьмы.

– Ах, вот как.

– Свет и Тьма – Источники. Именно они породили всю неживую материю – от космоса до самых мельчайших частиц. Однако при их взаимном преломлении произошла катастрофа, и явился в мир некто, кого впоследствии прозвали Творцом или Богом. Он стал давать жизнь тому, что Источники создавали путём долгих эволюций вселенской мысли. С лёгкостью и простотой он искажал истинную суть вещей.

– Интересная трактовка. Логично стоило бы предположить, что людей нужно вернуть в неживое, верно?

– Это приблизительно схожее состояние со смертью.

– И чем же ваш Орден не устроила Светлая половина?

– Свет заставляет врать самому себе. Заставляет стремиться стать тем, кем ты не являешься. Придумать себе иллюзию, идеал – оторваться от реальности. От этого все проблемы – каждый одержим праведным честолюбием, которое несёт лишь огонь, и в конечном итоге, ту же смерть.

– Потрясающе. Но тогда получается, что Тьма не несёт будущего развития.

– Верно. Но для этого есть Владыка Хаос – последствие неумеренности Творца. Буря всех сил, смешавшихся воедино. Он проводник развития. Нет смысла стирать весь род человеческий, ибо это противоречит логике. Лучше изменить направление. Поменять правила. Хаос принесёт те события, которые заставят людей двигаться далее по спирали вечной эволюции.

– Тебе не кажется, что эта ерунда стоит на всего лишь одном предположении?

– Но… – Найджел замялся. – Хозяин, ведь вера даёт свободу в темнице. Вера позволяет найти выход там, где лишь одни стены. Люди, увы, не вездесущи и предусмотреть всего не могут.

– Ага, поэтому проще всё снести до основания, переломать, а затем решить все проблемы, так?

– Хозяин, я так не думаю.

– Знаю. И в Ордене ты по случайности. Да и плевал ты на Отмеченного Тьмой и Хаосом. Ты со мной из страха. И знаешь, почему ещё жив? Потому что мне нужно, чтобы чьи-то жилки тряслись рядом со мной. Мне это нравится.

Мерлон замолчал. Найджел поник. Этот сумасшедший прав. Чертовски прав.

– Нам остался ещё день перехода, – вдруг пробормотал Найджел. – Однако по болотам – прибавляйте ещё день.

– И что? Мы пойдём по поверхности.

– И я?

Мерлон вдруг остановился и резко развернувшись, впился взором в спутника. Но тот не отвёл взгляд. Ужас пробрал его до костей.

– Ты ведь знаешь, что рано или поздно тебе конец, Найджел. Чего же ты боишься? Точности?

– Да.

Мерлон покачал головой.

– Надежды нет. Чувствуешь, как она умирает? Как теряет силу, как твоё сердце покрывает холод?

– Да, Хозяин.

– Хорошо. Скоро весь мир покроет уныние. Скоро весь мир умрёт. А ты будешь свидетелем, Найджел. Ты будешь медленно идти к смерти через кровь других и знай: в самом конце тебе придётся расстаться с жизнью. А я буду наблюдать. Слышишь? Буду наблюдать!

И как только Мерлон произнёс последние слова, рокот его жуткого смеха разнёсся по Пустошам, заставив забиться в угол даже тех, чья жизнь давно покинула пределы смертного мира. Ибо смеялся сам Сокрушитель! Призванный Мститель, Отмеченный Хаосом и Тьмой.

* * *

Ожидая вестей от Мильгарда, Даратас внимательно изучал обстановку в мире. Пока шла война под землёй, людской мир пришёл в движение.

Север Гипериона был охвачен огнём войны. Разрушив дряхлую Инквизицию, Ренессанс ловко объединил вассалов и союзников и принялся закрепляться на территории, правда, совершенно странным способом. Вместо того, чтобы пробудить лояльность населения завоёванных земель, отряды Лиги выжигали деревни и убивали мирян без особого разбора. Особенно страшна была резня тех, кто бежал из Шипстоуна. «Слушая ветер», маг уловил чудовищное зловоние, нёсшееся где-то с юго-запада. Там поле, насколько хватало магического зрения, было завалено трупами. Женщины, дети, старики. Ужасно! Для чего? Зачем? Это явно не по канонам клановой войны. Наоборот, чаще всего противоборствующие стороны стараются обходить сельчан, дабы потом, после победы, установить контроль над ними и требовать плату за спокойствие. Даже если Ренессанс планирует отдать завоёванное вассалам, нужно только руководство перебить в селениях, да повесить парочку из строптивых. Зачем убивать данников? Кому нужно кровавое побоище? Непонятно и подозрительно. Особенно методы против мелких кланов и всяких шаек. Посылают против них каких-то диковинных тварей, отдалённо напоминавших тех, с кем не так давно билось эльфийское воинство. Неужто тактику сменили господа «стиратели»? Ох, полнится земля слухами. полнится. Быть скоро большой битве на севере, и, похоже, история с неизвестной материей перехлестнётся с ней.

На южной оконечности Гипериона, за Туманными горами, разгорелись иные события: местные племена спустились с вершин и атаковали людские селения. Те приняли бой, да как-то всё пошло из рук вон плохо. Мелкие кланы не сдержали натиска и были перебиты, а Элита, проиграв два сражения превосходящему числом противнику, заперлась в замке Деванагари. Да, плохо что-то. Неужели до Торвиля дойдут? Такого не бывало уже лет сто, как минимум. А Сюреал что же? В таких условиях центр Гипериона будет закрыт для нормальной торговли, что не может не волновать этих предприимчивых людей. Торговый тракт, по всей видимости, захвачен дикими. Впрочем, вряд ли у несчастных племён есть серьёзные шансы. Сейчас люди оклемаются от неожиданного нападения и загонят бедняг в самые глубокие пещеры ещё лет на двести.

А что же на Востоке? А там вовсю кипит подготовка к крестовому походу на Север. Обиженные Нейтралз с варварами Остермана не спустят Лиге такого позора. Целые полки формируются в Восточной Степи. Морем везут из Айоната и вооружение, и провиант. Дела. А на Западе вообще кошмар! Лунные и лесные эльфы режут друг друга без пощады. Войска Сюреала, предпочтя в данной ситуации нейтралитет, сидят в замке. А что им сейчас делать? Их интересы разбросаны от Юга до окраинного Запада. У них сейчас каждый боец на счету. Пускай дураки рубятся – их дело. У Сюреала сейчас забот побольше на том же Фебе. И зачем развязали там резню? Непонятно. Кандур же не у моря стоит. Хотя, говорят, там телепорт есть. Впрочем, сам Феб богат дорогими металлами и рудой. Контролируя благодатные почвы Хартонских Равнин и Западного Черноземья, имея немалый процент с торговли по пути Санпул-Торвиль-Купеческая гильдия, им не хватает собственного сырья. Логично, конечно, но сумеют ли они сломить непоколебимых варваров? Пока война идёт более чем удачно.

Даратас открыл глаза, вернувшись в своё тело. Немного дрожи, и все последствия прошли. Он так много практиковался в слушании ветра, что смог подчинить себе магическое зрение – лишь немногие мастера смогут похвастаться похожим умением.

Маг встал с бархатного кресла и подошёл к пропасти, вдыхая аромат свежести гор. Даратас больше всего любил отстранённые задумчивые пейзажи, в окружении которых чувствуешь силу природы и всей душой ощущаешь, как мерно парит сознание над причудливыми изгибами гор, шапками обширных лесов, руслами серебристых рек. Сегодня он придумал себе заснеженные вершины, вздымающиеся над необъятной страной. Хотелось растворится в умиротворении. В этой простой красоте.

Эх! Но не до этого. Политика! В подземном царстве разыгралась послевоенная лихорадка, так знакомая Даратасу по его родному миру. Время, когда нужно кого-нибудь обвинить, кого-нибудь казнить, что-нибудь разрушить, поломать, а потом заморить сотни людей на бесчеловечных работах во благо и во имя великой цели. М-да. Нет, есть в этом некоторый резон, ведь без труда общество не поднять. Но. как показывает практика, зачастую получается так, что кто-то просто наживёт на чужой крови богатство и власть, а великие идеалы, к большому сожалению, оказываются недостижимыми, ибо… время не то, господа! Нужно стремится дальше. Трудиться и учиться, трудиться и учиться, покамест умные головы будут кушать вкусно и спать сладко. Противно, но! Многих это устраивает. А кого нет – тот долго не живёт.

Даратас покачал головой и стал медленно идти по краю, любуясь рыхлившимся под ногами снегом. По прихоти Даратаса он был тёплым и лежал пушистым ковром. Маг снял обувь, наслаждаясь мягкостью.

Буквально час назад он решил для себя: хватит обстоятельствам вертеть его жизнью. Пора взяться за вожжи и порулить самому. Сколько прошло времени с того момента, как он покинул шатёр? Около двух недель. А сколько всего стряслось! Мир перевернулся и потянул его за собой. Сволочь. Забрал Дарли, лишил любимого дела, ввязал в войну и умудрился посадить на престол! А ведь Даратас просто вышел за порог жилища. Да! Воистину мы властны над жизнью, пока не выйдем за дверь. Не окунёмся в пучину событий. Однако что же? Запереться и ждать конца? Да нет. может и землетрясение произойти. Война прийти в твой дом. Обрушится лавина. Ведь события не будут стоять на месте.

А что делать сейчас? Развязать гражданскую войну? Тогда все эльфы рассорятся и перебьют друг друга. Глупо. До сего момента племена держались на традициях, вере и личности царя. Ведь суть синойкизма племён заключатся в том, чтобы соединить общие интересы под влиянием того, что значимо для всех. А затем нужна толика ума, чтобы где надо надавить, а где необходимо – отпустить.

Мой царь. –прошелестел голос Мильгарда где-то над головой Даратаса. Маг обеспечил специальный двусторонний канал для необходимой связи. Такой невозможно перехватить.

– Да? – спокойно произнёс тот. Уже прошло около двадцати часов с последнего совещания.

Кажется, они выступили. Их разрозненные отряды начали движение к Причастным.

– А что Ярмарка?

Открылась с утра, два часа назад. Распродаём всё, что можем. Народу достаточно много.

– Отлично. Что с главами?

Их нервы на пределе. Если что-нибудь пойдёт не так, то…

– Хорошо! Прикажи воинам затупить мечи.

Что? – даже по неустойчивой передаче было слышно, как изумился принц.

– Кровь братьев не должна пролиться. Ольвен и вояки опытны, и знают, что делать.

Рискуем, мой царь.

– Знаю! – резко ответил Даратас. – Мильгард, будь на Ярмарке. Бойцы размещены в Причастных?

Да, как вы и приказали.

– Всё. Ждите меня. Нужно отыграть спектакль так хорошо, чтобы зритель не смог различить подвоха. Тогда успех гарантирован!

Хорошо звучит..

– Меньше пессимизма!

Меньше чего, мой царь?

– Эм, забудь. Действуй!

Принц умолк. Даратас, не медля более, сменил пейзаж на специально подготовленную комнату, где на коричневом диване лежали две походные торбы, а на стуле – выходная царская мантия. Потрогав приятный на ощупь шёлк, он посмотрел на белую робу, скромно пристроившуюся на деревянной вешалке. Боевая. Не раз выручала в прошлом. Но сейчас она не пригодится.

Маг вздохнул и принялся одеваться. Задержался он здесь. Задержался.

Главный центр эльфийской жизни был полон сновавшего туда-сюда народа. Не подозревающие о серьёзных политических проблемах государства эльфы безмятежно болтались от прилавка к прилавку, придирчиво рассматривая товары. Не отличаясь любовью к бесцельным покупкам, мудрый народец выбирал лишь то, что реально имеет пользу. Поэтому они предпочитали истоптать мягкие ботинки до дыр, но выбрать самое лучшее для хозяйства. А хорошего среди царского добра и впрямь хватало. Чего стоил трофейный инвентарь, добытый в древних войнах! Уж неизвестно, как его хранили, но был он в лучшем виде. За такой в людских широтах можно выручить колоссальные деньги. Но здесь цена согласовывалась в первую очередь с разумом.

Медленно двигаясь среди толпы, Даратас внимательно оценивал обстановку. Царь среди обычного народа ни у кого не вызывал удивления. Без свиты и охраны – да кто к такому полезет? Дурачок с ножичком? Невелика беда. К тому же Даратас изначально исключил возможность неожиданного нападения: никто не станет бить его в спину. Старейшины надеются на свой спектакль.

Поэтому Даратас, нисколько не беспокоясь о личной безопасности, спокойно наблюдал за приближением целой гвардии Домов, спешивших в Золотые Ручьи.

Даже не скрываются! – недовольно произнёс в голове Даратаса Мильгард.

Ещё бы. Ведь всё так удачно складывается! Дурак-царь ещё и ярмарку устроил! Теперь можно чуть не полцарства сделать зрителем и участником исторических событий!

Перебьются.

Даратас непроизвольно улыбнулся. Если говорить по чести, ситуация его забавляла. Недавний учёный стал злостным интриганом. Смешно. И одновременно грустно.

Отцы Домов, в окружении свиты, нёсшей штандарты, уверенно двигались к цели. Расположившись на пригорке, Даратас хорошо видел их приближение. Закрыв себя отражающим щитом, он сделал своё присутствие незаметным для них, превратившись в такого же серого участника толпы. Остальные эльфы не обращали на него никакого внимания, больше заботясь о том, из какого материала состоят те или иные части царских нарядов, лежавшие на прилавках. За многие годы у Престола накопилось огромное количество ненужного барахла. И как Мильгард умудрился организовать изъятие этого хлама так быстро? Эх, эльфы…

Их бойцы подошли к Причастным. –доложил Мильгард.

Задержать их.

Если будут биться насмерть?

Сделать всё возможное.

Есть.

Вот и началось. Мятежники движутся, не зная о том, что их замысел раскрыт. Они полны переживаний и чаяний. Они уверены в своей правоте. Ещё пару минут – и они узнают о схватке у Причастных, и им станет всё ясно.

Эскорт вдруг остановился в двадцати метрах от первых торговых палаток. Неизвестный в тёмном балахоне подбежал к ординарцам, стал протискиваться, расталкивая охрану. В центре процессии началось шевеление, раздались возгласы недовольства, брань.

Занервничали. –констатировал Мильгард.

Ругаются, –поправил Даратас.

Среди мятежников начался разлад. Замелькали кулаки. Похоже, господа заговорщики решили помять друг другу гордые чела. Что ж, драма движется к кульминации.

Как у Причастных?

Взяли их врасплох. Они почти сразу сдали оружие.

Вояки….

Тем временем главы домов окончательно поссорились, превратив историческое шествие в свалку. Немного побранившись и надавав друг другу тумаков, часть мятежников двинулась прочь от Золотых Ручьёв, а другая сломя голову рванула к толпе, сверкая клинками. Доселе с интересом наблюдавший за странной ссорой народ вдруг издал общий вой и прыснул прочь. Бежавший за воинами эльф с пушистой белой бородой что-то кричал, но разобрать слова Даратас не смог.

И тут глянули взрывы. Три лиловых луча сверкнули в воздухе и разорвали камни под ногами у бегущих мятежников.

Что? Что происходит? – прошептал изумлённый Мильгард.

На глазах сотен зрителей разыгрывался спектакль.

Лучи дождём посыпались на головы ошарашенным воинам. Разрывая камни, магия бросала в несчастных острые осколки, поражая насмерть. Кто был менее удачлив, тот попадал под плазму луча и сгорал немедля. Мятежники в ужасе отшатнулись и показали спины, бросив глупую затею. Не меньше двух десятков осталось лежать на раскуроченных камнях.

Кто приказал? Кто? – Даратас был в ужасе. Обстрел не входил в его планы.

И тут на убегавших мятежников навалились воины в серебристых латах.

Это Стражи Последнего Часа.

Ольвен! Какого чёрта! Отозвать войска! Срочно! Они же всех перебьют!

И верно, беспощадные вояки без разбору убивали всех, кто проявил себя, как мятежник. Благо перепуганный народ бежал в противоположную сторону. Но это утешало слабо. Братская кровь пролилась.

Мильгард спешил к Стражам, размахивая клинком над головой. За ним спешила преданная дружина. Но те не слышали. Они пребывали в горячке боя.

Даратас набрал воздуха в грудь, и, добавив немалой толики магии, что было сил заревел:

–  Прекратить! Стоять! Ольвен! На колени!

Громогласный крик мага громыхнул по Раста-фун-Мелья словно молот. Вековые статуи задрожали, грозя упасть. Ужаснувшиеся воины повалились на камни. Взлетевший в воздух Даратас, добавил свечения, озарив пространство вокруг себя нестерпимым светом. Его можно было сравнить с богом, спустившимся к смертным. Религиозные эльфы, наблюдавшие за ситуацией издалека, упали на колени.

–  Как вы смели ослушаться приказа? – ревел Даратас. – Я велел затупить мечи, дабы братья ваши не пострадали. безумие нужно лечить, а не зарывать в землю!

– Но мой царь! – сказал эльф голосом Ольвена. Теперь маг мог слышать любого за десятки метров. – Ведь они мятежники! Вы приказали нам быть в секрете до момента ссоры мятежников.

–  А говорил ли я о том, чтобы убивать их?

– Но… Госпожа Дариана. Она сказала, что действует от вашего имени. Мы и хранили клинки.

– Дариана? Она? Вы кому служите?

– Вам, царь. – эльф припал лбом к полу. – Я провинился. Ослушался. Я должен быть лишён жизни, ибо чести я лишил себя сам.

–  Жизни всегда успеем лишить. Искупишь свою глупость в деле. Мильгард! Остался ли кто в живых?

– Только пара бойцов. Афатор и его оба сына убиты. Другие два главаря мятежников бежали.

–  Отряди воинов, чтобы найти их и привести к суду. Где Дариана?

– Я здесь. – ответила девушка, выходя из сумрака на свет, лившийся от Даратаса.

–  Дура. Прочь отсюда. Чтоб глаза мои тебя не видели до того момента, как мы не выступим. Пошла!

– Да, царь. – покорно сказала она, потупив взор. Ох, ну и актриса! Ох, актриса!

Даратас развернулся к застывшему в священном трепете народу.

–  Подданные мои… Друзья! Увы, вы стали свидетелями ужаса, который пришёл в вашу общину вместе с крушением традиций. Брат поднял меч на брата. Пролилась кровь. Несмотря на всю мощь, я не создан, чтобы править! Я знаю, что далеко не многие удовлетворены тем, что я взошёл на ваш Престол, и, признаться, я тоже. Слишком много дел нужно совершить. Война с Ужасом Глубин не закончена. А посему, я не могу оставаться здесь и ждать перемен! Я принёс беду в ваш дом, принёс горе межплеменной ссоры. Я должен уйти. По закону ваших предков мне не место на Престоле. А посему назначаю алахоэ – принца Мильгарда, который сам решит, как быть с Престолом. Через пару часов я отбуду, дабы более не портить никому кровь. Вы сильный и смелый народ! Сможете подняться! А с таким правителем, как Мильгард, вас ждёт светлое будущее. Поэтому не обессудьте и прощайте!

Свет померк. Даратас исчез. Ошеломлённые зрители остались стоять безмолвно.

Мильгард, подняв лёгкое тело Афатора на руки, стал медленно двигаться к проходу, ведшему к Храму. Другие воины, очнувшись, последовали примеру принца, взяв убитых на руки и двинувшись за новым вожаком.

Финал.

* * *

Голова гудела так сильно, будто оркестр неумелых менестрелей сидел на ушах Данилы и отбивал кошмарный пляс. Старый воин отчаянно пытался очнуться, поливая себя холодной водой из ковша. Но дедовский метод был бесполезен: в ушах звенело, а в черепе пекло. Кожу на лице стянуло так, что Данила не мог нормально и рта раскрыть. А глаза! Глаза превратились в маленькие щёлки, из которых виднелся туманный и серый облик комнаты.

– Хозяйка! – проорал в коридор Данила, настежь раскрыв дверь. – Хозяйка!

Никто не отзывался. Охотник набрал полную грудь воздуха и благой руганью стал звать хоть какого-нибудь, кто мог бы дать кадку холодной воды.

Через пять минут, потрясая кулаками, прибежала полненькая девчушка, обошедшая по части брани самого старого вояку уровней этак на пять, и, покричав немного для острастки, успокоилась и пообещала принести воды.

Забравшись в ванну, Данила разделся догола, и, не обращая внимания на смущение девушки, жахнул холод на своё нагое тело. Девка-то молодец, сразу поняла, что к чему, и принесла самой хорошей водицы, чтоб аж до костей пробрало. Данила не смог удержаться и закричал на всю гостиную, когда его накрыл плотный поток воды. На лицо можно вылить сколько угодно – толку не будет, а вот если с ног до головы ополоснуться, почувствуешь некоторое облегчение. С таким чувством охотник и вылез из ванны, припустив за полотенцем, которое умная девчушка оставила на кровати.

Похмелье как рукой сняло.

К тому времени уже рассвело, а маленький городок забурлил привычной жизнью. Постепенно приходящий в себя Данила озаботился проблемой посещения Префектории. Насколько он помнил, Строгонов просил подойти с утра. Но вот незадача: его обмундирование было в непотребном состоянии, и идти в таком виде не представлялось возможным! Он, конечно, фигура не высокого полёта, но при первой встрече зарекомендовать себя с самой неприятной и отвратительной стороны перед властями Ватрад Вил не хотелось. Поэтому вояка, обмотавшись полотенцем, отправился вниз, в помещение прислуги, где нашёл давнишнюю девушку, отблагодарил её серебряной монеткой (у девушки глаза полезли на лоб от такой щедрости) и попросил вычистить его боевые одежды и доспехи. Кроме того, по возможности дать ему какую-нибудь рубаху да штаны поприличнее. За всё обещался заплатить. Ещё с давних времён Данила никогда не расставался с кошелём, который крепил на груди тугим ремнём. Свои небольшие сбережения он никогда не хранил в стороне от себя. И так ничего нет, а ещё и расстаться с этим…

Спустя полчаса девушка постучалась в его комнату с необходимой одеждой. Как оказалось, её мать занималась пряжей и приторговывала помаленьку всяким шмотьём. Конечно, сие творчество не было чем-то замечательным, но вполне прилично сшитым и приятным для тела. Украшенные «завитушками» штаны и рубаха смотрелись вполне ничего.

Заставив служанку принять ещё одну монетку, охотник отдал ей на попечение доспехи, а сам, опоясавшись ремнём, прикрепил к нему два тяжёлых кинжала и с чувством полного достоинства покинул таверну Слёзы Феникса.