Текст книги "Громовой ястреб. Родина Волхвов"

Автор книги: Макс Финист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Вуба-а-астая! – Протянула девушка, гордо показывая клыки.

– Да-да… вижу… перестань! – Отшатнулся Вольга. Частичное превращение выглядело неприятно, как что-то противоестественное. – Кто ты такая?

– Оборотница! Перекидыш! Перевёртыш! – Воскликнула радостно девушка. – Страшно? – Спросила она, наклонив голову.

– Да, очень… – Кивнул парень. Девушка расхохоталась и вернула себе прежний облик.

– Хорошо! – Самодовольно подвела она итог.

– Почему ты одна? – Спросил Вольга. Девушка смутилась и отвернула взгляд.

– Зулька… – Сказала она глубоко задумавшись и опустив голову.

– Что?

– Идти. Идти! – Сказала девушка и пошла вперёд. Вольга поплёлся следом.

– Что такое? Обиделась? Я что-то не то сказал? Эй, погоди!

– Идти! – Радостно воскликнула дикарка и, обратившись полностью в громадную рысь, бросилась вперёд по дороге.

– Стой ты! – Воскликнул Вольга, ускоряя темп. – Это уже совсем не "идти"!

Взбежав вслед за Зулькой на холм, Вольга вдруг остановился. Рысь резвилась и валялась в траве, будто котёнок, играючи рыча на бабочек и ловя лапами особенно крупных жуков. Но Вольга повернулся назад и разглядел вдалеке людей. Они шли длинной вереницей по просторным холмистым лугам, укутанные от ветра в походные плащи с капюшонами. Их вёл старик, опиравшийся на клюку.

– Зулька! – Позвал Вольга. – Идём! Люди идут! Это беженцы из деревень! Я должен узнать, кто они!

– Мяу? – Спросила Зулька, но неспешно последовала за попутчиком. Вольга сбежал по травяному холму и побежал в ту сторону, где видел беженцев. Он ни в чем не был уверен, но отчего-то ему казалось, что это могли быть только они – жители Нор. Несколько дней Вольга прятался в лесу, совершенно не сдвигаясь с места, потому что повсюду сновали нужские разъезды. Что, если именно это промедление позволило им догнать его теперь? Он хотел верить, что их вёл старик Итильбер. Ведь только он мог повести их на север в Громовой холм! Туда, куда отправил и самого Вольгу! Понадобилось время, чтобы выйти навстречу людям, но вот юноша миновал перелесок, перебрался через травянистый холм, пересёк овражек и вновь взобрался на холм, как вдруг заметил, что ему уже машут и что-то кричат с соседнего холма. Счастливый, он добрался до людей и остановился как вкопанный. То действительно были жители деревни Нор! Он узнавал эти лица, хоть теперь они и не хранили в себе даже тени прежней радости, веселья и беззаботности. Люди были грязные, усталые и израненные. Скользнув взглядом по лицам, Вольга быстро понял, что Итильбера среди них не было.

Что-то оборвалось в этот миг в его душе. Что-то важное лопнуло, и теперь он не знал, как ему двигаться вперёд дальше. Слишком сильно он поверил в эту призрачно блеснувшую внутри него надежду, которой не суждено было стать явью. На миг он даже позабыл, что, тем не менее, встретил своих односельчан, а ведь это по-прежнему великая удача. Вперёд вышел старик с клюкой – им оказался бывший деревенский кузнец и отец Валаха. Лицо его пересекали несколько свежих порезов, а один глаз отсутствовал.

– Так вот, куда ты сбежал, предатель… – Проворчал старик.

– Вы сами выгнали меня из деревни, не забывайте об этом! – Твёрдо ответил Вольга и поглядел в единственный уцелевший глаз мастера.

– Мальчишка… ты стал дерзким, без своего учителя! Не забывай, что теперь тебя некому защищать…

– Я в защите и не нуждаюсь! – Ответил Вольга, направив свой посох в лоб старику. Тот рефлекторно отшатнулся. – Где Итильбер?

– Погиб… – Вздохнул кузнец, примирительно отводя рукой наставленное на него оружие. – Нам трудно пришлось. Оглядись. Здесь ты не увидишь храбрых воинов… только стариков, детей, да женщин.

– Что?! Как он погиб!?

– Он остался вместе с воинами защищать деревню от нужской армии, а меня и ещё нескольких стариков отрядил сопровождать слабых, чтобы обеспечить им хоть какую-то защиту на этих чёртовых просторах… Его и всех наших юношей… даже моего Валаха… всех перебили вороги.

– Проклятье…

– Но надо идти. – Хлопнул Вольгу по плечу кузнец своей тяжёлой мозолистой рукой. – Надо спасти то, что осталось от деревни, а уж потом… В общем, мы идём в Древоград.

– Древоград на востоке, но вы идёте на север. Я думал, что Итильбер послал вас к Громовому холму. – Удивился Вольга.

– Мы обходим лагерь Нужской армии, стоящей на востоке от деревни. Они идут медленно, грабят и жгут все деревни, что есть поблизости. Кажется, у них нет цели, быстро захватить ключевые города и одержать победу. Я, конечно не тактик, но в ополчении князя доводилось воевать… Возможно, они выманивают князей из их городов в открытое поле, чтобы разбить конными отрядами главные силы и не сражаться с ними на крепостных стенах. Поэтому орда не торопится. А мы движемся быстро. Почти не отдыхаем. Иные бранятся на меня, но пусть повторят мне свои жалобы, когда усталые и голодные, но живые, мы, тем не менее, окажемся под защитой высоких стен!

– Что ж, желаю вам удачной дороги, – холодно ответил Вольга. С того момента, как он понял, что среди них нет Итильбера, вся теплота из его души куда-то пропала. Даже наоборот, он почувствовал презрение к тем, из-за кого отдал свою жизнь мудрый и сильный старик.

– Ты не пойдёшь с нами? – удивился кузнец.

– Вы выгнали меня! – Повторил Вольга. – Мне среди вас места не было никогда, но только с того момента, как я вышел за ворота навсегда, я это по-настоящему понял.

– Ты предал деревню, мальчишка! Накануне сражения! Как, по-твоему…

– Перестаньте! – Вперёд вышла измученная дорогой девушка, глаза которой горели праведным гневом. Тут шевельнулось что-то в душе у юноши, ведь в тот же миг, когда она откинула походный капюшон, он узнал в ней Даяну. – Идём с нами, Вольга… вместе безопаснее! Ну, к чему теперь вся эта гордость… Теперь все мы изгои.

– Ладно, парень. – Согласился кузнец. – Она права. Идём с нами, так тебе будет безопаснее.

– Скорее вам будет безопаснее с нами. – Покачал головой Вольга. – Перун признал меня. Теперь я его жрец. – По толпе прокатилась волна удивлённых возгласов.

– Ну, тогда… веди нас, жрец… – Буркнул кузнец, косо поглядев на Вольгу.

– Зулька! – Воскликнула девушка, внезапно выскочив из травы. Люди вздрогнули от неожиданности. Одна из женщин тот час же закрыла глаза своему сыну, увидев, во что одета девушка.

– Ах, да. Это Зулька. – Сказал Вольга, смерив взглядом попутчицу. – Она оборотница.

– Перевёртыш! – Воскликнула девушка и весело скатилась кубарём по травяному склону.

– Да. Перевёртыш. Вперёд! – Позвал Вольга и повёл людей за собой.

Вечером люди сошли с лесной дороги в чащу, взобравшись на пригорок так, чтобы с дороги не было видно света от их костров. Нужских всадников уже давно не было видно. С одной стороны это радовало, однако с другой означало, что они могли объявиться в любую минуту. Вольга сел на бревно вдалеке от тихих разговоров односельчан, слушая, не застучат ли копыта на большаке. Кто-то должен был за этим следить, к тому же, Вольга боялся оказаться рядом с Даяной. Что, если она не станет говорить с ним даже теперь, когда он изменился и стал сильнее? Что, если ещё одна его призрачная надежда рухнет во тьму? Он не хотел знать правды, ибо чересчур сладка была иллюзия возможного счастья.

Зулька долго смотрела на Вольгу, сидя за одним из костров, где жарили тушку подстреленного днём зайца. Она уже поужинала и теперь ждала, пока Вольга подойдёт и поест вместе со всеми. Но парень всё не приходил. Тогда она, наконец, встала, чтобы позвать его, но он тут же сделал быстрый жест, который поняла даже она: "Тихо!"

Оборотница неслышно подобралась к юноше и вместе они выглянули из кустов на дорогу, что была значительно ниже их расположения, под крутым земляным откосом. Слух не подвёл Вольгу: по дороге ехали двое всадников. Они не торопились. Скоро показались ещё несколько конных воинов, сопровождавших их. Одним из высокородных всадников был тот полнолицый хан с длинными чёрными усами. Рядом же с ним ехал мальчик лет десяти. Он был в той же одежде, что и отец: простая меховая куртка, перевязанная широким кушаком, остроносые сапоги и меховая шапка. Они увлечённо общались с отцом на степном языке.

Только завидев их, Зулька обомлела, а потом вдруг отступила назад в чащу. Вольга, заметив, что девушка исчезла, последовал за ней. Он нашёл её сидящей под высокой берёзой неподалёку. Она смотрела невидящим взглядом вперёд, будто бы пересматривая всплывающие в её голове ужасные картины прошлого.

– Что такое? – Спросил он мягко, подходя к ней и присаживаясь рядом на корточки.

– Хан… Кычак зовут… – Сказала она. – Маму забрал.

– Что? – Удивился Вольга. – Этот… забрал твою маму?

– Была котёнком Зулька. Была счастливым котёнком. Но он придти. Взял маму в подарок хану-над-ханами. Нуга-хану. Ло’Бэю. Взял диковинку… взял оборотницу… Зулька одна. Тогда одна. И до вчера – одна. Всегда одна быть.

– Зато сегодня ты уже не одна. – Ободряюще улыбнулся Вольга и погладил Зулю по плечу. – Пойдём к остальным!

– Не одна… – Рассеянно повторила Зулька, вытирая слёзы с покрасневших от смущения щёк. – Идти…

Они поднялись на ноги и хотели вернуться к кострам, как вдруг заметили, что двое всадников остановились и отстали от конвоя. Вольга тут же понял в чем дело: слишком сильно распалили селяне один из костров и теперь его блики плясали в листве ближайших деревьев. Воины оставили лошадей и пешком взобрались на пригорок. Вольга тут же бросился им навстречу и с разбегу врезался в одного, повалив того на землю. Зулька не успела так быстро сориентироваться и второй воин, воспользовавшись моментом, с копьём бросился к ней и, схватив девушку за горло, оторвал от земли. Улыбка нуга быстро сменилась гримасой ужаса, когда в его руке хрупкая тощая девица начала превращаться в мускулистую хищную кошку. От испуга он вонзил копьё ей в плечо, чем только разозлил громадную рысь. Сначала она выцарапала обидчику глаза, а затем на земле впилась клыками в глотку.

Вольга же быстро потерял преимущество в своём поединке. Воин был крепок и быстро сбросил с себя юношу и поднялся на ноги. Но стоило ему взмахнуть саблей, как Вольга ловким движением поразил его концом посоха в пах, а когда тот согнулся пополам от боли, жрец стукнул посохом по земле и, собрав громовую силу в своих глазах, выпустил её, поразив нужского налётчика молнией в лицо. В то же миг враг упал замертво. Дым от его обожженного тела быстро разнёсся бы по округе, как и грохот от молнии, но прежде чем враги поймут, что это было, они, скорее всего, заметят отсутствие своих товарищей.

Вольга приказал людям собираться. Им предстояло покинуть эти земли как можно скорее. Сонные, измученные долгой дорогой люди кутались в плащи под холодным ночным ветром, но, широко зевая, смиренно шли вслед за своим защитником. Сияла с неба луна, озаряя путникам дорогу.

Вдруг Зулька, шедшая рядом с Вольгой, остановилась как вкопанная. Парень обернувшись, сразу же понял, куда смотрела девушка. Там за холмами и лесом стоял лагерь хана Кычака. Того самого хана, что увёл когда-то маму Зульки в полон. Того самого, которого повстречали они на лесной дороге. В лагере было несколько десятков шатров и ещё больше костров. Много воинов. Очень много для жреца и оборотницы. Впрочем, ночью они могли бы иметь преимущество… Девушка не сдержала гнева и обернулась громадной рысью, зло зашипев в сторону лагеря. Однако Вольга ничего не сказал, а просто устало побрёл дальше. Заметив это, девушка вернула себе человеческий облик и непонимающе воззрилась на юношу. Почему он не хочет напасть на лагерь врага ночью, когда почти все они спят? Но тут же получила невербальный ответ: бросив на девушку усталый взгляд, он обернулся к людям и подбадривающе махнул им рукой. Зулька посмотрела на них: усталые, голодные, обездоленные, скорбящие по погибшим сыновьям, братьям и отцам. Без Зульки и Вольги, они точно попались бы на глаза нугам у лесной дороги. Не время, сводить старые счёты. Зулька глубоко вздохнула, успокоив ноющую в душе боль. Она в последний раз взглянула на лагерь и последовала за Вольгой.

К утру, путники добрались до подвесного моста, что был переброшен через глубокий и длинный овраг, по дну которого бежала бурная речка Гусёлка. Вольга нутром чуял, что погоня близка, но там, за мостом, начинались земли Древгорода. Овраг был велик, и объехать его быстро у всадников никак бы не получилось, а лошадей хлипкий канатный мостик не выдержал бы. Всё сильней подгонял Вольга женщин и стариков, чтоб перебирались они по узкому подвесному мостику. Но страшно им было оступиться на скользких от влажности досках и потому не могли они спешить, а медленно и осторожно делали шаг за шагом. Вольга и Зулька замыкали колонну.

– Мама! Соня вон, какого жука большого поймала! – Послышался голос какого-то малыша. – Дай посмотреть!

– Не сейчас, скорее! Нужно перебраться через мост! Лучше смотри себе под ноги! – Ответила мама. Того и гляди ожидал жрец услышать топот злодейских копыт, но всё не скакали вороги и тем тяжелее было терпеть ожидание. И вот, когда последний старик взошёл на мост, загрохотала земля. Люди ещё не слышали того, что услыхал Вольга. Он скинул на землю плащ, не говоря ни слова, протянул Зульке свою сумку и посох старика Итильбера.

– Прости, Зулька, – сказал он, – Дальше я не пойду. Мне выпал отличный шанс и я не могу его упустить.

– Что?! – Удивилась девушка. – Идти!

– Нет, Зулька. Доведи людей. Отдай посох жрецам Древгорода. Пусть передадут его Перуновым слугам. А я останусь. Я так хочу. Лошадям не перебраться через овраг, но стрелы могут настигнуть людей ещё долго. Поэтому нужно дать им время на то, чтобы уйти.

– Почему? – Зулька схватила жреца за грудки и тряхнула, притянув к себе. Сапфировые глаза её были полны отчаяния. Вольга улыбнулся. Он едва ли мог вспомнить, что бы кто-то ещё не хотел его так отпускать. Он прижал Зульку к себе и поцеловал в лоб, коснувшись своим носом меха рысьей шкуры на её голове.

– Ступай. Всё будет хорошо. – Сказал Вольга и подтолкнул девушку к мосту. – Быстрее! – Крикнул он, и девушка испуганно побежала, прижимая к груди сумку и посох. Вольга развернулся к лицом к надвигающейся кавалерии. Под барабанную дробь копыт явилась пред ним мощь нужского войска. То была только часть передового отряда, лагерь которого они видели ночью, но и она ужасала. На парня неслась на полном скаку, по меньшей мере, целая сотня всадников. Земля затряслась под ногами, а воздух наполнили холодившие душу боевые кличи степняков. Во главе отряда Вольга увидел хана Кычака с его молодым сыном. Мальчик натянул тетиву и выпустил первую стрелу. Тот час же в небо взмыла туча стрел с чёрным, как смоль, оперением. Все они нацелились на мост и юного жреца. Вольга воззвал к Перуну и воздел руки к небу. Сила растеклась по его телу и вырвалась из очей, обретя форму золотых молний. Некоторые стрелы сгорели, под жаром грома, иные же разлетелись, как щепки в стороны, когда коридоры выжженного молнией воздуха с грохотом схлопнулись. Ни одно смертоносное острие не попало в цель. Вольга, из-под надвинутых бровей, с холодной яростью посмотрел на кочевников. Его очи лучились могуществом. Всадники медлили, но хан выхватил саблю из ножен и понесся вперед.

Этого Вольга и ждал. Когда всадники оказались достаточно близко, он снова испустил из глаз злачёные грозы и поразил землю перед нужскими конями. Гром, раздавшийся у них перед мордами, напугал их до безумия, и многие, ослушавшись поводьев хозяев, вдруг вставали, как вкопанные или резко поднимались на дыбы, скидывая на землю своих седоков. Задние ряды врезались в передние, и половина отряда оказалась на земле. Кычаку удалось удержаться в седле, но вот его сын… только сейчас хан заметил, что его сын не удержался на своём коне и упал в сотне добрых шагов от нужских копыт. Уже бежал к мальчишке молодой жрец. Хан, стегнул коня плетью и поскакал за сыном, но было уже поздно: выхватив нож из-за пояса мальчика, Вольга обхватил ребёнка сзади, плотно прижав лезвие к его горлу, и спиной стал пятиться к мосту.

– Ни шагу дальше, хан Кычак! Иначе я его убью! – Зло прошипел Вольга. Хан побелел, но быстро пришёл в себя.

– Нет! Нет, прошу… – Выкрикнул он и соскочил с лошади. Другие воины уже подоспели к нему и шли на шаг позади с луками наготове. Пятясь спиной, Вольга с трудом нащупывал доски моста, но не ослаблял хватки. Когда они с мальчиком оказались над серединой оврага, хан со своими воинами замер перед началом моста. Вольга изо всех сил старался не замечать тихо капающих ему на руку горячих капель. Была ли это кровь из немного рассечённой кожи на шее, или слёзы в ужасе оцепеневшего ребёнка? Нуги натянули тетивы и прицелились в Вольгу. Тот крепче прижал лезвие к горлу мальчика и сам стиснул зубы.

По ножу стекла тонкая горячая струйка. Мальчик не издал ни звука, но вот его отец разразился истошным воплем и упал на колени перед мостом. Вольга старался не думать об этом. Старался не проникаться человеческими чувствами к нужским захватчикам. Он вспоминал отрубленные головы младенцев, тела ни в чём неповинных людей насаженные на колья в опустевшей сожжённой деревне, вспоминал старика Итильбера… Вольга вглядывался в лицо человека, отнявшего у него надежду на встречу со стариком и старался не думать о том, как неистово бьётся маленькое сердце, пульсируют вены в тонкой шее, крепко зажатой между его кулаком и лезвием нужского клинка. Нуги не берут пленных. Никогда не берут. Вольга видел, как они обходятся с селениями местных беззащитных крестьян. И теперь в руках юноши было самое ценное сокровище их хана – жизнь его ребёнка.

Но как бы ни пылало пламя гнева в душе юноши, он чувствовал всем своим сердцем, что не может отнять жизнь у неповинного в деяниях отца малыша. Беженцы уже скрылись за холмом и теперь стрелы нугов не смогли бы их достать, а значит, Вольга исполнил долг. Он хотел отомстить. Казалось, это так легко. Просто взмахнуть лезвием, и кончено. Пусть, стрелы оборвут его жизнь. Он даже не успеет увидеть, как падает тело на доски моста, как подбегает к нему поражённый отец. Не успеет увидеть и ужас в глазах малыша. Ведь именно так убивают детей нуги, разве же нет? Срубая саблей на скаку им головы. Не глядя в глаза. Не думая об их боли. Но Вольга не сумел решиться на этот взмах и понял, что проиграл. Его руки ослабили хватку, и он отпустил мальчика. Тот, поскальзываясь на старых досках со слезами на глазах, подбежал к отцу.

– Калиса! – Воскликнул хан, крепко прижал к себе дочь и зажмурил влажные глаза так, будто хотел позабыть всё, что только что было и никогда больше не вспоминать. Калиса. Так это была девочка… Стрелки подняли луки, прицелившись в юношу. Вольга крепче сжал в руке кинжал, готовый перерубить канаты подвесного моста, но хан внезапно остановил их. Он посмотрел на юношу и тот поглядел в ответ. Вольга понял, что в этот раз Кычак не прольёт его крови. Взгляд хана был твёрд и не требовал пояснений. Вольга развернулся спиной к кочевникам и спокойно побрёл по мосту на другую сторону оврага. Дойдя до твёрдой земли, он перерезал канаты, и мост рухнул на дно реки. Нужские воины, замерев, следили за каждым его движением, но никто не смел ослушаться приказа хана. Вольга посмотрел на свои руки и только теперь понял, что на них запеклись струйки крови. Он вытер их о белую рубаху и выбросил окровавленный кинжал. Руки всё ещё не были чисты, а кровавый запах не сбивал даже буйный ветер, разгулявшийся на травяном просторе. Вольга сделал шаг, затем ещё и пошёл прочь. Прочь от бесчеловечной жестокости, которую едва не свершил.

Понурый и усталый он появился перед своими односельчанами. Раздались удивлённые и обеспокоенные возгласы: людей напугала окровавленная рубаха. Подняв глаза, увидел он в толпе обеспокоенный взор Даяны, но стоило их глазам встретиться, как лицо её просияло улыбкой. Она поняла, что кровь ему не принадлежит. Никогда ещё она не смотрела так на Вольгу, как теперь. Он тоже замер, на миг, позабыв обо всём, что произошло. Ему показалось, что они снова стоят на улочке своей маленькой деревушки и болтают о житейских делах, как ни в чём не бывало. Юношу потянуло к ней. Он вдруг почувствовал, что всей душой жаждет прижать её к себе, вдохнуть запах её волос, ощутить на губах сладость её поцелуя. Быть может, она теперь решится его подарить…

Но не успел он сделать и пяти шагов, как в него врезалось что-то мягкое и тёплое. Он посмотрел вниз и увидел пушистый рысий мех. Зулька обвила его плечи руками и вжалась лицом в его плечо. Девушка буззвучно плакала. Это тронуло Вольгу, и он от всей души обнял её в ответ. Через минуту он вспомнил про Даяну, но та уже отвернулась, потому что люди снова двинулись в путь. Только старый одноглазый кузнец подошёл ближе.

– От всей души благодарим тебя, добрый жрец… – Сказал он. – Дальше мы доберёмся сами.

– Хорошо. Мы с Зуйкой выполним последнюю просьбу старика Итильбера и отнесём посох его братьям.

– Да будет ваш путь безопасен и лёгок. – Сказал кузнец.

– Как и ваш. – Ответил Вольга.

– Вольга…

– Да?

– Прости нас… я прошу от имени всей деревни. Мы были несправедливо злы и к тебе… и к… Итильберу тоже.

– Я думаю, он никогда не был обижен на вас за это. А я… я был, но теперь я прощаю вас, – сказал юноша, – вам не стоит больше думать об этом. Новая жизнь начнётся для вас в Древгороде.

– Надеюсь, для кого-то она начнётся, но не для меня и других стариков… – покачал головой кузнец, – наша жизнь осталась там. Сгинула в огне пожара. Новая жизнь остальных… скорее всего, окажется жизнью изгоев. Одиноких. Ненужных. Презираемых.

– Вы не одиноки, ведь вас много. Вы всегда есть друг у друга. Я уверен, что вас примут тепло. Прощайте. Я всегда буду помнить вас… и всех, кто погиб.

– Прощай, Вольга. – Сказав это, одноглазый старик развернулся и пошёл прочь, изнурённо опираясь на свою кривую клюку. Зулька отдала Вольге сумку и посох. Он потрепал её по рысьей шкуре и вместе они отправились на северо-запад.

5.

Дни сменялись ночами, а за холодной тьмой ночей снова наступали тёплые дни. Вольга с Зулькой шли на северо-запад, с каждым днём приближаясь к Громовому Холму. Вечером Зулька обращалась в рысь, а Вольга доставал самодельный лук со стрелами, и оба шли охотиться. Охота доставляла куда больше радости, когда зверь и человек соревновались в ловкости, силясь раздобыть больше пропитания, чем соперник. Вольга был не слишком метким стрелком, ибо ещё в деревне всегда предпочитал охоте рыбалку. Это заметно сказывалось теперь на количестве его побед и поражений, потому как большую часть пути они останавливались на ночлег вдали от каких-либо водоёмов, а потому юноше не удавалось продемонстрировать лучшие из своих навыков.

Зулька же, как настоящая кошка, была хороша во всём. Будь то охота на зайцев или ловля рыбы. Конечно, ей не очень нравилось мокнуть в воде, оттого рыбу она ловила, взобравшись на прибрежную корягу и внимательно высматривая блестящие силуэты под водой. Как только она замечала добычу, её лапа проскальзывала под поверхность за долю секунды и чаще всего вытаскивала оттуда насаженную на коготь рыбину. После первой пойманной таким образом рыбы, остальные пугались и расплывались далеко от того места, где на коряге сидела огромная рысь. Вольга быстро подметил особенности Зулькиной тактики и всегда уходил от неё максимально далеко туда, куда чаще всего и сбегала перепуганная ею рыба. Там он ловил её на длинную верёвку с крючком и всегда побеждал в рыболовном состязании количеством пойманной рыбы.

Совсем по-другому складывалась охота. Пока Вольга, щурясь в вечерней темноте, старался максимально тихо красться по лесу, чтобы не спугнуть случайного зайца, Зулька бесшумным ветром проносилась на мягких лапах, настигая ушастых одного за другим. Вечерние сумерки не мешали её ночному зрению. Ни один заяц не мог сбежать от её стремительных упругих лап, разве что находил неподалёку пустую нору. В противном случае рысь быстро нагоняла его. В случае же Вольги побег зайчика оказывался катастрофой и разгромным поражением. Ведь если бы он только мог метко стрелять, это бы не оказывалось проблемой, ибо стрела догоняла бы бегущую жертву. Но юноша промахивался каждый раз, когда расстояние между ним и зверьком оказывалось больше пятидесяти шагов. А на пятьдесят шагов его и подпускали-то немногие.

Вот так, в очередной раз, возвратившись в лагерь ни с чем, Вольга устало плюхнулся на бревно у приготовленного для розжига хвороста. Палки уже были уложены шалашиком вокруг старой сухой коры, а поверх них стояли крупные сухие обломки ветвей, готовые стать превосходными углями. Вся конструкция была хорошо укомплектована старой сухой листвой, засохшим мхом и старой травой. Вольга достал из узелка огниво и огляделся в поисках дикарки. Скоро она появилась из леса, держа в зубах две крупных заячьих тушки. Добравшись до костра, Зулька обратилась обратно в человека и самодовольно заявила:

– Вуфга фа, Фольга о!

– Что-что? – Переспросил Вольга и вытащил у девушки из зубов меховые тушки. – Повтори.

– Зулька – два! Вольга – ноль! – Гордо заявила девушка.

– А-а… ну, да… не мое это. – Согласился Вольга. Девушка только скривила в ответ забавную рожицу. Юноша принялся высекать искры, но сухая трава никак не хотела загораться.

– Зулька – два! Вольга – ноль! Зулька – два! Вольга – ноль! Зулька – два! Вольга – ноль! – Распевала девушка под руку Вольге, танцуя вокруг него и кострища безумный танец радости, счастья и самодовольства.

– Боги! Прекрати, Зулька! Мешаешь же! – Воскликнул Вольга и девушка тут же замерла. Он продолжил высекать искры, но огонь никак не хотел загораться. Спустя ещё несколько попыток особенно густой сноп искр всё-таки поджёг сухую листву. – Ага! – Вскричала юноша, как вдруг обратил внимание, что Зулька всё ещё не издала ни звука. – Зулька? Ну, ты чего? Обиделась, что ли? – Спросил он, оглянувшись. Девушка стояла как вкопанная и не обращала на него никакого внимания. Рысьи уши на её голове ожили и вертелись теперь в разные стороны, пытаясь уловить что-то неслышимое для человека, глаза же смотрели в одну точку.

– Ш-ш-ш-ш! – Прошипела Зулька.

– Что с тобой? – Спросил юноша, как вдруг девушка обратилась в кошку и помечалась куда-то в чащу.

– Ш-ш-шипит пожар! – Воскликнула она на бегу, возвращая на время рту человечью форму. Вольга подхватил с земли лук, стрелы с посохом и помчался вслед за ней. Бежать пришлось не так далеко, и Вольга даже не успел сбить дыхание. Они выскочили из леса на просторную поляну, на которой был сложен огромный костёр меж тремя странными треугольными конструкциями, сплетёнными из костей. На костре, привязанная к огромному сухому дереву, стояла молодая девушка, на первый взгляд на несколько лет старше Вольги. У неё были кудрявые рыжие волосы с седыми прядями, растущими от висков, сплетённые в одну толстую косу, тонкий с горбинкой нос и острый подбородок. На лбу у девушки заметно было уродливое клеймо в виде безобразного глаза. Она была одета в длинное вышитое обережными узорами льняное платье, поверх которого была меховая жилетка. Вокруг костра читал заунывную молитву высокий худой мужчина средних лет с жидкой бородой и залысинами. Пламя большого костра подходило к девице медленно, чтобы она могла испытать ужас от осознания того, что скоро умрёт.

– Спасай её, я его отвлеку! – Воскликнул Вольга, выбегая на поляну. Зулька всё поняла и мигом бросилась в огонь. Рыча от боли, она перегрызла путы и за меховую жилетку вытянула жертву из пламени, после чего упала на землю и принялась кататься в траве, чтобы затушить подпаленную шкуру. Тем временем Вольга на бегу выстрелил из лука в высокого жреца и… промахнулся, по меньшей мере, на десять локтей, чем только обратил на себя внимание врага. Обернувшись, мужик забормотал какие-то молитвы, и юноша почувствовал, как зрение начинает его подводить, но сила уже клокотала в нём, и он успел выпустить её мощь во врага. Молния поразила тёмного жреца в грудь, но, даже вскрикнув от боли, он не перестал читать свою молитву. И тогда земля забурлила, словно кипящая вода в котелке и из её бурлящих глубин возникли кости мёртвых птиц. Воплотились в тени деревьев чёрные перья и облепили собою гнилые кости, и взмыли мёртвая стая в небо, затмив собою солнце. Во тьме юноша потерял противника из виду и только слышал иногда, где-то поодаль, быстрые шаги. Вольга собрался с силами и метнул молнию во тьму, но не смог поразить врага. Только несколько обгоревших перьев пали перед ним на землю. Вдруг пение жреца продолжилось. Оно донеслось из-за спины Вольги. Парень обернулся и тут же почувствовал, как со всех сторон ринулись на него чёрные мёртвые вороны, облепили они всё его тело, вцепились в кожу острыми когтями и бросились выклёвывать глаза.

Вольга закрыл глаза локтем и закричал, но в рот тут же набились холодные, грязные кости, старающиеся протолкнуться ещё глубже в его глотку. Задыхаясь, захлёбываясь перьями, он упал на колени, а монотонный голос всё приближался и приближался, заунывно читая молитвы и запевая протяжные песнопения. Когда тяжёлое покрывало мёртвых птиц придавило юношу к земле, он ощутил на своей голове сухие длинные пальцы, с острыми ногтями, плотно впившимися в его череп.

– Глупец… – проговорил над ним монотонный голос, – ты не соперник жрецу Чернобога…

Парень чувствовал, что бессилен. Он был придавлен к земле, его глаза пытались выклевать птицы и оттого он зажимал их локтем изо всех сил, а рот был набит костями и перьями, только правая рука изо всех сил вжималась в… посох! Птицы царапали и клевали его правую руку, но он не отпустил своего сокровища. Раз уж выпустить молнию из глаз и рта не получится, он попробует перенаправить её в оружие Итильбера. Сконцентрироваться было сложно, но собрав силу в своей груди, он всё-таки смог перенаправить её в руку и влить в деревянную палку. С усилием двинув придавленной рукой, он направил посох на тёмного жреца и приказал молниям ударить куда-то над собой. Именно там, по его представлениям и стоял высокий враг. Послышался крик, и кости птиц потеряли на миг свою колдовскую силу. Этого Вольге вполне хватило, чтобы подняться на ноги, открыть глаза и ударить жреца в грудь силой светящихся грозами глаз. Скелеты птиц обвалились безвольными грудами на изрытую землю, а перья, сотканные из теней, растворились в свете разгоревшегося жертвенного костра. Тут же Вольга выплюнул старые грязные кости изо рта, и его стошнило на траву. Придя в себя, он посмотрел на жреца: тот ещё дышал.

Зулька подошла ближе. Она уже приняла человеческий облик и теперь отряхивала шкуру от пепла и подгоревших волос. Вольга поглядел на ожоги с озабоченным видом.