Текст книги "Громовой ястреб. Родина Волхвов"

Автор книги: Макс Финист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Макс Финист
Громовой ястреб. Родина Волхвов

1

Теплый юго-восточный ветер нёс пыль из самого сердца Серых степей, роняя её в сверкающие на солнце воды глубокого озера Сива. Там на высоком обрывистом берегу стояла деревня Нор. И недаром её так все называли, ведь половина домов и землянок выстроилась не на ровной земле высокого берега, а зияла чёрными, отделанными деревом дырами в самом земляном откосе. Гордостью селян (помимо крепко сбитого частокола, построенного десять лет назад для защиты от набегов степняков нугов) было святилище Перуна. На самом краю обрыва, со всей своей внушительной силою, крепко держались корнями за землю пять могучих дубов. А меж ними высился громадный каменный идол, изображавший сурового бородатого витязя, на груди которого выдолблен был шестиугольный знак Бога грома и молнии, Бога-покровителя князя и храброй дружины его. Именно в этой деревни и жил златовласый юноша с чистыми изумрудными глазами. Звали его – Вольга́.

Жарко сияло в безоблачном голубом небе полуденное летнее солнце, и всякий пахарь утирал со лба пот, непосильно трудясь в поле. Только коренастый кузнец украдкой посмеивался над односельчанами, страдающими от жары. Уж он-то, за годы работы в кузне, попривык к беспощадному дыханию огненного пекла и выходил на солнце, шутя, демонстративно прохлаждаясь. В такую жару Вольга обычно прятался меж могучих дубовых корней на откосе так, чтобы старик Итильбе́р, не мог обнаружить его с берега и занять новой работой. Он считал, что молодой человек должен постоянно работать, чтобы воспитать в себе дисциплинированного человека, а вот Вольге так не казалось. Он свято верил в то, что без хорошего отдыха (до, после и непосредственно во время дела) добрую работу никак сделать не получится, за что старик часто бивал его своим жреческим посохом с резной головой божества в качестве навершия. Бивал не сильно, но ровно настолько, чтобы беззаботный Вольга мог пересмотреть свои взгляды, хотя бы на сегодняшний день.

Юноша прожил в деревне все девятнадцать лет своей жизни, но всё ещё не был здесь своим. Он смотрел вниз, на берег чистого прохладного озера, и видел, как смеются и радуются летнему дню его сверстники – несколько юношей и девушек из соседних дворов. Одна из них – белокурая Даяна, дочка мельника, была особенно хороша. Она всё ещё сплетала волосы в длинную косу и отказывала сватам, что приезжали порой даже из других деревень. Глупо было влюбляться в самую красивую девушку деревни, Вольга часто себе это повторял, когда заглядывался во время работы на её походку через окно или изгородь. Но сердцу-то ведь не прикажешь. Ему бы очень хотелось быть сейчас с ними. Вернее, даже кем-то из них, а не сидеть здесь, среди пыльных корней, в мокрой от пота рубахе, прячась от новой работы. Но стоило бы ему спуститься к ним, он знал наверняка, они бы тот час же оделись бы и ушли. Смех бы прервался, улыбки угасли, а взгляды сделались бы осуждающими. Единственное место в деревне, где он мог чувствовать себя, как дома, были корни великих Перуновых дубов. Только здесь он мог по-настоящему расслабиться и забыться.

– Вольга! – Послышался старческий голос. – Где ты, шалопай? Я не шучу! Выходи, или будешь весь день у меня ощипывать кур!

– Я здесь! – Воскликнул Вольга, взбираясь по корням к дубовому стволу.

– Где же? – Послышался снова голос.

– Да, в общем-то… – Вольга, кряхтя, забрался на берег и выскочил из-за дерева прямо перед Итильбером. – Прямо здесь!

– Никак не могу понять, где ты прячешься… – почесал седую бороду старик. Он был одет в длинную подпоясанную рубаху, из-под просторных рукавов которой виднелись части тайных жреческих татуировок. Всего у жреца их было пять. То были мудрёные узоры, о значении которых он никогда не рассказывал, однако Вольга с детства знал, что они – символ великой силы. Старик снова оглядел дерево. – Не то в листве, не то… а ведь я вроде поглядел на ветки, да только тебя там не видел.

– Просто плохо искал! – Ухмыльнулся юноша.

– Возможно. Хватит лодырничать, пойди лучше дров наколи!

– Иду, дедушка… – вздохнул Вольга и отправился в сарай за топором. Он отпер тяжёлые ворота за избой Итильбера, где они оба жили, и поднял с пола тяжёлое орудие. Топор был хорошо отточен, и колоть им дрова было одно удовольствие. Взмах! Треск! Следующее полено! Взмах! Треск! Подавай новое!

Когда он наколол уже небольшую горку, решил перевести дух. Утирая со лба холодные капли, Вольга огляделся, завидев приближающихся по тропинке от берега ребят. Мокрые, весёлые, они о чём-то громко беседовали и, не переставая, смеялись. Поравнявшись с ним, они остановились, и из толпы вышел сын кузнеца Валах, что был на голову выше довольно высокого Вольги и гораздо шире его в плечах.

– Эй, нужний сын! – Сказал он громко, сдерживая смех. – Мы и тебе захватили толику прохлады! – Сказав это, он достал из-за спины руку с зажатой в ней грязно-зелёной кувшинкой и метнул её, раскрутив, словно пращу, прямо в лицо юноше. Холодная и склизкая, она пахла тухлыми водорослями, рыбой и озёрной водой.

– Ах ты тварь! – Воскликнул Вольга и бросился на обидчика с кулаками, отбросив кувшинку в сторону. Друзья Валаха смеясь удержали обоих от драки, после чего толкнули Вольгу на землю и увели своего товарища дальше по улице. Девушки, украдкой хихикая, отправились следом. Вольга видел, как Даяна смущённо спрятала улыбку от его глаз. Он был уверен, что она тоже уйдёт. Но она неожиданно подошла ближе и взяла его за руку. Юноша так обомлел, что не сразу понял, что хрупкая девушка тянет его вверх, помогая подняться. С трудом подтянув к себе юношу, Даяна смущённо улыбнулась.

– Не серчай ты на него, Вольга! Ну, что же взять-то с дурака эдакого? – После этих слов она снова по-детски хихикнула и побежала догонять подруг. Вольга так и остался ошеломлённо стоять. И что это на неё нашло? Раньше она почти никогда с ним не заговаривала.

Время шло, а работа сама себя не делала. Закончив с дровами, парень был направлен стариком подметать пол. Когда пол стал чистым настолько, что с него стало можно есть (по крайней мере, кошкам), Вольга был послан к печи варить щи, резать овощи и мясо, да следить за котелком, дрова в печку подбрасывать. Так день и закончился. Когда же настали сумерки, Итильбер сел вместе с воспитанником ужинать. Отведал старый жрец борща со сметаною, да и утёр усы с довольной улыбкою.

– Хороший из тебя кашевар бы вышел!

– Обижаешь дедушка. Неужто только на кашевара я и гожусь, по-твоему? – Грустно спросил Вольга.

– Нет, конечно! Похвалить хотел, а ты обижаешься!

– И вовсе не обижаюсь.

– Ла-а-а-дно тебе, ну будет дуться! Хорошо поработал сегодня. Теперь могу поучить тебя искусству жреческому. Есть охота?

– А как же! Всегда есть!

– То-то же! Пахари просили дождя. Говорят, чахнут посевы от жары. Как-никак третий день уже солнце нещадное. Я решил, чтобы днём не мешать люду рабочему, в ночь грозу призывать буду. Айда со мной?

– Идём-идём! – Обрадовался Вольга. Старик взял свой посох да и пошёл на улицу. Дом их стоял не далее чем в двадцати шагах от дубов Перуновых и самого его идола, а потому скоро они оказались перед каменным ликом божества.

– Хм-м… Стемнело быстрее, чем мне думалось. – Почесал бороду Итильбер. – Сбегай в дом, зажги факел. И возьми бурдюк с водой.

– Сию же минуту! – Радостно кивнул юноша. Жреческие обряды манили его своей таинственностью. Немногочисленные уроки, какие давал Вольге жрец, были для него настоящей отрадой, разбавлявшей удручающую серость деревенского быта. В несколько прыжков Вольга достиг избы. В несколько прыжков же вернулся назад с пылающим факелом и бурдюком воды в руках.

– Перво-наперво, потребно тебе впитать силу Перунову. – Серьёзно сказал старик, тряхнув бородой. – Сосредоточься, мой мальчик! Встань перед священным идолом, взгляни в глаза его и повторяй за мной. Если всё сделаешь правильно, очи твои сами собой закроются. Тогда и смотри внимательней всего…

– Как смотреть? Если очи закрою? – Удивился Вольга.

– Тогда и узнаешь. – Отрезал старик. Встал Вольга перед каменным идолом и вперил взгляд в каменные зеницы, что виднелись из-под суровых надвинутых бровей. – Повторяй за мной, сынок. О, светлый Перун Сваро́жич, что зорко с тучи грозовой следит за делами наземными! Перун, небеса потрясающий, Перун, мечом пламенным мир озаряющий, ты властитель отважных и сильных защитников! Слава Тебе! Приди и встань нерушимой скалою, со мною плечом к плечу, на защиту того, что мне дорого. Поделись со мной великой силою, дабы мог низвергнуть я врагов своих во славу твою! Славься же ратник божественный, да греми над главой моей, мечом своим в щит ударяя! Да низвергнутся огнистые стрелы твои на твоих чёрнодушных ворогов, недостойных людей, да клятвопреступников! Да летит свет очей твоих сквозь века! Так было, так есть, да и будет так!

Вольга повторял заветные слова и с каждым словом все больше погружался в состояние, за гранью дремоты, но всё ещё невероятно далёкое от настоящего глубокого сна. Его веки тяжёлым грузом легли на закатившиеся глаза. Он почувствовал, как стоит на чём-то мягком и воздушном. Придя в себя, юноша открыл глаза и увидел, что вокруг него бескрайний простор, покрытый клубящимися чёрными тучами. В вышине нависали грозовые облака, искрящиеся золотыми, серебряными, алыми, лиловыми и голубоватыми молниями. Каждая из них громом отдавалась в поднебесном просторе, сотрясая тяжёлые тучи. Вольга почувствовал, как его разворачивает неведомая необоримая сила. Повернувшись на месте, он узрел великий терем, украшенный тонкими резными узорами и изображениями. Не меньше десяти этажей было в башнях его и остроконечных крышах. Вела к его главным воротам резная деревянная лестница высокого крыльца, нисходившая прямо к ногам парня. Но стоило ему только ступить на зовущую лестницу, как грохочущая яркая молния поразила его, и он с криком открыл глаза.

Юноша лежал на земле перед каменным идолом и тяжело дышал. Сердце колотилось так, словно он только что сбежал от волков. Старый жрец наклонился к Вольге, держась за свой жреческий посох.

⁃ Что ты видел? – С энтузиазмом осведомился жрец и помог пареньку подняться на ноги. Вольга, шатаясь от слабости, протёр глаза и изумлённо воззрился на Итильбера.

⁃ Я видел… терем вознесённый… укрытый бурными грозами… и лестница пред ним…

⁃ И? Что было дальше? – Не унимался старик. – Взошёл ты по лестнице? Отворились пред тобою дубовые ворота?

⁃ Нет… – Ответил Вольга. Жрец нахмурился и потупил взор. – Гром поразил меня. И я очнулся от наваждения.

⁃ Не навождение то было, а Перунова вотчина! Побойся речей своих, стоя перед Перуновым идолом! – Проворчал старик и стукнул нерадивого ученика по ноге концом посоха. – Не готов ты ещё. Не готов.

⁃ Позволь мне попробовать! Дай шанс, дедушка Итильбер! – Взмолился Вольга. – Дай мне попробовать дождь вызвать!

⁃ Ритуал бесполезен, без запаса божественной силы внутри тебя. – Хмыкнул жрец. – Наши боги сильны. От того они и покровительствуют только тем, кто достоин их силы. Только тем, кто доказывает свою несгибаемость и твёрдость на пути, они даруют могущество! Ибо силы Бога – тяжёлая ноша, которой не потянет слабый человек. Великие свершения и ратные подвиги – вот, что привлекает внимание небожителей. Только героям готовы они вручать больше собственной силы. Но ты… пока не готов.

⁃ Но я видел терем! Я был у его крыльца!!! – Воскликнул Вольга. – Разве это не доказывает то, что он считает меня достойным???

⁃ Ты прав. Это уже кое-что. Возможно, Перун Сварожич имеет на тебя определённые планы, но нам они неведомы. Одно ясно, сейчас он не даст тебе своих сил. А значит твоё участие в ритуале бесполезно.

⁃ Но если однажды я обрету силу?! Если в ритуале Перун разглядит мой потенциал! Быть может тогда он даст мне могущество! Если я докажу, что способен быть жрецом! Учиться у тебя и постигать жреческое искусство! Дай мне попробовать, дедушка Итильбер! Пожалуйста!

⁃ Ох… – Старик посмотрел на умоляюще поднятые брови юноши, на руки его просяще сложённые у груди и сердце его смягчилось. – Да будет так. Возьми бурдюк и медленно лей воду на идола. Когда вода будет течь, произноси наговор: «вода на камень – дождь на поле, с неведомой горы камень – с неведомой кручи дождь». Будь твёрд. Произноси слова, как закон непреложный. В этот миг твоя воля сольётся с волей божественной, что способна менять мироздание. И сила эта призовёт чёрные тучи с неведомых круч.

– Ясно! – Кивнул Вольга и принял от старика флягу. – Вода на камень – дождь на поле! С неведомой горы камень – с неведомой кручи дождь! – Произнося это, он зажмурил глаза и изо всех сил сосредоточился на силе, струящейся по его жилам. Вспомнил он величественный грозовой терем и умоляюще обратился к нему в поисках силы, но… тщетны были усилия, и ни одного облака не появилось на тёмном вечернем небе. Покачал головой старик, да потрепал по плечу ученика.

– Ничего, Вольга, ничего. Всему своё время. Подай-ка флягу… вот так… – Итильбер собрался с мыслями, закрыл глаза и повторил обряд. Сначала Вольга подумал, что ничего не изменилось, однако спустя ещё один миг с запада подул сильный ветер, взявшийся, казалось, из ниоткуда. Ветер усилился и принялся трепать верхушки кудрявых берёз и осин, да волновать спокойное озеро.

– Они откликнулись на мой зов. Они явятся. – Сказал старик.

– Кто? – Удивился Вольга.

– Ливни с западного края. – Ответил Итильбер и открыл глаза. На миг из-под век его взвилась в поднебесье тонкая, будто золотая нить, молния и растаяла в черноте небес. Юноша взглянул на воспитателя и увидел, как зеницы очей его отбрасывают быстро угасающее неземное сияние. Слова старика были твёрже стали. Никак нельзя было усомниться с них.

Всю ночь шёл ливень. Крупные градины капель барабанили по деревянным крышам, месили дорожную грязь и заливали пересохшие поля своей живительной прохладой. Наутро Вольга проснулся отдохнувшим и поспешил на учения. По приказу Великого Князя Довмо́нта несколько недель назад в деревню приехал старый вояка Брог, седой, как засыпанный снегом курган. С ним прибыла и группа строителей. Великий Князь разослал из стольного города Воло́ни ветеранов по всем деревням, от того, что боялся нашествия Ну́гов из Серых степей и хотел, насколько возможно, подготовить жителей к набегам. За пару недель строители укрепили деревенский частокол и возвели дозорные башни, после чего возвратились в столицу, но Брог остался. Два дня в неделе он собирал всех сильных мужей от шестнадцати, до пятидесяти лет на деревенской площади (если только можно было так величать небольшой пятачок земли между центральными дворами). Здесь они тренировались искусству боя с топором и щитом, умению противостояния коннице при помощи заострённых кольев, за неимением копий, а также умение выстроиться и удержать стену щитов. Вольга изо всех сил старался не приходить туда, каждый раз упрашивая старика Итильбера сказать Брогу, что парень ему нужен и не сможет сегодня посетить тренировку, но чаще всего жрец только отмахивался от таких просьб, говоря, что, бегая от проблем, Вольга никогда не обретёт желанной силы.

Сегодня был именно такой день. Парню не осталось ничего, кроме как направиться к центру деревни. Остальные встретили его смешками, а большая часть девушек, пришедших посмотреть на тренировку, сдержанными улыбками. Вольга встал в последний ряд и взял со стойки простой дощатый щит и деревянный тренировочный топор. Стоя ровными рядами, они повторяли боевые движения за Брогом, пока он не объявил тренировку боем. Парни образовали круг, и в центр сразу же вышел Валах. Сын кузнеца, с самых юных лет работавший тяжёлым молотом, был, наверное, самым крепким юношей деревни, чего никогда не скрывал, первым выходя на кулачные бои и вмешиваясь в любые драки, которые только замечал (вовсе не с целью разнять драчунов, а в желании избить обоих).

– Ну что, кто сразится со мной? – Воскликнул Валах, демонстративно разводя руки в стороны и оглядывая стоящих вокруг него юношей. Он упивался вниманием и не забывал поглядывать на стоящих около избы девиц. Одарив их наглой усмешкой, он расхохотался в лица товарищам. Никто не собирался выходить с ним на бой добровольно. – Давай, нужний сын! Выходи драться! Я вызываю тебя! Или струсишь! Может, мне даже повезёт, и ты убежишь?! – Внезапно обратился к Вольге юноша. Побег. Вот первое, что мелькнуло в голове паренька. Но тут же зазвучали не прошеным набатом слова старика Итильбера: «Боги покровительствуют только тем, кто достоин их силы». Скрипя зубами, вышел Вольга в круг и исподлобья глянул на противника.

– Не струшу. Не сбегу. – Процедил он сквозь зубы, поднимая щит.

– Отлично, Вольга, отлично! – Обрадовался Брог и даже несколько раз глухо хлопнул руками в стёганых рукавицах. – Парень показывает пример всем вам, олухи! Если вы проявите такую решимость, какую являете сейчас, в настоящем бою, можете даже не надеяться увидеть рассвет! Сражающегося воина не так просто убить! А вот поразить бегущего – ничего не стоит!

Вала́х расхохотался, даже не подняв щит. Он издевательски обошёл Вольгу. Тот из-за поднятого щита зорко следил за каждым движением противника. Что же он собирается сделать? Как вдруг парень понял… Валах обошел его совсем не для того, чтобы отыскать слабое место в его обороне. Он встал так, чтобы его движения были лучше видны девушкам. Словно в подтверждение этих мыслей, сын кузнеца подмигнул, глядя куда-то за спину Вольге. В тот же миг он бросился на юношу, совершенно не заботясь о защите. Он не прогадал. Вольга был ошеломлён стремительностью врага и не успел даже подумать о том, чтобы атаковать. Валах прыгнул и впечатал деревянный топор в доски щита. Удар был крепок. Размашистый, как взмах серпом. Жёсткий как удар молотом в наковальню. Ублюдок бил точно в щит, желая продемонстрировать силу. Доски жалобно заскрипели. Сын кузнеца обеими руками вдавил деревянный топор в щит противника и не ослабил хватки, пока Вольга не рухнул на одно колено, вжимаемый в землю рослым Валахом. Тот час же Валах отступил, удовлетворившись падением, и расхохотался. Вольга с трудом поднялся на ноги. Многие юноши, стоявшие в кругу, начали тоже негромко посмеиваться над ним.

Утерев со лба пот, Вольга с боевым кличем бросился на врага и осыпал его градом ударов, но тот в мгновение ока закрылся щитом и отразил все попытки пробить оборону. Неожиданно быстро развернувшись, Валах впечатал кромку щита в рёбра Вольги так, что у того выбило из груди воздух. Следующий взмах щита встретился с челюстью Вольги и сбил его с ног. Парень рухнул в пыль и сквозь звон в ушах услышал отдалённый голос Брога, возвестивший о победе Валаха.

– Так-то, нужний сын! В пыли тебе самое место! – Рыкнул напоследок победитель и плюнул на землю. «Нужний сын»… так его обзывали в детстве. Много раз он, чаянно или нет, подслушивал разговоры односельчан и знал, что это значит. Люди с самого его появления судачили о том, что он сын одного из налётчиков и пленённой им женщины, что была родом из Волони. Старики уверяли, что сами видели, как Нужский воин собирался утопить ребёнка на берегу озера Сива, но старик Итильбер вмешался и выкупил дитя за несколько золотых монет. В тот год нуги сожгли деревню Нор. Многих мужчин убили тогда, многих женщин забрали в полон. И вот старый жрец решил приютить семя одного из них. Никто не посмел тогда возразить жрецу. В конце концов, именно он последний, кто остался бороться с захватчиками. Громовые молнии жреца сожгли немало врагов и именно ему обязаны были жизнями выжившие. Но приютить дитя врага…

Вольга чувствовал, что к горлу подкатывает тошнота. От удара в туловище разболелся живот, а голова всё ещё шумела после попадания в челюсть. Привстав на локтях, он не удержался и прочистил желудок, выплюнув его содержимое на землю. Теперь другие юноши открыто смеялись над ним и даже девушки не прятали хохота. О чём только думал этот дурак, встав на бой против самого сильного парня деревни? Вольга собрался с силами и поднялся на ноги. Он больше не мог находиться здесь. Сдерживая из последних сил слёзы, он развернулся, бросив щит с топором, и побежал прочь из деревни. Туда, где не было бы слышно ничьих голосов.

Он бежал, пока не почувствовал вокруг благоговейную тишину. Лес не шумел так, как дневная деревня. Здесь не гавкали псы, не гудели неразборчивые голоса селюков, не кричали ему в след ругательства соседи, не бранил за дурную работу старик Итильбер. Лес звучал совсем по-иному. Доносилось откуда-то стрекотание птиц, где-то дятел стучал по дереву, шуршали всё ещё мокрые от росы раскидистые папоротники, волнуемые чьей-то поступью. И всё это объединяло мягкое шуршание крон высоких деревьев, клонящихся под порывами западных ветров. Вольга приходил сюда каждый раз, когда понимал, что не может больше оставаться в деревне. Много раз он думал оставить её: уйти из места, где был ненавидим практически всеми, кроме старика Итильбера… Он один стал причиной, по которой каждый раз Вольга оставался. Он понимал, что никак не может бросить старика, давшего ему кров, пищу, заменившего ему семью и спасшего от верной погибели в далеком младенчестве. Возможно, где-то глубоко внутри он понимал, что как только Итильбер испустит последний вздох, некому будет держать Вольгу в деревне. В то же время, некому будет и защитить его от деревенских жителей… А если вдруг вновь случится нужский набег, на ком после него отыграются разозлённые крестьяне? Так стоит ли ждать рокового случая? Вольга не знал. Он был слишком измучен и одинок, чтобы размышлять о потере единственного родного человека на свете. Ему хотелось просто отдохнуть от всего, что его окружало.

По своему обыкновению он взобрался на самый высокий дуб, что стоял на высоком холме, и лёг, прижавшись спиной к его толстой ветви. Отсюда он мог видеть всё, что лежало вокруг. Виден ему был весь лес Куна́р, растущий у деревни, простирающийся далеко на северо-запад; белели вдалеке снежными шапками высокие Бычьи горы, а рядом с ними дотягивалось до самых небес своими ветвями древнее Мировое Древо, каких, как говаривали странники, в достатке разбросано было по миру. Ветви их, среди которых стояло небесное царство Богов, поддерживали собою тяжёлое небо, а корни уходили глубоко под землю в мир холодного мрака, откуда однажды явились орды беспощадных Нугов… по крайней мере, так гласили легенды. Сидя на дубовой ветви, видны были Вольге и бескрайние просторы Серых степей, что раскинулись на юго-востоке, на другом берегу Си́вского озера. Не видел он только родную деревню, так как укрывали её от взгляда пышные кроны дерев. Оно и к лучшему. Не хотел он взирать на неё теперь, вспоминая о том, что рано или поздно придётся ему возвратиться обратно.

– И не с кем мне говорить, и некому душу излить. Одно ты у меня и осталось, могучее деревце. Лишь тебе и могу я доверить самое сокровенное… – Горько проговорил Вольга, поглаживая дубовую кору. Зашелестели дубовые листья, и послышался голос чарующий:

– И давно ль ты с деревьями беседы ведёшь? – Оглянулся Вольга и едва не сорвался с ветвей. Неужели древо заговорило с ним? Нет. Не оно. Внизу кто-то стоял и смотрел на него, задрав голову. Выгоревшие волосы не длиннее, чем до плеч, связанные на затылке, светлая, но загорелая кожа, крепкая, но женственная фигура, строгие прямые черты лица, чёрные как смоль пронзающие душу глаза. Такой девушки Вольга ещё не встречал.

– Ты кто? – Крикнул он осторожно с ветвей.

– Слезай, не кусаюсь! Вот слезешь, тогда и говорить будем! – Усмехнулась дева и села на толстый корень дерева в ожидании. Слез Вольга с веток и присмотрелся. Дева была рослой, лишь немного уступала она высокому юноше, на вид была самое большее на год младше юноши, на ней было белое подпоясанное платье с длинными рукавами, да только узоры на нём были для Вольги незнакомые. А на шее девы висел амулет бронзовый: три продетых друг в друга треугольника.

– Ты не из этих краёв, правда, же? – Прищурился Вольга, разглядывая незнакомку.

– Для начала, кажется, принято именами обмениваться, а уж потом в душу лезть! – Улыбнулась дева. – Так уж и быть, я начну. Меня зовут Романди́на. Можно Ро́ма или Ди́на. А тебя как?

– Прости меня, я… не привык, что со мной так… не важно. Прости. Я Вольга́. Из деревни Нор. А ты откуда?

– Название моей деревни тебе ничего не скажет, Вольга, из деревни Нор, – улыбнулась девушка, – ты прав. Я не отсюда. Мой отец торговец и мы странствуем. Хотим добраться до Древограда, что на востоке отсюда. Говорят, там богатые ярмарки. А идём мы из-за Змиева Вала, из-за земель Волоньких, из-за речки Смородины из краёв, где живёт воинственный Бря́жский народ! Да, и сами мы Бря́ги.

– Вот как… понимаю…

– Что ты там понимаешь?! – Рассмеялась девушка. – Я даже сейчас вижу по лицу твоему, что ты никогда из деревни дальше этого леса не хаживал! Что ты можешь о землях других народов понимать?! – Дина заливисто расхохоталась. Вольга потупил очи.

– Как скажешь… – буркнул он.

– Ну что ты, я не хотела обидеть! – Засмеялась она. – И чего ты такой обидчивый?

– Ничего… смейся, мне не привыкать. Надо мною все смеются.

– Ну! Зачем ты так! Расскажи, что тебя тревожит? – Романдина подошла к пареньку и усадила его рядом с собой на корень. Удивлён был Вольга такому отношению и нет-нет, да проникся к красной девице. Как на духу говорил он Дине о бедах своих, рассказывал о родителях, о старом жреце, и о том, как ему тяжко живётся в деревне. Как ненавидим он всеми и презираем.

– Но однажды я стану сильнее. Тогда я возьму судьбу в свои руки и скую свою жизнь такой, какой пожелаю! – Сжав кулаки, продолжал Вольга. – Сам Перун примет меня и признает мою силу! И тогда стану я верным его жрецом и уйду я из этих краёв далеко-далеко! Выстрою город, где всякого странника одинокого принимать будут, как родного! И не будут судить там о людях по рождению, но только по их делам и свершениям!

– Понимаю. – Серьёзно сказала дева. – Это достойная мечта. Отчего ты сейчас не работаешь? Разве все ваши не на полях?

– Нет… сегодня они полдня тренируются с Брогом. А я в полях редко работаю, больше дедушке Итильберу помогаю. А на полях только когда меня просят, в трудные годы.

– Так этот год не трудный получается? Я думала, что в крестьянской жизни каждый год по-своему труден.

– По-своему. – Согласился Вольга. – Но прошлый год был урожайным. Запасы до сих пор остались преизрядные. В этом году пахари в полсилы работают. На зимовку нам из старого хватит.

– Повезло же вам! – Усмехнулась Романдина. – Вот у нас на севере, мешок зерна иной раз дороже мешка золота. А разве кроме тебя, Итильберу помогать некому? Может, другие жрецы или служки… Раз он такой старый, не стоит ли ему воспитывать преемника?

– Преемник – я… – грустно улыбнулся Вольга. – Только у меня ничего не выходит… а больше никого и нет. Иногда я всерьёз задумываюсь о том, почему старик выкупил меня у разбойника нуга. Увидел ли во мне потенциал… или просто… над несмышлёным ребёнком сжалился… Ведь много тогда оказалось сирот. После набега нужского. Он приютить мог любого. А меня… сына нужнего… и подменить, например, да отдать какой-нибудь деревенской женщине. Но он оставил меня. Почему?

– Не знаю. – Задумалась Дина. – Думаю… что-то он в тебе всё-таки разглядел. – Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Кое-что даже я в тебе вижу.

– Неужели… и что же? – Недоверчиво буркнул Вольга.

– Это! – Сказала Романдина и ткнула его пальцем в грудь. Когда он опустил взгляд, она ловко щёлкнула его по носу, после чего вдруг приблизилась и поцеловала в щёку. Парень от неожиданности отшатнулся и удивлённо поглядел на неё, но дева уже бежала прочь, весело помахивая рукой на прощание. – Мне пора, Вольга! Рада была познакомиться! Завтра мы увидимся снова!

– Постой… когда? Здесь же? – Спросил он.

– Уви-и-идимся! – Донеслось из-за деревьев.

Окрылённый возвратился Вольга домой из леса, рассеянно держась за поцелованную щёку. Ещё ни одна деревенская девушка не была к нему так добра. Запал в сердце светловолосый облик гордой чужестранки. С нетерпением ждал он теперь завтрашней встречи с ней. Вечером, когда старик жрец со своим названным сыном сели ужинать, Вольга рассказал ему о чудесной незнакомке. Нахмурился Итильбер и так говорил:

– Странное дело, сынок… Бряги никогда торговыми талантами не славились. Воины из них превосходные, это да. Наёмники, стражи – лучшие в наших краях. А торговали они всегда, насколько я помню, только с кораблей. Да товаром награбленным. И то, только если в прибрежной деревне уже ждал их большой гарнизон и понимали они, что сражаться невыгодно. Тогда вместо налёта они и говорили, что торговать приехали. Торговали с ними охотно, однако… ведь то, что у других украли, они отдавали за полцены. Им-то добро это вообще ничего не стоило: ни пота, ни крови. Какое сопротивление могли оказать беззащитные перед налётчиками крестьяне? Хм.

– Может, её отец первый, кто решил в торговый поход отправиться? – Заспорил Вольга. – Люди ведь разные бывают!

– Разные. Да только я жизнь длинную прожил, а бряга торговца ещё ни разу не видывал. То, что я не видел этого вчера, не значит, что такого не может приключиться завтра. Однако же… как вероятно, что приключится?

– Я верю ей, дедушка Итильбер. Я видел её глаза и видел её чистую душу. Меня она не могла обмануть!

– Ты неопытен. Здесь с тобой общаются неохотно. А потому та, что удостоила тебя вниманием, наверняка покажется тебе едва ли не богиней добродетели. Но можно ли в этом тебе доверять? Дай голодному старый плесневелый хлеб, так он подумает, будто тот с пылу с жару, да ещё и другим его расхваливать будет!

– Хочешь сказать, что мне доверять нельзя?

– Нет, конечно. – Покачал головой старик. – Я тебе доверяю. Но можешь ли ты сам себе поверить?

Сказав так, старик улыбнулся и пошёл спать. Вольга вскоре тоже уютно устроился на печи. В голове его раз за разом проносились обрывки чудесной беседы, сияли чарующие образы выгоревших волос и загорелых щёк, чернели бездонные прекрасные глаза и то и дело, раз за разом чувствовал он на щеке поцелуй нежных горячих губ.

2.

На следующее утро, стоило только пропеть первым петухам, над деревней разнёсся громкий стук. Как будто кто-то барабанил по высокому дереву, звонко отбивая воинственный ритм. Вольга открыл глаза: солнце ещё едва показалось из-за горизонта. Скоро раздался призывный клич Брога и селяне выскочили из своих домов на улицу. Вольга, схватил топор, приставленный к стене в сенях, и бросился наружу. Он пробежал вниз по улице, к деревенским воротам, куда стекался весь остальной народ.