Текст книги "Громовой ястреб. Родина Волхвов"

Автор книги: Макс Финист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Стоило ему добраться до деревенской площади, как он обомлел – у распахнутых врат стоял целый отряд суровых бородатых воинов, в шлемах, увенчанных литыми навершиями в форме голов животных. На воинах были чешуйчатые и кольчужные латы, а в руках они держали двуручные боевые топоры, лезвия у которых были у́же, чем у тех, которыми учились драться крестьяне, обух же каждого такого топора оканчивался длинным стальным шипом. Сразу было ясно: это оружие, и создано оно для того, чтобы пробивать броню врагов, добираясь до их мягких и сочных внутренностей. На поясах некоторых воителей, не имевших в руках топоров, виднелись мечи.

Вольга сглотнул, но не отступил, а лишь крепче сжал свой топор. Между незваными гостями и жителями деревни, также взявшими с собой из домов вилы и топоры, жарко спорили о чём-то иноземный юноша и старик Брог. Вольга приблизился к собранию и, услышав раздражённый спор, навострил уши.

– Это безумие, о чём он только думает?! – Восклицал старый вояка. – Кому он пытается доказать свою силу? Это же сущая глупость!

– Я выполняю поручение Великого князя, ваше дело не обсуждать его волю, а подчиняться ей! – Голос юноши показался до ужаса знакомым, но Вольга не мог вспомнить, кто это и где они могли бы встретиться.

– У меня пока ещё есть своя голова на плечах, чтобы не подчиняться глупым приказам неопытного юнца!

– Хочу заметить, что у тебя пока ещё есть голова на плечах, старик. – Дерзко отвечал юноша. – Я не палач. И лишнего делать не стану. Но такие речи рано или поздно сами дойдут до ушей правителя. Для тебя, векового старца, он, может, и юнец. Но для других – он благородный муж в самом расцвете своей силы, прошедший вместе со своей дружиной две войны!

– Одна, из которых, была гражданской и состояла из двух сражений в поле и одной осады обескровленного одинокого города! – Парировал седовласый воин. – Много ли в том чести?!

– Великий Один! Такие, как ты, исправляются только тогда, когда над их телами насыпают высокие курганы! – Бросил в ответ юноша.

– А, что здесь, собственно, происходит?! – Пробасил кузнец. Бородач устал следить за спором, суть которого не понимал и решил прекратить балаган. Оба спорщика обернулись на него. Юноша смерил Брога горделивым взглядом и снял с себя шлем. Выгоревшие волосы рассыпались по плечам, а металлический наносник и чешуйчатые нащёчники открыли взгляду Вольги прекрасное лицо. Перед ним стояла Романдина, одетая в длинную кольчужную рубаху, доходящую до колен, на плечах её крепились ремнями и шнурками чешуйчатые наплечники. Она обвела толпу строгим взглядом. Вольга встретился с ней глазами и почувствовал, что она определённо узнала его, но ни один мускул не дрогнул на её лице. Девушка взобралась на старую телегу, которую хозяева оставили у дороги, и начала говорить.

– Жители Нор! К вам обращаю я речь свою! Всем вам хорошо известно, как велика и страшна орда нугов из серых степей! Не раз они совершали на здешние владения дерзкие набеги, опустошая амбары, насилуя и убивая жителей. Великий князь Довмонт созывает знамёна подданных князей, собирает могучую дружину свою и бесчисленное ополчение со всех своих земель! Вы, жители Нор, несёте дань свою Волонскому князю, а именно – Великому Князю Довмонту! Настала пора вам отомстить за павших от нужских мечей жён и мужей! – Толпа ответила одобрительными возгласами. Некоторые даже вскинули к небу кулаки. Подошёл к телеге и Брог. Дождавшись паузы в словах, он перенял инициативу и заговорил даже громче девушки:

– Что за глупости, люди, вы слушаете? Довмонт, захвативший силой трон, не способен одолеть нужскую орду в одиночку, а на подмогу ему князья не пойдут! Никто не желает открыто выступать против Верховного Князя, но кто он для них? Препятствие на престолонаследной дороге! Князья останутся сидеть в своих вотчинах и будут ждать, пока Великий князь не погибнет в бесславных боях с врагами, и только тогда выступят в поход! Но отнюдь не в сторону степей, а в столицу! Ибо тот, кто первым захватит столицу, и сядет на великокняжеский престол! В этой войне князь ищет громогласной славы, но найдёт только бесславную гибель! – Крестьяне зароптали, но Романдина не дрогнула, с интересом наблюдая за реакцией селюков. Сверкнув глазами, она начала говорить вновь:

– Дружину великого князя составляют не только Волоньские ратники! Не меньше половины в ней нас – бряжских прославленных воинов! Трусливо умолчал ты, старик, причину, по которой никто не осмеливается открыто воспротивиться власти Довмонта, но я вам скажу! Ибо я честна с вами до конца, люди добрые! Они боятся встретиться с нами в открытом бою! Так же, как нас боятся и нуги! Благодаря нам, армия Довмонта количеством копий превосходит любую другую княжескую дружину! А если кто-то из вас сомневается в мастерстве наших рук, закалённых в крови и пламени, то я готова сейчас же принять вызов от любого из ваших юношей на кулачную битву! Кто из вас рискнёт померяться силой с бряжской белокурой девкой?! – Она насмешливо обвела взглядом толпу. – Ты! Крепкий паренёк! Не боишься ли ты сразиться со мной?!

– Не боюсь, воительница. – Улыбнулся Валах, которого она по росту и наглости во взгляде быстро отличила от других смутившихся было юношей. – Да только что это за слава – побить женщину?! Лучше бы ты предложила мне померяться силой с тобой в другой игре, куда более приятной! Награди меня дружбой чресел своих, белокурая, в любви я тебе и докажу свою силу! – Некоторые мужчины усмехнулись, а иные устремили взгляды на Романдину. Та только хмыкнула в ответ.

– Годится, крестьянский сын! – Гордо сказала она и спрыгнула с повозки. – Одолей меня в кулачном бою и тогда буду твоя!

– Неужели так просто ты отдаёшь себя в руки мужчин?! – Засмеялся Валах, оглядывая односельчан. – Если жаждешь любви моей, так и скажи! В том не будет позора! Всем очевидна моя красота, ты не проявишь слабость, признав, что она тебя очаровала!

– В моём краю красота мужчин измеряется числом их побед в боях и количеством шрамов! Для меня ты совсем не красив! – Сказав это, она выставила кулаки вперёд и немного согнула колени, ехидно улыбаясь противнику. Валах усмехнулся и встал напротив неё. Люди расступились, освободив место для драки. У ворот тихо посмеивались бряжские воины, украдкой поглядывающие Романдину.

– Что ж, дева, если твоё сердце волнуют такие игры, то я готов послужить твоему увеселению, – смеялся Валах, поглядывая на других юношей.

– У тебя будет только один удар. Используй его с умом. – Сказала Романдина и внезапно опустила руки. Валах не стал долго ждать и стремительно бросился к ней, собраясь влепить открывшейся девчонке хлёсткую пощёчину, но та в мгновение ока взметнула правую руку перед собой, отводя удар в сторону, и одновременно с этим впечатала левый кулак в лицо Валаха, после чего в его нос, щёки и зубы влетела ещё целая серия быстрых ударов. Он сделал шаг назад, после чего пошатнулся и рухнул на землю с выпученными от удивления глазами. Нос и рот парня превратились в кровавую кашу. Бряги засмеялись во весь голос, в то время как деревенские жители притихли.

– Вот теперь ты стал немножко симпатичнее, – обворожительно улыбнулась Романдина и подмигнула лежащему на земле юноше.

– Вы припёрлись в нашу деревню, избили моего сына и теперь хотите забрать у нас юнцов на войну?! – Возопил кузнец, выходя вперёд.

– Нам приказано брать с собой в столицу всех мужчин от шестнадцати до пятидесяти, оставляя по два кормильца на двор. Также каждый двор должен поставить армии по пять мешков зерна.

– Что?! Пять мешков?! Откуда у нас такие богатства? А сами мы, с чем зимовать останемся?! – Возмутились жители.

– Я понимаю, это непросто. Но вы должны помнить одно – если вы откажетесь выдать необходимое сами, мы будем вынуждены взять припасы и людей силой. Мы вернемся завтра! – Сказала Романдина и вернулась к своим людям. – Тогда я и намерена услышать ваш окончательный ответ.

Романдина дала знак своим воинам, и всё они покинули пределы деревни. Деревенские парни тут же поспешили запереть ворота на засов. Ни одно слово из последующей за визитом незваных гостей перебранки не покинуло пределов деревни. Шум поднялся такой, что Вольга едва мог разобрать реплики и осознать позиции сторон.

– Не можем мы отдавать всё, что у нас есть! Князь совсем из ума выжил! – Пробасил кузнец.

– Их не переубедить, нам придётся подчиниться! – Убеждал Брог. – Вы же не думаете всерьёз сражаться с бригами? поглядите, что она сделала с Валахом? В бою с оружием они для вас не соперники. Не стоит нам в это ввязываться. Не стоит зерно ваших жизней!

– А сыновья стоят? А мужья? Ты же только что спорил с девчонкой и говорил, что идти на войну самоубийтсво! – Возмущались из толпы.

– Да, это глупо! Но драться с отрядом панцирных воинов ещё глупее! Всегда есть шанс на победу, даже в самой идиотской войне! – Парировал Брог. – Князь не одолеет нугов сам, но у него есть талантливые советники! Почему бы не довериться им? Да, я старался переубедить девушку и заставить её одуматься, но вы же видите! Они настроены серьёзно! Чего вы хотите? Чтобы деревню именем короля сожгли, в качестве наказания за восстание? В качестве примера для других?

– Брог, хитрый старый пёс! – Прорычал кузнец. – Никак почуял выгоду?! Уж конечно, как только наших парней заберут, тренировать будет некого. И что тогда? В Волонь вернёшься?! И плевать ты хотел на нашу защиту!

– Что ты несёшь, я… – Но старик не успел договорить. Деревянная палка обрушилась на его затылок и завязалась жестокая драка. Женщины в страхе побежали прочь, а большая часть мужчин ринулась прямиком в назревающую свару. Старый Брог устоял и вырвал палку из рук напавшего, сломав тому нос. Его удары были точны, и он сумел повалить на землю ещё шестерых противников, до того, как толпа окружила его. Старого воителя избили и выволокли за ворота, где и оставили лежать без сознания. Народ возликовал.

– Наше – останется с нами! – Проревел кузнец. – Ни сыновей наших, ни зерна нашего, не видать Довмонту!!! Пусть ведёт своих собственных детей на войну за свою вонючую славу! А набеги мы и сами отразить сможем! И начнём прямо сейчас! Бряги над нами потешаются в своём лагере! Может в открытом поле они и лучше нас, да только мы не в поле! Нашу деревню им придётся осаждать недели и месяцы, если они хотят нас подчинить! Укрепим частокол, братья! Поставим на сторожевые вышки наших лучших охотников! Бабы, наделайте побольше стрел! Пусть не иссякает над их головами смертоносный ливень! Возьмём оружие, да защитим родную деревню!!!

Люди ответили боевыми кличами и тут же принялись под руководством кузнеца укреплять оборону. Ночью, как только непроглядная тень опустилась на деревню, Вольга выбрался из дома и спустился к воде по земляному склону. Ворота были закрыты, а на вышке нёс дозор сам кузнец. Чтобы не попасться ему на глаза, парень шёл по берегу, пока не добрался до леса. Там, укрывшись от случайных глаз за шиповником и широкими еловыми лапами, он двинулся в сторону холма, на котором встречался с Романдиной. Недолог был его путь, хоть в темноте и нелегко было пробираться по лесу. Добравшись до места, он влез на высокое дерево и пристально оглядел окрестности. Как он и думал в нескольких сотнях шагов от холма, разбили лагерь бряги: дым от их костров поднимался высоко над деревьями, а сквозь листву поблёскивали огни их костров.

Вольга сбежал по холму вниз и скоро добрался до расставленных на поляне походных шатров. Воины сидели вокруг костров, разговаривали, пили и ели так, будто бы наутро им не предстояла суровая битва. У одного из костров парень рассмотрел избитого Брога, которому другие молодые воины подавали бинты и целебные отвары в чашах. Тот сидел и ворчал, прикладывая предложенные брягами припарки к разбитому лбу и прочим побитым местам. «Чтоб я ещё раз так… неблагодарные словочи! Свиньи! Будь они все трижды прокляты!» – ворчал старик, чем знатно потешал бряжских воинов. Не успел юноша опомниться, как его подхватили крепкие руки дозорных.

– Куда путь держишь, деревенщина? – Прорычал один.

– Я хочу видеть Романдину! Пустите меня, я безоружен!

– Тебя бы я без страха пропустил к ней даже вооружённого, – усмехнулся второй дозорный.

– Эй, погоди, это же ученик жреца! Проверь, нет ли татуировок силы? – Буркнул первый.

– И то верно. – Нахмурился второй. Они задрали рубаху Вольги, осмотрели его живот, грудь и спину. Попросили закатать штаны до колен, но ни одного магического знака не обнаружили.

– Ерунда какая-то. Ты же с рождения его ученик… и всё ещё не…

– Да! Так тоже бывает! – Огрызнулся Вольга. – Можно мне теперь пройти?!

– Да проходи, разве мы держим? – Удивились дозорные и расступились. – Красный шатёр.

Вольга быстро обнаружил шатёр из красного льна, около которого стоял молодой воин в полном чешуйчатом доспехе с добрым мечом на поясе. Юноша сразу заметил гарду, выполненную в форме двух чёрных воронов, смотрящих в разные стороны, туда, куда разило обоюдоострое лезвие. Чешуя была выкована из воронёной стали, а некоторые чешуйки старой брони топорщились в стороны, от чего воин напоминал всклокоченную ветром птицу. Шлем же его был украшен металлическим гребнем с литым навершием в форме пикирующей хищной птицы. От шлема на плечи спускалась мелкочешуйчатая бармица, застёгивавшаяся под подбородком. Лицо у него было вытянутое, нос – острым и длинным, юноша был гладко выбрит и карие глаза его иногда поблёскивали какой-то игривой хитрецой, когда он замечал что-то необычное в поведении бряжских товарищей.

– Куда идёшь? – Спросил молодой воин.

– К Романдине. Я – Вольга, из деревни.

– Жди здесь. – Воин приподнял полог осторожно, так, чтобы пришелец не смог заглянуть внутрь, и вошёл в шатёр. С минуту он пребывал там, после чего возвратился на свой пост. – Госпожа ожидает тебя, ты волен войти.

– Спасибо, – Процедил сквозь зубы Вольга и вступил в просторный шатёр. Романдина сидела на походном складном стуле у резного разборного стола, на котором лежал ворох бумаг с княжескими печатями на них. В углу шатра размещалась стойка для доспехов, где покоились её латы. Рядом стояла кровать, огороженная прикреплённым к потолку плотным балдахином. Сама же дева была одета в стёганый дублет до колен, просторные штаны и высокие кожаные сапоги.

– Проходи, Вольга! – Сказала она. – Я же говорила, что мы сегодня встретимся.

– Богатое убранство. – Отметил парень, осторожно оглядываясь. – Не тяжко ли ходить в военные походы со всей этой мебелью?

– Мы приехали, чтобы набрать провизию и отвезти в столицу. С нами несколько телег, они остались у дороги. Так почему бы не погрузить на них толику городского комфорта, если место есть?

– Я думал, бряги суровые воины, которые… не знаю, мясо едят в седле, пьют вино в седле, да и спят, седло подложив под голову.

– Обычно этим хвалятся ваши богатыри, или на худой конец кочевники нуги. Бряги же обычно спят, пьют и жрут на кораблях. – Усмехнулась девушка. – Но ты прав. Я давно в ваших землях и начинаю привыкать к городскому комфорту. Быть может, это моя слабость.

– Почему ты сразу не сказала мне, кто ты на самом деле? – Спросил Вольга. Романдина рассмеялась.

– Когда мои дозорные донесли, что какой-то деревенский крестьянин сидит на дереве и высматривает окрестности, они предложили взять тебя силой и допросить. Но я решила, что попробую разузнать всё сама. Мне нужно было знать, сколько у вас дворов, мужчин, насколько хорошо они обучены военному делу. Сколько мешков зерна вы можете поставить, и есть ли среди вас жрецы. Я не хочу крови, но задание князя мы обязаны выполнить любой ценой, иначе, зачем нанимать таких, как мы? Ты выдал всё и даже больше. Понимаю, я обманула тебя, как тебе кажется. Но, полагаю, я сполна расплатилась с тобой тем, что унизила твоего обидчика Валаха перед всей деревней. Разве тебе этого мало?

– Я думал, что ты честна со мной. – Стиснув зубы, проговорил Валах. – А ты лгунья!

– По тебе сразу видно, что ты не видел ничего, кроме своей зашоренной деревни, мальчик. – Процедила девушка, встала и подошла ближе. – Ты слишком много говоришь. На первый раз я прощу тебя, но имей в виду, что такое непозволительно в обществе.

– Я скажу ещё раз то, что я думаю. Человек, который обманывает других ради своей выгоды – лжец! – В тот же миг Вольгу оглушила звонкая пощечина, и он упал на пол шатра. Правая щека разгорелась болью, а ухо заложило от звона.

– Вынеси этот мусор из лагеря, Дюк! – Прозвучал голос Романдины.

– Да, госпожа. – Ответил привратник и Вольга почувствовал, как худые, но жилистые руки подхватили его и выволокли за рубаху из шатра. Бряги смеялись, пока Дюк волок гостя через лагерь. Дотащив юношу до леса, воин швырнул его в глубокий овраг и пошёл назад. Вольга кубарем скатился по земляному склону, цепляясь за влажные корни, ударяясь об камни и сухие старые коряги. Наконец, он пришёл в себя, распластавшись на дне влажной и холодной расщелины. Его переполняли ярость и отчаяние. Но он понимал, что сам виноват. Нельзя было так легко доверяться незнакомке. С чего бы ей вообще относиться к нему иначе, чем относятся в деревне? Пора бы ему давно привыкнуть, что для него нет места среди людей. Отряхнув порванную рубаху, он понуро отправился домой.

Вечером следующего дня бряги явились к воротам снова, однако, теперь их ждали. Романдина не взяла с собой всех воинов, а значит, всё-таки рассчитывала на мирный исход дела. Теперь люди решили говорить с ней, взобравшись на земляной вал, которым укрепили частокол, отчего сама Романдина вынуждена была смотреть на собеседников снизу вверх, однако взгляд её и горделивая поза выглядели столь вызывающими, что казалось, будто это она всё ещё возвышается над деревенскими жителями, взобравшись на громоздкую телегу, а не они над ней.

– Я пришла за вашим ответом, – сказала она, – но может молчать! Я и так вижу, как вы решили поступить. Прискорбно. Вам же было бы лучше согласиться на прежние требования.

– Каждый двор даст тебе одного мужчину, способного носить оружие и три мешка зерна. – Пробасил с частокола кузнец. – Это всё, что мы можем предложить. Скажешь князю, что наше положение оставляет желать лучшего и ты забрала всё, что у нас было.

– К сожалению, для вас, я верна Великому Князю Довмонту, а потому не намерена так подло обманывать его. А главное, ради кого? И ради чего? Ради удобства горстки зажравшихся крестьян, которых я впервые вижу? Вы, трусливые свиньи, даже друг с другом договориться не можете! Да я приведу вас в столицу на цепях, если потребуется! Как вы будете сопротивляться, если даже не можете друг другу доверять!

– Что?! Повтори свои грязные слова, девка, и я вколочу свой молот в твою черепушку! – Вскричала кузнец. – Как ты смеешь так с нами говорить, ничтожная иноземка?! Стоя при этом на нашей земле!

– Смею! О да! Да будет вам известно, я уже два раза встречалась с одним из ваших односельчан! – Рассмеялась Романдина, упиваясь бессильной яростью деревенского кузнеца. – Он рассказал мне всё! Сколько у вас воинов, жрецов, какое оружие у вас есть, кого из вас он ненавидит, а в кого по-настоящему влюблён, где частокол укрепили, а где он ещё шатается, рассказал он мне и о том, что с прошлого года урожай ещё остался в огромных количествах. А значит, вы врёте мне прямо в лицо, прибедняясь, как беспринципные торговки на рынке! – Вольга ничего не знал о частоколе и его слабых местах, но Романдина хотела напугать селюков, а потому выдумывала интересные подробности находу, от чего самодовольная улыбка её только ширилась.

– Кто-о-о-о?! – Прорычал кузнец. – Скажи мне, кто эта крыса, девка!!! Скажи и мы вышвырнем его тело к тебе за частокол, чтобы ты смогла удостовериться в том, что мы не прощаем предательства!

– Что же… – Притворно задумалась Романдина и бросила незаметный взгляд на Вольгу. Тот стоял возле старика Итильбера далеко не в первом ряду, но она без труда обнаружила его лицо в толпе. Юношу пробрал холодный ужас. Он почувствовал, как колени его подгибаются, когда его взгляд упал на красного от ярости кузнеца, сверлившего девушку взглядом. Его ноздри раздувались и сквозь зубы от мощных выдохов вылетали крупные капли слюны. Романдина расхохоталась – она приняла решение. – Помню он ещё говорил, как его раздражает, что жреческое искусство ему никак не даётся… преотвратный же у вас жрец, выходит дело… взял себе всего одного ученика, и того не сумел научить своей науке… Ну что, кузнец? Догадался уже? Или тебе картинку пальцем на заборе твоём нарисовать?!

– Гр-р-р… – В молчании только рычание кузнеца слышалось над частоколом. Люди медленно обернулись к Вольге и воззрились на него с такой ненавистью и таким презрением, что парню захотелось провалиться сквозь землю. Он знал, что ему не выпутаться. Бежать было некуда.

Вольга неосознанно отступил на шаг назад. Его начинало трясти, а сердце подпрыгивало до самого горла. "Вот и всё. Сейчас я погибну. Ведь они просто меня разорвут… странно, что они не сделали этого раньше… вот и вся моя судьба! Не тяните только! Прошу…" – подумал Вольга и зажмурился, приготовившись к худшему, как вдруг почувствовал на лице лёгкий порыв ветра. Он открыл глаза и увидел, как между ним и толпой встал с простёртыми в стороны руками старик Итильбер. Его глаза лучились громами небесными. Он будто стал выше и моложе, а вид его сдвинутых кустистых бровей внушал людям истинный трепет. В напряжённом молчании прошло ещё несколько мгновений.

– Эй, кузнец! – Послышался из-за частокола голос девушки. – С предателем в своём стане ты разберёшься потом, а сейчас слушай меня! Как я и сказала – оставлю в каждой семье только двух мужчин. Остальные пойдут со мной. Согласно семьдесят второму указу Великого князя Довмонта, – девушка достала из-за пояса свиток с княжеской печатью, – за попытку сопротивления, на нарушителей налагается наказание в виде увеличения размера продовольственных поборов. Я бы прибила этот приказ к воротам, но боюсь, ты всё равно не умеешь читать, кузнец! Теперь из-за вашего упрямства, я заберу по семь мешков с каждого двора. Они окажутся у меня – сегодня по вашей воле или завтра, но уже по моей. Сейчас я уйду, а вы начинайте грузить телеги зерном и приходите к моему лагерю, как добровольцы, иначе завтра отправитесь с нами в столицу, как рабы.

Сказав это, девушка удалилась в лес вместе со своими воинами, но никто не удостоил её взглядом или ответом. Всё глаза были прикованы к лицу жреца, чей твёрдый взгляд один противостоял десяткам разозлённых глаз, направленных на него и его ученика. Вольга был бесконечно благодарен Итильберу, но не мог выдавить ни слова в своё оправдание. Ему было стыдно, что он совершил такую глупость. Стыдно и от того, что жрец, который и так вытерпел немало осуждений, когда решил спасти малыша от гибели, теперь снова стоял против всех по вине того же самого малыша, ставшего взрослым юношей, но все ещё подставляющим своего защитника под удары. Так подло… и так глупо…

– Разве не говорили тебе почившие ныне старики, – начал кузнец, – что ничего путного из нужского семени не вырастить? Разве не противилась вся деревня, когда ты взял его в свои ученики и позволил ему есть с нами за одним столом на пирушках и праздниках? Разве получилось у тебя сделать из него сильного нашего защитника, силой Перуновой распоряжающегося? НЕТ!!! – Внезапно громыхнул низкий голос, от чего иные крестьяне даже вздрогнули. – НЕТ! Только гибель одна и проклятья на наши головы от этого пса иноземного! И теперь, после всего услышанного, ты встаёшь опять на его сторону?! Да как ты смеешь! Да кто мы для тебя и кто он?!

– Он – мой сын! – Воскликнул старик, и небо потемнело над селением. Люди отшатнулись от колдуна, только кузнец остался стоять, где стоял.

– Наказание за предательство – смерть! – Прорычал кузнец. – Ты это знаешь! Люди не будут сражаться с ним завтра плечом к плечу!

– Не будут. Но и убить я его не позволю.

– Что же ты сделаешь, жрец? Будешь драться за него со своими же соседями?!

– Нет. Если вы убьёте мальчика, я попросту вас оставлю. И тогда завтра вы будете сами сражаться с брягами! – Люди зароптали. Никому не хотелось терять столь ценного собзника.

– Он здесь не останется, Итильбер, это точно! – Не унимался кузнец.

– Тогда изгоните его. Пусть идёт куда вздумается и никогда не возвращается в деревню. Такой приговор вас устроит? – Жрец оглядел толпу. Люди поникли головами и опустили взгляды, задумавшись. Кузнец молча кивнул и стиснул зубы, раздув сильные желваки на щеках.

– Да будет так. – Процедил он и пошёл к своей кузне. Люди всё ещё поглядывали на жреца и его нерадивого ученика через плечо, но тоже принялись расходиться по домам. Итильбер развернулся к Вольге, и тот было съёжился, но старик крепко и заботливо сжал его плечи.

– Вот и всё. – Сказал он и тепло улыбнулся. Небо стало проясняться над их головами. – Прости меня, сынок… я не могу последовать за тобой. Тебе придётся идти одному.

– Как… – Вольга едва сдерживал слёзы. – Как я виноват перед тобой, Итильбер… прости… сможешь ли ты простить меня? Я такой идиот…

– Не бойся. Не думай об этом. Я выбрал свой путь, когда спас тебя. Я был уверен, что сделаю тебя жрецом. Но, быть может, это просто не твоё. По моей вине ты провёл свою жизнь в деревне, где все тебя ненавидели. Я виноват, я знаю, за что и прошу у тебя прощения. Но не плачь по мне и по деревне. Возможно, всё это только новое начало! И где-то там, за лесами и холмами, ждёт тебя ещё твоё истинное призвание, мой мальчик.

– Я же… – Вольга сдался и слёзы полились по его щекам. Ему было наплевать, видят его селяне сейчас или нет. Что они о нем думают, и что говорят друг другу в своих покосившихся избах. – Я же не смогу выжить в этом мире без тебя… отец…

– Сможешь, сынок, сможешь. Эта деревня мало похожа на весь остальной мир. Мир куда разнообразнее, уж поверь старику! Ведь в твои годы я так много странствовал, что… впрочем, теперь уже не до этих историй. Возможно, скоро ты сам узнаешь всё, что я мог бы тебе рассказать. Ступай на север, через лес Кунар и холмистые долины. Доберись до скалистых земель. Там ты увидишь высокий холм на просторе, а из него торчат высокие мегалиты. Один из них – Перст Перуна – возвышается на несколько косых саженей над землёй. Там под этими тяжёлыми камнями ты найдёшь поселение моих братьев – жрецов Перуна. Ступай к ним. Они тебя приютят и укроют от ворогов.

– Спасибо тебе…

– Чтобы они узнали, что ты от меня, я отдаю тебе свой посох. – Сказал старик и протянул Вольге старую длинную палку с резным набалдашником в виде Божественного лика. Грозно глядел Перун с посоха. Волосы его были перевязаны тесьмой, красовался на ней его шестиугольный знак.

– Что…? О нет, Итильбер, нет! Я недостоин! Я не могу принять его! – Запротестовал Вольга.

– Бери, кому сказано! – Прорычал Итильбер и сжал сухими пальцами ладони юноши на жреческом оружии, после чего приблизился и заговорил шёпотом. – Не пережить нам завтрашнюю битву, как ты не понимаешь, что не желаю я, чтобы посох деда моего и прадеда достался этим… брягам поганым, с этой их девкой наглой, как обезьяна! Понимаешь ты?!

– Я… – Вольга не мог поверить, что старик так спокойно говорил о собственной гибели. Поверить не мог, что всё это происходит не во сне, а наяву, ведь ещё вчера…

– Слышишь меня?! Хватит уже сопли жевать! Ты мужчина. – Старик встряхнул юношу за плечи и сурово посмотрел ему прямо в глаза. – А от мужчины мужских свершений и ждут. Донеси мой посох до Громового холма, во что бы то ни стало и отдай моим братьям по вере. Пусть вручат они его самому достойному, а о тебе позаботятся. Идём. Я дам тебе снеди в дорогу.

На ватных ногах дошёл Вольга до родной избы, напоследок взглянув на священные дубы и укрытого тенью их ветвей идола. Неужели всё это кончится вот так? Старик скоро вернулся с походным узлом и привязал его к посоху. Дал он Вольге в дорогу походный нож и запасные лапти.

– Вот. Этого хватит, чтобы добраться до цели. Иди! И никогда не оглядывайся. – Сказав это, он крепко обнял названного сына. Отпустив же его, он отвернулся и, не оглядываясь, вернулся в избу. Вольга остался совсем один. Только теперь, когда пришла пора уходить, он, наконец, понял, что такое настоящее одиночество, когда рядом нет совсем никого. Выйдя из деревни и пройдя несколько десятков шагов по дороге, он, было, хотел бросить на Родину последний взгляд, но… вспомнил слова старика. На самом деле, у него не было ни одной истинной причины, чтобы обернуться. Эта беззаботная жизнь была кончена. Навсегда. И к ней больше не могло быть возврата.

3.

Полная луна ярко озаряла лес так, что и факел не требовался. Вольга шёл по пыльной дороге, пролегавшей меж лесных зарослей вперёд, но все его мысли неумолимо тянули его назад. Он не оборачивался. Не замедлял шагов, опираясь на деревянный жреческий посох. Но фантазия уносила его обратно в деревню, как бы он ни старался её унять. Юноше представлялась неминуемая битва между деревенскими жителями, совсем недавно научившимся хоть как-то держать в руках щит, и изрубленными в страшных сечах северных земель брягами, прошедшими плечом к плечу в военных походах немало вёрст. Единственное, что согревало надеждой сердце Вольги, так это то, что в деревне оставался могучий жрец. Итильбер никогда не представал перед названным сыном во всём своём могуществе, но магические татуировки, которые временами попадали юноше на глаза, выглядывая из-под засученных рукавов его рубахи, вселяли в душу благоговейный трепет. Казалось, что от них веет грозовой прохладой и силой, что заключена в самой молнии. Может ли простой человек, пусть даже умелый воин, навредить жрецу настолько могущественному?

Когда-то старик Итильбер рассказывал Вольге о своём учителе, что жил на Громовом холме и носил на теле целых девять татуировок силы. По словам старика, ему не было равных в бою и целые армии разворачивались обратно, заслышав только, что столь великий воин встал на сторону их противников. О себе же Итильбер говорил, как о воине скромных талантов, однако признавался, что достиг права обладать пятью татуировками силы, чего достигали немногие ученики. Всё это казалось Вольге сказками старого человека, решившего позабавить молодёжь красивыми легендами о великом прошлом. Он просто не мог поверить в то, что было так далеко от нынешнего Итильбера. От человека, давно не державшего в руках меча, живущего в одной и той же избе долгие годы и на протяжении уже двух лет планирующего подправить южную стену хижинки, что просела на четыре локтя и сильно покосилась из-за оползней. Никак он не мог увидеть в старом и добродушном жреце сурового воина, сжигавшего врагов силой своих зениц.