Текст книги "Король поднебесья"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17. Беатрис Кирк

Чак Харпер и его жена ждали, тесно прижавшись друг к другу, словно испуганные дети. Каково же было их удивление, когда Каррик Данмор и Джим Танкертон, мирно беседуя, как лучшие друзья, плечом к плечу спустились по лестнице! У Данмора через плечо свисали седельные сумки.

Все то, что Харперу и его достойной супруге удалось услышать, никак не подготовило их к подобной сцене. При виде недавних врагов, живых и невредимых, да еще так мирно настроенных, они от изумления чуть не попадали в обморок!

Танкертон с улыбкой подошел к ним.

– Ну что ж, Чак, – кивнул он, – должен сказать, что ты очень ошибался насчет Данмора. Видишь ли, он – один из моих самых старых, самых лучших друзей. К тому же сюда он приехал по моему приглашению, чтобы стать моим партнером. Но негодяй задумал сыграть с нами шутку. Мы так давно не виделись, что я едва узнал его, а, Каррик?

– Ерунда, – махнул рукой Данмор. – Судье Кольту не впервой по новой знакомить старых друзей! Да, так где там мой счет, Харпер?

– Семьдесят четыре доллара пятьдесят центов, – пролепетал Харпер, – и…

– Заплати за меня, старина, хорошо, – добродушно обратился к Танкертону Каррик. – Знаешь ведь, я не люблю таскать с собой полные карманы мелочи!

Тот метнул косой взгляд в сторону новоявленного компаньона, но послушно вытащил из кармана две смятые бумажки и протянул их хозяину.

– Тут сотня, Чак, – буркнул он. – Сдачу оставь себе.

Чак, дрожа всем телом, отшатнулся. Все его гигантское тело тряслось, как в лихорадке. Он только молча хватал воздух широко раскрытым ртом.

Наконец он не выдержал.

– Он?!… Он ваш старый друг?!

– Мы еще детьми играли вместе, – добродушно рассмеялся Танкертон. – Он в порядке, Чак. Немножко чудаковат, конечно… ну, что за счеты между старыми друзьями! Успокойся! Ведь тебе же заплатили за все, что он съел и выпил!

– Заплатили?! – эхом откликнулся Чак. – Да за это и миллиона мало, если только не вырезать сотенные из его шкуры!

Круто повернувшись, он быстрыми шагами направился прочь.

Такой открытый вызов в любое другое время не был бы оставлен без последствий, но сейчас Танкертону и без того хватало забот, поэтому он оставил его без внимания. Он услышал, как Данмор вежливо попрощался с миссис Харпер и имел удовольствие полюбоваться, как ее лицо желтеет от едва сдерживаемой злобы. Впрочем, Танкертон и без того уже понял, что сия достойная чета куда опаснее, чем пара гремучих змей, и его немало забавляло, что Данмор из кожи лезет вон, лишь бы довести их до белого каления.

Он слышал, как тот снова обратился к ней.

– Это были тяжелые дни для нас обоих, миссис Харпер. Но теперь, слава Богу, все позади. Все уладилось, дорогая, и мы можем быть добрыми друзьями. И пока я буду вдали от вас, ваш образ всегда будет со мной. Я буду вспоминать о вас каждую минуту, как только взор мой упадет на прекрасный полевой цветок… или на цветок кактуса. Только воспоминания о вас помогут скрасить то время, что мы будем в разлуке. Ну, давайте же пожмем друг другу руки, дорогая!

Точно обжегшись, та спрятала руки за спину.

– Да я… да я лучше возьму в руки жабу! – рявкнула она, бегом бросившись из комнаты.

– Похоже, вы тут не пользуетесь особой любовью, Данмор, – проводив ее взглядом, бросил Танкертон.

– Послушайте, – как ни в чем ни бывало улыбнулся Данмор, – а, должно быть, лестно, когда такая толпа собирается поприветствовать вас, верно? Чувствуете себя, небось, как настоящий отец семейства?

Ничего не ответив, Танкертон пожал плечами и вместе с Данмором вышел на крыльцо.

Лучи заходящего солнца, пробившись сквозь густую завесу деревьев, кидали длинные тени на толпу человек в шестьдесят, собравшихся на полянке перед гостиницей. Никогда еще Харперсвилль не мог похвастаться столь многочисленным сборищем. Увидев своего главаря, который вышел на крыльцо бок о бок с Данмором, толпа мигом умолкла. Люди подались назад. По толпе пополз недоуменный шепоток. Окинув их взглядом, Танкертон поднял руку, призывая к молчанию, и произнес небольшую речь.

– Друзья, – коротко бросил он. – Рад видеть вас здесь. Это особенно приятно, потому что мне хотелось бы представить вам моего старого друга, который пришел, чтобы стать моим партнером. Вначале мы даже не сразу узнали друг друга; слава Богу, все закончилось благополучно, и мы оба счастливы, что это так. Теперь, увидев Данмора, не забывайте – он такой же ваш друг, как и я сам.

Все это было произнесено самым добродушным тоном, но Данмор видел тень, омрачавшую его лицо и не мог не чувствовать некоторую принужденность в его улыбке. Все это ясно говорило о том, какая ярость и стыд бушуют в груди некоронованного короля бандитов. По спине у него пополз холодок. И в то же время не мог не восхищаться, с каким благородством этот человек играл навязанную ему роль.

За всю свою жизнь ему не приходилось стоять перед такими людьми. Свирепыми лицами они напоминали свору гончих, рвавшихся с поводков. Одного слова, одного жеста Танкертона было достаточно, чтобы вся эта толпа в клочья разорвала Данмора. И все же… все же что-то удерживало Танкертона. Скорее всего, раненая гордость. Он просто не мог позволить себе признаться в том, что другой одержал над ним верх!

Реакция толпы на слова своего главаря была совершенно естественной для этих жестоких, диких натур. Вначале смутный ропот пополз по рядам. Люди разбились на кучки, исподлобья поглядывая туда, где стояли эти двое, и перешептываясь между собой, бросая по сторонам угрюмые взгляды. Стало ясно, что, проведав о возвращении Танкертона, они тут же догадались о его намерении самолично прикончить таинственного постояльца Харперов, а теперь, похоже, испытывали нечто вроде разочарования. Кое-кто, однако, кидал в его сторону восхищенные взгляды. И все же было очевидно, что все они, несмотря ни на что, испытывают смутное уважение к этому человеку.

Обоим привели лошадей. Толпа постепенно редела и перед крыльцом образовалось свободное пространство. Обернувшись к Данмору с улыбкой, которая предназначалась для толпы, Танкертон с горечью, которую могли слышать только они двое, прошептал:

– Сегодня я проиграл… проиграл впервые после того, как удача сопутствовала мне целых три года! И этим я обязан вам, Данмор!

– Смотрите на это проще, – посоветовал Данмор. – Не пройдет и двух месяцев, как вы будете благословлять этот день!

Улыбка Танкертона сменилась кривой гримасой. Краем глаза он заметил, как в конце улицы показался всадник, скакавший бешеным галопом. Он приближался, и как только развеялось облако пыли, перед ними предстал громадный жеребец, с ног до головы покрытый грязью и пеной. Ко всеобщему удивлению всадником оказалась девушка. Ветром с нее на скаку сорвало шляпу, и Данмор увидел перед собой очаровательное смуглое лицо с темными глазами. Это была их первая встреча с Беатрис Кирк.

Она направила свою лошадь прямо в толпу, и люди с испуганными возгласами отхлынули в разные стороны. Кто-то растянулся на земле, но его неловкость вызвала восторженные крики и улюлюканье у этих людей.

Она же не удостоила их вниманием. Резко натянув поводья, так что жеребец с пронзительным ржанием встал на дыбы, всадница так круто осадила коня, что облако пыли накрыло ее с головой.

– Да это Беатрис Кирк! – услышал Данмор чей-то голос.

Он сразу решил, что имя ему нравится. Жеребец замер, как изваяние, а Данмор молча любовался прекрасной наездницей, твердо зная, что этот образ навсегда врезался ему в память.

Бесконечно женственная, девушка поражала какой-то неземной хрупкостью и грацией, которая сквозила в каждом ее движении. Однако в выражении девичьего лица не было ни доброты, ни терпения, ни скромности или робости – словом, ничего, о чем так часто грезят мужчины, рисуя в своем воображении чей-то образ. Данмор видел дьявольскую смесь гордости, пламенной страсти и отваги, мрачная жестокость кривила в усмешке ее губы и сверкала в глазах. Данмор решил, что еще никогда в жизни не видел такого лица.

Одним прыжком соскочив с седла, девушка бегом бросилась к ним.

– Все кончено, Джимми? Я опоздала? – запыхавшись, теребила она Танкертона. – Черт побери, я неслась, сломя голову, чтобы ничего не пропустить! Но ты справился и сам! А где же труп Данмора?

Было заметно, что она разочарована.

– Данмора? – переспросил Танкертон. – Вот, можешь полюбоваться на него! Только разве он похож на труп?

Он кивком указал на своего спутника. Девушка, дернувшись, как от удара, обернулась и смерила Каррик удивленным взглядом. У Данмора по спине пробежала дрожь – еще никогда никто не осмеливался так смотреть на него. Казалось, она не видит ни лица, ни одежды, ничего… Взгляд этот, острый, как лезвие клинка, проник ему в самую душу.

И внезапно он почувствовал себя странно опустошенным и немного испуганным.

Так же резко она вдруг повернулась к Танкертону.

– Ба! – воскликнула незнакомка. – Так, значит, он победил!

Невыносимое презрение было в ее голосе.

– Победителей не было, – поспешно вмешался Данмор. – Мы обменялись парой выстрелов, и вдруг выяснилось, что мы с ним – старые друзья.

– Да, старые друзья, – эхом повторил Танкертон, но Данмору вдруг почудилось, что тот как-то внезапно осунулся. – Знаешь, Беатрис, мы еще мальчишками играли вместе!

Она в упор взглянула на него. Потом ее взгляд упал на Данмора… никогда ему еще не доводилось видеть такой смеси жгучего недоверия и презрения в женских глазах!

– Ну что ж, – сказала она, – ваши выстрелы сослужили вам обоим добрую службу! Так он что, едет с нами, Джим?

– Да, – ответил тот упавшим голосом.

– Он?! – фыркнула девушка. – Ладно… подсади меня. Я поеду вперед!

– Мы поедем все вместе, Беатрис, – почти умоляюще прошептал Танкертон.

– Да неужели? Только если твоя кляча угонится за моим гнедым!

– Что за муха тебя укусила? – воскликнул Танкертон.

– Хочу побыть одна, – с горькой усмешкой ответила девушка. – Хочу помечтать на свободе о настоящем мужчине! Похоже, в ваших горах их больше не водится!

Глава 18. На сцену выходит Джимми Ларрен

Многое не давало покоя Данмору.

Ему и прежде случалось встречать хорошеньких и гордых девушек. Не раз он бывал свидетелем, как эти прелестные создания с презрением тиранят мужчин, пользуясь той властью, которую дает красота. Но сейчас самое непонятное для него было та покорность, с какой сам Танкертон на глазах у толпы проглотил оскорбление, брошенное ему в лицо Беатрис, даже после этого протянув руку, чтобы подсадить ее в седло. Но самое же странное, по мнению Данмора, было то, что толпа ничуть не почувствовала оскорбления, нанесенного ее кумиру, больше того – не нашла в его унижении ничего позорного и по-прежнему откровенно любовалась Беатрис Кирк.

Зрители немного притихли, наблюдая, как Беатрис поставила ногу в подставленные Танкертоном ладони, собираясь вспрыгнуть в седло. В это время из лавки мясника, пошатываясь, вышел Билл Огден – здоровенный толстяк с заплывшими жиром плечами и длинным, как лошадиная морда, жестоким лицом. Джимми Ларрен не ошибся – он и в самом деле сильно смахивал на раскормленного кабана.

Сжимая в руке толстую палку, он мигом протолкался сквозь толпу к Джимми и со всей силы огрел его по плечам.

– Ах ты, маленький негодник! – заорал Огден, заглушив пронзительный визг, который от боли и неожиданности издал Джимми. – Я тебе покажу, как шляться без дела! Я тебя научу…

Джимми опрометью рванулся в сторону, но тяжелая лапа ухватила его за плечо. Вторая вцепилась ему в волосы с такой силой, что он покачнулся. Раздался треск оплеухи, и Джимми волчком отлетел в сторону.

И хотя у него все плыло перед глазами, у парнишки хватило сообразительности понять – на открытом месте его поймают в ту же минуту. Повернувшись на каблуках, он встряхнул головой и опять ринулся в самую гущу толпы.

Похоже, к подобным сценам все давно привыкли, потому что зеваки с хохотом послушно расступились перед ним. Мальчишка с перекошенным от боли и страха лицом мчался, как ветер, а за ним по пятам, протянув мясистую лапищу, тяжело топал толстяк. Губы его кривились в угрюмой ухмылке.

Девушка резко обернулась, услышав испуганный крик Джимми. Вспыхнув от бешенства, она соскочила с лошади и бросилась наперерез. Заслонив собой мальчика, она неустрашимо взглянула в глаза его преследователю и подняла над головой тяжелый хлыст. Кожаный ремень, будто клинок, со свистом разрезал воздух, и на жирной физиономии Билла Огдена осталась багровая полоса.

– Ах ты, дикая кошка! – завопил мясник, отскочив назад. – Я… клянусь, я проучу тебя ! Я…

Девушка шагнула к нему.

Украдкой покосившись на нее, Данмор невольно поежился, столько было в ее лице жестокой радости, даже свирепости, свойственной скорее диким животным.

– Негодяй! – бросила она. – Я тебе покажу, как издеваться над людьми!

С каждым словом в воздухе раздавался угрожающий свист и тяжелый кнут оставлял еще одну багровую отметину на физиономии и руках Билла Огдена.

Придя в себя, он ринулся на нее. В то же мгновение в руке Танкертона зловеще блеснул револьвер. Заметив его, мясник заколебался и тут же на его голову обрушился еще один удар кнута, рассекший лицо ото лба до подбородка. Пронзительно взвыв от ярости и дикой боли, Билл Огден повернулся и, ковыляя, укрылся у себя в лавке.

Беатрис Кирк проводила его презрительным взглядом, потом сунула хлыст за пояс и вернулась к своему жеребцу. – Жирная свинья! – фыркнула она с яростью, – Как ты можешь позволять подобным чудовищам жить в наших краях, Джим? Зачем они тебе?

– Не думаю, что после такого урока он задержится надолго, – засмеялся Танкертон.

– А где мальчик? – Она оглянулась вокруг. – Я бы хотела взглянуть на него!

Кто-то вытолкнул вперед юного Ларрена. Мальчик еще потирал гудевшую голову, но лицо его уже приняло прежнее выражение беспечного спокойствия.

– Больно, малыш? – сочувственно спросила девушка

И Данмор, навостривший уши в ожидании, что сейчас наконец ее голос станет таким, как ему и положено быть – мягким и женственным, с горечью понял, что обманулся в своих ожиданиях.

– С чего вы взяли, мэм? – буркнул Джимми.

Закинув назад голову, девушка весело расхохоталась, ничуть не задетая его грубым тоном.

– И ничуть не больно! – фыркнул Джимми. – Слишком уж он жирный, чтобы стукнуть по-настоящему! Во всяком случае, мне плевать!

– Да что ты? И часто тебе перепадают колотушки?

– Достаточно, чтобы не разжиреть!

И снова серебряными колокольчиками прозвенел ее смех. Шагнув к набычившемуся мальчишке, она ласково положила руку ему на плечо.

– Ну-ка, посмотри мне в глаза! – велела она.

– Это мы завсегда с радостью, – хмыкнул паренек.

Задрав голову вверх, он поймал ее взгляд, и они пару минут внимательно разглядывали друг друга. Данмор с откровенным любопытством тоже любовался этой парочкой. Судя по всему, мальчишка и насвистывал под его окном «Кэмпбеллы идут», заставив его в конце концов подняться с постели… как раз вовремя, чтобы встретить Танкертона.

Девушка окинула мальчишку с головы до ног проницательным взглядом. Толпа затаила дыхание.

– Ну, – проронила она наконец, – как твое имя?

– Джимми Ларрен.

– Это твой отец?

– А что, неужто похож? Нет, он мне не отец!

– Что-то не похоже, чтобы ты был мне благодарен, – хмыкнула она.

– Угу, – буркнул он. – А че благодарить-то то? Я бы и сам справился, не в первый раз! Да и потом, кабы не вы, он бы мигом остыл. А так…. теперь, небось, станет таскать меня за волосы каждый день! Как увидит в зеркало свою исполосованную рожу, так мне по шее!

Но потом великодушно добавил:

– Да я вас не виню. Вы ведь хотели, как лучше, верно? Так что спасибо вам!

– Джеймс! – вдруг встрепенулась девушка.

– Что? – оглянулся Джимми.

– Нет, я не тебя, – отмахнулась она. Танкертон вырос у нее за спиной. – Почему бы не взять мальчишку с собой? Ведь у него здесь нет семьи!

– Что это тебе вдруг пришло в голову, Беатрис? – удивился Танкертон.

– А что такого? Я позабочусь о нем. Да и потом он такой… настоящий! Не какой-то самозванец!

Она полоснула Танкертона уничтожающим взглядом, потом перевела глаза на стоявшего в сторонке Данмора.

Взгляды их встретились, и сердце Каррик затрепетало, но радостный трепет почти сразу же сменился стыдом и болью.

Танкертон молча повернулся на каблуках.

– Эй, парень, поедешь с нами?

– Я?! Почему нет? – воскликнул Джимми.

– А тебе известно, что мы почти всегда в седле?

– Ну и ладно, значит, поскачем наперегонки, – ухмыльнулся Джимми.

В толпе раздались смешки. Не смеялись только Данмор и Беатрис. Она не сводила глаз с паренька, а Данмор ломал голову над мрачным, даже жестоким выражением ее лица.

Как только смех стих, вмешался Танкертон.

– Ты понял, Джимми? Если ты поедешь с нами, вряд ли у тебя каждый день будет крыша над головой!

– Ясное дело, – кивнул Джимми. – Да на что мне дом? Будто он у меня когда был?!

– Все, довольно, – оборвала девушка. – Он едет с нами! Джимми – хороший мальчик. Может, со временем из него получится настоящий мужчина! Дай ему лошадь, Джеймс, мы поедем вместе!

В высокомерном голосе Беатрис появились металлические нотки, и Танкертон повиновался беспрекословно. Не прошло и пяти минут, как им подвели оседланного мустанга, и Джимми Ларрен вихрем взлетел в седло. Все его одежда, в соответствии с приказом главаря бандитов, была связана в узел, и Билл Огден вышвырнул ее прямо на улицу. Теперь этот узел болтался у луки седла, и вся четверка была готова тронуться в путь.

Усаживаясь в седло, Данмор слышал, как Танкертон вполголоса обратился к Беатрис.

– А где парнишка?

– Какой еще парнишка?

– Молодой Фурно. Хочешь сказать, что он позволил тебе уехать одной из лагеря и даже не попытался увязаться вслед?

– Ах, Фурно… с ним все в порядке, – хмыкнула она. – Но он мне порядочно надоел. Само собой, он поехал следом, но я завела его в чащу и смылась! Держу пари, он не скоро выберется оттуда!

Данмор навострил уши, но они уже ехали через толпу, и до него не доносилось ни слова. Вскоре густая завеса пыли, поднятая копытами лошадей, скрыла ехавших впереди. Солнце стояло уже низко, на востоке небо окрасилось багрянцем, вдалеке синели далекие вершины гор. Со дна ущелий поднимался голубоватый туман, плотной пеленой окутывая деревья. Лошади тонули в нем, и Данмору порой казалось, что он и впрямь в Поднебесье, где сотни лет назад правил его далекий предок.

Девушка с Ларреном ускакали вперед, оставив его позади вместе с Танкертоном. Погрузившись в собственные мысли, тот то и дело покусывал крепко сжатые губы.

– Она из ваших? – спросил Данмор.

– Она? Кто, Беатрис? – отсутствующим тоном переспросил Танкертон.

Потом кивнул.

– Ее отец был сыном судьи Кирка. Того самого великого Кирка, знаешь его? Которого выгнали из Теннеси из-за вендетты с Ходжкином-Кирком. Его сын, видишь ли, принял это близко к сердцу. К тому же их семья все потеряла. И вот Фил Кирк, отец девушки, после смерти отца решил вернуться в Теннеси… уладить кое-какие дела. Он прикончил то ли троих, то ли четверых, уж и не помню точно.

– В открытом бою?

– Да, похоже. да и потом, кажется, в вендетте это не так уж важно. Как бы там ни было, он с ними разделался, и вместо того, чтобы поступить с ним по законам кровной мести, знаешь, что они сделали? Вызвали полицию!

– И ему пришлось уехать?

– Бежать! Бежать сюда, в эти самые горы! Здесь он и жил, пахал и сеял, выделывал шкуры и чуть не умирал с голоду вместе с дочерью, пока я не объяснил ему, как можно заработать не только себе на жизнь, но и на образование для Беатрис.

– Так она получила образование?

– Самое лучшее, какой можно только получить за деньги, – угрюмо кивнул Танкертон, – но…

– Что?

Тот не ответил, только мрачно уставился на дорогу, словно ехал тут в первый раз.

Данмор решил не расспрашивать его. Того, что он успел увидеть и услышать, было достаточно, чтобы сообразить, что тут кроется нешуточная проблема. Вскоре он поймал себя на том, что, запрокинув голову, любуется глубокой синевой неба и строгими очертаниями гор, сомкнувших шеренгу по обе стороны дороги.

Глава 19. Джимми Ларрен, философ

Там, где дорога делала крутой поворот у подножия гор, где вековые сосны толпой сбегали вниз по пологому склону, а обгорелые пни, оставшиеся после лесного пожара, вздымали к небу почерневшие сучья, словно умоляя о возмездии, из леса выехали двое. Каждый сидел верхом на крепкой низкорослой лошадке. Выехав на тропу, они замерли, как изваяния.

Танкертон пришпорил коня и выехал вперед.

– Кто здесь? – окликнул он.

– Хэнк и Лью Дисоны, – был ответ. Всадники подъехали ближе, будто собираясь доказать, что намерения у них самые мирные.

В сумерках Данмор разглядел их – крепко сбитые, мускулистые молодцы, ростом и весом почти не уступавшие своим лошадкам. С тяжеловесной грацией оба спешились и подошли к Танкертону.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Уделите нам полминуты, мистер Танкертон.

– В чем дело?

– Вот уж пару лет мы не можем поделить кусок земли ту неподалеку, в пойме реки. Его оставил наш дядя, он умер внезапно, не оставив завещания. Земля принадлежала ему, и он пообещал оставить ее Лью, потому что всегда любил его больше, чем меня. Но я старший. А завещания-то нет. Поэтому я хочу, чтобы он уступил мне половину.

– Почему бы тебе не согласиться? – обратился Танкертон к Лью.

– Да пусть меня лучше вздернут! – прорычал тот. – Змея подколодная, вот он кто! Да еще и трус – боится решить этот спор с оружием в руках, как подобает настоящим мужчинам!

– Ложь! – взорвался Хэнк. – Я готов проучить тебя прямо сейчас, наглый щенок!

Молодой человек угрожающе нахмурил брови, но голос его чуть заметно дрогнул.

– Забудь об этом, – велел Танкертон. – Поделите землю пополам и живите спокойно.

– А дом как же? – взорвался Лью. – Тоже пополам?! Да и потом от одного вида его физиономии у меня начинается изжога!

– Сколько акров в этом участке?

– Сорок.

– Сколько он стоит, как по-вашему?

– Больше двух тысяч. И это только одна земля. А дом, конюшня, остальные службы, да еще лошади и все такое… держу пари все это потянет еще тысячи на три без малого!

– Лью, – очень спокойно велел Танкертон, – отправляйся домой и собирай вещи! Уедешь сегодня же, а Хэнк выплатит тебе двадцать пять сотен – твою половину!

– Ух ты! – воскликнул Лью. – Да пусть забирает хоть за двадцать! Только у него не то, что сотен – и двадцати центов не наберется!

– Будет выплачивать тебе по частям с процентами на протяжении четырех лет. Слышишь меня, Хэнк?

– Это мне по душе! – воскликнул Хэнк.

– Ну, погоди, – рявкнул второй брат. – Не очень-то радуйся. Я до тебя доберусь!

– А ты, – повернулся к нему Танкертон, – отправляйся на лесопилку Эриксона, да скажи ему, что это я тебя прислал. Или, если хочешь, могу найти тебе что…

– Спасибо. Мне и это по душе.

– Вот и ладно. Но только помните оба, что ваше соглашение вступило в силу. Впрочем, за этим я тоже прослежу. Да, и вот еще что. Если не секрет, когда вы в последний раз пожимали друг другу руки?

– Господи, да такого за нами и прежде не водилось!

– Значит, самое время начать, – усмехнулся Танкертон. – Эй вы, двое, ну-ка, пожмите друг другу руки, да чтоб я видел!

Хэнк послушно протянул руку, но Лью спрятал свою за спину.

– Да я лучше мертвяку руку пожму! – возмущенно буркнул он.

– Что?! – с неожиданной яростью вдруг прогремел Танкертон. – Или ты думаешь, что раз вымахал под потолок да сил, как у молодого быка, значит, на других можно наплевать?! Запомни мои слова, Лью – у каждого из нас столько власти, сколько ему дают друзья – не больше, ни меньше. А ты-то где возьмешь друзей, коль скоро не можешь найти их даже в собственной семье?! Тот, кто полон ненависти, похож на дом с закрытыми ставнями! И сам ничего не видит вокруг, да и про него все забыли! Так что пожми Хэнку руку, и больше чтобы я об этом не слышал!

Лью промолчал. Он неохотно, как-то боком шагнул вперед и пожал протянутую ему руку.

– Спокойной ночи, – кивнул им Танкертон. – И помните – вы должны гордиться, что в вас течет родная кровь, гордиться друг другом.

Он пришпорил коня, а братья так и остались стоять плечом к плечу. Темнело на глазах, но они все еще стояли, разглядывая друг друга сквозь плотную пелену пыли. Данмор очнулся и вдруг понял, что остался один. Танкертон вместе с Беатрис уехали далеко вперед. Только малыш Джимми поджидал его.

Мальчишка вдруг тихонько засмеялся.

– Что тут смешного? – поинтересовался Каррик.

– Это все Танкертон! – фыркнул Джимми.

– А мне показалось, что он чертовски ловко управился с этим делом, сынок.

– Это точно! Эти двое, небось, всю дорогу домой теперь будут плакаться друг другу в жилетку! Только я не из-за них смеялся! Нет, вы только посмотрите на него, что он делает! Бог ты мой!

С залихватским гиканьем двое, ехавшие впереди, вдруг съехали с дороги и скрылись за ближайшим поворотом.

– Ух, и достается же ему! – хмыкнул Джимми Ларрен. – Сдается мне, пожелай она только, он даже своего Ганфайра не пожалеет – отдаст ей с потрохами вместе!

– Почему нет, если это ее порадует? В конце концов, ведь это же девушка, Джимми!

– Послушайте, – присвистнул Джимми, – если вдруг вам придет охота вырастить пса, но только такого, чтобы не уступал и волку, как вы его потом назовете: собакой, потому что он смахивает на своих сородичей, или же волком, потому что он режет овец и готов, чуть что, и вам перегрызть горло?

– Что-то я не понимаю, о чем ты? – пробормотал Данмор, хотя постепенно начал уже подозревать, на что намекает юнец.

– Ну, – начал Ларрен, – вот смотрите: вы с боссом встретились и стали друзьями. И тут появляется девушка, смотрит зверем на вас обоих, хлещет кнутом по жирной физиономии Билла Огдена и увозит меня с собой.

– Похоже, ты не ей слишком благодарен, не так ли, сынок?

– Да нет, ну что вы! Только, сдается мне, так орудовать хлыстом не каждый парень решится! И вот смотрите: сейчас она шпыняет босса, разве не так? А что было бы, носи она вместо юбки штаны? Да он бы вздул ее по первое число, верно? Вот видите, а вместо этого он юлит перед ней, словно она святой ангел, которого его родная прабабушка прислала к нему с небес отнести весточку.

– С леди полагается быть вежливым, Джимми!

– Пусть каждый получит то, что ему причитается, так я считаю, – заявил Джимми. – И если мул воображает себя лошадью, так пусть мирится со шпорами. А тут что – вдруг ни с того, ни с сего эта самая девица валится вам, как снег на голову, да еще чуть ли не плюет в лицо вам обоим, и при этом у вас вдруг делается взгляд, как у коровы, которой посулили ложку меда, а он вдруг превратился в касторку! Ну, куда это годится?! Господи, и что это делается с каждым парнем, как только ему перевалит за восемнадцать! Стоит такому только увидеть хорошенькое личико, и все, пиши пропало! А уж когда появится такая красотка, как эта Беатрис Кирк, шустрая да гибкая, как кровная кобыла-двухлетка, так всех стоящих парней в округе прям парализует, ей Богу! Да вот взять хотя бы босса! Стоит только ей заявиться, и уж он смотрит, точно бычок, потерявший мамку! А этот молокосос Фурно, который просто-таки грезит о том, чтобы вскарабкаться за конторку в каком-нибудь банке, и он туда же, куда и все! Прилип к ней, как лист к мокрому месту, глаза б мои на это не смотрели!

Данмор сделал стойку, как охотничий пес, и еще раз благословил судьбу, пославшую ему в попутчики юного Джимми.

– А откуда тебе все это известно, малыш? – поинтересовался он.

– Ах, да бросьте, – махнул рукой Джимми. – Будто вы когда обращаете внимание на таких, как я, когда толкуете промеж собой? Будто посреди пустыне разговариваете, ей Богу! Будто я слепой, или глухой, или у мозгов у меня совсем нет, смешно даже, честное слово! А обмануть захотите, так уверены, что достаточно слегка прихвастнуть или перемигнуться, и дело в шляпе!

Он пронзительно захихикал, и Данмор вслед за ним разразился хохотом.

– А кто такой Фурно? – спросил он.

– Да один из тех молодчиков, что от всего воротят нос, – фыркнул Джимми, – да выкаблучиваются так, что с души воротит! Вечно у него какие-то дурацкие фантазии! Пяток миль проедет, и если обнаружит, что на шпорах не запеклась кровь, так сам не свой делается, верите? Ему б шляпу набекрень, да шарф, да винтовку с прикладом, украшенным перламутром, и если при этом ему кинут «на чай» меньше доллара, так он недели две спать не будет!

– Жулик, что ли? – хмыкнул Данмор.

– Он-то? Не-а. Просто из тех, которые поутру раз десять напомнят себе, что бандит просто обязан быть кровожадным, и только потом влезут в сапоги. А перед тем, как вечером закутаться в одеяло, он вдруг вспомнит, что, не дай Бог, никого не пристрелил, да горько так вздохнет. Дескать, плохой нынче выдался денек!

– Сдается мне, я понял, что ты имеешь в виду, – кивнул головой Данмор. – А как он вообще тут оказался?

– Да увидел как-то Беатрис Кирк и вбил себе в голову, что ему тут самое место! Просто с катушек съехал парень, честное слово, словно бандитом быть, это как сластями с утра до вечера объедаться! Ну вот, стал он, значит, бандитом, а теперь, держу пари, ему эти самые сласти поперек горла. И мечтает бедняга о хорошем бифштексе, да еще с жареной картошкой!

И мальчишка презрительно свистнул.

– Ну вот скажите, – хмыкнул он. – Что в ней такого, что порядочный парень дуреет просто на глазах?!

– Сегодня она сделала для тебя такое, – бросил Данмор, – на что вряд ли решилась бы другая женщина!

– Да, – усмехнулся Джимми, – и о чем же это говорит, а? Только о том, что из нее вышел бы классный парень!

Данмор промолчал, но слова мальчишки запали ему в душу. Шло время, но он никак не мог выкинуть их из головы.

С того самого момента, когда он увидел Беатрис, в сердце его поселились боль и безнадежность. Каррик поймал себя на том, что то и дело тяжело вздыхает. Глодавшая его тоска не имела ничего общего с обычным унынием, и вообще-то ему не свойственным. И вдруг Данмор похолодел – до него наконец дошло, что он отчаянно, без памяти влюбился!

Все вокруг разом переменилось: и пыльная дорога перестала навевать скуку, и лес, обступивший их со всех сторон, как будто раздвинулся и стал выше, смыкая зеленый купол под самыми ослепительными звездами, которые ему только доводилось видеть. А то, что ворчливо бормотал себе под нос скакавший рядом оборванный мальчишка, внезапно показалось величайшей на свете мудростью.

Эта девушка, с которой свела его судьба, была настолько непохожа на других, что смешно было даже сравнивать ее с обычными женщинами… будто лезвие клинка, чьим ослепительным сверканием можно любоваться лишь издали, но, Боже избави схватиться за него! Однако, вдруг усмехнулся про себя Каррик, не исключено, что этот парнишка, сам того не зная, вручил ему путеводную нить!