Текст книги "Король поднебесья"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3. Чертовски хороший наездник

А мисс Фурно тем временем направилась к тому месту, где сидели судьи и, глядя им прямо в глаза, объявила:

– Этот верзила собирается выступать на кобыле полковника, которая, как пить дать, прикончит его. Неужели вы позволите это?!

– Послушайте, мэм, парень чертовски хороший наездник, – услышала она в ответ.

– Хороший?! Да он к тому же мертвецки пьян!

– Мисс Фурно, человек, напившийся до такого состояния, как правило, выходит целехонький из всех переделок. И если ему что грозит, так только пуля. Оставьте, пусть делает, что хочет. С Каррик все будет в порядке, вот увидите. А, вон кстати и Бизби. Глядите, ну и засранец же ему попался!

Том Бизби, невозмутимый до такой степени, что предложи ему кто-нибудь на пари оседлать молнию, он бы и глазом не моргнул, выехал вперед на сером мустанге. Конь, поначалу с философским спокойствием принимавший уготованную ему судьбу, вел себя примерно до тех самых пор, пока не оказался на середине поля, после чего, неожиданно для всех с пронзительным злобным ржанием встал на дыбы. Словно какой-то бес вселился в животное – он брыкался и бил задом, шарахался в сторону и ожесточенно тряс головой. Через мгновение всадник и лошадь превратились в один спутанный клубок, беспорядочно метавшийся по полю.

Все это продолжалось недолго. Одно незаметное движение, и Том Бизби вылетел из седла и распростерся без движения на земле. Широко раскинув руки, он лежал навзничь, как сломанная кукла.

А серый, сделав полуоборот, вдруг с яростью ринулся к упавшему, словно намереваясь растоптать его.

Все произошло настолько быстро, что зрители онемели; никто не ожидал ничего подобного, и на мгновение все застыли, пораженные ужасом. Казалось, еще миг, и тяжелые копыта, взвившись в воздух, опустятся, превратив в окровавленное месиво грудь или голову беззащитного Тома. Вздох ужаса пролетел над полем. Казалось, все уже кончено, когда злобное ржание жеребца оборвал резкий щелчок выстрела.

Серый мустанг забил в воздухе передними ногами, потом повернулся и мертвым рухнул на землю в двух шагах от бесчувственного Тома Бизби.

– Вот это выстрел! – ахнула Элизабет Фурно.

– Между прочим, знаете, кто это стрелял? – любезно поинтересовался один из судей. – Ваш мертвецки пьяный ковбой, мэм!

Элизабет застыла, словно пораженная громом. Зрители толпой хлынули на поле – каждый хотел убедиться своими глазами, куда попала пуля. Каково же был их восторг, когда выяснилось, что меткий выстрел угодил как раз между глаз лошади! А в это самое время Каррик Данмор висел на перекладинах стойла, разглядывая кобылу полковника.

– Кто он? Как его имя? – теребила судей взволнованная Элизабет.

– Его-то? Да ведь это Каррик Данмор, который…

– Каррик Данмор ?! Боже милостивый! – изменившись в лице, воскликнула она.

Воспользовавшись моментом, лошадь ее шарахнулась в сторону. Но побледневшая Элизабет, казалось, ничего не заметила. Ей даже в голову не пришло натянуть поводья и придержать коня.

– Что это с ней? Неужто Каррик Данмор что-то значит в ее жизни? – полюбопытствовал один из судей.

– Черт возьми, понятия не имею! Даже и не думал об этом. Послушайте, да ведь девичья фамилия ее матушки – Данмор!

– Черт побери! Если так, стало быть, они родственники!

– Ну и ну! Кстати, а что это затеял Каррик? Неужто собирается оседлать ту крапчатую кобылку?!

– С него станется! Но не волнуйтесь, мой мальчик. Еще не родился тот безумец, кому это по плечу!

Каррик Данмор все еще висел на перекладинах стойла, восхищенно разглядывая Прошу Прощения.

– Что за кровь течет в жилах этой кобылки, полковник? – спросил он.

– А вы попробуйте догадаться, Каррик!

– Ну, готов поклясться, что она – порождение молнии и свирепого северного ветра, полковник!

Тот расхохотался.

– Да, мою красотку кроткой овечкой не назовешь! – согласился он.

– М-да, держу пари, что дремать рядом с ней не придется, – продолжал Каррик Данмор.

– И кто, по-твоему, сможет с ней поладить, Каррик? – полюбопытствовал полковник, явно наслаждаясь разговором.

– Ну, не знаю… парочке здоровенных гризли, может, и по плечу справиться с вашей красоткой… или горному льву, если очень повезет, и она не переломит ему хребет одним ударом копыта.

– Данмор, – вмешался, подойдя к ним, один из судей, – это последняя лошадь, которая еще не участвовала в родео – никто не выразил желания связываться с этой ведьмой. Либо берете ее, либо выбываете из состязаний!

– Если бы их тут было не меньше полусотни и у меня было бы право выбрать любую, – ответил Каррик, – я бы и тогда предпочел ее! Ах, хороша чертовка! Куда смотрели все эти олухи? Где были их глаза, черт подери?! Порасхватали каких-то полудохлых кляч, когда перед ними – настоящая королева, да еще готовая промчать любого из них галопом на вершину славы! Красавица, будь я проклят! Представьте же меня, полковник.

Шестеро здоровых парней с величайшими предосторожностями накинули ей на шею лассо и, притянув голову к перегородке, накинули на лоснящуюся спину попону и укрепили седло.

Кобыла особенно не противилась. Было заметно, однако, как под блестящей шкурой ходуном ходили великолепные мускулы, да порой по спине быстро пробегала дрожь. Как любой хороший боец, кобыла отлично понимала, что время решающей схватки еще не пришло.

– Она что-то подозрительно спокойна, верно? – пробормотал полковник.

– Спокойна-то спокойна, – кивнул Данмор, – как добрая куча пороха, пока в нее не попала искра. Ну, держу пари, сейчас у нее вырастут крылья!

Упирающуюся кобылу вывели из стойла, и Каррик Данмор уселся в седло. Винные пары все еще бродили у него в голове. Он никак не мог попасть

ногой в стремена, и потребовалось немало усилий, чтобы помочь ему вскарабкаться на спину кобыле. Но стоило ему только выпрямиться, как колени его привычно стиснули бока лошади с такой силой, что Прошу Прощения от неожиданности даже всхрапнула.

Протолкавшись сквозь толпу, Элизабет Фурно наблюдала весь этот спектакль с побелевшим от волнения лицом и пылающим взглядом. Опомнившись, она повернула лошадь и демонстративно направилась в противоположную сторону, задержавшись немного, чтобы переброситься несколькими словами с полковником.

А позади, за ее спиной вдруг растерянно охнули зеваки. Осадив коня, она обернулась и замерла: черный силуэт Прошу Прощения, казалось, на мгновение заслонил солнце. Вцепившись кобыле в гриву, всадник хлестал ее по ушам сорванной с головы шляпой, то и дело вонзая острые шпоры в холеные бока.

Не дожидаясь, чем все это закончится, Элизабет пустила своего коня в галоп и поспешила домой.

А тем временем Прошу Прощения решила показать все, на что она способна.

Однако все ее попытки были с самого начала обречены на провал. До сих пор она легко управлялась с любым ковбоем, осмелившимся встать у нее на дороге, но сейчас все было по-другому – с таким же успехом зеленый новичок мог попробовать свои силы на ринге против опытного тяжеловеса. Теперь ей пришлось столкнуться с мастером своего дела. И Прошу Прощения решила не ударить лицом в грязь.

Она птицей взмыла вверх, словно стремясь взлететь к самому солнцу. Тяжелые копыта с грохотом опустились на землю, чуть не расколов ее надвое, и та испуганно содрогнулась. Но это было только начало. Снова прыжок, и вот она вновь взвилась в воздух.

Словно коршун, который, в ярости от того, что упустил желанную добычу, снова и снова камнем падает вниз, в отчаянных попытках схватить перепуганного голубя, а тот спешит укрыться в зарослях леса – так и кобыла в безуспешных попытках скинуть седока пересекла все поле.

Уже во время второго скачка нога Каррик вылетела из стремени, во время третьего – он ухитрился вставить ее обратно, на четвертом – потерял оба стремени, и тут же снова нащупал их. Все мелькало у него перед глазами. Солнце оказывалось то над головой, то проваливалось куда-то вниз, но он еще держался.

Это было ужасно.

Прошу Прощения бесновалась: молнией металась то туда, то сюда, выделывала дикие курбеты, а то порой с бешеной скоростью кружила на месте – самый коварный трюк, к которому прибегают лошади во время родео, и это известно любому, кто хоть раз садился в седло. Иногда, словно желая немного поразмяться, кобыла во весь дух неслась по полю, и ее копыта с грохотом выбивали по земле мерную дробь.

Круг за кругом описывала она, но уже через несколько минут затаившие дыхание зрители заметили, что из носа Каррик Данмора тонкой струйкой стекает кровь.

– Он вытер ее, – шепнул один на ухо другому.

Напирая на ограду, они в нетерпении ждали, чем закончится этот необыкновенный поединок, кусали от нетерпения губы и надеялись.

А в стороне отдельной маленькой группой стояли шестеро пришлых ковбоев – те самые, которые имели сегодня такой успех, недавние победители – и задумчиво наблюдали за схваткой. В глазах их не было и тени зависти, ничего, кроме самого откровенного восхищения. Так один выдающийся актер с восторгом следит за игрой другого, пусть соперника, но настоящего мастера своего дела.

А схватка между тем продолжалась.

Еще недавно блестящая шкура кобылы теперь блестела от пота. Хлопья пены, покрывшие ее бока, смешивались с кровью от бесчисленных безжалостных ударов хлыстом, исполосовавших ей спину. Но затаившие дыхание зрители заметили и бледное, как смерть, лицо Данмора, на котором выделялись неестественно стеклянные глаза, и искривившийся рот.

– Будь я проклят! – взревел полковник. – Она таки достала его!

– Никому еще не удавалось проделать такое! – благоговейно выдохнул Логан. – Боже, благослови старину Каррик! Держись, парень! Не жалей чертовку!

В это мгновение Прошу Прощения резко встала на дыбы, чуть было не опрокинувшись на спину, и всадник, едва не вылетев из седла, сполз вниз. Возликовав, она принялась кружить, вытянув шею и стараясь вцепиться зубами в ногу Каррик.

Однако едва она оскалила зубы, как внушительный кулак опустился ей на нос. Каррик выпрямился, и в ту же минуту оскорбленная кобыла стрелой взвилась в воздух, перекувырнулась и рухнула на спину.

Вылетевший из седла Каррик перекатился через голову и с трудом встал на колени. Свалившаяся в двух шагах от него кобыла проделала тот же маневр.

Данмор изо всех сил старался подняться, но сил у него уже не было. Ноги, будто парализованные, отказывались его слушаться. Видно было, как он приподнялся, упираясь в землю могучими руками и волоча за собой непослушное тело. Улучив момент, когда кобыла приподнялась на колени, Данмор мертвой хваткой вцепился в седло. Вскочив на ноги, Прошу Прощения потянула его за собой.

Толпа восторженно ахнула, когда Данмор вдруг подтянулся и перекинул ногу через заднюю луку седла. Однако нога беспомощно задергалась в отчаянных попытках нащупать стремя, и над полем пролетел вздох разочарования, разом вырвавшийся у десятков и сотен восхищенных зрителей.

Все понимали: стоит кобыле только ринуться вперед, и Каррику Данмору не удержаться. Но Прошу Прощения, похоже, тоже обессилела.

Она немного постояла, опустив голову и широко расставив подгибающиеся ноги. Поводья, словно белый флаг, почти коснулись земли.

– Победа! – вдруг завопил через все поле чей-то пронзительный голос. И через мгновение крик этот подхватили все.

Казалось, восторг охватил всех до единого. Каждый, будь то мужчина или женщина, вдруг ясно понял, что стал свидетелем самого настоящего чуда.

Между тем Данмор и не думал сдаваться. Понемногу продвигаясь вперед, он обхватил одной рукой кобылу за шею, и всем телом прильнул к ней. И вот так, она – пошатываясь, он – волочась по земле, оба двинулись вперед. Понуро опустив голову, Прошу Прощения вошла в свое стойло и устало вздохнула, словно путник, вернувший домой после долгого и трудного пути.

Тело Данмора с трудом оторвали от нее и опустили на землю. Прибежавший доктор опустился возле него на колени проверить, как бьется сердце. Постучав тут и там крохотным молоточком и убедившись, что все в порядке, и переломов нет, врач встал.

– Рад сообщить вам, что с парнем все в порядке, – объявил он. – Так, временный паралич ног – обычное явление после такого падения. И еще одно, друзья мои. Держу пари, такого вы не ожидали. Сейчас он без сознания, и вы сами можете в этом убедиться. Но я готов поручиться, что он уже был без сознания, когда сел в седло! Он мертвецки пьян, этот сукин сын! Как он справился с нею, притом голыми руками, Бог его знает!

С этими словами он ушел.

А вернувшись домой и рассказав все жене, добавил, – Жаль, что этот ублюдок не сломал себе шею. Вполне достойный конец столь бессмысленной и бесполезной жизни!

Глава 4. История Данмора

Очнувшись от беспамятства, Каррик Данмор с удивлением обнаружил, что лежит в огромной комнате, до краев наполненной солнечным светом. По-видимому, бессознательное состояние незаметно перешло в глубокий, крепкий сон. Как ему показалось, проспал он никак не меньше суток. Когда он открыл глаза, солнце стояло уже высоко, заливая комнату жаркими лучами. Насколько он мог судить, дом выглядел довольно старомодным. Впрочем, судить об этом можно было только по вытертому от времени огромному квадратному ковру, занимавшему всю середину комнаты. Данмор попытался было представить себе этот дом: скорее всего деревянный, со множеством резных фигурок и наивной позолотой вдоль карниза – одно из тех строений, который снаружи, особенно издалека призваны выглядеть как маленький замок, а изнутри – как настоящий дворец.

Тем не менее, он должен был признаться, что дом произвел на него впечатление. Оставалось понять, как он сюда попал. Но усталый мозг отказывался работать. Откинувшись поудобнее на подушки, Каррик лениво и благодушно разглядывал потолок. Слабый ветерок играл занавесками, заставляя причудливые тени на стене сменять одна другую. От внимания Каррик не ускользнуло, что старые бумажные обои на стене кое-где отклеились, а в нескольких местах стены и потолок были испещрены пятнами, что красноречиво свидетельствовало о прохудившейся от старости крыше. Однако, разглядев на противоположной стене картину, Каррик забыл обо всем. Неизвестный художник изобразил уголок какого-то города. Множество кривых улочек, будто ручейки, сбегали вниз по склону холма, красные черепичные крыши оттеняли купы оливковых деревьев, сизо-серые, будто клубы дыма, а высоко в небе, ослепительно-синем, как это бывает на юге, ярко сияло солнце.

– Привет! – произнес за окном чей-то голос.

Добродушная женщина средних лет с мягким взглядом карих глаз смотрела на него, держа под уздцы Прошу Прощения. Окно было так низко, что кобыла при желании свободно могла бы просунуть голову в комнату. Добродушно фыркнув в сторону хозяйки, она с показной свирепостью окинула взглядом комнату.

– Она вас узнала, – сказала женщина. – Ах, негодница!

– Я тоже ее узнал, – пробормотал Каррик, – а вот вас я не знаю. По-моему, мы раньше не встречались, мэм.

– Нет, – кивнула она. – Я Элизабет Фурно. Вас перенесли в мой дом, потому что вам стало плохо.

На лице Каррика отразилось изумление, и женщина торопливо продолжала:

– Во-первых, потому, что я живу по соседству, а во-вторых… вы все-таки, как-никак, глава семьи. Ну вот, я хотела показать вам Прошу Прощения, и показала, а теперь принесу вам завтрак.

Женщина исчезла. А Каррик, нахмурившись, старался понять загадочный смысл ее слов. Он… глава семьи… какой такой семьи?!

Почему-то вдруг на него как-то сразу навалилась свинцовая усталость и он снова уснул. А когда проснулся, увидел мисс Фурно. Она вошла в комнату, держа в руках тяжело нагруженный поднос. К его изумлению, она водрузила на кровать специальный столик и поставила на него поднос. Чего там только не было! И овсянка с плавающим поверх янтарным кружочком свежего масла, и тарелка с толстыми кусками ветчины, обжаренной с двух сторон, а поверх – воздушный омлет. Рядом стояло еще одно блюдо, накрытое крышкой. На нем лежал толстыми ломтями нарезанный ржаной хлеб, еще теплый, только из печи, и кусок сливочного масла.

Женщина без улыбки застыла в ногах постели, и впилась в него взглядом. Она смотрела на него, не мигая, беззастенчиво разглядывая с головы до ног, и Каррик поежился. Никогда еще никто, кроме мужчин, не осмеливался вот так смотреть на него. Да и если начистоту, на это вообще мало кто осмеливался.

Каррик удивленно поднял голову, сообразив, что все это, скорее всего, приготовлено ее собственными руками. Об этом говорило ее раскрасневшееся от плиты лицо. Приглядевшись повнимательнее, он понял, кто перед ним – леди по праву рождения, вынужденная в силу обстоятельств заниматься мужским делом. Вероятнее всего, все хозяйство на ранчо лежит на ее плечах, почему-то он нисколько в этом не сомневался.

– Я лучше пойду, если мое присутствие вас смущает, – сказала она. Данмор в ответ улыбнулся, и женщина поняла, что он принадлежит к числу тех счастливчиков, которых природа щедро наградила особым даром. Улыбка по-новому осветила его лицо, сделав его почти красивым.

– Зрители меня мало беспокоят, мисс Фурно, – ответил он. – Держу пари, я бы спал, как младенец и в бойлерной, а уж коли дело дошло до того, чтобы поплотнее набить живот, так мне наплевать, даже если меня будут разглядывать в монокль!

С этими словами он опрокинул молочник в тарелку с овсянкой, белоснежной горкой высыпав поверх содержимое сахарницы. Полюбовавшись на творение своих рук, Каррик решительно взялся за ложку.

– Посмотришь на вас, сама есть захочешь, – засмеялась Элизабет Фурно. Голос у нее был приятный.

– А вы, – с трудом выговорил он, – прекрасно готовите! Это ж не каша, а просто объедение! Любая гостиница такую стряпуху просто с руками бы оторвала!

– Мой дорогой кузен Каррик, – улыбнулась она, – я счастлива принимать вас в своем доме. Можете оставаться здесь, сколько захотите!

Каррик чуть было не поперхнулся. Рот у него был набит яичницей с ветчиной.

– Так я что же – ваш кузен?

– Совершенно верно, можете даже не сомневаться. Моя мать – одна из виргинских Данморов.

– Данморы… из Виргинии, – повторил он. – Забавно, верно? Так вот почему вы назвали меня главой семьи, я угадал?

– Именно так.

– А кто-нибудь из них остался? Я хочу сказать, в Виргинии?

– Нет. Только близнецы Альфа Данмора. Как раз на прошлой неделе получила их фотографию – забавные малыши! Но им всего пять.

– Для бычка достаточно, чтобы поумнеть, – усмехнулся Данмор, – но слишком мало, чтобы превратить сосунка в мужчину. Только вот ежели нашей семейке так уж хочется поиметь меня в качестве главы, то пусть лучше рассчитывает на чьи-нибудь другие мозги! Мне как-то привычнее полагаться на руки!

Женщина кивнула и чуть заметно улыбнулась.

– Думаю, Каррик, жизнь до сих пор была на редкость милостива к вам!

– Это точно, – со смехом кивнул он. – Милостива… это вы верно сказали! Как только я чуть подрос, так что смог отличить солнечный свет от тени, как полюбил валяться на солнце. И до сих пор его люблю. А оно порой бывает сурово к тем, кому приходится трудиться с утра до ночи. Вот так-то, кузина Элизабет. Вы не против, если я буду вас так называть?

– Конечно. Кстати, может быть, вам интересно будет узнать, что вы страшно похожи на всех остальных Данморов. Так сказать, фамильное сходство.

– Правда?

– Еще как!

– Скажите, – вдруг оживился он, – а может случиться, что кое-кто из виргинских Данморов осел в наших краях?

– Знаете ли, ведь Данморы – не совсем обычное имя. Да ведь и семья наша, слава Богу, не из обычных, – с некоторой долей гордости объявила она. – Порой я счастлива, что могу разыгрывать здесь коронованную особу. Может быть, хотите еще горячих овсяных лепешек, кузен Каррик?

– Коронованную особу? – с любопытством переспросил он.

Элизабет расхохоталась.

– Вы, конечно, слышали историю о первом Каррике Данморе? – сказала она.

– Никогда о нем не слышал.

– Боже мой? Неужели не слышали?

– Ни слова.

– Но это просто немыслимо! Так-таки ни разу в жизни не слышали ни одной из этих забавных древних легенд о Каррике Данморе?

– Держу пари, я много потерял! – улыбаясь, воскликнул он.

– Так оно и есть, – с чувством кивнула она, – к примеру, о короле. Говорят, один из Данморов как-то попал под арест… не владелец замка, само собой, а кто-то из бедных родственников, живший в деревне. Проломил кому-то голову в пьяной драке, видимо, перебрал эля. Вот его-то и взяли под стражу. Услышав об этом, Каррик Данмор сломя голову примчался и вызволил его из тюрьмы. Грозил, что разнесет ее в щепки, если его родственник не будет освобожден

– А как же король и его законы? – спросили его.

– Может, Роберт Брюс и король Шотландии, – ответил он, – но я – король всех Данморов!

Она залилась смехом, и Каррик охотно присоединился к ней.

– Ну, ну, – протянул она. – Держу пари, что этот парень, да еще во времена короля Роберта вел дьявольски веселую жизнь! Небось, то и дело дрался с соседями, воевал и все такое! Только вот такая жизнь тяжеловата для джентльмена, верно? Готов прозакладывать что угодно, что малый долго не протянул.

– Нет, он прожил длинную жизнь… для того времени, конечно. Дожил почти до пятидесяти, а в тринадцатом веке это была, можно сказать, глубокая старость.

– Надо же, а я и не знал, – присвистнул Каррик. – Хотя можно было бы и догадаться. Мало бывали на воздухе. Да и все эти железные штаны да башмаки такая дрянь! Один только ревматизм да радикулит – вот и вся польза! А что же сделал король, когда узнал о том, что сказал Каррик Данмор?

– А это уже совсем другая история, – улыбнулась она. – Конечно, король страшно разгневался. «Кто этот Данмор?!» – закричал он, потому что никогда о нем не слышал. Ему объяснили, что граф Каррик живет, дескать в Каррик Кастле, в городе, который носит то же имя, а среди его сербов полным-полно людей, носящих фамилию Данмор. Как-то раз, когда граф выехал на прогулку, он увидел в деревне большую толпу, которая во все глаза смотрела на одетого в лохмотья фокусника. Графу страшно понравились его трюки, а уж когда он выяснил, что этот оборванец к тому же – один из Данморов, то приказал ему тем же вечером явиться в замок, чтобы развлекать за ужином собравшихся в замке гостей.

– А оборванец, глядя прямо в глаза графу, нагло рассмеялся и заявил, что дал клятву: никогда не ступать на порог замка, пока не станет его хозяином. Само собой, граф пришел в ярость. Вернувшись в замок, он приказал одному из своих рыцарей арестовать наглого серба. Вскоре тот вернулся, но без коня и без оружия. А жонглер с тех пор собрал вокруг себя людей и стал предводителем целой шайки. Прошло около года, и он вернулся в эти места и однажды ночью напал на замок, когда и граф и все его рыцари спали крепким сном. А к утру он уже стал хозяином замка. После этого он велел привести к нему графа, его жену и сына, дал им лошадь и отослал их с миром, а сам взял имя Каррик и стал с тех пор зваться Каррик Данмор. Так и повелось с тех пор, что глава семьи носит это имя.

– А что об этом сказал король?

– Смеялся, а потом послал гонца в Каррик Кастл с повелением Каррику Данмору прибыть ко двору, потому что он, дескать, намерен посвятить его в рыцари. Но новоявленный граф ответил ему, что ни один человек не коснется мечом его плеча, не отведав его секиры. А кроме того он, видите ли, поклялся склонять колени лишь перед Господом Богом, да для молитвы, и то только на Троицу да на Рождество, потому как это, видите ли, семейная традиция!

Данмор от души расхохотался.

– Хотел бы я познакомиться с этим парнем, – сказал он.

– Думаю, вы бы ему тоже пришлись по душе, кузен Каррик.

– Да, а что в ответ сказал король?

– А вот это уже совсем другая история, – улыбнулась Элизабет. – К тому же мне сегодня еще печь хлеб. Хотите что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, нет, спасибо. Впрочем, если у вас найдется лишняя пара ног…

– Придется потерпеть. Скоро придет доктор, – засмеялась она, выходя из комнаты.