Текст книги "Фетнәче. Мятежник (СИ)"

Автор книги: Махмуд Бекбулатов,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Бекбулатов, Махмуд Азамат
Фетнәче. Мятежник

All rights reserved. No part of this book may be reproduced, stored in a retrieval system or transmitted in any form or by any means electronic, mechanical, including photocopying, recording, or otherwise, without the prior permission of the author.

Описание невероятной жизни Ахмета Бахтиярова, который получив сверхъестественные качества, отправляется в 1552 год и изменяет историю Казанского ханства. В результате усилий Ахмета взятие Казани войсками Ивана IV предотвращено, армия агрессора разбита и ее предводители взяты в плен.

Реалистичнейшая фантазия о путешествиях через пространство-время туда – обратно, взад – вперед прямым путем, без отдыха и перерыва! Держитесь крепче – отправляемся невесть куда! Поездка будет сногсшибательной!

автор: Махмуд Азамат Бекбулатов

Фетнәче. Мятежник.

Глава Первая

"Незваные гости наших благодатных приволжских краев доброту, мягкость и гостеприимство татар приняли за слабость. К нам понаехали десятки тысяч чужаков с запада, с севера и с юга. Мы не знаем кто они и почему они здесь. Они захватывают наши территории, уничтожают нашу интеллигенцию и выселяют наших крестьян в заполярье. Когда я пытался воспрепятствовать и высказал свое недовольство среди друзей, то на меня донесли, арестовали и осудили по статье 59-7 УК РСФР за пропаганду и агитацию, направленные к возбуждению национальной вражды и розни." Ахмет Бахтияров встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли. Щуплый и изможденный, одетый в ватник и штаны с нашивками лагерных номеров, он стоял в шеренге других заключенных, ожидая утреннего развода. Его знобило, чуни на ногах отсырели, пальцы замерзли в дырявых рукавицах, спину ломило от непосильной работы, ватная подкладка в суконном треухе давно истерлась и не грела голову. Над заснеженной безлесной равниной в морозной мгле плыл багровый диск солнца. В его свете искрились заиндевевшие стены дощатых бараков, блестел нетронутый наст под столбами сторожевых вышек и сверкали гирлянды сосулек на тройном заборе из колючей проволоки.

"Первая рота пошла!" выкрикнул опер приказ. Словно табачный дым пар заклубился из его рта, а из-под шапки с красной звездой таращились на них его лютые, белесые глаза. Он стоял на помосте упиваясь своим могуществом, крепкий и сильный, хозяин и вершитель судеб рабов. Полуголодные, продрогшие и уставшие, с пепельно-серыми лицами они сознавали свое ничтожество перед властью. Шеренга, в которой находился Ахмет, сдвинулась с места. Снег заскрипел под их шагами, разом из сотен глоток вырвался натужный хрип; их прерывистые дыхания смешались с гулом и звоном рельсов на вахте. Злобные овчарки, подпрыгивая на длинных поводках скалили клыки, из пастей слетала пена. Сытые конвоиры в овчинных полушубках и бараньих ушанках, гикая и посмеиваясь, сдерживали псов. Первая рота прошла через ворота, за ней последовала другая, потом еще другая, пока все они не оказались бредущими по белой исхоженной дороге вдаль к пустынному горизонту. Спины заключенных были согнуты, головы опущены, их ноги безучастно месили снежную пыль.

Ахмет лился в общем потоке, стараясь неглубоко вдыхать студеный воздух. Мысли его были безрадостны. Ему было двадцать лет, когда со студенческой скамьи он попал в ГУЛаг. Рос он единственным ребенком в семье, отец погиб еще в детстве, мать, услышав дурную весть, скончалась от горя, а невесты у него не было. Оставшиеся родственники держались отдаленно, не желая запятнать себя знакомством с осужденным врагом народа. Только Бог не оставил Ахмета. Не знал Ахмет священных текстов Корана, к началу 1930– ых годов все мечети в Казани были давно разгромлены, но горячая вера укрепляла его и он молился как мог. Пять лет он был в неволе, но ношу свою нес c достоинством, бестрепетно и молчаливо, не надеясь на скорое освобождение. Внутри себя он словно застыл и окаменел. Hе ждал oн ничего от будущего. "Лагерь будет всегда", так казалось ему.

Через час с небольшим они подошли к «объекту». Погода не изменилась, солнышко поднялось выше и стало пригревать, сосульки на крышах новостроек вспыхнули бриллиантами, с них звучно закапала талая вода, снег на откосах насыпей почернел, проступила бурая прошлогодняя трава и груды шлака. На территорию их впустили через ворота с огромным лозунгом выписанным известкой по кумачу: «Слава труду! Все силы на выполнение взятых социалистических обязательств!» Oни разошлись по рабочим местам. Начальство торопило и заключенные гнали план. Производственные цеха горно-обогатительного молибденового комбината должны быть сданы через одиннадцать месяцев. Трехэтажный корпус был уже воздвигнут, внутри шли отделочные работы и завозилось оборудование. Hо прежде всего, чтобы рабсила не разбежалась, должно быть завершено возведение вышек и сооружение ограды. «Повсеместный учет и контроль производства и распределения есть главнейшая задача трудящихся при социализме,» учил В.И.Ленин. Во исполнении этого завета работали вохр и бригада электриков, тоже из зека. Кровожадные собаки тренированные бросаться на людей, томились без дела, а на новеньких вышках из досок, на которых еще блестела сосновая смола, скучали и покуривали часовые. Двойной забор из колючки и вспаханная контрольно-следовая полоса были размещены и ждали проверочной комиссии. На трехметровых просмоленных опорах уже красовались фарфоровые чашечки изоляторов с туго натянутыми жгутами колючей проволоки. Трансформаторная будка была установлена, но высокое напряжение еще не подключено. Как раз сегодня Ахмет, исполняющий обязанности инженера, должен был врубить электрический ток. Филонов, краснорожий бытовик из самоохраны, подошел к нему. Он выделялся своим ростом, солдатской шинелью и нарукавной повязкой. «Не пробороди, контрик, смотри, чтобы к обеду музыка играла,» беззлобно пригрозил он. «Премию получишь ты,» Ахмет кивнул и пошел в подсобку за инструментами. В вагончике, где переодевались строители сизое облако табачного дыма окутывало четырех мужчин наклонившихся над тесовым столом. Слышались шелчки костяшек домино и отборный мат. «Монтажно-сборочная бригада на выход!» выкрикнул Ахмет. «Петров и Бобринский идите к рубильнику. Повесьте замок на коробке, чтобы его никто не открыл. Охрименко и Прохоров работают внизу со мной.» Похожие на чучел, в ватниках и чунях, недовольные, кряхтя они стали подниматься. Заключенные ценили свою привилегия быть электриками, а не долбить грунт на общих работах. Хоть не много, нo отличались они от серой, забитой массы остальных лагерников. «Доиграть не дали,» обсуждали они свой матч. «Еще два хода и я бы сделал рыбу,» хвалился один из них, желтоглазый и с острым носом, по фамилии Прохоров.

По шаткой железной лестнице рабочие спустились в подвал заводского здания. Тишина и мрак охватили их. Затхлый, сырой воздух кружил головы. Ахмет шелкнул выключателем на бетонной стене. Гирлянда тусклых электроламп осветила ряд высоких металлических шкафов, выкрашенных в зеленое, наглухо запаянную цистерну и ребристый каркас, напоминающий большую клетку. Сборка масляного трансформатора обеспечивающего напряжение 300 вольт на ограждение комбината была недавно закончена и оставалась проверка силовых кабелей, сборных шин, панелей соединителей и клемм. Прежде всего следовало соединить арматуру каркаса с наружным контуром заземления. "Прохоров, протри соединения чистой ветошью; Охрименко, подготовь сварочный аппарат," закончив распоряжения Ахмет повернулся к ним спиной и нагнулся, взявшись одной рукой за железную раму, другой за штырь заземления, голова же его невольно оказалась внутри каркаса трансформатора. Тем временем в аппаратной наверху Петров и Бобринский, не найдя ключа к навесному замку на передней панели шкафа, резонно решили рубильник не запирать, а просто сторожить. Через распахнутую в соседний цех дверь они наблюдали типичный производственный бедлам. Посереди штабелей нераспакованного оборудования, наваленного в кучи сырья, разломанных картонных коробок, бумажных мешков, пакетов и другой упаковочной тары ползла, покачиваясь на роликах, черная резиновая лента конвейера. Она прогибалась под тяжестью наваленной на нее руды. Из помещения поодаль, где находился камнедробильный агрегат, доносился оглушительный грохот. Монтажники, налаживающие механизм, носили наушники и объяснялись только жестами. Их было десятка два, с изжеванными, исхудавшими лицами и потухшими глазами, – все в грязных спецовках и в фартуках поверх ватной лагерной одежды. С отвертками и гаечными ключами в руках они суетились вокруг машин, стараясь обеспечить их беспрерывное действие. Спасаясь от пыли и лязга в аппаратную забрели двое, плотно затворив за собой дверь. Завидев их Петров и Бобринский вскочили со скамей и вытянулись, изображая старание. Привычка повелевать и ломать хребты подчиненным проглядывала в топорных лицах вошедших, в их осанке и телодвижениях. Впереди был майор Дурнев, начальник строительства, пузатый грубиян с толстыми щеками и красным носом, за ним следовал небезызвестный нам самоохранник Филонов. "Почему прохлаждаетесь?! В ШИЗО захотели?!" вытаращились на них командиры. "Разрешите доложить, гражданин майор, производим заземление электротехнического оборудования!" "Какого оборудования?! Все давно подключено! Ну-ка бегом в цех! Там людей не хватает!" В секунду оба заключенных пулей вылетели из комнаты. "Чем они тут занимаются?" Дурнев устремил свой взгляд на лоснящуюся, монотонно гудящую поверхность панели. "Согласно отчету все производственные мощности месяц назад были введены в строй. Почему не вся аппаратура включена?" Задумчиво Дурнев положил ладонь на черную рукоять рубильника и медленно опустил ее.

Описание последующего зависит от мировосприятия свидетелей. Одни услышали лишь шипенье искр, раскат грома и нечеловеческий вопль Ахмета. Другим с более тонкой душевной организацией почудилась вспышка белого света и бурный всплеск гармонических созвучий красок и запахов. Им показалось, что канва времени поредела, приостановилась и через нее проступили вереницы белокрылых созданий. Но ненадолго. Занавес захлопнулся и опять затянулся серой однообразной пеленой.

Глава Вторая

Пальцы жгли и кровоточили, рубашка присохла к спине, на ступнях виднелись пятна крови, в глазах плылo. Он попытался встать, но ноги налились неподъемной тяжестью. "Где я?" Табуретками и наваленными чемоданами была вымощена целая площадь. Темные окна неказистых зданий были безмолвны и пусты. Закрытые двери стояли до половины засыпанные песком. Макушка головы его задевала черный, ребристый потолок. В неподвижном воздухе не слышалось ни звука. Ахмет решил, что он бредит. В сознании стало звонко и тихо, но только отчаянные мысли сверлили его: "Куда я попал? Что происходит? Как вернуться назад?"

Скрученное и обугленное тело Ахмета вытащили из-под трансформатора его коллеги. Был он посиневший и холодный, веки полуоткрыты, в остекленевших глазах застыло изумление, губы чему-то улыбались, рваные рукава ватника слабо дымились. Молния прошила его насквозь и ударила в бетон, оплавив стальную арматуру. "Жмурик," сделал вывод подоспевший Дурнев. "Составляйте акт о смерти и везите на кладбище." Тело Ахмета было брошено на подводу вместе с обрезками бревен, досок и поленьев. Апатичный извозчик, тоже из заключенных, стегнул свою клячу. Заморенное животное напряглось, уперлось копытами изо всех сил и повлекло свой груз к воротам, достигнув которых оно тут же остановилось. Кляча знала порядок. Из будки вышел часовой, чтобы освидетельствовать груз. От него веяло табачным дымом и вчерашней сивухой. Неуклюжие руки его стали сдирать с Ахмета одежду. Далее по инструкции перед захоронением следовало размозжить голову покойника. Любой тяжелый предмет годился для этой цели: булыжник, дубина или приклад. Караульный выбрал лежавшее в телеге полено и занес его над головой мертвеца. В этот момент губы Ахмета разжались, задвигались и громко произнесли, "Слава КПСС." Крупная дрожь сотрясла солдата. Полено выпало из его рук, а сам он, зашатавшись от избытка партийных чувств, рухнул на землю. Ахмет, совершенно голый, выкарабкался из телеги, спрыгнул босыми ступнями на мерзлый грунт рядом с коленопреклоненным часовым и, собрав свою одежду, начал неторопливо одеваться. Казалось, что он нечувствителен к холоду и безразличен к окружающему. Глаза его, обычно тусклые и уставшие, сияли теперь как два огня, энергия била через край, ему хотелось действовать, движения были резкими и порывистыми, словно в нем вибрировал единый натянутый нерв, под кожей перекатывались бугры мышц, но вдоль мускулистых рук, пересекая грудную клетку, змеилась узкая пепельная полоса – шрам от удара током. "Тебя на кладбище положено вывезти," еле ворочая языком вымолвил караульный. Неуверенно он поднялся с колен и вынул из кармана вчетверо сложенную бумагу. "Нет, почитай внимательно. Там написано, что меня в больницу на лечение следует отправить." Ошарашенный караульный взглянул в листок. Его губы зашевелились. "Верно. Только что там было сказано, что ты окачурился... Не кумекаю... Теперь прописано, что тебя посылают в лазарет в главный лагерь. Внезапно солдат злобно оскалился. "Откуда знаешь? Тебе не положено!" Он погрозил кулаком, но быстро успокоился. "Ну-ка, подожди, конвой для тебя снарядим." Ахмет пожал плечами и отвернулся.

Через час появился конвой, двое одетых в военное горемык, солдат – срочников, с винтовками на плечах, которым опротивела служба, зэки и надоедливые командиры. Они отправились назад в лагерь. По прежнему в безоблачном голубом небе сияло солнце, таял снег, изрытая, ухабистая дорога превращалась в глинистую трясину. Ахмет шел рядом с телегой, он не мог сидеть от возбуждения. "Что со мною произошло?" спрашивал он себя. Он знал все о Вселенной, когда и откуда она возникла. Он знал, что может управлять ее законами и перекраивать настоящее. Он знал, что только он один и никто другой мог бесследно исчезать, передвигаться в пространстве и внезапно появляться в любом месте. Он сознавал, что наделен нечеловеческими качествами. Может ли он изменить окружающий мир и зачем? Он ни разу не испытывал свое могущество и даже немного опасался его последствий. Но мир вокруг Ахмета не подозревал о его сногсшибательных способностях, окружающие по прежнему видели в нем неопрятного, исхудавшего человека, задумчиво бредущего по глинистой дороге. Радуясь весне задорно чирикали суетливые воробьи. Они порхали с места на место и залезали в обрамленные хрупким льдом лужи. Покрытый розовым и белым на горизонте прорезывался контур горного хребта. Легкий ветерок приносил с собой глубокий, свежий аромат земли, просыхающей после снега. Безразличные ко всему конвоиры, подняв шинельные воротники, дремали в телеге. Их винтовки и подсумки валялись у их ног. Лошадка прилежно и безропотно тащила свою ношу, молчаливый возница не понукал ее.

К часу дня они вернулись в лагерь и их впустили в больницу. Больница, состоящая из стационара, поликлиники и административно – хозяйственной части, занимала одноэтажное кирпичное здание рядом с наружным ограждением охранного периметра. На окнах здания были решетки и при входе скучал на вахте вооруженный револьвером часовой. Сдав Ахмета конвоиры отправились в столовую, благо время как раз было обеденное. Санитар, пожилой заключенный одетый в синий халат, провел вновь прибывшего в палату, указал ему на свободную койку и удалился со словами, "Врач скоро придет." Ахмет не присел, но продолжал стоять, опираясь рукой о чугунную спинку кровати, разглядывая обшарпанные желтые стены и угол печи с отбитыми кафельными плитками. В комнатке едва помещались четыре койки и две тумбочки; вход в помещение был затруднен, на двери лохматилось несколько глубоких царапин. На двух кроватях безмолвно лежали закутанные в тонкие одеяла человеческие фигуры, лиц их нельзя было разглядеть из-за бинтов, на третьей сидел прыщавый, блондинистый паренек с зелеными глазами и читал "Комсомольскую правду", четвертая предназначалась Ахмету. С низкого потолка свисала электрическая лампочка в помятом жестяном абажуре, На облупленном белом подоконнике стоял немытый стакан, а через окно проглядывала сторожевая вышка с двумя охранниками на посту.

Под чьими – то быстрыми шагами вздрогнули, заскрипели и зашатались хлипкие доски пола. Ахмет обернулся. Коренастый, усатый человек в белом халате и колпаке на черных курчавых волосах стоял в коридоре. "Я ваш лечащий врач," он сделал приглашающий жест рукой. "Пройдемте в кабинет на обследование." Ахмет молча последовал за ним. За письменным столиком с ученической ручкой, чернильницей и стопкой бумаг сидел с серьезной миной на лице знакомый ему санитар и почесывал подбородок. "Проходи за ширму и раздевайся," приказал он. Ахмет повиновался. "Ну-с," врач потер руки, взглянув на обнаженного пациента. "На что жалуетесь?" "Ни на что," Ахмет стоял посередине комнатки, вытянув руки по швам, краем глаза он видел свое отражение в стеклянной дверце медицинского шкафа. "Ну так уж и ни на что? Мне сообщили, что вы попали под мощный электрический разряд. Вас посчитали мертвым, но вы ожили. Это так?" Его черные глаза вопросительно уставились на Ахмета. "Ничего не помню," чистосердечно ответил тoт. Наклонив набок голову, врач со всех сторон осматривал его тело, покрытое синяками и кровоподтеками. "Вижу смещение ключицы, перелом надколенника и таранной кости, а также разрывы сухожилий. Чтобы увидеть больше нужен рентген. Вас должна мучить страшная боль. Как вы ее переносите?" "Никак. Ничего нет. Ни на что не жалуюсь." "Давайте послушаем как вы дышите." Врач приложил ухо к безволосой, пергаментной груди Ахмета. Несколько минут он внимательно вслушивался в пациента спереди и сзади, потом прощупал его запястье. "У вас не бьется сердце и нет пульса. Вы симулянт. Кого вы хотите обмануть! Вон из моей больницы! Наказать подлеца!" Так Ахмет оказался в ту ночь в штрафном изоляторе.

Глава Третья

Разные мысли приходили в голову Ахмета в тесной каталажке, но больше всего он жалел свою родину. Он вспоминал историю Казанского ханства, его распад и нашествие захватчиков; он вспоминал рассказы о несправедливостях и обидах, причиненных чужеземцами; он вспоминал свое детство в деревне – перемячи, кумыс и бешбармак; он вспоминал гонки по росистым полям и лугам на неоседланных, необъезженных жеребцах; он не забыл коллективизацию. В одиночестве обледеневшего карцера, в кромешной тьме, погруженный в немое оцепенение Ахмет был распластан на земляном полу. Ни крысы, снующие вокруг его лица, ни могильная тишина, ни снежинки, проникающие через узкое, забранное решеткой окно, не могли отвлечь его от горестных мыслей. Проходили часы, казалось, что он грезил. Ему стало безразлично все, даже его сверхъестественный дар, присутствие которого постоянно теребило его сознание. "На что я способен?" наконец задал он себе вопрос и почувствовал, как медленно отделился от пола и поднялся к потолку. Его тело уперлось в шершавые доски. "Что за ерунда? Я стал легче воздуха?" спросил он себя, хотя подсознание объясняло ему, что дело не в этом. Oн немного опустился и стал плавать от стены к стене, наслаждаясь своим новым состоянием, пока голова его случайно не прошла через кирпичную стену и высунулась наружу. Ослепительный луч прожектора, направленный на здание изолятора, мешал ему видеть. До него доносились суета и возгласы караульных, и злобное рычанье овчарок. Чистая и безупречная пелена свежевыпавшего снега покрывала землю, столбы и колючую проволоку. Снежинки неторопливо садились на его непокрытую, коротко стриженую голову, но не таяли. У Ахмета захватило дух. "Как это может быть? Может я не живой? И почему нет механического сопротивления среды? Я ведь вполне материален." Он потерял способность удивляться. Он раздумывал и размышлял, не заметив, что полностью оказался снаружи и дрейфует, поднимаясь выше и выше, по направлению к ближайшей сторожевой вышке. "Куда?!" услышал он грозный окрик. За этим последовало клацанье затвора и гремящий выстрел. Он ощутил попадание, не причинившее ему никакого вреда, и продолжал подниматься. С соседней башни на него нацелился второй прожектор и так в перекрестье лучей охранники вели по нему винтовочный огонь, пока он не скрылся в гуще низких туч. Там в холодной и липкой мгле его одежда сразу отсырела, видимость была нулевой. Его полет продолжался. Потом через редеющие клочья тумана проступило темно – фиолетовое, усеянное крупными немигающими звездами небо и желтый диск полной луны. Земли видно не было, только зыбкая бесконечная равнина причудливых завихрений водяного пара струилась и колебалась под его ногами.

Казалось, что ничего другого не существовало в мире, кроме огромной праздничной луны над его головой. "Как бы туда попасть?" мелькнуло в его сознании и в ту же секунду он стоял на ее поверхности.

Ахмета поразили полная тишина, резкие контрасты света и тени, и отсутствие каких-либо красок. Полукруглые пологие холмы с мягкими очертаниями усеивали равнину, покрытую саваном бурой пыли. Невысокая гряда зубчатых скал протянулась на недалеком горизонте. Солнце садилось и зазубренные тени пересекали местность. Бело-голубой шар Земли, наполовину скрытый сенью своего спутника висел в угольно-черном небе. Ахмет устремился к горной цепи. «Должно быть это стена кратера Мавролик,» догадался он. Скоро он достиг своей цели, взобрался на внешний вал и осмотрелся. С высоты полутора километров он видел частично разрушенный концентрический кряж, образовывавший основной кратер, перекрытый в нескольких местах сателлитными кратерами меньших размеров. В центре чаши кратера у подножия острых пиков его острые глаза приметили тусклое свечение. Заинтригованный, преодолевая все страхи и сомнения, он двинулся вперед. Ахмет предпочел идти пешком. Его чуни оставляли длинную цепочку следов, пересекающую серую, безмолвную равнину. «В этом безветренном, безвоздушном мире они не исчезнут и через миллионы лет,» подумалось ему. Приблизившись к источнику свечения, озаряющего основанье ноздреватой базальтовой скалы, Ахмет разглядел неподвижный силуэт человека. Он сидел на булыжнике напротив костра. Седая голова его была безвольно опущена вниз, кисти рук касались грунта, согбенная спина в коричневом кафтане не могла заслонить пляшущих языков красноватого огня. «Костер на Луне?» изумился Ахмет. Костер был небольшой, кучка цельных поленьев горела спокойным ровным пламенем, из – под них рдели горячие, багровые угли. На цыпочках Ахмет обошел искрящееся чудо кругом, пытаясь разглядеть лицо странника. Это было непросто. Его лицо, изменчивое и неясное, казалось было скрыто вуалью полутеней. Вдруг незнакомец поднял голову, его тяжелые веки приподнялись, их взгляды встретились, он пристально смотрел на Ахмета.

Множество загадочных миров существует вo вселенной. Kаждый из них дорог своим обитателям, но есть среди них в рукаве заурядной спиральной галактики бело-голубая планета Земля. Особи, населяющие ее, и не осознают какой безмерный интерес представляют они для внеземного разума. Так же как и земляне, инопланетяне ищут себе подобных, но начали они свой поиск миллиарды лет назад, задолго до появления человека на Земле. Они прошли долгий путь.

Не ведал об этом Ахмет. В смятении взирал он на расправляющего свои члены существо. Со скал посыпались камни и равнина задрожала. Его внешность поминутно менялась: то он был гигантом, то он был карликом, то он был драконом, то становился левиафаном, явившимся из сумрачной морской глубины. Наконец катаклизм закончился, шатания улеглись и только свежие оползни в чаше кратера напоминали о недавней катастрофе. Незнакомец опять превратился в морщинистого старика со слезящимися глазами, но Ахмет стал опасаться его. «Забудь свое имя!» пророкатал глубоко в сознании Ахмета завывающий голос. «Теперь ты особая тварь! Для того ты выжил после удара молнии на своей планете!» Ахмет поежился. «Кто вы?» спросил он, отдавая себе отчет, что здесь нет звуковых волн, способных достичь ушей собеседника. «Имени моего тебе не выговорить. Я родился не на Земле. Для простоты называй меня Вау.» В растерянности Ахмет разглядывал медные пуговицы на его камзоле, широкий кружевной галстук и белые лосины. Вау разжал ладонь и из нее просыпалась струйка черного песка. Крупинки тускло искрились и образовали острую горку у его сапог. «Читая твои мысли, я узнал, что ты верующий. Как и мы, ты преклоняешься перед Всевышним и почитаешь Его, ибо вся вселенная, видимая и невидимая, дела Его рук.» Старик приблизился к Ахмету, положил ладонь на его плечо и мягко сказал, «Не пугайся. Сотни миллионов лет наши ученые изучают величие Божьего здания, постигая Его премудрость и восхищаясь Его благолепием. То, что тебе кажется чудом, есть результат нашей технологии. В какой-то степени ты успеешь ее постигнуть. Десять лет я ожидаю тебя.» Он повернулся к костру, засунул туда кисть руки, кочерга ему не потребовалась, и поправил поленья, отчего огонь засиял ярче. Он продолжал, «Космос представится тебя совершенно иным, когда ты познаешь его через дюжину новых чувств, которыми тебя наделили. Ты узнаешь, что в нашей вселенной существуют больше четырех измерений и ты научишься их использовать. Ты будешь путешествовать в пространстве-времени и поймешь, что расстояние это иллюзия и заблуждение человеческого ума. Даже на Земле легко заметить, что расстояние – относительно. Метр это всего лишь шаг для взрослого человека, но длинное путешествие для муравья. Если бы размер ваших тел был бы сравним с расстоянием от Земли до Луны, то человечеству не понадобились бы космические корабли. Вы напоминаете нам самих себя на заре нашей истории. Вы проходите через те же заблуждения и ошибки, через которые миллионы лет назад прошли мы. Наша галактика и наше солнце сформировались гораздо раньше ваших светил, поэтому мы так обогнали вас. Наша цивилизация занимает много планет и везде мы научились жить в гармонии с природой и с самими собой. Однако и среди нас встречаются преступные бунтари-одиночки, бросающие вызов обществу. Мы изолируем их, пока они не успели попортить себя и своих невинных сограждан. Хотел бы ты посетить наш мир? Я приглашаю тебя.»

Ахмету не хотелось покидать родину, но из вежливости он спросил, "Где это?" "Сотни миллиардов световых лет отсюда, на другом краю вселенной, но прибудем мы туда мгновенно." "Как же так? Где ваш корабль? Он невидим?" "Ракетные корабли не пригодны для путешествий в пространстве-времени; даже те, которые летают с субсветовой скоростью. Подобные повозки могут использоваться лишь в пределах Солнечной системы. Нырянье в гравитационные колодцы или в черные дыры, находясь внутри изолированного контейнера, тоже не лучшее решение – слишком много искажений при выходе наружу. Мы нашли способ мгновенного перемещения в пространстве – ты уже испытал его – надо только представить себе цель и ты уже на месте." "Сколько я там пробуду?" "Сколько ты хочешь. Пятнадцать минут или сто пятьдесят лет. Будь нашим гостем. Не забудь, что мы властелины времени." "Я согласен, если вы вернете меня назад на Землю в мою эпоху." "Ты уверен, что это твое желание?" "Да." "Тогда держись." Сунув руку за борт своего камзола, Вау вытащил оттуда продолговатую коробочку размером с ладонь. Разноцветные бусинки огоньков шевелились на ее поверхности, складываясь в причудливые узоры и сочетания. Вау поднес коробочку к глазам, светящиеся точки, заколыхались, зароились и отделились от нее; переливаясь, они облепили лицо, уши и волосы старика. "Ну, полно, полно," говорил он им, как если бы они понимали его. "Ты готов?" Вау перевел свой взгляд на Ахмета. Тот кивнул головой. "Зажмурься." Ахмет прикрыл веки и остолбенел в ожидании. Его чувства одеревенели. Он проваливался в бездонную пропасть и оттуда не было возврата. Его мутило и ему приходил конец. В последний момент перед смертью, когда ему казалось, что все пропало и он весь без остатка пережжен в золу и прах, он услышал негромкий голос своего проводника, "Мы прибыли." Ахмет пробудился. Перед глазами плыли круги. Нервная встряска была оглушительной, его колени дрожали, голова болела и туманилась, тело после мучительного перелета требовало покоя. "Милости просим в наш дом," отчетливо прозвучал нежный детский голос. Ахмет возрождался, силы широкими волнами возвращались к нему, он медленно выпрямился и осмотрелся. Пелена рассеялась, он находился в ярко освещенной просторной комнате; перед ним стояла худенькая белокурая девочка в длинном белом платье и с наивным удивлением, улыбаясь, смотрела на него.

Глава Четвертая

Через широкие окна веселым, щедрым потоком вливались в зал солнечные лучи. Они отражались на полированном мраморном полу, танцевали зайчиками на высоком купольном потолке, падали на длинные, выложенные красными подушками, скамьи, раставленные вдоль зеленоватых стен. Ахмет прищурился от яркого света и рассмеялся. Девочка протягивала ему букет из разноцветных ромашек. Он поклонился и принял подарок. Ни звука, ни шороха не раздавалось поблизости, вероятно, кроме них, здесь никого не было. "Если вам нужен отдых, то мы приготовили для вас спальню," она указала на растворенную дверь слева от нее. "Ничего, я уже пришел в себя," он осмотрелся, в глубине себя удивляясь, куда мог запропаститься его спутник. "Меня зовут Ахмет Ахметзян Бахтияров," представился он. "Я с планеты Земля." Ахмет держался учтиво и с достоинством, как полагается представителю всего человечества. Ему было немного неудобно за свой непрезентабельный вид, за изношенную тюремную робу и за нашитые в трех местах лагерные номера. "Меня зовут ...." произнесла девочка и у Ахмета зазвенело в ушах. "Я читала про вашу спиральную галактику Млечный путь. Я очень обеспокоена. Человечеству необходимо принимать срочные меры. Через 4 миллиарда лет вы столкнетесь с соседней галактикой и у вас будут большие неприятности." "До этого еще далеко, но человечество, если оно не исчезнет с лица Земли, решит эту задачу." Ахмет виновато улыбнулся, "Простите меня, но я не расслышал вашего имени." Он опять наклонился к девочке. "Мою внучку зовут ...," неожиданно услышал он знакомый голос и прозвучал тот же мелодичный аккорд. "Землянам не выговорить наших имен. Можешь называть ее Найс; она поймет." Ахмет обернулся. Позади него, широко расставив ноги, стоял Вау и стряхивал красноватые искры со своего камзола. С каждым его усилием искры зигзагами устремлялись вверх, затем падали на пол, где постепенно затухали и превращались в серые угольки. "Не подходи, обгоришь," остерег он бросившегося к нему на помощь Ахмета. Устав бороться, Вау содрал с себя камзол и выбросил его в раскрытое окно. Однако ни его широкая шелковая рубашка, ни лосины, ни черные сапоги с отворотами не пострадали в передряге. "Ничего, там на песке быстро погаснет. Издержки трансгалактического путешествия," объяснил он. "А вот с тобой в пути неприятностей не случилось," Вау осмотрел своего попутчика. "Настоящий строитель коммунизма," засмеялся он. "Если желаешь, можешь переодеться. Тебе, наверное, надоело выглядеть каторжником. У нас величайшая коллекция костюмов всех времен и народов. Выбирай." "Дедушка, опять ты о делах! Я соскучилась, тебя не было целый день!" Найс захныкала и подбежала к Вау. Он нагнулся, подхватил ее под мышками и поднял. "Прошу извинения," обратился он к Ахмету. Тот шутливо пожал плечами. Внучка обняла дедушку за шею и поцеловала. "Где ты так долго пропадал?" "Я выполнял правительственное задание. Вот посмотри, что я тебе привез с Луны." Вау достал из кармана пригорошню самоцветов и высыпал их в ее подставленные ковшиком ладошки. Ахмет, стоявший в нескольких шагах, наблюдал эту сценку. Он заметил, что губы собеседников не шевелились – общались они телепатически. Девочка изогнулась и громко спрыгнула на пол. Драгоценные камни, словно звезды, лучились в ее руках. "Я сейчас вернусь! Только положу их в мою сокровищницу!" Стуча по плитам своими ножками, она выбежала наружу и исчезла между низкими, пустынными дюнами, тянувшимися перед зданием. За чередой холмов открывался могучий водный простор. Через распахнутую дверь струился пахнущий морем воздух. На берегу и перед домом лежал желтый песок; ветер вздымал его тучами, засыпая чахлые кусты. Тонкий слой золотистых песчинок появился на полу. Неожиданно быстро Найс вернулась и плотно затворила за собою дверь. На плече у нее сидела обезьянка. Ее забавная мордочка изображала любопытство. На ней была синяя шапочка и она красочно жестикулировала. "Это мой личный портной," сообщила она Ахмету. "У него нет имени – только номер – потому что он неживой. Он отзывается на 859." Обезьянка надула щеки и подмигнула ему. "Он поможет вам выбрать одежду, белье и обувь, а также выкроит и сошьет ваш заказ." Ахмет застыл в недоумении. "Ты в надежных руках," ободрил его Вау. "859 – отличная модель и обслуживает нашу семью сотни лет. Положись на него." Полный крайнего удивления Ахмет последовал за ними в смежную комнату. Посередине небольшого квадратного помещения безмолвно стоял антрацитово-черный параллелепипед высотой в два человеческих роста. "Не бойтесь его. Он хороший," подбодрила Ахмета маленькая хозяйка. "859 хочет, чтобы вы вошли в него." "Кто хороший? Этот ящик?" От негодования Ахмет стал заикаться. "Как я могу войти в него? Он сплошной." Обезьянка потешно обхватила лапками свою мордочку, она сотрясалась от смеха. "Это не ящик. Это проницаемое устройство," терпеливо объяснила Найс. "Оно измерит ваше тело; 859 получит информацию как сшить вам одежду и обувь. Фасон и стиль вы выберете сами." "Смелее," Вау слегка подтолкнул его. Ахмет шагнул вперед, стенка с шорохом раздвинулась и задвинулась позади него. Он огляделся. Внутри было пусто и полутемно. Доносилась плавная, успокаивающая музыка. Неизвестно откуда взявшийся мягкий душистый ветерок веял ароматом цветов, трав и ягод. Ахмет зевнул, у него стали слипаться глаза. Внезапно появившиеся со всех сторон – снизу, сверху, сзади и спереди – тоненькие белые лучики опутали его. Они проникали через его лохмотья и щекотали его кожу. Они обволакивали, не пускали и держали его на месте. Так продолжалось несколько секунд, пока напротив не звякнула распахнувшаяся стенка, через нее хлынул солнечный свет и Ахмет, вздохнув с облегчением, вернулся к своим друзьям. Но покоя ему не было. "Начинается вторая фаза," с этими словами к Ахмету подскочила все та же ученая обезьянка и схватив его за рукав повела к экрану, в который превратилась стена комнаты. На нем появилось изображение исполинского звездного острова. Светящиеся точки толпились и кружились в черном пространстве; вся махина в сотни миллиардов светил медленно поворачивалась; в центре они сливались в слепящую человеческие глаза белую шаровидную массу. "Что это?" спросил Ахмет. "Вы не узнаете собственную галактику?" обезьянка присвистнула и презрительно скривила рот. "Никогда не видел ее со стороны," лоб Ахмета покрылся испариной. "Это Млечный Путь. 859 прав," Вау скрестил руки на груди, любуясь зрелищем. "Ваше Солнце вон там," он указал на клубящийся обод звездной системы. "Смешно сказать," вмешалась обезьянка, "но по моим сведениям во всем Млечном Пути всего две обитаемые планеты. С какой планеты желаете заказать свой гардероб? Другая планета – сплошной океан и там живут разумные рыбы. На дне они строят города и заводы. Oни носят дождевики и шляпы с фестончиками. Лично мне нравится. Oчень мило и практично, и никаких мелочей. Не желаете примерить?" Ахмет содрогнулся. "Найди – ка ты мне, братец, Землю." "Ничего нет легче! Пожалуйста!" 859 взмахнул рукой. Hа экране появился хорошо известный вид Земли, висящей в пространстве. Она не изменилась с тех пор как Ахмет покинул ее. Все так же через белое одеяло облаков проглядывали ее океаны и континенты. Все так же ее согревало Солнце и маячил поодаль серп Луны. Все так же человечество металось там в поисках лучшей доли, в страданиях пробуя и отвергая идеологии, одну за другой. Черный враждебный космос и бездонный мрак окружали их мир. Ахмет вздохнул и перевел взгляд на своего наставника. "Одеяния какой страны и эпохи вы желаете заказать?" тараторила обезьянка. "Могу порекомендовать костюм ацтекского императора Монтесумы; передник, ожерелья и обруч со коброй фараона Хуфу; или пиджак, жилет, брюки и штиблеты президента США Вудро Вильсона." По мере того, как она тараторила, картины на экране менялись, демонстрируя соответствующих персонажей. "Лично мне полюбились медвежьи шкуры неандертальцев времен палеолита. На них есть когти и клыки. Очень изящно и практично. Каков ваш выбор?" Черненькие блестящие глазки вперились в Ахмета. "Откуда они у вас? Вы раскапываете могилы?" "Нам это не требуется. Только земные археологи роются в пыли, собирая крошки и черепки. У нас есть доступ к подлинной жизни ваших предков. Мы, конечно, не вмешиваемся, а просто фотографируем. Потом мы изучаем эти картинки; в вашем случае, мы подбираем одежду по вкусу заказчика. Годится?" "Я частичка великой татарской нации и желаю носить одежду моего народа. Знаете ли вы о нас?" Ахмет обвел глазами присутствующих. Вау утвердительно кивнул, лицо девочки было безмятежно спокойным, но 859 заволновался, запищал и заскулил. Пар повалил из его мохнатых ушей, острые ноготочки, царапая пол, застучали и заскребли, передние лапки его в раздумье прижались к нахмуренному лобику. "Нашел!" взвизгнул он и на экране появилась внутренность дворцового зала, отделанного поливными изразцами темносинего, белого и голубого цветов. Пологие лестницы, украшенные рельефным цветочным орнаментом, вели в галерею. Через окна, забранные решетками, проглядывали чьи-то лица. На резном троне, подперев голову кулаком правой руки, сидел повелитель, суровый мужчина в узорчатом парчовом халате и в расшитой жемчугoм тюбетейке с длинной кисточкой. Взгляд его блуждал далеко поверх голов распростершихся перед ним на ковре чужестранцев. Пот стекал с их бородатых лиц, их усталые руки и ноги не смели пошевелиться, их шеи закостенели и онемели, лари с дарами, принесенными ими, были широко распахнуты. На ступеньке у ног владыки согнулся на коленях писец с калямом в руке. Он ловил и заносил на писчий шелк каждое слово своего господина. Рядом с троном стоял, по-видимости, великий визирь, тоже в халате и белом тюрбане, а позади теснились высшие сановники государства. Стражники с копьями и изогнутыми саблями охраняли сводчатые двери. Царила торжественная атмосфера важного приема. "Кто они?" полюбопытствовал гость. "Великий хан приветствует московских послов в Сарае," подсказал Вау, затем взглянув на Ахмета спросил, "Ты хочешь одеться как ханский визирь?" "Я веду род от мурз Бахтияровых; так гласит наше семейное предание; так мне следует одеваться." "Правильное решение," одобрил Вау с широкой улыбкой. "Вот там по правую руку повелителя как раз стоит князь." "Хотели бы вы выглядеть как тот человек?" подхватил 859. Ахмет всмотрелся и утвердительно кивнул. Лопоча и почесывая макушку, обезьяна бросилась к экрану и впрыгнула в него. Она стала частью картинки, шныряя между застывших фигур. Приблизившись к сановнику, она несколько раз обошла его, делая какие-то измерения, затем вернулась в комнату, где находился ее удивленный заказчик. Подмышкой 859 держал стопку одежды, аксессуары и сапоги. Но обезьяна не намеревалась передавать ее Ахмету. "Я скопировал, но процесс не закончен," с этими словами 859 исчез в параллелепипеде. Через несколько минут его лохматая голова высунулась оттуда. "Задание выполнено. Пожалуйста пройдите внутрь. Можете одеваться." Ахмет вошел и вышел преобразившмся. Гордо поднялась голова его, смело и спокойно смотрел его взор, глаза заблестели, плечи расправились, спина выпрямилась в достойную осанку. На нем был зеленый бешмет до колен, через раскрытый ворот проглядывал розовый кулмэк, черные шаровары были заправлены в сафьяновые ичиги. Бешмет был подпоясан сабельным опоясьем с серебряными бляшками, на нем висел богато отделанный кинжал. С левого бока была пристегнута золотая пайцза с отчеканенной тигровой мордой. "Узнаю настоящего татарина," Вау смерил его взглядом. "Откуда вы можете знать? Мы ведь на другом конце вселенной." Вау пожал плечами."Я видел немало ваших. Татары приходили сюда и раньше. Их здесь не так много, около трех миллионов, но они занимают почетное место в нашей иерархии." Дух захватило у Ахмета. "Как они сумели проникнуть в такую даль?" "Ну ведь вы то проникли... Так же и они... Мы всегда рады их принять. Они способные, трудолюбивые и дружелюбные люди. Их представители занимают руководящие посты в Федерации свободных наций вселенной." "Где они? Могу ли я их встретить?" "Нет ничего проще. Они недалеко от нас, на соседней планете. Им никто не мешает. Кроме них там никого нет. Они ее культивируют и возделывают. Вы можете увидеть ее невооруженным глазом. Если нет облачности, то это яркая звезда, появляющаяся после заката. Она так прекрасна, что наши поэты слагают о ней стихи, сравнивая ее со сверканием жемчужных капель дождя." "Я хочу взглянуть." "Подождите до утра. Но у нас есть еще дело. Вы не забыли, что должны выучиться управлять гатжит – прибором, который доставил нас сюда? У нашего правительства есть какие-то планы с вашим участием, но меня в них не посвятили." Лицо Ахмета засияло широкой улыбкой.