Текст книги "Школа жён"
Автор книги: Магдалена Виткевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– А сейчас будет еще лучше, – со знанием дела заявил Оскар, который все время подливал ей чай.
Юлия потупила взор, вспоминая это «еще лучше» в его исполнении. Ну да, чего скрывать, было супер, это факт, но без фанатизма, девочки, не прямо же здесь. Ей захотелось сбежать, и как можно скорее.
– Я… Мне надо в туалет. – Она встала, завернулась в полотенце и побежала к выходу, а выйдя, прислонилась к стене и облегченно вздохнула.
– А мы… Мы случайно не знакомы? – услышала она вдруг мужской голос. Господи, вот уж действительно финская баня, где все вперемешку!
Она удивленно посмотрела на мужчину. Он на самом деле кого-то ей напоминал. Она нахмурилась и потуже затянула полотенце.
– Мы виделись не так давно и даже выпивали вместе.
– А, вспомнила! Ресторан в Варшаве! Конрад! Что ты тут делаешь?
– Работаю, – улыбнулся он.
– Блин, куда ни плюнь – везде работники. Надеюсь, ты не будешь приставать ко мне с массажем? – спросила Юлия.
– Я? С какой стати? Я совсем по другой части. А у тебя что, кто-то появился на горизонте, для кого ты хочешь стать идеальной женой?
– Боже упаси. Я тут вообще случайно… Ты же знаешь, что я выиграла спа. Я-то думала, что тут спа, а не что какой-то мужик станет меня… Короче, сам знаешь что…
– Что «что»? – таращил голубые глаза Конрад.
– Ты притворяешься, что не знаешь?
– Ну хорошо, знаю. И немного притворяюсь. Понимаешь, я работаю тут уже какое-то время. Если хочешь, мы можем пойти куда-нибудь поговорить.
– Это вряд ли, потому что… я сейчас сбежала с занятий и вынуждена здесь скрываться. В противном случае достанет меня этот мой массажист и «зажжет во мне огромное желание дойти за несколько мгновений до мегаоргазма, который подарит мне счастье и позволит с надеждой взглянуть на себя обновленную, а моему будущему мужчине подарит рай в этом мире слез и отчаяния», – процитировала она насколько хватило памяти длиннющий фрагмент из рекламки.
– Не боись, что-нибудь придумаем. Я провожу тебя через котельную к грузовому лифту, а потом мы поедем к тебе. Можешь не переодеваться, потому что ты потрясающе выглядишь в этом мокром полотенце, которое к тому же чуть-чуть сползло с груди…
Он подтянул полотенце. Юлия смутилась, но быстро направила разговор в практическое русло.
– Ладно, веди через эту свою котельную, – прошептала она. – А потом, когда я переоденусь, мы сможем выйти на минутку. Хоть поговорю с кем-то адекватным.
– То, что ты здесь работаешь, я уже знаю… А что за работа у тебя сейчас здесь, ты что, выслеживаешь меня? – спросила она, когда наконец надела платье с непонятно каким днем недели и села на диван. – Ну посуди: сначала ты ставишь выпивку (это в Варшаве), а потом вдруг оказываешься здесь и приходишь, можно сказать, эдаким спасителем, когда я убегаю из сауны от рук массажиста. Что-то слишком много совпадений.
Конрад улыбнулся:
– Слишком много? В том ресторане я был, потому что меня пригласила Эвелина, директор. Я часто бываю на вечеринках Школы.
– Хорошо ее знаешь? – спросила Юлия.
– Да.
– Насколько хорошо? – не отставала она.
– Достаточно, – уклончиво ответил Конрад.
Юлия хотела задать еще тысячу вопросов об отношениях Эвелины и Конрада, но решила не педалировать тему. Какое, в конце концов, ей до этого дело?
– А живешь ты где? Тоже здесь?
– Я живу, как бы это сказать, за забором. Есть там небольшой домик для тех, кто работает в Школе или приезжает навестить постоялиц пансионата. Ты еще не была там?
– Нет, не было случая. Все время какие-то занятия… Хорошо, поняла: живешь ты там, а здесь что, к кому-то приехал, кого-то навещаешь? В этом пансионате?
– Вот теперь тебя.
– Конрад…
Мужчина прищурился и улыбнулся:
– Слушаю тебя.
– Ты играешь со мной.
– Я бы не прочь.
– Конрад!
– Успокойся, Юлия, всему свое время. Я думаю, что массажисты уже разобрали всех девушек и только бедный Ромео не знает, что ему делать, потому что исчезла его Джульетта.
– Оскар его зовут, а не Ромео.
– Да в курсе я. Между прочим, Эвелина говорила, что Оскар лучший. Пойдем, тебе пора, что называется, влиться в коллектив. Проведу тебя так, что никто не заметит. Я знаю эту Школу как свои пять пальцев.
Действительно, через пару минут он подвел девушку к двери с табличкой «Бра-фиттинг» и удалился, оставив ее в полном недоумении. Что за отношения у него с Эвелиной? Она старше его как минимум лет на десять.
Так что для сына он староват, к тому же ни одна мать не пригласила бы сына в дом, по которому разгуливает дюжина голых девиц. Неужели любовник? Говорит, что знает Школу как свои пять пальцев. Откуда?
* * *
Михалина наотрез отказалась раздеваться.
– Послушай, это бессмысленно, – жестко сказала она массажисту. – Как тебя зовут? А то я снова забыла.
– Янек.
– Так вот, Янек, слушай: я понимаю, что тебе платят за то, чтобы ты лапал меня и массировал. Но я приехала сюда за другим. Сечешь, да? Тебе можно открытым текстом?
– Секу, – ответил Янек.
– Ну так что? Приступаем к работе? Или снова будем терять время на ерунду? Мишка платит и потребует результата.
– А сама ты чего хочешь? – спросил Янек.
– Я? – Михалина удивилась вопросу. Она села на диван и пожала плечами: – Сама не знаю, чего хочу. Да и что я могу хотеть? У меня есть Мишка, у меня есть работа. Всё у меня есть. Я не хочу потерять Мишку. Потому что люблю его.
* * *
Шипящую йогиню звали Анной Новак. Более шаблонного сочетания имени и фамилии не придумаешь. Если бы это был английский детектив, ее вполне можно было бы назвать миссис Смит.
Тем не менее Анна Новак была особой не такой шаблонной, как ее фамилия. Она была скорее чудной, странной. Какой-то чересчур усердной. Записалась на все занятия. Посещала все факультативы. Пролезла даже на оральный экстаз и, что хуже всего, выбила Михалину из очереди ожидания на первую неделю.
– Тебе что, так приспичило записываться прямо сейчас?
Шипящая только зашипела и развернулась на 180 градусов. Она вечно ходила со своим блокнотиком, в который все время что-то записывала. Это казалось удивительным – ботаничка в школе жён. И все же.
Блокнотик сопровождал шипящую и на ужин, и на курс визажиста. Больше того, она додумалась потащиться с ним в сауну. Один раз Михалина пыталась заглянуть в ее записки, но шипящая, как всегда, заверещала, зашипела и убежала.
Анна держалась особняком, хотя и старалась участвовать во всех мероприятиях. Ну и конечно, со скоростью света заносила всё в свой неизменный блокнотик. Когда она говорила по телефону, тарахтела как шарманка, но если вдруг замечала кого-то краем глаза или слышала чьи-то шаги, начинала бурить потенциальную угрозу выразительным взглядом, пока та не удалялась на безопасное расстояние. А как удалится, продолжала свои трели.
Юлия задавалась вопросом, не была ли та часом бандершей, которая приехала потренироваться, чтобы открыть «дом истинного наслаждения». Поделилась, конечно, своими наблюдениями с подругами, и они решили обратить на шипящую пристальное внимание.
* * *
Марта все еще не могла прийти в себя. А ведь так хорошо все начиналось, и отпуск обещал быть прекрасным.
– Неужели здесь у тебя нет такого чудотворца, который мог бы меня починить? Чтобы хотя бы не сдохнуть до конца отпуска?
Эвелина улыбнулась.
В этом как раз и состоял ее план.
Мануальный терапевт, прозванный всеми Коджаком[3]3
Видимо, из-за сходства с главным героем одноименного американского криминального телесериала 1970-х годов.
[Закрыть], был единственным в своем роде. И все это время Эвелина размышляла, как заставить племянницу пойти к нему. По собственной воле, а не потому, что кто-то ее заставил.
– Доброе утро, – поздоровалась Марта. – Я к вам с проблемой, может быть, вы меня вылечите. – Она улыбнулась. – Я подпрыгнула, и у меня внутри что-то перемкнуло.
– Перемкнуло, говорите? – переспросил мужчина.
Очень колоритный тип. Недаром его называли Коджаком: лысый, как колено, высокий, стройный. На шее у него висело несколько кожаных шнурков.
– Пожалуйста, со мной. В кабинет. Можешь называть меня Коджак, для простоты. Я постараюсь помочь тебе. Раздевайся.
– Как, совсем? – Марта смутилась. Возможно, если бы она была красива, стройна, не имела бы комплексов, но из-за того, что ее тело было просто некрасивым…
– Трусики можно оставить.
Марта разделась. В зеркале, что было в кабинете, она краем глаза увидела свое тело. Да, видок не фонтан.
И началось. Коджак мял ей позвоночник, ноги, ягодицы, не оставляя ни одной необработанной части тела. Очень больно. Потом приказал лечь на массажный стол и произвел несколько манипуляций, что-то пережал, что-то подкрутил, и ее отпустило.
– Спасибо! – Ей хотелось броситься дядьке на шею.
– Ладно, – сказал Коджак, – с этим разобрались. А теперь поговорим серьезно. Ты зачем пришла ко мне? Чтобы я тебя погладил по попке?
Марта оторопела. О чем это он хочет с ней поговорить, да еще серьезно? И, черт возьми, какие такие поглаживания имеет в виду? Она схватила полотенце и поспешно прикрылась.
– Пусть другие тебя гладят. Оскар, Янек или как их там. Но знай: гладить можно тех, кто свободен от черновой работы. А тебе, девушка, еще пахать и пахать…
– Да. Я знаю… Я слишком толстая…
Коджак не стал отрицать.
– Тридцать кило. Минимум. У тебя нет мышц. Как позвоночник держится – загадка. Встань.
Марта послушно встала. Полотенце упало на пол.
Коджак повернул ее к зеркалу. Марта закрыла глаза.
– Открой глаза и смотри.
Она замотала головой.
– Не бойся, будь смелой. У тебя только одна жизнь.
Марта открыла глаза. Она старалась не смотреть на себя, но в этом большом зеркале были видны все ее недостатки.
– Посмотри, какое у тебя красивое лицо. Какие чудесные глаза, волосы. – Он схватил ее за светлые локоны, свободно спадавшие на плечи. – И не жаль тебе, что все это пропадает зря?
Марта опустила голову.
– Нет, дорогуша, легко хочешь отделаться: ты подними голову и смотри.
Девушка бросила на него взгляд, полный ненависти.
– Знаешь, как меня иногда называют? – спросил мужчина. – Лысая свинья. Сначала все так говорят. Потом влюбляются в меня и начинают вешаться на шею. Но это только после года работы, – добавил он, глядя на Марту. – Ну так как, Мартуся?
– Ну да, я уже планирую диету, буду ходить на зумбу, на аквааэробику…
Коджак насмешливо смотрел на нее и кивал головой в такт каждому ее слову.
– Ты что, не веришь мне? – спросила она.
– А какие основания верить тебе? Посуди сама: сколько раз ты уже обещала себе все это, а результат?
– Ну да, ничего не вышло… – Из глаз Марты покатились слезы.
– Глянь в зеркало. Встань перед ним. Плачь, плачь, есть над чем. Вон смотри! – Он схватил ее за выпирающий живот. – Он не исчезнет сам по себе. Даже если ты похудеешь, останется большой шмат свисающей кожи. Ну это, допустим, не беда, есть у нас знакомые пластические хирурги. А теперь посмотри на ноги. Здесь массаж поможет. Но сначала ты должна хоть что-то сделать сама. Никто не сделает это за тебя. Ты должна сама захотеть. Хочешь?
Марта кивнула.
– Запомни: все зависит только от тебя. Никто тебе не поможет. Сначала ты должна помочь себе сама. Если хотя бы начнешь что-то делать для себя, милости просим, приходи на мои занятия в Варшаве. Вот мой номер. Если я увижу, что ты хочешь, я помогу тебе. А здесь береги себя. Не бросайся очертя голову на упражнения. Йога, упражнения для позвоночника. Постепенно… Посмотри, какая ты красивая. Ну так сделай, красивая, хоть что-нибудь для себя, чтобы чувствовать себя лучше. Ведь это касается твоего здоровья.
Марта вышла из кабинета, но чувствовала себя ужасно. Нет, спина перестала болеть. Теперь вместо спины у нее заболела душа. Она утерла слезы. Эта встреча оказалась по-своему очищающей.
Коджак освободил ее от чувства стыда. Прошел каждый сантиметр ее тела и дал надежду, что поможет ей. Это была шоковая терапия, которая оказалась чертовски болезненной.
До сих пор все утешали ее, что важна не фигура, а важно, как человек чувствует себя в этой своей фигуре. Всякий думал, что эта смеющаяся, счастливая, всегда всем довольная Марта в собственной шкуре чувствует себя прекрасно. Просто Марта была хорошей актрисой.
Коджак, пожалуй, первый человек в ее жизни, который не стал уверять ее, что все не так уж и плохо, что все как-нибудь обязательно утрясется и будет хорошо. Нет, Коджак сказал, что это плохо, что она, вполне возможно, справится, но что все зависит только от нее. Никто за нее этого не сделает. Пусть маленькими шажками, но обязательно надо двигаться к цели.
Когда-то давно у нее на холодильнике были прилеплены слова какого-то там Х. Джексона Брауна-младшего: «Никогда не отказывайся от цели только потому, что на ее достижение нужно время. Время все равно так или иначе пройдет». А что стало с этими словами потом? Сами оторвались? Она их сняла? Или место этой сентенции заняли детские рисунки?
Марте было очень стыдно. Разговор с Коджаком был на грани… на грани унижения… Но, может быть, именно так и надо? Может быть, наконец кто-то должен был показать ей, до какого состояния довела себя молодая женщина, едва разменявшая четвертый десяток.
Дети, завтрак, бутерброды для мужа, обед, песочница, полдник, пирог, ужин. Спят. Покой. Сэндвич, печенье, мороженое. И так каждый вечер. Одна беременность – тридцать кило, к счастью, часть сбросила. Вторая беременность – еще тридцать кило. На этот раз эти килограммы не хотели попрощаться с ней. А может, это она не хотела прощаться с ними?
Раньше Марта чувствовала себя сексуальной, красивой. Теперь, когда она случайно видела свое отражение в витрине, удивлялась: что это за ужасная толстая баба, которая тащит за собой, кроме двух детей, свою огромную задницу? Гнала от себя мысль, что она уже не та красавица-блондинка, которая танцевала на столе в закусочной, пела походные песни во время отпуска у моря, сексуально извивалась на танцполе в одной из варшавских дискотек.
Но это было сто лет назад.
Когда она последний раз танцевала?
На какой-нибудь свадьбе у кузины?
Да, но это тоже было три года назад. Малышу кузины уже два года.
Совсем недавно она танцевала и пела «Каравай». Вместе с детьми. А еще «Баба сеяла горох» в том же «творческом коллективе».
И когда в последний раз она чувствовала свою сексуальность? Как же давно это было! Теперь этот секс такой… такой скучный. Один раз в месяц, ну два… Удовлетворение естественных потребностей…
Она встала и еще раз посмотрела на свое отражение.
Даже трусики и те ужасные.
Ведь для нее что было важно: чтобы они хорошо утягивали живот и чтобы были телесного цвета. Остальное неважно.
Какое-то время ее тело ниже шеи для нее не существовало. Ну разве что еще зона декольте…
– Знаете, почему я ношу декольте? – смеялась она. – Чтобы отвлечь внимание от всего остального.
Такова была реальность. Совсем не смешная.
Марта встала, вздохнула и обернулась полотенцем. В тот день у нее уже не было сил ни на что. Она вернулась в комнату и сразу легла в постель, хотя было утро. Часы показывали двадцать минут двенадцатого, а она уже так устала, как будто уже полночь. Сил оставалось только на воспоминания.
И она вспомнила, как однажды, через несколько дней после помолвки, она поехала с будущим мужем на выходные в Сопот. Они не любили гомон толпы на пляже днем, предпочитали тихий шелест волн вечером и даже поздно ночью. Пляж пустел, и они носились по нему, как дети.
– Ты вся в песке!
– Да ладно, где?!
– Вон смотри, в пупке!
– В пупке?
– Ну и на груди! – Он провел пальцем. – Классно выглядит! Такая блестящая оливковая кожа и песок на ней… Можно потрогать?
– Псих! Конечно, можно потрогать… А песка мне не надо! Ну, хватит! Что ты делаешь?! Не снимай!
Яцек стянул с нее лифчик. Прямо посреди пустого пляжа.
Даже в сумерках было видно, что ее соски торчали, наверное, из-за вечерней прохлады.
Не скрыл полумрак и бесов в его глазах. Как же давно она их не видела. И вот, наконец, они снова заиграли.
– Пожалуйста! Верни вещь на место! Отдай! – крикнула она.
Как бы не так. Он стал страстно целовать ее, он почти лег на нее и осыпал поцелуями. Некоторое время они катались по пляжу, она пыталась отобрать у него ту самую «вещь», но вдруг почувствовала, как он связал ей руки.
– Яцек! Что ты делаешь?! Не смей связывать меня!
Связал. Причем ее собственным лифчиком.
– Я не могу пошевелиться! – не на шутку встревожилась Марта.
– А зачем тебе шевелиться… Сиди спокойно…
– Ну-ка быстро развяжи меня! – Она уж и не знала, как к этому относиться, нравится ей это или, наоборот, следует бить во все колокола и звать на помощь. Видно, она на самом деле испытывала одно из тех редких состояний, когда и хочется, и… И она спросила тихо, то ли со страхом, то ли с надеждой в голосе: – Так ты меня не развяжешь?
– Нет, это только начало, – ответил он с улыбкой. – У тебя красивая грудь, понимаешь? Как будто специально создана, чтобы целовать и ласкать ее.
И он начал целовать и ласкать ее. Она закрыла глаза и чуть не взмыла в небо, как те чайки, которые днем летали над пляжем.
– Что ты делаешь? – шептала Марта, когда Яцек стал развязывать тесемки ее трусиков. – Не снимай!
Уговоры на него не действовали: Марта уже сидела на песке совершенно голая и вдобавок со связанными руками.
– Ты красивая, понимаешь? – Яцек нежно гладил ее. – Раздвинь ноги, – попросил он. – Покажи мне всю себя. Пожалуйста…
Марта послушно сделала, что он просил.
– О, вот так… еще…
– А ты развяжешь меня? – спросила Марта.
– Нет, дорогая. – Он лизнул ее живот. – Не развяжу! Ты связана, и я буду делать с тобой все, что захочу…
Он погрузил в нее язык, а она почувствовала его тепло между бедрами, его вибрацию и закрыла глаза.
– Еще, еще… – просила она, не обращая внимания на то, что они посреди пляжа, где в любой момент могут появиться люди.
Но пляж был по-прежнему пуст, как будто сама судьба дарила им эту прекрасную любовь под звездами. Они пролежали там голые полночи. Да, были времена…
Марта открыла глаза. Она лежала на постели, широко раскинув ноги, а атласное белье нежно ласкало ее грудь. И ни тебе пляжа, ни страстного секса. Так что же это было?
Это была «Школа Жён» и нахлынувшие на нее воспоминания после недавней встречи с Коджаком, который открыл ей глаза на некоторые вещи. Она снова встала перед зеркалом, посмотрела на себя и улыбнулась.
– Но ведь мы справимся вместе, не так ли? – спросила она вслух.
– Справимся, – ответила она себе. – Все зависит только от нас. – Взглянула на часы. Время обеда. Время разрешения гамлетовского вопроса – есть или не есть? Сначала она решила не ходить на обед. Лучше бы, конечно, воздержаться, чтобы потом… Чтобы потом, как обычно, навернуть за троих… Поэтому она передумала. Взяла ручку и написала себе на запястье: The time is now[4]4
Время пришло (англ.).
[Закрыть].
Она положила на тарелку горку овощей и кусок курицы. Потом пошла за кофе и инстинктивно протянула руку к шоколадному десерту. Задравшийся манжет открыл английскую надпись на запястье.
Наблюдавшая за ней издалека Эвелина улыбнулась. Она верила, что все получится.
Обычно, когда Ядвига уезжала куда-то одна – а в последнее время это случалось с ней довольно часто, – она, к своему удивлению, очень быстро начинала скучать по мужу.
То ли потому, что человек он, в общем-то, хороший, то ли потому, что так была устроена ее память: если и подкидывала воспоминания, то только хорошие… Его смеющиеся глаза, когда в день свадьбы он обнял ее за талию так крепко, что у нее перехватило дыхание… Их совместный отпуск у моря, еще с маленькой Анечкой, когда они вместе строили замки из песка… Те жаркие дни, и как они не могли дождаться, когда малышка заснет, чтобы просто побыть друг с другом… А вот все то неприятное, на что она часто натыкалась в Варшаве, почему-то не вспоминалось. Вдали от мужа она легче мирилась с запахом женских духов на его теле, с поздними возвращениями домой или серьгами, которые она так и не получила на свой день рождения. Поэтому она даже обрадовалась, когда зазвонил телефон.
Это был Ромек.
После обмена обычными фразами – как там на отдыхе, о да, чудесно, массаж, сауна и бассейн, кормят… кормят так, что глаза бы съели всё, – он прямо спросил, где его штаны, в которых он ездит на рыбалку, потому что именно на нее, на рыбалку, он собрался с Юреком, соседом.
Как всегда, Роман ничего не мог найти. Даже свою одежду.
Как только Ядвига объяснила ему, в какой комнате, в каком шкафу и на какой полке сверху, она робко спросила мужа, не собирается ли он на обратном пути с рыбалки навестить ее, благо не так далеко – Мазуры. Ей важно было точно знать о его возможном появлении здесь, чтобы муж ненароком не заметил, как незнакомый мужчина массирует ее, трогает и увлажняет какими-то ароматными маслами. Все правильно: если не можешь проконтролировать ситуацию, ты сама должна ее создать и возглавить. И как бы между прочим Ядвига заметила, что здесь для гостей есть очень приятненький отельчик со всеми делами: бассейн, сауна, шведский стол – короче, рай для всех органов чувств.
– Я не один. Юрек тебе не помешает? – спросил муж.
– Да ладно, вы все равно снимете себе комнату в пансионате, рядом. А сюда вас, думаю, даже не пустят, но я смогу выйти.
– Тогда нам понадобятся две комнаты.
– Две? – удивилась Ядвига.
– Да… Потому что с нами будет еще подруга…
– Подруга?
– Ну… подруга Юрека.
– Ты не говорил, что он нашел себе кого-то.
– Вот теперь говорю.
– Тем более я рада, что вы меня навестите! Я пришлю тебе эсэмэску с координатами. Пока, дорогой.
– Пока.
– Старик приезжает? – спросила Михалина. – Зачем он тебе здесь? Контролировать? Лично мне не хотелось бы сюда своего Мишку тащить. Не то чтобы я не доверяла ему, нет, но посмотри, сколько здесь женщин в ажурных одежках. К тому же ты говорила, что твой падок на женские прелести…
– Ой, Михалина, прекрати!
– Ягодка, а ведь ты скучаешь по нему, – удивилась Миська.
Ядвига ничего не сказала, только пожала плечами.
– Боже, мужик тебя за нос водит, а ты скучаешь по нему. Если бы Мишка мне изменил, я бы убила.
– Кого? Ее или его? – грустно спросила Ядвига.
– Обоих, – твердо ответила Михалина, надув губы.
Если бы Михалина знала, что произойдет через пару дней, она бы так губы не надувала. Во всяком случае, не делала бы таких заявлений. По крайней мере, об убийстве.
* * *
– А мы вообще можем выходить отсюда? – спросили как-то раз на вечерней встрече Эвелину.
– Конечно, можем. Мы же не в тюрьме. В холле, если кто еще не заметил, есть карта окрестностей. В вашем распоряжении велосипеды, палки для скандинавской ходьбы, – улыбнулась она. – Рекомендую прогуляться, здесь места очень живописные. Сразу за забором – озеро. Со временем оборудуем закрытый пляж для Школы, я уже обсуждала это с архитектором… Причал для яхт. Чтобы можно было походить под парусом. На самом берегу стоит сауна, но не электрическая, как у нас в пансионате, а традиционная, дровяная. Но ее нужно заказывать заранее, это тебе не электричество – включил, и уже греет. Классическая сауна вместе с купанием в прохладных водах Мазурских озер – это и есть настоящий отдых!
– А мне казалось, что нельзя… – прошептала тихо Юлия. – После всех этих массажей, бассейнов, примерки бюстгальтеров я чувствую себя действительно слегка как в осаде. За исключением нескольких массажистов, кругом одни бабы. С ума можно сойти в этом бабьем царстве…
– Лично меня бабье царство не беспокоит, – заявила Михалина. – Меня больше ничто не беспокоит, даже мой Янек больше не пристает ко мне со своим массажем. Мы просто сидим и разговариваем.
– Твой Янек? – удивленно спросила Ядвига. – Это кто?
– Ну приставленный ко мне массажист.
– О-хо-хо, – усмехнулась Юлия, – до чего же это у вас дело дошло, что он уже стал твоим Янеком?
Михалина поморщилась.
– Не, в этом смысле я железобетон, у меня только Мишка, – гордо ответила она. – Никакому Янеку я не позволю себя лапать! Всё, баста, иду на прогулку. Надоели мне все эти разговоры.
– Мы с тобой. Не будешь же ты одна бродить по лесу, – заметила Юлия. – Бродить и злиться на нас.
Михалина и в самом деле злилась. На весь мир. Пусть у ее подруг личная жизнь не сложилась, это не значит, что так должно быть у всех. У нее был ее Мишка. Конец, точка. До гробовой доски. А то и дольше. Ведь они любят друг друга, ведь она делает именно то, что Мишка требует от нее. Всё. Даже готовить научилась. И гладить. И старается, очень старается привыкнуть ко вкусу этого чертова пива, а если получится, то и полюбить его, но пока не получается. Наверняка это придет со временем.
– Ладно, если так хотите, пойдемте. Но условие – ни слова ни о Янеке, ни о моем Мишке. Потому что меня это бесит, – заявила она сердито.
Ядвига и Юлия встали и последовали за Михалиной. На выходе из здания они взяли с ресепшена белоснежные пледы, чтобы укрыться, потому что вечерами уже начинало холодать. Михалина прихватила еще и полотенце.
– Зачем тебе полотенце? – спросила Юлия.
– Как это зачем? Сауна есть. Причем не какая-то там электрическая, а нормальная – на дровах. Надо попробовать. Неужели не хотите?
Не хотели. Во-первых, вечер был прохладный, да и после долгого дня все чувствовали себя очень усталыми. Лишь Михалине все было нипочем, и воды ей было мало. Должно быть, в прошлой жизни она была русалкой в теплом море. Она положила полотенце в белую холщовую сумку, повесила ее на плечо и бодро вышла из здания, увлекая за собой компанию.
Действительно, было свежо, но еще, как в разгар самого жаркого лета, громко стрекотали сверчки. За воротами Школы Юлия почувствовала, что вырвалась на свободу, и вспомнила слова Конрада, что за оградой есть другой, не менее чудесный мир.
Выйдя за ворота, они уткнулись в зеленую стену леса. Немного берез, кое-где ели, а так – лиственницы и сосны. Михалина подбежала к березе, крепко обняла дерево и прижалась к нему.
– Мама всегда говорила, что береза – это хорошее дерево. Оно вытягивает плохую энергию. Попробуйте.
Женщины переглянулись, но тем не менее последовали примеру Михалины.
– Ну как, полегчало? – Михалина улыбнулась. – Когда я прижимаюсь к деревьям, мне сразу становится лучше…
В нескольких сотнях метров от них, в глубине леса, стояло довольно большое здание, огни которого пробивались сквозь зеленую стену леса. «Наверняка тот самый гостевой дом или отель, о котором говорил Конрад», – подумала Юлия.
Справа возвышался небольшой холмик, по которому спускалась тропинка прямо к озеру. По тропинке уже задорно вышагивала Михалина. Остальные следовали за ней не торопясь.
– Мне думается, мы слишком серьезно отнеслись поначалу к этой Школе, – заметила Юлия Ядвиге. – «Школа жён» звучало как-то слишком серьезно и слишком нефеминистично. Мы здесь уже неделю, и ничего – на самом деле просто отдыхаем. Я бы сказала, лежим и источаем ароматы, – засмеялась она. – Не то чтобы меня это беспокоило, но ведь в программке значится обучение оральному экстазу, а занятий все нет!
– И слава богу, что нет. Знаешь, с одной стороны, я, конечно, хотела бы удивить мужа. А с другой… Стоит ли… Полтинник разменяла, а я еще буду играть в эти игрушки. А если моего мужика после этого кондратий хватит, что я тогда буду делать одна? – Ядвига пожала плечами.
– Да. Но если бы ты передумала, то нет проблем, можно составить персональную программу… – засмеялась Юлия. – Наша шипящая, говорят, ими пользуется. Только я ничего не знаю, потому что все тут совершенно секретно… – Она приложила палец к губам. – Знаешь… я сначала подумала, что здесь действительно дело в том, чтобы сделать партнеру хорошо. И мне это было как-то не очень. А теперь я вижу, что эта Школа, скорее, для того, чтобы хорошо сделать нам. Я поймала себя на том, что больше не думаю о прошлом, не вспоминаю… И знаешь, чувствую себя какой-то такой… более красивой, что ли. Наконец-то я делаю что-то для себя. Жаль, что наша Миська не может понять это. Вечно с телефоном в руке, как будто хочет быть наготове, а он даже не звонит.
– Не нравится он мне, этот ее Мишка. Я видела его фото. Такой…
– Мафиози?
– Ну, немного… Конечно не для нашей Миськи, – заявила Ядвига и громко вздохнула.
К Михалине она испытывала чувство сродни материнскому. Да это и понятно: Миська была даже моложе ее дочери… Тот же блеск в глазах и та же девичья наивность. Она так быстро взлетела вверх по лестнице счастья и, наверное, так же стремительно будет падать, а падение это может оказаться очень болезненным… И если невозможно полностью защитить Михалину от боли, то, может быть, эту боль можно облегчить? Или хотя бы подготовить девочку к ней? А боли будет много, потому что много будет ошибок, этой привилегии молодости. Ее Аня сказала бы, что она каркает. Может, и каркает, только почему это ее карканье всегда сбывается?
– Молодость, – расцвела в улыбке Ядвига, глядя на шагавшую впереди Михалину. – А ты знаешь, среди вас я тоже чувствую себя помолодевшей. Парадокс однако: постоянно на работе с молодежью, а на контрасте с ними чувствую себя старой, причем эту дистанцию вынуждена поддерживать строгим тоном. Я разучилась сходить до доверительного разговора. А с Михалиной иначе нельзя, она такая непосредственная!
В этот самый момент непосредственная Михалина увидела небольшой домик на берегу озера, над которым поднимался светлый вечерний туман. Маленький бревенчатый домик с дымом из трубы, это могло быть только одно – сауна!
– Пойду посмотрю. Не ждите меня! – крикнула Миська, когда была уже в шаге от входа. Она так спешила, что еще на бегу распустила волосы и скинула платье, забросив его вместе с полотенцем на ветку растущего перед входом дерева, и вошла в сауну обнаженной длинноволосой нимфой.
Там уже кто-то был.
Судя по охам и вздохам, там были он и она. Причем в весьма недвусмысленной позе. Вот если бы они в ней застыли, это можно было бы считать инсталляцией, а так это был перформанс, причем весьма красноречивый, со звуковым сопровождением. Пара была так поглощена действом, что даже не заметила, как в сауну вошла наша непосредственная девушка. Первое, о чем подумала Миська, – ретироваться, но она решила, что не для того сюда пришла, чтобы так сразу уходить. Подумаешь, в конце концов, это просто секс. Она не станет им мешать. А то неудовлетворенный мужик – это злой мужик. Она дождалась окончания действа, после чего вежливо сказала:
– Добрый день, а вы здесь тоже в отпуске?
Пара «отпускников» сразу же рассыпалась. Женщина принялась нервно искать полотенце, а когда нашла его, быстро встала и выбежала, даже не закрыв за собой дверь.
Михалина встала, ничуть не стесняясь своей наготы.
– Вы, как я понимаю, не уходите? – спросила она у мужчины, который выглядел так, будто он вот-вот провалится под землю, но при этом буквально пожирал Михалину взглядом.
Миська привыкла к этому. Безупречная фигура, упругое тело. Посмотреть? Пожалуйста! А все остальное ни-ни, потому что для нее главным всегда был ее Мишка. Она отбросила волосы назад, и стало видно, как по ее груди стекает пот.
