Текст книги "Школа жён"
Автор книги: Магдалена Виткевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
«Мечты… мечты… Уже одно то, что они у тебя есть, отличает тебя, девочка, от тех, у кого остались только желания, и уж подавно от тех, у кого и желаний-то никаких не осталось…» Ядвига взяла ее за руку:
– Миська, ты молода. У тебя еще всё впереди, у тебя будет всё, что ты захочешь. Твоя жизнь только начинается.
– Начинается? Мне уже восемнадцать. И даже больше.
– Вот именно. – Ядвига тепло улыбнулась. – Ты покажешь мне чудеса, которые способна наколдовать на моей голове?
В глазах Михалины заплясали радостные огоньки:
– Да не вопрос! Пойдем в мою комнату. Нужно только от этих баб избавиться, – она указала на Арлету и ее подруг, – потому что мне не нравится работать, когда кто-то стоит над душой и смотрит мне под руку.
Они допили чай и тихо вышли из ресторана. Михалина взяла за руку почти втрое старшую Ядвигу и потянула за собой. Запыхавшиеся, обе вбежали на второй этаж.
– Пойдем в ванную. Голову тебе намочу, мыть не буду, потому что сегодня о нас уже позаботились, – фыркнула Михалина. – Узнал бы Мишка об этом…
Через полчаса Михалина с гордостью смотрела на Ядвигу.
– Ягодка, ты прекрасна! – не сдержала она удивленного возгласа. – Погоди. К черту принципы. – Она достала косметичку. – Скулы подчеркнем. Лицо будет стройнее. И глаза… Они у тебя красивые. Но помни: если глаза делаешь выразительные, то губы уже не надо. Класс! – воскликнула она. – Вставай, можешь посмотреть на себя!
Ядвига поднялась со стула.
Из зеркала смотрела женщина, очень похожая на нее, хотя и немного другая. Вроде… Помоложе? Стройнее? Красивее?
Вокруг нее скакала смеющаяся Михалина.
– И как? И как? – расспрашивала она. – Тебе нравится?
У Ядвиги навернулись слезы.
– Ягодка, ты только не плачь, если тебе что-то не нравится, я исправлю! – испуганно заверила Миська.
– Нет-нет, всё в порядке, – успокоила ее Ядвига. – Просто… я красивая какая-то получилась… – закончила она с удивлением.
Михалина сияла.
– Вот видишь! Я потому и хотела стать парикмахером, чтобы менять людей в лучшую сторону. Понимаешь, своей работой я меняю не только внешность. Я тебя изнутри тоже меняю! Посмотри, Ягодка, ты теперь совсем по-другому сидишь, совсем по-другому говоришь, у тебя даже глаза блестят! Именно поэтому! А что может официантка? Принести три рюмки, поговорить с грустным клиентом, чтобы тому показалось, что после этой выпивки мир стал более красочным. А на самом деле мир как был для него серым, таким же серым и остался. Алкоголь ничего не меняет. Абсолютно ничего.
* * *
Рука Марты потянулась за четвертым куском торта. На этот раз того, что был с заварным кремом и карамельной прослойкой. Что ж это творится, Мать-царица, а ведь она еще не пробовала шоколадный. Девочки, раз в жизни живем. Если Бог дает, значит, нужно брать. Вот она и взяла. Правила они на то и правила, чтобы из них были исключения. Ладно, один раз можно. Но как только вернется из этого отпуска, все – сразу начнет худеть. У нее уже есть планы. Все расписано. Три раза в неделю будет ходить в спортзал и сядет на диету. На какую? Пока не придумала, но какую-нибудь обязательно выберет. Честное слово, железно… Но все это будет потом… А теперь какой смысл отказывать себе в том, чего ты, может, никогда не попробуешь?.. Господи, все так вкусно… Но зато потом… Как только вернется… Как только, так сразу. Пять кило в месяц – как нечего делать. А до конца года на тридцать кило меньше – как пить дать. Все рассчитано. Боже, какая же вкуснятина этот шоколадный торт! Хоть будет что вспомнить, о чем рассказать… Пожалуй, надо взять еще кусок. Но как только вернется из отпуска… Еда – та же зависимость, что и алкоголь. Вроде уже и не хочешь есть, а отказать себе не можешь.
Вроде уже и не хочешь пить, а отказать себе не можешь. И что главное: пей – не пей – ничего не меняется. Вот и у Ядвиги алкоголь ничего не менял. Хотя иногда, скорее редко, становилось легче. Но гораздо легче. Легче было перенести одиночество и даже унижение. Бокал-другой помогал смягчить боль и притупить негативные эмоции. А потом и уснуть.
Иногда в ожидании мужа Ядвига пила больше. Потом, когда он приходил, она тихонечко ложилась спать. Она была спокойна, потому что знала, что на этот раз он не будет засыпать и просыпаться у незнакомых женщин и поцелуем желать им доброго утра. Правда, и ее, свою законную жену, он тоже не станет будить поцелуем. Он вообще редко ее целовал. И за что люди держатся в таком браке? Кто за что. Вот она, например, за книгу и за стакан. Но самое интересное, что алкоголичкой она как раз и не была. Она легко могла не пить, а алкоголики не могут не пить – не хотят, но пьют. Она просто хотела и пила. Алкоголики делают заначку, прячут спиртное в потайных, только им известных местах. Она не прятала. Держала все открыто, в баре. Себе самой эту привычку она объясняла просто: «Когда случится что-то плохое, пьешь, чтобы забыть. Когда случится что-то хорошее, пьешь, чтобы отметить. А если ничего особенного не происходит, ты пьешь, чтобы хоть что-то происходило». Что-то в этом было.
Самое странное, что обычно она пила в одиночестве. На людях, на семейных вечеринках только символический бокал или совсем ничего. А дома ее никто не видел. Да и кто должен был видеть? Муж? Вечно занятый и вечно уставший. Уставший от работы, надеялась она, а не от женщин.
Ядвига точно помнила, когда это началось. Ане было пятнадцать, она собиралась на выходные с друзьями. Ромек отвез ее. Хотел лично проверить, что за компания, не окажет ли дурного влияния на его дочь. Дурным влиянием общества на свою дочь была озабочена также мама одной из Аниных подружек. Как назло, возвращались из этих мест они вместе. Роман думал, что Ядвига ничего не знала. Но всегда найдутся доброжелатели, которые спросят:
– Ягуся, а ты разве больше не с Ромеком? А то я видела его в кафе на Новом Свете с миниатюрненькой такой брюнеточкой.
Миниатюрная брюнетка стала ее наваждением: вроде как бы и есть, а вроде как бы и нет. Пока однажды она сама их не застукала. Нет, не в постели… Такое она бы вряд ли выдержала. Улыбчивая брюнетка выходила из подъезда, посылая воздушные поцелуи не кому иному, как Ромеку, стоящему у окна… А дело было так. Ядвига возвращалась с работы. Пять кило картошки, два литра молока, килограмм помидоров, огурцов на салат, потому что Ромек любил. Хлеб, масло, нарезка и краковская сухая. Две тяжелые сумки. Если бы не сумки, наверное, успела бы помахать Ромеку. Потому что сначала она даже удивилась, что случилось, что он так приветствует ее из окна. Лишь какое-то время спустя она заметила брюнетку и поняла, что он не ее, не жену приветствует, а прощается с той самой брюнеткой. Главное, нежно так.
А потом она заметила, что Роман и ее тоже заметил. С сумками в руках, на улице. Стоящую как сирота.
Хорошо, что руки были заняты сумками, а то как глупо торчала бы она под окном и махала, пока он улыбался другой…
Она пришла домой. Рассовала покупки. Огурцы и помидоры в холодильник, картошку в ящик.
Роман как раз зашел в душ. А она стояла у двери, боясь нажать на ручку, боялась услышать то, что ожидала услышать.
– Кто она? – спросила Ядвига, когда он вышел.
– В смысле? – он притворился удивленным.
– Та дама, с которой ты так нежно прощался.
– Я ни с кем не прощался. Это я тебе махал. – Он улыбнулся, подошел к ней и обнял. Она прижалась к его плечу, закрыла глаза и все время видела улыбающуюся брюнетку, махавшую мужчине, что стоял в окне их спальни…
Затем у Романа на работе пошли важные проекты. И все они были горящие, над которыми ему приходилось проводить на работе все ночи напролет. Она больше не пыталась проверять, на работе он или нет. Несколько раз звонила в офис, но он никогда не брал трубку. Какой тогда смысл проверять, вот она и не проверяла, все заметала под ковер.
На рубашке не было тривиальных следов от помады. Но она точно знала, потому что такие вещи женщина чувствует.
Что тогда? Развод? Ну, допустим, а что это изменит? Разводом она просто оформит свое одиночество, в котором она фактически пребывала до сих пор, продолжит пить вино, сидя в кресле, и читать романы. Ничего бы развод не изменил. Только создал бы дополнительную путаницу, раздел имущества, покупку нового жилья, переезд, ремонт… А уж как бы Аня расстроилась. Потому что развод – это травма. Для каждого. Говорят, что по шкале стресса он идет сразу после смерти супруга (надо думать, любимого).
Как раз тогда, когда Роман пропадал на целые ночи, она подбиралась к бару и разгружала его.
Она никуда не уходила, предпочитала сидеть в теплом халате и в тапочках с бокалом в руке и, конечно, с книгой. Ей нравился насыщенный бордовый цвет вина. Иногда она представляла себе, что она в бордовом бальном платье, как героиня из романа, кружится в вальсе с Романом. Эти видения приходили к ней, когда мир начинал кружиться в ее голове и пора было ложиться спать.
В течение учебного года она следила за собой. Один-два бокала за ужином. Но в отпуске, на каникулах? Зачем ей было ограничивать себя?
Ромека она больше не интересовала.
Иногда она удивлялась, почему он с ней, почему не уйдет к той, к другой женщине. Почему всегда возвращается. Ей было это непонятно. Но благодаря этому она всегда чувствовала себя в каком-то смысле лучшей, чем та, другая. И иногда даже с превосходством смотрела на других женщин.
Жаль только, на ту, что с сапфирами, она не могла смотреть с превосходством…
Сейчас Ядвига глядела на себя в зеркало, и мысли путались в ее голове со свежей укладкой. Как знать, может быть, если бы она всегда выглядела так, как сейчас, не было бы никаких изящных брюнеток и всяких там с сапфирами. Была бы только она. Может быть, если бы она умела отстаивать свое, то смогла бы сохранить мужа только для своей постели? Вот почему она здесь. Для этого она сорвалась с места и приехала сюда. Она действительно надеялась, что Школа поможет ее браку.
* * *
И если Ядвига думала о браке, то Юлия о нем не думала вообще. Не то чтобы о браке – она и о мужиках-то не думала. Она наслаждалась кофе. Его она могла пить всегда, даже ночью. Кароль никогда не пил с ней кофе. Не любил, не его напиток. Она сразу поняла, что не сможет встретить старость с человеком, который не пьет кофе.
Она прикоснулась губами к кремовой пенке и достала из кармана листок с расписанием первого дня занятий.
Утром гимнастика (как в летнем детском лагере), потом сауна (круто), бра-фиттинг, урок макияжа (супер).
Она улыбнулась и продолжила читать расписание. Занятия на следующий день. Почти то же самое. Регенерация биологическая, салон красоты. Блин, круто! Бассейн. Короче, отдых да отдых. Ну разве что «расслабляющий массаж». Если такой же, как и в начале, то от одной лишь мысли о таком массаже человек больше напрягается, чем расслабляется… Ничего не поделаешь. Нужно научиться получать удовольствие от этой жизни. Долой все страхи, все равно никто не узнает, лесная глушь вдали от дома. Три недели, за которые ни перед кем не придется отчитываться.
Переворачиваем страничку, читаем дальше.
«Искусство орального экстаза. Индивидуальные занятия в зависимости от уровня подготовленности».
Ничего себе! Юлия испытала когнитивный шок: на каком уровне она была – на начальном или уже на продвинутом? Во всяком случае, никак не на нулевом: Кароль вроде никогда не жаловался. А то, что он нашел себе другую, ничего не значит – там дело было не в сексе, а в чем-то другом. Потому что в их браке секс был на уровне. Пожалуй, только секс. Ну да, пошутила она о притворных оргазмах, но это всё ерунда. Ведь у них как было в жизни? Сначала разговор не клеился, потом что-то искрило и моментально вспыхивала ссора. Тогда они шли в постель. Это был их семейный способ исправить все. Простой и верный способ.
– Что у нас сегодня вечером? – спрашивал Кароль, когда звонил ей на работу.
– То же, что и всегда, – отвечала она.
– Ну… – удовлетворенно бормотал он.
«Не стройте отношения на сексе», – читала Юлия в глянцевых журналах. И неважно, что несколько недель назад в том же самом журнале было написано: «Помните: секс – это основа отношений».
Как ни странно, даже Иолька уговаривала ее не выходить замуж за Кароля. Утверждала, что как только они пару раз пройдут «Камасутру», то распрощаются. Кароль и Юлия были совершенно разными. Вначале, пока они работали в одной компании, их хоть как-то связывала работа. Но, когда Юлия стала продвигаться по службе и сменила место, все посыпалось. Кароль тоже получил повышение, а в придачу к новой должности – секретаршу. На Юлино несчастье. А может, и счастье… Да… интересно: а Иолька-то откуда знала про «Камасутру»?
Юлия, романтическая натура, мечтала путешествовать с рюкзаком по всему свету, а Кароль предпочитал проводить отпуск перед телевизором, потому что так лучше видно. Нет, они решительно не подходили друг другу.
Может, оно и к лучшему, что все так обернулось?
Ну и на хрена ей теперь этот оральный экстаз? Интересно, можно ли в этой Школе прогуливать? Юлия вернулась к чтению плана занятий.
«Идеальная хозяйка дома».
– О боже. – Она вздохнула. – Все меньше и меньше мне это нравится. – Она взяла ручку и поставила вопросительный знак рядом с оральным экстазом и с идеальной хозяйкой дома. Придется, видно, погулять в это время.
Юлия обвела взглядом ресторан. Большинство девушек уже разошлись по своим комнатам. Остались только две группы, о чем-то жарко спорящих. Женщины ее возраста. Ей было любопытно, как получилось, что они по собственной воле пришли в эту Школу, платя, в общем-то, немалые деньги.
Еще перед ужином ее внимание привлекли две женщины. Совершенно между собой несхожие. Та, что постарше, вполне могла быть матерью той, что помоложе. Но это было, конечно, не так. Младшая была еще совсем ребенком. Ребенком, который любой ценой хочет стать женщиной. А та, что постарше, элегантная, как раз подходит к бару. Но выглядит она как-то иначе, не так, как раньше. Моложе? Красивее? Макияж? Прическа? Непонятно… Надо выяснить.
– Стесняюсь спросить, я видела вас совсем недавно, я вас узнала, но сейчас вы как-то по-другому выглядите.
Женщина улыбнулась глазами. А потом улыбнулись и ее губы.
– Это Михалина так меня уложила, – сказала она. – Есть у девочки талант.
– Это которая? Та молодая, что сидела с вами?
– Да, да, – кивнула она. – А зовут меня Ягода. – Она протянула Юлии руку.
– А меня Юлия. Может, выпьешь со мной еще бокал вина?
Ядвига мгновение колебалась, но в конце концов отказалась.
– Нет, нет, я устала, я просто пришла выпить воды. Мне надо подумать обо всем этом на трезвую голову, – ответила она, взмахнув руками, словно хотела охватить все события прошедшего дня.
– Понимаю, – улыбнулась Юлия, направляясь к выходу. – Тогда не буду мешать. Спокойной ночи.
Когда Юлия вышла из ресторана, Ядвига окликнула бармена:
– А знаете что… Я передумала. Зa воду, конечно, спасибо, но, может, найдется у вас штопор? На время, утром верну.
– Без проблем. – Бармен вытащил из ящика штопор. – Вот, пожалуйста.
– Благодарствую. – Ядвига направилась в комнату, где ее ждало белое полусладкое.
Она открыла вино, наполнила бокал, который умыкнула из бара, села в кресло, пригубила золотистую жидкость и почувствовала, что все будет хорошо.
~
Эвелине случалось встречать Марту (дочь своей кузины) на семейных посиделках, свадьбах, крестинах, похоронах. Марта, тридцатипятилетняя мама двух малышей, еще совсем недавно цвела и благоухала, изливая свое обаяние на всех окружающих, а сейчас сидела мрачная и необъятная, как грозовая туча. Сначала хрупкое существо 38-го размера, теперь серая мышь 50-го размера. Размер с каждым годом становился все больше и больше, но она, потерявшая в этой круговерти счет годам, уже и сама не знала, какой у нее размер на самом деле. Да ей и не требовалось знать, потому что у нее на это был свой рецепт – прятаться под шалями темных оттенков, заказанными на глазок по интернету, отчего, правда, она начинала выглядеть еще более монументальной. Единственным, кто не обращал внимания на ее размеры, был ее муж. Сам тонкий, как спичка, он любил ее любую, просто любил. Много работал, чтобы обеспечить семью, мало бывал дома, в основном проводил с ними только выходные.
– Мартуся? А может, приедешь в отпуск в мою «Школу Жён»? – спросила как-то Эвелина.
– А детский сад при твоей Школе есть? Пока не пристрою своих бандитов, – Марта кивнула в сторону детей, которые носились по комнате со скоростью самолета, – не о чем и говорить.
– К сожалению, там не место для детей. Ты одна приезжай.
– Как это одна? А этих куда, кто о них позаботится?
– Отец на что?
– Отец работает…
– А отпуск у него есть?
– Есть, но мы хотели вместе…
– Когда вы были в отпуске всей семьей?
– В прошлом году.
– Ну и как? Весело было?
– Ну… в общем, ничего… – задумчиво произнесла Марта.
А сама подумала: ни фига там не было весело… Она сама настояла на поездке к морю, чтобы сменить климат. Ради детей. Благо до моря всего шести часов езды, но это были одни из самых длинных шесть часов в ее жизни.
Сначала дети затеяли возню на заднем сиденье. Яцек, не привыкший к такому, злился и приказывал им замолчать. Когда слова не подействовали, он рявкнул, а дети заплакали, и все стало еще хуже. В конце концов она села сзади с Франеком, Ленку посадила вперед, и так они худо-бедно добрались до Владиславова.
Там Яцеку предстояло отдохнуть. Вот он и отдыхал. А она? Как и каждый день, она ухаживала за детьми. Дома было легче. Дома всё на месте, всё под рукой. А там? Ежедневные поездки на пляж, а на пляже следить за всем во сто глаз, и главное, чтобы дети не утонули, ведь Яцек был в отпуске и дирижировать им она не могла, потому что в отпуске глава семьи должен отдыхать, а не уставать.
Дети ложились спать поздно, так что там у нее времени для себя было еще меньше, чем дома, где ровно в восемь вечера она укладывала детей спать и только тогда могла заняться собой. Она любила это время. Делала себе гору бутербродов, иногда брала пакет попкорна, но чаще – плитку шоколада и заедала напряжение дня, сидя перед телевизором…
Это было ее время. Дети тихонько спали, муж часто еще сидел на работе или был в командировке, а она ублажала свое нёбо и поднимала себе настроение.
Она знала, что слишком толстая, понимала, что с этим нужно что-то делать, и не понимала, почему ничего не делает. Груды книг по похудению стояли на полке, несколько дисков с упражнениями лежали в шкафчике. Денег, потраченных на диетологов и пищевые добавки, она даже считать не хотела. Раз только ей удалось сделать минус десять, правда, вскоре эти минус десять аукнулись ей плюс пятнадцатью.
И так снова и снова. Книги о том, как сбросить вес, она даже не читала. Ей было невдомек, что для того, чтобы быть красивой и стройной, недостаточно очистить свой банковский счет – нужно приложить еще немало усилий. Ей многое удалось в жизни. Она окончила юридический факультет, получила звание советника юстиции, у нее была хорошая работа, где даже не смели выражать недовольство по поводу ее слегка затянувшегося декретного отпуска. Вот только с одним она не могла справиться – с лишним весом. Она чувствовала, что это уже последний звонок, что она больше не может гоняться по лугу за детьми или что ей просто не хочется этого.
Всю свою жизнь она подчинила детям, а потом, когда те уже засыпали, она пыталась подсластить себе это время, ублажала себя едой…
– Ну так как насчет моей Школы? – повторила вопрос Эвелина.
– Тетя Лина, не получится. Яцек не останется с детьми.
– А мама? Смотри: если я договорюсь с мамой, что она заберет их к себе, тогда ты приедешь ко мне на эти три недели?
– Тетя Лина, но я никогда не оставляла их так надолго! Хотя нет, раз было, когда я родила Ленку, а потом попала в больницу с аппендицитом…
– Тогда, может быть, стоит попробовать? Отдохнуть? Соскучиться?
Марта испуганно смотрела на Эвелину. С одной стороны, отпуск без детей казался ей величайшей мечтой, но с другой – она не представляла, как сможет прожить без малышей хотя бы день.
– Ну, неделю – еще куда ни шло… Или на несколько дней…
– Мартуся… две недели…
– Хорошо, тетя. Но только если мама согласится посидеть с детьми.
Мама была, пожалуй, единственным человеком в мире, в котором у нее была уверенность, что та позаботится о детях. К мужу такого доверия она не испытывала. Наверное, если бы дети остались с Яцеком, она бы уже на следующий день вернулась в Варшаву.
Мама согласилась. После бурной беседы с Эвелиной о здоровье единственной дочери она заявила, что две недели с детьми – одно удовольствие. Вот так Марта оказалась в школе жён, где могла целый день предаваться гедонизму в виде пирожных и прочих вкусностей.
В первый день Эвелина просто наблюдала за этим. Но у нее уже был план. План, который должен был изменить девушку навсегда. А судьба, как это часто бывает, помогает в совершении добрых дел.
Наутро у Ядвиги немного болела голова. Может быть, выпила лишнего. Она надела очки и заглянула в распорядок дня.
Гимнастика. Только не это!
Из шкафа она достала платье с надписью «Четверг». Когда она была молодой девушкой, носила трусики с днями недели. И всегда четко соблюдала последовательность дней. Никогда такого не было, чтобы она понедельничное надела в субботу. А ведь если бы такое произошло, наверняка в ее жизни начались бы какие-то чудеса. Но чудес не происходило, может быть, потому, что во всем она старалась быть перфекционисткой. Всегда. В доме порядок, холодильник полный. Дочь и муж обстиранные и обглаженные. Рубашки Романа ровно висят в шкафу. Нa каждой – правильно подобранный по цвету и уже завязанный галстук. Потому что Роман, несмотря на свои пятьдесят пять лет, так и не овладел несложным искусством завязывания галстуков. Как, впрочем, и многие другие искусства он не освоил. Он не мог приготовить себе ужин, собрать вещи в командировку. По крайней мере, так он говорил. Их отношения были идеальным симбиозом. Он содержал дом, семью, она обеспечивала тыл. И действительно была счастлива. До появления сапфиров. Сапфиры ее огорчили. Ей так хотелось увидеть их. И она увидела: их небесный блеск в лифте едва не ослепил ее.
Сама так хотела.
Нет, Роман вовсе не был скупердяем и не жалел для нее денег. Если бы она сказала, что хочет на день рождения сапфиры, он бы наверняка купил. Мог себе позволить. Но дело было совсем не в том. Она хотела, чтобы он сам после тридцати лет брака знал, чего хочет его жена, и чтобы он сам, без напоминаний, вспомнил о ее дне рождения, именинах и обо всем том, что празднуется вместе и делает семью семьей… Хотя бы внешне.
У нее была одна знакомая пара с тем же супружеским стажем. И там муж подруги знал, какой пудрой пользуется его жена. На каждый день рождения или именины она регулярно получала среди прочих мелочей эту пудру. А Роман? Похоже, он ничего не знал о своей жене. А ведь как хорошо было им вначале…
Стук в дверь.
Михалина.
– Вот ты где! – радостно воскликнула девушка и завалилась в комнату. – Дорогая, но макияж смывается! Ты посмотри, как ты выглядишь, как зомби. Круги под глазами, нельзя так! Есть у тебя жидкость для снятия макияжа?
– Ну… кое-что есть. – Она подала Миське косметичку.
– Всему-то я должна учить тебя, – сказала с наигранной строгостью Михалина.
– Такая старая, а такая глупая? – спросила с улыбкой Ядвига.
Михалина посмотрела на нее.
– Не я это сказала, – коротко отрезала она и пошла в ванную за ватными дисками. Ядвига сидела на кровати. Миська, возвращаясь, споткнулась о бутылку, стоявшую рядом с тумбочкой. Немного оставшегося вина вылилось.
– Что это? – замерла она.
– Вино, – ответила Ядвига, меланхолично пожав плечами.
– Ты чё, пьешь?
– Все иногда пьют, – сказала Ядвига и как-то нервно засмеялась.
– Иногда? – Михалина так сжала кулак, словно выпитый Ядвигой алкоголь отравил ее саму. – И как часто это твое иногда? Раз в неделю? Два раза? Каждый день? Что такое иногда?
– Ну… иногда – это и значит иногда… – попыталась объяснить Ядвига.
– В принципе, плевать: твоя жизнь, тебе жить, и делай что хочешь. Но сначала смой макияж. Все, бегу, иначе опоздаю. – Она развернулась и, уходя, хлопнула дверью.
Ядвига недоуменно пожала плечами. Что это нашло на девочку? Она смыла вчерашний макияж, выпила два стакана минералки и вышла из комнаты.
* * *
Занятие уже началось. Оно больше напоминало йогу, а не аэробику. Несмотря на это, Марте хватило и пяти минут. Раньше ей не приходилось так долго целенаправленно истязать себя. Любое напряжение мышц доставляло ей дискомфорт, и она думала только о том, как бы уклониться от дальнейших упражнений. Ей спорт не нравился как таковой – мучить себя тренировками, чтобы доказать кому-то, что ты лучше него. Зачем? Нет, конечно, в жизни человека может быть и велосипед, и плавание, и еще что-нибудь, но всё в меру, без фанатизма… Она всегда говорила со смехом:
– Из всех видов спорта меня больше всего привлекают шахматы и бридж.
Марту действительно никакой другой вид спорта не привлекал. И если бы ей на самом деле пришлось выбирать, то в сто раз больше она предпочла бы сидеть за карточным столом или за шахматной доской с кофейком в чашке и пирожным на тарелке. Так было и на этот раз. У нее уже все болело. Пот лился в три ручья, и она, понимая, как выглядит на фоне таких как, например, тощая Юлька, хотела спрятаться, как мышка в норку. Но где та норка, в которую она могла бы пролезть…
Привычная к физическим нагрузкам «тощая Юлька» регулярно выжимала из себя пот в тренажерном зале рядом с работой. Она часто рассекала окружающие леса и парки на велосипеде, много бегала. У нее даже был любимый маршрут вдоль Вислы. Она старалась поддерживать свое тело в хорошей форме, и ей это даже удавалось. Пробовала она и йогой заниматься, но йога показалась ей слишком статичной. Спорт был для нее вызовом, экспрессией, а не сидением в тишине часами и блаженным постижением совершенства мироздания (ха-ха). Хорошо, что хотя бы медитировать их не заставляют. Впрочем, всё впереди.
Юлия заняла единственный свободный коврик. Рядом с молодой девушкой, которая сотворила парикмахерское чудо для Ядвиги.
– Черт, какая скука, – пробормотала та. – Меня зовут Михалина.
– Юлия.
– Тсс, – зашипела тощая сорокалетняя йогиня, старательно упражнявшаяся рядом.
Михалина поморщилась, а когда усердная соседка снова уставилась на тренера, она показала ей язык, на котором блеснул пирсинг. Заметив на себе взгляд Юлии, она улыбнулась, еще раз высунула язык и подвигала им, точно змея жалом.
– Клево, да? У меня и в пупке тоже есть.
– Тсс, – снова зашипела соседка.
– Женщина-змея. Шипит и шипит, да? – спросила Михалина. – Ладно, приступаю к работе, в конце концов, Мишка платит. Может быть, найдется какая-нибудь йоговская асана, которая сделает из меня королеву секса.
Юлия рассмеялась, но, в очередной раз почувствовав на себе взгляд женщины-змеи, потупила глаза и включилась в упражнения.
Марта изо всех сил старалась не отставать от других, тяжело дышала, но все равно не могла поспеть за инструктором. Махи ногами граничили с чудом, а уж что говорить о животе. Она чувствовала себя китом в море, полном мелких, изящных рыбешек, и упорно изобретала отмазку, чтобы завтра пропустить эти чертовы упражнения. И добрая (а может, и превратная) судьба помогла ей в этом. Во время одного из последних подскоков она почувствовала острую боль в пояснице, согнулась и не смогла выпрямиться.
– Всё в порядке? – спросила обеспокоенная инструкторша.
– Да, да, – ответила Марта, силясь улыбнуться.
Она покидала зал, прихрамывая и держась за спину.
– Что-то случилось? – спросила Ядвига. – С непривычки так бывает. Сходи в сауну, согреешься, и все пройдет. Нужно расслабить мышцы.
* * *
– Дорогие мои, надеюсь, вы отдохнули, – сказала Эвелина, когда они вскоре оказались в сауне. Не все, а только те шесть, у кого в плане занятий значилось биологическое обновление. В чем состояло это обновление, пока оставалось загадкой. Все расселись по полкам и смотрели на Эвелину, вернее, на то место над лобком, где у нее была татуировка. Маленький листок клевера. Который так и притягивал взгляд девушек, но, испытывавшие стеснение, они старались отводить глаза.
Ядвига стыдливо пыталась прикрыться, Юлия поджала ноги и обняла колени – только так она чувствовала себя комфортно. У Марты из-под полотенца (а если быть совсем точной, то из-под двух полотенец) торчала только голова. Лишь Михалина сидела так, будто была полностью одета, без малейшего стеснения. В каком-то смысле ей вторила женщина-змея, которая, явно не понимая своей проигрышности по всем пунктам в сравнении с Михалиной, легла так, словно хотела, чтобы каждый восхищался ее, прости господи, красотой.
– Ты бы это, подвинулась, что ль. А то разлеглась как у себя дома, – сказала Михалина и злобно зыркнула на нее.
– Девочки… – поспешила разрядить обстановку Эвелина, – места хватит всем.
– Жарко, – прошептала Ядвига.
– А как ты хотела? И должно быть жарко. Только тогда ты сможешь увидеть, как это действует на кожу, – тихо заметила Миська.
– Не только на кожу, – пояснила Эвелина. – Мы здесь еще и для того, чтобы каждая могла освоиться со своим телом, чтобы каждая полюбила себя. Ибо себя нужно любить. В этом ключ ко всему.
Юлия опустила ноги и непринужденно села. Она закрыла глаза и откинула голову назад.
– Закройте глаза. Теперь выдох. Подумайте о чем-то приятном… – продолжала Эвелина.
– Я… я первый раз в сауне. Как же тут жарко, – сказала Ядвига.
– Здесь, Ягодка, человек должен говорить голую правду. – Михалина дотронулась до бедра подруги. – Скажи, что здесь чертовски жарко.
– Ну… чертовски, – простонала Ядвига.
Все рассмеялись. Кроме женщины-змеи, которую, как оказалось, звали Анна.
– А что, если мне уже невмоготу? – простонала в очередной раз Ядвига. Ей было уже все равно, голая она или одетая, она хотела выбраться из этого пекла.
– Давай пошли, – Миська взяла ее под руку. – Ты лучше закрой глаза. – Она повела ее в угол комнаты, где под потолком висело ведро ледяной воды. Достаточно было дернуть, как в сказке, за веревочку, и… вода обрушивалась вниз со скоростью и силой Ниагары. – Раз, два, три! – крикнула Михалина, прижалась к Ядвиге и резко дернула за веревку.
У обеих перехватило дух, но через секунду обе встрепенулись.
– Божественно, – прошептала Ядвига, не ожидавшая такого эффекта. Ей показалось, что с нее смыли коросту забот. – Можно еще раз?
– Конечно, но не сейчас – только после сауны.
Через несколько минут все лежали на шезлонгах, накрытые полотенцами, и потягивали фруктовый чай, который принесли массажисты.
– Боже, как же мне хорошо, – вздохнула Юлия.
