Текст книги "Бабушка(СИ)"

Автор книги: Мадина Зиганшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Прежнего не вернешь. Но завтра можно опоздать, потому что опередят события, развернутые другими. Завтра все может сложиться так, что изменить что-либо уже будет трудно, или вовсе невозможно. Только сегодня, сейчас еще есть крохотная надежда сделать шаг навстречу счастью. И Егоровна не должна упустить такую возможность. Вечером, уложив детей спать, она пошла к зятю, который сидел в зале у телевизора. Он приветствовал ее и пригласил присесть рядом с собой.

– Я пришла к тебе с просьбой.

– Пожалуйста, я весь – внимание! Чем смогу. – Подчеркнутый интерес зятя почему-то конфузил Егоровну, а не располагал к разговору, с которым пришла. Она неожиданно для себя сухо предложила:

– У тебя, возможно, уже есть на примете женщина, которую можно выбрать для жизни, – Егоровна чувствовала, что говорит совсем не то и не так, как хотела, но обуздать свои чувства не могла. Разум и сердце не контактировали. – Я вот хотела предложить тебе, чтобы ты пригласил ее к нам, познакомил…– она помолчала. И вдруг… упала перед ним на колени, вскричав: – Сынок!

Зять соскочил с места, подхватил ее и поднял.

– Егоровна, что вы!

– Сынок, – продолжала она в пылу, – я буду матерью ей, я сумею полюбить ее, я сделаю все, чтобы семья наша была счастливой, только не разлучай меня с детьми! – в бессилии она тяжело положила обе руки ему на грудь. Он обнял ее, прижался губами к ее седой голове.

– Мама! У нас все будет хорошо, спасибо вам!

МОЛИСЬ ЗА ВРАГА

Если ты ненавидишь, значит

тебя победили.

(Конфуций)

Мне трудно было принять наставление Бога: « Молись за врага своего».

Неужели есть такие люди, которые способны молиться за врага? Читала в Библии, что Иисус перед смертью просил Бога простить своих мучителей, мол, не понимают, что делают. Но эта высшая материя, мне кажется, не свойственна простому смертному. Мою дочь в пьяном угаре убил ее муж, оставив сиротками двух малюток. Могу ли я это простить? Потерять единственную дочь, смотреть на двух круглых сироток, не зная как быть мне при моем совершенно хилом здоровье и при этом молиться за врага своего? Нет, это было сверх моих сил. Я ненавидела зятя, я не желала ему ничего хорошего и очень надеялась, что Бог покарает его. Чтобы не омрачать свою и без того мрачную жизнь, я постаралась не думать, не вспоминать о нем. Силы нужны были для того, чтобы воспитывать внуков. Я не отдала их в приют, они – это все, что у меня было, это все, что украшало мою жизнь. Горькая, но ягода.

Однажды дети забежали с улицы с криком: – «Бабушка, это правда, что нашу маму убил папа?», – я растерялась, что ответить? Мне не хотелось отягощать сердца детей такой страшной правдой. Каждый ребенок склонен думать, что его папа и мама – самые лучшие на свете. Разве можно было у детей и без того лишенных родителей, отнять еще и любовь к ним? Сказать, что их отец – убийца! И не просто убийца, а человек, отнявший у них мать! Я пошла на обман – из двух зол – меньшее. Пусть мои внуки лучше ненавидят тех, кто принес им жуткую весть. Это достойно кары.

Только уже взрослым внукам я открыла страшную правду. И тогда я впервые посоветовала им не таить в сердце зло, потому что от этого будет только больнее. Посоветовала простить отца, хотя сама так и не простила зятя. Мой совет детям не был притворством, не был игрой. Потому что я хотела, чтобы они были мудрее, чем я. Ведь я хорошо понимала, как великодушно прощает Бог нам грехи, которые совершаем постоянно. Как можно надеяться на прощение, если сам не прощаешь? Понимала, но не сумела простить.

Однажды услышала, что мой зять освободился из тюрьмы. Сказали, что бомжит и пьянствует. Но детям не стала говорить об этом. У меня не было жалости к нему, не было сочувствия, все по заслугам. А не заводила разговор с внуками о нем, потому что боялась, что не сумею сдержать эмоции и наговорю недопустимое. Сообщили моим внукам об их отце другие, те в чьем сердце кипит гниль. Я постаралась спокойно ответить, что слышала об этом и ушла от разговора. Дети не настаивали, мы научились уважать чувства друг друга.

Шло время, мои внуки получили среднее специальное образование. Девочка стала медицинской сестрой, парень – геологом. Хотя в наше время не имеющим опыта, удержаться на работе невозможно, мои внуки зарекомендовали себя трудолюбивыми. Внук, работая в крупной кампании, очень скоро накопил деньги и купил квартиру. Я радовалась. Хороших ребят воспитала, гордиться можно.

Знала, что внук собирается жениться. Молодец, что сначала подготовился к семейной жизни, не спешил. И вдруг однажды мой внук оглушил меня вестью:

– Бабушка, я решил взять к себе отца, что же он будет бездомным на старости лет. Как ты на это смотришь?

Сердце резанула боль. Убийцу моей дочери! Человека, который осиротил вас! Взять в благоустроенную квартиру на бесплатные харчи! Да в уме ли ты? – вскричало мое сердце.

Очнулась, лежащей в постели. Надо мной склонилась врач. Она поинтересовалась, что случилось, что привело к обмороку. Я улыбнулась, сказав, что так бывает, слаба здоровьем.

Позже я порадовалась, что потеряла сознание, не успев выпалить те обидные слова, что были в сердце. Несмотря на всю мою ненависть к убийце моей дочери, я гордилась решением внука. Он был чище меня. Он был выше меня. Не пропали зря мои беседы о Божьих наставлениях. Дети были лишены родительского воспитания и тогда, в жарких молитвах, я просила Бога помочь мне вырастить внуков достойными людьми. Я просила Бога, чтобы он научил их любить. Ведь любовь побеждает зло. Сегодня увидела ответ на свои молитвы

– А девушка твоя как отреагирует на то, что с вами будет жить твой отец? – спросила я внука, не награждая отца эпитетами.

– Не сомневайся, бабуля, я выбрал вам хорошую невестку. Она умеет ценить сыновний долг. Мы не судьи своим родителям, ты сама говорила так. Я никогда не забуду наших вечеров за чтением Библии, не забуду мудрость твоих советов. А за папу давай молиться, вернем ему утерянное счастье! У нас все, бабуля, будет хорошо.

А я и не сомневаюсь, человек, чья любовь сильнее ненависти, победит зло. Если у него чувство долга перед отцом оказалось таким высоким, он на верном пути. И тогда смело могу сказать, что и я тоже не зря прожила жизнь. Я выполнила свой долг.

ПОДРАНОК

Месть – это обоюдное лезвие

меча, когда ты унижаешь врага,

ты уничтожаешь свою душу.

Конфуций

Мы, две бабушки, и отец новорожденного стояли под окном роддома огорошенные вестью, отправленной в записке роженицы, что ее и ребенка переводят в сомнительное отделение. Это пугало тем, что в том отделении могли быть и дети, и их мамы носителями различных заболеваний. Не понятна была и сама причина перевода. Я выразила желание обратиться к главному врачу и попросить его выписать мать и ребенка домой. Идея моя была подхвачена моими спутниками и одобрена. Только зять оговорил условие:

–К главврачу пойти надо, только пусть это сделает моя мама,– она выглядит авторитетнее.

Зять сказал это, как очевидное, само собой разумеющееся. Сказал без тени смущения и, наверное, не видя в своих словах ничего предосудительного. Его мать, действительно, моложавая без единой морщинки на лице, ухоженная женщина, внушительно впечатляла. Я раньше даже не задумывалась о том, как выгляжу. Как-то недосуг. Если сватья моя хвалилась, что прожила с мужем, не знаяпроблем, мне так жизнь не улыбнулась. Конечно, это не может быть оправданием. Для любой женщины безразличие к своей внешности не допустимо. Она создана Богом для украшения общества.

Хотя слова зятя покоробили меня, но в тот момент я безропотно покорилась – какая разница, кто пойдет на переговоры с главным врачом, важен был его результат.

Авторитетный вид ли, или бутылка с эфиром, которую пообещала сватья из своих запасов работницы лаборатории, но просьбу удовлетворили, и утром следующего дня я смогла взять на руки своего внука, своего долгожданного первенца.

Внук рос в моем доме, а значит, нянчила его я. Сватья была редкой гостей и, как правило, приходя, она критиковала все методы моего воспитания, даже то, что я убаюкиваю внука колыбельной песней и позже, что перед сном рассказываю сказки. Пришло время, все, лег и спи! Ей не нравилось, что трехлетнему ребенку я не даю иголку с ниткой. Она своего сына научила, и шить, и вышивать, и вязать, а этот будет неучем. Я считала, что перечисленные навыки больше подошли бы девочке, но говорить об этом не стала, она не любит возражений, а я не люблю обижать людей. Однако замечания сватьи угнетали меня.

Мой зять оказался из очень родовитой семьи. Если собрать всю его родню, она заняла бы небольшой городок. Родственников можно было найти в деревнях и городах от европейской окраины России до Дальнего Востока. Все они поддерживали наитеснейшую связь, и моя сватья дома бывала только наездами. Она любила гостить и смирила своего мужа с таким выбором бытия. Кроме того, она сумела создать свой незыблемый авторитет среди многочисленной родни, легко и непринужденно вмешивалась в быт каждой семьи. Направо и налево раздавала советы. Что интересно, пренебрегать ее советами, было не принято. Напротив, это было бы большой неосторожностью по той живучей ханжеско-обывательской причине, которую тонко подметил великий писатель Грибоедов: – «Что скажет Марья Алексевна!» Она могла бесцеремонно, будучи в гостях, сделать замечание подростку, что он отрывает для себя очень длинную ленту туалетной бумаги, чем вводила в краску не только парнишку, но и его маму. Каждое подобное замечание, либо свой совет она непременно рассказывала в других домах, очевидно, находя их мудрыми.

Авторитету моей сватьи послужили и некоторые ее сценические способности, она была конферансье в самодеятельном ансамбле своего города и пела. Родственники гордились этим и, чтобы поднять цену значимости своей родословной, не стеснялись преувеличить талант своей родственницы. Одним словом женщина умела себя любить. И умела себя подать.

Ее можно было остановить, если задаться целью, ей можно было не подчиняться. Однажды она, придя к нам, надела рабочий халат и стала засучивать рукава. Я спросила, что она собирается делать.

– Буду переставлять мебель в вашем зале, а то все, вроде, есть, а стоит непутево.

Ну, это, уже не укладывалось ни в какие рамки. Я впервые возразила:

– Сватья, ты пойди домой и переставляй свою мебель хоть по два раза на дню. А в моем доме все будет стоять так, как я поставила. – Слова мои были недопустимо резки.

Однако, не проявив никаких эмоций, она молча сняла халат. Она умела и проигрывать.

Я не вписывалась в знаменитую родословную моей сватьи, и как-то меня это не огорчало. Но однажды пришлось претерпеть такое унижение, что вряд ли кому удалось бы выдержать. Был праздник и традиционные гуляния на природе. Моя сватья вела концерт. Мне было поручено сторожить участочек на лесной полянке, где мы расположились отдыхать. Вдруг подошли две незнакомые женщины и представились родственниками моих сватов. Узнали от людей, что здесь место их отдыха. Что ж неудивительно, сватья – персона известная. Приехали на праздник из деревни. Я пригласила гостей расположиться на одеяле, расстеленном на траве, и стала хлопотать, чем бы их угостить. Тут подошли сваты. Все стали обниматься, поздравляя друг друга с праздником и, наконец, уселись кружком на одеяле, распечатали бутылку крепкой. Выпили, шумно болтая. Я стояла всеми забытая, в большой растерянности. И тут сватья вспомнила обо мне и объявила, указывая через плечо в мою сторону:

– Это наша сватья, – гости оглянулись на меня. Зависла очень неудобная пауза. Во взглядах гостей я прочитала:– «Если сватья, то почему она не в кругу с нами?» – и тут же хозяйка предложили отведать домашние пироги. Недоумение гостей затмилось предвкушением пирогов, и обо мне забыли. Я поспешно уходила, ощущая себя, либо пьяницей, которая способна под градусом дебоширить, либо обжорой, каких обычно не приглашают в застолье. Слезы душили меня.

По дороге меня догнали мои молодые. Справились, почему плачу. Дочь решила успокоить, мол, того не стоит. Зять не понял, что обидного в том, что произошло, и это меня совсем не удивило. Одного поля ягодка.

Мне хотелось при встрече выговорить сватье, объяснить, что ничем не заслужила такого унижения. Пусть бы не приглашали в застолье, но зачем так унизили, обратив внимание гостей на то, что стою изгоем. Однако объясняться не стала. Проглотила очередную пилюлю и промолчала.

Я хорошо знала, почему молчу, почему не заступлюсь за себя. Потому, что, боялась как-то навредить семье своей дочери. Сейчас так легко распадаются семьи.

Если бы я хотя бы предположила, что мое добровольное самоунижение как раз и приведет к беде. Меня унижали на глазах моих детей, на глазах моего внука. Это было больнее всего. Я уже не могла поднять планку самооценки, но упасть в глазах своего внука!..

Ребенок в корне не способен оценивать вклад бабушек, для него они обе родные, обе любимые, так и должно быть. Но сейчас моему мозгу было не до логичности. Мой враг должен быть и его врагом. Вопреки всем моим убеждениям, мне хотелось, чтобы ребенок знал разницу между нами. Знал, что та, другая бабушка, палец об палец не стукнула ради него. Она не перенесла бессонные ночи у постели слабого, болезненного ребенка. Она не сидела с ним рядом, когда он постигал азы науки. Она не уподоблялась ему в любом его возрасте, чтобы быть веселым компаньоном в играх. Она не учила его любить стихи, не учила разбираться в классической литературе и излагать свое отношение к ним в сочинениях. Она не водила его в балетную школу, в бассейн на плавание. Мне хотелось, чтобы он понимал, что ее подарки ему только кажутся ценными, потому, что она их редко дарит и умеет преподносить их с блеском и шармом. И главное, та, другая бабушка, в силу того, что редко видела внука, никогда не ругала и не наказывала его. А потому, когда бы ни приходила, он всегда встречал ее с большой радостью. А я, с моей строгостью, требовательностью, уходила на второй план или вернее сказать, вообще исчезала с поля зрения. Что же, все хорошее и должно, и нужно. Оно и не запоминается.

Зато обиды живучи. Когда бы та, другая бабушка, ни появлялась у нас, она будоражила мою душевную боль. Ворошила прошлые, незажившие раны и наносила новую, вызывая ревность и черную зависть. Уже неспособная контролировать свои эмоции, я начинала высказывать обиды внуку, сопровождая нелестными отзывами о бабушке. Внук стал мишенью для стрел моего израненного сердца.

Почему именно он? Самый родной, самый дорогой человек должен ответить за мои унижения? За мое рабское молчание? Почему! Это уже крик души. Но он вырвался слишком поздно. Находясь так долго в рабстве унижений, я предала себя. Почему бы не понять, что обижаться, это значит – обижать себя. Что унижаться – это значит унижать себя. Униженный и оскорбленный человек – это подранок. Подранок не здоров, болит, не заживает рана. А боль злит. Душевная боль – вдвойне. Известно, что встреча со зверем-подранком в лесу очень опасна. Он мстит. А месть – это не просто нападение. Это возмездие, которое может стать даже сладкой потребностью. Она несет страшную разрушительную энергию.

Когда и какую рану я нанесла внуку, я не знаю, потому что мститель безрассуден. Между нами встала стена. Непостижимо для меня высокая. Мы не враги, но уже и не друзья. Если бы он знал, что потеряла я! Нет, боль ребенка сильна, как и любовь его. Вряд ли он сможет простить. И все же я ошибаюсь, простить-то он сможет. Не рухнет стена, воздвигнутая мной.

Какой мелочью кажутся мне теперь те обиды, которые мучили меня. Отнимали покой. Сеяли в сердце зло. Требовали мести. Убивали во мне человека. Как могла во мне зародиться потребность мести? Просто я всегда знала себе цену. Она была заслужено высокой. Я уважала себя. А тут нашелся человек, который подмял меня своим невежеством, как медведь подминает своим весом.

Доведенная до отчаяния и не найдя выхода, я невольно подняла руки к небу. Там, в вышине, есть тот, кто меня поймет. Где-то в глубине моего мозга записано это. Видно, на тот случай и записано, когда сам уже ничего не сможешь решить. – «Боже! На тебя уповаю. Выведи меня из заблуждений. Помоги вернуть утраченную любовь, ведь без нее я не человек. Не дай злу восторжествовать над добром!».

Я уснула глубоким сном, как много лет уж не спала. И утро было бодрящим и ласковым.

ПАРАДОКСЫ ЛЮБВИ

Каким ты дом построишь,

Таким ему и быть.

Как сам себя настроишь,

Так сам и будешь жить.

Автор неизвестен

Детей у Сони много. Сыновей из них трое. Так уж получилось, что всех троих родила в ночное ведро, спросонок не разобравшись, чего хочет: толи рожать, толи в туалет. Потуги разные бывают, дело-то не повседневное, не сразу разберешься. И поразмышлять потуги не дают, сиюминутных решений требуют. Шмяк об дно головой, вот и родился. Никаких мук, легко рожала Соня. Толи по этой причине, толи по какой другой, все трое сыновей пьяницами стали, все стремятся до дна рюмки достать. Сама она, конечно, не могла понять, почему они такими выросли, да особо и не задумывалась. Легко рожала, особых усилий и воспитанию не прикладывала. Родились да выросли. Правда, устала от них и одной заботой занялась – куда бы рассовать их, женить на ком угодно и с рук долой.

Результат не преминул сказаться. Снохи не радовали, понятно, «по Ваньке и шапка». Тут пошли внуки, только от одного сразу семеро. И все у бабушки. И впрямь за голову схватишься. Тут уж не до принципов воспитания, не до высокой морали, прокормить бы. Благо, Соня – женщина во всем успешная. Проворная, работящая, полон двор животинки: и корова тут с теленком, свинушка с большим выводком, бараны, специально для плова. Ну и птица разная: гуси, индюки, утки, куры. Да еще и огород со своими дарами. Встает Соня спозаранку, мало по хозяйству управиться надо, так ведь к завтраку блинов либо оладушек нажарит, а к ним, прогнав через сепаратор молоко, свежих сливок на стол поставит, творожка сварит. К тому же работала, как и все, на производстве. Все умела, все могла, одно плохо – не знала Соня, что счастье материнства зависит не только от количества детей в семье и даже не от того упитаны ли они, а от их разумения – для чего родились, чем полезны будут для людей и для себя. Сама не знала, супруг такой же и родителей у нее не было, чтобы подсказать, сиротой выросла. Правда, соседка пытается надоумить ее с Библией советоваться, мол, поучительная книга. Да куда там двумя руками отмахнулась – «сами с усами».

Немалую роль сыграла и жадность. Вроде стол ломился, а все мало Усердной слишком Соня была. Занялась продажей дешевого спирта, в этот период времени многие таким промыслом увлеклись. Мужики, когда деньги принесут, когда из дома что сопрут и ей в расчет – все в хозяйстве пригодится. Ну, а многие в долг спирт брали. Скандалов из-за этого было! Женам нетрудно догадаться, почему зарплаты у их мужей уменьшаются, вот и устраивали они Соне разнос, проклятия сыпали. А ей в одно ухо вошло, в другое вышло, таким пустякам будешь значение придавать, и без проклятий с голоду ноги протянешь.

Только вот беда, и муженек, и сыновья потихонечку тот самый спирт таскать начали. Ходят пьяные, а ей и невдомек. А когда уразумела, прятать начала, но поздно, все заначки мгновенно раскрывались. Трое – против одного.

Теперь Соня осталась одна. Муж сгорел от водки. И хозяйство развалилось. Несколько курочек с петушком бегают в огромном загоне и только. Молочко к чаю себе покупать у соседей приходиться. А тут внуки пошли. Хотелось бы их побаловать добротной пищей, но не с чего. Да и свой желудок еще помнит лакомый кусок гусятины, а тут на сухом пайке. Вот и разозлилась Соня на весь мир. От сыновей никакого прока, зеленый змий затмил глаза, ничто их не интересует. Хотела испугать, объявив, что повесится, так один из сыновей пообещал помочь петлю на шею закинуть.

Вспомнилось далекое прошлое. Сына-первенца должны были призвать на службу в Армию. Зашла соседка. Решили по этому случаю распить бутылку водки, горькое же все-таки событие – расставание. Отец подал стопку и сыну. Он не любил пить один, потому в компаньоны всегда звал сына. Соседка, непьющая, решила сделать замечание, что слишком юн еще мальчишка, чтобы пить водку, алкоголиком может стать.

– Да брось ты. Пусть побалуется. Армия воспитает, вернется, как огурчик,– в два голоса возразили родители и наполнили стопку еще раз.

Теперь сын без пальцев на ногах, они отморозились вместе с совестью. Сделать бы вывод и спасти от пьянства второго сына. Только теперь компаньон нужен был кроме отца еще и старшему сыну. А дальше… «Раз пошла такая пьянка!»… На память пришел юбилей супружеской жизни. Соня созвала всех подруг и соседок. Приглашена была и та, что предрекла тогда старшему сыну печальную участь. Столы поставили г-образно. В головке «г» сидел взрослый народ, а за длинным столом, заставленным несчетным количеством самогонки, расположился младший сын со своими четырнадцати-шестнадцати-летними друзьями. И опять эта злосчастная соседка, кивком головы показав на мальчишек, поцокала языком.

– Ой, Соня, только жизнь тебя научит!

Соседка была дальновидной. Жизнь учит, но дорого за это берет. Ушла младшая сноха, вслед за первыми двумя. Вышла замуж за другого. Увела детей. Отпускает иногда их к бабушке, но каждый раз сыплет угрозы, что посадит их отца за неуплату алиментов. Понимает, что не позволит мать посадить в тюрьму сына, возьмет кредит и сама отдаст то, что причитается. А сын непрошибаемый, куда только Соня ни устраивала его работать, сбежит. Так уже много лет. Жена работала, а он пьянствовал. Соседка советовала быть ласковой со снохой, учитывая, что она тоже сирота, При таком сыне иначе не сохранить семью. И сама Соня понимала это, но какой бы конфликт между супругами ни разгорался, она вставала на защиту сына. Своя кровинушка.

Только главную роль в распаде семьи сыграла уверенность – некуда снохе идти. Ни кола, ни двора и родственников нет. Будет терпеть и жить. А оно вот как вышло. Теперь сидит Соня в ожидании детей, а сноха капризничает, веревки из нее вьет, не пускает к ней детей. Знает, где тонко, там и порвется. Соня сама вырастила младшеньких внучат, дороги они ей, значит на все условия пойдет. Требует сноха алименты несмотря на то, что бабушка обувает и одевает внуков. Лютой ненавистью к снохе заполняется сердце Сони, мол, свою жизнь устроила, а о детях не подумала. Они-то с бабушкой выросли. Что хорошего с чужим дядей! Все равно ее внуки уйдут от них и вернутся в родной дом. Просила детей потерпеть немножко:

– Подрастете и сами примете решение, с кем жить

– Ой, Соня, не настраивай так детей, где мать – там и дети, там и семья. С чужим дядей плохо, но разве с отцом им лучше будет,– лезла опять в советчики соседка, крайне раздражая женщину.

–Какой бы ни был, он родной, не обидит. И я буду с ними.

– Ты, Соня, не вечная. А сын твой не сделает их счастливыми. На сноху не греши. Она и так долго терпела. Много работала. Сама ты хвасталась, что сноха всю зарплату тебе отдает. Жизнь короткая, всем хочется счастливыми быть. Ты же сама сирота. Посочувствуй ей, ничего ведь хорошего от рождения не видела. Будет она счастлива, будет и детям с ней рядом хорошо. Думай так, и самой тебе легче станет. Сейчас и тебе, и ей старые обиды не дают покоя. Забудь их сама и ей помоги забыть. Вот тогда и детям между вами будет хорошо.

– Причем тут мать, я вырастила детей. Я, а не мать. Дети ее и не видели – с утра до ночи на работе пропадала. – Соня тупо повторяла одно и то же, и больше никаким мыслям в голове ее не было места.

– Зачем же ты внушаешь детям плохое о матери? Сноха работала с утра до ночи, потому, что сын твой не работал. Ты старалась обогреть, приласкать их в ее отсутствие, на то ты и бабушка. Пусть они любят и тебя, и маму свою. Никто из вас обделенным себя не почувствует, у детей любви на всех хватит. Соня, ты все также останешься для внуков дорогой и любимой, если постараешься сохранить для них маму, это главное, в чем они нуждаются. Даже самая хорошая бабушка не заменит маму. Отбрось все, думай только о том, как сделать их счастливыми, это наиважнейшее, что ты можешь сделать для них сегодня. А счастливыми они могут быть только с мамой.

– Ну да, конечно, за мужиком она побежала, больно нужны ей дети, гляди – осчастливит! За своим счастьем она побежала.

– Ты, Соня, разберись в себе. Чего именно ты хочешь. Чтобы дети были с тобой? Тогда почему ты вчера жаловалась, что тебе с больными ногами приходится водить их в школу и встречать после уроков, что сноха свалила на тебя заботу о детях?

– Хватит тебе! Легко чужую беду рукой разводить. В твоей семье все хорошо, тебе не понять, – женщина заплакала.

Соседка подошла к ней, тепло обняла.

– Соня, понимаю как тебе тяжело и поэтому помочь хочу. Доброе дело ты делала, с пеленок растила внуков, вот и продолжай помогать, только не жертвуя собой, а в меру своих возможностей. Тогда и не обидно будет, и с детьми общение продолжится, и сноха будет благодарна. Ты же понимаешь, сноха не просто ушла, от добра добра не ищут. Говоришь, счастье свое искала, но она имеет право на счастье. Она уже не вернется, хочешь быть с детьми, сохрани хорошие отношения с ней. И внукам ничего плохого о ней не говори. Пусть дети любят свою мать, не губи любовь, это страшная травма для детей. Ты же хочешь им счастья.

Уткнувшись в грудь соседки, Соня разрыдалась. Женщина не успокаивала ее, пусть выплачется. Мысли светлее станут. Когда всплеск рыданий поулегся, предложила:

– Ну, хватит сырость разводить, пошли ко мне. У меня твои любимые манты налеплены. С добавлением утятины и тыквы. – Соня знала, что будут манты еще и добавлением библейских притчей, но сегодня они показались ей даже необходимой добавкой.

–Ух, какой аромат! Ты так вкусно всегда все готовишь, прирожденный повар! – похвалила Соня, – а что правда, что Библия учит и тому, как отношения в семье выстраивать? Это же такие пустяки. Я думала там про рай да ад написано, про муки в огненном озере.

– Скажи ка, Соня, то, что твориться сейчас в твоей душе – это пустяк? Ты спрашиваешь, учит ли Библия как строить отношения в семье. А я тебе больше скажу: нет ничего, что не волновало бы Бога касательно нас с тобой. И наши чувства, и наши потребности, и наши проблемы – все волнует нашего небесного отца. И он в любой ситуации хочет и может помочь.

Соня молча ела. Вкусны были манты. Только сейчас она переваривала другую пищу – духовную. Вот прожила она жизнь. Вырастила детей. На свой позор вырастила. А могла бы ведь на радость, как у соседки. Своих мозгов не хватило, и опыта набраться было не откуда, сама не в семье выросла. Не попала ей в руки вот, как соседке, и Библия, может, не натворила бы столько ошибок.

– А что я смогу понять Библию? – после долгого молчания спросила Соня, – говорят, что в ней так накручено, что и священники не разберутся.

– И эту проблему Бог тоже поможет разрешить, Соня, только надо попросить его дать тебе понимания.

– А на первых порах, пожалуйста, ты помоги мне разобраться.

– Что мешает нам сейчас заняться этим?

Соседушки устроились на диване, и потекла чистым ручейком божья мудрость в их сердца.

БАБУШКИНЫ УРОКИ

Обида ранит только раз.

Она не мучила бы нас,

Когда б мы сами эту боль

Не волочили за собой.

Автор неизвестен.

– Мама, зачем вы морочите голову детям своими рассказами о Боге? Вдумайтесь, он обещает за грех отца наказать сыновей до третьего даже четвертого поколения. Что за кровожадность? С какой стати мои дети, внуки и даже правнуки должны отвечать за мои грехи? И после этого вы говорите: «Бог – есть любовь». Я благодарен вам, вы прививаете детям хорошие качества, но делайте это от себя, причем тут Бог, – советовал зять своей теще.

Возмущение зятя не удивило Дарью Васильевну. Эта библейская фраза о том, что за грех отцов Бог наказывает детей в нескольких поколениях смущает многих. Она, эта фраза требует глубокого исследования. Теща попробовала подступиться к этому вопросу издалека.

– Помнишь, Володя, ты рассказывал, как уходя на работу, твой отец поручил вам с братишкой частоколом палисадник огородить. Поручение вы выполнили, но вместо похвалы получили взбучку. Задание отец дал, а не объяснил, что частокол надо строго по уровню прибивать, под шнур. У вас он прямо трепака задавал. Виноват отец сам, что не научил, а наказание вам. Вот и здесь, упустив из виду духовное воспитание детей, мы не сможем уберечь их от греха. Если отец сам ровным счетом ничего о Боге не знал, разумеется, и детям о нем не говорил, Само собой понятно, что и следующие поколения не будут знать о Боге. Не будут знать его требований а значит, выберут неправедный путь. Последствия понятны. Но получи они духовное воспитание, это уберегло бы от греха. Вот в этом смысле за грех отца ответят дети. Это, Володя, предупреждение Создателя об ответственности отцов за воспитание детей и ничто другое.

– Да, вы правы, воспитанием детей надо заниматься серьезно, а мы все отсутствием времени оправдываемся. Хорошо, что есть на свете бабушки! Спасибо вам! – с улыбкой похвалил зять, погладив плечо тещи.

– Что есть бабушки – это хорошо, но обязанность воспитания детей Бог все-таки возложил на отцов, – настаивала на своем теща.

– Ну да ладно, вы же мой заместитель! – Отшутился зять. У них cложились доверительные отношения.

С детьми бабушке столковаться оказалось куда труднее. Сегодня это продвинутый народ совсем не такой, какой была она в их возрасте. Засыпают с планшетом в руке, просыпаются с ним. Едят с ним за столом, даже в туалет ухитряются проскочить с ним, пока никто не видит. О пагубности электронного воздействия говорить с ними было бы большой наивностью, об этом они с самого же планшета давно уже считали. А о растлевающем воздействии информации, которую получают, вовсе было бесполезно говорить.

– Какой вред! Ты что, бабуля, разве можно информацию в соцсетях воспринимать всерьез?

–Ну, если это пустая болтовня, зачем читаете?

Дети делают большие глаза:

– Странный вопрос!

Дарья Васильевна приехала в семью своей дочери недавно. Дети воспринимали ее бабушкой чисто номинально, не испытывая никаких чувств. К тому же она, даже не владевшая электронной техникой, была для них ну совсем не интересна, разве только как объект для шуток над дремучей наивностью. Однако бабушка о себе была совсем другого мнения. И была убеждена, что она-то как раз владеет такой информаций, которая, верна и полезна.

Cудя по реакции, бабушка поняла, что с детьми в семье ничто серьезно не обсуждается, их мнением почти, а может быть, никогда не интересуются. А потому они не умеют вступить в разговор или хотя бы его поддержать, прокомментировать услышанное. Младшая из детей, десятилетняя девочка еще могла поделиться тем, что где-то узнала, прочитала. Подросток вообще не обнажал свои мысли. Позже бабушка уловила, что он как будто тормозит мышление. Встревожилась. Однако она ошиблась. Привыкнув к постоянному вынужденному монологу в мыслях, он и после прозвучавшего вопроса отвечал не собеседнику, а самому себе. И поняла это бабушка, приглашая или, правильнее сказать, вынуждая его на беседы о том, что он читал. Она, проявив к этому интерес, больше не мучила его вопросами, а лишь слушала, иногда высказывая свое мнение, но вкрадчиво, не навязывая его и не культивируя. Вот тогда она и уловила, что паренек глубоко мыслит, логично и четко выстраивая свои доводы. Видно, их никогда и никто не слушал. Это стало причиной его замкнутости среди сверстников, поскольку кипучая молодость не терпит затяжные разговоры, во-первых, а во– вторых, мало кому хочется ломать голову, над тем, что занимает другого. Взрослые поступали еще хуже, в спешке, между делом услышав какие-то его высказывания, и не имея возможности вникнуть в них, они отмахивались от разговора, или хуже того оскорбительно называли сказанное им пустой философией. Причем превращая само учение во что-то нарицательное. Так ребенок стал отшельником среди сверстников и в родной семье. Это могло бы, кого угодно либо озлобить, либо сделать обиженным на весь мир. Опасная болезнь, грозящая выработать низкую самооценку, с которой человек уже не достигнет высоких целей, да и просто не поставит их перед собой. А парнишка был умен. И не только. Он был силен. Он пришел к выводу, что прогибаться ни перед кем не будет. Он знал себе цену, и это спасало его.