Текст книги "Вульфен (ЛП)"
Автор книги: Маделайн (Маделаин) Монтегю (Монтег)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Глава 10
Даника наклонила голову, всматриваясь в глаза Дакоты, чтобы понять, о чем он говорит. Это насмешило его, и она улыбнулась в ответ, проводя рукой по его щеке.
– Не беспокойся, я здорова – сказала она. – Может показаться, что я легкомысленна, но на самом деле я очень разборчива.
Дакота всматривался в ее лицо:
– Леди, ты даже не можешь себе представить насколько.
Она положила глаз на пять самых сильных альфа-мужчин в стране. Даника сделала правильный выбор. Проблема была в том, что он был одним из этой пятёрки, и не знал, чем может закончиться схватка пятерых сильнейших вулфенов, учитывая участие Блейна, который хоть и говорил, что не заинтересован, но все же отметил ее.
Пока что, им чертовски не везло в этом.
К тому же, их постоянное соперничество мешало делу.
С другой стороны: Даника, и то, как она применяла свой пистолет, делали ситуацию ещё более забавной.
– Ты не воспользовался презервативом, не так ли?
Он склонил голову, чтобы осторожно посмотреть на нее.
– С чего ты взяла?
Она посмотрела на него.
– Я чувствую это.
Дакота не сдержавшись хихикнул, наверно, даже не подумав, но его распирало от удовольствия.
– Мои сперматозоиды обладают собственным разумом, детка. Они, наверняка, усердно прогрызают себе путь в твою маленькую, сочную матку.
Она приподняла бровь – никак не могла понять: рассмеяться от его слов или разозлиться.
– Ты уверен? – спросила она, осознавая, что этого не может быть, но не хотела заканчивать их разговор каким-нибудь кислым замечанием.
– Абсолютно.
– Ты не будешь настолько довольным, если я действительно забеременею от тебя, – сказала Даника, немного подшучивая над ним, легко представляя ужас на его лице, хотя ей было прекрасно известно, что он исчезнет до того, как она узнает результаты этой рыбацкой экспедиции.
– Я рассчитываю на это, – парировал Дакота, заставляя ее задохнуться. – И если ты думаешь, что такая перспектива меня пугает, то это показывает, как плохо ты меня знаешь.
Она внимательно смотрела на него. Дакота выглядел абсолютно серьезным, но Даника понимала, что он просто шутит.
Он наклонился к ней, слегка прикусывая ее губу.
– Фактически, – бормотал парень, – надо бы закрепить результат, повторив все еще несколько раз.
Даника улыбнулась, не отрываясь от его губ. Она отлично понимала, к чему он ведет.
– Ты полностью отдаешься работе!
Дакота ухмыльнулся, прикусив кончик ее носа.
– Да. Плюс, мне кажется, что я пропустил пару мест, которые требуют тщательного исследования.
– Я почти уверена, что ты не пропустил ничего интересного.
Он приподнял свои брови.
– Хм, но ты не знаешь, что я нахожу интересным.
Отодвинувшись, она посмотрела на него с сомнением.
– Я так и думала. Довольно типичный ответ.
Дакота одной рукой прикоснулся к ее груди, нежно, как будто проверяя ее размер в ладони. Даника с облегчением заметила, что ее грудь прекрасно помещалась в ней – заполнила всю ладонь и не выпадала.
Через минуту, он скользнул ниже так, чтобы кончиком языка ласкать ореолу, слегка пощипывая сосок губами, пока тот не приподнялся. Ошеломлённая тем, что он смог возбудить ее так быстро, она положила руки под голову и стала наблюдать за ним. Казалось, он не торопился, просто играл с бутоном, но постепенно становился все требовательнее и жестче.
Тепло растекалось по ее животу, пока она наблюдала за ним. На мгновение Даника закрыла глаза, смакуя ощущение его рта на груди, наслаждаясь медленными потоками тепла, которые становились все жарче, пока не почувствовала себя возбужденной и затаившей дыхание. Он переключил внимание на мягкую плоть – облизывая, посасывая ее, обводя языком.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– Дегустирую.
– И на что я похожа по вкусу? – спросила она любопытно.
Дакота посмотрел на нее и лениво улыбнулся.
– На себя.
Она хихикнула.
– Я думала, ты скажешь на цыпленка.
Он приподнял голову и посмотрел на нее со странным выражением лица.
– Ты знаешь … у всех разные вкусы. Почему люди постоянно говорят, что всё похоже на вкус курицы? – Его губы изогнулись. – Ты, на вкус, не курица.
– Хорошо, тогда я не буду предъявлять иск людям, которые производят мой гель для душа, – сказала она насмешливо. – Это клубника со сливками.
Дакота перевёл внимание на другую грудь, щипая сосок.
– Хм, вот именно. Похоже на вкус маленькой, спелой клубнички – очень сладкой.
– Правда? – спросила она сомневаясь.
Он хихикнул.
– Нет, просто это твой вкус.
– Это хорошо или плохо? – спросила она с улыбкой.
– Ты пытаешься меня отвлечь? У меня здесь дела.
Дыхание стало неровным, Дакота стал дразнить ртом бутон, а она кормила его грудью с таким большим удовольствием, что в животе разгорался пожар.
– Что ты там нашел? – шептала Даника дрожащим голосом, когда он отпустил ее и стал покрывать легкими укусами линию от груди до шеи.
Он поднял голову, и внимательно посмотрел на ее лицо.
– Ты на вкус, как небо, – сказал Дакота хрипло, придвигаясь вверх и захватывая ее губы в поцелуе, который был далеко не робким.
Девушка вытащила руки из-под головы, обнимая его за плечи. Кольца в его сосках дразнили ее чувствительную плоть, когда он судорожно прижимался к ней – холодный, твердый металл и теплая, шелковистая кожа, немного грубые волоски на его груди, порождали в ней новые ощущения. Она вытащила из-под него свои ноги, обернула вокруг его талии и выгнулась вверх, прижимаясь к нему самым сокровенным местом.
Дакота тут же прервал поцелуй, поднимаясь и направляя свой член в нее. Удерживая весь свой вес на прямых руках, он внимательно изучал ее лицо, когда медленными движениями входил в нее, каждый раз, чуть-чуть углубляясь, прежде чем выйти. Дакота некоторое время смотрел вниз, наблюдая движения их тел.
Она проследила за его взглядом.
Жар пронесся через Данику от созерцания того, как толстая плоть исчезает в ней, наполняя, а затем выходит наружу. Когда их взгляды снова встретились, он по-прежнему внимательно вглядывался в ее лицо, но теперь его глаза наполняла жажда.
Он немного опустился, ложась на нее и сжимая в объятиях, так как он увеличил темп и глубину толчков. Даника вцепилась в него так сильно, как и он держал ее, смакуя напряженность в ее теле.
Неожиданно, все еще крепко обнимая ее, он поменял позицию так, чтобы она оказалась сверху на его коленях и могла сама контролировать глубину и темп проникновения. Даника застонала, частично, из-за расстройства, что он поменял положение, когда она была так близко к кульминации, и частично, от великолепно глубоких толчков. Ее тело замерло на секунду, а затем волна ещё большего удовольствия захлестнула ее, когда оказалось, что новое положение дает ему полный доступ к груди, и он тут же воспользовался этим преимуществом. Она делала резкие глубокие движения, пока он с жадностью сосал то один, то другой сосок, посылая острые ощущения, которые, казалось, достигали ее матки. Громкий крик возвестил о первых волнах кульминации, в которых содрогнулось ее тело.
Он укусил мягкую плоть ее груди, немного выше сердца, когда Данику накрыла вторая волна. Она кричала от сильнейших конвульсий, которые сотрясали ее, пока Дакота успокаивал острую боль губами и языком, а потом прижал ее к себе крепко, почти до боли, и последовал за ней в блаженство.
Даника позволила себе прислониться щекой к его плечу, так как пароксизмы страсти начали утихать, пока она пыталась отдышаться. Некоторое время они не двигались – не могли, не хотели.
Вдруг тело Дакоты окаменело, что заставило ее выйти из блаженного оцепенения. Он резко снял ее с себя и бережно положил на кровать. От такой скорости у нее даже закружилась голова, хотя его движения были нежными, они все равно удивили ее своей внезапностью.
Парень так быстро оказался на ногах, что она даже не успела этого понять, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать.
– Что это значит? – сумела она выдавить, когда он оказался возле двери.
Он быстро посмотрел на неё, его лицо было мрачным.
– Оставайся здесь.
– Дакота?
Он открыл дверь и исчез даже прежде, чем она смогла произнести его имя. Внезапное преобразование из страстного любовника в мрачного, опасного незнакомца, который оказался перед ней, испугало ее.
Так и не найдя причины такой резкой перемены настроения, Даника несколько минут просто тупо смотрела на дверь. Низкое угрожающее волчье рычание подняло ее с кровати, еще до того, как она сообразила, что стоит на ногах. Девушка мчалась к двери и уже схватилась за ручку, когда ее остановил предупредительный тон голоса Дакоты, а не его слова.
Она засомневалась, отпустила ручку двери и подошла к окну, рассматривая лес.
Даника увидела серого волка, который уже приходил несколько раз к ее домику, стоявшего возле края леса на тропе, по которой обычно ходила она. Все четыре лапы были напряжены, вся его поза говорила о готовности броситься на человека, который шагал к нему. Каждый волосок его шкуры ощетинился, что также подтверждало его намерения, он оскалился, открывая два ряда острых зубов. Ее сердце чуть не остановилось, когда она узнала в этом человеке Дакоту. Даника резко втянула в себя воздух, пытаясь вспомнить, куда положила свой пистолет-транквилизатор, но прежде чем она смогла сдвинуться с места, Дакота бросился на волка так просто, как будто нырнул в воду.
Она закрыла глаза, а когда открыла их – Дакота исчез. Внизу был еще один огромный волк, его коричневая шерсть ближе к голове и спине становилась черной; он прыгнул на серого, и оказался сверху. Эти двое слились в дикое, размытое движение, рыча и нападая друг на друга, кромсая в противника огромными зубами.
В полной растерянности Даника искала Дакоту, стараясь прокрутить ещё раз в голове то, что она видела и понять, что это было. Должно быть, из-за страха ей показалось; она смотрела в лес, где дрались волки, а затем на поляну. Не было никакого признака Дакоты, и ее взгляд снова вернулся к волкам. Девушка стояла и наблюдала за ними испуганная и завороженная, прежде чем вспомнила о своем пистолете. Отвернувшись от окна, она оглядела комнату и, наконец, нашла его. Даника перезарядила пистолет и помчалась, к двери, но оба волка уже исчезли в лесу.
Все еще находясь в растерянности, она стояла в открытой двери в течение нескольких минут, а потом до неё дошло, что стоит абсолютно голая. Зашла внутрь и громко хлопнула дверью.
Неуверенная в том, что случилось, и что именно видела Даника, наконец, вошла в ванную, чтобы помыться и одеться. Потом вышла из домика в поисках Дакоты, который должен был быть в своем доме. Парень ушел без одежды. Не будет же он слоняться голым посреди дня.
В доме было пусто. Его нигде не было, мотоцикл Дакоты был припаркован перед домом, который он и остальные парни арендовали.
Загнанная в угол, она вернулась к себе. Расположившись на кушетке, Даника попыталась, в очередной раз, разобраться в этой загадке, перебирая и анализируя свои воспоминания.
Она была уверенна, что Дакота услышал что-то.
Может быть, вспомнил что-то важное?
Она выкинула из головы подозрения, что он «вспомнил» какое-то важное дело, чтобы уйти, добившись того, зачем пришел. Нет, конечно, мужчины могли быть чертовски изобретательными, когда дело касалось их ухода, но такое поведение выглядело слишком странно, чтобы просто избавиться от нее.
Или он внезапно вспомнил, что забыл выключить обед на плите, или он что-то услышал. Его выражение лица испугало ее и вызвало выброс адреналина. Последняя теория казалось такой же невероятной, как и то, что он сейчас упадет перед ней на колени и попросит прощение за то, как поступил с ней.
Девушка была уверена, что видела, как он прыгнул на волка. Она не могла понять причину, и, вообще, не могла себе такое вообразить. Даника была чертовски уверенна, что там бежал не старик, который управлял лагерем! Правда, она видела его только со спины, и, хотя, не станет утверждать, что знала каждый дюйм Дакоты, но это был, безусловно, он.
Парень умчался, чтобы отпугнуть волка, а когда заметил второго, решил, что не сможет противостоять двум животным?
А ведь складывалось впечатление, что он знает лучше, чем она, что волк был готов к атаке!
Возможно, Дакота не хотел выглядеть полным идиотом.
Может быть, это и объясняет то, что она видела? Он подумал, что отпугнет волка, а затем из леса появился второй и ему пришлось спрятаться?
Это казалось разумным. Даже вероятным. Даника смотрела в окно. Обзор был не очень хорош, и, плюс, она была в шоке – не лучшее состояние, чтобы вспоминать события и разбираться с их трактовкой.
Где же он? Она смотрела везде.
Может быть, Дакота был в домике, когда она приходила, и не открыл дверь? Возможно, в душе, где он не мог ее услышать?
Даника вернулась к домику и постучалась снова. Когда не получила ответа решила толкнуть дверь. Та была не заперта, она заглянула внутрь, зовя его по имени. Ей было неудобно заходить в дом, но, не получив ответа, наконец, вошла и проверила.
То, что в первый раз она была права, ее не успокоило. Девушка стояла посреди комнаты, борясь с внезапным желанием узнать что-нибудь новое о них. Но отклонила это желание, так как не хотела быть пойманной, копающейся в их вещах. Ни один из них, казалось, не хотел ей зла, но это могло измениться, если ее застанут за этим занятием. Конечно, все могло поменяться, если она ошибалась на их счет, и они на самом деле были наркоторговцами. Даника была уверена, что сможет услышать, когда вернутся остальные, ведь мотоциклы были довольно шумными, но Дакота же был где-то поблизости.
Все еще пребывая в полном расстройстве, она вернулась к себе.
Блейн был напряжен, утомлен, и с каждой минутой становилось еще хуже, когда они повернули на просёлок, который вел к их временному убежищу в рыбацком лагере. Люди и оборудование прибыли, и почти весь день они провели, обсуждая детали плана и репетируя придуманный сценарий, но он совсем не был уверен, что план сработает. Несколько человек, присланных советом, действительно занимали разные должности в области медицины, но большинство были далеки от этого, и Блейн не был уверен, что они справятся со своими ролями. У них еще было несколько дней, чтобы организовать все, но он сомневался, будет ли достаточно даже нескольких недель.
Без сомнения, приближение полнолуния, было хорошим стимулом, чтобы делать все быстро. Вулфены не были полностью защищены от его влияния, хотя оно не затрагивало их так, как оборотней, лишь немногие из которых могли себя контролировать. Большинство оборотней вообще не в состоянии контролировать свое поведение, особенно во время первого превращения. Вообще-то, через некоторое время они смогут немного управлять собой, но потребуются годы, чтобы появилась способность не изменяться в полнолуние, но как только они превращались, то становились бессмысленными животными. Скорее, они больше напоминали бешеных животных.
Как только домик Даники показался в поле зрения, его сердце стало биться на несколько порядков чаще – ни полнолуние, ни проблемы, с которыми он сегодня разбирался, не были причиной его напряжения. Смесь дискомфорта и гнева скрутили его живот, почти мгновенно взгляд остановился на ее доме, а перед глазами всплыл интерьер.
Он повел себя, как настоящий осёл, что случалось с ним настолько же редко, как и смущение, которое сейчас охватило его. Данике вовсе не обязательно было называть его мудаком, чтобы он это понял. Блейн не особенно переживал, что его поведение привело в ярость всех остальных, они сделали все возможное, что бы выбить из него дерьмо. Он почти радовался этому.
Парень нуждался в этом, чтобы сосредоточиться на чем-то, пока не пошел к Дани и не сделал, что-то ещё более глупое.
Он не должен идти к ней, пока возбуждение от борьбы все еще владело им. Ему лучше знать. Блейн чувствовал, что он был на грани потери контроля так, как никогда в жизни. Но он не понимал, почему пошёл к ней, прекрасно осознавая, чем всё может закончиться.
Он съёживался каждый раз, когда вспоминал всю грубость его нападения. Блейн никогда не вел себя так с женщиной. Это было плохо, даже если бы Дани была вулфеном или самкой оборотня. Обращаться же с ней так грубо зная, что она хрупкий человек было преступлением, непростительно, по его мнению. Он мог сделать ей больно! Даже если бы это получилось случайно, парень чувствовал бы себя ужасно. Он не достаточно себя контролировал, чтобы сознательно быть осторожным с нею.
После того, как Блейн к ней прикоснулся, его действиями полностью руководили инстинкты. Он почти ничего не помнил. Как только байкер пытался что-нибудь вспомнить, сразу же эмоции начинали переполнять его, способность мыслить рационально исчезала.
Блейн знал, что ярость в нем кипела оттого, что Кон первый дотронулся до нее. Он был уверен, что именно из-за этого зациклился на Коне, когда она попыталась попросить его использовать презерватив. Правда, всё равно не воспользовался бы им, даже если бы правильно ее понял. Блейн следовал инстинкту, который требовал оставить свое семя в матке. Главной целью было не удовольствие, а желание вытеснить семя Кона своим.
Он не знал, какая часть произошедшего тревожила его больше, но предположил, что последняя часть была чем-то иррациональным. Это может быть настоящей проблемой, если преуспел в своих действиях.
С другой стороны, Блейн не только надеялся, что преуспел, но и пытался придумать способ повторить все еще раз, так сказать, закрепить свой успех.
Хотя маловероятно, подумал он сухо, что она допустит его близко к себе, чтобы попробовать снова. Принц испортил все по-царски, от начала и до конца.
Он предположил, что от его голубой крови было больше неприятностей, чем пользы.
Блейн никогда всерьез не относился к своему наследию, хотя был чертовски уверен, что избежать этого полностью не получится. С самого рождения и всю взрослую жизнь он пытался отбросить цепи его родословной, хотя в глубине души, независимо от бунтарского поведения, он никогда не задумывался о том, что бы взять неподходящую мать для потомства. Глубоко внутри зная, что, в конечном счете, он остановится на одной из женщин, которая подходила, по мнению его семейства, для продолжения родословной.
Блейн был сбит с толку своей одержимостью Даникой, как и другие, но даже теперь думал, что сможет держаться на расстоянии и игнорировать влечение. Он был уверен, что сделает все, чтобы не замечать ее, но уже допустил ошибку.
Если бы парень мог здраво соображать, то не тратил бы так много времени, обдумывая способ все исправить и снова остаться с ней. Блейн считал бы такой шанс подарком богов, но он умудрился всё испортить, что вряд ли она даст использовать ему этот шанс.
Принц ловил себя на том, что при виде других, заглядывающихся на нее, точно знал, что было в их головах, и требовалось все самообладание, чтобы воздержаться от борьбы.
Другой борьбы.
Он хотел убить Кона, когда узнал, что он сделал. Наверно, то же самое чувствовали и другие мужчины, ведь все закончилось общей схваткой, которая даже приблизительно не напоминала бой за превосходство, что означало бы, что ни один из них не может убить другого.
Ему не хотелось бы объяснять совету, почему мужчины, которых они послали тихо навести порядок, закончили дракой между собой и убийством одного или нескольких лидеров самых больших стай в вулфен-нации за последние пять лет. Такую ситуацию трудно понять, даже если бы Даника была вулфен. А объяснить, что они боролись из-за человеческой женщины, с которой, по идее, ни у кого из них не было близких отношений, стало бы просто невозможно.
Он вздрогнул, когда подумал о реакции его семьи на это.
Не то, что бы Блейн позволял своей семье указывать ему, что делать, но он любил их. И не хотел, что бы они сторонились его из-за нарушения закона стаи, особенно, одного конкретного закона, который приведёт к гораздо большему, чем просто неодобрение.
Все что ему хотелось, после того как он слез с мотоцикла – холодный душ. Наверно, это была единственная вещь, которая сдерживала его желание под контролем, а член в штанах, но у него было предчувствие, что это сражение заранее проиграно.
Дакота только вышел из душа, когда вся усталая четвёрка зашла в дом. Блейн тут же учуял запах Даники на гребаном ублюдке. Несколько минут он боролся с диким желанием кинуться через комнату и напасть на него, но его внимание переключилось на другой запах, который привёл его в ярость. Очевидно, другие уловили его в тоже время. Кон и Джаред уже напряглись и подошли ближе.
– Долбаный альфа-изгой был здесь, – рычал он, ища подтверждения, хотя они ему были не нужны.
Дакота, приготовившийся защищаться, немного расслабился.
– Да. Ты прав. Он ждал, пока мы уедем, чтобы подобраться к Данике.
Борьба с вожаком отступников не была его единственным занятием, со злостью думал Блейн. Ему пришлось приложить намного больше усилий, чтобы сдержать своего зверя, чем убеждать остальных сосредоточиться на миссии, все эти факторы требовали сдержанности. Он натянуто и сдержанно подошел к стулу возле окна и сел на него, пытаясь изо всех сил казаться равнодушным, хотя это было далеко от истины. После нескольких долгих мгновений другие последовали его примеру, но он знал, что угроза драки не прошла. Кон, Джаред, и даже Ксавье, пытавшийся не обращать внимания на все происходящие, все старались сдержать своего зверя.
Дакоту их поведение не обмануло. Он не спешил одеваться, так как знал, что это могло дать ему маленькое преимущество – им нужно было время, чтобы избавиться от одежды, как раз то, что ему надо, так как Блейн не был единственным, кто хотел оторвать ему голову.
– Что произошло? – решил он нарушить молчание.
Дакота пожал плечами.
– Этот сукин сын набрался наглости подойти к лагерю. Без сомнений, он слышал, как вы уехали, и решил, что никого нет. Я думаю, он увидел мой мотоцикл и остановился просчитать варианты.
– Ты должен был убрать мотоцикл из поля зрения, – рычал Кон.
Дакота посмотрел на него, прищуривая глаза.
– Я не успел сделать этого.
– Значит, тебя что-то чертовски сильно отвлекло, и ты не заманил его в ловушку, которую мы подготовили.
Дакота скрестил руки на груди, сверля Блейна убийственным взглядом.
– Что-то в этом роде, – ответил он сердито.
Джаред сильно ударил кулаком по стене и стремительно подошел к Дакоте, сжимая и разжимая кулаки.
– Каждый из вас говорит одно, а думает совсем другое, для вас Даника не что иное, как мимолетная игрушка для секса, с которой вам не терпится поиграть при первой же возможности!
– А тебе нет? – сухо спросил Блейн.
Джаред покраснел.
– Я никогда не говорил такого, – рычал Дакота. – Мы согласились разобраться, кому она достанется в бою. С этим я полностью согласился. У меня никогда не было в мыслях играть с ней, даже если бы я был победителем. Я, мать вашу, никогда не требовал ничего большего!
Дрожь прошла по Блейну. Он смутно понимал, что такая же реакция должна быть и у других.
– Она – человек, – наконец, сказал он.
Дакота обернулся, смотря на него холодно.
– Ты продолжаешь говорить это. Я не позволю просто трахать ее. Я хочу ее, я хочу, чтобы она была моей…, если она этого захочет.
– Ты знаешь, что совет никогда этого не одобрит, – Кон сказал сердито.
– Быть или не быть, – парировал Дакота мрачно. – Мне все равно, даже если придется жить вне закона, – он повернулся, что бы посмотреть на Блейна. – Именно поэтому я отметил ее … дважды.
Блейн почувствовал, как волна слепой ярости нахлынула на него, гнев затопил все тело жаркой волной, от чего ему стало физически плохо. Он не ожидал, что кто-то пойдет на такой шаг. Его расстроило, что Дакота, очевидно, хорошо обдумал ситуацию, раз решил идти против совета.
– Нас трое, очаровательно, – сказал Блейн холодно, его самого поразило, как спокойно звучал голос, хотя все внутри него бушевало. – Кроме того, что она – человек. Ты ни как не свяжешь ее с собой.
– Поэтому ты ее отметил? Потому что сам не веришь в это?
Блейн покраснел.
– Я еще находился во власти своего зверя, – сказал он серьезно. – Возможно, она носит моего щенка.
– С какой стати, черт возьми, ты решил, что он твой, а не мой? – яростно потребовал Кон.
– Или мой? – бросил ему вызов Дакота.
– Хорошо, смело могу утверждать – уверен, что не мой! – с негодованием сказал Ксавье. – Проклятье, я, вашу мать, хотел бы знать, сколько это будет продолжаться! Сначала вы говорите, что все мы должны избегать ее, потом кто-то предложил установить очередь, и нихера не сказали мне – и не говорите, что это не так, потому что я точно помню, что кто-то предлагал! Потом я узнаю, что все будет решаться поединком, победитель получает ее, а до этого никто не должен приближаться к ней, а тут выходит, что трое из вас уже были с ней, за спинами остальных, отметив ее, да ещё наградили ее щенком!
– Я не знаю, какого черта он только что сказал, – сказал Джаред, – но согласен с большей частью сказанного. Особенно с тем фактом, что вся эта ситуация очень темная! Может всё напрасно, учитывая тот факт, что она человек, но я тоже хочу иметь возможность проверить это, если говорить сейчас о том, чтобы отметить ее.
Дакота пристально посмотрел на него.
– Я за то, чтобы разобраться в этом сейчас. Я хочу взять ее себе в пару – если выйду победителем, и она этого захочет. Я приму любой вызов, но никто не тронет ее. Если, вас не интересует спаривание, оставайтесь в стороне.
– А что будет, когда она узнает кто ты? – холодно спросил Блейн.
В глазах Дакоты была видна неуверенность, и на мгновение Блейн подумал, что победил.
– Она не узнает. Если мне придется жить вне закона, а так, скорее всего и будет, я буду жить с ней как человек. Нет никакой причины ей знать об этом.
– Кроме стаи изгоев, от которых тебя не будет защищать совет, и того, что тебе обязательно бросят вызов. Я могу гарантировать это, – сказал мрачно Блейн.
– Я справлюсь с этим, мне всегда бросают вызов.
– Здесь уже не будет правил. Не будет один на один.
– Это моя проблема, – сказал холодно Дакота.
– Или, возможно, моя, – сказал Кон. – Я бросаю вызов.
– Я тоже, – согласился Джаред.
– Тогда мы уладим это сегодня вечером между нами тремя.
– Подожди, хотя бы, проклятую минуту, – сказал Ксавье с негодованием. – Я тоже в этом участвую.
Губы Дакоты напряглись.
– Ты из королевской семьи, Ксавье. Совет будет стоять на стороне твоей семьи и никогда не пойдет на это. Я говорю о спаривании. Ты действительно хочешь этого?
Ксавье впился в него взглядом.
– Я хочу этого. Если я одолею вас, она моя.
– Она не будет твоей! – кричал Блейн, теряя всякое терпение. – Она не примет никого из нас, кем бы ни был победитель – она даже не сможет увидеть соревнование, чтобы одобрить победителя! Если она там окажется, я чертовски уверен, что она с криком убежит прочь, а вы будете упорно ее искать и просить принять вас! Вы можете отметить ее с головы до кончиков пальцев ног, с ней это не будет работать! У нее нет этого в крови!
Дакота пожал плечами.
– Мы можем уладить это человеческим путем, после того как уладим между нами тремя.
– Четверыми! – Спохватился Ксавье. – Вы не можете исключить меня, из-за того, что мой отец сделал щенка моей матери, о боги, черт возьми! Я даже не наследник! Блейн будет королем, после отца, а затем его наследник!
Блейн послал ему смертельный взгляд.
– Не тот ли, которого я привил в матке Дани.
– Ты думаешь? – рычал Дакота.
Блейн прищурился.
– Знаю. Она была плодовита.
– Она все еще плодовита, по крайней мере, была, когда я занимался с ней любовью сегодня, – сказал Дакота многозначительно. – Я чуял это.
– Мы разберемся с этим сегодня вечером, значит нас четверо, – сказал Дакота немного позже, смотря многозначительно на Ксавье. – Блейн будет судьей, так как не принимает участие.
– И почему ты так решил? – холодно спросил Блейн.
Дакота нахмурился.
– Если ты не хочешь быть судьей, это даже лучше, так как это не самое подходящее занятие для члена совета.
– Я не буду судьей, так как буду участвовать, – с полной серьезностью сказал Блейн. – Надеюсь, стая отступника не помешает нашей вечеринке, или Дани.
