Текст книги "За ним бесшумно я летела"

Автор книги: Мацей Сломчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Да. Если и будут какие-нибудь минимальные изменения, то у нас есть фотографии, и мы можем внести коррективы.

Джо обошел стол и посмотрел вниз, скользнув взглядом вдоль вытянутой руки умершего. Под ней лежала разбитая чашка со следами кофе. С другой стороны тела, на полу, валялись осколки разбившегося блюдца.

– Как ты думаешь, что произошло? – Алекс опустился на колени, понюхал чашку, а потом указал на блюдце.

– Как что? – Паркер пожал плечами. – Скорее всего, он держал в руках блюдце, на котором стояла эта чашка, как делают многие люди. Когда он выпил кофе, смерть наступила мгновенно. Чашку он в это время держал в правой руке, а блюдечко на ладони левой.

– Да… Ты прав. – Алекс кивнул. – Поэтому чашка упала, когда он выпустил ее из остывающей руки, а блюдце просто соскользнуло у него с колен… Вот тут есть след капель пролитого кофе, – он показал на брюки умершего. – Да… – Он обошел кресло еще раз и осмотрел все снова. – Должно быть, так оно и было… Интересно…

– Больше всего мне интересно, почему тебе не интересно прочесть второе прощальное письмо самоубийцы?

– Как это? Интересно, и даже очень! – Джо поднял брови. – Но еще больше меня интересует, что здесь произошло. Тот первый лист был напечатан на машинке, даже подпись была напечатана. Это та машинка?

– Да. – Паркер кивнул, подошел к маленькому столику и легко ударил по одной из клавиш. – Это «Ундервуд», купленный полгода тому назад и находящийся всегда в распоряжении всех домочадцев. Оба письма написаны на нем. То, второе письмо я нашел здесь… – Он подошел к столу и поднял лежавшую на нем открытую книгу. Под ней находился сложенный вдвое листок бумаги. Паркер молча подал его Алексу.

«Больше выдержать я уже не могу. Я стою на пути двух любящих друг друга людей, так ценимых и уважаемых мною. Если я не уйду, то стану виновником трагедии, которая протянется через всю их жизнь. А поскольку их счастье кажется мне гораздо более важным, чем моя жизнь, то, размышляя о них и о себе, я нашел единственный выход, представляющийся мне возможным. К сожалению, я не смог бы жить без той одной, единственной женщины, которую полюбил в жизни. Любимая, не гневайся. Прости мне этот шаг. Пойми, что здесь я страдал бы непрестанно, глядя на вас. А там будет только пустота и тишина… Страшно подумать, что больше я уже никогда не буду держать тебя в объятиях, Сильвия, единственная моя. Но судьбу еще никто и никогда не обыгрывал. Видимо, так и должно быть. Спокойной ночи. Да хранит тебя Господь. Думай обо мне иногда. Это все, о чем я тебя прошу. Я любил тебя так, как никогда никто никого. Спокойной ночи – навсегда».

Джо дочитал и отдал письмо Паркеру, тот всунул его в конверт, в котором уже лежало письмо № 1.

– Да… очень занятно…

– Меня это смешит немного меньше… – пробурчал Паркер. – Ты, по крайней мере, понял хоть что-нибудь из этого?

– В лучшем случае сэр Гордон похож на человека, который желал совершить самоубийство и старался выбрать себе для этого наиболее эффективный повод. Пока что он предложил нам два: угрызения совести и разочарование в любви. Жаль только, что он предложил их нам одновременно. Кроме того, меня интересует, как можно писать такие экзальтированные, скажем, письма на машинке?.. А ведь умел же он писать пером…

Он подошел к столу и еще раз приподнял открытую книгу, из-под которой минуту назад Паркер вытащил письмо № 2. Внутри книги, у корешка, лежало незакрученное вечное перо.

– С него сняты отпечатки пальцев?

– Конечно.

Джо переложил перо на стол и взглянул на книгу.

– Это его переплетенная рукопись… – громко констатировал он то, что было ясно и так. – Похоже, что именно ее он поправлял, тут всюду видны отпечатки пальцев.

Он замолчал и заскользил глазами по открытой рукописи, беззвучно шевеля при этом губами. Наконец он прочел вполголоса:

– «В окрестностях западного Лондона пролеты Atropos L. наступают в период…»

Он поднял голову и посмотрел на Паркера, который, стоя неподвижно, со скрещенными на груди руками, внимательно на него глядел.

– Интересно, да? Ведь такой специалист, как сэр Гордон, знал наверно, в каком периоде наступают пролеты Atropos L в окрестностях западного Лондона?

– Боже мой! О чем ты? – Паркер подошел к нему и заглянул через плечо.

– О том, что я удивлен тем, почему сэр Гордон прервал работу на этом месте. Как видишь, это поправка, она написана на странице ниже. Похоже, он дочитал именно до этого места и хотел вписать эту фразу, но что-то ему помешало, и он не докончил.

– Да… – Паркер взял в руки лежавшее на рукописи вечное перо. – Может, просто не успел сделать этого перед смертью?

– Именно. А кроме того, мне кажется несколько неправдоподобным, чтобы он прервал фразу на половине, отложил перо и совершил самоубийство. Как ты думаешь?

Не отвечая, заместитель начальника Криминального отдела вынул свою записную книжку, а потом быстро написал одно слово:

Убийство!!!

После последнего восклицательного знака он поднял ручку, оглядел перо, потом сравнил свою запись с фразой в рукописи.

– Да, чернила те же, светло-зеленые.

Как бы не слыша этих слов, Алекс закрыл рукопись и прочел то, что было написано на наклейке посредине переплета:

Гордон Бедфорд

МИГРАЦИЯ ATROPOS L

(К вопросу изучения особенностей данного явления на основании исследований в 1957–1961 годах)

Джо положил книгу на прежнее место и посмотрел на мертвого, который сидел теперь со слегка откинутой головой, глядя в пространство неподвижными, сощуренными в страшноватой усмешке глазами.

– Бабочки и кредиты… – Алекс подошел поближе и некоторое время внимательно вглядывался в лицо покойного. Он походил на того, кем и был: спокойный, одержанный, интеллигентный англичанин, приличный человек, честный, решительный. Этот мощный подбородок свидетельствует об уверенности, что жизнь – это не извилистый, полный ям и ухабов тракт, но ровная дорога, по которой можно превосходно ехать при условии, что будешь точно придерживаться правил… Он почитывал Шекспира, брезговал враньем, употреблял хорошую лаванду, любил монархию и верил, что человек должен работать солидно, занимать то положение, которое ему определили судьба и происхождение… Презирал в душе слабых и колеблющихся, не знал страха, уважал открытую, прямую игру и родился с опозданием на несколько десятков лет. Наверно, был очень педантичным…

Джо еще раз взглянул на высокий, прорезанный несколькими поперечными морщинами лоб, за которым теперь навсегда уснули, уложенные на вечный покой, сведения о шестиногих крылатых ночных созданиях и о платежном потенциале экзотических стран.

– Интересно, почему на нем такой толстый свитер? Ночью было очень тепло, собиралась гроза…

– Кажется, у него был ревматизм… – пробурчал Паркер. – Там, на полочке, рядом с баром, лежат болеутоляющие таблетки.

– Именно… – Алекс обвел глазами поверхность письменного стола. – А в той рамочке, наверно, портрет его любезной Сильвии, ради которой, как гласит одно из его писем, он покинул сию юдоль скорби… Интересно, как она выглядит.

Он протянул руку и взял маленькую рамку, в которой едва помещалась фотография форматом шесть на девять. Минуту приглядывался к фотографии, потом кивнул.

– Если это миссис Сильвия Бедфорд то она мне кажется очень изящной, но, к несчастью, по этой фотографии трудно определить черты ее лица. Впрочем, посмотри сам.

Он подал Паркеру рамку. Паркер взглянул на нее без всякого интереса, потом посмотрел еще раз и, наконец поднес близко к глазам.

– А это что такое? – проговорил он.

Джо посмотрел на умершего.

– Надеюсь, что сэр Джон не был фетишистом. В Меланезии существуют некоторые племена, у которых есть обычай рисовать на своем теле портреты умерших для того, чтобы продлить им жизнь. Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь забирал с собой портрет любимой, собираясь в последний путь… Интересно, есть ли где-нибудь здесь этот недостающий кусочек фотографии? Эту комнату тщательно обыскали?

– Кажется, да… – Паркер машинально почесал голову. – Конечно, такую маленькую вещь, как человеческую голову, вырезанную из фотографии, мои парни могли и не заметить, особенно если она была среди бумаг, но…

Джо нагнулся и заглянул в корзину для мусора.

– Ты смотрел здесь?

– Да. – Паркер кивнул. – Мы нашли там только бабочку, очевидно теперь уже ему не нужную… Впрочем, ее тщательно сфотографировали, и если были на ней какие-нибудь отпечатки пальцев, то они у меня будут. Я велел положить всё обратно так, как это было до нашего приезда…

Алекс нагнулся над корзиной и выпрямился, держа в руках огромную бабочку.

Она была проколота длинной булавкой и мертва.

– Очень легкая… – сказал он тихо. – Скорее всего, она уже давно погибла и успела совершенно высохнуть…

Подошел Паркер, и они вместе стали рассматривать мертвое насекомое.

– Отвратительно… – сказал заместитель начальника Криминального отдела. – Не понимаю, как разумный человек может…

Он замолчал, потому что Алекс уже не смотрел на бабочку. Его взгляд быстро перебегал с витрины на витрину. Вдруг он остановился.

– А это еще что? – прошептал он и, продолжая сжимать в пальцах бабочку, быстро подошел к витрине, висящей на стене за плечами мертвеца.

Витрина была почти пуста. На темном фоне бархата, распятые на булавках, сидели в ней две огромные ночные бабочки, желтоватые, с толстыми мохнатыми брюшками, перетянутыми поперек коричневыми полосками и длинной синей линией вдоль. Посреди туловища у них были как бы изображения маленьких черепов.

Обе были абсолютно похожи на ту, которую Джо в этот момент держал в руках. Над бабочками – надпись:

ACHERONTIAE

ATROPOS L. (МЕРТВАЯ ГОЛОВА)

(пойманы в Лондоне 1–7 июня 1959 года)

Но оба стоящие перед витриной мужчины не смотрели на огромных бабочек. Неподвижными, удивленными глазами всматривались они в третий объект, помещенный как раз посередине между двумя насекомыми.

То была голова женщины, вырезанная из маленькой фотографии и проколотая булавкой.

Глава пятая
«Все рапорты уже у меня…»

Первым очнулся Паркер. Он подошел к витрине так близко, что едва не стукнулся лбом о закрывавшее ее стекло.

– Пусть меня убьют… – сказал он наконец хриплым голосом. – Пусть меня превратят в бабочку и проткнут булавкой, если это не та голова, которой не хватает на нашей фотографии!

– Наверно… – Алекс еще некоторое время приглядывался к вырезанной головке, затем повернулся и взял в руки рамку. – Атропос… – пробормотал он. – Как же их звали?.. Атропос, Клото, Лахесис… Три сестры…

– Какие сестры? – Повернувшись на каблуках, Паркер посмотрел на него.

– Парки. Атропос – это именно та, которая перерезала ножницами нить человеческой жизни…

– Как это? Ты в этом уверен?

– Совершенно… – Джо незаметно усмехнулся. – Мифология, в отличие от следствия, имеет то преимущество, что все в ней неизменно и не нужно ждать от нее неожиданностей.

Он подошел к письменному столу и по очереди выдвинул все боковые ящики, пустые и плоские, в которых не было ничего, кроме нескольких карандашей и резинок.

– Наш покойник, как видно, не пользовался ящиками стола…

– Наверно, потому, что то, чем он собирался заниматься, он привозил с собой на уик-энды. – Паркер пожал плечами. – В ящиках ничего нет…

Джо подошел к другому, лабораторному столу, внимательно осмотрел лежащие на нем предметы и открыл шкафчик с надписью «Осторожно – яд!». Заглянул туда, отодвинул наполненную белым порошком баночку с герметичной крышкой, затем опять посмотрел на стол, выдвинул один из ящиков, потом другой, осмотрел их, задвинул и подошел к спрятанной за книжной полкой кофеварке. Джо заглянул туда, передвинул маленькие чистые чашечки, аккуратно стоящие в ряд, засунул руку за кофеварку и выпрямился. Все это время, стоя посреди комнаты, Паркер внимательно следил за тем, что делал Алекс.

– Больше тайников здесь нет… – заметил Джо. Он еще раз вернулся к лабораторному столу и осмотрел сумку с пробирками. Каждую из пробирок он подносил к свету и ставил обратно… Потом проверил все ячейки в сумке.

– В чем дело? – Паркер нахмурил брови.

– Минуточку… – Джо снова осмотрел лежащие на лабораторном столе инструменты, поднял длинные прямые ножницы, пригляделся к ним и положил на место.

– Что ты ищешь?

– Ох… – Алекс сделал рукой неопределенный жест. – Когда я сказал что Атропос перерезала ножницами нить человеческого существования, мне пришло в голову, что особа, вырезавшая эту фотографию, должна была сделать это тоже с помощью ножниц… Только где они? Большие ножницы на столе не годятся для этой цели… Видишь, тут, на фотографии, эта голова вырезана закругленными ножницами, такими, какие женщины употребляют для маникюра, или теми, что служат для специальных работ. Край бумаги обрезан одним движением.

Паркер подошел к столу, и они вместе какое-то время рассматривали фотографию.

– Да, – сказал Паркер. – Представь себе, секунду назад я тоже об этом думал, но потом, когда ты нашел эту голову в витрине, я забыл обо всем. Ножницы могут быть спрятаны между книгами…

Джо покачал головой.

– Особа, которая вырезала эту голову, могла или оставить их на видном месте, или, если она их спрятала, то искать надо, конечно, не здесь.

Он взял со стола лупу и подошел к витрине.

– Тут немного пыли, и хорошо видны чьи-то отпечатки пальцев. Тот, кто интересовался витриной, не потрудился скрыть этот факт… Или работал в резиновых перчатках… Кстати, уж если мы говорим об этом, то пара таких перчаток лежит в ящике большого стола. Когда у тебя будут дактилоскопические и медицинские результаты?

– Надеюсь, приблизительно через полчаса. Я сказал им, чтобы они сделали все очень и очень быстро, а мои люди знают, что когда я так говорю, то наверняка имею для этого важный повод.

– Да-а-а… – Джо вздохнул. – Это интересное дело, Бен. И должен тебе признаться, что, пожалуй, впервые меня очень интересуют все возможные отпечатки пальцев в этой комнате…

– Почему? Мы же еще не допросили никого из живущих здесь.

– Именно потому…

– Не понимаю… – Паркер сказал это совершенно искренне. – Ты что, хочешь сказать, что уже что-то знаешь?

– Ничего подобного! У меня в голове сейчас абсолютный хаос. Но фактов масса. А когда так много фактов, то у наших серых клеточек появляются большие возможности проявить себя. Хуже всего эти сухие убийства, когда убийца не затрудняет себя тем, чтобы запутать следы…

– Значит, ты считаешь, что это убийство?

– Не знаю… – Джо пожал плечами. – У нас нет еще полных данных, даже официальных… Но я думаю, что да. То есть на девяносто девять и девять десятых процента я уверен, что это так.

– Из-за тех двух писем самоубийцы, конечно?

– Да что ты?! В конце концов, самоубийца мог написать даже два разных прощальных письма. В одном из них он хотел скрыть настоящую причину и придумал фальшивую. А потом, под влиянием эмоций, – ведь сам факт лишения себя жизни должен вызвать в человеке большое волнение, правда? – мог забыть о том письме, написанном заранее, и настрочить всю правду… Нет, письма совсем меня не убеждают. Зато в случае, если сэра Гордона убили, они представляют для следствия колоссальную ценность.

– Какую?

– Ну, если б я знал! Я еще ничего не знаю! Слушай, это уже все? То есть больше вы ничего не нашли?

– Нашли. В нравом кармане брюк покойного – маленькую коробочку, одну из тех, что лежат в правом ящике стола. В коробочке капсула с цианистым калием.

Паркер подошел к мертвому и осторожно вытащил из его кармана коробочку. Алекс взглянул на нее и повернулся к письменному столу.

– Ну так, мы приготовились… – пробормотал он. Нагнувшись над письменным столом, он отодвинул переплетенную рукопись и взял в руки маленький черный блокнот. Открыл его.

– Ты уже читал это?

– Не успел… – Паркер подошел, и они вместе склонились над блокнотиком, на котором золотыми буквами было выдавлено: IN MEMORIAM.

19.6. – Проверить заказ на авиабилеты. Р. пусть позвонит С., что мы приезжаем на уик-энд…

20.6. Конечно баночка, попросить его, чтобы всыпал обратно. То же с кофе. Потом быть с ней нежным.

21.6. Сжечь! Помнить о разложенной работе… Велеть ему написать несколько слов. Сжечь!!!

– Хм… – Паркер покрутил головой. – Занятные заметочки… Не похоже ни на биолога, ни на экономиста…

– Наверно… – Джо снова взял лупу и подошел к витрине. – Хорошенькая девушка… – прошептал он. – Темные волосы, большие, слегка раскосые глаза, серьезный взгляд. Красивое лицо, но совсем без улыбки. Интересно, говорят ли эти губы правду. Физиономика очень ненадежная наука… А рот чувственный, немного великоват… В нем больше жизни, чем того требовала судьба этой женщины… – Он повернулся к мертвому. – Если этот снимок сделан недавно, то миссис Бедфорд намного моложе своего мужа.

– Она моложе на тридцать лет. – Паркер вынул из кармана свой блокнот и заглянул туда, чтобы проверить, правильно ли он сказал. – Да, на тридцать лет, даже на тридцать один год. Ей двадцать семь, а ему было пятьдесят восемь…

– Из этой простой арифметической разницы в возрасте Шекспир мог бы сделать драму, в которой было бы в пять раз больше трупов, чем мы имеем сейчас в этой комнате. Мы, конечно, можем фатально ошибаться, хотя одно из писем недвусмысленно предлагает нам именно этот, а не другой повод смерти сэра Гордона. Женская головка между двумя «мертвыми головами» тоже имеет какое-то особое значение, если именно это хотел сказать автор той шуточки.

– Мне стыдно признаться, но эта шуточка меня не очень рассмешила… – Паркер подошел к дверям и выглянул наружу. В образовавшуюся щель Джо увидел сержанта Джонса, разговаривающего с высокой молодой девушкой в черном платье и переднике, с белой кружевной наколкой в волосах. Очевидно, это была горничная.

– Джонс!

– Слушаюсь, шеф? – Толстощекий сержант выпрямился.

– Если я не отниму у вас много времени и не помешаю вам приятно провести утро, – сказал заместитель начальника Криминального отдела, – то будьте добры тотчас отослать на машине эту витрину для проверки отпечатков пальцев на ее поверхности и на той головке, которая там проткнута булавкой.

Джонс взглянул на витрину и тихо свистнул.

– Будет исполнено, шеф!

– Идем… – Паркер взял Джо под руку. Выходя, он сказал Джонсу: – Когда привезут отпечатки, сразу позови меня!

– Ясно, шеф!

Перед тем как перейти в столовую, Джо еще раз посмотрел на стол в кабинете, остановился и медленно произнес:

– Микроскоп… чистые стеклышки в коробке… булавки в металлической открытой коробочке, стеклянная банка с ватой, накрытая прозрачной крышкой… щипцы разных размеров, висящие на малюсеньком штативе… та сумка – в одном ящике коробочки, в другом – резиновые перчатки, которые нужны, скорее всего, для предосторожности при отравлении ватой с цианистым калием этих несчастных бабочек…

Джонс снова просунул голову в дверную щель:

– И его тоже забрать, шеф?

– Да. – Паркер кивнул и вышел в столовую вслед за Алексом.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он. Было видно, что он чувствует себя совершенно потерянным.

– Думаю… – Джо пожал плечами. – Думаю, что… Не знаю… Еще нет оснований уже сейчас думать усиленно. Подождем…

– Ну, знаешь… – Паркер мрачно усмехнулся и сел, придвинув ногой кресло. – Думать по ходу следствия – моя прямая служебная обязанность.

– У убийцы тоже есть что-то вроде служебных обязанностей. Прежде всего он старается не дать себя поймать. Ну, а если говорить о том, что мы знаем, то знаем мы только одно, если, конечно, проверка решеток и дверей была тщательной: мы знаем, что сэр Гордон, по всей вероятности, был убит одним из пяти человек, находящихся в этот момент здесь, под стражей твоих замечательных заплечных дел мастеров. И то, что я еще никого не видел, не меняет дела.

– Я тоже так думаю, хотя у меня гораздо меньше уверенности, чем у тебя. Но пять человек – это не один, и чтобы его выявить… – Они замолчали. Из кабинета донесся звук тяжелых шагов медленно передвигающихся людей и голос сержанта Джонса:

– Туда, ребята…

Алекс встал и подошел к двери, ведущей в холл. Слегка ее приоткрыл. Входные двери были широко распахнуты. Четыре человека, сгибаясь под тяжестью носилок, двигались к выходу…

– О Господи! – сказал один из них. – Ну и тяжелый же он!

С этими прощальными словами сэр Гордон Бедфорд последний раз миновал порог дома, в котором появился на свет.

В этот же момент они услышали вой полицейской сирены, сначала слабый, потом усиливающийся. Когда сила звука достигла пронзительности верхнего тона, сирена смолкла у ворот дома.

Джо повернулся.

– Кажется, это кто-то к тебе… – сказал он Паркеру, который уже шел к двери.

Алекс присел на стул, прикрыл глаза и ощупью вытащил из кармана пачку «Голд Флейк». Не открывая глаз, сунул в рот сигарету и чиркнул спичкой. Какое-то время, не думая о Бедфорде, он старался поднести горящую спичку к кончику сигареты.

Двери скрипнули. Джо быстро открыл глаза, прикурил и увидел входящего Паркера с большим конвертом в руках.

– У меня уже есть рапорты дактилоскопии, – сказал тот, сел за стол и быстро разорвал конверт. В нем был только один лист.

– Послушай: опись отпечатков, найденных на предметах и на мебели в комнате покойного сэра Гордона:

1. На внутренней и наружной ручках двери, ведущей в холл: отпечатки пальцев идентифицированы как отпечатки миссис Юдиты Бедфорд и господина Роберта Рютта, у которых сняты образцы дактилоскопии. Отпечаток большого пальца господина Рютта в одном месте перекрывает отпечаток указательного пальца левой руки миссис Юдиты Бедфорд, что, возможно, указывает на то, что господин Рютт прикасался к дверям позднее. Кроме этих, на дверях нет никаких других отпечатков, очевидно они были ранее тщательно вытерты.

2. Ручка, закрывающая окно комнаты, не имеет никаких следов и тоже тщательно вытерта.

3. Ручка дверей, ведущих в столовую: многочисленные перемешанные отпечатки, оставленные, по всей видимости, на несколько или на много часов раньше, чем отпечатки на дверях в холле, потому что на них есть явный тончайший слой пыли, который не осел бы позднее (что вытекает из предварительно проводившегося осмотра комнаты).

4. Кофеварка – никаких следов, она тоже тщательно вытерта.

5. Чашки и блюдечки, стоящие рядом с кофеваркой, – отпечатки пальцев мисс Агнес Уайт, горничной.

6. Ложечки – те же самые отпечатки мисс А. У.

7. Дверцы шкафчика, в котором хранится яд, и баночка, в которую яд насыпан, – никаких отпечатков, тщательно вытерты.

8. Сахарница, стоящая на полке около кофеварки, – отпечатки пальцев сэра Гордона Бедфорда и более ранние – Агнес Уайт, горничной.

9. Пишущая машинка – сэр Гордон Бедфорд, четкие отпечатки на многих клавишах, оставленные недавно.

10. Разбитая чашка у ног покойного: отпечатки пальцев горничной Агнес Уайт и позднейшие – сэра Гордона Бедфорда.

11. Разбитое блюдце – то же самое. Отпечатки Агнес Уайт и более поздние сэра Гордона Бедфорда.

12. Рамка фотографии, стоящей на письменном столе: четкие отпечатки пальцев покойного сэра Гордона Бедфорда, миссис Юдиты Бедфорд и горничной Агнес Уайт.

13. Вечное перо, поверхность письменного стола, открытая рукопись, лампа на письменном столе – на всем этом исключительно отпечатки убитого сэра Гордона Бедфорда:

14. Письма:

а) на письме номер 1, в котором говорится о финансовых махинациях, отпечатки пальцев сэра Гордона Бедфорда. ВНИМАНИЕ: следы выглядят так, как будто отпечатки сделаны безжизненной рукой. Слишком сильные в некоторых местах и слишком слабые в других (возможно, сделанные уже после смерти Г.Бедфорда).

б) на письме номер 2, найденном под рукописью, вообще нет никаких отпечатков пальцев. ВНИМАНИЕ: по смазанным отпечаткам букв видно, что по ним прошлась тряпка, это означает, что лист письма тщательно вытерт. Представляется, что это замечание может относиться и к первому письму, но оно написано на очень старой ленте, и отсюда на отпечатках букв минимальное количество краски, что не позволяет окончательно утверждать, что так было.

ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ ВООБЩЕ: представляется, что хотя оба письма написаны на одной и той же машинке, но сделано это на двух разных лентах. Письмо номер 2 написано на новой ленте, а письмо номер 1 – на старой и вытертой. Конечно, это может быть одна и та же лента, использованная в двух местах, хотя это не кажется правдоподобным, потому что степень использования ленты очень разная, а машина «Ундервуд» автоматически меняет ход ленты так, что раз она пишет до конца влево, а потом до конца вправо. Это замечание мы делаем на случай, если вдруг оно пригодится при расследовании, хотя, очевидно, это не относится к деятельности Отдела дактилоскопических исследований…

Привет, Бен, держись…

(подпись)

Паркер поднял голову.

– Это все… – Он вынул из кармана конверт, а из него оба письма. Положил их на стол перед собой. – Да, он прав. Одно письмо написано на бледной, слабо печатающей ленте, а другое на совсем новой…

– Это надо проверить… – Алекс встал. – Ваша лаборатория прекрасно работает. Но как же я мог этого не заметить?.. – Он подошел к дверям. – Скорее всего, я еще не проснулся. – Он остановился и сказал идущему за ним следом приятелю: – Слушай, можно получить в этом доме чашку крепкого кофе?

– Кофе? Наверно, да… Правда, в служебных правилах ничего не говорится о том, что надо кормить или поить полицейских чиновников в доме, где произошло убийство, однако…

– Но все-таки мы действуем в интересах хозяина, или вернее, в память о его интересах… – Джо потер рукой лоб. – Как видишь, я начинаю говорить бессмыслицу. Попроси кофе, а главное – чтобы нам принесла его та хорошенькая девушка, с которой недавно разговаривал в холле твой бесценный сержант Джонс. Это наверняка мисс Агнес Уайт, чьи отпечатки нашел наш дактилоскопист на предметах домашнего обихода.

– Да, это она. – Паркер кивнул. Он подошел к дверям, ведущим из столовой в холл, и, отворив их, сказал:

– А, хорошо, что вы здесь… Надеюсь, в этом доме можно получить две чашки крепкого кофе, правда?

Джо усмехнулся, услышав голос девушки – Паркер явно вспугнул ее.

– Конечно, пожалуйста! – Послышались быстрые шаги, что-то белое мелькнуло в дверной щели и исчезло. Придерживая ручку двери, Паркер сказал кому-то в холле:

– Когда я приказывал вам стеречь вход в дом, Джонс, я не имел даже в мыслях такого точного соблюдения приказа. Вы не обязаны держать за руку никого из домочадцев, даже если это хорошенькая, милая девушка в белом чепчике… Существуют другие способы помешать человеку сбежать…

– Так точно, шеф… – В голосе Джонса явно не хватало смущения. – Но, с другой стороны, шеф, Агнес рассказала мне массу подробностей о тех… – он понизил голос, и Джо увидел его в дверях, так как сержант нагнулся, чтобы договорить шепотом: – …о тех Бедфордах. Много чего делалось тут в последнее время перед нашим приездом…

– Хм… – Паркер откашлялся. – В таком случае, продолжайте и дальше держать ее за руку, а после поговорим. Проследите только, как она приготовит нам сегодня кофе. В конце концов, один из домочадцев выпил чашечку кофе, в которой было чуть больше цианистого калия, чем надо.

– Не беспокойтесь, шеф… – Сержант Джонс скромно опустил глаза. – Агнес вас не отравит. Мы, если можно так выразиться, друзья. И мы даже решили вместе пойти в кино, когда у нее и у меня будет свободное время.

– Желаю успеха, – сухо заметил Паркер. – А также, чтоб вас, сержант, пустили на фильм, на который не пускают до шестнадцати… – Паркер понимающе подмигнул. – Что говорит эта малышка?

– Что сэра Гордона Бедфорда, наверно, убили. Она твердит, что он никогда бы не покончил с собой… Она говорит, что они все здесь утопили бы его в ложке воды, если бы не боялись. И говорит, что кто-то из них в конце концов не выдержал…

– Хм… – Паркер снова кивнул. – Мы еще поговорим об этом. А пока следите за теми… – Он показал пальцем на потолок. – Никто не имеет права выйти из этого дома без моего специального разрешения, понимаете?

– Конечно, шеф!

Джонс еще раз блеснул улыбкой и исчез, тихо прикрыв дверь.

Алекс вернулся в кабинет и подошел к пишущей машинке. Быстро провел пальцем по ленте, а затем перевернул ее и вставил обратной стороной.

– Твоя лаборатория абсолютно права… – он вложил в машинку лист бумаги и напечатал:

ЭТО АБСОЛЮТНО НОВАЯ ЛЕНТА, НА КОТОРОЙ НАПИСАНО ТОЛЬКО НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ СЛОВ.

Встал. Потом вынул из машинки ленту. По гладкой темной поверхности тесьмы бежали буквы:

«Больше выдержать я уже не могу. Я стою на пути двух любящих друг друга людей…»

Алекс просмотрел ленту до конца письма. Сразу за ним начинался текст, написанный им за минуту до этого.

– Поскольку оба письма написаны на одной и той же машинке, а на этой ленте только одно письмо, то самый простой вывод который мы должны сделать, – что первое письмо написано раньше. Поскольку на машинке много отпечатков пальцев сэра Гордона, притом сделанных недавно, то надо согласиться, что это он написал то прощальное письмо… Это значит, коротко говоря, что он устранился с дороги своей жены и какого-то другого человека, которого уважал…

– Да… – согласился Паркер. – На чашке, которую он сжимал в руке, и на разбитом блюдечке тоже следы только его пальцев, если не считать отпечатков пальцев горничной, оставленных раньше, когда она, очевидно, вымыла посуду и поставила ее около кофеварки… То же самое с пером, рукописью и так далее. Жаль только, что нет его следов на ручке двери из холла, хотя он вошел в нее… А самое скверное, что нет его следов на кофеварке, хотя он должен был сам себе приготовить кофе, если им отравился. Ну, и то, второе письмо…

– И факт, что на той рамке, – пробормотал Алекс, – есть отпечаток пальца миссис Юдиты Бедфорд… Я думаю, что сейчас самое время выпить кофе и поговорить с этими людьми. Мне пришло в голову… – тут он замолчал.

– Что? – спросил Паркер.

Но Джо только потряс своей светлой короткой шевелюрой.

– Не будем играть в пророков, – сказал он тихо. – Во всяком случае, мне кажется, что во всем этом есть какие-то вещи, которые причинят нам некоторое беспокойство… Хотя, может быть, кто-нибудь сам признает свою вину? – Он улыбнулся. – Будем надеяться, что так и будет. – Он посмотрел на часы. – Я здесь уже полчаса, и не делаю ничего другого, кроме того что все время нахожу вместе с тобой какие-то не связанные между собой фрагменты. Пока все так хаотично, что трудно запомнить, что к чему относится… Полчаса, Боже мой… Сейчас наверняка позвонит кто-нибудь из твоих начальников. Вероятно, им кажется, что полчаса – это масса лишнего времени, которое ты потратил зря, вместо того, чтобы схватить убийцу.

В этот момент раздался стук в дверь, и он замолчал.

– Кофе готов, шеф… – сообщил сержант Джонс, показывая большим пальцем за спину. – Куда его подать?