Текст книги "Нарушенное обещание (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Джованни Ферретти, конечно, часто бывал на тех ужинах, но всегда без своей русской жены и дочери. Это было негласное правило, ему сошло с рук, что он женился на ней, но ее всегда держали как можно дальше от посторонних глаз.
Отец Софии не смог подготовить ее к неизбежному будущему жены мафиози во многих отношениях, потому что он был необычным человеком. Даже до женитьбы он был почти монахом, отказываясь принимать участие в сексе, выпивке и азартных играх, которые нравятся большинству из нас. У него было столько же богатства, сколько у любого из нас, и много власти, как у третьего сына Росси, но он держался особняком, предпочитая книги и музыку дома поздним ночам и знакомству с женщинами.
Я, конечно, ничего из этого лично не видел, но слышал, как мой отец говорил об этом. Росси упоминал об этом несколько раз, когда я был взрослым после того, как отца Софии и моего не стало. Росси жаловался, что отправил его в поездку, которая привела его в Москву и познакомила с Ириной Соловьевой.
Об Ирине ходит множество слухов, все из которых я так или иначе слышал. Некоторые говорят, что Джованни спас ее от брака, которого она не хотела. Другие шептались, что София вовсе не дочь Джованни, что Ирина уже была беременна, и мужчина, от которого родился ребенок, планировал убить их обоих. Другие слухи, конечно, тоже распространились. Мое мнение, что все это неправда. Джованни был просто глупым мужчиной, влюбленным в красивую женщину.
История Джованни и Ирины, для кого-то романтическая, была преподана мне в качестве урока. Наша жизнь – наша невеста для мужчин нашего ранга, и любая другая женщина, жена она или нет, никогда не будет больше, чем любовницей. Деньги, власть и продолжение всего, что было построено до нас, и всего, что придет после, должны быть нашей большой любовью, любовь к другому человеку: жене, ребенку, не влияет на то, какой жизнью мы должны жить. Это для других, ничтожных мужчин.
Джованни любил свою жену и дочь. Но, в конце концов, это ничего им не дало. Он давно мертв, за ним последовал мой отец, и его жена тоже мертва, погибла от рака, который появился как будто из ниоткуда вскоре после этого. София оказалась в ловушке брака со мной, брака, которого она не хочет, и, честно говоря, я тоже чувствую себя более чем немного в ловушке.
Мои мысли возвращаются к Джулии, очаровательной жене Витто Росси. Даже в преклонном возрасте она все еще была элегантной женщиной того типа, которую в зрелые годы окружающие часто называли "добродушной". Она была добра к моей матери после того, как был убит мой отец. Она пыталась сделать для меня все, что могла после того, как моя мать покончила с собой. Но к тому времени она мало что могла сделать. Я был в позднем подростковом возрасте, и Росси твердо взял меня под свое крыло, готовя к должности, которую я вскоре должен был занять, защищая меня от слухов вокруг нас. Было много пожилых мужчин, которые думали, что их следовало выбрать на место моего отца вместо того, чтобы его едва законного сына повысили. Но Росси был доном, и никто не стал бы спорить с ним в лицо.
Однако за его спиной всегда существовали разногласия по поводу того, заслуживаю ли я того, что мне дано. Есть много людей, которые думают, что я этого не заслуживаю, что я этого не заслужил, что поначалу было правдой. Но будь я проклят, если с тех пор не сделал все, что мог, чтобы заслужить свое место во главе стола. Я пытал, калечил и убивал ради Росси, управлял его бизнесом и улаживал его сделки. Мне нравится думать, что подростка, который стал самым молодым младшим боссом, когда-либо занимавшим кресло Манхэттена, давно нет в живых.
Я стал мужчиной в этой жизни под руководством Росси. И я испытываю такую же ярость, как и он, из-за того, что единственная женщина, которой было не наплевать на меня после смерти моей матери, которая пыталась заменить мне мать, когда могла, мертва из-за Братвы. Из-за Софии, тихий голос все еще не уходит из моей головы, тот, который постоянно напоминает мне, что София – причина всего этого. Причина настойчивости Братвы. Причина, по которой я сейчас женат. Причина, по которой отель подвергся нападению. И я не могу понять, почему она так чертовски важна для кого-либо. Маленькая скрипачка-сирота наполовину русская, наполовину итальянка. Дочь бывшего босса, конечно. Но есть много низших начальников с дочерями, и я не видел, чтобы братва бомбила отели, чтобы добраться до них.
В глубине души я хотел бы прорубить кровавую полосу в Братве и отомстить за Джулию так же сильно, как это сделал бы Росси. И все же я пытаюсь установить мир. Ради моей жены. Для всех других жен, матерей и детей, которые не хотят терять своих мужей, отцов и сыновей. Которые не хотят умирать в качестве сопутствующего ущерба для жизни, которую они не выбирали.
Машина останавливается перед похоронным бюро, и я вижу, как люди уже входят. Франко стоит в дверях, когда я подхожу, и я хмурюсь, бросая на него взгляд.
– Я думал, ты будешь с Катериной.
– Она справится сама. Я ждал тебя. Мы должны поговорить о том, что будет дальше.
– Для этого будет время позже. Ты должен быть со своей невестой. Будь ей хорошим будущим мужем.
Франко фыркает.
– Тебе ли болтать об этом, – говорит он, его голос слишком легкомысленный для такого случая. Но он все равно поворачивается и уходит внутрь.
Он, конечно, прав. Я не из тех, кто любит говорить. Я далек от того, чтобы быть хорошим мужем Софии, и у меня нет реальных намерений когда-либо им становиться. Тем не менее, Катерина хорошая женщина и хорошая потенциальная жена, мгла бы быть и моей женой, если бы не обещание, которое связало меня с Софией. Ей повезло, что она не вышла замуж за меня. Я думал, Франко был бы лучшим мужем для нее, несмотря на все его распутство. Но, похоже, он не совсем соответствует своей работе. Я поговорю с ним, рассеянно думаю я, пока топчусь у двери. Я внушу ему необходимость дать его жене почувствовать заботу, даже если он не верен ей. Даже если он ее не любит. Даже просто думая об этом, я чувствую себя лицемером. Возможно, в данный момент я верен Софии, но такие слова, как "Любовь и забота", определенно не описывают наши отношения. На самом деле, то, что я чувствую к ней, граничит с одержимостью. Опасное отвлечение. Похоть, подобной которой я никогда не испытывал.
Определенно, это не любовь.
Однако это последнее место, где я хочу позволить мыслям о Софии закрадываться в себя, и я заставляю себя сосредоточиться на здесь и сейчас, направляясь в похоронное бюро, чтобы найти Франко и Катерину. Они стоят в передней части просмотрового зала: Катерина в черном платье до колен, поверх которого накинута кофта, защищающая от холода в здании, и короткой сетчатой вуали, приколотой к глазам и зачесанными вверх волосами. Ее глаза покраснели, а лицо побледнело, но она удивительно собрана, стоит прямо, расправив плечи и не опираясь на Франко.
Может быть, она чувствует, что он не будет тем мужем, на которого она может положиться, но лично я думаю, что Катерина просто пошла в свою мать. Джулия была сильной женщиной, и я испытываю еще одну вспышку негодования из-за того, что она лежит холодная в гробу, вместо того чтобы быть все еще живой и энергичной. Я думал, что привык к смерти, но, может быть, мы никогда не привыкнем к бессмысленным смертям. Смертям, которые наступают слишком рано, тех, кто нам близок.
– Тебе следует поговорить с Софией, – тихо говорю я Катерине в перерывах между разговорами с другими скорбящими и членами семьи, которые заходят, чтобы утешить ее. – Она кое-что знает о потере родителей.
Катерина тонко улыбается.
– Ты тоже. – Я не самый лучший утешитель. Я одариваю ее легкой полуулыбкой, наклоняясь, чтобы коротко сжать ее руку.
– Скажи мне, если Франко не выполнит свою часть работы, и я поговорю с ним.
– Он делает все, что в его силах. – Голос Катерины звучит тихо и издалека.
Я знаю, что, вероятно, это не тот случай. Я оглядываюсь и вижу, что Франко разговаривает с капо из Нью-Йорка, его внимание уже отвлечено от своей будущей жены.
– До сих пор на нем не было большой ответственности, кроме того, что он был моим другом и поддерживал меня. Но он смирится. Он войдет в эту роль. – Он молод, – тихо говорит она. – Но я предпочла бы его, чем некоторых мужчин, которым я могла бы стать женой. По крайней мере, Франко не будет бить меня или обращаться со мной как с племенной кобылой. Я никогда не ожидала, что у меня будет особенно любящий или верный муж. Достаточно и одного доброго.
– Франко такой. – По крайней мере, я никогда не видел его злонамеренно жестоким. Может быть, и дразняще жестоким, но никогда с намерением причинить кому-либо боль. И его никогда не призывали делать то, что мне приходилось делать для Росси. Он был моим напарником всю нашу жизнь, Робином для моего Бэтмена. Тот, кому никогда не приходилось быть серьезным, кого я всегда пытался оградить от тех, кто распространял о нем сплетни или пытался запугать его.
Теперь все изменится. И когда я смотрю, как Франко движется по комнате с его легкой, очаровательной грацией, его рыжие волосы выделяются подобно маяку среди моря темноволосых мужчин и женщин, я чувствую, как в моем животе зарождается легкое беспокойство.
Я надеюсь, что он справится с задачей.
ЛУКА
Начинается дождь, когда гроб Джулии Росси опускают в землю. Кладбище превращается в поле с черными зонтиками. Катерина тихо плачет, зажав рот рукой в перчатке, и даже Франко стал серьезным, скрестив руки перед собой, когда он стоит под зонтиком, который он держит над ними обоими. На холме, где проходит дорога, я вижу, как подъезжает длинная черная машина. Мгновение спустя выходят двое мужчин плотного телосложения, одетых в слишком теплые для такой погоды куртки, в которых почти наверняка спрятано оружие, и я с напряжением в животе понимаю, кто это должен быть.
Виктор Андреев.
Я наклоняюсь к Франко.
– Я вернусь через минуту, – тихо говорю я и киваю в сторону холма, где стоит машина на холостом ходу. Франко прослеживает за моим взглядом, и я вижу, как по его лицу пробегает тень нервозности.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – Его голос низкий, встревоженный, и я качаю головой.
– Оставайся здесь с Катериной. Со мной все будет в порядке.
– Я твой заместитель. Я должен быть на твоей стороне…
– Сегодня ты ее будущий муж. Она только что потеряла свою мать, Франко, а Росси все еще в критическом состоянии. Прояви немного сострадания. – Мой тон жестче, чем когда-либо был с ним. Тем не менее, я начинаю беспокоиться, что спокойная жизнь, которую Франко вел в моей тени, не смогла подготовить его к его новому положению.
Может быть, мне следовало быть с ним строже, как Росси был со мной. Но сейчас я ничего не могу с этим поделать.
Я взбираюсь на холм, чувствуя, как по спине стекают капельки пота, отчего рубашка неприятно прилипает к телу. Я не был лицом к лицу с Виктором с тех пор, как был убит мой отец, когда они с Росси пришли к временному миру. Воспоминание об этом тоже обжигает мне нутро. Росси был готов заключить мир тогда, но не сейчас. Однако именно Виктор пришел просить о прекращении огня. На той неделе мы убили больше русских, чем за последние десятилетия.
Окна машины слишком затемнены, чтобы разглядеть, что внутри, но я подхожу к охранникам, окружающим машину, и поворачиваюсь, чтобы они не сводили с меня глаз. Кто-то открывает ближайшую ко мне пассажирскую дверь, и мгновение спустя оттуда выходит высокий мужчина в сером костюме, выпрямляясь во весь рост. Он выглядит старше, чем я помню, хотя Виктор всего на шесть или семь лет старше меня, ему немного за тридцать. Он неулыбчив, его жесткое и чисто выбритое лицо каменное, а льдисто-голубые глаза холодные.
Я слышал, что женщины считают его красивым. Хотя у него нет репутации распутника. Его жена умерла в прошлом году, оставив его с двумя маленькими дочерями, и он еще не женился повторно. Я удивлен, что все высокопоставленные мужчины в России и Америке не бросают ему своих подходящих дочерей. Хотя, может быть, и бросают, а мы просто не знаем об этом. Или, возможно, никто не хочет выходить замуж за холодного вдовца, которого мужчины называют Уссурийским Медведем.
Если бы я был женщиной, я бы не был склонен выходить замуж за человека, торгующего сексуальным рабством. Братва хорошо известна своим жестоким обращением с женщинами, женами, дочками и рабынями. У меня нет причин думать, что Виктор Андреев чем-то отличается, хотя ходили слухи, что его брак был заключен по любви.
Я нахожу это смешным. Виктор, мужчина, созданный еще меньше для любви к жене и семье, чем я.
– Лука Романо, – Виктор говорит с культурным русским акцентом, более элегантным, чем у Левина или солдат, которых пытают на наших складах. – Я слышал, ты хотел поговорить со мной. Прошло много времени.
– Давай не будем притворяться, что это светский визит. Ты знаешь, почему я хотел встретиться.
Рот Виктора кривится от удовольствия.
– Левин говорил мне о мире. Я нахожу это странным, учитывая, что жена вашего дона была только что убита. Хотя… – он делает эффектную паузу, окидывая меня холодным взглядом. – Я также слышал, что ты узурпировал место Витто Росси.
– Титул перешел ко мне, да. – Я стараюсь говорить как можно ровнее, хотя чувствую, как глубоко в животе начинает закипать незнакомая ярость. Я всегда был самым спокойным и собранным из ближайшего окружения Росси, вот почему он так часто посылает меня выполнять за него грязную работу. Но при виде Виктора мне хочется крови, несмотря на все мои заверения в желании мира.
Этот человек похитил Софию. Я помню синяки на ее лице, страх в ее глазах, когда она проснулась. Он ответственен за смерть Джулии.
– И теперь ты хочешь призвать к прекращению огня между нами? – Он все еще выглядит удивленным, и это заставляет меня чувствовать себя почти неконтролируемо жестоким. В моей голове проносятся видения о том, как я хватаю его за рубашку и толкаю спиной к машине или сжимаю кулак и стираю улыбку с его лица, но я знаю лучше. Его охрана была бы рядом со мной через секунду, и все, чего я пытаюсь достичь, потерпит полный крах.
Я стискиваю зубы, заставляя себя сохранять спокойствие.
– Я хочу мира, да. Больше никаких взрывов в отелях или перестрелок на улицах. Больше никаких похищений и угроз. Давай обсудим это между нами, как мужчина с мужчиной, лидер с лидером, и придем к соглашению.
Виктор оценивающе смотрит на меня.
– И что ты дашь мне за этот мир, Лука?
– Разве жизней твоих людей недостаточно? Интересно, что бы они чувствовали, если бы знали, как мало ты их ценишь?
Выражение его лица мрачнеет.
– Мои люди знают свою ценность для меня. Я спрашиваю снова, что ты предложишь мне за мир?
– Есть ли что-то, что тебе нужно?
– Что, если я попрошу тебя отдать Софию?
Моя реакция неожиданна и мгновенна, мои руки сжимаются в кулаки по бокам, когда я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание. Я не знаю, что злит меня больше, небрежный тон, с которым он высказал это предположение, как будто София была партией наркотиков, из-за которой нужно поторговаться, или мысль о том, что он мог бы намереваться с ней сделать. Мысль о его руках на ней вызывает у меня жажду убийства, и на мгновение я подумываю о том, чтобы поддержать стремление Росси к войне. Я мог бы стереть город с лица земли от этих ублюдков. Но не без огромного количества крови и смертей с обеих сторон. И я не готов посылать наших людей на войну с Братвой, если только не будет другого выбора.
– София теперь моя жена, – хладнокровно говорю я. – Как я уверен, ты знаешь, поскольку на следующее утро после нашей свадьбы напали на наш отель. Ты знал, кто там будет и почему. Но наверняка в этом городе есть и другие красивые женщины, которых ты можешь заманить в свои лапы и продать с прибылью. Я это знаю, я вероятно, трахал большинство из них.
Виктор посмеивается, его лицо ничего не выражает.
– Без сомнения, – сухо говорит он. – Но я не собирался продавать Софию. Я намеревался жениться на ней.
Жаль, что я не смог скрыть свой шок. Но я слишком поражен этим открытием, чтобы контролировать свое лицо, я знаю, что моя испуганная реакция может быть легко прочитана. Виктор видит это, я знаю, что он видит по довольному взгляду, который мелькает на его лице.
– Ты этого не ожидал.
– Нет, – говорю я категорически. – Почему ты хочешь жениться на ней? По правде говоря, в этом еще меньше смысла. Я представляю, как бы ее продали за значительную цену, красивую, молодую девственницу. Но как жену? Тебе не нужна девочка, Виктор. Тебе нужна женщина, которая сможет стать матерью твоим детям.
Выражение лица Виктора мрачнеет.
– Не говори мне, что мне нужно, Лука. Возможно, мне нужна была эта юная девственница, как что-нибудь сладкое, чтобы отвлечься от мыслей о мужчинах, которых ты убил. Что-нибудь, что облегчит боль от территории, которую ты отвоевал за последние годы. Я могу только представить, какая вкусная она, должно быть, была…
Я издаю шипение, сам того не желая, моя челюсть сжата, когда я изо всех сил пытаюсь не врезать ему прямо здесь и сейчас.
– Я вижу, что задел за живое. – Виктор улыбается. – Полагаю, мне не следует так говорить о твоей жене. В конце концов, она больше не девственница, так что вряд ли это имеет значение. Тем не менее, ты просишь мира, но ничего не предлагаешь взамен. Почему я не должен продолжать пытаться захватить вашу территорию для себя? Витто проделал такую хорошую работу, заключая сделки на протяжении многих лет. Мне предстоит заняться таким большим и плодотворным бизнесом.
– Ты убил Джулию Росси, – рычу я, мой голос становится все громче по мере того, как мое терпение иссякает. – Тебе повезло, что мы еще не начали убивать твоих собак.
Улыбка Виктора не сходит с лица.
– Жертвы войны, Лука. Точно так же, как жертвы твоего отца и Софии. В некотором смысле и твоих матерей тоже. И ты хочешь, чтобы эти жертвы прекратились. Итак, я сделаю тебе еще одно предложение, поскольку ты уже забрал Софию себе. Отдай мне в жены дочь Росси. Как ты сказал, мне нужен кто-то более способный войти в роль жены и матери, кто-то подготовленный к этому. И более того, мне нужно то единственное, что моя покойная жена не смогла мне дать.
– Что?
Его взгляд удерживает мой, холодный и решительный.
– Сын, конечно.
– И что заставляет тебя думать, что Катерина обеспечит это? У Джулии была только одна дочь.
– Я слышал, что все решает мужчина, и у меня есть три прекрасных брата, все сильные. И если она подарит мне дочь, я буду тщательно засевать ее поля, пока она не подарит мне сыновей. Я видел ее, она красивая девушка. Буду трахать ее до тех пор, пока она не даст мне то, что мне нужно, это не будет проблемой.
– Она помолвлена с моим младшим боссом, Франко Бьянки, – говорю я категорично, хотя внутри у меня все кипит. – Выбери жену из своих женщин, Виктор. Наши вам не нужны.
– Я уже дважды предлагал тебе способ прийти к соглашению, – хладнокровно говорит Виктор. – И все же ты отказываешься. Тогда ты, должно быть, хочешь войны несмотря на то, что настаиваешь на обратном.
– Только потому, что я не хочу обменивать дочь Витто, это не значит, что я хочу войны. Я готов вести переговоры за твоим столом, Виктор. Но мы не торгуем мясом.
Виктор элегантно фыркает.
– Тогда предложи мне что-нибудь, Лука. Или мира не будет.
– Через неделю в доки прибудет партия кокаина. Вместо этого мы передадим его вашим людям и компенсируем разницу с нашим покупателем. Я даже подслащу сделку и добавлю плату за обработку. – Я называю цифру, и Виктор смеется, глубокий раскатистый звук доносится с холма и заставляет нескольких собравшихся скорбящих посмотреть туда, где мы стоим.
– Ты оскорбляешь меня, Лука. Я думал, Витто научит тебя чему-нибудь получше. Ты уводишь женщину, на которой я собирался жениться, трахаешь ее сам, а затем отказываешь мне в невесте. Ты думаешь, у меня нет собственных поставок? Своих собственные денег? Я хочу чего-нибудь получше твоих надуманных подачек. Но поскольку у тебя явно нет ничего из того, что я хочу, что ты готовы отдать, тогда мне больше нечего сказать.
– Подожди… – Я начинаю говорить, но Виктор уже садится обратно в машину, дверь за ним плотно закрывается. Я начинаю приближаться к двери, я не знаю, что именно я собираюсь сделать, открыть ее? Требовать, чтобы он согласился? Но его охрана немедленно встает перед дверью и преграждает мне путь.
Я знаю, что лучше не пытаться пройти мимо них. Я отступаю назад, волна беспомощности захлестывает меня, оставляя холоднее и злее, чем раньше. Виктор заставил меня чувствовать себя выхолощенным, неспособным что-либо сделать в сложившейся ситуации, и я чувствую, как ярость захлестывает меня, напрягая каждый мускул.
К тому времени, как я достигаю подножия холма, почти все уже разошлись, но Франко и Катерина все еще ждут меня.
– Что случилось? – С тревогой спрашивает Катерина. – Кто это был?
– Виктор Андреев, – жестко отвечаю я.
– И? – Франко смотрит на меня, и в нем есть нервное нетерпение, которое кажется мне каким-то странным, хотя я не могу точно определить, почему. – Вы пришли к какому-то соглашению?
– На данный момент условия не установлены. – Я отвожу взгляд от него, глядя на бледное лицо Катерины, и снова чувствую злость из-за того, что не смог это уладить. Что человек, ответственный за смерть ее матери, решил объявиться именно сейчас, именно здесь, и я не смог заставить его прийти к соглашению. – Вам нужно пожениться как можно скорее, – говорю я им, переводя взгляд на них. – Мы поговорим с отцом Донахью о переносе даты свадьбы. Я сожалею о планировании, Катерина. Я знаю, что будет тяжело без твоей матери и еще труднее торопить события. Я уверена, София вмешается, чтобы помочь, чем сможет. – Ей лучше, мрачно думаю я, прежде чем у меня появляется шанс подавить эту мысль. Мое терпение на исходе настолько, что я не знаю, сколько его у меня осталось на восстание Софии.
– Я не знаю, что Виктор сделает дальше, – продолжаю я. – Но я продолжу делать все, что в моих силах, чтобы ситуация не обострилась.
– Я знаю, ты найдешь способ, – тихо говорит Катерина, и я пораженно смотрю на нее. – Я доверяю тебе, Лука.
Слова просты, но я слышу, что за ними стоит, она доверяет мне как хорошему руководителю, способному положить конец этим конфликтам, создать мир, в котором она живет, таким, где она сможет вырастить сына, который унаследует мое место, не опасаясь за его жизнь. Но прямо сейчас, после моего разговора с Виктором, эти слова заставляют меня чувствовать себя хуже, чем когда-либо.
Потому что я больше не уверен, что смогу сделать что-либо из этого.
СОФИЯ
Я на кухне, очищаю мандарин, взятый из вазы для фруктов, которая всегда таинственным образом полна, кладовая и холодильник тоже всегда полны еды несмотря на то, что ни Лука, ни я никогда не готовим, когда слышу, как с громким хлопком открывается и закрывается входная дверь.
У меня скручивает живот. Меня весь день тошнит, голова болит, а желудок сводит от похмелья, которое возникло после вчерашнего запоя, но это что-то другое. Я почти уверена, что Лука дома, и чувство, которое охватывает меня, странное и незнакомое. Это похоже на страх, смешанный с волнением. Хотя я, безусловно, могу понять страх, я не могу смириться с тем, почему его приход вызывает у меня трепет, заставляя меня чувствовать себя нервной.
Я почти как будто предвкушаю ссору, которая у нас может быть, то, как он будет нависать надо мной с гневом, и как будет нарастать напряжение, натягивая густой воздух, между нами. Я никогда не думала, что буду той, кто будет получать удовольствие от такого рода вещей, но что-то в том, как мы с Лукой конфликтуем, заставляет меня хотеть большего, независимо от того, сколько я говорю себе, что это не так.
– София? София!
