Текст книги "Корж идет по следу"

Автор книги: М. Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Находки в сторожке

Итак, можно было строить вполне реальные, основанные на фактах предположения.

Правда, многое еще предстояло разгадать, выяснить и уточнить, но многое становилось уже сейчас определенным и ясным.

Теперь не оставалось сомнения в том, что в порубке сада принимал участие виденный Васькой «рыбак». Если предположить, что лодка была похищена в двенадцать ночи, пусть даже в час, то и тогда сильному гребцу достаточно получаса на путь от пристани до луговины. Но лодка прошла мимо нее уже засветло. Значит?.. Значит, она останавливалась в пути. Где? На этот вопрос абсолютно точно давал ответ след на берегу у сада. Порубка шла от реки. Об этом рассказали пеньки. Один из рубивших был здоровяк, другой, очевидно, пощуплей и ниже ростом.

Но кто эти люди? Откуда они? Что побудило их рубить сад?…

Ни Стрельцов, ни тем более Захар Иванович, отлично знавший всех в Степанове, никто из них не имел хоть мало-мальски обоснованных подозрений на местных людей.

Сторож Быхин?..

Кто он есть – Быхин? По словам других, по его собственному обличью и поведению – безродный старик, тихо и незаметно коротающий свою старость, помышляющий лишь о куске хлеба и пристанище. Предположим, что отравление быка в Беклемишеве, гибель хлеба в Лужках – случайности, в которых Быхин не виноват. Можно допустить, что отсутствие сторожа в саду именно в ночь порубки – тоже случайность. Но не слишком ли много «случайностей» для одного человека за такой короткий срок?

И еще одно обстоятельство заставляло Коржа пристальней присматриваться к Быхину. Зачем он вывешивает по ночам фонарь к окну в сад? Не сигнал ли это «тем», что пришли с реки и, может быть, придут вновь?

Но все-таки подозрения – еще не доказательства. А их нужно найти во что бы то ни стало и искать их следует в сторожке. Алексей Петрович предполагал найти там если не разгадку преступления, то, по меньшей мере, ключи к ней.

Вернувшись в Степаново, он попросил председателя:

– Захар Иваныч, необходимо сегодня удалить Быхина из сада часа на два-три.

Председатель удивленно посмотрел на Коржа, но ничего не сказал, только спросил:

– Под каким же предлогом сделать это?

– Подумайте.

– Н-да…

Председатель потер лоб, закурил.

Корж подсказал:

– Вызовите его сюда будто бы для назначения на новую работу. В конце концов, если не сумеете задержать разговорами, – сводите на фермы, на конный двор, куда угодно. Делайте вид, что подыскиваете ему место, и тяните время. Вот и все.

– Пожалуй, верно. Ладно, так и сделаем. Когда вызвать его?

– Давайте часов на двенадцать. Мне кое-что нужно сделать к тому времени и потом… хоть немного посплю.

– Не пришлось с ребятами-то?

– Какое там, – рассмеялся Корж.

– Небось, всю ночь сказки рассказывали?

– Было. Всякое было, – ответил Корж, не вдаваясь в подробности. – Так, значит, в двенадцать я буду в саду. Вы не забудете?..

– Ну, как можно!

* * *

Корж делал обыск не торопясь, но быстро, каким-то инстинктивным чутьем определяя степень важности осмотра того или иного участка.

Стены, пол и потолок лишь ненадолго привлекли его внимание. Здесь все было одинаково пусто, голо и прокопчено дымом.

Немного больше времени занял топчан. Алексей Петрович тщательно перерыл все тряпье, валявшееся на нем, осмотрел каждую щелочку в досках. И здесь, не было ничего интересного. Он нагнулся и начал выгребать на середину сторожки содержимое из-под топчана.

Первыми подвернулись засохшие, со стоптанными каблуками сапоги. Корж поочередно в каждый запустил руку, проверил, нет ли чего внутри. Осмотрев, отложил в сторону. За сапогами последовала какая-то рвань: не то перепревшие портянки, не то тряпки для мытья пола. Корж встряхнул их и отбросил в сторону. Туда же следом легли две метлы, черен от лопаты, грабли с наполовину выломанными зубьями, багор, вдрызг разбитые опорки и колесо от тачки. «Вот Плюшкин номер два», – подумал Корж о Быхине, осторожно перебирая никому не нужное барахло. Наконец в самом углу у стены Алексей Петрович нащупал рукоятки двух топоров и вытащил их.

Это была уже интересная находка.

С одного взгляда на топоры можно было безошибочно сказать, что они принадлежат разным хозяевам. Один из них был ржавый, тупой, со старым избитым топорищем. Другой – отточен по-плотничьи остро, аккуратно присажен на удобное, красиво выгнутое топорище с тремя выжженными на конце буквами. Эти буквы – ТЕС – заинтересовали Коржа. Что они могли означать? По всей вероятности, инициалы владельца. Но попробуй догадайся, кто он. Мало ли «Т.Е.С.» на белом свете. Но тут Коржу вспомнился водолив. Стоп, стоп!.. Как он назвал себя?.. Имя – Ефим, это точно. А фамилия… Топорков?.. Трофимов?.. Трофимов! вот как. Точно – Трофимов Ефим. Отчество можно и не знать. Ясно и так: топор этот – водолива. С ним он ездил за тальником, а после или оставил в лодке, или положил вместе с веслами, где его и прихватили. А второй несомненно принадлежал сторожу.

И снова встал вопрос: откуда у Быхина чужой топор? Можно, конечно, предположить, что старик просто позарился на вещь – топор хороший, пригодится… Ладно, все это выяснится. Сейчас нужно идти дальше, не тянуть время.

Алексей Петрович снова залез под топчан. На этот раз в другом углу, под грудой старых мочальных кулей, он обнаружил небольшой сундучок. Алексей Петрович шилом перочинного ножа открыл замок «щелкунчик» и приподнял крышку.

– Фи-ють! – невольно вырвался у него продолжительный и удивленный свист.

На самом верху, даже не завернутая ни во что, лежала пачка тридцатирублевок. Корж пересчитал их – оказалось ровно девяносто штук.

– Ничего себе! Две тысячи семьсот рублей!

Откуда взялись у сторожа такие деньги? Заработал? Навряд ли. Накопил? Нет, тогда купюры наверняка были бы разного достоинства. Значит, получил от кого-то сразу, кучкой. От кого? За что? Не за сад ли?.. Вот черт!..

Под деньгами лежал поношенный и смятый, но еще крепкий, черный бумажный костюм. Корж осмотрел его карманы и в одном обнаружил записку. Размашисто написанные карандашом слова в некоторых местах немного стерлись, но все же Корж разобрал письмо до конца.

Здорово, старикан!

Ты, наверное, и не думал уже увидеть меня в живых. А я наперекор всему уцелел и из краев, куда Макар телят не гонял, вернулся обратно. Пишу тебе наскоро и немного. Подробности расскажет Антон. Договоритесь с ним, как нам увидеться наедине. Предстоят серьезные и большие дела, в которых понадобится и твоя помощь. Можно очень солидно заработать. Мне Тошка рассказывал, как ты живешь. Ладно, старик, не горюй! И мы еще попляшем на чьих-то похоронах. Посылаю тебе на расходы три бумажки. Только смотри: осторожней с ними шикуй, а то раньше времени попадешь в тенета. Не вешай голову! Скоро увидимся и заварим кашу, которую сам черт не расхлебает.

Лешка.

Так! Вот откуда деньги. И было их три тысячи. Куда делись триста рублей? По всей вероятности, ушли на самогон, который Быхин пил ночью. Больше некуда. Но кто этот Лешка?.. Какое отношение имеет он к Быхину? За что отвалил ему три тысячи?.. Откуда взялся и какую кашу собирается варить?.. Почему нужно встретиться наедине?.. Что за посредник Антон?..

Из одной маленькой записки возникло множество вопросов и ни на один из них не было ответа.

Что ж! Пусть старик ждет гостей. Алексей Петрович тоже постарается повидать их…

Больше в сундучке ничего заслуживающего внимания не было. Корж переписал записку. Потом разложил все вещи по своим местам, привел сторожку в прежний вид. Топоры он не положил. Внимательно, через лупу, осмотрел лезвие каждого и задумался… Хорошо бы взять их с собой. Но это – риск. Вдруг сторож хватится их и не найдет. Тогда сорвутся все дальнейшие планы. Нет, так не годится. Нужно сделать по-другому…

Алексей Петрович забрал топоры и вышел в сад. Из кучи стволов, валявшихся у сторожки, выбрал два нужных. От одного из них отрубил кусок сантиметров в десять топором водолива, от другого – топором сторожа.

Чтобы не встретиться с Быхиным на дороге, Корж спустился к Волге и берегом направился в Степаново.

Он дошел до места, где был след на песке, и остановился, удивленный. Что такое?! След исчез… Алексей Петрович решил, что ошибся местом. Прошел еще немного вперед, вернулся назад, Нет, след пропал. Песок везде лежал ровный, обмытый водой. Но со вчерашнего дня стояла тихая погода, волны не могли далеко набегать на берег. Значит, кто-то смыл его… Кто? Определенно Быхин, только он!.. Корж усмехнулся:

– Догадался! Только слишком поздно…

Этот факт окончательно убедил Алексея Петровича, что Быхин связан с преступниками.

Экспертиза

Всякий режущий инструмент – будь то железка рубанка, обычный столовый нож или стамеска столяра – оставляют след после резания. Даже лезвие бритвы (при рассмотрении под микроскопом) имеет мельчайшие зазубрины, и если этой бритвой разрезать, например, кусок плотного ядрового мыла, то на обеих его половинках останутся полосы, точно копирующие размеры и формы зазубрин. Такие же полосы остаются после рубанка на строганой доске, после стамески – на стенках вырубленного отверстия. Безусловно, остался след топоров и на срубленных деревьях.

Алексей Петрович нисколько не сомневался, что порубка сада произведена топорами, найденными в сторожке. Но уверенность – одно, а вещественное доказательство – другое. Эти-то доказательства он и хотел найти сейчас.

Дочка Захара Ивановича – Варя – имела отдельную небольшую комнату с двумя окнами в огород. Здесь стояла ее кровать, покрытая белым тканьевым одеялом, рядом с ней – сундук. («Наверное, с приданым», – подумал Корж.) Простенок между окнами занимал стол с грудой учебников и тетрадей на нем – Варя готовилась к поступлению в институт. Комната была маленькой, светлой, уютной и как нельзя лучше подходила для оборудования в ней походной фотолаборатории. Здесь никто не мог помешать, тем более, что сама хозяйка уехала сегодня в город на консультацию и должна вернуться не раньше чем дня через два. Корж попросил разрешения воспользоваться комнатой.

– Пожалуйста, что за разговоры! Располагайтесь как дома.

– И чем бы нибудь занавесить окна…

– Найдем. Чтобы совсем темно было?

– Да, нужно так.

Захар Иванович принес ватное одеяло и брезент.

– Давайте я вам помогу.

Вдвоем они плотно закрыли каждую щелочку, и в комнате стало темно, как в осеннюю непогожую ночь. Алексей Петрович приспособил настольную лампу-молнию, предварительно сняв с нее абажур. На линзу карманного фонаря он надел колпак с красным стеклом – получился лабораторный фонарь. Развел проявитель и закрепитель, разлил по кюветам. Можно было начинать. В дверь заглянул Захар Иванович:

– Вам ничего больше не нужно?

– Вроде бы нет…

Председатель потоптался на месте, словно вспоминая, не забыл ли чего.

– Ну, тогда я ушел. Замкните за мной, – никто мешать не будет.

Захару Ивановичу очень хотелось узнать, что интересного нашел Корж в сторожке Быхина, но он счел неуместным лезть в чужие дела с расспросами, тем более в дела следователя.

Алексей Петрович делал первый негатив. Обрубок лежал на краю стола. Лампа освещала срез не прямо, а сбоку. При этом, каждый выступ от зазубрин давал тень и был виден особенно четко.

Негатив получился удачный. Можно продолжать дальше. В уголке стекла на чистом поле Корж сделал по эмульсии царапину, чтобы не спутать срезы после порубки со своими, сделанными топорами из сторожки.

Время тянулось медленно. Если бы наука и техника могли создать аппарат, дающий сразу позитив на бумаге! Сколько драгоценных часов уходит на изготовление хотя бы трех-четырех фотографий, да притом еще в примитивных, а зачастую совсем почти невозможных условиях!

Сейчас, правда, Алексей Петрович не мог пожаловаться на свою лабораторию. Здесь было чисто и просторно, но от этого все же дело не двигалось быстрее. Он обработал все четыре негатива и тщательно промыл в воде. Теперь нужно было сушить их – самое нудное и неприятное занятие, отнимающее больше всего времени. Алексей Петрович достал папиросу и вышел на крыльцо.

Вечерело. От домов и деревьев на землю легли длинные тени. С пастбища возвращалось стадо. Не спеша, степенно шли коровы. Впритруску, с громким блеяньем торопились по домам овцы. Хозяйки встречали их с корками хлеба, призывно маня: «Баря, барь-барь!..» По дороге, устало передвигая ноги, с большой кожаной сумкой через плечо брел старик-пастух. Парнишка-подпасок оглушительно щелкал кнутом, выгоняя из закоулков отставшую скотину. Пыль, поднятая сотнями копыт, медленно оседала за стадом. От реки потянуло прохладой. Кое-где со дворов слышался уже звон молочных струй о подойник. Постепенно все затихало в деревне.

Вскоре были готовы отпечатки на бумаге. Алексей Петрович не стал их сушить и немедленно принялся за сличение срезов.

Даже на первый беглый взгляд срезы походили друг на друга как две капли воды. Корж сосчитал количество наиболее характерных линий на том и другом экземпляре – тоже одинаково. Теперь Алексей Петрович мог документально доказать, что сад вырубили именно теми топорами, которые лежат сейчас под топчаном в сторожке Быхина. Но Корж решил провести третью, окончательную проверку.

В строго определенных местах он разрезал фотографии пополам, перпендикулярно к линиям от зазубрин. Потом взял половинку от старого среза и аккуратно, стараясь соединить линию с линией, попытался приставить ее к половинке со своим срезом. Линии должны были сойтись абсолютно точно. Должны были. Но… вопреки всем ожиданиям, вопреки самой логике, они не сошлись… От неожиданности у Алексея Петровича выступила испарина на лбу. Что за чертовщина!.. Как могло такое получиться!.. Диаметры обрубков с той и другой стороны одинаковы. Изображения на фотографиях тоже одного размера. Срезы в первом и втором случаях сделаны одними и теми же топорами. Так в чем же дело?.. Почему линии на фотографии с первого среза расположены плотнее друг к другу и занимают по ширине меньше места, чем абсолютно такие же по рисунку линии на срезе, сделанном Коржем?.. Почему, черт возьми?.. Алексей Петрович ничего не понимал. Он снова начал, теперь уже вслух, перечислять все условия, предшествовавшие съемке:

– Обрубки – одинаковы, топоры – те же самые, рисунки – похожи как близнецы. А линии не сходятся! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!..

Алексей Петрович устало опустился на стул и задумался. Он мучительно искал разгадку происшедшего, строил всевозможные варианты объяснения и все впустую…

Захар Иванович, вернувшись домой, застал гостя расхаживавшим по комнате. Вид у него был довольно странный: взъерошенные волосы, какой-то пустой, отсутствующий взгляд, погасшая папироса с изжеванным мундштуком, словно прилипшая в углу губ.

– Что с вами? – спросил он Коржа.

– А что?

– Да вид у вас… Словно со страшного суда убежали…

– Серьезно?..

– Посмотритесь в зеркало.

– Не стоит, – усмехнулся Корж, – верю. Понимаете, никак не могу одну загадку разгадать.

– Давайте помогу. Знаете: один ум – хорошо, а два – лучше.

Корж рассказал, в чем дело. Председатель рассмеялся.

– Что ж тут смешного? – недоуменно спросил Корж.

– Вы не обижайтесь. Разгадка-то уж больно проста, не пойму, как вы не догадались. Все дело в погоде.

– То есть?..

– Я говорю: вон жара какая стоит…

– Да она-то при чем?

– А дерево срубили, и соков ему неоткуда больше взять…

Корж звонко хлопнул себя по лбу и захохотал еще заразительнее, чем председатель.

– Ах, дубина! Ну и ну!.. Вот уж действительно задача с Колумбовым яйцом! Ведь я и предполагал, что разгадка проста, а искал что-то мудреное. Прямо затмение какое-то нашло…

Действительно, все объяснялось просто. После порубки прошло трое с лишним суток. Погода стояла жаркая, и срубленные деревья усохли, сжались в объеме и уплотнили линии срезов. А контрольные срезы Алексей Петрович сделал только сегодня, и они точно копировали лезвия топоров, без малейшей деформации.

– Ну, Захар Иваныч, спасибо за помощь и давайте приведем комнату в прежний вид, а то Варя задаст нам обоим…

Одеяло сняли, и в окно глянула сгущавшаяся вечерняя темнота. Алексей Петрович удивленно присвистнул:

– Эге! Я и не заметил, а на улице-то скоро ночь.

– Пора уж. Двенадцатый час.

– Н-да-а… Мне нужно идти. Что, если я завтра приберу тут?..

Председатель чуть не спросил, куда собирается гость на ночь глядя, но вовремя сдержался.

– Не беспокойтесь, я один управлюсь.

– Хорошо. Дайте, пожалуйста, мне ваш плащ. Я вернусь утром, а на траве роса.

Захар Иванович молча ушел в кладовку.

* * *

Корж торопливо шагал по направлению к саду. Ночь полностью вступила в свои права, и он боялся опоздать. Почему-то казалось, что именно сейчас придут «они» и тут же уйдут обратно, даже не дав взглянуть на себя…

Мелькнувший вдалеке огонек успокоил его, фонарь горел. Значит, никто еще не приходил, и он не опоздал. Очень хорошо!

Алексей Петрович осторожно пробрался в кусты, на старое место, откуда он наблюдал за сторожем в первый раз. Заглянул в окно. Быхин лежал на топчане, отвернувшись лицом к стене. Похоже, что он спал. «Ладно, – проговорил про себя Корж. – Устроимся и мы поудобней…»

Человек из прошлого

Пока что ночи проходили спокойно.

С наступлением темноты Алексей Петрович незаметно занимал свой пост и терпеливо ждал до утра, чего нельзя было сказать о стороже, особенно в последнее время. Быхин нервничал. И причиной тому был Алексей Петрович.

Ой решил определенно убедиться, действительно ли сторож ждет кого-то, и, не раскрывая своих замыслов, попросил председателя пустить слух, что милиция якобы напала на след преступников и одного из них даже арестовала. Слух этот должен был как-то незаметно, словно случайно, но обязательно дойти до сторожа.

И он дошел.

После этого Быхин не спал всю ночь. Словно зверь в клетке, метался он по сторожке, выбегал в сад, шептал молитвы и ругался, скрипел зубами и чуть не плакал. При каждом шорохе и звуке настораживался, подходил к окну и, всматриваясь в темноту ночи, ждал, ждал, ждал… Но никто не являлся. И Быхин нервничал еще больше.

А Алексей Петрович, наоборот, обрел удивительное спокойствие. Конечно, и ему хотелось более скорой встречи с «теми», но ведь это не зависело от него. Самым главным было убеждение, что встреча состоится обязательно, а ждать… Ждать он умел покрепче старика.

В один из дней Корж съездил в Клинцы и послал подробное донесение начальнику Управления. Потом долго беседовал со Стрельцовым. Они подробно разработали план дальнейшей операции, договорились об условных сигналах.

* * *

К ночи собралась гроза.

Солнце опустилось в тяжелые свинцовые тучи, и они медленно двинулись на село, закрывая догорающую в небе зарю. Волга затихла и почернела. Травы и деревья стояли не шелохнувшись. Все кругом застыло в какой-то тревоге.

Вот набежал первый, легкий порыв ветра. Словно разведчик, промчался он над полями, взвихривая пыль на дорогах. Следом за ним налетел настоящий вихрь. Как безумный метался он, гнул и трепал деревья, рвал солому с построек, хлопал ставнями и гремел железом на крышах домов. В непрестанном сверкании молнии и грохоте грома хлынул тяжелый проливной дождь.

Алексей Петрович накинул на голову капюшон и плотнее завернулся в плащ. Над ним дождь лил неравномерно. Когда ветер немного стихал, заросли бузины служили защитой, но стоило новому порыву тряхнуть ветви, и Коржу доставалась двойная порция – его окачивало словно из ведра. Правда, толстый и плотный брезент плаща пока что стойко выдерживал все нападки стихии и надежно укрывал хозяина. Хуже обстояло дело с ногами. Алексей Петрович был в ботинках, а место, занятое им, представляло небольшую ложбинку. Ее залило, и ноги оказались по щиколотку в воде.

Быхин с ногами забрался на топчан, прижался к стене и торопливо крестился при каждой вспышке молнии. Мало вероятного, чтобы кто-нибудь пришел в такую непогоду, но фонарь у окна продолжал гореть…

Неожиданно в его луче появился человек. Согнувшись и придерживая рукой фуражку, тяжело шлепая по разбухшей земле сапогами, он бежал к сторожке. Рывком распахнул дверь и нырнул под спасительную крышу. Сторож вздрогнул и вытаращил перепуганные глаза. Но это длилось какую-то секунду. В следующую он узнал вошедшего, и лохматые усы его покривились в скупой улыбке. Корж услышал:

– Лексей!.. Сын!..

– Я, – ответил вошедший. Он сдернул с себя фуражку и хлестнул об косяк. – Ч-черт! Промок до самых пяток!

– Чего ж в такую погоду…

– А я знал, что у господа-бога затычка выпадет?! Дай-ка табачку, мой вымок весь.

Сторож подал сыну кисет, фонарь поставил на стол. Из-под топчана достал бутылку с самогоном.

– На-ка, согрейся.

– Вот это дело! – пришедший налил полный стакан, одним махом выпил его и присел к столу закусить.

…Алексею Петровичу хорошо было видно обоих. Но сейчас сторож интересовал его меньше. Он пытливо разглядывал лицо пришедшего, его насупленные брови, злые, глубоко запавшие глаза и застаревший багровый шрам поперек лба. Где он видел это лицо и когда?.. А видел – это точно. Ему особенно запомнился шрам… Но… ладно, все выяснится после, сейчас нужно действовать. Алексей Петрович осторожно достал из-под плаща лейку. В ней осталось около пятнадцати кадров. Он отснял их все, после каждого кадра меняя экспозицию…

Сторож налил сыну еще стакан. Тот отодвинул его и поднялся.

– Хватит, нужно идти, а то там Антон в лодке ждет.

– Цел он? – встрепенулся сторож.

– А чего ему сделается!

– Да тут болтали, будто поймали одного из порубщиков, вот я и подумал…

– Башку бы вам, идиотам, оторвать за этот сад! – зло проговорил сын.

Старик удивленно поднял брови.

– Ты… Это, то ись, я не понимаю…

– На кой он черт понадобился вам?

– А ты знаешь, как тут накипело?! – Быхин придвинулся к сыну вплотную, рванул ворот рубахи и заколотил себя в грудь. – Я готов зубами их грызть!..

– Не психуй! – легко отстранил его от себя сын и передразнил – Зубами грызть!.. Был конь да изъездился и зубы стер… Кусать нужно не за пятки, а напрочь голову отгрызать!

– Силен ты, как я погляжу!

– Да, не вам чета! И если вы мне будете в большом деле пакостить…

– А я еще хочу конюшню колхозную подпалить, – похвастался старик.

– Нет, не подпалишь!

– Что-о?!

– А то! – Теперь сын придвинулся к отцу вплотную и здоровенной волосатой рукой взял его за грудь. – Я не за тем летел через фронт и прыгал с парашютом, чтобы рубить садики-огородики и палить конюшни. Вовсе не за это платят нам деньги и обещают вернуть все старое. Понял? Или зарубить на носу?..

– Это ты отцу!.. – посинел от злобы Быхин.

– Молчи! Сейчас я командую парадом, и ты будешь делать, что прикажу. Отец, сын… Залез, как крот в нору, и ничего не видит. А меня каждый день шеф лает за проволочку… Даю тебе три дня сроку. Если за это время не переберешься в город – пеняй на себя.

– Лексей…

– Я сказал!.. Смоешься отсюда тихо, чтобы ни одна мышь не слышала и не знала, куда ушел.

– А в городе где мне приткнуться? – помолчав, спросил Быхин.

– Нищему везде дорога и везде дом родной.

– Тогда как же я тебя найду?

– И не ищи. Когда понадобишься – сам найду или дам знать.

– Этак можно долго ждать.

– А тебе и не к спеху. День прошел – и ладно.

– Да ты что, в сам деле!..

– Опять!..

Сторож зло сплюнул и умолк.

Дождь немного утих. Теперь громыхало где-то далеко за Волгой, – гроза передвинулась туда.

Пришедший достал из-за голенища пистолет, осмотрел. Сдернул с топчана какую-то тряпку, протер его и положил на место.

– Ну, я пошел. Меня еще в одном месте ждут. А ты, батя, помни, что я тебе сказал. И не вздумай улизнуть – под землей найдем.

– Ладно…

– Дошло?

– Нечего нам лаяться, не чужие. Езжай, – через три дня буду в городе. Пусть на старости лет яйца учат курицу…

– Дошло! Тогда бывай здоров. И осторожней действуй, осторожней.

– Учи-учи!..

После ухода сына Быхин разом допил самогонку, погасил фонарь и грохнулся на топчан.

Алексей Петрович выбрался из своей засады и, не обращая внимания на лужи, пошел в Степаново. Застывшие ноги начали на ходу отогреваться, а папироса, с таким удовольствием закуренная после долгого перерыва, казалось, согрела и его самого. Он прошел прямо в правление и по телефону вызвал Стрельцова.

– Все остается как было, – сообщил он ему на условном языке.

Это значило, что сторожа арестовывать не нужно. «Наоборот, теперь придется беречь старика», – подумал Корж.