Текст книги "Алексей Петров (ЛП)"

Автор книги: М. Л. Харги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Солнце уже давно село, когда я медленно открываю глаза.

Дыхание Алексея обжигает изгиб моей шеи, его тело прижимается ближе к моему. Все тело ноет, тупая пульсация усиливается между ног. Но как только я вспоминаю наше недавнее приключение, мои трусики становятся мокрыми, влага скапливается от мысли о том, как он снова доведет меня до безумия.

Его тело вздрагивает рядом со мной, он медленно просыпается.

– Еще темно, Кодак. Хочешь, я трахну тебя, чтобы ты снова уснула? – уголок его рта поднимается, на усталом лице появляется легкая ухмылка.

– Думаю, я уже получила достаточно, спасибо, – говорю я, смеясь.

– Что тебе нужно, малышка?

Я на мгновение замираю, прекрасно зная, что мне нужно.

– Отвези меня домой.

Он в замешательстве хмурит брови, зная, что я уже дома. Проходит мгновение, когда его бровь, наконец, расслабляется, и на ней появляется понимание.

– Это самое сексуальное, что когда-либо слетало с твоих губ.

Нежно целуя меня в лоб, он встает с кровати, даже не потрудившись прикрыть свою обнаженную задницу.

Мы натягиваем одежду, я собираю вещи – только самое необходимое.

Теперь, когда дороги расчищены, я всегда могу приходить и уходить, когда мне что-нибудь понадобится.

Положив последние вещи в большую дорожную сумку, я иду искать Алексея. Гостиная и кухня пусты. Дверца шкафа распахнута настежь, полотенца и простыни разбросаны по полу.

Что за черт?

– Алексей?

– Я здесь, – кричит он в ответ из конца коридора.

Он стоит перед комодом в комнате и швыряет все подряд в мою дополнительную сумку.

– Зажимы, есть. Дилдо, есть. Белье, есть. Камеры, есть. Хм, о, подай мне наручники, пожалуйста.

Он как ребенок в кондитерской, наполняющий свою сумку со сладостями.

Осмотрев содержимое сумки, он, похоже, доволен всем, что упаковал, и закидывает сумку на плечо.

– Пошли, Кодак. Пора вернуть мой грузовик и отвезти тебя домой.

Наши пальцы переплетаются, когда мы проходим через дом и выходим через парадную дверь. Он загружает сумки в заднюю часть грузовика, а я запираю дверь, не зная, как долго меня здесь не будет.

Алексей уже сидит за рулем, а я усаживаюсь рядом и пристегиваю ремень безопасности. Оглядываясь через плечо, он кладет руку мне на бедро и выезжает задним ходом с подъездной дорожки.

Всю дорогу до хижины его пальцы дразнят мою горящую кожу. Он рисует маленькие круги, все ближе подбираясь к моему мокрому лону.

Откидываю голову назад, когда глубокий поток воздуха вырывается из моих легких. Я вся дрожу от желания, огонь пылает в животе, жар разливается между ног.

– Что тебя так заводит, Кодак? – его улыбка заставляет мое сердце замереть на миг, короткий вздох вырывается из груди.

– Ты, – шепчу я, облизывая сухие губы.

Его глаза останавливаются на них, и он тихо шипит.

– Притормози.

Он вопросительно смотрит на меня. Его щеки пылают, а рука лежит на твердой эрекции, надавливая на нее.

– Останови машину. Сейчас же, – приказываю я, и он повинуется.

Он резко поворачивает налево на темную дорожку, окруженную деревьями. Свернув на гравийную площадку у ряда деревьев справа, глушит двигатель, а я выхожу из машины.

Он следует за мной к передней части машины, где останавливается перед фарами, сияющими белым светом.

– Руки туда, – говорит он, указывая на капот машины.

Я делаю, как он просит, выпячивая задницу для пущей выразительности. Подойдя ко мне сзади, он сжимает мою попку, прежде чем прижаться всей своей твердой длиной ко мне. Из меня вырывается тихий стон, я прикусываю губу.

Чувствую, как его рука опускается, и острая боль пронзает мою задницу. Он слега посмеивается над моим резким движением от внезапного удара. Два, три удара обрушиваются на меня сзади, и я громко стону, звук наполняет пустое пространство.

Его руки медленно передвигаются к моему животу, проскальзывая под майку. Ожидание убивает меня, когда он прикасается ко мне так медленно, что мне кажется, я вот-вот взорвусь. Мурашки покрывают тело, его пальцы обводят мой торс по всей длине, в конце концов крепко сжимая сиськи, которые вываливаются из его ладоней.

– Они мои. Ты вся принадлежишь только мне, Кодак. Не смей больше убегать от меня, – он что-то еще бормочет себе под нос, уткнувшись лицом мне в шею, отчего его почти не слышно. Пальцы пробегают по моим твердеющим соскам, мое тело содрогается в ответ.

Он уничтожил меня, сделал зависимой от каждого слова и движения. Алексей стал тем, в ком я нуждаюсь больше, чем в кислороде.

Он резко разворачивает меня, и моя спина касается теплого металла машины, вызывая дрожь по всему телу, пока ветерок касается груди. Моя куртка медленно сползает вниз по рукам, скользя по коже и падая у ног. Он хватает мою майку и разрывает ее одним движением. Я так и не надела лифчик, когда собиралась, совсем забыла о нем. Его глаза оглядывают мою обнаженную грудь. Голая для него. Готовая для того, чтобы он снова трахнул меня, заставил кричать его имя.

Он откидывает голову назад и стонет.

– Черт. Ты убиваешь меня, малышка.

Я тереблю пуговицу на своих джинсах, не желая ждать ни секунды, чтобы снова почувствовать его внутри себя. Его рот обхватывает мой сосок, перекатывая между зубами. Боль пронизывает меня, они все еще крайне чувствительны после зажимов. Когда он отстраняется, мокрые соски обдает холодом, и я шиплю, дрожа в ответ. Стягиваю джинсы вниз, они опускаются ниже колен, когда холодный воздух обволакивает мою разгоряченную кожу.

Он снова разворачивает меня, моя грудь прижата к капоту, а задница выставлена напоказ. Проходит мгновение, и твердый член Алексея с такой силой врывается в меня, что у меня перехватывает дыхание, и я кричу в лес, который нас окружает. Единственный другой звук в этом тихом месте – это вой ветра и скрип деревьев.

Он заполняет меня до краев. Мои стоны срываются громко и часто, подстраиваясь под его ритм. Мы оба не продержимся долго, я точно знаю, что это будет быстрый секс. Мое влагалище сжимается вокруг него, член с силой трется о мои стенки, доводя меня до экстаза. Я прижимаюсь к нему еще сильнее, и он рычит в ответ.

Его темп ускоряется, несколько раз слегка сбиваясь, и мы оба одновременно достигаем оргазма. Наши стоны сливаются в единый звук.

Его влажная грудь касается моей спины, сильнее прижимая меня к машине, от чего я резко выдыхаю. Взяв себя в руки, он отрывает меня от грузовика, оглядывая с головы до ног.

– Я еще не закончил, малышка. Я хочу слышать, как ты кричишь до рассвета, и чтобы ты была наполнена моей спермой.

Я кладу руку ему на щеку, нежно поглаживая щетину, и поднимаю на него глаза. Озорство овладевает мной, я тоже не готова к тому, что эта ночь закончится.

– Отвези меня домой.

Машина с визгом останавливается прямо перед домом.

Нетерпение струится по венам. Потребность наполнить ее превосходит всякое логическое мышление.

Обходя свой грузовик спереди, я открываю скрипучую дверь и беру ее на руки, прижимая к своей груди.

– Мы не выйдем из спальни как минимум двадцать четыре часа.

– Договорились, – хихикает она.

Я достаю ключи из кармана, пока мы подходим к входной двери, но как только прижимаю ключ к замку, дверь сама по себе открывается.

– Что за черт?

Опуская Амелию на ноги, кладу руку на поясницу и осторожно вхожу через порог.

– Стой позади меня, – шепчу я, прижимая палец к губам, молча говоря ей сохранять тишину.

Она отчаянно кивает, тревожно потирая предплечье. Я наблюдаю, как ее нежные пальцы обводят мурашки, покрывающие кожу.

Румянец исчез с ее лица, когда-то смуглый оттенок теперь бледный, и молочный.

Никаких уведомлений на моем телефоне о движении в доме не было, хотя, где мой телефон?

Осторожно шагая, я иду по коридору, оглядываясь влево и вправо по большой открытой комнате, но меня встречает только зловещая тишина.

Кажется, что все на своих местах, и нет никаких мокрых следов на полу. Эти люди не из тех, кто будет соблюдать приличия и оставлять свои ботинки у двери.

Оглядываясь через плечо, я убеждаюсь, что Амелия по-прежнему рядом. Она прижата к дверному косяку, ее голова мечется из стороны в сторону, пока она осматривает все вокруг.

Ее брови нахмурены, страх отражается на лице. Красные губы выглядят еще более израненными, чем когда я прикусил их, потому что она теперь сильно кусает нижнюю губу.

Она продолжает непрерывно тереть свои руки, нервозность излучается из ее дрожащего тела.

Поворачиваясь обратно, я замечаю приоткрытую дверь в конце коридора и чувствую сквозняк, который дует по лестнице.

– Черт.

Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я смотрю на сломанный засов, лежащий на полу у двери. Следы на середине указывают на то, что они были готовы; его срезали электрической пилой. Я провожу пальцами по чистому разрезу на металле, и кровь быстрее начинает бежать по венам.

Я врываюсь в свой кабинет, тяжелая дверь с грохотом ударяется о старую каменную стену, и вижу, что все разбросано по полу.

Стопки бумаг порваны пополам, разбитое стекло и остатки моего напитка впитываются в половицы.

Металлический шкаф открыт, каждый сантиметр полок пуст. Они даже не оставили пустую коробку из-под патронов, эти мерзкие сукины дети.

Уведомление раздается с компьютера, и экран загорается. То, что раньше выглядело как загроможденная домашняя страница, теперь стало пустым.

Мои ноги громко топают по полу, когда я подхожу к компьютеру, просматриваю жесткий диск, и, как ни странно, его тоже выпотрошили.

Рычание вырывается из моей груди, смахиваю все со стола. Все разлетается и врезается в стену у окна.

Я тяжело дышу, в холодном воздухе видны клубы пара, поднимающиеся передо мной, когда наклоняюсь через стол и опускаю голову. Мои ладони покалывает, я сжимаю кулаки, и гнев быстро разгорается внутри меня.

Крик заставляет меня резко выпрямиться, боль сжимает мою грудь, и я бегу обратно к входной двери.

Место, где она стояла не более пяти минут назад, теперь пусто, единственный признак того, что она была там, – небольшая лужица крови, стекающая с деревянной входной двери.

– Черт!

Собираю все оружие, спрятанное внизу, позволяя боли и гневу вести меня по дому.

Мне нужен воздух, моя грудь будто под весом всего мира.

Тело становится вялым, и я падаю на колени с глухим стуком. Приложив руку к груди, я делаю глубокие вдохи, но все равно не могу отдышаться.

Я не чувствовал ничего подобного с тех пор, как узнал о смерти своей матери. Все чувства обрушиваются на меня одновременно, чувства потери, боли и горя. Тогда я был бесполезен, но не сейчас.

Собрав все силы, что у меня есть, неуверенно поднимаюсь на ноги, набираясь как можно больше решимости. Готов раз и навсегда прикончить этих ублюдков.

И, черт возьми, я надеюсь, что они сгорят в аду.

Очередная сильная пощечина, боль распространяется по челюсти, и я падаю на колени с тихим всхлипом. Опускаю голову, отказываясь дать им увидеть слезы, которые вот-вот польются.

– Просто скажи мне, где они все! – раздается громкий голос.

– Я… Я не знаю, о ком вы говорите, – заикаюсь я.

– Бесполезная чертова женщина!

Его крики потрясают меня до глубины души, оставляя пустоту в животе. Закрываю глаза, всплывают старые воспоминания, от которых я так долго пыталась избавиться.

Единственный мужчина, который когда-либо поднимал на меня руку, был мой приемный отец. Но его любимым аксессуаром был ремень. Я до сих пор слышу его голос, говорящий мне, как он любит звук кожи, когда она бьет по моему красивому телу.

Меня охватывает дрожь, тошнота бурлит в животе, как начало цунами. Я прикладываю все усилия, чтобы удержать содержимое своего желудка внутри.

Желчь оседает в горле, и я глотаю снова и снова, чтобы она не вырвалась наружу.

– Ты немного позеленела, красавица. Что случилось? – говорит он самым самодовольным голосом.

Я не доставляю ему удовольствия узнать, что чувствую, вместо этого сверлю его взглядом и плюю на его ботинки.

– С меня хватит тебя и твоего гребаного отношения.

Поднимая меня на ноги, он крепко хватает меня за запястья и начинает тащить мое изможденное тело по холодной земле.

Я чувствую каждый камень, обломки деревьев и стекла, вонзающиеся в меня, пока стараюсь сопротивляться, чтобы остановить его.

Я быстро поняла, что борьба ни к чему не приводит, кроме как к очередному удару его руки.

Осколок стекла вонзается в мое бедро, и я издаю душераздирающий крик, боль пронизывает меня, не похожая ни на что из того, что я когда-либо чувствовала. Я все еще чувствую, как он застрял в моей ноге, пока он тащит меня к двери в конце этого места.

– Заткнись.

По ноге разливается тепло, кровь сочится, оставляя за собой дорожку.

Я хочу сдаться. Просто позволить тому, что меня ждет, исполниться.

Я продолжаю говорить себе, что, если не скажу им, где Алексей, он будет в безопасности, вырвется из рук дьявола. И все же, есть небольшое неприятное чувство, что, что бы они со мной ни сделали, для него это будет в сто раз хуже. И это меня совсем не устраивает.

Дверь с грохотом закрывается за мной, и я вздрагиваю, наблюдая, как его тень приближается ко мне.

Она медленная и зловещая, как из фильма ужасов.

– Все это может закончиться, если ты просто скажешь мне, что я хочу знать.

– Гори в аду, ублюдок.

Его рука крепко обхватывает мою шею сзади, сжимая так сильно, что я уже чувствую, как образуются синяки.

Он заставляет меня поднять голову, смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд почти черный в этом слабом свете, а желтые зубы блестят, как у дикого животного.

– Для меня это не имеет значения, принцесса. Он все равно придет за тобой, он одержим тобой. Сам идет прямо в мою ловушку. Черт возьми, с таким же успехом он мог бы покончить с собой прямо сейчас, избавить меня от хлопот.

Я не уверена, намеренно это или нет, но его хватка становится все сильнее, и мне тяжело вдохнуть. Перед глазами мерцают звезды, тьма размывает зрение. Я не могу сдаться.

Я не могу позволить ему умереть.

Отодвигая боль в бедре на второй план, отклоняюсь назад и поднимаю ноги, сильно пинаю его, пока мои ботинки не соприкасаются с его яйцами.

Незнакомый мужчина с глухим стуком падает на колени, обхватив руками ноющие яйца. Его крики не приносят того удовлетворения, на которое я надеялась, но мне все равно.

С дрожащими ногами я позволяю адреналину управлять мной. Я сосредотачиваюсь только на двери и пытаюсь удержаться на ногах, переходя на бег, чтобы обойти его.

– Я так не думаю, – рычит он.

Его руки обхватывают мою талию и начинают тянуть назад, пока я упираюсь пятками в пол.

Одной рукой он поднимает меня с пола, будто я ничего не вешу, и бросает в сторону старого деревянного стола.

Мое плечо издает громкий треск, когда тело соприкасается со столом, сустав вылетает.

Слезы текут, я даже не пытаюсь их остановить.

Я лежу на столе, ощущая каждую унцию боли в своем теле. Адреналин иссяк, за ним уходит и моя энергия.

Шепотом я прошу ангела смерти прийти и забрать меня сейчас. Прекратить эти мучения. Я молюсь любому, кто услышит, о помощи. Но ответа нет.

Алексей шутит, что у меня суицидальные наклонности, но в этот момент я действительно думаю, что это так.

Я никогда раньше не хотела умереть, это странное, чуждое чувство, но как бы странно оно ни было, я больше не хочу здесь быть.

– Чертова сука! Теперь ты должна все исправить.

Обветшалый кусок веревки обвивает мои запястья, но у меня больше нет сил сопротивляться. Я устала.

Когда веревка закреплена на моих руках, он завязывает концы вокруг изогнутой ручки ящика стола, удерживая меня на месте.

Только сейчас замечаю, что перестала плакать. Чувствую только онемение, пронизывающее мои вены. Моя щека прижата к холодной поверхности стола, я смотрю на пустую стену передо собой.

Как быстро я умру, если начну бить головой об стол снова и снова?

Десять попыток, может быть?

Мой мозг едва улавливает звук его расстегивающейся молнии, разрывающей тишину комнаты, когда он начинает мочиться у моих ног. Его теплая жидкость впитывается в мои белые ботинки и носки.

Отвратительная гребаная свинья.

Я устала.

Я словно приклеена к месту, и даже когда он стягивает с меня трусики, обнажая задницу, у меня все еще нет сил пошевелиться.

– Ты должна заставить мой член почувствовать себя лучше после того, как пнула меня.

Капля слюны стекает по моему телу, но так же быстро я чувствую, как он вытирает ее.

– Планы поменялись, принцесса. Я хочу, чтобы ты чувствовала меня всего. Мне нужно, чтобы ты истекала кровью, когда я буду вгонять свой член в твою сладкую задницу.

Я могу только медленно покачать головой. Слова, кажется, потерялись где-то между мозжечком в моем мозгу и ртом. В ушах звучит глубокий звон, заглушающий его слова.

Как Алексей сможет найти меня?

Я не знаю, где нахожусь.

Должно быть, много таких мест, разбросанных по Нью-Йорку, если мы все еще в этом городе. Я не знаю, как долго была в отключке, когда он ударил меня головой о дверь, пока не проснулась с ужасной мигренью на холодном влажном полу, и кровь текла из раны на голове.

Страх, который тогда испытала, давно забыт.

Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть назад. Я здесь одна. Он этого не сделал.

Звон утихает, а звуки голосов становятся громче.

Разные голоса кричат из-за большой двери, но один голос выделяется.

Это он.

Потянув за ноющие запястья, я пытаюсь ослабить тугие веревки на руках. Потертые края обжигают кожу, когда размахиваю руками взад-вперед.

Громкий удар потрясает меня, и из груди вырывается крик.

– Амелия? – голос эхом раздается в моей голове. Мое воображение играет со мной, я чувствую холод и одиночество. Но его здесь нет.

– Я… я здесь, – но мой голос – всего лишь шепот. – П-помоги, – бормочу в темную бездну.

Я никогда не чувствовала такой усталости. Может быть, если закрою глаза всего на секунду, мне станет немного лучше.

Только на мгновение.

Все это может закончиться прямо сейчас.

Оторвав ноющую шею от стола, я заставляю ее упасть обратно, игнорируя резкую боль, разливающуюся по черепу и в груди.

Просто продолжай.

Чувствую, как моя рана снова начинает кровоточить, лужа растекается по светлому дереву. Моя голова снова соприкасается со столом.

Почти получилось.

Зрение затуманено, и я радуюсь темноте, которая так близко, что почти чувствую ее.

И вот она.

Темнота.

Мое тело падает на землю, и большая фигура седлает мои бедра, его кулаки приближаются к лицу со всех сторон.

Сгибая локти, я блокирую его удары и закрываю лицо, прищуриваясь через щель между руками, чтобы следить за его следующим движением. Есть совсем немного мест, куда могут убежать и спрятаться эти крысы, так что найти их оказалось несложно.

Я позвал столько людей, сколько смог, чтобы помочь, но многие уехали из города из-за непогоды, а часть отправил в другие задания, поэтому приехали всего несколько человек.

С моего последнего нападения они, кажется, наняли несколько дополнительных людей. На каждого из нас приходится по трое. Река крови будет глубокой, когда я покончу с ними.

Тело одного из моих людей отлетает назад рядом со мной, ударяясь о каменную стену, и он болезненно стонет. Его глаза встречаются с моими, он медленно кивает и встает на ноги. Немного наклонившись в сторону, я вытаскиваю запасной нож из ботинка, пытаясь одной рукой блокировать удары. Его кулак попадает в верхнюю часть моего живота, заставляя меня задыхаться и хватать ртом воздух.

Самодовольная улыбка растягивает его губы, когда моя блокирующая рука падает рядом с головой, но его выражение меняется, когда лезвие ножа вонзается в бок его ребер и движется вверх к сердцу. Кровь хлещет из тонких губ, капая на мое черное пальто. Оттолкнув его, я наблюдаю, как тело падает назад, захлебываясь кровью, которая заполняет его рот.

– Амелия! – кричу я снова.

Перекатываясь на бок, мои глаза встречаются с его. Тот самый человек, чью голову я хочу видеть на серебряном блюде, с внутренностями выпотрошенными из никчемного тела.

Поднимаясь на ноги, мы оба медленно идем друг к другу, игнорируя хаотичную драку по обе стороны от нас. Он чем-то напоминает моего отца: большая фигура и поседевшая густая борода. Но у него нет ловкости моего отца, или знаний, которые он передал нам. Я чувствую, как жар поднимается по моему лицу и шее, ярость оседает в груди.

– Я понимаю, почему ты держал ее взаперти в своем маленьком домике. Черт, она была хороша, – глумится он, прижимая ладонь к паху.

Мое тело превращается в печь, когда во мне вспыхивает ярость.

Эта пытка должна быть медленной и болезненной, но в этот момент мне хочется, чтобы он умер. Сейчас же. Свет блестит на кончике его лезвия, когда я поднимаю свое, вровень с его. Наши тела сталкиваются друг с другом, ножи разрезают холодный воздух.

– Где она?! – кричу я.

Громкий смех жалит уши, его губы подергиваются.

– Лежит, распластанная на моей кровати, чувствуя себя полностью опустошенной, но в то же время удовлетворенной.

Рычащий звук вырывается из моих губ, когда продвигаюсь вперед, мой нож рассекает кожу его груди.

– Такой жалкий, – издевательски произносит он, вытирая с себя капли крови.

Мне надоело это ничтожество.

Самуэль подходит сзади, и я киваю ему.

– Подсекай, – кричу я.

Он делает шаг вперед, когда Сэмюэль обхватывает его икры. Его тело падает на меня, и я толкаю нож вверх, пронзая его череп.

Отпускаю рукоятку ножа, его тело падает, как мешок, у моих ног. Глаза широко раскрыты, рот слегка приоткрыт, а кожа бледнеет.

Все мои планы для него, связанные с домом моего отца, теперь ничего не значат. Единственное, о чем я думаю – это Кодак.

– Иди, – толкает меня Самуэль. – Мы закончим здесь и уберем мусор.

– Спасибо.

В комнате всего четыре двери, одна из которых – та, через которую мы вошли, поэтому мест для поиска не так много. Маленький голосок в моей голове подсказывает, что есть шанс, что она лежит в его постели, а не в этой забытой богом дыре.

Ничего, кроме пустых кладовых и складских помещений.

Тяжелое чувство охватывает меня: жива ли она вообще? Я не удивлюсь, если он убил ее ради забавы.

Холодный воздух обжигает разгоряченную кожу, когда мои ботинки хрустят о каменистую тропинку.

Грудь сжимается, я делаю резкие прохладные вдохи, нуждаясь в том, чтобы она была в моих руках. Сквозь просветы между деревьями пробивается слабый огонек, мерцающий в темноте.

Без патронов и с ножом, застрявшим в его черепе, я не могу позволить себе натолкнуться на что-то такое же ужасное, как там.

Медленно иду на свет, и мой взгляд натыкается на большой камень.

Пойдет, думаю я про себя. Если придется, просто размозжу камнем их головы.

Подняв тяжелый краеугольный камень, держу его под мышкой и толкаю скрипучую дверь, открывая ее.

Тихие рыдания пронзают мою грудь, когда взгляд останавливается на связанной и обнаженной Амелии. Ее милые круглые ягодицы обращены в мою сторону, а ноги блестят на столе, к которому она привязана.

Тело лежит неподвижно, связанное так, словно ее собирались повесить.

Мои дрожащие пальцы медленно скользят по ее холодному телу, задевая каждый изгиб позвоночника. Слезы жгут глаза, угрожая пролиться при мысли о том, что он с ней сделал.

Меня охватывает паника, тревожное чувство горя пронзает изнутри.

Мое тело замирает, когда я смотрю, как медленно поднимаются и опускаются кончики моих пальцев.

Плотина прорывается, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить льющиеся из меня слезы.

Дрожь пробегает по ее позвоночнику, когда я сильнее прижимаю пальцы к спине, ее шея поворачивается на бок, и она медленно моргает.

– Эй, я здесь. Все хорошо, malyshka...

Ее дыхание вырывается тяжелыми судорожными вдохами, холодный воздух проникает в легкие.

– Ммм, – голос глубокий и хриплый, она с трудом произносит слова.

Снимая веревки с ее покрытых синяками запястий, я обхватываю руками холодное тело и поднимаю со стола, прижимая к своей груди.

– Ааа, – она вскрикивает от боли, хватаясь за грудь.

Ее руки соскальзывают с груди, и я замечаю черный синяк, покрывающий идеальную кожу.

Отводя разорванный топ в сторону, замечаю синяк, который спускается вниз по животу и исчезает у бедра.

Ее маленькое тело дрожит в моих руках, она делает короткие, резкие вдохи.

– Пойдем, Кодак. Давай я отвезу тебя домой. Теперь я с тобой.

Небольшое пламя мерцает в камине, когда от него начинают подгорать остальные поленья.

Я не хотел оставлять ее одну, но доктор настаивал, что она в надежных руках.

Со мной она в безопасности.

Крики, наполнявшие машину по дороге домой, преследуют меня. Ее стоны с каждым ухабом на дороге сотрясали измученное тело. С тех пор прошло несколько недель, но этот звук до сих пор преследует меня.

Я позвонил доктору, как только мы выехали на дорогу, и к тому времени, как мы подъехали, он уже был в домике.

– Мистер Петров? – его голос вырывает меня из моих мыслей. – Мне пришлось заново наложить некоторые швы на раны, чтобы уберечь их от заражения, и ей придется регулярно менять повязку. Кроме того, сломанные ребра, лодыжка и вывихнутое плечо были снова перевязаны, но хорошо заживают. Она приняла несколько обезболивающих, и я оставил еще у кровати на несколько дней вперед. Сейчас она успокоилась и спит. Мне больше не нужно будет приходить так часто, все заживает, как и планировалось. Но, если у вас возникнут какие-либо опасения, не стесняйтесь звонить мне.

– Спасибо, Док, – говорю я, протягивая руку в знак благодарности.

Опускаясь на табурет у барной стойки, я кладу голову на ладони, усталость обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Недостаток сна в течение последних нескольких недель давит на меня.

Как я позволил этому случиться?

Я мысленно проклинаю себя, она мой приоритет номер один, и я подвел ее.