Текст книги "Алексей Петров (ЛП)"

Автор книги: М. Л. Харги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Пар поднимается вокруг нас, вода стекает по ее обнаженному телу.

Я лью гель для душа прямо на ее грудь, наблюдая, как кремовая жидкость стекает между грудей. Не должен ревновать к мылу, но, черт, как бы я хотел, чтобы это была моя сперма, стекающая по ней. Ее тело истощено, пока я смываю следы дня, убирая доказательства того, что только что до боли трахал ее здесь, в нескольких шагах от меня.

– Давай, d'yavolenok… открой глаза.

– Но я так устала, – мурлычет она, прижавшись к моей груди, пока смываю пену с ее спины. – Слышу, как моя кровать зовет меня по имени.

Я смеюсь, уткнувшись в ее волосы, и беру душевую лейку, чтобы смыть остатки пены. Маленькая рука прижимается к моей мокрой груди, она пытается удержаться на ногах. Мягкие морщины появляются на кончиках ее пальцев, которые долгое время были под водой.

Протягиваю руку за дверь, беру полотенце и заворачиваю ее, как новорожденную.

Подхватываю на руки и несу в спальню, оставляя за собой мокрые следы. Она тихо стонет, когда опускаю ее на кровать, наблюдая, как она словно растворяется на мягком матрасе, как будто тот был сделан специально для нее.

Я натягиваю одеяло на ее плечи. Она устраивается поудобнее, даже не открывая глаз. Она выглядит прекрасно, лежа здесь. Вся моя.

Я хочу только одного – лечь рядом, притянуть ее к себе, но слышу, как мой компьютер издает сигнал, меня ждет работа.

Тихо закрыв дверь за собой, я возвращаюсь к своему столу.

Ветер воет, и окно скрипит в знак протеста. Мелкие капли равномерно барабанят по оконному стеклу. Глядя в окно, замечаю, что снег начинает таять. Небольшая впадина ведет от двери к воротам. С правильной обувью легко добраться до города и покончить со всем этим.

– Черт, – шепчу я.

Если снег растает, значит, она уедет.

Мне не по себе от этого чувства. Я не хочу, чтобы она уходила так скоро. Если только удастся убедить ее остаться до тех пор, пока мне не придется уезжать домой. Но каковы шансы, что я с радостью оставлю ее здесь?

Отогнав эти мысли на задний план, откидываюсь на спинку кресла и наверстываю все, что пропустил.

У моих братьев, кажется, все идет хорошо, становится на свои места, как и должно быть. Но маленькая красная точка на втором мониторе продолжает дразнить меня, мигая на экране.

Мне нужно, чтобы этот ублюдок умер.

Чем дольше я тяну с его убийством, тем больше у него шансов привлечь своих людей и загнать меня в угол. Мне нужно взять верх, добраться до него раньше, чем он доберется до меня. Или, что хуже, до Кодак.

Если погода продолжит улучшаться такими темпами, есть шанс, что я смогу незаметно выйти, найти его и вернуться, пока она еще спит.

Соглашаясь с этой идеей, хватаю свои ботинки с металлическими носками и направляюсь вниз.

Я вытаскиваю полностью черный наряд из маленького шкафа и надеваю его, дополняя черным пальто.

Нет ничего, что я ненавижу больше, чем погоду в декабре.

Прежде чем надеть ботинки, украдкой заглядываю в спальню. Она все еще крепко спит, лежит в том же положении, в котором ее оставил, тихо посапывая.

– Пожалуйста, продолжай спать. Я скоро вернусь, детка, – шепчу ей, прежде чем вернуться за своими ботинками.

Взяв ключи со столика у двери, выбираю грузовик, припаркованный в гараже. У меня нет времени чистить снег с того, что стоит сзади. Дело должно быть сделано быстро.

Двигатель оживает, кабина медленно начинает прогреваться. Протерев окно рукавом, я очищаю конденсат, позволяя видеть достаточно для того, чтобы спуститься по извилистой дороге.

В последний раз оглядываюсь на тихий дом, тяжело вздыхаю. Не хочу оставлять ее, но теперь, когда снег начинает таять, мы здесь стали легкой добычей.

Поэтому вместо того, чтобы выходить на охоту только ради острых ощущений, я охочусь ради ее безопасности.

Осознание этого сильно бьет в грудь, оставляя ощущение, будто меня слегка прибило. За столь короткое время я привык к ее присутствию в этом холодном, темном доме. Она приносит тепло и свет, что крайне редко бывает в моей жизни. Все, что меня окружает, – это кровь и смерть, а она приносит мне счастье, которое я раньше испытывал только от убийства.

Если бы только Рождество было еще дальше.

Всего через несколько дней мне придется ехать домой, чтобы провести праздники с семьей. И хотя я с нетерпением жду встречи с ними без необходимости постоянно оглядываться через плечо, я буду скучать по ней, выкрикивающей мое имя.

Дороги в городе расчищены, лишь небольшие сугробы лежат по краям после уборки. Обледеневшие улицы мерцают в свете уличных фонарей. Небо чистое, каждая звезда видна по сравнению с темными облаками, что были раньше.

Вытащив телефон из кармана, я проверяю маленькую красную точку, она все еще мигает в том же складе, что и последние несколько дней.

Либо он уже мертв, либо оставил свою машину.

Кабина подпрыгивает, когда я выезжаю на скользкую дорогу, мое тело болтается, пока пытаюсь удержаться в условиях гололеда.

Сквозь щель в двух больших дверях мерцает маленький свет. Остановившись в стороне, я глушу двигатель и решаю пройти оставшийся путь пешком.

Я вытаскиваю два пистолета из бардачка, дважды проверяю, полностью ли они заряжены, и прячу один за спину вместе с ножом, а другой – в ботинок.

Пробираясь через высокую сухую траву, я ступаю осторожно, слушая хруст под ногами. Слышу бормотание, но не могу разобрать, о чем они говорят.

Прислонившись спиной к стене, замираю на мгновение, выжидая подходящего момента для нападения.

– Мы еще не мертвы. Он один, а нас много.

Много?

Осмотревшись, вижу внедорожник, припаркованный сбоку от здания, на который установил маячок. У идиотов должно быть больше одной машины.

Он определенно здесь, но сколько их еще?

Громкие шаги раздаются позади меня, когда вытаскиваю нож из спины. Медленными шагами подхожу к краю здания, украдкой бросая взгляд за угол.

Одна тень движется вдаль, прежде чем развернуться и направиться обратно в мою сторону.

Я выравниваю дыхание, прислушиваясь к приближающимся шагам. Когда звук стихает, слышу хруст его ботинок, он поворачивается, я выхожу. Моя правая рука вытягивается вперед, прикрывая его лицо, в то время как левой я вонзаю нож ему в шею сбоку.

У меня нет времени на пытки. Мне нужно действовать быстро и просто, пока я не попаду внутрь.

Тепло крови проникает сквозь ткань моего пальто, когда медленно опускаю его тело на землю.

Я чувствую, как адреналин бьет ключом, и мое тело оживает.

Это чувство, которое невозможно заменить. Трепет убийства.

Обойдя вокруг склада, я заглядываю в щель в двери, вижу двоих с правой стороны.

Двое – это легко.

Свет мерцает у них над головами, и когда я смотрю налево, то замечаю, что лампочка перегорела, отбрасывая темную тень на стену.

Проскальзывая внутрь, прижимаюсь спиной к стене, чтобы наблюдать за двумя передо мной. Если не буду шуметь, они не узнают, что я здесь.

– Честно говоря, я думаю, мы просто переждем. В конце концов, он всплывет, – предполагает мужчина.

– Метель миновала. Пришло наше время двигаться. Может, он и знает свою землю лучше нас, но он только один, а нас трое. У него нет ни единого шанса.

Оттолкнувшись от стены, я выхожу на свет.

– Вообще-то, вас двое, – выпаливаю я.

Незнакомец начинает действовать, бросаясь в мою сторону, но я быстрее.

Отскакиваю в противоположную сторону и достаю пистолет из штанов.

Поднимая руку, нажимаю на спусковой крючок и наблюдаю, как его тело мгновенно падает на землю.

Кровь течет из пулевого отверстия прямо между бровями, испуганное выражение лица – достойная награда за быстрое убийство.

Но он был не тем, кого я искал.

Когда поворачиваюсь к Константину, его нигде не видно.

Звук двигателя раздается в ночи, и фары освещают дверной проем. Выбегаю на улицу и вижу, как этот трусливый ублюдок уезжает.

Мое тело напряжено. Быстрая схватка разочаровывала меня, ведь я потерял единственного человека, которого хотел медленно пытать.

Открыв приложение для отслеживания, наблюдаю, как маленькая красная точка движется в противоположном направлении, он едет в другой конец города.

Ему удалось сбежать, но в конце концов он испытает на себе мой гнев.

Закрывая дверь своего грузовика, я стучу кулаком по рулю, чувствуя нарастающее раздражение. Мне нужно вернуться домой и почувствовать, как ее тело прижимается к моему, прежде чем я окончательно потеряю самообладание.

Всю дорогу домой мое сердце колотится в груди в предвкушении. Сейчас только три часа ночи, так что еще можно поспать несколько часов, прежде чем разбужу ее, трахая влажную киску своим ртом. Это единственный завтрак, который мне нужен.

Я следую по следам шин до своего дома, но когда две линии превращаются в четыре, у меня перехватывает дыхание.

Сукин сын.

Машина скользит по дороге, когда я поднимаю ручной тормоз и глушу двигатель. Пистолеты все еще при мне. Вытаскиваю один из ботинка и бегу к дому.

Тишина. Огонь погас, и холодок пробегает по моему телу. Я направляюсь прямо в свою комнату, ощущая звон в ушах.

Когда открываю дверь, чувствую, как вся кровь уходит из моего тела.

Ее нет.

Одежда, лежавшая стопкой на стуле, исчезла, а футболка, которую она надела перед душем, лежит на краю аккуратно застеленной кровати.

Я подбегаю к окну и вижу, как снег лежит там, где всего пару часов назад стоял мой другой грузовик.

Она ушла.

Вставляя запасной ключ в замок, я жду щелчка и открываю дверь. Знакомый запах моего дома сразу же окутывает меня, но он больше не кажется таким гостеприимным, как раньше.

Мне неловко из-за того, что я просто ушла, не сказав ни слова, но я увидела возможность уйти и так и сделала.

Всю дорогу домой, мысленно перебирала варианты. Позволил бы он мне уйти теперь, когда погода успокоилась, или нашел бы способ оставить меня у себя в качестве своей маленькой секс-игрушки?

Было весело, пока я была там, но когда проснулась и обнаружила, что его нет, пришло осознание.

Он убивает людей. В его сарае лежит куча трупов тех, кто с ним не соглашался. И, без обид, но мне довольно нравится моя жизнь, несмотря на то, сколько раз он думал, что я нахожусь на грани самоубийства.

Теперь пора вернуться к реальности.

Я включаю лампу в коридоре и наблюдаю, как дом наполняется светом. Ключи от его машины звенят, когда продеваю палец в кольцо брелка, размышляя, что, черт возьми, мне теперь делать с грузовиком.

Я помню, как он говорил что-то о возвращении домой, так что, может быть, смогу вернуть машину позже?

Мой желудок урчит, отрывая меня от мыслей.

Перейдя на кухню, я открываю холодильник, но там пусто.

– Надо было прихватить и его еду, когда угоняла машину, – бормочу себе под нос.

Достаю коробку макарон с сыром из шкафа – это единственное съедобное в доме.

Перевернув коробку, проверяю, годна ли она, ведь я помню, как купила ее еще тогда, когда только переехала.

Убедившись, что это действительно съедобно, достаю все необходимое, кастрюлю, посуду и начинаю готовить себе очень поздний ужин.

Желудок урчит снова, на этот раз громче, напоминая, что его не кормили с завтрака, потому что моя киска имела приоритет. Еда была последним, о чем я думала. Я бы предпочла умереть от голода после того, как Алексей меня трахнул.

От мыслей о нем у меня между ног растекается влага.

Даже если он пытался удержать меня там, секс был божественным. Меня никогда так не трахали, и я сомневаюсь, что кто-нибудь сравнится.

Наполнив свою тарелку ужином, отношу ее в кровать и беру ноутбук с прикроватной тумбочки.

Как только он включается, начинает пищать как сумасшедший. Сейчас я рада, что привязала его к телефону, потому что тот давно исчез.

Сообщения от моих друзей заполоняют экран – они волнуются, где я и жива ли.

Быстро пишу сообщение в группу, сообщая, что со мной все в порядке, что я заболела и не заряжала телефон несколько дней.

Какой сегодня день?

Я пытаюсь вспомнить, когда уехала отсюда, чтобы сделать фотографии, но в голове пустота. Неужели прошла уже неделя?

Осторожно подув на вилку с макаронами, откусываю обжигающий кусочек, но это не облегчает тревогу в животе.

Моя девочка.

Его слова вертятся у меня в голове. Он не похож на человека, способного убить свою девушку, но, честно говоря, я совершенно его не знаю. Я могла быть просто хорошим отвлечением от работы, чтобы снять напряжение от того, что он гребаный психопат-убийца.

Я даю ему шанс, проглатывая последний кусок еды. Он просто добрый самаритянин с дерьмовой работой, который спас меня от того, что я чуть не взорвалась в своей машине. Вот и все.

Взглянув на часы, время показывает чуть больше четырех утра. Откинув одеяло, укладываюсь на подушку, надеясь поспать пару часов до восхода солнца.

Я ворочаюсь на жестком матрасе, скучая по-мягкому, словно облако, матрасу Алексея. Такое чувство, что сплю на мешке с костями.

Раздраженно вздыхая, я натягиваю одеяло повыше и поворачиваюсь.

Я все еще ощущаю движение на своем матрасе, и когда медленно открываю глаза, мое сердце чуть не выпрыгивает из груди.

– Представь, ушла даже не поцеловав на прощание.

Он придвигается ближе ко мне, подпирая голову рукой и глядя на меня сверху вниз.

– Что за…

– Я же сказал тебе. Ты моя. С чего ты взяла, что можешь просто взять и уйти?

Я ошеломлена и теряю дар речи.

– Как ты…

– Моя машина. Я хороший следопыт.

Конечно, он мог найти меня, я же угнала его гребаную машину.

– Ты оставила свой фотоаппарат у меня. Тебе нужно вернуться и забрать его. Судя по обстановке в одной из твоих комнат, где есть только софтбоксы и нижнее белье, он тебе может понадобиться.

Я полностью игнорирую его последний комментарий и вздыхаю: – И почему ты не захватил его с собой?

Дьявольская усмешка растягивает его губы, когда он пожимает плечами.

– Я забыл. Тебе надо было захватить свои игрушки, не пришлось бы использовать мою кухонную стойку для бумажных полотенец…

– Так, хватит! – восклицаю я.

Я не афиширую свою подработку, прекрасно зная, как быстро люди могут осудить. Но она позволила мне пройти обучение в колледже и помогает, наконец-то, стать штатным фотографом с достаточным количеством денег, на которые я могу рассчитывать. Деньги отличные, но реальность ужасна.

– Почему ты рылся в моем доме?

– Ты спала, а мне было скучно. Хотелось узнать тебя лучше. И, черт возьми, я узнал, – он останавливается на мгновение, брови хмурятся, когда размышляет. – Скажи, а что делают с черными цепочками?

Я падаю на спину с обреченным вздохом. Потирая лицо руками, сбрасываю одеяло ногами и выпрыгиваю из постели.

Солнце уже взошло, и я тоже. Сомневаюсь, что он позволит мне снова уснуть.

Шагая по коридору босиком, я слышу его голос позади меня. Вопрос за вопросом, словно допрос.

– Слушай, у тебя есть работа, и у меня есть. Давай больше не будем об этом говорить?

– Ты вебкам-модель, – смеется он.

– А ты убиваешь людей, – кричу в ответ.

Это, кажется, ошарашило его. Он останавливается за моей спиной, но я чувствую тяжелое дыхание на своей спине, когда кладу обе руки на столешницу и склоняю голову вперед.

– Ты боишься меня, Кодак?

– Пожалуйста, Алексей. Меня зовут не Кодак, и давай просто оставим это. Я благодарна за твою помощь, но ты действительно думал, что сможешь удержать меня там навсегда?

Он минуту обдумывает мои слова, прежде чем проводит рукой по моей спине. Схватив мои стринги, он тянет их вверх, чтобы они сидели на талии. Его пальцы скользят вниз, очерчивая контур моих половых губ.

– Я знаю одну вещь, которая могла бы тебя там удержать.

Его рука движется взад-вперед, создавая трение трусиков, и я начинаю дрожать под его прикосновением.

– Продолжай, Кодак. Отрицай, что я возбуждаю тебя. Отрицай, что я делаю твои трусики мокрыми. Что ты не хочешь, чтобы я наполнил эту тугую маленькую киску своим членом. Если ты сможешь отрицать это, я уйду.

– Я…

– Позволь мне помочь тебе принять решение.

Одним движением он переворачивает меня, прижимая спиной к столешнице. Схватив мои трусики, он разрывает тонкую ткань. Легко поднимая меня, словно я невесомая, и укладывает на каменную столешницу. Содержимое рассыпается по полу, когда он широко раздвигает мои ноги для себя.

Он проводит пальцем по моей киске и поднимает его так, чтобы мы оба могли видеть. Мокрый палец блестит в свете над нами, и он наклоняет голову набок, доводя дело до конца.

Наклоняясь, жесткая щетина задевает мою нежную кожу, когда он оставляет легкие поцелуи на внутренней стороне бедер. Тело словно горит. Он придвигается ближе к тому месту, где я хочу его больше всего.

Когда его язык встречается с моим ноющим клитором, мое тело извергается. Низ живота сжимается, словно взрывающийся фейерверк, я чувствую, как воспламеняется каждое нервное окончание, когда он задевает меня зубами.

Стон вырывается прежде, чем у меня появляется шанс остановить себя, и я чувствую, как легкий смешок омывает мою киску.

Его дыхание томное. От того, как язык танцует между моими губками, моя спина выгибается дугой. Холодный камень не остужает огонь внутри, когда его пальцы впиваются в мои бедра.

Я протестующе шиплю, пытаясь оторвать его руки от своих ног.

– Я просто отмечаю то, что принадлежит мне.

Запрокидывая голову, наблюдаю, как свет надо мной расплывается, покачиваюсь взад-вперед, и теряюсь в ощущении его прикосновений.

Его пальцы прижимаются к входу, но, в отличие от прошлого раза, он далеко не нежен. Одним толчком он проникает двумя пальцами глубоко в меня.

Я чувствую, что сжимаю его, когда он пытается вытащить их. Я прижимаю бедра к его ушам, удерживая его на месте. Его руки хватают меня за колени, прижимая их обратно к стойке.

– Скажи мне еще раз, почему ты меня не хочешь. Как ты можешь счастливо жить без того, чтобы я ел твою сладкую киску.

Схватив его за волосы, я притягиваю его голову к своей.

– Просто заткнись и трахни меня, Алексей.

Без малейших колебаний его рот накрывает мой. Я чувствую свой вкус на его губах, когда продвигаю язык дальше в рот. Я тону во вкусе, пока мои руки жадно пожирают его тело.

Нет ни одного сантиметра его тела, которого я не хотела бы на себе.

Обвиваю ноги вокруг его талии, и он поднимает меня и несет в комнату.

Возбуждение бурлит во мне, когда он укладывает меня на диванчик у главной стены.

Он включает два софтбокса, отчего его тело исчезает на заднем плане. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть его, когда слышу, как он шуршит в моих ящиках.

Я точно знаю, что там есть много вещей, которые он с радостью использовал бы, чтобы обрушить на меня гнев своих сексуальных пыток.

И часть меня не может дождаться этого.

Эта комната похожа на игровую площадку дьявола.

Ассортимент орудий пыток здесь заставляет мой арсенал казаться незначительным. Проведя пальцем по холодному металлу, я вытаскиваю цепочки из ящика и медленно приближаюсь к ней.

– Черт, – мурлычет она, услышав звон цепей.

– Ложись малышка.

Выполняя просьбу, она ложится на маленький диван, а я опускаюсь на колени рядом с ней. Ее тело дрожит передо мной, на щеках появляется румянец, и она начинает тереть бедра друг о друга.

– Теперь я здесь главный. Только я могу снять напряжение, которое нарастает внутри тебя. Ты понимаешь?

Я развожу ее колени в стороны и прижимаю их, в то время как она отчаянно кивает головой.

– Пришло время показать тебе, что происходит, когда ты убегаешь от меня. Ты усвоишь свои ошибки, d'yavolenok. Я в этом уверен. Так или иначе.

Подняв цепочки, я открываю зажимы и защелкиваю их на ее твердых сосках. Она резко вдыхает, когда спина отрывается от дивана. Одной рукой я обхватываю ее за горло, толкая обратно вниз.

Ее тело дрожит, когда я затягиваю зажимы и наматываю цепочку на руку. Она выглядит прекрасно, лежа там, полностью в моей власти.

Вынимая атласные трусики из кармана, я пальцем раздвигаю ее губы и засовываю ткань в рот. Она издает приглушенный звук в знак вопроса, приподнимая одну бровь.

– Я еще не закончил.

Возвращаясь в другой конец комнаты, я кладу еще несколько предметов в коробку, стоящую поверх ящиков.

С болью приходит удовольствие, и ее захлестнет волна желания.

– С этого момента у меня есть одно правило, – я возвращаюсь к ней с коробкой игрушек, готовый начать по-настоящему. – Никто не увидит твое тело отныне. Только я имею право поклоняться каждому сантиметру твоего тела. Но не думай ни на минуту, что тебе придется избавиться от всего этого. Каждая из этих игрушек создана для того, чтобы я мог мучить тебя самым лучшим образом. Ни один мужчина не сможет взглянуть на эту кожу. Ты принадлежишь мне.

Я провожу флоггером по ее обнаженной груди, когда приглушенный стон пытается проскользнуть сквозь атлас. Ее глаза, как у оленя, впиваются в мои, отчаяние очевидно, когда ее кулаки сжимаются до тех пор, пока не побелели.

Мой член ноет, желая освободиться от боксеров, нуждаясь в том, чтобы ее сладкая киска высосала из меня все до последней капли, позволив мне наполнить ее моими детьми.

Кисточки флоггера касаются ее промежности, прежде чем одариваю дьявольской усмешкой. Подняв ручку плети, я позволяю кисточкам хлестать по ней, наблюдая, как краснота разрастается на ее персиковой коже.

– Ты научишься никогда больше не сбегать от меня, – хриплю я.

Стоны, срывающиеся с ее прелестных маленьких губ, ангельские, от них у меня по спине пробегают мурашки. Боль, сопровождающая эти сладкие звуки, подпитывает меня, погружает еще глубже в эту сладкую пытку.

Ее брови хмурятся в полнейшем блаженстве, когда я бью еще раз.

– Еще, – мурлычет она.

Ее желание для меня закон.

Нет ничего, что приносило бы мне больше удовольствия, чем посылать стрелы боли, пронзающие ее, наполняя горячим желанием ощутить каждую унцию того, что я даю ей.

Ее ждет долгая ночь.

К тому времени, когда закончу, она не сможет сделать ни шагу, не ощущая адского огня, что я обрушил на нее.

И моя грязная девочка будет наслаждаться каждой минутой этого.