Текст книги "(Не)образцовый айдол Восточной Старшей (СИ)"

Автор книги: М. Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Выдохнув отнюдь не королевское слово, К торопливо схватилась за ткань, спасая свои оголившиеся сиськи от моих глаз. Прикольные, кстати, сиськи. Не сказать, что большие, но бьющие прямо в цель. Упругие, агрессивные, с дерзко торчащими сосками, уже успевшими отчего-то встать…

Это было чистым удовольствием наблюдать, как одной рукой она удерживает ткань на груди, а другой пытается застегнуть ее на шее. Это была уже не просто Катерина – это была уже Катерина 18+. Нецензурная версия для взрослых. Так, Катерин, чей сегодня день рождения: твой или мой? За что мне такой подарок?

– Может, уже прекратишь ржать и поможешь? – повернулась она ко мне спиной.

Я, конечно, разбойник, но благородный – из тех, кто всегда поможет поправить бретельку похищенной даме.

Справившись с застежкой, я просто не смог отказать себе в удовольствии и провел пальцем по ее шее – по коже сразу побежали мурашки, раскрывая, какой подарок она на самом деле от меня хочет. Я провел пальцем чуть ниже вдоль позвоночника, и снова побежали мурашки. Однако вместо благодарности за то, что я угадал, зараза двинула меня локтем. От этого движения, кстати, платье чуть опять не слетело. Определенно, не в таком наряде благородным дамам надо общаться с бандитами. Или благородные дамы сами так напрашиваются?

– Все, достаточно, помог, – отступила она от меня, расправляя смятую ткань на сиськах.

– Мне б кто помог, – посетовал я. – Посмотри, что ты наделала… – и показал себе на пах.

– А при чем тут я? – хмыкнула эта безжалостная дама. – Кто ж виноват, что ты себя в штанах удержать не можешь!

И, вполне довольная собой, направилась к выходу с балкона.

– Платье поменяй! – бросил я в ее голую спину. – Похоже, ты его не контролируешь.

Она лишь дернула голым плечиком, всем видом показывая, что в вопросах контроля разбирается куда лучше меня.

– С этого момента мы просто соседи…

– А если я не хочу быть соседями?

– Можешь переехать, – заносчиво бросила К, – и не будем соседями…

– Серьезно? – перегородил я ей дорогу. – Думаешь, избавиться от меня так просто?

– А если хочешь по-сложному, то повзрослей, вырасти, научись вести себя по-умному, и тогда, может быть, вернемся к этому разговору и пересмотрим твой статус. Сосед.

Надо ли говорить, что с тех пор я не вырос, не повзрослел и не научился вести себя по-умному. У меня был свой план, как вернуться к этому разговору.

Она думала, что в вопросах контроля разбирается куда лучше меня. Вот только в ее жизни было то, что она не могла и не умела контролировать. Я.

Не став морозиться на холодном пустом балконе, я отправился вниз к ее гостям и ее празднику, который она тоже думала, что контролирует. Думать так ей оставалось недолго.

Время для моего главного подарка уже наступало…

Ep. 07. Садистка, маньячка, психопатка

Экран смартфона погас в руке. Я отдал последние указания и закончил вызов, глядя на наступающую темноту за окном. Блин, хотелось подымить, а было нечем – мой вейп поглотил газон. Иногда я думал, раз от любой вредной привычки есть какое-нибудь свое антисредство: пластыри от курения, кодирование от алкоголя, рехабы от наркоты – то почему нет ничего от такой вредной и опасной привычки, как Катерина? Да, почему нет пластыря от Катерины? Если бы он продавался, в Карпове мигом бы стал хитом. Я бы лично пол-аптеки скупил! Однако если бы такое чудесное средство существовало, зараза не допустила бы, чтобы оно здесь появилось…

Правда, местечко, где я сейчас стоял, погружало в самую пучину этой заразной зависимости. Куда ни посмотри, повсюду ее лицо – вся комната завешана ее снимками. Те из них, на которых меня либо не было, либо она между нами ставила других, мне не нравились. Но были и те, которые неизменно поднимали мне настроение. Например, этот. «Постанова в белом», как я его называю.

Как сейчас помню, как мы его делали. Значит, в центре сидит ее дед – весь в белом, как глава мафии. Старик вообще очень любил красивые жесты. С одной стороны от него стоит мелкая Катерина в белом платье, с другой мелкая Регина тоже в белом, за ней Тимка тоже в белом. И тут вбегаю я – весь в черном! Ну в смысле, я тоже был в белом, но я в лужу упал. К сразу показывает на меня пальчиком и начинает требовать: «иди переодевайся!» А дед говорит: «не, он бандит, для бандита хорошо, пусть так остается.» Старик всегда меня понимал! Дальше я подхожу к К, собираясь занять свое место. «Не подходи ко мне, а то замараешь!» – задирает она нос. В общем, как всегда сама виновата.

Нас фотают, и в этот момент я сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе и пачкаю ее белое платье, делая таким же грязным, как и я сам. Она возмущенно открывает рот, дед хохочет, Реджи с Тимкой тоже хохочут и смотрят на нас. Это и осталось на снимке. Этот снимок дед и выбрал сюда – и из всех фоток в этой комнате Катерину этот снимок бесит больше всего. Но оставлен, потому что нравился ее деду. Кстати, это и мой любимый снимок тут.

Я всегда был силой, с которой она не могла справиться, я всегда приносил грязь на ее белое платье, xaoc в ее порядок, бунт в ее власть.

И ведь не сказать, что она об этом не знала.

– Ты в курсе, что я тебя сейчас прибью?

– Да я и не надеялся дожить до старости. Особенно с такой заразой, как ты! Лив фаст, дай янг… Все дела…

– Только попробуй! Оторву тебе голову и повешу здесь…

И ткнула прям вот на этот кусочек стены, куда я сейчас смотрел и который до сих пор, кстати, был опасно пустым, словно ждущим своего часа, точнее, моей головы.

Как бы К ни уверяла в обратном, на самом деле она любила переставать быть нормальным человеком. На самом деле она любила срываться, и только я давал ей такую возможность. И радовалась, когда я давал ей такую возможность, хотя при этом и злилась.

За спиной раздалось отчетливое «тук-тук-тук…» Пальцы постучали по дереву, требуя моего внимания. Я обернулся к нарисовавшейся на пороге имениннице, которая картинно облокотилась на дверной косяк – хоть сейчас фотографируй и вешай на стену. Мол, давай, смотри на меня, выражай свое восхищение! Последовав моему совету, она и правда сменила платье. Черное на белоснежное, отчего загоревшая за лето кожа (не надо было возить ее на пляж!) казалась молочно-шоколадной. Нужно ли говорить, что это мой любимый десерт? И теперь этот десерт аж выпрыгивал из обертки. Еще более открытая спина, еще более откровенный разрез на бедре, еще более обнаженные плечи и невесть откуда появившееся декольте (на чем там вообще ткань держится?). И опять, конечно же, без лифчика! Опять расчехлила свое оружие! Опять показывала, что к моим глазам у нее никакого уважения!

– Это платье мне нравится еще меньше, чем прошлое, – честно оценил ее выбор я.

– Спасибо, – самодовольно улыбнулась зараза, – я старалась.

– Зачем ты вечно светишь сиськами?

– Потому что тебя это с ума сводит…

И, еще более довольная собой, она развернулась и скрылась в темноте коридора. Я бросился за ней, чуть не задев стоявшую у выхода виолончель. Кстати, еще одно ее оружие – массового музыкального поражения. К счастью, этим оружием она пользовалась еще реже, чем своими сиськами. Только когда накалялась до предела.

– Нравится сводить меня с ума? – догнал я ее в коридоре.

– Нравится, – сверкнула К в меня ухмылкой, – в такие моменты видеть, что он у тебя все-таки есть… Кстати, молодец, – в своей фирменной манере надменной сучки добавила она, – что ничего сегодня не выкинул…

Ну вот зачем она постоянно кидала мне этот вызов?

– Мой подарок, я так понимаю, ты еще не распаковывала?

– Не думаю, – снисходительно бросила зараза, – что одна маленькая коробочка может хоть что-то изменить.

Эх, как же я любил ее удивлять, восхищать и бесить, чтобы удивлялась и восхищалась еще больше.

Вдвоем, как и полагается дефолт-паре, мы вернулись к остальным гостям. Именинница, абсолютно уверенная, что вечер пройдет как ей хочется, направилась к своим подружкам. Я же, абсолютно уверенный в обратном, подошел к ее отцу.

– Андрей Михайлович, а можно попросить у вас ключи от ворот?

Не спеша с ответом, хозяин дома пытливо оглядел меня.

– То есть подарок масштабнее, чем мы думали? Надеюсь, это больше не трусы, да, Мишель? Если что, их у нас теперь много…

– Конечно, нет, – заверил я его. – Я вырос из этих глупостей!

К тому же я не люблю повторяться. Предсказуемость – это не про меня.

Он с сомнением посмотрел на меня, ухмыльнулся и протянул ключи.

– Надеюсь, я об этом не пожалею, – сказал ее папа тоном, в котором читалось «надеюсь, ты меня удивишь».

– Андрей, ну вот что ты творишь? – подошла к нам моя маман, всегда любившая быть в гуще событий. – Ты же сам понимаешь, что ты открываешь ему дверь…

– Для Мишеля, – улыбнулся он, – наши двери всегда открыты!..

«Учись, мама, – улыбнулся я госпоже Королевой, – учись, каким родителем надо быть!»

Наконец праздник достиг своего апогея – вручения подарков виновнице торжества от самых дорогих ей людей.

– Так, – постучал ложкой по бокалу ее отец, – позвольте мне сказать пару слов…

И все тактично замолчали, чтобы оценить размер родительской щедрости. Предсказуемо имениннице, которой теперь уже можно, подарили машинку. Бывшую папину (а это ой-ой как недешево). Но будет ездить хорошо, ей однажды и новую подарят (а это ой-ой еще дороже). Собственно, так он и сказал, закругляясь.

– Что, завидуешь? – ехидно шепнула мне маман, когда Катерине торжественно поднесли ключи.

– Вообще-то, у меня тоже машина есть, – напомнил я.

– А прав нет!..

– Скоро отдадут…

– А Катерина-то так гонять не будет…

Ну да, из семи моих последних штрафов за превышение скорости – три принадлежат твоей идеальной Катерине. Лично знаю, лично учил ее прошлой весной. Не мог отказать себе в удовольствии оказаться с К в ситуации, где ей можно говорить: «эй, ты это делаешь неправильно, сделай лучше!»

– Убирай ножку с педали. Тут ограничение скорости…

– Знаю, – с ухмылкой бросила она и выжала еще.

– Ну раз знаешь… – я плюхнул руку на ее колено.

– Убирай, – кивнула зараза.

– Сначала ты! Снимай ножку с педали…

Вместо этого она еще втопила. Я же повел руку выше, под ее подол… Так мы и заработали три ее штрафа за превышение.

Под аплодисменты гостей хозяин дома закончил речь, и я решил, что настало время для моего поздравления. Кинув Тиму ключи от ворот, я занял место оратора. Зараза закатила глаза.

– Дорогая Катерина, – торжественно начал я, – вот и тебе уже восемнадцать! Возраст, когда все можно. Можно официально, как всем взрослым девочкам! И теперь тебе официально, как взрослой девочке, можно…

…трахаться! – так и читалось продолжением.

Два взгляда с двух сторон впились в меня – маман и Катерины – словно говоря: «только попробуй, и ты труп!»

– … водить машину! – закончил я мысль, увидел, как обе выдохнули, и продолжил: – И даже оседлать что покруче…

Два взгляда, которые только успели расслабиться, снова напряглись и впились в меня.

– Грузовик!.. Теперь тебе можно оседлать грузовик! – закончил я под хохот зала.

Все-таки я душка, да?

– А теперь мой подарок, – я взглянул на часы. – Такой, какого ты точно ни от кого не получала…

Вокруг мигом повисла тишина – все замерли, потому что все этого весь вечер и ждали.

Ну давайте честно: вы же тоже этого ждали, да?

– Я, – прочистил я горло, – хочу поздравить с днем рождения мою самую дорогую, самую обожаемую, самую любимую… соседку…

Зараза на это лишь вскинула брови, словно говоря: «и это все, что ты можешь?» Да дождись конца речи, дорогая, что ж ты вечно так спешишь?

– И я как самый для тебя важный, дорогой, любимый… сосед… решил дать тебе все, что ты любишь. В размерах, которые тебя устроят… Забрать у всего Карпова и дать тебе…

Где-то на улице со скрипом распахнулись ворота, и во двор въехал грузовик.

– А вот и он, – улыбнулся я, – мой подарок… То, что ты так сильно любишь!

Все с любопытством повернулись к окнам, желая узнать, что же она там так сильно любит, что это надо привозить целым грузовиком. Даже именинница, поджав губы, повернулась к окну, глядя на начавшуюся прямо на ее газон разгрузку… того, что она так сильно любит…

День рождения – это день, который Катерина считала на сто – нет, на тысячу – процентов своим, до каждой мельчайшей мелочи, до каждой крохотной детали – естественно, это же ее день. Именно поэтому мне так нравилось вносить щепотку себя в эти ее празднества, а то и побольше, чем щепотку – килограмм так на восемьсот.

По гостиной пронесся выдох общего изумления, когда на газон одну за другой стали выгружать огромные, пузатые, ярко-оранжевые… тыквы.

– А может, – К улыбнулась самой сучьей из всех своих улыбок, – я тыквы люблю…

Тыквы, значит, любишь – ну окей, я это учел.

Тим на улице по моему указанию руководил разгрузкой. Когда-то я закидал ее двор трусами. Но трусы легкие, тогда я мог справиться один, а вот с этими малышами весом под тонну пришлось организовать целую команду.

– И пока Золушка мечтает об одной тыкве, которая хотя бы просто увезет ее на бал, ты как настоящая королева можешь владеть всеми тыквами города…

На один день я лишил Карпов тыкв – скупил все, которые есть в округе, для того чтобы завтра люди не могли найти тыквенных фланов, тыквенного супа, тыквенного рафа и многих других полезных вещей. Когда у меня спрашивали: «зачем тебе столько тыкв?» Я неизменно отвечал: «а это на день рождения Катерины Измайловой». «Той самой Измайловой? Она что, настолько любит тыквы?» – спрашивали меня в ответ. А я говорил: «вы даже не представляете насколько!» И это еще один мой подарок Катерине: теперь, когда ей захотят что-то презентовать, чтобы угодить наверняка, будут дарить тыквы. Она же их просто обожает, собирает, коллекционирует, наглядеться на них не может!..

Вот и сейчас вместе со всеми своими гостями зараза обалдевши смотрела, как ее лужайка превращается в настоящий праздник урожая. Двор уже целиком заполонили оранжевые пришельцы, а ведь это всего лишь полгрузовичка… А что, тыкв в городе много!

– Сегодня весь город остался без тыкв, сегодня они все у тебя. Все твои! Только потому, что ты их любишь…

А тыквы на улице все не кончались и не кончались, налезая уже друг на друга, формируя целые пирамиды, целую экосистему, целую империю, которой она может управлять! Так что теперь имениннице ничего не мешало в полной мере насладиться тем, что она так любит! Так что теперь она официально королева карповских тыкв…

– Что это за херня? – наконец обрела дар речи свеженареченная повелительница тыкв.

– Ну ты же любишь тыквы, – охотно напомнил я. – Теперь и весь город это знает…

Обожаю такие моменты, когда ее обычно спокойное лицо перекашивается, а из ушей, казалось, вот-вот пойдет пар. Такие моменты ей мог создавать только я. А значит, у меня в очередной раз получилось.

– Зато теперь, – доводил я ее до высшей точки кипения, – тебе точно пригодится мой подарок, – и кивнул туда, куда она отложила мою маленькую коробочку, посчитав ее абсолютно безопасной. – Зря, кстати, не открыла сразу. Сейчас бы так не удивлялась…

Сверкнув в меня глазами, К метнулась к подаренной мною коробочке, сорвала с нее ленточку, одним махом расправилась с блестящей оболочкой и, замерев, увидела… «Сто рецептов из тыквы для вашего стола!» В мягкой обложке, тираж две тысячи экземпляров. Оправившись от первого удара, она развернула книгу, зная, что я не оставлю ее без дарственной надписи. Открыла форзац, а там…

«Знаю, ты любишь тыквы. А еще знаю, как ты любишь распоряжаться тем, что ты любишь. Так вот тебе целая книга, чтобы ты этим как следует распорядилась…»

К сожалению, ее лица я не увидел – в этот момент ко мне подошел ее изумленный отец, закрывая обзор на заразу.

– И что нам со всем этим делать, Мишель? – растерянно спросил он, наблюдая, как мой оранжевый подарок захватывает его когда-то зеленый двор.

– Тыквенные фланы, пироги из тыквы, тыквенный суп, – начал перечислять я, – парфе из тыквы, варенье из тыквы, рагу из тыквы, печеная тыква, жареная тыква… Хотя лучше спросить у Катерины, она же обожает тыкву.

– Катерина обожает тыкву? – еще больше удивился ее папа.

Ооо, похоже, в этот день даже для ее родителей я открыл что-то про нее новое.

– И заметь, – не могла удержаться от подкола моя маман, видя, как растерялся хозяин дома, – это проспонсировал ты, а не я! Ты же ему теперь платишь… Карманных денег, кстати, – повернулась она ко мне, – еще месяц не будет.

– Да я и так на них уже не рассчитываю, – отмахнулся я.

К чести отца К, его ошеломление длилось недолго. Уже через неделю во всех отелях его сети появилось особое тыквенное меню – «осенний фест», как мы с ним это назвали. Где подавали суп из тыквы, курицу с тыквой, тушеную тыкву, утку с тыквой, салат с тыквой, пирог из тыквы и тыквенный флан (куда ж без него!). В общем, я знал, что книга пригодится.

А пока же тыквенное войско за окнами достигло таких размеров, что гости уже не видели путей отступления. «Нападение тыкв-убийц на богатый дом!» А что, шикарный сюжет для хэллоуинского ужастика.

– Опять пропал мой газон, – сокрушалась маман Катерины (когда попробует тыквенный раф, она, кстати, успокоится).

– Ой, тыковки! Тыковки! Мишель, а зачем там столько тыковок? – спрашивала малышка.

И наверняка этим же вопросом задавались здесь много кто – кроме тех, кто в теме. Они же в открытую ржали и вовсю фотали, чтобы залить в новостные помойки. Представляю, какие посты будут в «Веселом Карпове». «Катерине дали по тыкве – хватило бы каждому из гостей!»

Разумеется, весть о том, как я отыгрался за свой Хэллоуин, мигом разлетелась по городу. Разумеется, зараза так просто это не спустит. Разумеется, она отыграется в ответ. И разумеется, мне еще по полной прилетит, но пока что ей нечем было ответить. Пока что она могла лишь стоять вместе со всеми и смотреть в окно… Где она, кстати?

И тут по воздуху, пронзая его, разрывая на части, потекла мелодия. Разнеслась на всю гостиную, на весь дом, на весь двор, казалось, на весь город, заставляя всех отвлечься от моего подарка и переключиться на что-то еще, вернее, на кого-то. Вытащив виолончель, Катерина сидела в другом конце комнаты и яростно водила смычком по струнам…

В аниме часто бывают сцены, когда герой один с какой-нибудь катаной выходит против кучи врагов, а дальше начинается мощнейшая мясорубка, где он крошит всех направо и налево с разных ракурсов под фонтаны кровищи, показывая свою крутость и то, как мастерски может обращаться со своим инструментом. Так вот, каждый раз, когда я смотрел, как Катерина играет, я словно переносился в такую же экшн-сцену. Я не видел девушку, которая играет, я видел жестокого ассасина в женском обличье, которая мочит врагов направо и налево. И, сука, это возбуждало! Она была как оружие массового поражения. Во всяком случае я уже был сражен. И в отличие от всех вокруг, кто считал, что она приличная, воспитанная, добропорядочная девушка, я-то знал, какая она садистка, маньячка, психопатка…

Раскаленные струны визжали, страдали и дергались, но выводили стройный лад. Чувственный, глубокий, завораживающий, как песня сирен – как она и хотела. Виолончель давала пример того, что бывает с теми, кто попадает к ней в руки. В начале укрощение – она сжимает и сдавливает до тех пор, пока не станешь послушным. И после этого, если недостаточно стоек, начнешь покорно играть те ноты, которые ей нужны. А если ты ей не покоряешься, у нее в запасе полно способов… сделать тебе больно.

Смычок резанул по струнам, выводя особенно пронзительную трель – инструмент уже молил о пощаде. И все, кто еще недавно смотрели на мои тыквы (которые, кстати, еще выгружали), все, кто ждали моего шоу, сейчас смотрели только на нее. На их глазах творилось насилие – но это завораживало. Если бы Катерина играла на людях, тут бы уже лежали горы трупов. Однако не все способны это понять. Она же играла, вскидывала голову, отрывала глаза от струн и смотрела только на меня. Это было предупреждение мне. За то, что сделал я.

Музыка словно кричала: «бесишь, бесишь, бесишь!», а далее в ритме: «берегись, берегись, берегись!» Нет, дорогая, ты можешь обмануть здесь кого угодно, но не меня – я же знаю, что ты совсем не это говоришь своей мелодией.

Она смотрела на меня, мы сталкивались взглядами, и в этот момент ее глаза искрили – а потом она снова опускала их на струны и с еще большим остервенением продолжала водить смычком. Кое-кто убили бы за такие взгляды – лишь бы она так смотрела на них. Регина с одной стороны гостиной и Марианка с другой то и дело пытались поймать ее взгляд, хоть на миг напомнить ей о себе. Одна считала себя ее лучшей подружкой, другая считала себя ее лучшей подружкой. Как еще не передрались? Вот только проблемка. У Катерины не было лучших подруг, что бы они там себе ни воображали. Зачем ей лучшие подруги, когда у нее есть лучший я? Я был для нее лучше всех их вместе взятых. Лучше всего города. Лучше всех людей на земле.

И К это знала и словно наказывала меня за то, что лучше меня для нее никого нет. И что ничего не может с этим поделать. Смотрела на меня и била по струнам в такие моменты еще яростнее. А потом финал – последнее резкое рваное движение – и она чиркнула смычком, как будто перерезала чье-то горло. И все – занавес, аплодисменты. Ей и мне. Потому что именно мое горло в этот момент заболело.

Я обложил ее тыквами, она за это искромсала виолончель. Мы выглядели нормальными людьми, но на самом деле такими не были. Пожалуй, именно поэтому нас так и тянуло друг к другу.

А еще именно Катерина лишила меня девушки. Так что теперь должна хоть что-то дать взамен.

«Ни за что!» – сверкнула она в меня глазами, выпуская виолончель.

«Еще посмотрим!» – сверкнул я в нее в ответ.