Текст книги "Мужчины и другие животные"

Автор книги: Люся Лютикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:

– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.

Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из‑за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».

– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.

Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.

– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.

– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.

– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.

– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.

Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку.

– Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий!

Если бы в посылке была какая‑нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела.

Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты!

– Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея.

Мужчина и бровью не повел:

– А вы, собственно, кто? По какому вопросу?

Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить».

Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения:

– А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще‑то он не подтвердил, что знаком с Кариной.

– А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь.

Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал.

– Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните!

– Смотря какая.

– Когда Карина вернется, дайте мне знать.

Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок.

Глава 7

Только подходя к своему дому, я сообразила, до чего же проголодалась. Целый день на ногах, и хоть бы кто бутербродик с колбаской предложил! А «блондин» с «брюнетом» только раззадорили аппетит. Настька, скорее всего, из квартиры не выходила, холодильник пустой. Я завернула в супермаркет, молясь, чтобы очередь в кассу не оказалась с километр.

Как обычно, я побросала в тележку самые необходимые и дешевые продукты: курица «тушкой», молоко в мягком пакете, яйца, масло, хлеб, пачка макарон, рис… Из излишеств – зефир в шоколаде и пачка овсяного печенья. Кассирша пробила мои покупки и отчеканила:

– Восемьсот двадцать семь рублей тридцать копеек.

Я решила, что ослышалась:

– Сколько‑сколько?

Она повторила.

– Должно быть, вы неправильно посчитали, – улыбнулась я.

– Не морочьте мне голову, – взъярилась кассирша, – считаю не я, а машина!

Я была сама доброжелательность и кротость:

– Понимаете, я всегда беру примерно одинаковый набор продуктов, и раньше всегда укладывалась в пятьсот рублей. А сейчас – больше восьмисот. Вот я и предполагаю, что вы дважды пробили один и тот же товар. Проверьте, пожалуйста.

– Женщина, вы с луны свалились? Про инфляцию слышали что‑нибудь? В этом месяце только официальная инфляция составила двадцать пять процентов, на сколько всё подорожало на самом деле, считайте сами!

Я вытащила кошелек и отдала требуемую сумму. Однако не до конца поверила кассирше и, отъехав с тележкой в сторонку, принялась пересчитывать цифры в чеке. Итог сошелся! Укладывая продукты в пакет, я заметила, что еще какая‑то пенсионерка озадаченно пялится на свой чек.

– Я тоже в шоке! – скорбно посочувствовала я. – Инфляция!

– Да чтоб они там все передохли! – вскинулась «божий одуванчик». – Кровососы проклятые!

И хотя адресат не был назван, не оставалось сомнений, кому предназначается пожелание.

Квартира встретила меня яростным лаем. Когда я открыла дверь, под ноги мне бросился карликовый пудель. Пес энергично прыгал, явно намереваясь разодрать мои колготки.

– Кто это?! – завопила я, поджимая то одну, то вторую ногу. – Уберите его от меня!

– Это Дуся, – затараторила Анастасия, оттаскивая псину, – правда, прелесть? Хотела оставить Дусечку с мамой, но решила взять сюда. Я так скучала! Ты ведь не против? Не волнуйся, Дусечка, это свои. Тетя Люся пришла, молочка принесла. Ты, кстати, молока‑то купила? А то Дуся любит геркулесовую кашку на молоке.

– Купила, – сказала я, разгружая сумки. – А где Пайса? Как моя кошка уживется с твоей собакой?!

– Кошку я пока заперла в спальне, пусть привыкнет. Но ты не волнуйся, они чудесно уживутся, моя Дусечка – почти что кошка. Ты только посмотри, какая лапочка! – И Пчелкина сунула мне псину под нос.

Если честно, я была не в восторге. Нет, поймите меня правильно, я к собакам отношусь хорошо. В принципе. Иногда они даже вызывают мое восхищение: например, когда гуляют с хозяином на поводке и в наморднике. Но одобряю я только больших и статных собак. Маленьких шавок на дух не переношу! Таксы, пудели, той‑терьеры и прочая мелочовка своим назойливым тявканьем и суетливым метанием туда‑сюда вызывают у меня приступ мигрени. Искренне не понимаю, как люди могут любить этих жалких существ.

Я решила уйти от конфликта, сменив тему:

– Между прочим, продукты подорожали.

– А я работу бросила, – отозвалась подруга. – Ты же понимаешь, если я в розыске, то не могу появиться на службе, меня сразу сцапают.

– Значит, будем жить на одну мою зарплату, – констатировала я. – Весело!

– Ты не переживай, – успокоила Анастасия, – я придумала, как разбогатеть. Дуся нам поможет.

Я уставилась на собачонку.

– Дуся? А что, она умеет составлять бухгалтерский баланс? Пишет компьютерные программы? Или сочиняет любовные романы?

– Вообще‑то Дуся – это он. Кобель. По паспорту его зовут Дюссельдорф, но в детстве он был таким лапочкой, такой дусечкой, что прижилось это имя.

– Так он кобель? – Я изобразила бурную радость. – Ну, это здорово меняет дело! Теперь мы точно не пропадем!

– Не ехидничай. Это действительно меняет дело. Мы займемся вязкой собак!

Меня охватил ужас.

– То есть на этой кухне будут рождаться щенки?! Изо дня в день, помет за пометом?!

– Иногда ты бываешь на удивление туповата, не замечала? – раздраженно отозвалась Пчелкина. – Как кобель может щениться? Это доступно только, извини за выражение, сукам.

– Значит, здесь будут рожать суки?

– Нет, суки будут рожать у себя дома. Мы будем использовать Дусю как элитного производителя. Он, между прочим, с родословной! И редкого персикового окраса! Участник престижных выставок! Ему присужден титул резервного победителя класса! О чем имеется соответствующий диплом! Теперь понятно?

Элитный производитель в это время терзал полиэтиленовый пакет, пытаясь добраться до курицы.

– Хм, и что, это выгодно – быть производителем? – полюбопытствовала я, отбирая дичь.

– За каждую случку, которая закончилась родами, хозяева кобеля получают щенка. Сегодня щенок карликового пуделя стоит около тысячи долларов.

– Тысяча долларов?! – Я почувствовала к Дусе симпатию, несмотря на то что гнусный кобель покушался теперь на пачку масла.

– Ну, может, и не совсем тысячу, а, допустим, восемьсот. Но ведь он может делать это каждый день. – Споткнувшись о мой недоверчивый взгляд, подруга бодро поправилась: – Три раза в неделю – точно!

– Неужели в Москве так много сексуально‑озабоченных пуделих? Услуги Дуси будут востребованы?

– Еще бы! Одиноких пуделих в столице ничуть не меньше, чем одиноких женщин за тридцать.

– Тогда мы точно озолотимся.

– Так тебе понравилась идея? – допытывалась Анастасия.

Я была вынуждена признать, что идея мне нравится, хотя она и попахивает собачьим сутенерством.

– Отлично! Кстати, я уже договорилась, сегодня к нам приедет невеста. Если точнее, то уже через… – Настька посмотрела на часы, – двадцать минут она должна быть здесь.

– Почему это невеста приедет сюда?! – тут же взвилась я. – Может, лучше вам с Дусей к ней поехать? По старой русской традиции сваты жениха приходят к невесте, а никак не наоборот!

– К ней нельзя, у нее дома ремонт. И бабушка болеет. В смысле, не собачья бабушка, а хозяйская.

– Прямо вот так одновременно? – не поверила я. – Просто они не хотят устраивать из своей квартиры проходной двор! А намереваются устроить его из моей! Я представляю себе это удовольствие: куча людей в грязных ботинках, собачья шерсть на диване, может, еще и стянут чего‑нибудь…

– Тысяча долларов, – напомнила Настька. – Напиши на ладони эти цифры и периодически смотри на них, станет легче. Лично я именно так и собираюсь поступить.

Ровно через двадцать минут в дверь позвонили. На пороге стояли мужчина и женщина. Женщина держала на руках пуделя, как две капли воды похожего на Дусю.

– А вот и невеста! – вместо приветствия сказала она и игриво помахала собачьей лапкой.

Гости вошли в квартиру, Настя стала всех друг другу представлять. Хрупкую светловолосую даму лет сорока с небольшим, выглядевшую как преподавательница университета в третьем поколении, звали Ираида. Ее муж, по виду типичный слесарь‑сантехник, откликался на имя Валерий.

– Это Люся, моя подруга, – сказала Пчелкина.

– Ой, а наша девочка тоже Люся! – обрадовалась Ираида. – Надо же, как мило! Да они еще и похожи, посмотрите!

Тон у нее был такой, словно она делала мне очень лестный комплимент.

– Точно, похожи, – подтвердил Валерий, разглядывая мой бюст.

– Прямо одно лицо! – подхватила Настька. – Это хороший знак, значит, вязка пройдет успешно!

Я не понимала двух моментов. Во‑первых, как я могу быть похожа на абрикосовую пуделиху? А во‑вторых, даже если это и так, какая тут логика, ведь не со мной же, в самом деле, её собираются вязать! Однако я предпочла промолчать, чтобы не снижать всеобщий благостный настрой.

Из кухни выбежал Дуся, вся морда у него была в шоколаде. Очевидно, маленький гадёныш добрался до зефира.

Пчелкина тут же засюсюкала:

– А вот и наш мальчик! Вы только посмотрите на этого красавца! Ну разве найдется на свете другой такой славный малыш!

Пожалуй, в трепетном отношении к своему питомцу она могла бы посоперничать с Ираидой. Хозяйка пуделихи это почувствовала и ревниво поинтересовалась:

– Сколько ему?

– Четыре с половиной, – гордо ответствовала Настя.

– Нашей тоже! Ну‑ка, дети, познакомьтесь!

Ираида, которая всё еще держала собаку на руках, осторожно, словно это была фарфоровая ваза, поставила ее на пол. Затаив дыхание, мы следили за происходящим. Однако ничего не произошло. Дуся, обнюхав ради приличия гостью, умчался на кухню. А Люся смущенно озиралась по сторонам и не отходила от хозяйки ни на шаг.

– Почему он не обращает внимания на нашу Люсеньку?! – плаксиво воскликнула Ираида.

– Дуся, иди сюда! – позвала Настька. – Дуся, я кому сказала!

– Как вы его называете? – оторопел Валерий. – Дуся?! Вы вообще уверены, что это кобель?

Пчелкина рассказала про Дюссельдорф, однако на лице мужчины еще читалось сомнение.

– Я вам сейчас докажу! – воскликнула Анастасия, устремляясь на кухню.

Мы толпой поспешили за ней. В пищеблоке Дуся приканчивал зефир в шоколаде. Люся, неожиданно осмелев, кинулась к нему и выхватила последнюю зефирину из‑под носа. От подобной наглости кобель онемел. В диком изумлении он стоял и смотрел, как лакомство исчезает в пасти незваной гостьи. Когда Люся в последний раз клацнула зубами, Дуся бросился на нее. Пудели сплелись в один лающий клубок, потребовалось какое‑то время, чтобы их разнять.

Теперь морды у обеих псин были в шоколаде, а на руке Валерия явственно виднелись следы от собачьих зубов.

– Вот, смотрите! – Пчелкина схватила Дусю и довольно бесцеремонно перевернула его вниз головой. – Это кобель!

Мы все уставились на то место, где должны находиться первичные половые признаки. Их там не было. Вернее, были, но не те. Повисла гнетущая пауза.

– Так у вас тоже девочка? – прервала молчание Ираида.

– Тьфу ты! – Пчелкина всучила собаку Ираиде и взяла другую. – Вот, видите?

На этот раз открывшаяся картина не оставляла сомнений в том, что Дуся мальчик. Хозяева пуделихи заметно приободрились.

– Может, начнем? – предложил Валерий. – Время‑то идет.

– Тем более, что Люсеньке надо психологически подготовиться, – вставила Ираида, – она у нас еще девственница.

– Как девственница?! – вскричала Настька. – Наш Дуся тоже девственник! Что же теперь делать? Как они наладят контакт?

Хозяева собак ошарашенно пялились друг на друга.

– Надо закрыть их одних в комнате, – предложила я. – Природа возьмет своё.

– Правильно! – обрадовался Валерий. – Вот у меня в первый раз как было… – Он осекся под суровым взглядом супруги и, чтобы скрыть смущение, потрепал Дусю по загривку: – Давай, мужик, не подведи! Покажи ей, кто здесь хозяин!

Мы решили оставить Дусю и Люсю в спальне, но не успели открыть дверь, как оттуда выскочила истомившаяся по свободе Пайса. Кошка помчалась в гостиную, собаки с яростным лаем бросились за ней. Когда мы догнали животных, перед нашим взором предстала картина маслом: забравшись под самый карниз, Пайса раскачивается на шторе, а пудели в бессильной злобе бросаются на окно.

Четверть часа ушло на то, чтобы успокоить собак. Жених и невеста уединились в спальне. Прошло несколько минут.

Ираида прилипла ухом к двери.

– Ну, что там? – спросил ее супруг.

– Тихо.

– Может, нам пока чайку?.. – Настя не успела договорить, потому что из комнаты раздался страшный, нечеловеческий вой. Он держался на одной высокой ноте и не замолкал ни на секунду.

– Господи… – прошептала Ираида, хватаясь за сердце и сползая по стене.

Пока Валерий приводил жену в чувство, мы с Пчелкиной ворвались в спальню. Прямо посередине огромной кровати сидел пудель и выл с безысходной тоской. Второй псины нигде не наблюдалось.

– Как думаешь, кто это – Дуся или Люся? – спросила я. – И что стало с другой собакой? Неужели он её съел?!

– Откуда я знаю? – огрызнулась подруга. – Если честно, всё это уже порядком действует мне на нервы!

Анастасия двинулась к кровати, при ее приближении пудель перестал выть и угрожающе зарычал.

– Хорошая собачка, – льстиво приговаривала Пчелкина, делая шаг за шагом.

Когда Настя протянула руку, чтобы схватить пуделя, он бросился к ней на грудь. Возможно, псина искала утешения и защиты, но морда при этом у нее была зверская. Пчелкина упала, по дороге зацепила лампу на прикроватной тумбочке. Лампа начала прошлого века в стиле арт‑деко, в антикварных салонах оценивается в тысячу долларов. Тысяча долларов упала и превратилась в груду осколков.

– Чего стоишь, помоги! – просипела Пчелкина, отбиваясь от собаки.

Я сорвала с кровати покрывало и накинула его на псину. Та затихла, а я, воспользовавшись паузой, сгребла её в охапку. Собака тихонько скулила, даже сквозь покрывало ощущалось, как сильно у неё стучит сердце.

В этот момент подоспели Валерий и оклемавшаяся Ираида. Очевидно, дамой двигала интуиция, потому что она сразу полезла под кровать и обнаружила там собаку, в которой по каким‑то признакам опознала Люсю.

– Иди сюда, девочка моя, лапочка, бедняжечка… – ласково говорила она, выманивая пуделиху.

Собака не выходила.

– Подними кровать! – приказала Ираида мужу.

– Она тяжелая, массив дерева, – предупредила я.

– Он поднимет, – сказала дама голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Я подниму, – поспешно отозвался Валерий.

Ему удалось приподнять один угол. Ираида, рискуя окончить свои дни под двуспальной кроватью из массива эвкалипта, по‑пластунски поползла за собакой. Ей удалось схватить упирающееся животное и вытащить наружу.

Перевернув пуделей вниз головами, мы определили, что в руках у Ираиды находится Дуся, а у меня – Люся.

– Пусть Люся держит Люсю, – велела Пчелкина, – а мы будем направлять Дусю.

Так и сделали. Я держала суку, а остальные совместными усилиями пытались усадить на нее кобеля. Дуся искренне не понимал, чего от него хотят, и сохранял на морде маску стойкого отвращения.

Я обратила внимание, что Валерий совершает какие‑то странные телодвижения нижней частью туловища. Его супруга тоже это заметила.

– Что ты делаешь? – зашипела она.

– Показываю личным примером, – отозвался мужчина.

Ираида пошла красными пятнами:

– Дома будешь показывать, на супружеском ложе!

В этот момент Дусю начало тошнить. Настя оттащила пуделя в угол, чтобы он не запачкал иранский ковер ручной работы. Я немного ослабила хватку, Люся вырывалась из моих рук, подбежала сзади к жениху и зубами впилась ему в ляжку…

Полчаса спустя мы расположились в гостиной: я сидела на пуфике, Валерий с Ираидой – на диване, а Настя заняла кресло. Дамы держали на руках своих питомцев. Вид у всех присутствующих, включая собак, был жалкий. Было ясно, что затея потерпела полное фиаско.

– Боюсь, женское имя не лучшим образом сказалось на репродуктивных качествах Дуси, – произнесла Ираида, бросая выразительный взгляд на Настю.

– О чем это вы? – удивилась Пчелкина.

– Да о том! Нанесли кобелю психологическую травму, а потом удивляются, почему у него с девочками ничего не выходит!

– Да ваша девочка психическая, поэтому и не выходит! – огрызнулась Анастасия.

– Люсенька у нас нормальная, это ваш кобель импотент! – парировала Ираида.

Ссора росла как на дрожжах. Вскоре дамы уже обменивались нелицеприятными характеристиками в адрес друг друга. Они были похожи на двух полоумных мамаш в детской песочнице, ругающихся из‑за сломанного совочка.

Я посмотрела на число «1000», которое нарисовала на внутренней стороне ладони, полустёртое в пылу борьбы, но еще различимое. Чудесным образом оно прояснило мое сознание.

– У меня появилась идея, – сказала я, – надо пригласить специалиста!

Ираида с Настей никак не отреагировали, зато Валерий заинтересовался:

– Какого специалиста?

– Кинолога.

– А ведь верно! – поддержал мужчина. – Кстати, у нас есть знакомый кинолог, она как раз специализируется на вязках! Помнишь Камиллу, дорогая?

– Угу, – хмуро отозвалась Ираида, всё еще поглощенная обидой.

А я продолжала миротворческие действия:

– У нас чудесные собаки, которые по какой‑то загадочной причине настроены друг против друга. Очевидно, по неопытности мы что‑то делаем неправильно. Кинолог нам поможет!

В итоге мы пришли к мнению, что надо дать пуделям еще один шанс. Следующая вязка должна пройти под пристальным вниманием специалиста. На такой относительно оптимистичной ноте Ираида, Валерий и Люся покинули квартиру.

Я ощутила в себе острое желание съесть что‑нибудь сладкое, с огромным количеством калорий. Осмотр кухни показал, что зефир в шоколаде подчистую сожран псами. Пришлось довольствоваться овсяным печеньем, хотя оно и служило слабым утешением.

Я злилась на саму себя: зачем позволяю Настьке вить из себя веревки? Она поселилась у меня в квартире, нарушила мой покой, я целыми днями бегаю по её делам, а теперь еще мое уютное жилище превратилось в собачий питомник!

– И почему только я согласилась на эту авантюру? – вопросила я, вгрызаясь в печенье.

Пчелкина благоразумно не стала уточнять, о какой именно авантюре идет речь.

– Потому что ты мой настоящий друг, – подольстилась она.

– И кто такой, по‑твоему, друг?

– Ну, друг – это человек, к которому можно запросто приехать и поселиться на неопределенное время.

– Точно, – кивнула я. – А к настоящему другу еще можно притащить свою собаку!

Глава 8

Если звенит будильник, значит, лучшая часть суток уже позади.

Утром я поехала на Главпочтамт. Около кабинета с табличкой «Начальник таможенного отдела» выстроилась очередь. Я спросила, кто последний, и уселась ждать на казенный дерматиновый стул.

Очередь продвигалась медленно. Зато посетители выходили из кабинета с просветленными лицами, из чего я сделала вывод, что их проблемы успешно разрешались.

– Вы тут по какому вопросу? – спросил меня мужчина, занимавший соседний стул.

Я молча разглядывала собеседника. На вид ему было чуть за пятьдесят. Он обладал невыразительным лицом, которое после случайной встречи трудно вспомнить. На мужчине были помятый костюм и несвежая рубашка. Создавалось впечатление, что в одной и той же одежде человек ест, спит и ходит по казенным учреждениям. Впрочем, он был чисто выбрит и недавно подстрижен.

– Что, таможня не пропускает посылку? – не дождавшись ответа, сделал предположение сосед.

Я кивнула.

– Из какой страны посылочка?

У меня наконец прорезался голос:

– Из Америки.

– А что там, если не секрет?

– Да так, личные вещи. Пара туфель, свитер, несколько футболок…

– Футболки одинаковые? Если одинаковые, то могут признать коммерческой партией и заставят платить пошлину. Замучаетесь оформлять документы.

Он пустился в долгие объяснения, какие именно бумаги мне придется заполнять. Я уже не рада была, что ляпнула про футболки, поэтому поспешно спросила:

– А вы тут часто бываете?

– Каждый день, – отозвался собеседник, – это моя работа.

Я кивнула на дверь:

– С господином Архангельским уже имели дело?

– И не один раз.

– Что он за человек?

Собеседник наклонился ко мне и со значением произнес:

– Нормальный мужик, если вы понимаете, о чем я.

– Не понимаю. В каком смысле нормальный?

Мужчина перешел на едва различимый шепот:

– Раньше на таможне работала команда молодых ребят, с которыми всегда можно было договориться. Они решали вопросы по‑деловому и не заламывали цену. Потом этих парней уволили, и на их место взяли климактерических теток. Это кошмар, доложу я вам! Тетки трясутся за свои места, соблюдают все идиотские инструкции и боятся брать деньги. Стало просто невозможно работать! Если раньше дело решалось за пять минут, то теперь проходят недели! Я всерьез подумываю о смене деятельности, потому что общаться с этими тетками – удовольствие ниже среднего.

У меня мелькнула забавная мысль, что собеседник, будь он женского пола, прекрасно подошел бы под определение «климактерическая тетка».

– Так вот, – подытожил мужчина, – Архангельский – он еще из старой команды.

Ага, понятно, взяточник. Я не знала, пригодится ли мне данная информация, ведь денег у меня нет, но я намотала на ус.

Пока тянулись томительные минуты ожидания, я раздумывала, что сказать Вадиму Григорьевичу. С какого боку к нему подойти? Надо ли говорить, что Карину убили? Или придерживаться той версии, что она навсегда уехала за границу? Известно, что лучший способ развязать человеку язык – это напугать его. Так что попробую‑ка я опять повторить трюк со смертельной болезнью, авось прокатит.

Но когда я вошла в кабинет, мне хватило одного взгляда, чтобы понять: напугать господина Архангельского вряд ли удастся. Он сам кого хочешь напугает.

Вадима Григорьевича нельзя было назвать красавцем, но женщины в его присутствии, безусловно, трепетали. Он был похож на бычка: коренастый, с круглой головой и выразительными ноздрями. От него исходила уверенность, присущая всем мужчинам, облеченным властью. Деньги у него тоже, скорее всего, водились, вид у господина Архангельского был лощеный. Однако не оставалось сомнений, что и без денег он получит желаемое, используя свои связи и пробивные способности.

Вадим Григорьевич скользнул по мне взглядом, и кажется, от него ничего не укрылось: ни мой социальный статус, ни семейное положение, ни дешевая сумка из кожзама. И увиденное не вызвало у него особого интереса.

– Что у вас? – сухо поинтересовался чиновник.

Я произвожу впечатление бойкой дамочки, но бывает, что на меня находит ступор. Обычно это случается в самый неподходящий момент, когда нужно выступить с речью перед аудиторией или отстоять свои права в государственном учреждении. Вот и сейчас я совершенно некстати онемела.

– Чем могу помочь? – с легкой нотой раздражения повторил Архангельский. – И сядьте же вы, наконец!

Я присела на краешек стула и усилием воли заставила себя говорить:

– Вообще‑то это я могу вам помочь. Позвольте представиться – Инна Альбертовна Зильберман, кандидат наук, доцент Института вирусных инфекций. – Поскольку мои регалии не произвели впечатления, я добавила: – Заведующая кафедрой.

– И чем же вы можете мне помочь, Инна Альбертовна, заведующая кафедрой? – насмешливо поинтересовался Архангельский. Очевидно, такая возможность его сильно позабавила.

Я выкинула козырную карту:

– У меня есть информация, что вы смертельно больны.

Впервые мужчина проявил интерес:

– И чем же?

Напряжение, которое сковывало меня, вдруг спало, я вальяжно откинулась на спинку стула и принялась заливаться соловьем:

– Видите ли, в чем дело. В наш институт поступила девушка с редким и очень опасным заболеванием. Опасность состоит в том, что какое‑то время болезнь протекает бессимптомно, но потом внезапно у человека один за другим начинают отказывать органы. Организм просто разваливается на глазах. К сожалению, девушку не удалось спасти, она попала к нам слишком поздно. И еще одна неприятная новость: дама успела заразить других людей, точнее мужчин, потому что болезнь передается только половым путем. Никакие средства контрацепции не помогают, это самые маленькие вирусы, известные науке. Да, чуть не забыла: девушку зовут Елохова Карина Павловна. – Я выразительно посмотрела на собеседника, но тот никак не отреагировал. – Вам знакомо это имя? – прямо спросила я.

Архангельский ответил мгновенно:

– Что‑то не припоминаю.

– Жаль, потому что Карина Елохова указала вашу фамилию в списке своих половых партнеров.

Мужчина развел руками:

– Понятия не имею, почему она так сделала. Я счастливо женат и супруге не изменяю.

На его безымянном пальце действительно блестело обручальное кольцо.

– Вдвойне жаль, потому что на всю Москву имеется только десять ампул лекарств от этого заболевания. По одной ампуле на человека. А в списке Елоховой семнадцать мужчин. Это только те, кого она смогла вспомнить. Семь человек гарантированно умрут, потому что не получат врачебную помощь.

Все‑таки Архангельский не зря занимал свой пост. Дураком он не был и почувствовал какой‑то подвох.

– Зачем вы пришли?

– Мною движет врачебный долг, – с достоинством ответствовала я, – а также небольшой личный интерес. За умеренную сумму я готова продать вам ампулы. Спасите себя и своих близких. Возможно, вы тоже успели кого‑то заразить…

Теперь мой мотив был понятен: алчность. Я была уверена, что Архангельский спросит, о какой сумме идет речь. Ведь не может же у человека начисто отсутствовать чувство самосохранения! Но он не спросил. Вместо этого задумчиво произнес:

– Даже если предположить, что вы говорите правду, я могу самостоятельно сделать анализы и вылечиться без вас. Зачем платить вам?

– Есть только десять ампул, – напомнила я.

– Это в Москве, а в мире? Сегодня за границей можно купить любые лекарства, были бы деньги.

– Согласна. Но болезнь редкая, ее очень трудно диагностировать. Если не знать, на какие вирусы проверяться, анализы ничего не обнаружат.

– Ой ли? – усмехнулся Архангельский. – Можно подумать, так трудно будет узнать, какая новая зараза появилась в Москве.

– Если вы меня внимательно слушали, то заметили, что я не назвала заболевание. Я сделала это умышленно. Данная информация засекречена, чтобы не вызывать панику среди населения. Вам не удастся найти никаких сведений, уверяю вас. Когда вы умрете, в протоколе вскрытия будет написано «инфаркт»…

Согласна, сказано жестоко, но другого выхода у меня не было. Я продолжала напирать:

– Советую поторопиться, вы первый из списка, кому я предложила свою помощь. Думаю, другие мужчины будут более благоразумны, и ампул скоро не останется! Даю вам минуту на размышление. Время пошло!

Увы, шантаж не достиг цели. В ответ на мою тираду чиновник лишь расхохотался, показав зубы – слишком белые, чтобы быть настоящими. Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет. Сквозняк с оглушительным хлопком захлопнул дверь за моей спиной.

Глава 9

Я чувствовала себя идиоткой. Впрочем, в последнее время это ощущение меня не покидало.

Мне казалось, что я придумала гениальную идею: риск заболеть смертельной болезнью кому угодно развяжет язык. Но не тут‑то было. Господин Архангельский не только не признался, что знаком с Кариной Елоховой, его вообще мало заинтересовала эта история. Он и глазом не повел при известии, что лекарства всем заболевшим не хватит!

Тут может быть два варианта. Первый: художник Сергей, несмотря на свою профессиональную зрительную память, ошибся. Архангельский просто похож на предполагаемого ухажера Карины.

Второй вариант: Вадим Григорьевич знаком с Елоховой, но не настолько близко, чтобы опасаться заразиться смертельной болезнью. Поэтому и спокоен как удав.

И в том, и в другом случае Архангельский, скорее всего, не имеет отношения к смерти девушки.

Я вышла на улицу, погода была отличная. Я с наслаждением подставила лицо под солнечные лучи. Весна в этом году выдалась дождливая и прохладная, надо воспользоваться моментом и погреться на солнышке.

Внезапно меня осенило: а ведь может быть третий вариант! Они и знакомы, и спали друг с другом, но по какой‑то причине мужчина не хочет в этом признаваться. Да потому что он убил Елохову, вот по какой! Если сказать «а», надо будет говорить и «б». Признайся Архангельский, что знает Карину, придется объяснять, где он находился и что делал в субботу днем. А алиби‑то у него и нет! Конечно, проще вообще откреститься от любовницы!

– Сигаретки не найдется? – неожиданно услышала я за спиной.

Обернулась и увидела девушку в форме, очевидно, сотрудницу таможни. Помню, час назад она пробегала с документами по коридору. Девушка показала пустую пачку из‑под дамских сигарет: