Текст книги "Дом мечты"

Автор книги: Люси Монтгомери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Монтгомери Люси
Дом мечты

Глава 1
В мансарде с зеленым фронтоном

– Слава Богу, я наконец покончила с геометрией, и с изучением, и с преподаванием, – сказала Энн Ширли, стуча пальцем по потрепанному томику Евклида, вытащенному из большого сундука с книгами. Она с триумфом захлопнула крышку сундука и села на него, глядя на Диану Райт серыми, как утреннее небо, глазами.

Мансарда была тенистым, наводящим на размышления очаровательным местом, каким и должны быть все мансарды. В открытое окно, у которого сидела Энн, веяло свежим теплым ветерком августовского полдня. На улице шелестели раскачиваемые ветром тополя. А за ними начинались леса, где вились тропинки влюбленных, дальше шли фруктовые сады со все еще плодоносящими яблонями, а вдалеке виднелись горы с заснеженными вершинами, белевшими на фоне голубого южного неба. В другом окне виднелся залив Святого Лоренца. А в нем, словно жемчужина, покоился Эбигвейт, мелодичное имя которого долгое время заменялось более будничным – остров Принца Эдуарда.

Диана Райт была уже замужней женщиной, но глаза ее оставались такими же черными и сверкающими, а румяные щеки с ямочками такими же очаровательными, как в те далекие времена, когда она и Энн на склоне фруктового сада дали обет вечной дружбы. На руках она держала маленькое создание с черными локонами, которое было известно жителям Эвонли, как «маленькая Энн Корделия». Эвонлийцы, конечно, знали, почему Диана назвала свое дитя Энн, но ломали головы над вторым именем – Корделия. В роду у Райтов или у Барри никогда не было Корделий. Миссис Хармон Эндрю предполагала, что Диана нашла это имя в каком-нибудь дрянном романе, и недоумевала, как это Фред мог позволить жене дать ребенку такое имя. Но Диана и Энн лишь загадочно улыбались. Они-то знали, откуда у маленькой Энн второе имя.

– Ты всегда ненавидела геометрию, – сказала Диана с улыбкой. – Хотя, думаю, ты в любом случае была бы рада преподавать.

– Да, мне это всегда нравилось, но только не геометрия. Эти три года в Саммерсайде прошли очень приятно. Когда я приехала в этот дом, миссис Хармон Эндрю сказала мне, что замужняя жизнь вряд ли понравится мне больше, чем преподавание. Очевидно, миссис Хармон, сторонница известного утверждения лучше терпеть собственные болезни, чем иметь чужие.

Из мансарды доносился смех Энн, такой же жизнерадостный и неудержимый, как в прежние времена. Внизу, на кухне, Марилла, мешавшая большой ложкой сливовое варенье, услышала этот смех и улыбнулась. Ничто в мире не делало Мариллу такой счастливой, как мысль о том, что Энн собирается выйти замуж за Гилберта Блайза, но любая радость приносит с собой и тень грусти. В течение трех лет Энн часто посещала дом в Саммерсайде: во время отпуска и в выходные. Теперь же всего лишь два раза в год.

– Слова миссис Хармон не должны волновать тебя, – сказала Диана тихо и умиротворенно, с чувством уверенности, приобретенным после четырех лет замужества. – Жизнь в браке, конечно, имеет свои плюсы и минусы. Не думай, что все всегда будет идти гладко. Но хочу заверить тебя, Энн: быть замужем за человеком, который тебе подходит, – счастье.

Энн сдержала улыбку. Важный вид всеведущего человека, какой был у Дианы, всегда немного забавлял ее.

«Думаю, что я все это испытаю, когда проживу в замужестве четыре года, подумала Энн. – Надеюсь, мое чувство юмора мне поможет».

– Готов ли дом, где вы будете жить? – спросила Диана.

– Да! Это я и хотела сказать тебе по телефону, когда звонила сегодня. Я, кстати, никак не могу до конца осознать тот факт, что в Эвонли есть телефон. Это звучит так нелепо, так современно для такого милого, тихого, старого уголка. Мистер Харрисон полагает, что телефон – самое необыкновенное из современных достижений, даже если знаешь, что половина разговоров прослушивается.

– Вот это самое худшее. Так неприятно слышать, как кто-то опускает телефонную трубку, когда ты кому-то звонишь. Говорят, миссис Хармон Эндрю настаивала на установке своего телефона на кухне, чтобы можно было одновременно и слушать телефонные звонки, и следить за готовящимся обедом. Вчера, когда ты звонила мне, я отчетливо слышала бой старых часов. Так что, несомненно, Джоси и Герти слышали нас.

– Ах вот почему ты спросила меня: «У тебя новые часы?» Я не могла понять, что ты имела в виду. Ну ладно, давай поговорим о более приятных вещах. На месте, где будет мой новый дом, все уже готово к строительству.

– Где, Энн?! Надеюсь, это неподалеку?

– Нет, в этом-то и проблема. Гилберт хочет поселиться в гавани Четырех Ветров, что в шестидесяти милях отсюда.

– Шестьдесят! Да там все шестьсот, – воскликнула Диана. – Да я никогда не выберусь дальше Шарлоттауна.

– Ты будешь вынуждена посетить Четыре Ветра. Это самая красивая гавань на острове. Там есть небольшая деревня под названием Сент-Мэри, доктор Дэвид Блайз практиковал там в течение пятидесяти лет. Ты знаешь, он дядя Гилберта. Теперь он собирается на пенсию, а Гилберт продолжит его дело. Доктор Блайз займется хозяйством, так что нам придется искать себе жилье. Не знаю толком, где это в действительности будет, но у меня есть маленький «домик мечты», обставленный по моему вкусу – милый крошечный замок в Испании.

– А куда вы собираетесь поехать в свадебное путешествие? – спросила Диана.

– Никуда. И не смотри на меня так, дорогая Диана-. Ты напоминаешь мне миссис Хармон Эндрю. Она, конечно, заметит, что у людей, которые не могут позволить себе свадебного путешествия, должно хватить ума не устраивать его. А затем она обязательно напомнит мне, что ее Джейн, когда вышла замуж, ездила в Европу. Я хочу провести свой медовый месяц в Четырех Ветрах, в доме моей мечты.

– И ты решила обойтись без подружек невесты?

– Где я их возьму? Ты, и Фил, и Присцилла, и Джейн давно опередили меня со свадьбами, Стелла преподает в Ванкувере, других близких друзей у меня нет, а посторонних я не хочу приглашать на свадьбу.

– Но ты собираешься надеть вуаль, не так ли? – поинтересовалась Диана.

– Да, собираюсь. Без этого невеста – не невеста. Помню, в тот вечер, когда меня привезли в Грин-Гейблз, Мэтью сказал, что я никогда не стану невестой, потому что никто не захочет жениться на такой невзрачной и скромной девушке. Но вот один иностранный миссионер захотел. Я считала, что миссионеры не могут позволить себе иметь красивую жену, если они собираются жить с ней среди каннибалов. Посмотрела бы ты на того миссионера, что женился на Присцилле. Он был такой же красивый и таинственный, как те идеалы, которые мы раньше себе придумывали, Диана. Я никогда не видела мужчину, одетого более изысканно, чем жених Присциллы, и он буквально бредил ее красотой. Правда, в Японии нет каннибалов.

– Твое свадебное платье сказочно красиво, – восхищенно проговорила Диана. – Ты в нем как настоящая королева, такая высокая и стройная. Как это тебе удается оставаться такой худой? Я все толстею и толстею.

– Полнота и стройность предопределяются свыше, – ответила Энн. – В любом случае миссис Хармон Эндрю не сможет сказать о тебе то, что она сказала обо мне, когда я приехала из Саммерсайда. Она бросила мне тогда: «Ну, Энн, ты такая же тощая, какой была всегда». «Стройная» звучит романтично, а вот слово «тощая» имеет совсем другой оттенок.

– Миссис Хармон все говорила о твоем приданом. Она даже допускала, что оно такое же милое, как приданое Джейн, но тут же оговаривалась, что Джейн-то вышла замуж за миллионера, а ты – за «бедного доктора», у которого нет ни цента за душой.

Энн засмеялась.

– Да, мои платья довольно миленькие. Я люблю красивые вещи. Помню мое самое первое хорошее платье, оно досталось мне от Мэтью. Он дал мне его для школьного концерта. До этого все мои вещи были такими неприглядными. В ту ночь мне казалось, что я перенеслась в другой мир.

– Это было в ту ночь, когда Гилберт декламировал стихи. А ты была такой рассерженной, когда он вдел твою розу в свой нагрудный карман. Тогда ты не могла себе и представить, что вы когда-нибудь поженитесь.

– Ну, это уже другой пример предопределения, – засмеялась Энн, когда они спускались вниз по ступенькам зеленой мансарды.

Глава 2
«Дом мечты»

Никогда еще в зеленой мансарде не было столько волнений. Даже Марилла не могла скрыть своего возбужденного состояния, что уже само по себе было необычно.

– В этом доме еще никогда не было свадьбы, – извинялась она перед миссис Линдой Речел. – Будучи ребенком, я слышала, как один мистер сказал, что дом нельзя назвать настоящим домом, пока он не будет освящен рождением, свадьбой и смертью. Здесь умерли мои мать и отец, здесь даже родился ребенок. Много лет тому назад, когда мы только переехали в этот дом, мы сдавали комнату одной семье, и у них родился ребенок. Но свадьбы здесь еще никогда не было. Так странно думать, что Энн выходит замуж. Для меня она все та же маленькая девочка, которую Мэтью принес в дом четырнадцать лет назад. Я никак не могу свыкнуться с мыслью, что она выросла. Никогда мне не забыть то чувство, которое я испытала, когда увидела, что Мэтью принес девочку… Что стало бы с мальчиком, которого мы могли иметь, если бы не эта ошибка? Как сложилась бы его судьба?

– Да, это была роковая ошибка, – ответила миссис Речел. – Это судьба. Хотя было время, когда я так не думала. Помню, я как-то раз приехала посмотреть на Энн, а она устроила такую сцену… Многое изменилось с тех пор-Миссис Речел вздохнула и тут же снова оживилась. Когда шла подготовка к свадьбе, миссис Речел согласна была забыть прошлое.

– Я собираюсь подарить Энн два хлопковых покрывала для кроватей: одно полосатое, табачного цвета, а другое – разрисованное яблоневыми листьями. Она сказала мне, что такие снова входят в моду. Думаю, ничто не украсит ее спальню так, как покрывало в яблоневых листьях. Только покрывала надо немножечко отбелить. Я спрятала их подальше в сундук, сразу как умер Томас, и они, конечно, потеряли первоначальный цвет. Но ведь у нас впереди еще месяц, так что мы, успеем привести их в порядок.

– Всего лишь один месяц, – вздохнула Марилла, а затем проговорила с гордостью:

– А я подарю Энн несколько пледов, оплетенных тесьмой. Никогда бы не подумала, что они когда-нибудь кому-либо понадобятся, они такие старые, сейчас никто не купил бы вязанные крючком коврики. Но Энн сама расстелила их на полу. Вообще-то они довольно милые. А еще я приготовила ей сливового варенья на целый год. Чулан уже весь заставлен банками. Эти старые деревья уже три года не плодоносили, и я было подумала, что придется их срубить, но этой весной они вдруг зацвели, а затем уродились такие большие сливы, каких я никогда прежде здесь не встречала.

– Слава Богу, что Энн и Гилберт наконец-то действительно собрались пожениться. Я всегда молилась об этом, – промолвила миссис Речел таким тоном, как будто все произошло только благодаря ее молитвам. – Было приятно узнать, что она не выбрала того спортсмена, он богат, а Гилберт беден… пока беден, но зато он свой.

– Ох уж этот Гилберт Блайз, – сказала Марилла довольным тоном. Вряд ли она когда-нибудь решится высказать вслух все те мысли, связанные с Гилбертом, которые так тяжелы для ее своенравной гордости. Она уже давно в своих сокровенных мечтах видела этого необыкновенного человека своим сыном. И вот теперь замужество Энн должно исправить эту старую ошибку. Нет худа без добра, и Марилла, устав от своих бесплодных мечтаний, ждала чего-то, доброго и хорошего.

Что же касается самой Энн, то она была так счастлива, что временами даже страшилась своего состояния. Боги, как гласит старое поверье, не любят видеть простых смертных счастливыми.

Миссис Инглис, урожденная Джейн Эндрю, приехала со своей матерью и миссис Джаспер Белл. С годами Джейн оставалась все такой же доброй и человечной. Несмотря на то, что, как говорит миссис Речел, Джейн вышла замуж за миллионера, их брак был счастливым, богатство не разбаловало ее. Она оставалась все той же спокойной и любезной розовощекой Джейн. Она живо интересовалась подробностями о наследстве Энн, как будто оно могло соперничать с ее роскошью. Джейн, может быть, и не была подарком, но она никогда не говорила ничего, что могло бы ранить чьи-то чувства.

– Значит, Гилберт не приедет обратно? – воскликнула миссис Хармон Эндрю, пытаясь изобразить удивление. – Да, Блайзы умеют ограждать и охранять свой мир, что бы ни случилось. Дай-ка подумать, тебе ведь двадцать пять, Энн, не так ли? Когда я была девочкой, двадцать пять лет считались возрастным рубежом. Но ты выглядишь довольно молодо, впрочем, как и все рыжеволосые люди.

– Рыжие волосы сейчас в моде, – ответила Энн холодно, пытаясь улыбнуться. По мере ее взросления росло и ее чувство юмора, которое помогало ей преодолевать многие трудности, никакие намеки на цвет ее волос не могли расстроить ее.

– Вот-вот, так оно и есть, и какой только капризной не бывает мода, продолжала Хармон Эндрю. – Ну, да ладно, у тебя все очень мило и очень подходит к твоей жизненной позиции, не правда ли, Джейн? Надеюсь, ты будешь счастлива. Я желаю тебе всего самого хорошего. Долгие помолвки редко приводят к чему-нибудь хорошему. Но с тобой, конечно, все будет хорошо.

– Гилберт выглядит очень молодо для доктора, боюсь, люди не будут доверять ему, – уныло заметила миссис Джаспер Белл и замолчала с таким видом, словно считала своей обязанностью сказать все это. Она принадлежала к тому типу людей, что всегда носят большое черное перо на шляпе и завивают концы волос.

На милое лицо Энн иногда находила тень грусти. Но глубина счастья не давала ей огорчаться. И вскоре после того, как Гилберт спустился вниз, все колкости Белл и Эндрю были забыты. Они стали рассматривать березку, что была посажена в честь приезда Энн в Грин-Гейблз. Теперь она стала высокой и белоснежной, как дворцовая колонна. Стоя в ее тени, Энн и Гилберт мечтали о своем новом доме и совместной жизни.

– Я нашел для нас уютное гнездышко, дорогая Энн.

– Да? Где? Надеюсь, не здесь?

– Нет-нет. В этой деревне я не нашел подходящего дома. Я говорю о маленьком доме на берегу гавани. Он находится примерно посередине между Четырьмя Ветрами и Глен-Сент-Мэри. Это немного в стороне от дороги, но когда мы проведем телефон, это не будет ощущаться. А расположение прекрасное. Окна выходят на голубую гавань, и по вечерам можно будет наблюдать закат. Недалеко оттуда находятся песчаные дюны, покрытые каплями морской воды.

– А сам дом, наш дом, Гилберт, как он выглядит?

– Не очень большой, но для нас достаточно просторный. Внизу очаровательная гостиная с камином и столовая с видом на море, а так же небольшая комната под кабинет. Дому около шестидесяти лет. Это самое старое здание в деревне. Но его поддерживали в хорошей форме, а лет пятнадцать назад в нем был капитальный ремонт. Дом был заново облицован, оштукатурен, в нем сменили полы и заново покрыли крышу. Такое жилье нам подойдет для начала. Как я слышал, с этим домом связано много романтических историй, но мужчина, у которого я арендовал это здание, ни одной не знает. Он сказал, что капитан Джим – единственный человек, который может нам что-нибудь рассказать.

– Кто такой этот капитан Джим? – спросила Энн.

– Он работает сторожем на маяке в Четырех Ветрах. Тебе понравится его свет, струящийся в темноте, как звезда. Он виден из окна гостиной.

– А кто владелец дома?

– Он принадлежит церкви Святой Марии. Я арендовал его у доверенного лица. Раньше дом принадлежал Элизабет Рассел. У нее не было близких родственников, и после смерти она оставила все церкви. Миссис Рассел умерла прошлой весной. Ее мебель и сейчас находится в доме. Я купил почти всю. Она такая старая, что попечитель уже отчаялся продать ее. Жители Глен-Сент-Мэри предпочитают плисовую парчу и серванты с зеркалами и орнаментами. Но мебель миссис Рассел тоже очень хорошая. Я уверен, она тебе понравится.

– Вот и хорошо, – ответила Энн, одобрительно кивая. – Но ты не упомянул о самой важной вещи – о деревьях. Вокруг дома есть деревья?

– Да, там множество деревьев. Вокруг восхитительный сад. Там растут пихты, два ряда тополей и кольцо берез. Главная дверь выходит прямо в сад, хотя там есть и другой вход – маленькие ворота между двумя пихтами. Виноградная лоза, цепляясь за их верхушки, образует над воротами небольшую арку.

– Ах, как я рада! Не могу жить там, где нет деревьев. Для меня это очень важно. Думаю, не стоит спрашивать тебя, есть ли там ручей. Я слишком многого хочу.

– Но там есть ручей, как раз недалеко, за садом.

– Тогда, – вздохнула Энн с облегчением, – дом, который ты нашел, – дом моей мечты, и никакой другой мне не нужен.

Глава 3
В краю мечты

– Ты думала, кого хочешь пригласить на свадьбу, Энн? – спросила миссис Речел. – Пора уже разослать приглашения, даже если это чистая формальность.

– Я не собиралась приглашать много гостей, – ответила Энн. – Мы хотели бы пригласить на свадьбу только самых близких и дорогих нам друзей: знакомых Гилберта, мистера и миссис Аллан, а также мистера и миссис Харрисон.

– Было время, когда ты не причисляла мистера Харрисона к друзьям.

– При первой встрече он мне не очень понравился, – возразила Энн, улыбаясь при воспоминании о прошлом. – Но мистер Харрисон изменил к лучшему наши отношения, а миссис Харрисон действительно чудесный человек. Затем это, конечно, мисс Лавендер и Пол.

– А они приедут на остров этим летом? Я слышала, они собираются в Европу.

– Они передумали, когда я написала им, что выхожу замуж. Сегодня я получила письмо от Пола. Он пишет, что должен приехать ко мне на свадьбу, что бы там ни творилось в Европе.

– Этот ребенок всегда идеализировал тебя, – отметила миссис Речел.

– «Этот ребенок» – молодой человек девятнадцати лет, миссис Линда, возразила Энн.

– Как быстро летит время!

– С ним, может быть, приедет Шарлотта Четвертая. Она написала Полу, что приедет, если позволит муж. Хотела бы я знать, носит ли она тот огромный синий бант и как зовет ее муж – Шарлотта или Элеонора. Я хотела бы видеть Шарлотту на моей свадьбе. На следующей неделе они уже будут в Эко-Лодже. Затем я приглашу и Реверент Джо.

– Звучит ужасно, когда ты начинаешь говорить так об этом министре, строго заметила миссис Речел.

– Его жена всегда зовет его так.

– Ей следовало бы испытывать большее уважение к его высокой должности, назидательно заметила миссис Речел.

– Я слышала, как вы сами критиковали министра.

– Но я делала это почтительно. Я никогда не звала его по прозвищу. Энн улыбнулась.

– Ну ладно, продолжим. Я приглашу Фреда и младшего Фреда, маленькую Энн Корделию и Джейн Эндрю. Хотела бы я еще послать приглашения мисс Стейси и тете Джемезине, а также Присцилле и Стелле. Но Стелла в Ванкувере, а Прис – в Японии, мисс Стейси вышла замуж за калифорнийца, а тетя Джемезина уехала к дочери в Индию, несмотря на боязнь змей. Это действительно ужасно, когда люди вот так разъезжаются по всему земному шару.

– Бог не давал им такого предназначения, – авторитетно добавила миссис Речел. – В дни моей юности люди росли, женились и жили там, где они родились, или недалеко от этого места.

Слава Богу, что ты осталась на острове, Энн. Я боялась, что Гилберт увезет тебя на край света после окончания колледжа.

– Если бы каждый оставался жить там, где он родился, то на Земле скоро не осталось бы места, миссис Линда.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Я не бакалавр философии. Когда начнется церемония?

– Мы решили, что днем. Тогда мы успеем на вечерний поезд в Глен-Сент-Мэри.

– Свадьба будет праздноваться в гостиной?

– Нет! Если только не пойдет дождь, мы хотели бы пожениться в саду под голубым небом и ярким солнцем. А знаешь, где бы мне хотелось выйти замуж, если бы я могла? Я хотела бы, чтобы церемония проходила в буковом лесу на рассвете, я спустилась бы к Гилберту из сада с цветущими розами! И мы прошли бы с ним под своды из сплетающихся веток, как в самый великолепный собор.

Марилла презрительно фыркнула, а миссис Линда изумленно оглянулась.

– Это выглядело бы так странно, Энн, – произнесла наконец Линда Речел. Почему бы не устроить все более привычно? И что сказала бы миссис Эндрю?

– Ах, вот в чем все дело! – вздохнула Энн. – Сколько дел мы откладываем только потому, что боимся, как бы миссис Эндрю чего-то не сказала. Она всюду сует свой нос. Мы все это устраиваем не ради нее.

– Временами, Энн, я перестаю тебя понимать, – пожаловалась миссис Линда Речел.

– Ты же знаешь, она всегда любила романтику, – попыталась оправдать Энн Марилла.

– Ну, ничего. Семейная жизнь станет для нее лучшим лекарством от этой болезни, – заключила миссис Речел.

Энн засмеялась и, ничего больше не сказав, отправилась в Аллею влюбленных. Там и нашел ее Гилберт. Они выглядели так, что любому становилось ясно: даже семейная жизнь не отучит их от романтики.

* * *

Друзья Энн гостили в Грин-Гейблз уже неделю. И Грин-Гейблз гудел от их восхищенных голосов. Мисс Лавендер почти совсем не изменилась со времени ее последнего визита на остров. Зато Энн разинула рот от удивления, когда увидела Пола. Как мог этот мужчина шести футов роста быть Полом? Она помнила его маленьким мальчиком из Эвонлийской школы.

– Ты заставил меня почувствовать себя старой, – сказала Энн. – Дай посмотреть на тебя.

– Вы никогда не постареете, учительница, – ответил Пол. – Вы не простая смертная, вы всегда будете молодой, вы и мама Лавендер. Даже когда вы выйдете замуж, я не смогу называть вас миссис Блайз. Для меня вы всегда останетесь учительницей. Ваши уроки были самыми интересными. Да, я хочу показать вам кое-что. – Пол достал из кармана сувенирное издание своих стихов. – Редактор журнала, как ни странно, заинтересовался этими стихами, – добавил он, протягивая Энн книгу.

Энн прочитала стихи с истинным наслаждением. Они были очаровательными и многообещающими.

– Пол, ты будешь знаменит, – оказала она после чтения. – Я всегда мечтала, чтобы один из моих учеников стал знаменитостью. Правда, ты должен был стать президентом колледжа, но поэт – это даже лучше. Я смогу хвастаться тем, что порола известного Пола. Хотя я никогда тебя не била, да? Упустить такую возможность! Но я все-таки запирала тебя в классе на переменах…

– Вы сами можете стать знаменитостью. Вы, сделали так много хорошего, перебил Пол.

– Нет, я знаю свои возможности. Я неплохо пишу. У меня есть несколько маленьких сказок, которые очень нравятся детям. И редакторы предлагают мне печататься. Но на большее я не способна. Так что у меня есть только один шанс получить бессмертие – попасть в твои мемуары.

Тем временем Шарлотта Четвертая сняла большой синий бант, который был абсолютно ни к чему, но ее веснушки не стали от этого менее заметными.

– Никогда не думала, что выйду замуж за янки, мисс Ширли, – сказала она. Кто же знал? Это ведь не его ошибка. Таким уж он родился.

– Ты сама стала янки, Шарлотта, с тех пор, как вышла замуж за американца.

– О, нет, что вы, мисс Ширли! Я не стала бы ею, даже если бы вышла замуж за дюжину янки. Том очень милый. И вообще я не должна ни о чем сожалеть, у меня ведь не было другого выбора. Он не пьет, не ворчит, много работает, и я им довольна.

– Он зовет тебя Элеонорой? – спросила Энн.

– Слава Богу, нет, мисс Ширли. Я не поняла бы, к кому он обращается, если бы он так называл меня. Поначалу он иногда говорил так, но меня это сильно раздражало. Я уже было начала думать, что неудачно вышла замуж. Я ведь всегда думала, что лучший муж – это доктор. Это было бы кстати, если бы дети вдруг заболели корью или еще чем-нибудь. Том же всего лишь каменщик, но у него прекрасный характер. Когда я спросила у него, могу ли я поехать к мисс Ширли на свадьбу, прибавив, что в любом случае поеду, но мне нужно его одобрение, он ответил: «Поступай, как знаешь. Я всегда буду тобой доволен». Это действительно очень удобный тип мужа, мисс Ширли.

Филиппа и ее Реверент Джо приехали в Грин-Гейблз за день до свадьбы. Энн и Фил сердечно поздоровались, а затем повели тихий разговор о прошлом.

– Ты, Энн, все так же прекрасна и выглядишь как королева. Я ужасно похудела после рождения ребенка и уже не выгляжу так хорошо, как раньше. Но Джо я и такой нравлюсь. Между нами теперь осталось еще меньше различий… Это просто восхитительно, что ты выходишь замуж за Гилберта. Рой ни на что не сгодился бы. Сейчас я это точно знаю, после того, как сама столько раз испытала разочарование. Ты слишком доверяла Рою, Энн.

– Он исправился, – улыбнулась Энн.

– О да. Он женился. Его жена – маленькое симпатичное существо, и они очень счастливы.

– А Алек и Полезно женились?

– Алек – да, а Полезно – нет. Когда мы с тобой вот так разговариваем, мне начинает казаться, что старые времена возвращаются. Как весело мы жили!

– Ты давно не была во дворце Пэтти?

– Я часто туда езжу. Мисс Пэтти и мисс Мария так же сидят у камина и вяжут. Да, чуть не забыла! Они передали тебе подарок. Угадай, что это?

– Ой, я никогда не отгадаю. Откуда же они узнали, что я выхожу замуж?

– Я им сказала, когда была там на прошлой неделе. Они интересовались тобой. Два дня назад они прислали мне письмо, в котором просили позвонить им. Я позвонила, мисс Пэтти спросила меня, могу ли я передать тебе их подарок. Ну что бы тебе больше всего хотелось получить в подарок из дворца Пэтти?

– Не намекаешь ли ты на то, что они прислали мне маленького щеночка?

– Вот именно. Ты угадала. И еще письмо для тебя. Подожди-ка, вот оно. «Дорогая мисс Ширли, я и Мария были очень рады, узнав о твоей свадьбе. Прими наши лучшие пожелания. Мы посылаем тебе щенка. Мне кажется, ты о нем хорошо позаботишься».

– Только представьте себе собак, сидящих у камина в моем доме, восхищенно проговорила Энн. – Я и мечтать о таком не могла.

В тот вечер в зеленой мансарде вовсю шли приготовления к следующему дню, но, когда совсем стемнело, Энн незаметно исчезла. В последний день своего девичества она решила устроить своего рода паломничество, причем она хотела совершить его одна. Она пошла на кладбище и застыла в молчании у могилы Мэтью. Ее мысли были в далеком прошлом.

«Как рад был бы, Мэтью, если бы завтра был здесь, – прошептала она. – Но я верю: он сейчас радуется за меня где-то там, далеко. Люди живы, пока жива память о них, а я никогда не забуду Мэтью».

Она положила на могилу цветы и медленно пошла вниз по холму. Был приятный вечер, наполненный мерцанием огней. Небо было покрыто темно-красными тучами с янтарным оттенком. Вдалеке над морем пылал закат, и вода шумела множеством голосов. Все вокруг замерло в молчанье: и холмы, и поля, и леса, которые Энн знала и любила с детства.

– История повторяется, – сказал Блайз, когда Энн подошла к дому. Помнишь, как мы в первый раз вместе гуляли по этому холму?

– Тогда я тоже возвращалась в сумерках с могилы Мэтью, ты встретил меня у ворот, и мы пошли гулять.

– Я тоща был так счастлив, казалось, само небо простерло руку надо мной. С того самого дня я ждал нашей свадьбы. Той ночью, когда я проводил тебя до ворот твоего дома, я был счастливейшим человеком на земле. Прости меня, Энн.

– Нет, это ты меня прости. Я была такая неблагодарная, и это после того, как ты спас мне жизнь тогда на пруду. Мне сначала не нравилось быть тебе чем-то обязанной. Я не заслуживаю счастья.

Гилберт засмеялся и сжал ее руку с обручальным кольцом. Оно было усыпано жемчугом. Энн наотрез отказалась от бриллиантов.

– Я никогда не любила бриллианты. Они всегда разочаровывали меня, говорила она.

– Но жемчуг – к слезам, как говорит старая легенда, – начал был Гилберт.

– Я не боюсь этого. Слезы тоже могут быть счастливыми. Во все счастливые моменты моей жизни я плакала: когда Марилла сказала мне, что я могу остаться в Грин-Гейблз, когда Мэтью подарил мне мое первое красивое платье, когда ты поправился после лихорадки… Грусть в моей жизни всегда неотрывно связана с радостью, Но в этот вечер влюбленные думали только о радостном. На следующий день была их свадьба, а в гавани Четырех Ветров ждал дом их мечты.