Текст книги "Ответная любовь"

Автор книги: Люси Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Она посмотрела ему в лицо, пытаясь за его насмешливым выражением увидеть правду.

– Так да или нет? – продолжал настаивать он.

– Да, – произнесла она почти с отчаянием.

Это было совсем не то предложение, о котором она мечтала, но она не могла найти в себе сил отказаться от этого шанса.

– Означает ли это, что мы обручены?

– Да, – выдохнула она. – О да!

Когда они вернулись в дом, Джо достал вино, но Хелен сказала, что уже поздно и Марку, должно быть, пора идти домой. На ее лице была улыбка, но тон ее голоса говорил, что в своем доме она вольностей не позволит.

Состроив страдальческую мину, Марк удалился под стальным взглядом его будущей тещи.

– Поздравляю, милая, – сказал Джо, обнимая дочь.

– Ты все же сумела довести его до финальной черты, – сказала Хелен и, не удержавшись, добавила: – С некоторой помощью.

– Мам!

– Он бы еще сто лет собирался, если бы я его не подтолкнула. Ладно, не бери в голову. В конце концов, мы все же справились. Нам есть чем гордиться.

– Но все должно быть совсем не так!

– Главное, что это случилось. Ты же ведь не хотела, чтобы он отправился в свой воздушный полк, не надев тебе кольцо на палец? Он и не собирался делать тебе предложения, просто поморочил бы голову да и взялся бы за следующую. Посмотри, что он сделал с Сильвией.

– Посмотри, что она сделала с ним, – буркнула Ди.

– Она все еще пишет тебе? – спросил ее Джо.

– Не часто. А тебе она ни разу не написала?

– Писала, – сказала Хелен. – Но я порвала ее письма.

– Прежде чем я их увидел, – грустно заметил Джо. – Мы даже не знаем, где она.

– Мне она тоже не дала свой адрес, – сказала Ди. – Но они живут вместе с Филом, и в последнем письме Сильвия сообщила, что беременна.

На мгновение Хелен словно окаменела.

– Ко всему прочему, – сказала она, когда вновь обрела дар речи, – эта негодяйка еще собирается родить незаконного ребенка? Я ничего не хочу иметь с нею общего! В конце концов, в нашей семье все же будет один нормальный брак. Привяжи Марка к себе, пока есть время. Что могла, я сделала. Теперь все зависит от тебя.

– В Хамстед-Хит ярмарка, – сказал однажды вечером Марк. – Давай сходим. Неизвестно, когда еще будет следующая.

Хамстед-Хит, большой зеленый парк всего лишь в четырех милях от центра Лондона, всегда был популярен своими ярмарками. Уже издалека безошибочно можно было угадать, откуда доносятся звуки шарманки. Огромное колесо сверкало огнями, поворачиваясь в ночном небе.

– Мне всегда хотелось покататься на таком, – выдохнула Ди.

– Покатаемся. Обещаю.

Вблизи колесо казалось еще более впечатляющим.

Он купил билеты и крепко взял ее за руку.

– Эти сиденья болтаются, как сумасшедшие, поэтому держись за меня.

Ничего не было столь захватывающим, как то ощущение, когда они, достигнув верхней точки, начали опускаться вниз – в это мгновение Ди показалось, что между ней и землей не было ничего, кроме воздуха.

– Здорово! – чуть не взвизгнула она от восторга, когда они опустились в последний раз. – Хочу еще.

Он три раза брал еще билеты и, наконец, сказал:

– Давай пока остановимся. Здесь полно всяких других аттракционов.

– Ну, тогда идем к ним!

Ее глаза заблестели, когда они подошли к американским горкам. Она смотрела, как вереница вагончиков медленно ползет вверх, а потом, под крики и визги сидящих в них пассажиров, стремительно несется вниз.

– Ну, идем же! – взмолилась она.

Он посмотрел на нее с любопытством:

– Ты совсем не боишься?

– Чего? – изумилась Ди.

– Увидишь, – сказал он, улыбнувшись. Когда они сели, Марк придвинулся к ней поближе и обнял за плечи. – Но возможно, ты такая смелая, что не нуждаешься в моей поддержке? – усмехнулся он.

– Ну, уж не настолько, – сказала она, крепче прижимаясь к нему.

Вагончики пришли в движение, медленно поднимаясь вверх, и, достигнув вершины, начали падать вниз, с каждой секундой наращивая свою скорость, пока Ди не завизжала от восторга и не прижалась к нему.

А потом они устроились за столиком под зеленым парусиновым навесом и заказали себе светлый эль. Каждый нерв в ее теле еще пел от восторга, но приятней всего был восхищенный взгляд Марка.

– Я и не думал, что тебе это так понравится, – сказал он. – Обычно девчонки этого не любят.

– Я не такая, как все девчонки, – сказала Ди. – Я сдвинутая. Разве ты этого не знал?

– Если и не знал, то теперь знаю.

Она допила свое пиво и протянула ему пустой стакан:

– Можно еще?

– Нет, нет! Ни в коем случае! А то Хелен убьет меня. Она и так меня не очень-то жалует.

Ди кивнула. Хелен хотела, чтобы они поженились, только из соображений приличия. Сегодня утром она сказала дочери:

– Я знаю, Марк кого угодно может очаровать своей улыбкой, но запомни, он из «плохих мальчиков».

Глава 7

Когда они подошли к автодрому, Ди настояла, чтобы они взяли по отдельной машине. Догоняя, она нажимала на педаль и врезалась в машину Марка на максимальной скорости. Но и у него получалось не хуже, и в конце они согласились, что победа должна быть поделена.

Только в одном он не оставил ей никаких шансов – в стрельбе из духовой винтовки. Марк с легкостью попадал в яблочко, и потому ему было предложено выбрать приз. Он выбрал маленького пушистого медвежонка и торжественно преподнес его Ди.

Она влюбилась в медвежонка сразу же. Его мордочка была слегка перекошена, придавая игрушке задорный вид, который показался ей странно знакомым.

– Это ты, – сказала она Марку.

– Я?!

– Конечно, он красивее, чем ты, но этот его нахальный вид в точности как у тебя. Мой Бруин.

– Бруин?

– Так в старину называли медведя. Но это не простой медведь. Это мой медведь. Это настоящий бруин.

Ди чмокнула его в блестящий нос.

– Я ревную, – сказал Марк.

– Как ты можешь ревновать к самому себе? – удивилась Ди, запихивая мишку в сумку.

Марк купил им по стаканчику мороженого, и они медленно побрели по дорожке парка. Ди подумала, что никогда еще у нее не было такого счастливого вечера.

Из темноты до них долетел гул голосов.

– Смотрите туда! – выдохнул кто-то то ли со страхом, то ли с восхищением.

Высоко в небо поднималась ажурная конструкция, похожая на Эйфелеву башню. Луч прожектора, сверкая в решетчатых переплетениях, остановился на середине, освещая фигуру мужчины.

– Ему не следовало бы этого делать!

– Он сумасшедший!

– Но зато какой смельчак!

Воздух был наполнен громкими возгласами, но мужчина не обращал на них внимания. Он поднимался все выше и выше, хотя верхний конец башни уже начал подрагивать и качаться.

– Он что, хочет добраться до самого верха?

– Не рискнет. Это опасно.

Казалось, мужчина был согласен с этим замечанием. Остановившись, он театрально взмахнул рукой, давая понять, что представление закончено. Толпа засвистела, воздух наполнился криками и аплодисментами.

– И за что? – недоумевал Марк. – Он даже и близко не подобрался к вершине.

– Все равно он высоко залез, – сказала Ди.

– Это кто угодно мог бы сделать. Вот если бы он добрался до самого верха…

– Если бы ему захотелось рискнуть своей шеей… – начала она и тут же поняла, что сделала ошибку. Для Марка только риск имел значение. Чем больше опасность, тем больше удовольствие. – Марк, подожди!

Он, казалось, даже не слышал ее. В испуге она схватила его за руку. Он обернулся.

– Убери от меня руки, – тихо проговорил он.

– Марк, пожалуйста…

– Отпусти. Сейчас же.

Ди никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Где тот веселый шутник, которого она любила? Он исчез, на его месте был решительный мужчина с жестким лицом, который не потерпел бы ничего, что могло ему помешать.

– Я сказал, отпусти меня, – повторил он холодно.

Ошеломленная, она отступила назад, уронив руки, словно из них вдруг ушла вся сила.

Марк заметил, как вытянулось ее лицо, но понял это по-своему.

– Все в порядке, – сказал он уже мягче. – Я знаю, что делаю.

Он ушел прежде, чем она смогла что-то ответить, направляясь прямо к этой ненадежной конструкции. Прыгнув на нижнюю перекладину, начал быстро подниматься вверх. Снова со всех сторон полетели крики и подбадривающие возгласы.

Сердце Ди то замирало, то пускалось вскачь. Невозможно было смотреть на него, но невозможно было и отвести глаза. Вот он достиг той высоты, на которой сдался первый мужчина. Если бы Марк удовлетворился тем, чтобы забраться немного повыше и стать победителем…

– Пожалуйста, пожалуйста, – шептала она. – Пусть он остановится, пусть он не лезет на самый верх.

Но она знала, что меньшее его не удовлетворит. Все или ничего. Так уж он был устроен.

Толпа взревела, когда он достиг критической точки и… полез выше. Внизу на земле другой верхолаз скрипнул зубами и выругался:

– Выпендрежник, черт возьми…

– Ну а сами вы кто тогда? – повернулась к нему Ди.

– Я тоже выпендрежник, но я знаю, когда остановиться. В верхней части рейки гораздо тоньше, они не удержат его.

Ди подняла голову и увидела, как одна перекладина, словно по команде, прогнулась под ногой Марка. Он остановился, посмотрел вниз, посмотрел вверх.

– Слезай! – крикнул кто-то. – Будь разумным.

Будь разумным! Эти слова оказались фатальными.

Словно красная тряпка для быка. Марк лишь крепче ухватился за опору и начал взбираться дальше. Верхняя часть конструкции раскачивалась из стороны в сторону, на земле все затаили дыхание.

Осталось четыре перекладины, потом три… две… одна…

Рев был оглушающим, когда Марк победно выбросил руку, а потом помахал всем, кто был внизу, окруженный волнами поднимающихся к нему аплодисментов.

– Ты видел это?

– Да, герой!

– Должно быть, вообще ничего не боится парень.

Он начал спускаться. Ди от страха закрыла глаза. Каждый в толпе скрестил за спиной пальцы, пока, наконец, спрыгнув с последней перекладины, он не исчез в лесе протянутых рук.

Глаза Марка сияли. Все в нем кричало: «Ну, что ты теперь скажешь?!»

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Разумеется. Все это такая ерунда!

– Это глупость и безрассудство, – сказал появившийся рядом с ними плотный мужчина. – Я владелец этой чертовой штуковины, но сейчас у меня слишком хорошее настроение, чтобы отправить вас в полицию за порчу частной собственности.

Со всех сторон раздались крики:

– Вы этого не сделаете! Нам всем скоро будут нужны такие парни…

– Я же сказал, что не собираюсь этого делать! Никогда ничего подобного не видел. – Мужчина пожал Марку руку. – Только не делай этого снова.

Рев смеха. Еще аплодисменты. Поздравления. Ди смотрела на все и удивлялась, почему она не может присоединиться к всеобщему ликованию. Но ей не хотелось портить этот момент. Подойдя к Марку, она широко улыбнулась, исполняя роль женщины, гордой за своего мужчину.

Видимо, именно этого он от нее и ждал. Выбросив вперед руки, он схватил ее в объятия и притянул к себе. Толпа, обожая такие зрелища, хлопала и хохотала.

Но Ди не слышала ничего. Ощущение его губ на ее губах почти лишило ее рассудка. Это был не тот поцелуй, которого бы она хотела – интимный, нежный, чувственный. Это был поцелуй для публики, но сейчас это было все, на что она могла надеяться, и ей хотелось насладиться каждым его мгновением. Она ответила на его поцелуй, вложив в него все свое сердце, в то же время гадая, знает ли он вообще, что у нее есть сердце.

Аплодисменты вернули ее на землю. Она смущенно отстранилась и начала выбираться из толпы.

– Сердишься на меня? – выпалил он, догоняя Ди.

– Ты просто дурак!

Он обнял ее за плечи:

– Я знаю, что я дурак, но ты уж прости меня, ладно? Я такой, какой есть.

Ди достала из своей сумки игрушку.

– Ты слышал это? – сказала она, глядя на мишку. – Марк признался, что он дурак. Я полагаю, что ты тоже на его стороне. Чокнутые Бруины – вот вы кто!

Марк рассмеялся:

– Чокнутые Бруины! Мне нравится.

– Подожди меня здесь, – сказала она Марку и исчезла в темноте.

Через несколько минут Ди подошла к павильону, где Марк выиграл для нее игрушку.

– Ему одиноко, – сказала она, показывая на Бруина. – Он хочет, чтобы у него была подружка. За сколько вы могли бы мне ее продать?

– Вам нужно ее выиграть, – возразил хозяин аттракциона.

– С моими способностями на это ушла бы вся ночь. Так за сколько?

Хозяин сдался и продал ей точно такого же мишку, только в легкой клетчатой юбочке – мишку-девочку. Вернувшись к Марку, она вручила ему свой трофей:

– Это тебе! Теперь у нас у каждого по одному.

– Ты выиграла? Я под впечатлением.

– Нет. Я уговорила хозяина продать ее мне.

– И за сколько?

Она поморщилась:

– За шиллинг и шесть пенсов.

– Шиллинг и шесть пенсов?! Да ведь это же целое состояние! На это можно было бы купить несколько кружек пива.

– Не самого хорошего, – заметила она. – А я покупаю только лучшее. Так вот, эта особа в клетчатой юбочке будет за тобой приглядывать.

– Придираться ко мне и ворчать все время, да?

– Ara. А еще шпионить за тобой и докладывать мне, если ты будешь плохо себя вести. – И потом уже мягче Ди произнесла: – И беречь тебя.

Она надолго запомнила этот вечер, потому что в некотором роде он был последним праздничным вечером перед войной. Вскоре после этого во всем Лондоне погас свет, и людям пришлось чуть ли не ощупью пробираться по улицам.

– Это только репетиция, – говорил Джо, держа в руках свечку. – Когда начнется война, в городе для безопасности будут гасить огни на всю ночь. Сейчас это только предупреждение, чтобы мы были готовы.

Свет скоро зажегся, но неожиданная темнота предупредила всех. Теперь война стала реальностью. Марк был включен в состав действующей части Военно-воздушных сил, где оттачивал свое мастерство в ожидании официального объявления войны. И наконец, это случилось.

Теперь уже ничего не могло быть, как прежде.

Марку удалось найти время, чтобы нанести им короткий визит. Хелен встретила его как почетного гостя, приготовила праздничный ужин, оставив Ди с ним наедине только на несколько минут. Ему пора было возвращаться на летное поле, чтобы по первому сигналу подняться в воздух. Ди смотрела ему вслед, гадая, когда же еще она его увидит и увидит ли вообще.

Мир вокруг них стремительно менялся. Детей эвакуировали из Лондона, отправляя на удаленные от города фермы, мужчины шли в армию, молодые женщины заменяли их на заводах и фабриках. Ди, в свою очередь, тоже хотела пойти в Женский вспомогательный корпус Военно-воздушных сил, но все ее амбиции были разрушены доктором Ройсом.

– Вы медицинская сестра, – строго сказал он, – или скоро ею станете, когда сдадите свои экзамены. Надеюсь, вы успешно с ними справитесь и окажетесь куда более полезны стране, используя ваши профессиональные навыки.

Война могла быть объявлена в любой день, и, когда третьего сентября это случилось, все вздохнули почти с облегчением. Теперь стало ясно, что делать. Некоторые даже воспрянули духом.

Экзамены Ди закончились. Позже она едва могла вспомнить, что там было, но она сдала их на «отлично», и ей была предложена постоянная работа в больнице.

Марку удалось получить увольнительную и присоединиться к маленькому семейному торжеству, но большую часть времени он провел в саду, устраивая там вместе с Джо «андерсоновское убежище». Эти убежища делались из рифленых железных листов, соединенных между собой стальными уголками. После того как конструкция была собрана, ее закапывали в землю.

– Я не собираюсь спать в этом кротовнике, – заявила Хелен. – Я останусь в доме.

– Лучше не надо, если начнут бомбить эту часть города, – пробормотал Марк.

Он теперь мало рассказывал о своих делах. Гитлер вторгся в Европу, британская армия использовала свою авиацию для прикрытия. Эти факты были всем известны, а кроме этого он мало чего мог рассказать.

Ближе всего Марк подошел к тому, чтобы приоткрыть свои чувства. Однажды, направляясь к автобусной остановке, они проходили мимо церкви. Оттуда вышла молодая пара – жених в военной форме и невеста в простом повседневном платье. Лишь цветок в ее волосах позволял предположить, что этот день был для нее особенным.

– Что с тобой? – спросил Марк, заметив, что Ди нахмурилась.

– Ничего. Просто пытаюсь вспомнить, где я могла ее видеть… Ах да, вспомнила! Она работает в булочной через три улицы отсюда.

Невеста увидела ее и помахала ей рукой. Ди тоже помахала в ответ.

– Возможно, его отпустили домой на пару дней, и у них даже не будет медового месяца. Сейчас очень много таких скороспелых свадеб.

Она не стала развивать эту тему дальше, надеясь, что Марк поймет намек.

– Слишком много, – наконец произнес он.

– Что… что ты сказал?

– Слишком много этих сумасшедших свадеб. Он уйдет завтра, и она, может, никогда больше его не увидит. А если увидит, то он уже будет не таким… Может даже калекой.

– Но если она его любила, это ее не оттолкнет!

– Это она сейчас так думает. Все так говорят, но никто не знает, как все потом сложится. Несколько дней назад я встретил мужчину, который был летчиком во время Первой мировой. Его лицо было изуродовано огнем. – Держа его под руку, она могла почувствовать, как он вздрогнул. – Он не видел свою жену несколько лет, – продолжал Марк, – и не винит ее. Он сказал, что не вправе ожидать от женщины, что изо дня в день она сможет смотреть на его лицо.

– Но ведь внутри он остался прежним!

– Разве? Как можно пережить все это и остаться таким, как прежде?

И снова по его телу пробежала дрожь. Ее рука стиснула его руку, выражая сочувствие. В эти дни ей казалось, что она стала лучше понимать Марка, в то же время зная, что он скорее умрет, чем признается, что тоже боится.

Сначала особенно нечего было бояться. Казалось, что стоит британским самолетам подняться в воздух и пролететь над Европой, как немецкая армия будет остановлена. Но скоро стало ясно, что у врага более мощная техника. Потери Британии стремительно росли. Марк оставался невредимым, но не всем так везло…

Он не рассказывал ей, но она знала о двух пилотах, чья отвага была отмечена крестами Виктории. Но они так никогда и не увидели своих наград – оба погибли в сражении.

И сейчас Ди почувствовала то, чего Марк никогда бы прямо не сказал. Что больше всего он боится огня. Больше, чем боли. Больше, чем смерти.

– Это что там, автобус? – сказал он, увидев в конце улицы машину.

Ди грустно кивнула:

– Ara, автобус…

– Ну что ж, мне пора. Еще раз поздравляю с успешной сдачей экзаменов. Может, на следующей неделе увидимся.

Потом они еще раз встретились на Рождество. Но время летело, и вот уже наступил сороковой год. С каждым уходящим месяцем прогнозы становились все более мрачными. Невилл Чемберлен, к тому времени уже серьезно болевший, в мае отказался от своего кресла, и на его место был назначен Уинстон Черчилль.

Работа Ди требовала и физических сил, и профессиональных знаний. Почти все время она проводила в больнице, предпочитая выматываться на работе, чем предаваться своим невеселым мыслям.

– Работать до тех пор, пока не свалишься, конечно, похвально, – сказал доктор Ройс, ставя перед ней чашку чаю. – Но если вы будете так уставать, то какая, скажите, от вас польза для больных?

Ди открыла глаза, наградив его сонной улыбкой.

– Я знаю, – сказала она. – Сейчас ухожу.

– Вы давно не виделись с вашим женихом?

– Недели две, но надеюсь, скоро у него найдется время, чтобы к нам выбраться. Аэродром недалеко, к тому же он всегда может позвонить. Мне повезло. Вот кого действительно жаль, так это тех, чьи мужья воюют во Франции.

– Говорят, Марк Селлон уже зарекомендовал себя как отважный и талантливый пилот, – сказал доктор как бы между прочим. – Вы можете гордиться им.

– Спасибо. Марк сейчас очень доволен собой, потому что теперь, когда Черчилль стал премьер-министром, он может сказать: «Ну что я говорил?»

– Он действительно это предсказывал?

– Не совсем, но Марк всегда считал, что Черчилль единственный, кто знает, о чем говорит.

– Это верно. Ну, а теперь отправляйтесь домой и немного поспите.

Дома она нашла Хелен, кипящую от раздражения, что за последние недели с ней случалось частенько. В стране возникли проблемы с продовольствием. Многие суда, доставлявшие продукты, становились жертвами вражеских подводных лодок. Чтобы растянуть запасы, были выпущены предписания с недельными нормами потребления.

– Четыре унции бекона, – читала с возмущением Хелен, – две унции сыра, три пинты молока. А так как я израсходовала все купоны на эту неделю, чтобы отоварить купоны на следующую, мне придется ждать понедельника.

– Ну, мам, ты же понимаешь, что это делается для того, чтобы все было по-честному, – сказала Ди. – Иначе те, у кого есть деньги, сразу бы все скупили.

– Все это, конечно, очень хорошо, но, когда Марк придет на выходные, скажи, чем мне его кормить?

– Я думаю, он поймет.

Ди считала минуты, когда она снова сможет увидеть Марка, но накануне намеченной встречи раздался телефонный звонок.

– Я не смогу прийти завтра, – раздался в трубке его глухой голос. – Все увольнительные отменены.

– Почему?

– Я не знаю, и даже если бы знал, вряд ли мог бы сказать. Но что-то серьезное, уж поверь мне.

Так Ди впервые услышала о Дюнкерке.