Текст книги "Как тебя угадать?"

Автор книги: Люси Дейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Люси Дейн
Как тебя угадать?.

1

Разговоры о замужестве возникли почти одновременно с началом всемирного финансового кризиса.

Конечно, тетушка Рона и прежде не раз высказывалась в том духе, что узы брака священны и каждая девушка должна выйти замуж, но когда разразился банковский кризис, эта тема словно повисла в воздухе. От нее не стало спасения. Едва ли не каждый день – в личном общении или по телефону – тетушка Рона заводила беседу о том, что Китти должна задуматься о своем будущем, о дальнейшей жизни, о продолжении рода, материнстве и в конечном итоге об исполнении заповедей Господних.

Под всем этим подразумевался брак.

Наверное, как всякая девушка, Китти Треверс не имела предубеждений против замужества и собиралась обзавестись собственной семьей. Когда-нибудь. В перспективе. Когда придет время и найдется тот единственный и неповторимый, с которым можно связать судьбу и прожить до конца дней. Но пока, несмотря на обилие знакомых парней, Китти не нашла такого, чьей женой захотела бы стать.

Поэтому, когда тетушка Рона стала наседать на нее с этим вопросом, в душе Китти поднялась волна сопротивления. Что за срочность, в самом деле!

Так-то оно так, однако на самом деле Китти не нужно было объяснять, что движет тетушкой и какие мысли бродят у той в голове. Да и сама тетушка Рона, надо сказать, не особенно скрывала свои настроения.

Впрочем, Китти почти не сомневалась, что тут не обошлось без второй тетушки, Мейбл, старшей сестры Роны. Обе считали себя людьми глубоко верующими, исповедовали праведный образ жизни, вместе посещали церковь, и Китти не помнила случая, чтобы они пропустили воскресную службу.

Кроме того, тетушка Мейбл, казалось, знала ответ на любой вопрос и всегда готова была помочь советом, если в том возникала необходимость. Или если у нее складывалось впечатление, что подобная необходимость существует. Советов у нее было множество и на все случаи жизни – особенно чужой.

Собственной жизнью тетушка Мейбл была вполне довольна и частенько говаривала:

– Мне пятьдесят восемь лет, и за всю свою жизнь я не сделала ничего такого, о чем могла бы сожалеть!

Время шло, но в этой фразе не менялось ничего, за исключением количества лет. Впервые Китти услышала ее, когда самой ей было около десяти, и звучало это так:

– Мне сорок семь лет, и за всю свою жизнь я не сделала ничего, о чем пришлось бы сожалеть!

Тетушке Роне в ту пору было сорок четыре, а ее супругу, Джиллу Райсу, почти сорок. Дядюшка Джилл был младше своей жены Роны на четыре года.

Он-то и приходился Китти родным дядей, а Рона, будучи его женой, поневоле приняла на себя звание тетушки. Правда, надо отдать Роне должное: она никогда не сетовала, что в племянницы ей досталась именно Китти. С другой стороны, странно было бы услышать нечто подобное от человека верующего, ведь ему – или в данном случае ей – прекрасно известно, что на все воля Божья.

Кстати, эту фразу Китти тоже часто слышала от тетушки Мейбл, жившей здесь же, в Тампе, в доме, который стоял на тихой улочке, одним концом выходившей на запад, другим на восток, в сторону Мексиканского залива. Если бы кто-то дал себе труд продолжить улочку в западном направлении, рано или поздно та непременно привела бы к Атлантическому побережью. Ничего подобного, однако, не происходило, желающих прокладывать улочку поперек всей Флориды не находилось.

Что касается тетушки Мейбл, то она частенько наведывалась в гости к Роне, а также, разумеется, к Джиллу и Китти, порой прихватывая с собой своего тихого и покладистого мужа Пита. И тогда, если усматривала необходимость дать кому-нибудь совет, неизменно начинала со слов «На все воля Божья». Правда, за этим, как правило, следовало «но я думаю, что…», и лишь затем излагалась суть видения тетушкой Мейбл той или иной проблемы.

Наверняка многие – та же Китти, когда достаточно повзрослела, – усмотрели бы в подобной последовательности фраз некое логическое противоречие. Только не тетушка Рона! Ее приведенная выше трактовка вполне устраивала. Если воля Божья распространяется абсолютно на все, то и мнение Мейбл лежит в сфере благостного воздействия. Следовательно, погрешности содержать не может.

Если же вдобавок учесть безукоризненность жизненного пути Мейбл – подтверждением чему есть факт, что она, по ее же собственному утверждению, ни о чем не сожалеет, – то можно сделать следующий вывод: лишь последний глупец не прислушается к мнению такого мудрого и, главное, благочестивого человека.

Так вот, вне всякого сомнения, именно тетушка Мейбл первоначально высказала идею, согласно которой Китти нужно было как можно скорее выдать замуж. А уж тетушке Роне осталось лишь развить эту мысль. И, конечно, внушить Джиллу, своему тонущему в море порожденных финансовым кризисом проблем супругу.

Правда, дядюшка Джилл не донимал Китти. Возможно, вообще пропустил слова супруги мимо ушей. В отличие от обеих сестер – Мейбл и Роны – ему было и чем заняться, и о чем подумать. На его плечах лежал бизнес, державшийся сейчас, в период экономической депрессии, на волоске.

Последствия кризиса дядюшка Джилл ощутил одним из первых. Даже средства массовой информации еще не начали во всей полноте освещать негативные последствия то ли неразумной политики банковского кредитования, то ли всемирного заговора международных финансовых воротил, то ли злокозненного воздействия на земную экономику враждебно настроенных в отношении рода человеческого инопланетян – возникали и такие версии происходящего, – а дядюшка Джил уже смекнул: что-то неладно.

Потому что люди перестали ходить в рестораны.

Конечно, это случилось не сразу, некоторое время еще продолжалась обычная жизнь. Но с течением времени клиенты ресторанов мало-помалу начали редеть. А потом и вовсе наступили дни, когда в некоторых заведениях за столиками не появлялось ни единой души.

Подумаешь, большое дело, не ходят люди в ресторан – мог бы сказать кто-нибудь.

Верно, мог бы, но только не владелец ресторана, каковым и являлся дядюшка Джилл. С тех пор как подавляющее большинство банков оказалось не в состоянии обслуживать счета вкладчиков, он терпел большие убытки.

Но все же, вопреки обилию неутешительных новостей, дядюшка Джилл продолжал надеяться на лучшее. И изо всех сил пытался шутить.

– Если так пойдет дальше, скоро мой ресторан можно будет объявить территорией, на которую не ступает нога человека, – ворчал он, прохаживаясь по просторной кухне своего заведения.

Однако жалкие проблески юмора гасли, столкнувшись с кислым выражением на физиономии шеф-повара и скорбно сведенными бровями официантов. Последним приходилось хуже всего, ведь они, подобно всем остальным американским официантам, зарплаты не получали и кормились исключительно за счет чаевых. Но откуда взяться чаевым, если нет тех, кто их дает? В этом смысле шеф-повар находился в более выгодном положении, так как получал стабильное, обусловленное договором жалованье.

Впрочем, настало время, когда дядюшка Джилл не смог выдавать зарплату не только шеф-повару, но даже посудомойкам. Да и не за что было им платить, ведь необходимости готовить изысканные блюда или мыть посуду не возникало. То же относилось к полам – из-за чего отпала нужда в услугах уборщиц.

Таким образом, вместо того чтобы исправиться, положение лишь усугубилось. Проще говоря, стало хуже некуда.

Лишившись доходов, первыми ресторан покинули официанты. За ними ушли уборщицы. Метрдотеля и шеф-повара с помощниками пришлось отправить в отпуск. Дольше всех продержался бухгалтер, но в конце концов пришел и его черед, потому что нечего стало считать. Ресторан пустовал практически постоянно – если не считать редких появлений какого-нибудь залетного коммивояжера или одинокого отпускника, приехавшего в Тампу скорее по привычке, чем из желания повеселиться и отдохнуть. Да и те заказывали в основном лишь чашку кофе, стаканчик виски с содовой, бокал бренди или какое-нибудь другое спиртное, которое дядюшка Джилл подавал лично.

Ситуацию ухудшал также тот факт, что начало кризиса совпало с концом курортного сезона. Конечно, в хорошие времена немало людей приезжало во Флориду и в октябре, однако сейчас ожидать чудес не приходилось.

В середине ноября ресторан пришлось закрыть.

– Неисповедимы пути Господни, – сказала тогда тетушка Рона. Потом добавила не без некоторой многозначительности: – Вот видишь, даже ресторанный бизнес порой оказывается в проигрыше.

Намек уходил корнями в прошлое. В те времена, когда тетушка Рона еще пребывала в девичестве. Ее родители держали прачечную, а у Джилла уже тогда был маленький ресторанчик на Флит-стрит, благодаря чему тот считался завидным женихом.

Рона была на четыре года старше Джилла и, по сути, женила его на себе, познакомившись в церкви. Правда, Джилл зашел туда случайно, прячась от внезапного летнего ливня, но все-таки в каком-то смысле их первая встреча не была лишена налета романтики.

Мейбл к тому времени не только успела выйти замуж, но даже растила двоих детей – сына и дочку.

А Роне и Джиллу Бог детей не дал. По крайней мере, своих. Но со временем, по воле Божьей, у них все же появился ребенок – девятилетняя племянница Китти, дочка Уитни, младшей сестры Джилла.

Да-да, как и у Роны, у Джилла тоже была сестра – младше него на восемь лет, избалованная, ветреная и взбалмошная. Замуж выскочила рано, родила дочку, но занималась ею мало, а семье почти совсем не уделяла внимания. Большую часть времени проводила с многочисленными подружками.

Такая жизнь быстро надоела мужу Уитни, он бросил ее и куда-то исчез.

Поначалу Уитни вроде не очень-то и расстроилась, но спустя несколько лет вдруг загорелась идеей найти муженька, который, по слухам, работал в Арабских Эмиратах, жил один и очень обеспеченно. В один прекрасный день Уитни отправилась на поиски. Китти оставила у своей матери, пообещав позже забрать, но так больше и не появилась. Вестей о себе не подавала и вообще словно в воду канула.

Некоторое время Китти жила у бабушки, но позже здоровье той резко ухудшилось и она не смогла заниматься внучкой. Так и вышло, что Китти пришлось забрать к себе дядюшке Джиллу – наперекор тихому сопротивлению тетушки Роны.

Так Китти в девять лет вновь сменила дом, переехав к другой родне. Впрочем, жилось ей там неплохо. Тетушка Рона быстро смирилась с появлением в семье племянницы. И хотя особо не ласкала, но делала все, что положено, рассматривая свою миссию как долг перед Господом. Своего ребенка тот не дал, зато прислал чужого.

Наверное, неспроста это, рассуждала тетушка Рона. Наверное, для чего-нибудь нужно. И вообще, такова Божья воля. Появилась девочка – надо воспитывать, тем более что своих детей нет. Да и не чужая Китти, как-никак племянница.

Так что обижаться Китти было не на что. И все же, поступив в институт, она тактично дала родне понять, что не прочь пожить отдельно. Дядюшка Джилл воспринял подобную перемену совершенно спокойно, а что касается тетушки Роны, так та как будто даже обрадовалась. Китти слышала, как она говорила тетушке Мейбл – мол, вырастили, воспитали, на учебу определили, и ладно. Дальше с Божьей помощью сама пойдет, своим путем. А им с Джиллом и отдохнуть не грех, ведь, как ни верти, а немалых трудов стоило ребенка на ноги поставить, да еще и неродного.

Тетушка Мейбл согласилась, высказавшись в том духе, что перед Господом Рона чиста и это главное, большего и требовать невозможно, сделанного вполне достаточно.

Если бы беседовали не такие набожные особы, то, вероятно, разговор выглядел бы иначе. Скорее всего, прозвучало бы следующее: «С меня забот хватит – вырастила, воспитала, пора и честь знать!». Но разве могла тетушка Рона сказать такое? У нее даже язык не повернулся бы. Да и тетушка Мейбл не одобрила бы подобных выражений. Грубовато. Не по-христиански.

Словом, когда началась учеба в институте, Китти покинула загородный особняк, находившийся в элитном поселке с поэтическим названием Амонд-Блоссом (Цветок миндаля), где до этого проживала с дядюшкой Джиллом и тетушкой Роной, и переехала в их городскую квартиру, в которой они никогда не жили подолгу. Дядюшка Джилл каждый месяц выдавал ей определенную сумму денег, так что по большому счету особых перемен не произошло. Новым являлось лишь то, что теперь Китти заботилась о себе сама и полностью распоряжалась собственным временем.

Многие только улыбнулись бы, услышав о подобной самостоятельности, когда нет необходимости решать ни проблему жилья, ни финансов, но для Китти такая жизнь была внове, поэтому та считала, что вышла на некий новый уровень. В каком-то смысле это соответствовало действительности.

Она посещала занятия в институте, у нее появилось множество новых знакомых, началось что-то совсем другое, не похожее на то, что было до сих пор. Выйдя из-под влияния родни – в основном тетушки Роны, Китти словно увидела перед собой новый мир, открывшийся, как ни странно, в родной Тампе.

И все было бы хорошо, если бы не грянул финансовый кризис.

К тому времени Китти исполнился двадцать один год, она училась на третьем курсе экономического факультета и собственное существование ее вполне устраивало.

Так бы оно, наверное, и продолжалось, если бы в связи с упомянутыми неприятными событиями у дядюшки Джилла – впрочем, как и у многих других – не начались проблемы с финансами.

Вынужденно закрыв ресторан, он остался на мели. Какие-то денежные запасы, конечно, имел, но назвать их существенными было трудно. Перед самым кризисом дядюшка Джилл вложил основные капиталы в акции крупной строительной компании. Когда настали трудные времена, он решил часть акций продать, и тут выяснилось, что те почти ничего не стоят. Строительная компания прекратила деятельность. Как было объявлено – временно. До конца кризиса.

А когда он кончится?

Ответа не знал никто.

Или, как выразилась тетушка Рона, это одному Богу известно.

И вот, когда дядюшка с тетушкой остались почти без средств, возникла идея выдать Китти замуж.

Зародилась эта мысль, как уже было сказано, в голове тетушки Мейбл, скорее всего параллельно с другой задумкой, имевшей к решению финансовых проблем самое непосредственное отношение.

Между сестрами состоялся разговор примерно такого характера.

– Конечно, на все Божья воля, – сказала тетушка Мейбл, – но я думаю, что для Китти пора подыскать жениха. Девочка в самом возрасте. Я в ее годы уже обвенчалась с Питом и сына родила. А сейчас мне пятьдесят восемь, мои дети пристроены, у меня уже трое внуков, и я ни о чем не жалею. Наоборот, только радуюсь да Бога благодарю. Настало время и тебе позаботиться о будущем Китти. Институт это хорошо, но надо смотреть вперед. Вы с Джиллом сделали для Китти все, что могли, пусть теперь ее муж содержит.

– Муж? – задумчиво произнесла тетушка Рона.

Тетушка Мейбл бросила на нее многозначительный взгляд.

– А как же! Брак дело богоугодное. Господь сказал: плодитесь и размножайтесь. Поэтому всякая женщина должна его волю исполнять. Но сначала, конечно, ей следует обзавестись мужем. И пусть тот ее содержит.

– Ее? – вновь повторила тетушка Рона.

– Именно ее – Китти.

– Хм…

Тетушка Мейбл кивнула.

– Так-то, милая моя. Небось, сама ни о чем таком не думала?

– Не-ет, – протянула тетушка Рона. – У меня сейчас другие заботы. Кризис и все такое. Не до того. Джиллу вот ресторан пришлось закрыть… Ох, грехи наши тяжкие…

– Ну да, ну да. Что ж, а я обо всех думаю. Бывало, лежу ночью, бессонницей маюсь, сначала молитвы про себя твержу, потом давай людей в памяти перебирать – родню, знакомых, прихожан нашей церкви. Вы с Джиллом и Китти у меня всегда на первом месте. Как-то раз, одной такой ночью, вспомнила я вас и думаю: а почему бы не выдать Китти замуж? Все бы уменьшилось бремя, которое вы с Джиллом столько лет несете, отдуваясь за Уитни, непутевую мать девочки.

Тетушка Рона пристально взглянула на Мейбл.

– Значит, замуж?

– Непременно! Заодно и квартира ваша городская освободится, ведь Китти станет как бы отрезанный ломоть, к мужу переедет. А вы с Джиллом – в город. И тогда можно смело продавать этот дом. – Тетушка обвела взглядом гостиную загородного особняка, в которой обе в тот момент находились.

– Продавать дом?! – изумленно воскликнула тетушка Рона. – Но мы не собирались ничего…

– Верно, вы не собирались. Это я за всех думаю, ночей не досыпаю. Сама ведь жалуешься, что невозможно стало дом содержать, долги растут.

– Ох верно. Как доходов не стало, так пошли проблемы.

– О чем я тебе и толкую! Вот же готовое решение: продайте дом и все будет в порядке: долги исчезнут, деньги появятся! Сейчас многие так делают. Кризис кризисом, а жить-то как-то надо. И потом, зачем вам с Джиллом такие хоромы? Вас ведь всего двое, а дом рассчитан на большую семью.

– Еще Китти есть.

– Это пока. А как выйдет замуж, останетесь вы с Джиллом вдвоем. Хватит вам и городской квартиры. Или другой дом купите, когда дела на лад пойдут. Не вечный же он, кризис этот, чтоб ему пусто… Авось, Господь на нас оглянется, избавит от бед.

Это и была вторая идея, зародившаяся в мозгу тетушки Мейбл в одну из бессонных ночей. Роне она понравилась, сидеть на бобах та не привыкла.

– Только не знаю, согласится ли Джилл, – с сомнением произнесла она.

Но тетушка Мейбл лишь рукой махнула.

– Уговоришь. Разве ты не жена? Когда Китти выйдет замуж, уломать Джилла будет проще простого.

– М-да… – Тетушка Рона подняла к потолку задумчивый взгляд. – Значит, говоришь, отрезанный ломоть?

Похоже, выражение ей понравилось.

– Известное дело, всякая дочь рано или поздно родной дом покидает. Потому и говорят о дочерях – отрезанный ломоть.

– Китти нам не дочь, – машинально поправила ее тетушка Рона.

Мейбл тонко улыбнулась.

– И я о том же.

Вот такая состоялась между сестрами Роной и Мейбл беседа. Впрочем, она могла протекать иначе и не в таких выражениях, но суть ее в любом случае оставалась неизменна: Китти следует выдать замуж, а дом продать. Иначе кризис можно и не пережить.

– На все воля Господня, – обронила тетушка Рона в конце разговора.

Тем не менее и сама стала прилагать усилия к тому, чтобы возникшие у Мейбл идеи осуществились.

Китти сразу ощутила это на себе.

А чуть позже сообразила, откуда ветер дует.

2

Тетушка Рона вдруг начала проявлять небывалый интерес к ее делам. Звонила чуть ли не каждый день, все расспрашивала, как институт, занятия, подруги, друзья. Как Китти проводит свободное время и прочее в том же духе.

Китти сначала подумала, что тетушка Рона снова уселась на любимого конька – начнет, как не раз бывало, склонять к регулярному посещению церкви. Каково же было ее удивление, когда та стала задавать вопросы о парнях. Вернее, как выразилась сама тетушка Рона, о мальчиках.

– Значит, все у тебя хорошо? – сказала она в ходе одного из подобных телефонных разговоров. – Замечательно. И с учебой проблем не возникает?

– Нет, – удивленно ответила Китти.

Прежде тетушка Рона никогда не интересовалась учебой. Само собой подразумевалось, что такая ответственная и старательная девушка, как Кити, – ведь кто воспитывал-то! – легко справляется с институтскими нагрузками.

– А какие у тебя отношения с однокурсниками?

Тон тетушки был таким вкрадчивым, что Китти поневоле насторожилась.

– Нормальные.

– Вот как? Нормальные – и все?

– Ну да… А что? Какими они должны быть?

В разговоре наступила пауза.

– Хм… по-моему, ты чего-то недоговариваешь.

Китти прикусила губу. К чему это тетушка клонит? Заподозрила в чем-то? В греховной беспутности?

Порой с дядюшкой Джиллом было легче общаться, чем с тетушкой Роной. По крайней мере, в чрезмерной религиозности того обвинить было нельзя.

– Что вы, тетушка! – изобразила Китти смешок. – Мне нечего скрывать. Я не делаю ничего такого, о чем не могла бы рассказать, тем более вам, человеку, который так много сделал для меня.

Порой Китти хотелось, чтобы тетка делала меньше, но при этом не требовала от окружающих постоянных подтверждений понимания ценности ее благочестивых деяний.

– Да-да, конечно, – пробормотала та немного отстраненно. – Но я не об этом.

Не об этом! Не успела Китти облегченно вздохнуть, как тетушка Рона продолжила:

– Скажи, ты выделяешь среди своих однокурсников какого-то одного мальчика?

Китти возвела глаза к потолку. Ну, началось!

– Одного? Не понимаю… О чем это вы?

– Что тут непонятного! – нетерпеливо воскликнула тетушка Рона. – Ты общаешься с каким-нибудь мальчиком наедине?

Все-таки она хочет поймать меня на горячем, с досадой промелькнуло в голове Китти.

– Наедине? Э-э… дайте подумать… Да, вчера общалась с Лесли Фрайтсом. – Произнося эти слова, Китти хитро улыбалась: сейчас тетушка Рона попадется! Хотела застукать ее, а поймается сама.

– Так! – послышалось в телефонной трубке. – А кто такой этот Лесли Фрас?

– Фрайтс, – спокойно поправила ее Китти. – Студент.

– Из твоей группы? – последовал вопрос.

Китти ожидала другой реакции, поэтому с некоторым недоумением пробормотала:

– Нет, просто из нашего института.

– Ладно, неважно, – сказала тетушка Рона. – Так ты с этим мальчиком проводишь время наедине?

Китти скрипнула зубами. Все-таки тетушке удалось направить разговор в нужную колею. Теперь придется держать ухо востро!

– Да это случилось всего раз и…

К еще большему удивлению Китти, тетушка Рона не стала выслушивать ее до конца, а прервала на полуслове:

– Хорошо-хорошо! Лучше расскажи, как это было.

Китти разинула рот. Тетушку интересуют подробности?

– Ну, после лекции я спускалась по лестнице, а Лесли Фрайтс остановил меня и…

Договорить ей вновь не удалось.

– Постой, ты сказала, что вы находились наедине, – напомнила тетушка Рона.

– Э-э… да, насколько я помню, в тот момент других студентов рядом не оказалось. Я немного задержалась в лекционном зале, поэтому прочие ушли раньше. Так и получилось, что мы с Лесли Фрайтсом оказались на лестничной площадке наедине.

Повисла пауза.

– Так это был просто разговор в институте?

Китти могла бы поклясться, что в голосе тетушки Роны прозвучало разочарование.

Что за чертовщина? – подумала она с подспудным беспокойством.

Ничего подобного прежде не случалось. Как правило, тетушка Рона пространно разглагольствовала о том, что всякой девушке следует блюсти невинность до самого венчания. И даже потом, пребывая в браке, не позволять себе ничего такого, что можно было бы охарактеризовать как грех невоздержанности. А тут вдруг тетушка недовольна тем, что Китти лишь перекинулась с парнем словом между лекциями и больше ничего!

– Конечно, просто разговор. – Что еще могло быть в институте? – усмехнулась она про себя.

– А, понимаю, – протянула тетушка Рона. – Мальчик назначил тебе свидание, верно?

– Лесли Фрайтс? – Китти даже улыбнулась, представив себя на свидании с коротышкой Лесли Фрайтсом – тот достигал макушкой мочки ее уха. – Что вы, нет!

Возможно, Лесли Фрайтс и имел недостаточный для парня рост, но с мозгами у него все было в порядке. Он никогда не стал бы приглашать на свидание девушку, заведомо зная, что получит отказ.

Услышав слова Китти, тетушка Рона вновь произнесла нечто неожиданное:

– Ты вовсе не должна смущаться, милая моя. Во всяком случае, передо мной. Я все понимаю, сама была молодой. Так что, если тебя приглашают на свидания, мне можешь сказать об этом смело!

Свидания у Китти случались – более того, некоторые из них носили не такой уж невинный характер, но она была не настолько глупа, чтобы сообщать об этом тетушке Роне, обладавшей допотопными взглядами на отношения между мужчинами и женщинами. Даже если сейчас по какой-то неведомой причине настроения той вошли в полосу оттепели, это еще не означало, что завтра или послезавтра ветер не переменится. Вдруг тетушка просто выведывает информацию, чтобы потом предать анафеме и грехи Китти, и ее саму.

– Да говорю же, не приглашал меня Лесли Фрайтс ни на какое свидание!

Однако убедить тетушку Рону оказалось не так-то легко.

– Милая, ты напрасно тревожишься. Я же тебе как мать! А от матери ничего не скрывают. Если у тебя что-то завязалось с этим мальчиком, так и скажи, ничего не бойся.

– Я и не боюсь, просто говорить нечего.

– А я чувствую, что ты темнишь!

Тьфу ты, дьявол, вот прицепилась!

– Ничего я не темню…

– Тогда говори прямо!

Подобная беседа кого угодно вывела бы из себя, поэтому неудивительно, что ноздри Китти гневно раздулись. Но все же ей удалось совладать с собой, и после короткой паузы она сдержанно произнесла:

– Не знаю, что вы хотите от меня услышать. Если бы что-то было, я бы непременно с вами поделилась, но если ничего нет, то что мне рассказывать?

В телефонной трубке вновь прошелестел разочарованный вздох.

– Ничего нет?

– Абсолютно!

– Но ведь о чем-то вы с тем мальчиком говорили!

– Конечно. Он кое-что спросил у меня.

– Та-ак! – с нескрываемым интересом протянула тетушка Рона.

Китти вздохнула. Сколько еще будет продолжаться этот странный разговор?

Несколько мгновений прошло в тишине, затем в трубке раздалось восклицание тетушки Роны:

– Что же ты молчишь?!

– Ведь я уже все сказала, – удивленно произнесла Китти.

В трубке послышалось сердитое сопение.

– Милая моя, не нужно водить меня за нос! Я еще далеко не старуха и из ума не выжила!

Ну вот, теперь она, кажется, обиделась. Китти потерла лоб кончиками пальцев. Порой за логикой тетушки Роны так трудно уследить…

– Что вы, у меня даже в мыслях ничего такого не было! Конечно, вы не выжили из… э-э… я хотела сказать, что вряд ли кому-то придет в голову назвать вас стару… – Китти осеклась, почувствовав, что ее язык явно опережает мозг.

– Святые угодники! – с чувством произнесла тетушка Рона. – Вот это да… Правду сказать, не ожидала от тебя такого! Как ты со мной разговариваешь? Ведь ты мне все равно что дочь! Разве дочери разговаривают так с матерями?

Китти мрачно усмехнулась. Дочери порой еще и не так разговаривают. Это ей постоянно приходится подбирать слова, чтобы, не дай бог, не проскользнула какая-нибудь бестактность. А была бы она дочерью…

В этом месте Китти словно спохватилась. Она и сама не знала, откуда взялись подобные мысли. Досадно, что они появились, ведь на самом деле Китти испытывала искреннюю благодарность за то, что сделали и продолжают делать для нее тетушка Рона и дядюшка Джилл.

Тем временем тетушка Рона продолжала с дрожью негодования в голосе:

– Разве я тебя тому учила? Да что я! Разве тому учит нас Святое Писание? Вот скажи, где в Святом Писании сказано, что с матерью следует разговаривать в подобном тоне?!

Все, дождалась! – промелькнуло в голове Китти. Сейчас начнется проповедь!

– Ну, тетушка! Я совершенно не хотела вас обидеть. Просто разговор у нас какой-то странный…

– Это ты делаешь его таким. Я вроде бы ясно спросила: о чем вы с тем мальчиком говорили? А ты, вместо того чтобы дать четкий ответ, или изворачиваешься, или молчишь.

Китти заморгала.

– Но вы не спрашивали! Вы скорее констатировали. Да это и само по себе ясно – если Лесли Фрайтс меня остановил, то мы конечно же не стояли молча, а о чем-то говорили.

– Боже правый, ты с ума меня сведешь! О чем? О чем вы говорили, скажи же наконец! Именно этого я от тебя и добиваюсь!

Китти сморщила лоб.

– Хотите, чтобы я дословно передала разговор с Лесли Фрайтсом?

– Разумеется!

– Но зачем это вам?

– Затем, что ты ничего не должна скрывать от меня! Вот и все! И вообще, если я что-то сказала, просто делай и не рассуждай!

Китти нахмурилась. Не рассуждать она не могла. И чем больше рассуждала, тем меньше нравились ей выводы.

Определенно, с тетушкой Роной что-то случилось. Откуда вдруг возник этот повышенный интерес к личной жизни, Китти? Откуда взялся приказной тон? Прежде тетушка никогда не позволяла себе резких выражений. Возможно, сказывается треклятый кризис? Вокруг все только о нем и говорят. У дядюшки Джилла начались проблемы с бизнесом. Вероятно, это и есть основная причина нервозности тетушки Роны.

И все же Китти не могла смириться с тем, что услышала минуту назад. В ее душе поднялась волна протеста.

Почему я должна отчитываться? – думала она. И вообще, что это такое? Тетушка Рона желает следить за моими действиями? Контролировать каждый мой шаг? И лишь на том основании, что я многим ей обязана? Но ведь не только ей. Есть еще дядя Джилл. Деньги на меня тратил именно он.

Не успела Китти подумать об этом, как ей тут же стало стыдно. Конечно, тетушка Рона участвовала в ее судьбе не меньше, чем дядюшка Джилл. И хотя нравоучительных бесед могло бы быть меньше, все равно вклад тетушки Роны неоценим. Поэтому мысли, появившиеся в голове Китти, можно смело назвать проявлением черной неблагодарности.

И все же она не могла перешагнуть через собственное «я». Полностью подчиниться чьей-то воле – пусть речь идет и не о каком-то чужом человеке, а о тетушке Роне – было не в ее характере.

В то же время ссориться с теткой Китти не хотелось.

– Хорошо-хорошо, не горячитесь, – миролюбиво произнесла она. – Никаких секретов у меня от вас нет. – Тут она слукавила, так как кое-что все же от тетушки утаивала. – И вообще, не понимаю, почему мы так долго обсуждаем какие-то пустяки. Лесли Фрайтс остановил меня, чтобы спросить, пришла ли в институт Сью Пирсон. А я ответила, что она явится на вторую пару и ее следует искать в другой аудитории. Вот и весь разговор.

На самом деле Китти немного поболтала с Лесли о вечеринке, которую устроил в минувший уик-энд по случаю своего дня рождения один из их общих приятелей, студент этого же института. Все трое – Сью, Лесли и сама Китти – там побывали, но зачем рассказывать об этом тетушке? Еще вообразит невесть что…

– А кто такая Сью? – спросила та.

– Девушка Лесли, моя подружка. Мы учимся в одной группе.

Сью Пирсон была, наверное, единственной девушкой в институте ниже Лесли Фрайтса на полголовы. Вдвоем они смотрелись прекрасно, да и вообще, их будто нарочно создали друг для друга.

– Девушка Лесли? – протянула тетушка Рона. – Но почему ему понадобилось справляться о своей девушке у тебя?

– Потому что мы с ней дружим, – терпеливо пояснила Китти.

Она решила во что бы то ни стало сохранить спокойствие. Одному богу известно, что у тетушки Роны на уме, но так или иначе ей не удастся вывести меня из равновесия, как бы она ни старалась. Пусть хоть в лепешку разобьется, подумала Китти.

Тетушка Рона немного помолчала, будто размышляя над чем-то.

– Значит, никаких свиданий тебе не назначали?

– Нет, – твердо произнесла Китти.

И не соврала, потому что в тот раз, во время разговора с Лесли Фрайтсом, о свиданиях речь действительно не велась. А о других случаях – и других парнях – тетушка сейчас не спрашивала.

Повесив трубку на телефонный аппарат, Китти облегченно вздохнула.