Текст книги "Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире"
Автор книги: Люк Хардинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
«Америка, по существу, хорошая страна, – говорил он. – У нас есть хорошие люди с хорошими ценностями. Но существующие властные структуры преследуют собственные цели, стремясь расширять свои возможности за счет свободы всего народа».
Критики впоследствии обвинили Сноудена в самовлюбленности, утверждая, что именно желание привлечь внимание к собственной персоне заставило его выдать секреты АНБ. У Макаскилла сложилось о Сноудене иное впечатление – как о застенчивом человеке, которому гораздо комфортнее находиться дома, перед своим ноутбуком, нежели в центре всеобщего внимания. «Это приятный и учтивый человек. Он настроен на дружеский лад. И он очень скромный, – говорит он. – Многие думают, что он хотел прославиться. Вовсе нет». Когда Макаскилл сделал несколько снимков, было видно, что Сноуден явно стесняется. Комфортнее всего он чувствовал себя, когда говорил о технических деталях слежки. «У него есть настоящее увлечение. Ему очень комфортно ощущать себя среди компьютеров. Это его мир».
В области Интернета Гринвальд и Макаскилл были, по сути, «чайниками» и слабо себе представляли, как что работает (по сравнению с ними Лаура Пойтрас – просто гуру). Эти двое мужчин с большим трудом пытались разобраться в тонкостях программы PRISM. Сноуден показывал им сложные схемы. Он объяснял аббревиатуры, рассказывал о магистралях передачи данных, о методиках перехвата. Пребывая в стихии двусмысленных кодовых наименований программ АНБ, он не вел себя снисходительно, а был терпелив и старался все тщательно разъяснить, разжевать. Для людей непосвященных это был специальный жаргон, непостижимое буквенно-цифровое «спагетти».
Будучи британцем, Макаскилл почти машинально спросил, участвовала ли его страна в этом массовом сборе информации. Лично ему это представлялось маловероятным. Добродушные англичане в большинстве своем воспринимали Центр правительственной связи (GCHQ) как сборище ученых в твидовых костюмах, которые, пыхтя своими трубками, взламывают нацистские военные шифры и попутно играют в шахматы.
Макаскилл знал, что GCHQ давно сотрудничает с США в области разведки, но резкий ответ Сноудена его явно озадачил. Сноуден сказал: «GCHQ ведет себя еще хуже, чем АНБ. Еще более назойливо».
Это была еще одна часть сенсационной информации.
* * *
Всякий раз, когда Макаскилл и Гринвальд отправлялись к Сноудену, им казалось, что его уже не будет в номере, что он будет арестован, схвачен и отправлен в какой-нибудь из современных «гулагов».
На следующий день, 5 июня в среду, Сноуден все еще был на месте, в своем номере в отеле «Мира». Для них это были хорошие новости. Значит, никто его пока не схватил. Плохо было то, что рано или поздно АНБ и полиция должны нагрянуть к его подруге на Гавайях. Отсутствие Сноудена было, наверное, замечено, а когда сотрудник АНБ не появляется на работе, подобная процедура осуществляется автоматически. Сноуден выглядел, как обычно, спокойным, но его возмутила перспектива возможного общения властей с Линдси Миллс. Он опасался, что полицейские начнут шантажировать и запугивать ее…
До сих пор Сноуден совсем немного рассказал о своей личной жизни; главное внимание он уделял информации о массовой слежке со стороны США. Его мать, Венди, работала в окружном суде в Балтиморе. С тех пор как 20 мая Эдвард исчез, она пыталась связаться с ним. Венди поняла, что с ее сыном что-то случилось.
Сноуден стал сильно переживать: «Члены семьи не знают, где я и что со мной происходит. Прежде всего я боюсь, что они явятся к моим родным, друзьям, к моей подруге. Ко всем, кто хоть как-то со мной связан». Он признался: «От этого я ночами не сплю».
Неприятный визит домой сотрудников АНБ едва ли был сюрпризом. И, поскольку теперь он был у них на крючке, вероятность того, что в его гонконгское убежище скоро явятся непрошеные гости, с каждым днем становилась все выше и выше. Ведь он выкрал тысячи сверхсекретных документов агентства. Макаскилл сочувствовал Сноудену. Перед ним был молодой человек, который попал в беду. Его будущее представлялось совершенно безрадостным. Эдвард Сноуден был почти того же возраста, что и дети Макаскилла. «Знаете, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из моих детей оказался в таком затруднительном положении», – говорит он.
Но ЦРУ пока Сноудена не обнаружило. И это было одним из самых непостижимых аспектов в деле Сноудена: почему американские власти не засекли его раньше? Как только они поняли, что он исчез, могли бы направить запросы в авиакомпании и по регистрации рейсов быстро определить, что парень бежал в Гонконг. Отыскать его там было бы сравнительно просто. Сноуден зарегистрировался в отеле «Мира» под собственным именем. Он даже оплачивал счета собственной кредитной карточкой. На ней, кстати, уже кончались средства, и это был для него еще один источник беспокойства: Сноуден боялся, что его преследователи могли заблокировать карточку.
Одно из объяснений сложившейся ситуации заключается в том, что США не захотело бы проводить операции спецслужб в коммунистическом Китае. Другое – в том, что американские власти не столь всемогущи, какими кажутся на первый взгляд. Такое представление – связанное скорее с бюрократической некомпетентностью, а не напряженностью в китайско-американских отношениях – кажется наиболее вероятным объяснением в свете последующих неумелых попыток Белого дома экстрадировать Эдварда Сноудена из Гонконга.
* * *
Совместный полет на край света, встреча с Эдвардом Сноуденом, а затем кропотливая работа над серией сенсационных репортажей – все это сильно сблизило трех известных в мире журналистов, которые до этого не слишком ладили друг с другом. Они все-таки сдружились: несговорчивый американский гей, энергичная кинодокументалистка и британский профессиональный репортер и альпинист, который вместо обычного Yes произносил Aye – совсем как Скотти из знаменитого фантастического сериала «Звездный путь». На почве совместных переживаний и неопределенности постепенно возник дух крепкого товарищества. Все трое чувствовали: все, что они делают, имеет огромное общественное значение. И при этом все трое сильно рискуют…
Макаскилл совершал восхождения на Маттерхорн, Монблан и Юнгфрау. Его спокойствие и выдержка теперь очень ему помогали.
Первоначальная антипатия Лауры Пойтрас по отношению к Макаскиллу исчезла. Он начинал ей нравиться. «Ивен как-то плавно и вместе с тем идеально и мгновенно влился в нашу команду», – рассказывал Гринвальд. Расбриджер назвал это партнерство «любовным фестивалем».
Тем же вечером Гринвальд быстро набросал черновик статьи о Verizon. Из секретных документов Сноудена было видно, что АНБ тайком собирало все данные о телефонных звонках клиентов этой крупнейшей американской телекоммуникационной компании. Трое журналистов решили, что эта история станет первой в целой серии громоподобных разоблачений. Но они опасались, как бы не опоздать. Макаскилл и Гринвальд допоздна обсуждали текст статьи. Они сидели в комнате Гринвальда в отеле W, окна которого выходили на гавань и холмы материкового Китая. Отсюда были видны также небоскребы на острове Гонконг и мост, ведущий в аэропорт…
Гринвальд набирал и правил текст на ноутбуке, затем передавал его Макаскиллу. Макаскилл печатал на своем компьютере и передавал Гринвальду тексты на флешке; так они сидели, работали, постоянно обмениваясь флешками. Электронная почта не использовалась. Журналисты уже не следили за временем. Макаскилл прилег поспать. Когда он встал, Гринвальд все еще работал. Сноуден рассказал Питеру Маасу из New York Times: «Особенное впечатление на меня произвела способность Гленна работать без отдыха по многу часов подряд» (Гринвальд засыпал только в полдень).
Они отправили заключительный вариант на электронный адрес Джанин Гибсон в Нью-Йорк. Эта статья, конечно, должна была спровоцировать беспрецедентный и непредсказуемый переполох.
Но теперь главный вопрос заключался в том, готова ли будет Guardian все это опубликовать…
Глава 6
Сенсация!
Американское отделение Guardian, «малый офис», Нью-Йорк
Июнь 2013 года
Хиггинс. Вы можете пойти, но вы уверены, что они опубликуют?
Тернер. Опубликуют.
Фильм «Три дня Кондора», 1975 год
Больше десяти лет 33-летний Спенсер Акерман занимался темой национальной безопасности и деятельности различных спецслужб. Он налаживал контакты, сплетничал с сенаторами и внимательно следил за действиями администраций Буша и Обамы в период после событий 11 сентября. Практических результатов было мало, и это кого угодно могло повергнуть в уныние. Правда, в 2005 году New York Times обнаружила наличие несанкционированной программы слежки президента Буша, которая имела кодовое наименование STELLAR WIND. Однако такая утечка была крайне необычна, это был, по сути, луч света, пробившийся из доселе совершенно непроницаемого секретного мира. (New York Times тянула с публикацией этого материала целый год. В конце концов он все-таки был опубликован, но только после того, как репортер Джеймс Райзен запланировал включить его в свою книгу.)
Акерман приехал из Нью-Йорка. Он отличался непокорным нравом и мог в минуты стресса лечь на пол и сделать несколько отжиманий. Когда самолеты террористов ударили в башни-близнецы, 21-летний Акерман находился неподалеку: он учился в колледже в Нью-Джерси. «Вот это была сенсация», – рассказывает он, объясняя свой интерес к теме национальной безопасности. Работая сначала в журнале New Republic,[16]16
Новая «республика» (англ. The New Republic) – американский журнал о политике, литературе и искусстве.
[Закрыть] а затем – в WIRED, в частности ведя его блог Danger Room («Комната опасностей»), посвященный вопросам национальной безопасности, он больше всего внимания уделял расследованию программ слежки АНБ. Здесь были кое-какие зацепки. Но крайне мало фактов. Агентство отмалчивалось по поводу своей деятельности и своей отдаленностью от окружающего мира напоминало орден молчаливых картезианских монахов.
В 2011 году Акерману позвонили из офиса Рона Уайдена, демократа от штата Орегон и одного из жестких критиков правительственной слежки. Он приехал взять у сенатора интервью. Давая довольно туманные ответы на вопросы журналиста – поскольку не имел права раскрывать секретную информацию, – Уайден выразил глубокую озабоченность по поводу Патриотического акта, действие которого конгресс вновь собирался продлить. В частности, сенатор сказал, что исполнительная власть придумала для себя юридическую интерпретацию, которая совершенно не стыкуется с тем, что фактически заявлялось в этом акте. Причем собственную интерпретацию правительство не предало огласке. Получается, что никто не мог ее оспорить. Но Уайден намекнул, что Белый дом с помощью казуистики пытается скрыть от всех гигантские масштабы своих программ сбора информации.
Что же происходило? В электронном сообщении, направленном в WIRED, Акерман размышлял о том, что правительство собирает массу информации о частных лицах. Но АНБ категорически отклонило все домыслы о том, что оно якобы шпионит за американцами. В 2012 году генерал Кит Александер неожиданно появился на хакерской конференции в Лас-Вегасе. Главный босс шпионской службы США впервые посетил такое мероприятие, как DEfCon. Сменив выглаженный генеральский мундир на мятую футболку и джинсы, Александер выглядел на сцене довольно нелепо. В своем выступлении он заверил аудиторию, что его ведомство не ведет «абсолютно» никаких «файлов» или «досье» на «миллионы или сотни миллионов» американцев.
Действительно ли это было наглой ложью? Или просто семантической отговоркой, в которой под словом «файлы» понималось нечто другое, скажем записи данных о телефонных разговорах? Для Акермана и других журналистов, пишущих на тему национальной безопасности, это были провокационные аспекты одной большой головоломки. Принятый после 11 сентября 2001 года Патриотический акт являлся весьма соблазнительной приманкой. Но детали оставались неясными. Для того чтобы обойти различные юридические преграды, чиновники вполне могли воспользоваться тайными судами, всеобщей неразберихой и секретностью. Но не было доказательств. И поскольку из АНБ почти не происходило никаких утечек, представлялось крайне маловероятным, что кто-нибудь в скором времени покажет истинный размах правительственной слежки.
В конце мая Акерман оставил работу в WIRED. У него появился шанс стать редактором отдела информации по национальной безопасности в американском отделении Guardian. Офис располагался на Фаррагут-сквер в Вашингтоне, в каких-то трех кварталах от Белого дома. Американский редактор Джанин Гибсон попросила Акермана сначала приехать в Нью-Йорк. По ее словам, она хотела, чтобы тот провел там неделю и получше «сориентировался» в новой для себя обстановке. Акерман не совсем понял смысл такой «ориентации». Тем не менее ему не терпелось произвести впечатление на новых работодателей и загрузить их новыми идеями, и он отправился в Нью-Йорк.
Дату своего приезда, 3 июня 2013 года, он выбрал совершенно случайно.
Акерман поднялся на шестой этаж здания, расположенного по адресу Бродвей, 536. По сравнению, скажем, с New York Times, офис американской Guardian (SoHo) довольно небольшой и не производит особого впечатления: открытое помещение в виде перевернутой буквы L; несколько компьютеров, несколько мест для встреч и кухня – с чайником, печеньем и кофеваркой. На стенах – черно-белые портреты, сделанные всемирно известным фотографом из Observer Джейн Боун. В кабинете редактора когда-то висела и фотография молодого Руперта Мердока.
А внизу был виден вечно шумный Бродвей: магазины, кафе, толпы туристов. В пяти минутах ходьбы по Спринг-стрит находится знаменитый бар Mother’s Ruin с его лепным кремовым потолком.
Американский офис Guardian выглядит, наверное, так, как могли бы выглядеть СМИ, если бы печатные газеты постигла участь динозавров. Он просто пропитан цифровыми технологиями. В штате 31 человек, а бюджет составляет всего 5 млн долларов. (В New York Times, к примеру, 1150 человек работает только в информационном отделе.) Приблизительно половина журналистов – американцы, в основном это молодые люди, хорошо разбирающиеся в цифровой технике. У многих татуировки вполруки, а у одного – даже на целую руку. Задача, по словам Гибсон, состоит в том, чтобы быть полностью американской версией лондонского отделения Guardian, предлагая читателям свое, особое мнение о событиях в мире.
С момента создания в июле 2011 года аудитория американского Guardian существенно выросла. Но даже в этом случае британские журналисты едва ли могли тягаться с такими новостными гигантами, как New York Times, Post или Wall Street Journal. (Ходила такая шутка, что в 2012 году на ежегодном обеде для прессы, который президент устраивает в Белом доме, американскому отделению Guardian предоставили всего два места, одно – рядом с туалетами, а другое – возле лифта для подачи блюд.)
Как потом ярко продемонстрируют события последующей недели, в том, что ты не являешься частью вашингтонского «клуба», есть и свои преимущества. Гибсон это и не скрывала: «Никто не попросит нас сыграть на бис. Поэтому нам в общем-то нечего терять».
Сайт Guardian был третьим по величине среди газетных веб-сайтов в мире, причем задолго до того, как на горизонте замаячил Эдвард Сноуден. Но Белый дом, по-видимому, имел смутное представление, о чем говорит это название, что Guardian собой, по сути, представляет – газету, рекламное издание, блог? – или оно как-то связано с натурой его инновационного британского редактора Джанин Гибсон.
Акерман так и не получил ту самую «ориентировку», которую пообещала ему Гибсон. Он несколько часов наблюдал, как Гибсон и ее заместитель, шотландец Стюарт Миллар, сидели запершись в ее кабинете и о чем-то совещались. Иногда она выходила, брала какой-нибудь документ или наливала себе стакан воды, после чего снова исчезала за матовой стеклянной дверью. По словам 41-летнего Миллара, который переехал ил Лондона в Нью-Йорк в 2011 году, «каждый раз, когда мы выходили в туалет или просто попить воды, были похожи на сурикатов, которые выскакивают из своих норок, кивают друг другу, предупреждают об опасности и шмыгают обратно». Судя по всему, затевалось какое-то большое дело.
Во время ланча Гибсон наконец попросила Акермана присоединиться к ним с Милларом. Все трое направились в «Эдс-лобстер-бар», что за углом, на Лафайетт-стрит. В ресторане было полно народу; троица с трудом нашла себе место и заказала роллы из лобстеров. Акерман начал было дружескую болтовню, но двое британцев сразу перебили его. После чего редактор выдала сногсшибательную новость. Она сказала ему: «Никаких ориентировок не будет. У нас уже есть хорошая история, и мы хотим вас тоже привлечь к ее публикации». Гибсон сообщила Акерману о разоблачителе, скрывающемся в одной из третьих стран. По ее словам, доносчик уже активно сотрудничает с Гринвальдом и Макаскиллом. Все вместе они готовили материалы о… шпионских программах Агентства национальной безопасности.
Акерман был ошеломлен. «На некоторое время я просто потерял дар речи, – рассказывает он. А потом добавляет: – Я ведь сам целых семь лет работал по этой теме, связанной с несанкционированной слежкой. И уже много чего смог раскопать».
Гибсон проинформировала его о диапозитивах PRISM и о секретном постановлении суда, обязывающем Verizon передавать данные телефонных разговоров всех своих американских клиентов. Акерман схватился за голову и закачался. «О господи! Ну и дела!» – бормотал он, прежде чем наконец взял себя в руки.
Он был чрезвычайно взволнован. Его давние подозрения все-таки подтвердились: администрация Барака Обамы тайно продолжала и даже расширила программы массовой слежки, запущенные в эпоху Буша. Акерман спросил у Гибсон, известно ли ей что-нибудь о STELLAR WIND. Естественно, ответила она. «[У меня в голове] запели птички. Бабочки затрепетали крылышками, – вспоминает он словно сладкий сон. – Это было то, чего я добивался долгие семь лет. – И дальше: – Я думал, что этот белый «кит» уже на кончике моего гарпуна. А оказалось, что здесь не одна, а целая масса историй».
Последствия представлялись просто ошеломляющими. Секретное постановление суда в отношении компании Verizon было выпущено 25 апреля 2013 года. В соответствии с ним один из крупнейших поставщиков телекоммуникационных услуг в США обязан был передавать АНБ данные о телефонных звонках миллионов своих американских клиентов. Verizon передавала эти сугубо частные материалы на «постоянной ежедневной основе». Компания сообщала АНБ обо всех звонках и запросах в ее системах, как на территории США, так и за ее пределами. Это было сенсационное доказательство того, что АНБ является своего рода «неводом», который забрасывался в безбрежное море частной информации и наполнялся сведениями о миллионах американских граждан, независимо от того, совершили ли они какое-нибудь преступление и имеют ли хотя бы отдаленное отношение к террористической деятельности…
Этот документ был выпущен секретным Судом по контролю за внешней разведкой США (FISC). Подписанный судьей Роджером Винсоном, он предоставлял американской администрации на 90-дневный период неограниченные полномочия по выкачиванию телефонных метаданных. Этот период завершился 19 июля. «Ничего более захватывающего я в жизни не видел. Это постановление секретного суда FISC не видел никто, – говорит Акерман. – Да я в своих самых пылких и заговорщических снах представить не мог, что они [правительство] пойдут на такое». И был ли этот трехмесячный запрос одноразовым? Существовали ли другие подобные приказы? На это не было ответа. Сноуден предоставил лишь один относительно свежий документ. Но теперь возникли подозрения о том, что АНБ заставляло и других крупных мобильных операторов делиться с ними информацией в аналогичной манере.
В нью-йоркском офисе Guardian Гибсон разработала осторожный план. Он состоял из трех частей: получить исчерпывающую консультацию юриста; выработать стратегию подхода к Белому дому; получить черновую копию материала от репортеров в Гонконге. АНБ, по-видимому, пока не догадывалось о том, какое его ждет «цунами». Как ни странно, Guardian начала действовать как классическая спецслужба – работали втайне, резко ограничили круг посвященных лиц и использовали зашифрованную связь. Никакой переписки по обычной электронной почте и никаких звонков по телефону. Предварительный план Гибсон написала на белой лекционной доске. (Позднее он был назван «Легендой о Фениксе» – по аналогии с хитом французского музыкального электронного дуэта Daft Punk.)
Те, кто знал о Сноудене, представляли собой крошечную группу людей, которым удалось проникнуть в самое сердце американских государственных секретов. Вообще, газетчики по своей природе – неисправимые сплетники. В связи с этим вся информация держалась в строжайшей тайне – как в ленинской партийной ячейке. Большинство сотрудников понятия не имело о том, чем занимаются их коллеги.
Планировалось сначала опубликовать статью о Verizon. Из всех тысяч переданных Сноуденом документов эти были пока наиболее понятными широкой публике. «Это было однозначно, совершенно ясно», – говорит Миллар. Следующей на очереди была история об интернет-проекте под кодовым названием PRISM. Потом – о том, что США вели активную кибервойну. И наконец, если удастся, сведения о системе обработки и визуализации больших массивов данных под названием BOUNDLESS INFORMANT («БЕЗГРАНИЧНЫЙ ИНФОРМАТОР»).
Задача усложнялась тем, что журналисты, работающие над предстоящими разоблачительными публикациями, были разбросаны по всему миру – в Гонконге, в США, в Великобритании. Акермана отправили обратно в Вашингтон. Ему поручили подготовиться к беседе с представителями Verizon. И в нужный момент наладить связь с Белым домом. В Лондоне Алан Расбриджер, главный редактор Guardian, направился в аэропорт вместе с редактором дипломатического отдела Джулианом Боргером. Они собирались сесть в ближайший самолет до Нью-Йорка.
Для Джанин Гибсон, которая раньше была онлайн-редактором сайта guardian.co.uk, наступил весьма напряженный и нервный период. Любая ошибка могла стать непоправимой. Возникло множество проблем. «Никто раньше не видел эти документы. Документы суда FISC были настолько секретными, что их просто не с чем было сравнить», – рассказывает Гибсон. Она с тревогой мысленно спрашивала себя, не является ли текст постановления суда каким-нибудь мошенничеством – уж слишком он был хорош и потому вызывал подозрения.
Одной из самых больших проблем был американский закон о шпионаже. Американский регулирующий режим был более свободным, чем его британская копия. А в лондонской штаб-квартире Guardian обстановка была менее спокойная: британское правительство могло запросто добиться судебного запрета и применить так называемое «правило кляпа».[17]17
«Правило кляпа» – приказ судьи участникам процесса не обсуждать дело с лицами, не имеющими к нему прямого отношения; запрет на публикацию материалов, относящихся к делу, и информации о судебном процессе.
[Закрыть] Но даже в США, на родине Первой поправки к Конституции, потенциальные последствия публикации сверхсекретного материала АНБ были серьезны. Ведь это была самая крупная утечка.
Представлялось вполне вероятным, что американское правительство может обратиться в суд. И собрать Большое жюри. Целью было бы заставить Guardian раскрыть личность своего источника. Миллар и Гибсон встретились с двумя ведущими адвокатами СМИ – сначала с Дэвидом Корцеником и позднее с Дэвидом Шульцем. Эта парочка правоведов помогла им определиться с дальнейшими действиями.
Закон о шпионаже, принятый во время Первой мировой войны, представлял собой довольно любопытную часть законодательства. Согласно этому закону, «хранение, передача или сообщение» материалов американской разведки иностранному правительству считалось преступлением. Этот законодательный акт был довольно неопределенным. Было не ясно, например, применялся ли закон к журналистам, которые могли опубликовать материалы национальной безопасности. Прецедентное право здесь мало чем могло помочь: было крайне немного случаев судебного преследования такого рода.
Были, правда, некоторые основания для оптимизма. Во-первых, за почти сто лет своего существования закон о шпионаже никогда не использовался против средств массовой информации. Казалось маловероятным, что данная администрация захочет в этом смысле стать первой. Во-вторых, сейчас создавался весьма подходящий политический контекст. Белый дом оказался в центре общественного негодования из-за неоднократного преследования представителей прессы, занимающихся журналистскими расследованиями. Так, министерство юстиции получило данные о телефонных звонках репортеров Associated Press, писавших о неудавшемся заговоре Аль-Каиды. Удивительное вторжение в операцию по сбору новостей! Согласно другой утечке, объектом преследования властей стал репортер канала Fox News. После громкого скандала генеральный прокурор Эрик Холдер заявил конгрессу, что его министерство не будет преследовать журналистов за то, что те занимаются журналистикой…
Тем не менее для Guardian было важно продемонстрировать, что она ведет себя ответственно. Газета должна была показать, что предпринимает все разумные шаги, чтобы не нанести вреда американской национальной безопасности. И что публикует только те материалы, которые вскрывают лишь широкие «очертания» правительственной массовой слежки, не вдаваясь в оперативные детали. Главный критерий заключался в следующем: есть ли у общественности подлинное право на получение информации согласно первой поправке? Единственная цель заключалась в том, чтобы спровоцировать дебаты, которых долго добивались Сноуден и настойчивые критики в сенате, такие как Уайден и его коллега в комитете по разведке Марк Юдалл.
События развивались стремительно. Макаскилл из Guardian передал из Гонконга два слова: «Гиннесс хорош».[18]18
Фраза по-английски звучала так: The Guinness is good (отсюда связь между словами Guinness («Гиннесс») и genuine («подлинный»).
[Закрыть] Эта кодовая фраза означала, что теперь он убежден в подлинности Сноудена. Гибсон решила дать АНБ четырехчасовое «окно» для комментариев, чтобы у агентства была возможность все опровергнуть. По британским меркам такой срок выглядел вполне справедливым. За это время можно сделать ряд звонков, согласовать линию поведения. Но с точки зрения официального Вашингтона, где отношения между администрацией и журналистским корпусом складывались в угоду первой и иногда напоминали загородный клуб, это было просто возмутительно.
В среду Акерман приступил к работе в вашингтонском офисе. Он приветствовал своего нового коллегу Дэна Робертса, шефа местного бюро Guardian, но про свою нереальную миссию не сказал ни слова. Около 13.00 он заказал разговор с Verizon. Затем позвонил сотруднице Белого дома Кейтлин Хейден. Хейден являлась главным представителем Совета национальной безопасности (СНБ), отвечающего за координирование американской стратегии национальной безопасности и внешней политики. Председателем СНБ был президент страны. Хейден не взяла трубку.
Тогда Акерман отправил ей электронное сообщение. В теме сообщения говорилось: «Нам нужно срочно поговорить».
«Здравствуйте, Кейтлин.
Оставил вам голосовое сообщение – надеюсь, оно до вас дошло. Я теперь работаю в Guardian, и мне нужно срочно поговорить с вами по поводу американских программ слежки. Думаю, лучше всего обсудить это по телефону… Пожалуйста, позвоните мне, как только сможете».
Хейден была занята. Так уж совпало, что именно в этот день в Белом доме было объявлено о том, что посол Сьюзен Райс назначается советником по национальной безопасности президента Барака Обамы и директором Совета национальной безопасности. Хейден ответила, что свяжется с ним через час. В полдень она действительно позвонила. Акерман рассказал ей, что у Guardian есть копия секретного документа суда FISC и что газета намерена опубликовать это сегодня же. «Кейтлин чрезвычайно расстроилась», – говорит Акерман.
Оправившись от шока, Хейден записала детали, о которых рассказал Акерман. Она пообещала «сообщить это своим людям». Настроение этих людей, должно быть, граничило с замешательством: что это еще за Guardian и где эти мерзкие британцы раздобыли такую утечку?
В 16.00 Хейден связалась с Акерманом по электронной почте. По ее словам, Белый дом хотел бы, чтобы он «как можно скорее» связался с соответствующими ведомствами – министерством юстиции и Агентством национальной безопасности. Акерман позвонил в минюст и поговорил с пресс-атташе АНБ Джуди Эммел. Эммел никак не выдала своих чувств. «Мое сердце лихорадочно билось», – вспоминает Акерман.
Теперь, следуя указаниям Гибсон, Акерман отправил Кейтлин Хейден сообщение, в котором предупредил, что редактор назначила для публикации крайний срок: 17:15.
Затем Гибсон позвонила сама Хейден, непосредственно из Белого дома. Она предложила провести в 17:15 селекторное совещание. Белый дом собирался направить на него своих компетентных представителей. В эту группу входил заместитель директора ФБР Шон М. Джойс. Этот уроженец Бостона имел репутацию человека действия: он занимался расследованием деятельности колумбийских наркоторговцев, активно участвовал в контртеррористических операциях, являлся американским атташе по правовым вопросам в Праге. Борясь с преступностью и предотвращая угрозы национальной безопасности, Джойс провел 75 операций ФБР внутри страны и за рубежом. Теперь он занимался в ФБР вопросами разведки.
Вместе с ним был вызван Крис Инглис, заместитель директора АНБ. Инглис так редко взаимодействовал с журналистами, что многие считали его полумифической личностью, эдаким «единорогом». У Инглиса была блестящая карьера. Получив образование в области машиностроения и вычислительной техники, он быстро поднимался по служебной лестнице в АНБ. Прежде чем стать вторым штатским помощником генерала Александера, он с 2003 по 2006 год работал в Лондоне в качестве старшего сотрудника связи (SUSLO). В качестве высокопоставленного сотрудника разведки США он осуществлял взаимодействие с GCHQ и британской разведкой. По-видимому, он узнал о Guardian именно во время своего пребывания в Лондоне.
Еще в эту группу был назначен Роберт С. Литт, известный как Боб, – главный юрисконсульт директора Управления национальной разведки. Выпускник Гарвардского и Йельского университетов, Литт шесть лет проработал в министерстве юстиции в середине и конце 1990-х годов и знал о тайном суде FISC. Литт был умным, приятным, словоохотливым, ярким собеседником. «Он знает, что делает. Умный. Пожалуй, самый умный из них», – рассказывал Акерман.
Со стороны Guardian выступали Гибсон и Миллар. Двое британских журналистов сидели в небольшом кабинете Джанин Гибсон, из окон которого открывался невыразительный вид на шумный Бродвей. Акерман тоже был приглашен участвовать – из Вашингтона. Казалось, силы явно неравны – несколько чужаков против столь внушительной миссии из Вашингтона.
