Текст книги "Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире"
Автор книги: Люк Хардинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Нужно было как-то устроить личную встречу. Другого выхода попросту не было. В конце марта Лаура Пойтрас возвратилась в Штаты. Отсюда она направила Гринвальду сообщение, предлагая встретиться лично, причем без какой-либо электроники.
Гринвальд как раз собирался лететь в Нью-Йорк, чтобы выступить в Совете по американо-исламским отношениям (CAIR), мусульманской организации гражданских прав. Они встретились в вестибюле отеля «Мариотт» в Йонкерсе, где остановился Гринвальд. Это было малообещающее, просто «ужасное» место встречи, которому предстояло стать первым этапом самой крупной утечки в истории американской разведки.
Пойтрас показала Гринвальду распечатки двух электронных сообщений. Она не знала, что неизвестный корреспондент ранее уже пытался выйти непосредственно на Гринвальда. Можно ли было ему доверять? Или это все-таки самозванец, пытающийся завлечь ее в ловушку? Пойтрас нервничала и хотела поскорее все проверить. «В этих электронных письмах не было никаких деталей, указывающих на личность отправителя. Он себя никак не идентифицировал. Он не сообщил, где работает», – рассказал Гринвальд.
Вместо фактов в электронных посланиях содержался личный манифест радикального толка, в котором Сноуден разъяснял, почему решился передать секретные материалы и какими могут быть неизбежные последствия такого поступка. «Он объяснял, чего добивается и почему пожелал взять на себя такой риск», – говорит Гринвальд. Отправитель в принципе внушал к себе доверие: «Лаура и я инстинктивно чувствовали, что во всем этом сквозит подлинный энтузиазм. Мы оба поняли, что электронные послания заслуживают доверия. [Их тон] настраивал на то, что этот отправитель отнюдь не сумасшедший. Напротив, он умен и весьма искушен в своем деле. И его послания – это не бессвязный набор слов».
У них в голове начал потихоньку формироваться образ таинственного корреспондента – умного, проницательного, политически здравомыслящего, рационального человека, который уже давно вынашивает определенный план. Отправитель раскрывался перед ними постепенно. Журналистам приходилось дожидаться каждого нового эпизода. «Он говорил о том, что очень сильно рискует, что это связано с серьезными разоблачениями, – говорит Гринвальд. – Он не производил впечатление человека легкомысленного или находящегося в плену бредовых идей».
В беседах с Пойтрас Гринвальд выработал свой собственный подход. Чтобы та или иная история могла всколыхнуть общественность, люди должны проявить к ней неподдельный интерес, доказывал Гринвальд. А интерес они проявят только в том случае, если этот анонимный источник продемонстрирует убедительные доказательства незаконной деятельности – неправильного поведения и злоупотреблений со стороны АНБ, которые выходят за рамки любых демократических мандатов. Лучший способ добиться этого заключался в том, чтобы иметь под руками документы служб национальной безопасности: без них было бы трудно стучаться в нужные двери и выносить проблемы на широкое обсуждение.
Таинственный корреспондент повел себя весьма неожиданно. Ранее Пойтрас предположила, что он всегда будет стремиться остаться анонимным. В конце концов, если только выйдет из тени, то сразу же восстановит против себя правоохранительные органы и фактически затянет петлю на собственной шее. Но Сноуден сказал ей следующее: «Я не вычищаю метаинформацию. Надеюсь, вы нарисуете на моей спине мишень и сообщите миру, что все это сделал именно я».
В другом послании Сноуден сообщил, что «трудный этап» по перемещению документов завершен, но теперь начинается опасный этап. «Я почти ощущала, насколько высоки ставки, – говорит Пойтрас. – Он очень беспокоился по поводу своих друзей и родных. Ему не хотелось остаться анонимным. Однако он не хотел, чтобы из-за него пострадали другие люди».
Сноуден, казалось, знал, что его действия, вероятнее всего, приведут его за решетку. Он предупреждал: «Вы должны правильно настроить свои ожидания. Может наступить такой момент, когда со мной нельзя будет связаться».
Как только были установлены доверительные отношения, Пойтрас сообщила Сноудену, что хотела бы взять у него интервью. Она сказала, что тот должен четко сформулировать, «почему» решил взять на себя все эти риски. Это было важно.
Об интервью Сноуден как-то не думал. Но идея была хорошей: цель состояла в том, чтобы поведать всему миру о секретных документах. Он сказал, что саму идею утечки этих материалов он вынашивал четыре года. Однажды он рассматривал возможность передачи этих материалов Джулиану Ассанжу. В конечном счете он все-таки отверг эту идею. Сайт WikiLeaks был под колпаком, а сам Джулиан Ассанж уже длительное время скрывался в иностранном посольстве. Учитывая меры безопасности, которые предпринимал Ассанж, Сноуден понимал, что достучаться до него будет трудно.
К исходу весны 2013 года идея о заключительной встрече уже витала в воздухе.
«Чтобы подготовиться и сделать это, мне потребуется от шести до восьми недель», – написал Сноуден.
* * *
Что означало загадочное «это», было пока неясно. Лаура Пойтрас возвратилась в Берлин, Гринвальд – к себе в Рио. Его жизнь текла своим чередом. Таинственный источник, конечно, представлял большой интерес. Но, как часто бывает в журналистике, то, о чем говорил Сноуден, могло оказаться куда менее привлекательным, чем представлялось на первый взгляд. «Я не сидел без дела и не строил никаких иллюзий. Он ведь вполне мог оказаться фальшивкой», – рассказывает Гринвальд. Шли недели, и в то, что нечто значительное произойдет, верилось все меньше и меньше. «Я почти не думал об этом. Я действительно не был на этом сосредоточен. Ни капельки».
В середине апреля Гринвальд получил от Пойтрас электронное послание. В нем она сообщала, что скоро почтовый курьер доставит ему пакет. В этот период ни одна из сторон не связывалась друг с другом; кроме того, Гринвальд до сих пор не установил у себя программу шифрования данных. Но пакет FedEx свидетельствовал о том, что дела движутся и, как выразился Гринвальд, «орел все-таки сел на землю».
Ему доставили пакет; в нем были два флеш-накопителя. Гринвальд сначала подумал, что на флешках записаны «многократно зашифрованные» сверхсекретные документы. На самом же деле в них содержался пакет инсталляции, с помощью которого Гринвальд мог наконец установить у себя базовую программу шифрования данных.
Сноуден снова связался с Пойтрас: «Вы должны приехать. Я встречусь с Вами. Но это опасно».
Это был следующий этап их плана. Сноуден намеревался слить им один реальный документ. В документе изобличались факты сотрудничества между АНБ и гигантскими интернет-корпорациями по вопросам применения секретной программы под названием PRISM. «У многих это точно вызовет сердечный приступ», – заявил Сноуден.
Сноуден не хотел вовлекать непосредственно Лауру Пойтрас. Вместо этого он попросил ее порекомендовать ему других журналистов, которые могли бы опубликовать материал от анонимного источника. Он хотел сделать свою сеть еще шире.
Пойтрас вновь полетела в Нью-Йорк, рассчитывая на встречу с ветераном разведки. Ей казалось, что было бы вполне естественно встретиться где-нибудь на американском Восточном побережье – скажем, в Балтиморе или в одном из особняков в Мэриленде. Она попросила хотя бы полдня на съемки, а лучше даже целый день. Затем неизвестный корреспондент послал ей зашифрованный файл. В нем была презентация PRISM в программе PowerPoint. И еще второй файл. Его краткое содержимое стало для нее полным сюрпризом: «Ваше место назначения – Гонконг».
На следующий день Пойтрас получила еще одно сообщение, в котором источник впервые представился: «Эдвард Сноуден».
Это имя ни о чем ей не говорило. Пойтрас знала, что если бы она только начала искать имя Сноудена на Google, то сразу же насторожила бы АНБ. К письму прилагалась карта и ряд инструкций по поводу будущей встречи. И еще приписка: «Вот кто я такой. Вот что теперь обо мне скажут. Вот информация, которая у меня есть».
Теперь Сноуден связался напрямую с Гринвальдом, используя их новый зашифрованный канал. «Я работал с вашим другом… Нам нужно срочно поговорить».
У разоблачителя наконец появилось то, чего он так жаждал почти шесть месяцев: прямой безопасный канал связи с вечно ускользающим от него журналистом. Очевидно, Сноуден был знаком с работой Гринвальда. Они обменялись сообщениями. Сноуден спросил: «Вы можете приехать в Гонконг?»
Этот вопрос показался Гринвальду странным и привел его в «некоторое замешательство»: что нужно человеку, который работал на американское агентство безопасности, в бывшей британской колонии, составляющей ныне часть коммунистического Китая? Да еще так далеко от Форт-Мида? «Я совершенно не понимал, какое ко всему этому отношение имеет Гонконг», – рассказывал Гринвальд. Внутренний голос настойчиво твердил ему ничего не предпринимать, никуда не ехать. Он работал над тем, что в тот момент представлялось ему очень важным; наступал срок сдачи очередной книги. «Я тогда немного подзавяз», – говорит он.
Сноуден снова попробовал надавить на него через Лауру Пойтрас, убеждая ее заставить Гринвальда лететь в Гонконг «немедленно».
Пребывая в одиночестве в своем номере китайского отеля и опасаясь, что сюда в любую минуту может нагрянуть полиция, Сноуден не находил себе места. До настоящего момента его план улизнуть с запасом сверхсекретных материалов АНБ и GCHQ блестяще осуществлялся. Этот этап он считал трудным. Но самое, казалось бы, простое – передать материалы сочувствующим журналистам – превратилось в непреодолимую проблему.
Гринвальд связался со Сноуденом через чат. «Мне хотелось лучше понять, зачем мне нужно к вам выезжать и почему это для меня важно?»
В течение последующих двух часов Сноуден объяснял Гринвальду, как правильно загрузить к себе систему Tails – одну из наиболее надежных форм связи, которая использует сеть Tor. В конечном счете задача все-таки была выполнена.
Затем Сноуден с некоторым пафосом написал: «Я собираюсь отправить вам несколько документов».
Долгожданный «пакет» Сноудена содержал около 20 документов из внутренних «святилищ» АНБ, на большинстве которых стоял гриф «Секретно». Среди них были и слайды PRISM. Были и документы, восполнявшие кое-какие пробелы по программе слежения STELLAR WIND, главной теме журналистского расследования в последней книге Гринвальда.
Попросту говоря, в руках Гринвальда оказалось настоящее сокровище – собрание очень важных, даже бесценных данных. С первого взгляда становилось ясно, что АНБ вводило в заблуждение конгресс по поводу характера своей слежки внутри страны, а скорее всего, просто лгало. Гринвальд пишет: «Я всегда сравниваю какие-то вещи с поведением собаки. Сноуден заманивал меня к себе, словно голодного пса, и совал мне под нос «конфету». Он показал мне сверхсекретные программы из АНБ. Это было невероятно. Ведь из АНБ не бывает утечек. Это взволновало меня до крайности».
Сноуден был достаточно умен, чтобы показать, что это лишь начало и что в его распоряжении огромное количество всяких тайн. Теперь Гринвальд начал понимать. Он набрал номер Джанин Гибсон, редактора американского отделения газеты Guardian в Нью-Йорке. Сказал, что звонит по очень срочному делу. Когда Гринвальд принялся рассказывать о документах АНБ, Гибсон тут же перебила его: «Нам не следует обсуждать это по телефону», – и предложила ему приехать в Нью-Йорк.
Два дня спустя, в пятницу 31 мая, Гринвальд вылетел из международного аэропорта Рио-де-Жанейро Галеао и приземлился в нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди. Оттуда он, не теряя времени, отправился в штаб-квартиру Guardian. В кабинете у Гибсон он рассказал, что его поездка в Гонконг даст возможность Guardian узнать о таинственном корреспонденте.
Этот источник мог помочь в расшифровке слитых им же документов. Многие из них были чисто техническими – ссылались на определенные программы, методики перехвата, на методы, о существовании которых никто за пределами АНБ не знал. Большинство было написано не на обычном языке, а с использованием странного лексикона, понятного лишь посвященному. Некоторые документы представляли собой бессмысленную абракадабру, столь же непостижимую, как и древнеассирийские глиняные таблички.
«Это была очень серьезная штука. И самое поразительное, что можно только себе представить, – говорит Гринвальд. – Сноуден выбрал документы, которые взволновали меня до крайности. На всех в Guardian они тоже произвели впечатление. От некоторых просто голова шла кругом. То, что мы получили, было лишь крошечной верхушкой огромного айсберга».
К обсуждению подключился Стюарт Миллар, заместитель редактора американской Guardian. По ощущению обоих руководителей, Сноуден производил впечатление переутомленного и взвинченного человека. Источник в несколько высокопарном стиле рассказывал о своей личной философии и своей катастрофической поездке «в один конец». Назад для него пути уже не было. Тон Сноудена был понятен: в конце концов, ему вскоре предстояло стать самым разыскиваемым человеком в мире.
Но редколлегия Guardian была тоже поставлена перед непростым выбором: они собирались навлечь на себя гнев АНБ, ФБР, ЦРУ, Белого дома, Государственного департамента и, вероятно, многих других секретных и неизвестных пока ведомств.
Гибсон и Миллар сошлись во мнении, что единственный способ обменяться «верительными грамотами» с источником заключается в личной встрече с ним. Гринвальду предстояло на следующий день совершить 16-часовой перелет в Гонконг. Пойтрас тоже собиралась приехать, независимо от него. Но Гибсон назначила к ним в команду третьего участника, старого вашингтонского корреспондента Guardian Ивена Макаскилла. Этот 61-летний шотландец был опытным политическим репортером. Он был спокоен, вел себя очень сдержанно и всем нравился.
Всем, кроме Пойтрас. Она была чрезвычайно расстроена. С точки зрения Лауры Пойтрас, лишний человек мог разволновать Сноудена, окончательно выбить его из колеи. Сноуден и так был уже на грани. Присутствие Макаскилла могло отдалить его и даже привести к срыву всего замысла. «Она настаивала, чтобы Макаскилл никуда не ехал, – говорит Гринвальд. – Она совершенно вышла из себя». Гринвальд попытался выступить посредником, но безуспешно. Накануне поездки Пойтрас и Гринвальд впервые поругались. Обстановка накалялась. Гринвальд думал, что Макаскилл является своего рода корпоративным представителем Guardian, что это осторожный и занудный человек. Позже он обнаружил, что шотландец был самым радикальным из всей троицы, готовый опубликовать многое из того, что вызывало общественный интерес.
В аэропорту ДФК эта несговорчивая троица села в самолет авиакомпании Cathay Pacific. Лаура Пойтрас заняла место в хвостовой части лайнера. Она путешествовала за свой счет. Гринвальд и Макаскилл, летевшие за счет Guardian, расположились на местах премиум-экономкласса. «Ненавижу экономкласс!» – заявляет Гринвальд, имея в виду, что совсем не выспался с тех пор, как 48 часов назад прибыл из Бразилии.
Когда самолет набрал скорость и взмыл в небо, возникло ощущение свободы. В воздухе нет Интернета – по крайней мере, не было в июне 2013 года. Сюда не могло проникнуть даже всевидящее око АНБ. Как только табло «Пристегнуть ремни!» погасло, Пойтрас тут же подсела к Гринвальду: место перед ним оказалось свободно. Она принесла с собой подарок, который им обоим не терпелось поскорее раскрыть: флешку. Сноуден тайно передал ей вторую порцию секретных документов АНБ. Этот последний набор данных был намного объемнее, чем первоначальный. В нем содержалось три-четыре тысячи файлов.
На протяжении всего полета Гринвальд как прикованный сидел за своим ноутбуком. Заснуть было невозможно. Его словно загипнотизировали: «Я не мог оторваться от экрана ни на секунду. Адреналин был на пределе». Время от времени, когда другие пассажиры дремали, Пойтрас вставала со своего места и с усмешкой на губах подходила к Гринвальду. «Мы болтали и хихикали, словно школьники. Мы обнимались и чуть ли не танцевали», – рассказывает он. Их радостные восклицания разбудили соседей, но им было уже все равно.
Все началось как азартная игра. Но теперь материал превращался в сенсационную новость, которая затмит собой все остальное. То, что показал им Сноуден, все больше походило на занавес, приоткрывая который можно показать всем истинную природу вещей. Когда самолет пошел на посадку, а вдали замелькали огни Гонконга, Гринвальд впервые ощутил в себе уверенность. У него не было больше ни капли сомнений. Сноуден не фальшивка, не подставное лицо, он оказался настоящим. Его информация была тоже настоящая. Все было по-настоящему.
Глава 4
«Дворец загадок»
Агентство национальной безопасности, Форт-Мид, штат Мэриленд
2001–2010 годы
Эти возможности в любое время могут обернуться против американского народа, и ни у одного американца не останется частной жизни, и это – возможность контролировать все что угодно: телефонные разговоры, телеграммы, не важно что. Спрятаться будет негде…
Сенатор Фрэнк Чёрч
Истоки тотальной слежки за интернет-пользователями во всем мире можно отследить довольно точно. Фактически она началась 11 сентября, в день террористических атак, которые напугали и привели в невиданную ярость Соединенные Штаты Америки. В последующее десятилетие в Америке и в Великобритании власти предприняли новую политическую инициативу: они решили вторгнуться в частную жизнь людей. Этому способствовало и бурное развитие технологий электронной слежки и прослушивания.
Запутанная сеть Интернет потихоньку превратилась в то, что Джулиан Ассанж, пусть и с некоторым преувеличением, назвал «самой большой машиной шпионажа, которую когда-либо видел мир». Но до появления на мировой сцене Эдварда Сноудена мало кто знал правду об этом.
Агентство национальной безопасности – самая крупная и самая закрытая из американских спецслужб – так и не смогла заблаговременно предупредить о внезапной атаке Аль-Каиды, предпринятой против башен-близнецов в Нью-Йорке. В то время агентством руководил Майкл Хейден, малоизвестный генерал военно-воздушных сил.
У Джорджа Тенета, директора ЦРУ и номинального главы всех 16 спецслужб, был к Хейдену вопрос. На самом деле этот вопрос возник у вице-президента Дика Чейни, и в этом смысле Тенет был просто передаточным звеном. Вопрос был прост: мог ли Хейден добиться большего? Тенет и Чейни задавались вопросом: может ли генерал более активно применять чрезвычайные полномочия АНБ и вычищать, словно пылесосом, обширные массы электронных сообщений и телефонной информации и оборачивать все это против террористов?
За пять десятилетий, начиная со дня его основания в 1952 году, Агентство национальной безопасности накопило невероятный научно-технический опыт. Еще в 1970-х годах сенатор-реформист Фрэнк Черч предупредил, что АНБ в силах «создать в Америке тотальную тиранию».
Среди его соседей в Мэриленде множество секретных американских военных объектов, таких как Форт-Детрик, центр биологических исследований армии США, окрещенный журналистами «лабораторией смерти», и Эджвудский арсенал, главная научно-производственная база химического оружия. Но самым секретным ведомством является АНБ. Его бюджет и персонал – тоже государственная тайна.
Задача АНБ заключается в сборе разведывательной информации по всему земному шару. Это означает перехват любых электронных сигналов: в радио, СВЧ-диапазонах, перехваты сигналов со спутников. И еще интернет-связь. При этом мониторинг ведется тайно, без всякого оповещения. Пункты перехвата агентства расположены по всему миру: на американских военных базах, в посольствах и в других местах.
Его возможности поддерживаются в секретной программе Five Eyes («Пять глаз») по сбору и обмену разведывательной информацией в рамках соглашения, заключенного сразу после Второй мировой войны. В соответствии с программой Five Eyes АНБ делится информацией с четырьмя другими англоязычными странами: Великобританией, Канадой, Австралией и Новой Зеландией. Теоретически эти страны – союзники, которые не шпионят друг за другом. А практически? Все-таки шпионят.
Юридически АНБ не может делать все, что ему вздумается. Четвертая поправка к Конституции США запрещает несанкционированные обыски и аресты американских граждан. Обыски и в том числе подслушивание переговоров являются законными только в отношении конкретного подозреваемого и при наличии «вероятной причины»[13]13
Вероятная причина – сумма фактов и обстоятельств, позволяющих предположить, что конкретное лицо могло совершить данное преступление. Наличие такой причины – обязательное условие для ареста и возбуждения уголовного дела. Критерии вероятной причины определены Верховным судом США.
[Закрыть] и выдачи судебного ордера.
Эти гарантии не просто неуместные или «антикварные» ограничения. В 1970-х годах президент Никсон продемонстрировал, как можно злоупотребить такой властью. Он приказал АНБ в соответствии с печально известной программой MINARET прослушать телефоны ряда американцев, которых он невзлюбил. Среди незаконных внутренних объектов подслушивания со стороны АНБ были некоторые американские сенаторы, боксер Мохаммед Али, писатель Бенджамин Спок, актриса Джейн Фонда, борцы за равноправие чернокожего населения Уитни Янг и Мартин Лютер Кинг, а также другие критики и противники вьетнамской войны. Скандал, связанный с программой MINARET, привел к принятию в 1978 году закона о контроле деятельности служб внешней разведки (FISA). Согласно этому закону, АНБ не имеет права заниматься подслушиванием на территории США, не имея на то соответствующего ордера.
Куда проще жилось британским партнерам АНБ в Центре правительственной связи (GCHQ), которые избежали прямого столкновения со своей конституцией и могли оказывать давление на государственных министров, чтобы получить от тех все, что нужно, прикрывшись завесой тайны. Британский Акт о правовом регулировании следственных полномочий 2000 года (RIPA) будет скоро «истолковываться» как предоставляющий юридический карт-бланш GCHQ на осуществление массовой слежки на британской земле и передачу результатов этой слежки АНБ – при условии, что один из концов этой линии связи расположен за рубежом.
В GCHQ даже не скрывали своего удовлетворения (это позднее выявлено в ряде документов) по поводу того, что «по сравнению с США режим надзора за нами гораздо слабее».
В 2001 году все обстояло именно так. В течение 72 часов после разрушительных террористических атак 11 сентября Хейден подвел агентство к пределу его существующих юридических полномочий.
На фоне чрезвычайной ситуации Хейден тайно разрешил своему агентству сопоставить номера известных террористов с американскими телефонными номерами, с которых осуществлялись международные звонки. Агенты довольно быстро «отвлеклись» от своей главной задачи; в течение двух недель АНБ было готово передать ФБР номер любого американского абонента, который связывался с любым афганским абонентом. Во внутренней истории АНБ позже назовут это «более агрессивным применением» полномочий Хейденом, нежели его предшественниками.
Таким образом, на вопрос Чейни и Тенета в 2001 году Хейден вынужден был дать ответ, который его боссы сочтут неудовлетворительным. Что еще он мог сделать? Ничего. Ничего в рамках существующих полномочий АНБ.
Позже в разговоре по телефону Тенет задал Хейдену еще один вопрос. Что можно было бы сделать, если бы у вас было больше полномочий?
Как оказалось, АНБ могло сделать очень много…
До террористических атак 11 сентября 2001 года АНБ уже проводило один эксперимент, который вынуждено было прекратить из-за юридических ограничений FISA. Идея заключалась в формировании так называемых «цепочек контактов» по записям переговоров, или метаданных. Формирование цепочки контактов – это процесс установления соединений между отправителями и получателями и их контактами. При должной тщательности оно создает карту соединений между людьми, без фактического прослушивания их телефонных звонков или чтения содержимого их электронных сообщений. Задолго до появления Facebook АНБ уже вовсю забавлялось с тем, что вышеупомянутая социальная сеть впоследствии торжественно представит как «социальный граф».[14]14
Социальный граф (англ. Social graph) – это граф, узлы которого представлены социальными объектами, такими как пользовательские профили с различными атрибутами (например: имя, день рождения, родной город и т. д.), сообщества, медиаконтент и т. д., а ребра – социальными связями между ними.
[Закрыть]
Но возникла проблема. В 1999 году служба по делам разведки министерства юстиции США приняла решение, что метаинформация подпадает под определение FISA об электронной слежке. Это означало, что формирование контактной цепочки являлось вполне законным по отношению к неамериканским абонентам. А если оно применялось к американцам, то тогда АНБ нарушало закон.
Дело усложнялось тем, что электронные коммуникации даже между иностранцами за границей могли осуществляться через США, поскольку данные разбиваются на цифровые «пакеты», вместо того чтобы просто перенестись по телефонной линии из пункта А в пункт Б. FISA защищает транзитные передачи внутри США. И все же именно так развивались глобальные телекоммуникации.
Однако после 11 сентября 2001 года для Хейдена, Тенета, Чейни и Джорджа У. Буша оставался один выход. Они могли пойти в конгресс, который так жаждал войны, и попросить больше полномочий путем внесения соответствующих поправок в FISA. Когда еще дымились развалины башен-близнецов, конгресс проявил великодушие к исполнительной власти. В начале октября палата представителей подавляющим большинством приняла Патриотический акт, предоставивший федеральным следователям больше полномочий при расследовании террористических дел. Естественно, они подмахнули бы и поправки к директивам FISA.
Но администрация Буша отказалась открыто просить себе больше власти. Вместо этого Белый дом просто велел Хейдену тайно расширять масштабы слежки. В официальной истории АНБ высказывается предположение о том, почему это было сделано. «Случайные факты свидетельствуют о следующем. Государственные чиновники опасались, что общественные дебаты вокруг любых изменений в FISA скомпрометируют разведывательные источники и методы».
Таким образом, АНБ под руководством Хейдена занялось подготовкой новой программы – такой, которая при выходе за традиционные границы полномочий будет держаться в строжайшей секретности. Программа охватывала четыре аспекта: телефонные переговоры, телефонные метаданные, интернет-коммуникации в форме электронных сообщений и поисковых запросов в Сети, а также интернет-метаданные. АНБ предстояло собрать как можно больше такой информации. Снова вернули формирование контактных цепочек при коммуникациях иностранцев с американцами, и АНБ теперь имело возможность подключаться к иностранным коммуникациям, даже при прохождении соответствующих цифровых пакетов по территории США. Эта программа получила изящное кодовое наименование STELLAR WIND («ЗВЕЗДНЫЙ ВЕТЕР»), хотя некоторые из технологов АНБ стали потихоньку называть ее Big Ass Graph («Граф Большой Задницы»). Агенты ФБР дали программе ироничное прозвище «Заказ пиццы», поскольку многие перехваченные этой программой «подозрительные» сообщения в итоге оказывались, например, заказом еды навынос. 4 октября 2001 года программа STELLAR WIND вступила в действие, а ее официальное название было объявлено 31 октября, на Хеллоуин. Запуск программы был санкционирован президентом Бушем, и первоначально на нее было выделено 25 млн долларов.
О STELLAR WIND мало кто знал. Директиву Буша Хейден хранил у себя в сейфе. Знал главный правовед АНБ – и еще около 90 сотрудников ведомства, которые занимались реализацией программы, – он же торжественно благословил ее, назвал абсолютно законной. Но не было получено первоначального одобрения суда: лишь в январе 2002 года об этой программе узнал председатель Суда по контролю за внешней разведкой США (Foreign Intelligence Surveillance Court (FISC); его коллеги, за исключением одного, узнали о ней лишь через четыре года. Даже внутренний «сторожевой пес» АНБ, главный инспектор, узнал о STELLAR WIND лишь в августе 2002 года, почти через год после ее фактического запуска.
Не стали исключением и большинство членов американского конгресса. Круг посвященных (и то лишь в некоторые детали) лиц ограничивался наиболее высокопоставленными представителями Демократической и Республиканской партий в комитетах по разведке от сената и палаты представителей. К январю в АНБ вошли демократ Кен Иноуи и республиканец Тэд Стивенс, лидеры сенатского комитета по ассигнованиям,[15]15
Комитет по ассигнованиям – постоянный комитет одной из палат конгресса США, в функции которого входит проверка законопроектов об ассигновании и их представление в конгрессе; комитет по ассигнованиям палаты представителей играет основную роль в корректировке, допуске к рассмотрению, ускорении или задержке прохождения финансовых законопроектов; комитет по ассигнованиям сената, в свою очередь, служит своеобразным апелляционным органом для обжалования действий комитета по ассигнованиям палаты представителей.
[Закрыть] который осуществляет контроль за «кошельком» сената. К январю 2007 года примерно 60 человек на Капитолийском холме знали о деталях программы STELLAR WIND. И это из 525 американских законодателей…
Но с самого начала STELLAR WIND, по-видимому, получила энергичную поддержку крупнейших телефонных компаний и интернет-провайдеров. Это было крайне важно. В отличие от бывшего СССР или современного Китая американское правительство не владеет и не контролирует оптоволоконные кабели и устройства коммутации, даже те их участки, которые проходят по территории США. Для того чтобы АНБ могло рассчитывать на сбор «урожая» в виде данных о телефонных разговорах и электронных сообщений, оно нуждалось в тесном сотрудничестве с этими компаниями.
Согласно внутренним отчетам АНБ, неназванные «партнеры частного сектора» начали обеспечивать агентство телефонным и интернет-контентом из-за границы в октябре 2001 года, в первый же месяц работы программы. В следующем месяце в АНБ стали поступать метаданные телефонных и интернет-коммуникаций внутри США.
Объем коммуникационного трафика между упомянутыми компаниями и АНБ был огромен. Инфраструктура, которая контролировалась тремя «корпоративными партнерами» (как их называло АНБ), представляла около 81 процента международных звонков, пересекающих территорию Соединенных Штатов. Столь тесное и секретное партнерство с телекоммуникационными компаниями для АНБ отнюдь не новшество: по сути, именно так АНБ с самого начала и вело свою деятельность. Эти долговременные отношения, наряду с патриотическими чувствами нации, которые испытали на себе серьезный удар 11 сентября, предусматривали наличие восприимчивой аудитории от упомянутых фирм. Например, двое из трех «корпоративных партнеров» контактировали с АНБ даже до официального запуска программы STELLAR WIND и всегда услужливо справлялись: «Что нам сделать, чтобы помочь?»
В последующие два года еще по крайней мере три телекоммуникационные фирмы выразили готовность оказать поддержку проекту STELLAR WIND – хотя начали проявляться и признаки напряженности. Дополнительные данные не запрашивались благодаря приказу судьи, вынесенному вне судебного заседания. Это был односторонний запрос со стороны АНБ, просто уведомление от генерального прокурора Джона Эшкрофта, который периодически возобновлял действие программы. Но Эшкрофт вовсе не был судьей. Одна из этих трех фирм оказывала просто «минимальную» поддержку агентству. Две другие были даже более «колеблющимися». Одна из них, от которой АНБ хотело бы получать электронный контент, воспротивилась этой инициативе агентства по причине «проблем, связанных с корпоративной ответственностью». Другая хотела бы привлечь юристов со стороны, чтобы те проанализировали законность ее согласия с таким запросом. АНБ, посчитав, что слишком рискует, отозвало свой запрос.
