Текст книги "Не грусти"

Автор книги: Людмила Волок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 8

Утро в офисе прошло спокойно. Несмотря на Светкины настойчивые расспросы, я не раскололась. То есть, конечно, рассказала, что концерт был прекрасным и все такое, но о страстном продолжении вечера умолчала. Почему-то мне хотелось хранить это в тайне от всех – даже от себя…

При этом со страхом думала, как вести себя при встрече с Дмитрием. Делать вид, что ничего не произошло? Как в анекдоте: «Девушка, как вас зовут? – Я на улице не знакомлюсь! – Но ведь мы вчера с вами переспали! – А это не повод для знакомства!»

Или просто избегать встречи, пока все не забудется?…

Но ужас в том, что мне не хотелось, чтобы все забылось. Мало того, мне хотелось, чтобы все повторилось. Но даже если Дима тоже был не против (в чем я не была уверена), я совершенно не была готова к новым отношениям… Ни с кем, кроме Артема.

Итак, способ отвлечься был только один: снова предаться грезам об Артеме.

Я строила планы нашей внезапной встречи. Погрузившись в увлекательный мир наволочек и простыней, жаккарда и бязи, я лихорадочно пытаюсь найти какие-то информационные поводы, чтобы проникнуть в холдинг «ТекСтиль». Но вот в тяжкой конкурентной борьбе покоряю вакантное место главного редактора воображаемого журнала «Хлопок и ситец», а его хозяином оказывается Артем. Начальник отдела кадров знакомит нас, и Артем немеет: в стройной (тут я немножко преувеличила, но в мечтах ведь можно?!), уверенной в себе красотке он вдруг узнает любовь его юности и вообще всей жизни – меня…

Или нет, лучше так: я создаю журнал «Хлопок и ситец», пишу уникальную концепцию, разрабатываю подробный бизнес-план и являюсь к нему с предложением стать инвестором. Далее Артем немеет… Я не просто стройная (да ладно уже!) красотка, я еще и сражаю его своим зрелым, развившимся дальше некуда интеллектом. Ведь никто раньше не додумывался так углубить и расширить неиссякаемую тему ситца, а тем более хлопка, как я в своей гениальной концепции! Он достает из шкафчика столетний виски и разливает в два стакана с толстым дном. Один протягивает мне нетвердой рукой (конечно, он же волнуется!). И говорит хриплым от волнения голосом:

– Как я счастлив, что ты пришла…

Тихо звучит романтичная музыка… Какая-нибудь классика рока… Или баллада… Гарри Мур, например… или лучше Тина Тернер… Не, Бон Джови. Ага, точно – «Олвейс». Ай вил лав ю-у-у, беби-и, оо-лве-е-ейс!

– За хлопок и ситец? – предлагаю я глубокомысленный тост и таинственно улыбаюсь.

– За тебя, – говорит он, приближая себя ко мне.

На этом месте мне стало жарко и дальше мечтать было сложно. Особенно сейчас, потому что мечтала я на совещании. И тут как раз Игорь, наш главный редактор, обратился ко мне:

– Валентина?

– Да, я все сдам в срок, – на всякий случай соглашаюсь.

– Вообще-то, я спрашивал, сколько писем пришло в этом месяце, – вздохнув, повторяет Игорь. Смешной: он считает, что количество писем о чем-то таком важном свидетельствует.

– Вот я и говорю, что оформлю отчет и сдам его завтра, – пытаюсь выкрутиться.

– Отчет? – удивляется главный.

– Ну да, – важничаю я и начинаю фантазировать. – Отчет. По всей форме. Количество писем, темы для статей, вопросы к юристам, вопросы к коммунальщикам и так далее.

– Молодец, – хвалит меня Игорь. Но я не радуюсь: на самом деле, это он должен бы придумать, какую пользу можно извлекать из нашей почты. А ведь до сих пор все лучшие вопросы в нашей газете составляли мы сами. Как и сочиняли темы для статей.

Наш главный редактор в недавнем прошлом возглавлял рекламный отдел в одном из регионов нашей необъятной родины. И так хорошо проявил себе на ниве заключения рекламных контрактов, что, когда предыдущий главред ушел на пенсию, учредители посчитали лучшей кандидатурой именно Игоря.

– Давыдова, зайдешь ко мне после совещания, – говорит Игорь.

– Прямо сейчас? – невпопад спрашиваю я, гадая, что за срочность. Обычно после совещаний Игорь демонстративно отправлялся на обед с учредителем, демонстрируя ему свою преданность, а нам – свой высокий статус.

– Ну, через пять минут.

Выпить кофе с коллегами и злорадно разобрать по косточкам неудачи других отделов я не успевала, поэтому явилась в кабинет к главреду не в лучшем расположении духа.

– Садись, – гостеприимно показал мне на диван. Это означало, что разговор пойдет о чем-то очень важном. Наверняка о рекламе. Потому что Игорь считал самым важным элементом в любом издании именно рекламу. Впрочем, больше ни в чем он и не разбирался. Но справедливо полагал, что пока газета приносит прибыль – учредители будут им довольны.

А что сейчас происходит такого важного в рекламном отделе? Да ничего, за исключением того, что отдел лишился отличного копирайтера. А рекламный отдел без копирайтера – все равно, что корабль без штурмана. Что самолет без пилота. Что автомобиль без… ну, в общем, вы поняли. Неужто будет просить меня подставить плечо? Надо быстренько придумать, как можно удачно свое плечо продать.

Подождав, пока я устроилась с комфортом на мягком диване, Игорь немало меня удивил:

– Кофе будешь?

– Буду, конечно.

Игорь не отличатся любезностью, может, поэтому не успел с коллегами подружиться за те полгода, что работал в новой должности.

– Ты, вроде, раньше рекламой занималась? – Осторожно начал подбираться к теме разговора Игорь, словно раздумывая при этом, не совершает ли он роковую ошибку.

– Занималась, – согласилась я, имея в виду свою предыдущую работу копирайтера в небольшом рекламном агентстве.

– Знаешь, что Таня Клименко в декрет ушла?

– Ага, – кивнула, отхлебывая принесенный наконец-то секретаршей кофе.

– А рекламный отдел без копирайтера – что корабль без штурмана, – вдохновенно начал озвучивать мои мысли Игорь. Нежели я это вслух произносила?! Словно в подтверждение моих опасений, главред доверительно сообщил:

– Это ты когда-то написала – в статье о копирайтинге для журнала «Рекламный менеджмент».

Точно. Был в моей практике такой эпизод.

– Клименко грозится на работу выйти уже через полгода. А временного сотрудника найти очень трудно. Походящие кандидаты рассчитывают на постоянное место. На полугодовой контракт соглашаются только вчерашние студенты, – Игорь поморщился, как от зубной боли.

– Так вот, – продолжил он все с такой же болезненной миной на лице. Видно, необходимость просить меня об услуге хорошего настроения ему не прибавляла. – Не согласишься ли ты некоторое время помогать коллегам?

– Конкретнее, – холодно произнесла я. За время своего руководства Игорь успел отличиться стремлением к жесткой экономии. Например, нагружая сотрудников дополнительной неоплачиваемой работой, маскируя это под благородную помощь товарищам по работе.

– Конкретнее – поработать полгодика вместо Клименко.

– При этом работа в отделе писем все равно останется за мной? – уточнила я.

– Конечно! – Игорь снова вдохновился. Как-то подозрительно часто, как для раба цифр и счет-фактур, накатывало на него это поэтическое состояние. – Ты же знаешь, что лучше тебя никто не справится с потоком писем от наших дорогих читателей, – тут Игорь принялся мне льстить, и стало окончательно понятно, что прибавку к зарплате он давать мне не планирует.

– Двойная работа – двойной оклад, – глядя прямо ему в глаза, твердо произнесла я.

– Не получится, – словно обдает меня ледяной водой Игорь. – Ты же понимаешь, что нужно просто помочь родному коллективу. Ради нашего общего дела.

Голос его становится мягким и вкрадчивым. Он, наверное, уверен, что я тут же соглашусь. А я смотрю на этого человека, под началом которого провела последние шесть месяцев, и внезапно понимаю, что еще один день на этой работе – и начну стремительно деградировать.

Когда-то один хороший знакомый, глава крупного телеканала, сказал мне в откровенной беседе (когда я брала у него интервью по просьбе наших читателей):

– Я давно понял один из секретов успеха: работать можно только под руководством того, кто знает больше тебя в вашей профессии. У кого есть чему учиться! Если начальник не вызывает безусловного уважения, то нужно менять работу и идти учиться к другому руководителю. А когда таких больше не осталось – начинать работать самому.

Насчет самостоятельного плавания я еще не решила. Но факт, что трудиться дальше под руководством совершенно некомпетентного в журналистике Игоря – подобно профессиональной кончине, открылся передо мной с пугающей ясностью.

А он все продолжал вещать:

– … одна команда, и подставить плечо коллеге – святая обязанность каждого члена коллектива.

– Игорь, наш еженедельник совсем не приносит прибыли? – Внезапно прерываю его вдохновенную речь.

– Что? – поперхнулся очередной пафосной фразой главред.

– При-быль, – как полоумному, по слогам повторила я. – У нашей газеты. Есть?

– Ну да, конечно, есть. Иначе бы ее никто не издавал, – обиженно проговорил он. И, приосанившись, добавил: – Я ведь не зря это место занимаю!

Доказывать ему, что успешная рекламная деятельность – обязательная и важная, но не единственная составляющая часть успеха действительно хорошего издания, я не стала.

– И большая? – спросила я.

– Кто? – снова удивился Игорь, обнаружив свою непроходимую глупость. И как ему верят рекламодатели?

– Так прибыль же, – я вздохнула.

– Это тебя не касается, – резко ответил он. – Экономические показатели – закрытая информация.

– Еще как касается, – возразила я. – Полагаю, исчисляется она достаточно высокими цифрами, судя по твоей новой машине.

– Да какое право… – Аж задохнулся от возмущения начальник.

– Да простое право, – передразнила я Игоря, окончательно осознав, что терять мне нечего. – Я своим трудом ежедневно участвую в создании этой самой прибыли. И мои коллеги, наша команда то есть, о которой ты так любишь разглагольствовать, тоже. Но у нас почему-то за четыре года ни разу не было не то что премии, но даже честно заработанной доплаты за дополнительную работу! И та небольшая сумма, которую мне можно было бы доплачивать за выполнение обязанностей копирайтера, вряд ли значительно отразится на размере той самой прибыли…

Я горько улыбнулась.

Игорь впал в ступор и только громко сопел – наверное, пытался составить предложение без слов «экономия», «команда», «долг» и «дакактысмеешь».

В конце концов он выродил половину какой-то сентенции:

– Ну, если сотрудник отказывается выполнять свою работу…

Мне внезапно расхотелось с ним спорить. Нам просто не о чем было говорить дальше. Объяснять ему, что свою работу я выполняю, речь идет лишь об оплате дополнительной? Он это и так понимает, но при этом отрицает очевидное. Значит, подлец. А если не понимает и верит в то, что говорит, – то дурак.

Но мне ни с тем, ни с другим дальше не по пути.

– Я увольняюсь, – произношу спокойно, и с легким сожалением поднимаюсь с удобного дивана. Выхожу из кабинета, оставив Игоря в полнейшем изумлении стоять посреди комнаты с чашкой кофе в руке. Нет, наверное, все-таки дурак.

Когда я возвращаюсь к своему рабочему месту, обессилено плюхаюсь на стул и роняю голову на клавиатуру, испуганная Светка подбегает ко мне и начинает причитать:

– Тина, Тиночка, что Игорь тебе сказал? Вы так долго совещались, я аж извелась вся. Вот бы он тебя наконец своим замом назначил, – глядишь, и газетка бы наша поинтересней стала! – начинает мечтать Света, при этом не переставая гладить меня по голове. – Кофе тебе сделать? Или чаю с плюшкой хочешь?

Я улыбаюсь и поднимаю голову. Перед моим взором на клавиатуре вырисовывается бессмысленный набор букв и цифр, написанный моей безумной башкой: 76рнг.

– Светка, знаешь, что ты слишком добрая? Такой доброй быть нельзя. И видеть во всем только хорошее. Съедят, – поучительно говорю я.

– Кто? – пугается Света.

– Люди, – обтекаемо продолжаю.

– Это Игорь!? Он тебя… съел?! – округлившиеся от ужаса Светкины глаза наливаются слезами. – Наехал за что-то? Вот гад некомпетентный!

Светка отличалась способностью составлять удивительно точные предложения из совершенно не подходящих друг другу слов.

– Нет, – смеюсь, – скорее, я его…Съела. А потом выплюнула.

Света смотрит на меня с недоумением. Но, замечая, что я совсем не расстроена, тоже улыбается. И таки заставляет меня выпить чаю с плюшкой. Эх, диета… Мы веселимся, и я принимаю решение пока что ничего не рассказывать подруге: лучше признаюсь в своем бегстве из нашего издательства завтра. А сегодняшний день пусть закончится вкусными, запретными (и от этого еще более сладкими) плюшками.

Потом я втихомолку пишу заявление и отношу его в отдел кадров. Конечно, говорить, что я совсем не расстроена, – не совсем верно. Потерять в течение недели мужа и работу никому не пожелаешь. Теперь придется искать новых – и работу, и мужа. Я представила себе объявление в газете: «Блондинка с высокими запросами, 36 лет, немного б/у – но все еще в хорошем состоянии, с собственным позитивным десятилетним сыном и роскошной трехкомнатной квартирой в тихом зеленом районе, ищет третьего мужа и пятую работу».

Бр-р. Придет же в голову такое. Хотя запросы, конечно, надо бы конкретизировать.

Вот насчет мужа, например, у меня нет совершенно никаких особенных требований. Он даже не обязательно должен быть красивым. В этом смысле у меня нет высоких запросов. Нет ничего хуже мужа-фотомодели. Да и потом, они же почти все геи! Так что у меня и так практически нет шансов. Чтобы я его полюбила всей душой, вполне достаточно быть добрым, великодушным, умным, веселым и социально успешным. А, да, и еще остроумным. Ну и аккуратным – опускать крышку унитаза, не разбрасывать вещи по квартире и всякое такое. Еще, конечно, он должен делить со мной поровну все тяготы быта. Простой помощи по дому недостаточно – мы ведь вместе этим бытом пользуемся. Так что нечего отлынивать. А, и отцом должен быть замечательным. Время с детьми проводить (у нас ведь будут общие дети?), веселиться и учиться вместе с ними. И, само собой, быть внимательным мне: цветы по поводу и без повода, подарки, письма, стихи… Музыка, свечи… Шубы, бриллианты… Новая модная машина, вилла на острове Санторини… Ну да, а что тут такого? Он ведь социально успешный. Это я еще в первой десятке своих требований обозначила!

К работе тоже нет особых требований. Это не обязательно должна быть должность вице-президента крупного издательского дома (желательно с иностранным капиталом). Нет, конечно! Мне достаточно работать в каком-то приятном глянцевом журнале, с высокой зарплатой, с милыми и адекватными коллегами, с умным, высокопрофессиональным и великодушным начальником. Чтобы он пил кофе с нами по утрам, разрешал свободный график, за ошибки журил ласково и по-отечески, и все время выплачивал бы нам премии. А за рекламу турагентств не брал бы денег, а просил путевки на заграничный отдых для сотрудников.

М-да. Быть мне, судя по всему, и без мужа, и без работы…

Глава 9

Утро следующего дня моей полностью свободной жизни начинается неожиданно хорошо.

– Тетя Ася приехала! – радостно ору я, потому что таки да: приехала моя любимая тетушка, подруга дней моих суровых, мамина старшая сестра. Вообще-то, она Александра. Но я никак не могла пройти мимо такой удачной рекламной фразы, и дальше страсть к нестандартным сокращениям сделала свое дело. Теперь она тетя Ася – не только для меня, но и для всей семьи. Тетя Александра в конце концов смирилась, и единственное, чего боится – чтобы об этом уменьшительно-ласкательном имечке не прознали ее чопорные коллеги. Потому что тетя Ася – самая интеллигентная из всей нашей не слишком интеллигентной родни.

Она искусствовед. Причем специализируется на современном искусстве, то есть, что называется, в тренде. Конечно, на заре карьеры она специализировалась на социалистическом реализме, а современное искусство любила тайно, иначе ее карьера закончилась бы в дурдоме. Откровенно говоря, я и сейчас не понимаю, что же такого прекрасного в отрезанных коровьих головах, плавающих в формалине, или в гигантской куче глянцевых пластиковых какашек. То есть, в этом смысле мы с социалистическим реализмом заодно.

Но тетя Ася, похоже, действительно разбирается в красоте пластиковых какашек. И даже возит выставки за границу, а также привозит выдающихся творцов из-за границы к нам. При этом не оставляет надежды просветить меня. Думаю, сейчас она явилась именно с такой целью: через неделю открывается первая международная биеннале современного искусства в нашем городе, и, согласно тетиной концепции, я там обязана быть.

Мы обнимаем друг друга прямо на пороге, и я, как всегда, искренне восхищаюсь вслух:

– Выглядите – отпад! Кофе?

Тетя Ася царственно кивает: она согласна и с тем, что выглядит отпадно, и с тем, что кофе пить будет. Именно она приучила меня к хорошему кофе да и вообще к правилу: выбирай все только лучшее, а если не можешь себе его позволить – тогда откажись вообще.

– Кофе какой? – Она проходит за мной на светлую, просторную кухню и удовлетворенно окидывает ее взглядом: моя кухня ей всегда нравилась. Открывает знакомый наизусть шкафчик с чаем и кофе, перебирает коробки и пакетики и выносит вердикт:

– Будем пить Далмайр, – и протягивает мне пакет.

Пока я завариваю кофе, тетя Ася распахивает окно и тут же закуривает свои сигареты Трежерер – пачка удовольствия стоит столько, сколько я зарабатываю за два дня тяжкого труда.

– Ты не представляешь, деточка, сколь от многого приходится отказываться с возрастом, – вздыхает она, выпуская колечко ароматного дыма (приблизительно по доллару за каждое). – Я, например, не могу теперь себе позволить дешевые сигареты и плохой кофе. Это вредно для здоровья пожилых людей, – поучительно произносит она, и мы вместе смеемся. Во-первых, над тем, что она никак не может относиться к пожилым людям, несмотря на ее шестьдесят два года. А во-вторых – над тем, что даже самые хорошие сигареты и самый распрекрасный кофе в неимоверных количествах здоровья тоже никому не прибавляют, но при употреблении качественных продуктов это как-то мало волнует.

Разливаю кофе по чашкам и сажусь напротив тетушки. Она смотрит мне в глаза, театрально вздыхает и произносит:

– Я слышала, ты рассталась с Максом.

– Ага, – соглашаюсь я.

– Это хорошо, – кивает одобрительно тетя Ася. Она про Максика знала все с самого начала и постоянно пыталась меня предупредить, что не бывает хороших мужей-холериков. При этом перевирала цитату из песни группы «Агата Кристи». «Ты будешь с ним все время, «как на войне». Он же припадочный!» Тети Асина интеллигентность не мешала ей выражаться экспрессивно. Такая лексика помогала ей всегда быть исключительно точной в высказываниях.

– А еще я слышала, ты потеряла работу.

– Ага, – снова соглашаюсь я. Наверное, мама вчера рассказала новости всей родне. Зря я ей звонила вечером.

– И что планируешь делать?

– Искать новую, – уныло отчитываюсь.

– Что, опять будешь разбирать письма читателей? Или сочинять рекламные слоганы? – подозрительно интересуется тетя Ася. Рекламные слоганы – это она о моей предыдущей работе, с которой мы распрощались к взаимному удовольствию несколько лет назад. Венцом моей карьеры тогда стал гениальный текст о стиральных машинах эконом-класса: «Мы стираем грани между грязным и чистым». Что, в общем-то, выглядело весьма двусмысленным текстом. Но клиенту понравилось.

– Не нужно ждать. Не нужно искать такое же, как уже потеряла. Просто подними задницу и сделай что-то новое. Сделай сама.

Тетя Ася многозначительно смотрит мне в глаза – я знаю, что она имеет в виду. Но я никогда не потяну то, что она предлагает. Хотя и очень хочется. Она предлагает мне открыть собственное дело – мне, которая с трудом вспоминает таблицу умножения, и у которой от слов «бухгалтерия», «налоги» и «отчетность» начинает болеть голова.

– Я наделаю кучу ошибок. Я ничего не знаю. У меня не получится, – уныло лепечу я.

– Девочка, ты не в силах изменить прошлое, – серьезным тоном говорит тетя Ася. – Но будущее станет таким, каким ты захочешь.

– Тетя Ася, вы знаете, как я вас люблю, – медленно произношу я, глядя в чашку. – Но мне просто не по силам открыть свой журнал. Я не смогу. Сама.

– А ты и не будь – сама, – легко говорит она, закуривая очередную ароматную сигарету. – Будь с единомышленниками. С теми, кому доверяешь. И у тебя все получится, потому что ты талантливая и безумная. Именно у таких все всегда получается.

И я верю ей. Потому что тетя Ася тоже талантливая и немного безумная, и я ее люблю.

Когда она уходит, чмокнув меня на прощанье в щеку и обдав ароматом своих как всегда изысканных духов, я звоню маме.

– Мам, ну зачем ты тете Асе рассказала, что я теперь безработная? – спрашиваю немного обиженно.

– Затем, что больше никто тебе не вставит мозги на место, – грубовато парирует моя родная мать. И она, как всегда, права.

– Тетушка убеждает меня, что пора открывать свое дело, – вздыхаю я.

Она молчит в трубку. А потом спрашивает тихо:

– Ты помнишь, чему я тебя учила в детстве? Ну, главное правило?

– Не дать поцелуя без любви? – ухмыляюсь я.

– Нет, – коротко смеется мама. – Хотя, конечно, лучше бы все твои поцелуи были именно с любовью, – грустно добавляет. – Но я о главном правиле жизни…

И я вспомнила. Вспомнила, как мама, прочитав «Атлант расправил плечи», изводила меня, десятилетнюю сорвиголову, занудными поучениями:

– Валентина, запомни: что бы ты ни делала, делай это хорошо. Только так можно добиться успеха.

Я не хотела добиваться успеха. Я хотела играть, и новую куклу, и платье, как у соседской Леночки, и чтобы всегда лето, только один день зима, и чтобы это был Новый год.

А мама твердила, как заведенная, при каждом удобном случае:

– Ты почистила зубы, Валентина? Ты сделала это хорошо? Ты же помнишь, все нужно делать хорошо. Что бы ты ни делала.

– Валентина, ты убрала в своей комнате? Хорошо убрала? Тщательно? Ведь нельзя стать успешным человеком, если не делать все максимально качественно…

– Ты сделала уроки? Хорошо все выучила? Вспомни, о чем мы с тобой говорили…

Я искренне недоумевала, как от качества чистки зубов и уборки зависит будущий успех. Вообще-то, я собиралась стать актрисой. И даже в малолетстве знала, что дома у актрис убирает прислуга, а за актрисиными зубами следят лучшие стоматологи. Уроки, кстати, актрисам тоже ни к чему. Тут главное – красота! А я собиралась быть красивой. Такое вот приняла решение.

Мама же была под впечатлением монументальной книги около месяца, и все это время вдалбливала мне в голову свое железное правило. Надо сказать, кое-чего она все же добилась: я стала параноидальной блюстительницей порядка в быту. Меня как замкнуло где-то на уровне домашнего хозяйства, так до сих пор разомкнуть не может. Что-что, а квартира моя всегда вылизана до блеска.

– Да, мама, я помню, – после паузы наконец отвечаю я. – Что бы ты ни делала, старайся все делать хорошо…

– Вот именно, – подхватила мама. – Так что иди и открывай свой журнал. И сделай это… идеально!

Совершенно неожиданно мамины слова вдохновили меня.

Да.

Черт возьми, может, я и в самом деле в состоянии добиться чего-то сама!