Текст книги "Австралоиды живут в Индии"
Автор книги: Людмила Шапошникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)
Деревня называлась Куркули. Она была удивительно чистой и аккуратной. Вождь Моили любил порядок во всем. Жители деревни тоже. Даже наша беседа была очень упорядоченной. Говорил в основном Моили. Остальные или дополняли или поправляли его. С толковыми поправками Моили соглашался, глупые категорически отвергал.
Когда-то племя было большим, и оно жило в лесах Коттаяма. Мужчины охотились, а женщины выращивали рис на полях. Они и сейчас это делают. Под поля выжигали участки в джунглях. Когда земля истощалась, они переходили в другие места. Так они и кочевали с одного места на другое. Потом у них стали отбирать земли и теснить в горы. А совсем недавно приходил к ним важный чиновник и сказал, что все эти леса затопят, когда построят ирригационный комплекс. И им нужно будет уйти. Но никто из них не знает, куда уходить. Наверно, дальше, на восток. Но там уже кончаются горы и леса. А без леса племя не проживет. До сих пор они добывают в лесу съедобные коренья, мед, воск, тростник, слоновые бивни. Лет пятнадцать назад их было не менее тысячи человек. Они молились богине Бхадракали и ежегодно приносили ей в жертву петуха. И богиня защищала их от черной оспы. А потом почему-то перестала защищать, и на племя напала черная смерть. Люди умирали каждый день, и некому было их хоронить. Некому было выполнить погребальную церемонию. Поэтому до сих пор духи этих умерших носятся в воздухе и причиняют много беспокойства. В тот год от всего племени осталось всего двести человек. А сейчас их триста. В год черной смерти опустели многие деревни. И осталось на все племя пять деревень. Эти деревни расположены далеко друг от друга на границе округов Коттаям и Тричур. Поэтому они редко видятся со своими родственниками. Да и люди в округе о них мало знают. Слишком немного их осталось. Всего триста человек на пять деревень.
Я слушала рассказ Моили и все-таки не была уверена, что передо мной вишаваны. Может быть, они согласились с нами из вежливости? Уж очень мы настаивали на том, что они вишаваны. И тогда они придумали версию о предках вишаванах. Такое ведь тоже может случиться. Правда, два признака из трех были налицо. Они кочевали по округу Коттаям, и у них было духовое ружье – тумбитарам. Таким оружием не пользовалось ни одно племя Кералы. Но, во-первых, по округу Коттаям кочевали и другие племена, а во-вторых, тумбитарам мог быть и заимствован племенем у тех же вишаванов, которых они, возможно, когда-то встретили. Оставался третий признак вишаванов – меч, подаренный раджой. Если это подтвердится, тогда можно считать, что перед нами вишаваны. И я спросила о мече.
– Да-да, – радостно закивал Моили и все остальные. – Такой меч в племени существует.
Когда-то очень давно этот меч подарил вождю вишаванов Деше Пандияну славный раджа Карта. Столицей владений раджи был Котамангалам. И действительно, Деша Пандиян рубил мечом головы своим соплеменникам. Вождь был сильным и жестоким человеком, и все его боялись. А раджа Карта очень его уважал. Он даже учредил при вожде совет министров. И сам вождь, и его министры правили племенем от имени Карты. Они выполняли его распоряжения и безоговорочно отдавали радже все, что племя приносило из лесу или выращивало на полях. Когда Деша Пандиян умер, меч остался в племени. Больше им не секли головы, но стали поклоняться как символу могущества двух людей: раджи Карты и покойного вождя.
Меч переходил из поколения в поколение. От вождя к вождю. От дяди к племяннику, потому что в племени наследником всегда был племянник, сын сестры – человек из своего рода. Дети принадлежали роду матери, как и полагается в матриархальных племенах. Они были чужими для мужчины. Своим для него всегда являлся племянник. Но несколько лет назад эта традиция была нарушена. Вождь Паранги Раман, которого уже нет в живых, передал меч своему сыну, а не племяннику, ставшему вождем. И поэтому вождь племени Моили остался без меча. А владельцем меча на сегодняшний день является Муттайя Раман. Он живет на реке Чалакоди. Река течет далеко на севере в округе Тричур.
Итак, вместо меча я услышала только рассказ о нем. Рассказ не противоречил тому, что я знала. Только слегка было изменено имя вождя. Зато в рассказе присутствовали факты ранее неизвестные. Но все могло оказаться легендой. Легендой, которую услышали от других…
Из Куркули мы ушли на следующий день. По дороге я думала о вишаванах и о мече. Господин Кришнан тоже.
– А может быть, они просто самозванцы и никакие не вишаваны? – сказала я господину Кришнану. – И меча у них нет. И вообще был ли этот меч, может быть, его совсем не было? И не было раджи, и не было жестокого вождя.
– Да, – согласился господин Кришнан. – История сомнительная. Надо выяснить все до конца. Начнем с раджи.
– Как? – удивилась я. – Ведь он жил в восемнадцатом веке.
– Ну и что? – засмеялся господин Кришнан. – Подумаешь, восемнадцатый век! Для Индии это почти сегодняшний день. Если такой раджа был, то все его потомки должны быть на месте. Куда им деться? Поедем найдем их и расспросим.
И мы поехали. На юг, в Котамангалам. В более безнадежном, с моей точки зрения, предприятии я ранее не участвовала даже с господином Кришнаном. Мы опять колесили по горным трактам, тряслись на грунтовых лесных дорогах и, наконец, прибыли в Котамангалам. Котамангалам оказался небольшим городком, расположенным среди гор и лесов. Там были пыльная городская площадь, кинотеатр, рынок, магазины, конторы и около десяти тысяч жителей. Неподалеку от площади стоял, спесиво возвышаясь над остальными зданиями, квадратный неуклюжий дом.
– Даю голову на отсечение, – сказал господин Кришнан, – что это дворец раджи.
Безнадежность нашего предприятия настроила меня на иронический лад.
– И сейчас товарищ придет из дворца приветствовать экспедицию и скажет…
– Я знаю, что скажет товарищ Карта, – прервал меня господин Кришнан. – Остановись здесь, – ткнул он пальцем в спину шофера.
Мы остановились. Но в доме оказалась контора. Никто из клерков не знал и не слыхал о нашем радже. Господин Кришнан уныло вернулся в машину.
– Так мы можем ездить целый день, целую неделю и целый месяц, – рассердилась я, – пока не опросим все десять тысяч жителей.
Господин Кришнан благоразумно молчал.
– Опрос мы начнем немедленно, – продолжала я. – Вон идет девушка. Сейчас я ее спрошу.
Я поняла, что начинаю какой-то недостойный спектакль. Но усталость и вызванное ею раздражение, видимо, брали свое. Я ничего не могла поделать с собой.
– Останови! – велела я Гопалу.
«Викинг» послушно остановился.
– Простите, – нарочито громко сказала я девушке. Та удивленно вскинула на меня глаза. – Простите, не вы ли потомок славного правителя Карты?
– Раджа Карта был моим прапрадедом, – просто ответила девушка.
– Что?!
Позади меня раздался какой-то шипяще-булькающий звук. Господин Кришнан давился от смеха. Ехидного и уничтожающего смеха. Смеха, который утверждал неоспоримое превосходство самого господина Кришнана и его страны надо мной, жалким иностранцем. Когда господин Кришнан отсмеялся, а я наконец закрыла рот, который оставался открытым недопустимо долгое время, мы спросили девушку о мече. Та о мече ничего не знала. Но нашему делу очень обрадовалась.
– Сейчас я заеду с вами в контору, отпрошусь у начальника и буду в вашем распоряжении. Моя мать, наверно, что-нибудь знает.
Начальник конторы счел наше дело чрезвычайно важным для города и немедленно отпустил свою подопечную. Мать девушки, старая дородная матрона с медлительными манерами, много рассказала о радже, но о мече не имела представления.
Зато она знала всех потомков славного Карты. Их оказалось полгорода. Среди них были учителя, клерки, лавочники, директор кинотеатра, профсоюзный лидер, продавец мороженого, ночной сторож и даже два коммуниста. Все они много знали о радже, но опять-таки ничего не знали о мече. К вечеру я оказалась обладательницей обширнейшего материала, на основании которого я могла составить подробное жизнеописание раджи Карты. И уже совсем поздно мы попали к потомку, который держал клинику. Мы застали его в единственной комнате клиники, заставленной пузырьками с разными целебными снадобьями. Этот потомок мне показался наиболее благоразумным.
– О! – удивился он. – Вы повидали почти всех моих родственников. Тогда о радже Карте я рассказывать не буду. Меч? Да что им всем память отбило? Никто не помнит? Я был лучшего мнения о них. Меч действительно был. Висел на стене в тронном зале. И однажды, когда вождь вишаванов, имя его я забыл, принес радже подарки, то Карта – на него иногда такое находило – снял меч со стены и отдал вишавану. Это я точно знаю. Мне рассказала об этом моя бабушка. А вишаваны, говорят, живут отсюда недалеко. Кажется, на Чалакоди. И меч, наверно, у них сохранился. Ведь он был для них реликвией. Они поклонялись этому мечу.
Так мы получили подтверждение, что раджа Карта действительно существовал. И существовал довольно активно, если оставил после себя такое многочисленное потомство. И раджа этот подарил в восемнадцатом веке меч вождю вишаванов. Теперь оставалось найти этот меч. После Котамангалама я не считала уже такое занятие безнадежным…
Наша дорога шла на север – туда, где текла река Чалакоди. Опять были только горы и джунгли. Придорожных деревень становилось все меньше. Наконец, осталась одна-единственная последняя харчевня. В харчевне за стаканом чая сидел вишаван из той деревни, которую мы искали. Сначала он не хотел нам показывать дорогу. После долгих уговоров согласился. Но видимо, продолжал нам не доверять и повел через джунгли не по тропе, а через какие-то бамбуковые завалы, болото и сплошное переплетение кустов, которые сам и рубил тесаком. Где-то чуть в стороне от нас послышались выстрелы. Вишаван остановился, предостерегающе поднял палец и тихо сказал:
– Слон.
Я не знала, что слоны умеют стрелять. Но оказалось, что слон просто ломал бамбук. И бамбуковые стволы лопались со звуком, похожим на выстрел. Слон стоял шагах в десяти от нас и, нетерпеливо поводя ушами, хоботом гнул бамбуковые стволы и ломал их. Зачем ему это понадобилось, я не знала. Вдруг откуда-то сверху раздался смех. Чуть дребезжащий и ироничный. Я подняла голову и увидела на дереве черную обезьяну. Она корчила рожи, громко смеялась и показывала лапой на слона. И если бы черная обезьяна могла говорить, она бы обязательно крикнула:
– Посмотрите на этого большого дурака, люди добрые! Что он делает? Ну что он делает?
Но обезьяна говорить не умела и только смеялась над несуразным слоном. Слон был так занят своим непонятным делом, что не заметил ни нас, ни обезьяны. Километров через пять мы вышли на лесную поляну. На поляне было небольшое тапиоковое поле, а рядом стояла хижина. Очень похожая на те, что я видела в деревне Куркули. В хижине оказался единственный человек. И этим человеком был Муттайя Раман! Круг чудес завершился. В стене хижины заткнутый за бамбуковую планку торчал ржавый и прокопченный меч. Знаменитый меч был не более метра длины с чуть изогнутым лезвием. От этого он больше напоминал саблю, чем меч. Рукояти на мече не было, и торчал лишь железный штырь, на котором она когда-то помещалась.
– Чей меч? – на всякий случай спросила я.
– Мой, – ответил Муттайя Раман с некоторым испугом.
– А к тебе он как попал?
– Давно когда-то раджа Карта подарил его вождю вишаванов. Им даже секли головы, – хвастливо добавил он.
Третий компонент стал на свое место. И я поняла, что мы отыскали все-таки вишаванов.
Меч оказался в надежных руках. Муттайя Раман исправно молился ему, поил аракой и угощал тапиокой. Он был уверен, что дух некогда могущественного раджи помещается именно в этом мече. И конечно, обращался с оружием соответственно.
Но жизнь Муттайи Рамана не была столь безоблачной, как могло показаться с первого взгляда. Меч принадлежал ему, а вот вождем племени был Моили. В этом, на взгляд Муттайи Рамана, было большое несоответствие.
– Моили очень упрямый старик, – жаловался он. – Я предлагал сделать все по-человечески. Возьми, сказал я ему, меч, а я буду вождем племени. Так он мне на это ответил, знаете что? Ты, говорит, присвоил меч, который по праву принадлежит мне. А теперь еще хочешь быть вождем? Я говорю: у тебя меч, а я – вождь. Давай сделаем все по-справедливому. А он отвечает: ты сын, а я племянник. И все, что было у Паренги Рамана, принадлежит мне. Очень упрямый старик. Никак я с ним не могу договориться.
Чем кончилась эта тяжба, я не знаю. Неизвестно у кого теперь меч: у Моили или все еще у Муттайи Рамана. Одно можно сказать с уверенностью, что меч до сих пор хранится в племени вишаванов.
…В маленьком городке перед Тричуром мы остановились поужинать. Городок продолжал праздновать рождество, хотя уже кончалась первая декада января 1972 года. На домах горели цветные бумажные фонарики и свечи, вставленные в дверные проемы. Металось пламя факелов, установленных на низких железных столбах. На шпиле местной церкви была зажжена большая пятиконечная звезда. Время от времени на железной ограде церкви вспыхивали бенгальские свечи, обдавая улицу фонтанами холодного огня. Цветные фонарики горели на пальмах, в кронах деревьев. Теплый ветер раскачивал флажки, протянутые вдоль улиц. Сияющие гирлянды фейерверка расцветали в темном небе и опадали вниз тысячами золотистых искр.
Мимо нас проехала открытая машина. В ней сидели три библейских волхва. Волхвы орали какую-то песню явно не библейского происхождения. Городок был наряден и праздничен. Он светился множеством огней. И люди улыбались, глядя на эти огни. Но мне почему-то не хотелось улыбаться. Сквозь веселые праздничные огни проступали темные ночные джунгли и кучка полуобнаженных людей, жмущихся к пламени костра…
Из Тричура господин Кришнан сообщил в Тривандрам, что племя вишаванов отыскалось, и передал их координаты. Говорят, что чиновники наконец внесли их в список отсталых племен Кералы.
Вместо заключения
Мои путешествия по Южной Индии закончились. Почему я выбрала именно Южную Индию? Дело в том, что судьба древнейших австралоидных племен складывалась неодинаково. В разной степени они уничтожались или вытеснялись более поздними народами. В Северной Индии, которая подвергалась частым нашествиям, почти не сохранилось этих племен. Центральной Индии повезло больше. Там до сих пор австралоидный тип распространен среди таких крупных племен, как кхонды, гонды, ораоны. Что же касается Южной Индии, то здесь мы находим целые островки этого древнейшего населения.
В древности эта часть страны была покрыта труднопроходимыми тропическими лесами. В лесах обитали австралоидные племена. Миграционные потоки пришлых народов вливались в Индию с севера и запада. Лесной массив Южной Индии долгое время оставался не затронутым влиянием этих миграций. Поэтому южноиндийским австралоидам удалось до сих пор сохранить чистоту своего антропологического типа.
Что же это за тип? Небольшой рост, темная кожа, удлиненная голова, густые вьющиеся волосы, широкие носы, толстые губы, крупные зубы. Эти же черты мы находим и у австралийских аборигенов. По имени этого материка и тип получил название – австралоидный. Но причем тут Австралия? – могут спросить. Какая связь между Индией и материком, который находится в тысячах километров от индийского побережья?
Древние пути народов были прихотливы и неожиданны. Когда-то австралоиды заселяли обширные территории Южной и Юго-Восточной Азии. Около тридцати тысяч лет назад, как утверждают ученые, миграционный поток этого населения направился по существовавшему тогда мелководному мосту, который соединял Юго-Восточную Азию с Австралией, и заселил последнюю. В течение многих тысяч лет в географии района, по которому шла миграция, происходили изменения. В результате Австралия оказалась отрезанной от Азиатского материка огромными пространствами воды, которые могли преодолеть только опытные мореходы. Связь между материками была утеряна.
В течение долгого времени и в Азии и в Австралии происходили свои исторические и этнические процессы. В результате и там и здесь сохранились лишь небольшие группы древнейшего австралоидного населения.
Изучать древнюю жизнь, особенно если она дошла до наших дней, всегда важно и интересно. Но для чего это надо делать? Что это дает? Зачем нужно изучать австралоидов Индии, которые принадлежат прошлому? Наше настоящее возникло из этого прошлого и разобраться в настоящем, не зная прошлого, трудно, а подчас и невозможно.
Кто населяет Южную Индию сегодня? Группа дравидийских народов. В эту группу включаются крупные народы, такие, как тамилы, телугу, малаяли, каннара. К ней относят и малые народы (в том числе и племена), такие, как курги, тода, панья, кадары и т. д. Но что значит «дравид», «дравидийский»? Какие общие моменты включают эти термины? Возьмем антропологический тип. Является ли он общим для всех дравидов? Вряд ли. Если мы поставим маленького темнокожего панья рядом с высоким светлокожим тода, то любой скажет, что эти двое принадлежат к разным расам. Панья – австралоид, а тода – европеоид-средиземноморец. Может быть, у них есть что-то общее в культуре? Культуры их тоже разные. Такие же разные, как и культуры керальских найяров и кадаров. Ну, а язык? А вот языки всех этих больших и малых народов принадлежат к одной языковой семье – дравидийской. Значит, язык является для них чем-то общим. Не закономернее ли тогда называть дравидийские народы «народами, говорящими на дравидийских языках»?
Но все это не так просто. До сих пор в науке существует так называемая «дравидийская проблема». Проблема пока нерешенная. Кто такие дравиды? Являются ли они аборигенами или пришельцами? Вряд ли мы сможем решить эту проблему, если будем считать дравидов давно сложившимся культурно-этническим целым. Их целостность начинает формироваться только сейчас.
Прошлое Южной Индии надо брать в его развитии и становлении. А развитие начиналось с австралоидных племен, которые сейчас говорят на дравидийских языках. Эти племена, составляющие часть дравидийских народов, – аборигены здешних мест. Поэтому для них «дравидийской проблемы» не существует. Эта проблема связана в большей степени с другой частью южноиндийского населения – светлокожими представителями средиземноморской подрасы, говорящими тоже на дравидийских языках. Вот они-то, возможно, и были пришельцами. И пришельцами поздними. Сейчас трудно установить, когда они проникли в Индию. Может быть, несколько тысяч лет назад, может быть, десять тысяч, может быть… Короче говоря, все это пока догадки.
Да полноте, скажете вы. Если они так давно пришли, то неизбежный процесс смешения с местным населением уже должен был сформировать новый антропологический тип, и «чистота» первоначальных средиземноморцев вряд ли при этом могла сохраниться. Верно, так должно было случиться в любой стране, но не в Индии.
Индийское общество, до недавнего времени разделенное строгими кастовыми и племенными перегородками, до сих пор не довело этот процесс смешения до конца. У кургов, тода, в керальской касте найяров и в других группах южноиндийского населения можно обнаружить и сейчас «чистый» средиземноморский тип. Эти люди высоки и светлокожи. У них прямые носы, тонкие губы, прямые волосы, удлиненной формы глаза. Их головы относят к разряду «длинных», или доликоцефальных.
Два потока, австралоиды и средиземноморцы, формировали так называемые дравидийские народы. И формируют до сих пор.
Много тысяч лет назад в странах Средиземноморского бассейна развивались и процветали древние культуры. Такие культуры существовали в Египте, Месопотамии, Иране. Самая древняя индийская культура возникла пять тысяч лет назад. Она получила свое название по имени городов Мохенджо-Даро и Хараппы, которые в те времена существовали в долине Инда. Эта культура испытывала большое влияние Средиземноморья. Возможно, что средиземноморцы и были ее основателями. Но культура Мохенджо-Даро и Хараппы развивалась во взаимодействии с местным австралоидным населением и со временем приобрела самобытные, оригинальные черты. Там, в долине Инда, несколько тысяч лет назад, возможно, и начался тот процесс смешения двух этнических потоков и двух культур, который позже продолжился уже на территории Южной Индии. Вероятно, мохенджодарцы не были единственными средиземноморцами в Индии. Миграционные потоки этих народов могли повторяться через определенные промежутки времени.
Есть основания предполагать, но только предполагать, что средиземноморцы, привлеченные богатствами Южной Индии, в какой-то отдаленный период начали ее колонизацию. По всей видимости, процесс этой колонизации не был мирным. Племена австралоидов сопротивлялись. Но пришельцы были лучше вооружены, и это решило судьбу австралоидов. Потом наступил период «мирного сосуществования». Но это «мирное сосуществование» не было полным. Легенды покоренных племен донесли до нас отголоски каких-то сражений и войн. Постепенно стала формироваться группа смешанного населения. Как средиземноморцы, так и австралоиды участвовали в ее образовании. По всей видимости, эту группу антропологически можно определить как дравидов. Культуры обоих этнических потоков тоже взаимодействовали. Возникали общие культурные элементы, созданные теми и другими. Вместе с тем какие-то культурные элементы австралоидов перекочевывали к средиземноморцам и наоборот. Выделить элементы древней культуры австралоидов из общего культурного потока дравидийских народов – значит объяснить многие неясные моменты в происхождении индийского населения. Попытки такого рода делались рядом индийских и английских ученых. Этнограф Хаттон писал: «Вклад протоавстралоидов в индийскую культуру, возможно, заключается во введении керамической посуды. Наличие бумеранга, так же как и духового ружья, в Южной Индии может быть отнесено тоже к ним. Что касается религии, то им можно приписать тотемизм».
Некоторые черты анимистических верований, проникшие в индуистскую религию, имеют австралоидную основу. Возможно, и мегалитическая культура, широко распространенная на юге Индии, в первую очередь была связана с австралоидным населением. Курумба, например, до сих пор сооружают дольмены и отмечают погребения кольцом камней. «Дьявольские танцы» лесных племен положили начало искусству индийского танца катакхали. Можно перечислить немало таких моментов.
Те же два потока формировали и дравидийские языки. Поэтому у этих языков имеется общность с языками Месопотамии и Элама, с одной стороны, и с австралийскими – с другой. Хотя, эта последняя связь дравидийских языков, по мнению многих лингвистов, представляется сомнительной.
Во втором тысячелетии до нашей эры в Индию вторглись так называемые арийские племена. Они принадлежали к индоевропейской группе народностей. Это был третий крупный этнический поток, который участвовал в формировании индийского народа и его культуры. Арии постепенно проникли в Южную Индию. Каста жрецов-браминов представляла их интересы. Эта каста вошла в соприкосновение с южноиндийским населением, в том числе и с австралоидами. Брамины наступали на австралоидов, стараясь идеологически поработить их. Храм играл такую же важную роль в этом наступлении, как и меч арийского воина – кшатрия. Юг Индии дает немало примеров захвата племенных храмов пришлыми жрецами-браминами и использования ими племенных божеств. Австралоидное население в свою очередь подпадало под влияние индуизма, поклоняясь богам его пантеона.
Проблема взаимодействия разных культур Индии сложная и многогранная. В этом взаимодействии племена древних австралоидов занимают свое важное место. Выявить это место можно только в процессе изучения культуры остатков древнейшего населения Индии.
Существует еще один момент, на котором хотелось бы остановиться в заключение. Встречаясь с австралоидными племенами и работая среди них, я каждый раз думала об их судьбах, о тех неожиданных и прихотливых путях, которыми они шли. Что же способствовало сохранению их племенной организации и их образа жизни?
Южная Индия по ряду исторических и географических причин отставала в своем развитии от северной. Как уже было отмечено, именно здесь в труднодоступных местах, относительно изолированных от внешнего мира, смогли задержаться остатки древнейшего населения. Деление индийского общества на изолированные касты, в которых существовали свои строгие законы, препятствовало социальному и этническому слиянию этих сохранившихся племен с более развитыми общинами Индии. Кастовая система господствовала в стране многие века и в течение них австралоидные племена, отвергнутые этой системой, оставались в стороне от главных путей, по которым шло развитие Индии. Затянувшиеся феодальные отношения также в какой-то мере способствовали консервации племенных «островков».
Естественный и закономерный путь развития Индии был грубо нарушен вторжением английских колонизаторов. В течение двухсот лет английские власти «заботливо» культивировали раздробленность и отсталость страны. Проводя свою традиционную политику «разделяй и властвуй», иноземные хозяева Индии были заинтересованы в сохранении кастовой системы, в разжигании розни между религиозными общинами и, наконец, в неприкосновенности различных племенных групп. Последним они предоставили право самим заботиться о своей судьбе. Судьба эта оказалась в большинстве случаев тяжелой. Племена не выдерживали прямого столкновения с миром эксплуатации, наживы и денег. Одни из них вымирали и гибли, другие превращались в изгоев и нищих, просящих подаяние на городских улицах, третьи уходили в глубь джунглей и гор, стараясь закрыть все пути, ведущие в этот непонятный и страшный мир. Родовая организация и родовая солидарность стали главной защитой малых племен от этого мира. Поэтому они пытались ее сохранить и держались за нее, как за последнюю надежду.
В 1947 году Индия стала независимой. В числе всех сложностей и трудностей, доставшихся ей от колониального прошлого, и проблема племен. Как им помочь? Как облегчить их нелегкую судьбу? Как защитить от мелких и крупных эксплуататоров?
Премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру проявил большую заинтересованность в судьбе племен. При правительствах штатов, где имелось большое племенное население, были созданы специальные министерства и отделы. В ряде районов страны возникли блоки по развитию племен. Правительство выделило деньги на проведение дорог, на постройку домов, школ, больниц. Работники блоков начали бороться против притеснений племен со стороны торговцев, ростовщиков, помещиков. Иногда им удавалось действительно добиться результатов.
Ежегодно на общеиндийских конференциях по благосостоянию племен обсуждаются проблемы, которые волнуют и представителей прогрессивных политических партий, и правительственных чиновников, и ученых-этнографов. Однако вопрос, как способствовать развитию племен, как облегчить их положение, пока остается открытым. Решить его крайне сложно. Капиталистические отношения, господствующие в Индии, мешают этому. Те, кто стремится облегчить участь малых племен, встречают на своем пути много трудностей и не всегда получают желаемые результаты.
