Текст книги "Выпуск 2. Пьесы для небогатых театров"
Автор книги: Людмила Разумовская
Соавторы: Игорь Шприц,Сергей Носов,Андрей Зинчук,Алла Соколова,Станислав Шуляк,Олег Ернев,Александр Образцов
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
В камере мало что изменилось, хотя и появились предметы, усиливающие чувство уюта несколько выше необходимого. Портрет Аси висит на прежнем месте. Андрей лежит на кровати, уставившись в потолок. Входит Ася с уже наметившимся животом.
АСЯ. Зайчик! Угадай, кто пришел? Ну что ты опять дуешься? Не заболел ли?
АНДРЕЙ. Нет.
АСЯ. Не грусти, вон весна на дворе, снег уже тает. Чего ты не работаешь?
АНДРЕЙ. Я все закончил.
АСЯ. Давай тогда отпразднуем сегодня вечером.
АНДРЕЙ. Что праздновать? Это полдела – работу написать. Надо идти в издательство, посылать на экспертизу, доклад сделать на конференции… Э-э, да что я тебе объясняю… Что-то надо делать. Что-то надо делать. Я сойду с ума.
АСЯ. Миленький, ну успокойся.
АНДРЕЙ. Да спокоен я!
АСЯ. Потерпи еще. Дело готовятся закрыть, изолятор тебе зачтут – и тут же амнистия! Я со всеми договорилась, все плохое в один день исчезнет! Я каждый день за тебя молюсь и свечки ставлю.
АНДРЕЙ. Ты уже и с Богом за меня договорилась. А если его нет, с кого тогда спрашивать?
АСЯ. Господи, не слушай его! Так нельзя говорить.
АНДРЕЙ. Да не слышит он меня! Иначе не сидел бы я тут!
АСЯ. Может, Он испытывает тебя, пути Господни неисповедимы.
АНДРЕЙ. А когда твоими руками людей убивает? Тоже тебя испытывает? Иди ты к черту!
АСЯ. Не мучь меня! Я знаю, это грех. Я его замаливаю. Я свечки ставлю на девятый и сороковины! Прошу тебя, не надо так!
АНДРЕЙ. И ты думаешь всего за две свечки договориться с Богом? Плохо ты его знаешь! Никак не пойму, чего в тебе больше – глупости или веры? ( Смотрит в окно.) Начальство приехало. Крутое, на двух «волгах».
АСЯ. Не ругай меня. Я приду еще. ( Уходит.)
Андрей ходит по камере, как зверь в клетке. Немного успокаивается, подходит к компьютеру, что-то набирает на клавишах.
АНДРЕЙ( сам себе). Жизнь возникла как привычка раньше куры и яичка.
Вбегает Ася. Она бледна и в полуобморочном состоянии.
АНДРЕЙ. Ну что там? Опять меня убивать идут?
АСЯ. Там областной прокурор.
АНДРЕЙ. Ну?
АСЯ. За тобой приехал.
АНДРЕЙ. Зачем я ему?
АСЯ. С ним жена твоя и этот, друг твой… с одеждой…
АНДРЕЙ. Серега? С какой одеждой? Зачем одежда? Я одет.
АСЯ. Бумага у них. В Москву тебя везут. От Генерального. Освободить из-под стражи…
АНДРЕЙ. Врешь.
АСЯ. Велели с вещами на выход… Собирайся.
Андрей мечется по камере, бестолково собирая вещи, бумаги, компьютерные дискеты.
АСЯ. Миленький, не уезжай…
АНДРЕЙ. Что ты сказала?
АСЯ. Миленький, не уезжай. Не оставляй меня… Не бросай меня, миленький…
АНДРЕЙ( продолжая собираться). Ася! Ну что ты говоришь? Ну кто тебя бросает? Ты что, не рада?
АСЯ. Нет…
АНДРЕЙ. Я тебя не понимаю. Слушай, а где мое белье, носки там всякие?
АСЯ. Дома. Не уезжай, миленький…
АНДРЕЙ. Черт с ними, новые куплю, скажу Людке – сносил… Дискеты, главное дискеты, вроде все… Да. Ася, ну что ты плачешь?
АСЯ. Андрюша, они меня не простят… Андрей, останься, я прошу тебя… Будь человеком, останься. Ради нашего ребенка.
АНДРЕЙ. Ася! Я сейчас в Москву, все дела сделаю и сразу назад. Ну не брошу я тебя в таком положении. Я же честный человек.
АСЯ. Ты их не знаешь.
АНДРЕЙ. И знать не хочу. Ну не убьют же они тебя!
АСЯ. Не убьют… Миленький, останься. Они хуже сделают – они душу из меня вынут. И твоего ребенка. Они порвут нас, они нас ползать заставят.
АНДРЕЙ. Ася, перестань. Придумай что-нибудь, вернусь – выпьем с мужиками, договоримся, не звери же они!
АСЯ. Они хуже. Человек страшнее зверя. Не уходи, прошу тебя!
АНДРЕЙ. Помоги лучше собраться. Люди за мной приехали.
АСЯ. Отдай им книгу, а сам останься. Может, им книга только и нужна.
АНДРЕЙ. Не говори глупостей. Я готов. Пошли!
АСЯ( достает пистолет, передергивает затвор). Если ты сейчас уйдешь, я убью себя и Ванечку… Ты не вернешься. Я знаю, ты никогда не вернешься.
АНДРЕЙ. Ася, не глупи. Дай сюда пистолет. ( Идет к Асе.) Кому сказал – дай пистолет. Я люблю тебя.
АСЯ. Не подходи. Останься. Не трогай меня.
АНДРЕЙ( отбирает пистолет, выщелкивает обойму и отдает пистолет Асе). Я вернусь.
АСЯ. Останься, миленький, прошу тебя. Стой, стрелять буду.
АНДРЕЙ( поворачивается к Асе лицом). Стою.
АСЯ. Стреляю.
Ася стреляет. Андрей медленно оседает на пол.
Нет! Нет!! ( Отшвыривает пистолет, бьет себя по рукам.) Нет! Нет!!
Ася бросается к Андрею, пытается поднять его, но не может. Она встает на колени, поддерживает Андрея.
Не уходи, миленький! Останься! Не уходи!!
АНДРЕЙ. Я люблю тебя. ( Умирает.)
Ася держит Андрея, не веря случившемуся. Тишину нарушает компьютер, играющий мелодию музыкальной шкатулки. Дверь в камеру тихо отворяется. Ася смотрит на стоящего за дверью с ужасом, затем отворачивается и покорно закрывает глаза. Чуть слышный сухой выстрел ставит точку в музыкальной фразе компьютера. Ася оседает на Андрея.
Через несколько секунд компьютер вновь играет свою мелодию… И так до бесконечности…
Занавес
Людмила Разумовская
«ВЛАДИМИРСКАЯ ПЛОЩАДЬ»
Действующие лица
ВЕРА ИВАНОВНА,
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ– обоим за шестьдесят
Действие первоеГрязный угол Владимирского проспекта и улицы Достоевского во вновь переименованном Санкт-Петербурге. Поздний весенний вечер. Холодно. Ветрено. Темно. Почти не видно прохожих.
Вдоль ограды Владимирской церкви – пустые деревянные ящики, на которых допоздна идет всяческая торговля. На одном из таких ящиков сидит Павел Сергеевич. На груди у него плакат: «Граждане, я бомж и не ел два дня. Помогите, граждане».
Поодаль от него, прислонившись к ограде, стоит Вера Ивановна с выставленным товаром: бутылкой водки, папиросами, дешевой импортной косметикой. Закуривает папиросу.
Торговли и милостыни никакой по причине позднего часа и почти полного отсутствия граждан.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( подходя к Вере Ивановне). Я, простите, очень извиняюсь, сударыня… Не будет ли у вас, извините, мм… закурить?
ВЕРА ИВАНОВНА( зло). Не будет!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Мм… Разумеется, назойливость не лучшее, так сказать… украшение мужчины… однако, как видите… ( Улыбаясь, показывает на плакат.) Два дня крошки во рту… и, знаете ли, чертовски охота курить. Просто, знаете ли, смертельно.
ВЕРА ИВАНОВНА( враждебно). Слушай, вали отсюда, а? ( Невольно читает надпись на плакате.) Ты кто? Бомж? Ну и вали, где ты там бомжуешь. Курить ему охота!.. Сволочи! ( Отворачивается.)
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну и что ж ты ругаешься? Я к тебе как к товарищу…
ВЕРА ИВАНОВНА. Что-о? Какой я тебе товарищ? Ты поговори еще! Сейчас как сдам в милицию, будет тебе товарищ! Ворюги проклятые!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Эх, тетька ты, тетька… И кто ж тебя такую… возлюбил? ( Потоптавшись, пошел на свое место.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Вот дурак! Вот привязался еще на мою голову дурак.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( радостно), Эврика! Эв-ри-ка! Нашел! ( Наклонившись, поднимает хабарик. Восторженно.) Нет, Бог все-таки есть! А? Тетька? Слышь? Бог, говорю, есть!
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну и слава Богу, отстань.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Целый хабарик! Целехонький. Ну, тетька, на спичку не разоряйся, а прикурить – уж будь любезна, не откажи.
ВЕРА ИВАНОВНА. На, на тебе, на! ( Сует ему коробок.) Уйди только, видеть вас не могу, алкашей чертовых. Нажрутся – и!..
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( затягиваясь.) Хорошо!.. Этак сладко-то, знаешь, тетька, только в войну…
ВЕРА ИВАНОВНА. Ох, ханурик ты ханурик, в войну он!.. Все теперь вояки! Я вот тоже, в войну… Детство блокадное, понял? Ну и что? Что, я спрашиваю? Кому – мы? А? Стоим тут с тобой… Вот ты мне скажи, ты чего попрошайничаешь, а? Руки-ноги на месте. Ты чего работать не идешь?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так я, тетька, пенсионер.
ВЕРА ИВАНОВНА. А что ж ты людям голову морочишь, что ты бомж? Народ тебе последние свои кровные копейки, а ты врешь!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я не вру.
ВЕРА ИВАНОВНА. Как же не врешь? То бомж, то пенсионер, то он, видите ли, в окопах Сталинграда. И вообще – спички давай. Давай, давай, ишь спрятал уже в карман. Я не собираюсь мужиков содержать!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну ты и баба… палец в рот не клади. ( Отдает коробок.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Тебе со мной детей не крестить.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( игриво). А может?
ВЕРА ИВАНОВНА. Что может?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Еще покрестим. ( Хихикает.)
ВЕРА ИВАНОВНА( в негодовании качает головой.) Песок-то не весь высыпался?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Еще нет, тетька, еще о-го-го!
ВЕРА ИВАНОВНА. Ладно. Хватит мне тут… ( Собирает в сумку товар.)
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Закрываешься, что ли?
ВЕРА ИВАНОВНА. Закрываюсь.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что больно рано закрываешься?
ВЕРА ИВАНОВНА. Когда хочу, тогда и закрываюсь.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Оно дело хозяйское.
ВЕРА ИВАНОВНА. Вот-вот.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так сказать, приватизированная собственность. Что хочу – то и ворочу. Хочу – всю ночь торгую, а не хочу…
ВЕРА ИВАНОВНА. Тебя не спросили
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Дак чего мало наторговала?
ВЕРА ИВАНОВНА. А ты сосчитал?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( страшным голосом). А вот сейчас посчитаю! ( Внезапно прижимает Веру Ивановну к ограде и хватает ее сумку.)
ВЕРА ИВАНОВНА( кричит). Помогите! Помогите!..
Павел Сергеевич отпускает ее и заливается смехом.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ты, тетька, когда тебя хватают, кричи: «Пожар»! А то: «Помогите»! Кто ж тебе, дуре, поможет? Дураков нынче нет!
ВЕРА ИВАНОВНА. Сумасшедший! Аж сердце чуть не выскочило. ( Плачет.)
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ты что, тетька? Да ты чего? Я пошутил. Слышь?
ВЕРА ИВАНОВНА. Дурак. И шутки твои дурацкие.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( весело). Верно. Мне моя жена то же самое всегда.
ВЕРА ИВАНОВНА. Жена еще у него, у дурака такого ненормального. Бомжиха, что ли?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, тетька, зачем? Я ж не всегда бомжем-то. Эх, если б ты знала, кто перед тобой тут Ваньку валяет…
ВЕРА ИВАНОВНА. И хватить меня тетькать. У меня имя есть.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Имя – это хорошо. Имя – это великолепно.
ВЕРА ИВАНОВНА. Вера Ивановна меня зовут, понятно?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Замечательно. Имя, Вера Ивановна, это звучит гордо.
ВЕРА ИВАНОВНА. Ничего оно не звучит. Имя как имя.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. М-да, Вера Ивановна… И тем не менее звучало. Еще как звучало. На всю страну! Вот ты, Вера Ивановна, фильм такой смотрела в одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году? Вышел на широкие экраны всей страны, «Красные кони» назывался? О! По глазам вижу – смотрела. Вот, бывший заслуженный артист республики Павел Сергеевич Сорокин, исполнявший заглавную роль красного командира и комсомольца Федьки Зверькова. Собственной персоной. Ясно? А ты говоришь, бомж… пугаешься еще… спичку вон пожалела. Эх, люди… Ну, чего смотришь? Не веришь, что это я? То-то… Ладно, тетька, пошел я. Прощай. ( Уходит.)
ВЕРА ИВАНОВНА( тихо). Паша!
Павел Сергеевич остановился.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это ты меня, что ли?
Пауза.
ВЕРА ИВАНОВНА( шепчет). Какой ужас! Боже мой, какой ужас!.. Какой ужас! Паша, это ты?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, я… А мы разве с вами…
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, ты меня не узнаешь? Я же Вера, Верочка…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка?
ВЕРА ИВАНОВНА. Верочка Каткова. Помнишь?
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. О, Господи, Верочка!.. Господи, Верочка!.. Ве-роч-ка!
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка! ( Горячо обнимаются.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, а ты почему как этот… ты почему в таком…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это что? Плакат? Ты имеешь в виду плакат?
ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Все…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так это я… это я в образ вхожу! Роль такую буду играть. Бомжа. Ну и приходится… У нас режиссер, знаешь, какой? Зверь! Не верю! – кричит. Не верю и баста! Приходится вот… Осваивать в натуре. Смешно, правда?
ВЕРА ИВАНОВНА. Ага.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, а ты-то чего тут? Вроде, торгуешь.
ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Ага, торгую.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что ж твой муж-то, куда смотрит?
ВЕРА ИВАНОВНА. А он… он, Паша, в командировке.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, понятно… Не хватает на жизнь-то?
ВЕРА ИВАНОВНА. Нет, почему… У меня пенсия, подрабатываю, у мужа пенсия, подрабатывает, дочь замужем… очень хорошо… внуки… Зять тоже очень хороший попался… и зарабатывает! А это… меня соседка попросила, одинокая она, знаешь, помощи никакой… болеет.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Понятно… помощь ближнему, значит… Что же это ты, все в коммуналке?
ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Почему… Что ты, Паша, я уж давно… Стояли на очереди, вот, дали, мужу с работы дали, а я так не хотела уезжать, привыкла, знаешь, в центре, потолки у нас пять метров, все мечтала второй этаж построить, у одних знакомых видала, прелесть! Паша, а ты не врешь? Ты правда, не бомж?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто? Я? Да вот те крест! ( Смеется.) Заслуженный артист республики! Да я тут недалеко, то есть я раньше недалеко, а потом мы квартиру получили на Московском проспекте, огромную! Окна во двор, зелень, тишина, солнце – все как Люся мечтала. Жену мою Люсей звать. А это маскарад, Верочка, ей Богу, чистый маскарад. Для вхождения в образ.
ВЕРА ИВАНОВНА( вздыхает). Ну, хоть кому-то из нас повезло… Из нашего двора ты один в люди вышел. Ой, а ты кушать случайно не хочешь?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кушать? Нет! Я привычный. То есть я же из дома. Там меня, знаешь, на убой. Вот перед тем как сюда, Люся меня такой… индейкой накормила! До сих пор в желудке урчит.
ВЕРА ИВАНОВНА. По теперешним-то ценам…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так я же, это… лопатой гребу!
ВЕРА ИВАНОВНА. Да? А я слышала, в театрах тоже сейчас, не очень.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не очень. Правильно, не очень. Я потому уже давно в кино перешел.
ВЕРА ИВАНОВНА. В кино? А я почему-то тебя в последние годы… Впрочем, я же не хожу никуда. Все дела, да заботы, знаешь… не до искусства.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А вот это напрасно. Отставать нельзя. Ты же интеллигентный человек!
ВЕРА ИВАНОВНА. Да ну, какое там…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А видеть ты меня никак не могла по причине, что я больше в совместных участвую. Там, знаешь ли, в валюте платят. Командировки опять же заграничные…
ВЕРА ИВАНОВНА. Счастливый ты, Паша. Во всех, поди, уже странах побывал?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что ты! Их во-он сколько! В одном только бывшем Союзе скоро будет наверное штук пятьдесят.
ВЕРА ИВАНОВНА. И не говори. Что делается, Паша! Развалили страну, демократы паршивые!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это не демократы.
ВЕРА ИВАНОВНА. А кто же?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это, Верочка, у нас такая судьба. У России.
ВЕРА ИВАНОВНА. Какая такая? В крови, да в грязи, да в голоде, да? Я уж и думать обо всем таком перестала. И этого фашиста выключаю. Слава Богу, что в Санкт– прости, Господи, – Петербурге живем, а не в каком-нибудь Нагорном Карабахе.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да, а вот Александр Сергеевич любил… ( Декламирует.)
Кавказ предо мною
Один в вышине
Стою на вершине у горной стремнины…
ВЕРА ИВАНОВНА. Знала я одного кавказца… насилу ноги унесла.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Лично я кухню кавказскую прямо обожаю. Всякие там чахохбили, сациви…
ВЕРА ИВАНОВНА. Кухню я тоже… шашлыки… барашки… мандарины…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А что это ты намекала насчет покушать?
ВЕРА ИВАНОВНА. Проголодался? Ну, вот. Ты это, Паша, не будешь. Хлеб у меня… «дарницкий».
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. «Дарницкий»? Так это же мой любимый!
ВЕРА ИВАНОВНА. Правда? Только он, вроде бы, сыроват.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего. Давай. Бомж все слопает. В самый раз. ( Жует.) Мм! Отличный хлеб! Во рту тает. Попробуй. ( Отламывает ей кусок.) Бери, бери, не стесняйся. Вкусно!
ВЕРА ИВАНОВНА. А ты, я вижу, проголодался.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так постой тут с утра. Еще и не такое съешь.
ВЕРА ИВАНОВНА. А ты прямо с утра?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, утро… понятие растяжимое. Я вот только встаю в одиннадцать часов.
ВЕРА ИВАНОВНА. В одиннадцать часов?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Слушай, а что ты все удивляешься? Как будто ты не знаешь жизнь артиста.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да я все как-то забываю, Паша, что ты артист. Извини.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А ты не забывай.
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, а жена-то у тебя… тоже артистка?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Жена?.. Жена – да. Режиссер.
ВЕРА ИВАНОВНА. С ума сойти!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Это точно.
ВЕРА ИВАНОВНА. И что же вы так всю жизнь… вместе?.. Семья и творчество…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да, сорок лет почти, рука об руку, горе и радость – все пополам.
ВЕРА ИВАНОВНА. Завидую.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Каждому свое. А у тебя что, с мужем-то – не очень?
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну почему… нормально.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Он у тебя, небось, инженер?
ВЕРА ИВАНОВНА. Да, инженер…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Сочувствую.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это почему же?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Разве это деньги?
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, но не все же деньгами… Есть вещи…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Разумеется, родная моя, это я так, к слову. Я и сам бессребреник. Меня жена почему и бросила, то есть… ну так, в шутку вроде, я ж ничего не получал.
ВЕРА ИВАНОВНА. Постой, а говоришь – лопатой…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так это я теперь лопатой. А было время – тоже, как твой инженер.
ВЕРА ИВАНОВНА. В общем, жизнь в полосочку, да? ( Смеется.) Даже у тебя.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Скажи спасибо – не в клеточку. Вот когда в клеточку… ( Смеется.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, как здорово, что мы с тобой тут, правда?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Лично я счастлив.
ВЕРА ИВАНОВНА. Я твой фильм обязательно посмотрю.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Какой?
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну этот, что сейчас… про бомжей.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А!.. Это да… Только это совместный. Франко-итальянский. У нас опять не покажут. Меня теперь, Вера Ивановна, в Париже лучше знают, чем в Петербурге.
ВЕРА ИВАНОВНА. Обидно…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да зачем тебе кино? Ты на меня в жизни лучше. Я тебе что хочешь сыграю.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да ты уж сыграл, чуть инфаркт не схватила.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( смеется). Виноват. А вот я тебе сейчас любимую несыгранную роль запузырю. Всю жизнь мечтал. Жалко, здесь лечь нельзя.
ВЕРА ИВАНОВНА. Лечь? Зачем?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( шепотом). Она лежит. Понимаешь?
ВЕРА ИВАНОВНА. Кто?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто-кто? Дочь! Корделия! Мер-тва-я! ( Рыдает.)
ВЕРА ИВАНОВНА( испуганно). Паша! Пашенька! Что с тобой, Паша?..
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( спокойно). Михоэлс играл это гениально. Я тебе сейчас покажу!.. ( Жалобно.) Корделия! ( Смеется, рыдая.) Вот, так сыграл он! А так – играю я! ( Показывает.) Это гениально. И это видишь только ты. Это для тебя, Верочка.
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, мы с тобой двое сумасшедших.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( кричит). Нет! Это не мы! Это не мы! Это весь мир сошел с ума! Выгнать старого больного отца вон! Который их кормил! Поил! Водил в детский сад! Нет, это не дочери, это не женщины, это медузы-горгоны! ( Разбрасывает с грохотом ящики.)
Голос Милиционера. Гражданин, пройдемте в отделение.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( озираясь по сторонам). Что? Вы кто? Вы откуда? За что? Куда вы меня?
ВЕРА ИВАНОВНА. Товарищ милиционер, куда вы его тащите? Это же артист! Артист! Паша!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка!
ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, я с тобой!
Затемнение.
Из отделения милиции медленно и понуро выходят Павел Сергеевич и Вера Ивановна. Оба совершенно убиты. Молчат.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда не было так стыдно… Простите меня. Вера Ивановна… Прямо хоть сквозь землю…
ВЕРА ИВАНОВНА. Ничего… оба хороши… чего уж…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( с пафосом). Вот Россия! Вот страна! Нет, а вы обратили внимание, как этот старшина сморкался?.. Просто выть иногда хочется от отчаяния. Разве это город? Разве это Санкт-Петербург? Разве это столица бывшей империи?.. Нет… Вот я сейчас сяду, посыплю голову пеплом, раздеру на себе последнюю рубашку!..
ВЕРА ИВАНОВНА( испуганно). Ой, вот уж не надо! Вот уж этого, я прошу, Павел Сергеевич, не надо!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. И буду голодать!.. Пока они не выметут весь город! И не научатся разговаривать с интеллигентными людьми, черт бы их всех побрал!
ВЕРА ИВАНОВНА. Заберут, Павел Сергеевич, не надо, теперь уже не на шутку заберут! Вы же слышали, что этот с усами сказал.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А мне на него плевать! Усы – это еще не извилины в голове!
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, хорошо, я пошла. Мне это, знаете… Я и так уже столько времени из-за вас… ( Уходит.)
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера!.. Вера Ивановна! Куда же вы?.. Верочка, не уходите! Я больше не буду! Честное слово, ну простите меня, старого дурака, не буду!
ВЕРА ИВАНОВНА( останавливается). Все врут, врут, врут! Голова кругом идет от вашего вранья! Нет чтобы честно сказать: бомж я, Вера Ивановна, бродяга бездомный, и все тут.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так я и говорил…
ВЕРА ИВАНОВНА. Говорил! Нет мало меня Бог наказывает за мою дурость. Проваландалась тут с ним всю ночь, а завтра на работу с утра. Не спавши…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так вы ж сказали, на пенсии…
ВЕРА ИВАНОВНА. На пенсии! У меня внук инвалид и дочь алкоголик, понятно тебе? На пенсии!..
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( кротко). Понятно.
ВЕРА ИВАНОВНА. Что тебе понятно? Разве это можно понять? Понятно ему!..
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. У меня, Вера Ивановна, тоже горя в жизни хватало. ( Пауза.) Жена моя, Люся, я вам говорил… ушла… с одним там… двух дочерей бросила и ушла. Уже лет тридцать как ушла.
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну и что же вы, больше не женились?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Больше не женился.
Пауза.
ВЕРА ИВАНОВНА( вздыхает). Любили, значит.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не помню. Может, и любил. Любил это одно, другое – кому нужны чужие дети? Вам они нужны?
ВЕРА ИВАНОВНА. У меня, слава Богу, свои инвалиды ненормальные.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот. И у каждого так. Что-нибудь есть у каждого.
Пауза.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да мой тоже сначала, вроде, ничего… а там как начал с дружками поддавать… Одиннадцать рублей как-то в получку принес, по старым, конечно, ценам… А у меня дочка тогда… сепсисом в больнице заразили. Я чуть с ума не сошла. Из больницы еле ноги приволоку, а он посреди комнаты с бутылкой лежит. Ах ты, думаю, черт проклятый, да пропади ты пропадом такая жизнь! Выгнала. С тех пор вот тоже одна.
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна, можно я вас в гости приглашу
ВЕРА ИВАНОВНА( усмехаясь). Куда? На крышу, что ли? Или в подвал? Где у вас там ночлежники обитаются?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот и посмотрите.
ВЕРА ИВАНОВНА. Стара я, Павел Сергеевич, путешествовать по ночам.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да я только к тому, что транспорт перестал уже. А на улице стоять немножко прохладно.
ВЕРА ИВАНОВНА. Я вас не держу.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна, я все-таки джентльмен.
ВЕРА ИВАНОВНА. Возможно. Только я не леди.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы? Да вы, Вера Ивановна, лучше, чем всякая леди. Вот, например, Маргарет Тетчер взять. Так вы просто красавица!
ВЕРА ИВАНОВНА( рассмеялась). Павел Сергеевич, у вас случайно не маленькое затмение в глазах? От голода?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Почему… Вы правда очень красивая женщина, Вера Ивановна. ( Нежно.) Верочка… Я вспомнил, как вас звали тогда… Как я вас звал тогда: Веточка…
ВЕРА ИВАНОВНА( нахмурилась). Ну ладно, я этого не люблю.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Чего?
ВЕРА ИВАНОВНА. Глупостей.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не понял.
ВЕРА ИВАНОВНА. Ну и хорошо. Стоите и стойте. Вам какой трамвай?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да мне собственно…
ВЕРА ИВАНОВНА( саркастически). Без разницы!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Мне он вообще не нужен, потому что…
ВЕРА ИВАНОВНА. Потому что вы опять врете!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что я вру?
ВЕРА ИВАНОВНА. Вы такой же бомж, как и заслуженный артист! Вы у дочери прописаны на Софийской! Я же слышала, что вы в милиции этому усатому говорили!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Правильно. Прописан. А живу-то я во-он в том доме. Видите? Который на капремонт пошел. Архитектор Хренов построил в одна тысяча девятьсот четвертом году. Отдельная пятикомнатная квартира. Изумительная. И коммуникации – как в аптеке. Даже сортир работает. Может, соблазнитесь?
ВЕРА ИВАНОВНА. Что я крыс не видала?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Зачем крыс? Крыс у нас нет.
ВЕРА ИВАНОВНА. Куда ж они делись?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не знаю. Кошки съели.
ВЕРА ИВАНОВНА. Очень остроумно.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так как, Вера Ивановна? Рискнем?
ВЕРА ИВАНОВНА. Послушайте, что вы ко мне привязались? Я же сказала, мне домой пора! Домой!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна! Голубушка!..
ВЕРА ИВАНОВНА. Я вам не голубушка! Господи, зачем я только на этот угол пошла?!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Судьба, Вера Ивановна.
ВЕРА ИВАНОВНА( увидела трамвай). Все, Павел Сергеевич, прощайте! Мой трамвай! Вот вам и судьба! ( Бежит к трамвайной остановке. Но трамвай с грохотом проносится мимо, не останавливаясь.)
ВЕРА ИВАНОВНА( чуть не плача). Нет, вы видели?!. Безобразие!.. Что хотят, то и творят! Я им… в газету напишу!.. Ну вот что теперь, а? Половина второго. Что теперь делать?!
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна, у меня замечательная идея. Я предлагаю вам чашку чая не в самом роскошном интерьере Санкт-Петербурга, но все же свет и тепло гарантирую.
ВЕРА ИВАНОВНА. Спасибо.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( обрадованно). Нет, это вам спасибо!
ВЕРА ИВАНОВНА. Я уж лучше здесь постою.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( разочарованно). Ах, какая вы упрямица, честное слово… Нас судьба свела, через сорок лет! А вы…
ВЕРА ИВАНОВНА. Лучше бы не сводила.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я вам так неприятен? Немыт, небрит, дурно пахну?
ВЕРА ИВАНОВНА. Да нет, что вы… Совсем нет.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы ненавидите бедных людей?
ВЕРА ИВАНОВНА. Да нет же, я и сама…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Или вас мое социальное положение огорчает?
ВЕРА ИВАНОВНА. При чем здесь это… просто…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы боитесь привидений! Угадал? Или бандитов?
Пауза.
ВЕРА ИВАНОВНА( мягко). Павел Сергеевич, мне на работу завтра. К девяти утра. На дежурство. А до этого еще приготовить обед и внука накормить.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( вздыхает). Тогда позвольте вас проводить. Какой у вас адрес?
ВЕРА ИВАНОВНА. Мне далеко. На Васильевский. 8-я линия.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что ж, к утру поспеем.
ВЕРА ИВАНОВНА( сдаваясь). Еще немножечко подождем, а вдруг…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, если «вдруг», то, конечно, можно и подождать… ( Пауза. Насвистывает вальс.) Вера Ивановна, позвольте обратить ваше внимание на небеса. Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное?
ВЕРА ИВАНОВНА( посмотрела на небо). Ой… правда… как красиво… Я уже на небо давно не смотрю, все больше под ноги, или по сторонам, чтобы случайно кто не пришиб.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( декламирует).
Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса…
ВЕРА ИВАНОВНА. У нас с лестничной площадки старичка одного убили, знаете как? Шел он, значит, домой, с пенсии пивка выпил, зашел во двор нужду малую справить, ну, стоит себе. А мимо какой-то парень шальной с шампанским. Хрясь его по голове.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Зачем?
ВЕРА ИВАНОВНА. Говорят, с любовницей поругался.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. И что же?
ВЕРА ИВАНОВНА. На прошлой неделе похоронили. Цветов столько было!.. От детей, внуков… и даже правнуков… Очень трогательно. Весь наш подъезд рыдал.
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А вот я заметил одну вещь. Все замечательные женщины почему-то пессимистки.
ВЕРА ИВАНОВНА. Почему вы думаете, что я пессимистка?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А! Так вы согласны, что вы замечательная женщина?! ( Смеется.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Ох!.. И не надоело это вам? Любезничать?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда! Умру как бедный рыцарь у ног прекрасной незнакомки.
ВЕРА ИВАНОВНА. Поздно. Незнакомке уже шестьдесят.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не может быть! Впрочем, мне самому уже скоро шестьдесят три.
ВЕРА ИВАНОВНА. Детский возраст.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы думаете?
ВЕРА ИВАНОВНА. Для мужчины?! Да у вас все еще впереди.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна, не шутите с огнем.
ВЕРА ИВАНОВНА( насмешливо). А то что будет-то?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Мировой пожар!
ВЕРА ИВАНОВНА( невольно засмеялась). Болтунишка! Каким был, таким и остался… краснобаем.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, наконец-то я вас немножко развеселил. Царевна-несмеяна. Вы хоть помните, кто вас так называл?
ВЕРА ИВАНОВНА. Витька Шильман, не знаю, где он теперь…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. В Америке, должно быть, где ж ему и быть, бедолаге.
ВЕРА ИВАНОВНА. Хороший был мальчик. Скромный. И ухаживал так… тихо, вежливо. Не то, что…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы хотите сказать – я?
ВЕРА ИВАНОВНА. Вовсе нет. Вы за мной не ухаживали. Вам всегда нравилась эта высокая Лена из десятого «б».
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Все-то вы помните…
ВЕРА ИВАНОВНА. Помню. Потому что…
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( улыбаясь). Потому что вы были немножко в меня влюблены.
ВЕРА ИВАНОВНА. Глупости! Да как вы можете? Кто вам это сказал!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как – кто? Вы. Вы написали мне письмо. Такое страстное романтическое послание в духе Татьяны к Онегину…
ВЕРА ИВАНОВНА. Это неправда!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как неправда? Витька Шильман и передавал.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это… не я! Это не мое! Оно не было подписано!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Витька сказал, ваше…
ВЕРА ИВАНОВНА. Витька – подлец! Я ему не велела ничего говорить!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ( смеется). Верочка, ну что же вы так горячитесь? Ну и написали, и что ж тут такого криминального?
ВЕРА ИВАНОВНА( чуть не плача). Не писала я ничего! Это враки.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну хорошо, успокойтесь. Успокойтесь, Вера Ивановна, ну, не писали. А все же мне приятно, что такая замечательная девушка когда-то проявляла к моей персоне, так сказать, интерес…
ВЕРА ИВАНОВНА. Между прочим, могли бы и ответить.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так ведь дурак был, Вера Ивановна. За Ленкой из десятого «б» волочился, и что в ней, долговязой, только нашел? Затмение, истинно говорю вам, затмение.
Оба смеются.
ВЕРА ИВАНОВНА. Вот вас Бог и наказал. За меня.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Возможно.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это я шучу.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто знает, может, и за вас.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да вы тогда многим девушкам нравились. Вы когда читали «Стихи о советском паспорте», у меня по спине мурашки бегали.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Неужели? Я их и на экзамене во МХАТ читал.
ВЕРА ИВАНОВНА. И что?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Приняли. С первого раза.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это я помню. Тетка ваша всем во дворе хвасталась. Я тогда, как вы в Москву уехали, всю ночь проплакала. Потом уж только в кино… два раза видала. И все. ( Пауза.) Пойду я, Павел Сергеевич, потихоньку… До свиданья… Может, когда-нибудь еще…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна… послушайте… мне так не хочется с вами расставаться… Голубушка! Ой, простите… я чувствую, что это все… не случайно… Если бы вы… Женщины так великодушны!.. Я вас очень прошу… не оставляйте меня! Вера Ивановна! Пожалуйста! Мне очень одиноко… До утра!..
