Текст книги "Женихи из Брэнсона"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Ну, как ему объяснишь, что сок – вроде компота, поэтому Маша не привыкла его пить перед завтраком. Можно выпить на полдник, после обеда, в конце концов. А вот Оксана все новое принимает с восторгом: табуретка вместо стула – замечательно. Сок натощак, вместо горячего чая – еще лучше! Час с лишним мыть пару тарелок в какой-то машине, вместо того чтобы не полениться и за пять минут сполоснуть под краном – восхитительно! Все эти гамбургеры, бигмаки с кетчупом, которые племянница проглатывает с огромным аппетитом, встают у нее поперек горла.

Размышляя обо всем этом, Маша старалась не показывать недовольного вида, но чуткий Джон уловил ее настроение. Возможно, он не понимал, что вызывает у нее такое раздражение. Возможно, догадывался о первопричинах недовольства. Но говорить с ним о Кейт Маша считала ниже своего достоинства. Она слышала, что Кейт звонила ему еще раз, настаивая на приглашении.

Оксана быстро запихала в рот тостеры, фруктовый салат и кофе.

«Сейчас бы бутербродик с ветчинкой и настоящего крепкого чая», – с тоской подумала Мария, ковыряя вилкой кусочки ананаса и банана.

– Скоро пойдем есть твои любимые булочки, – радостно объявил Джон Оксане.

«Только этого еще не хватало». – Маша вспомнила сдобное тесто пышных американских пончиков с черникой и подумала о своих бедрах.

Джон, улучив минуту, когда Оксана вышла, обнял Марию за плечи.

Женщина вывернулась.

– Мари, что случилось?

– Все в порядке, – соврала она, – женские дела, доктор.

– Ах, какой же я недогадливый, – стукнул себя по лбу Джон, – я заметил, что ты немного нервничаешь. Может, таблетку успокоительного?

– Да нет, сама справлюсь.

– Поехали! – Оксана вихрем влетела в кухню, оборвав их беседу. На ней были яркие шорты и майка на одно плечо.

– Мари, твоя племянница выглядит восхитительно! Теперь ее никто не признает за иностранку. Как настоящая американка!

– Правда? – обрадовалась девушка. – Вам нравится?

– Очень, – подтвердил Джон.

Голубые глаза Оксаны наполнились радостным светом.

– В «Город серебряного доллара»?

– А может быть, туда, где поспокойнее. – В Машу вновь вселился черт.

– Как прикажете, – сдержанно проговорил Джон.

– Тетя Маша, но мы договорились с Роем, – жалобно проскулила Оксана.

– Конечно-конечно, – взяла себя в руки Маша, стараясь подавить новую волну раздражения.

– Мари, ты не любишь аттракционы?

– Рой рассказывал, что там всякие американские горки, космические путешествия в небеса и… – Оксана сделала дугообразный жест рукой, – и с верху прямо плюх в воду.

– В воду? – Маша решила не портить всем праздник. – О-бо-жа-ю в одежде в воду, – притворилась она.

– Значит, вперед! – обрадовался Джон.

– Вперед! – завопила Оксана, едва не повиснув у Джона на шее. Но, уловив строгий взгляд тети, осадила свою телячью прыть.

– Очень жаль, что ты не можешь пойти в мужской туалет, – неожиданно заявил Рой Оксане в антракте популярного шоу.

Девушка посмотрела на Джона, решив, что парень неудачно пошутил.

Джон закивал головой.

– Театр Шоджи Табучи знаменит не только скрипачом и красочным фасадом, но и бильярдом в мужской комнате.

– Можно в перерывах сыграть? – не поверила девушка и выскочила за Роем в холл.

– А в дамской, наверное, теннисный корт? – не удержалась Маша.

– Шикарный камин! – вернувшись, сообщила запыхавшаяся Оксана. – Пойдем посмотришь!

Маша не могла отказаться от очередной американской достопримечательности.

Накануне вечером после театра «Лунная река», где Энди Уильям прекрасным голосом пел шлягеры 50—70-х годов, на Машу нахлынули воспоминания молодости, и на прогулке после спектакля она прильнула к Джону. Они шли под руку. Стоял прекрасный теплый вечер. Маша любовалась экзотическим водопадиком и месяцем, украшающим здание театра. Идя впереди них, Рой с Оксаной о чем-то болтали. В темноте Мария потерлась щекой о рукав Джона.

– Тут недалеко уютный ресторанчик «Мак Гаффис», он принадлежит владельцу театра Энди Уильяму. – Джон вопросительно посмотрел на Машу.

– Пойдем, – согласилась она и, перестав обижаться, стала напевать мелодию из спектакля.

Рой, забыв о своей девушке, откровенно увлекся Оксаной. Но племянница, как казалось Маше, не отвечала ему взаимностью. Она была с ним весела, немного кокетлива, но равнодушна. Маше стало казаться, что Оксана проявляет серьезный интерес к Джону. Она старалась отгонять от себя навязчивую мысль, ей хватало и Кейт, которая оказалась удивительно настойчивой. Она по нескольку раз в день звонила Джону, то ли с консультациями относительно мужа, то ж просто поболтать. Маше неудобно было подслушивать.

Но сейчас ей не хотелось об этом думать.

Вино, принесенное официантом, совсем развеселило ее и настроило на сексуальный лад. Состояние Марии передалось Джону.

– Тетя Маша, пойдем спать, – по возвращении домой позвала Оксана.

– Мари, – шепнул на ухо Джон, – придешь ко мне?

Выпитое ударяло в голову, Маша была чуть-чуть пьяна, и это ей нравилось.

Даже Оксана была навеселе. Принимал душ, девушка насвистывала ту же знакомую мелодию, под которую танцевали и Мария с Джоном.

– Знаешь, – вытирая мягким полотенцем пушистые волосы, хихикала она, – Рой, ну в общем, намекает мне, понимаешь?

– Понимаю, – ответила тетя, – ну а та?

– А я люблю женатого, – пропела, дурачась, Оксана и пожелала ей спокойной ночи.

Маша ничего не поняла. Она направилась в ванную и решила подольше понежиться в душистой пене, пока Оксана не уснет. Не хотелось, чтобы племянница знала об их близких отношениях с Джоном. Когда она тщательно смывала шампунь с волос, сквозь шум воды ей показалось, что хлопнула дверь. Мария поспешила выйти из ванны, решив, что Джон не дождался и зашел за ней в спальню. Накинув нарядный халатик прямо на голое тело, Маша прислушалась у дверей Оксаниной спальни. Там было тихо, значит, девушка уже спит. Она улыбнулась, вспомнив наивные намеки Оксаны на секс и, в предвкушении приятной ночи, пошлепала босиком в комнату Джона.

«Черт с ней, с этой хорошенькой Кейт! – думала она. – Радует хотя бы то, что Джон выбрал не какую-нибудь мымру, а вполне стоящую бабу. Что ему, онанизмом заниматься? – уговаривала себя Маша, чтобы вновь не разозлиться от приступа ревности. – Хорошенькая, молодая, – считала она достоинства соперницы, перепрыгивая через ступеньки лестницы, – никаких обязательств. Муж – импотент. А Джон – всё при нем. Отличный мужик, ласковый, умница». С этой мыслью Мария распахнула дверь его спальни и чуть было не перелетала спьяну через порог.

– Я не хотела, – услышала она голос Оксаны, – но вы… вы такой, вы настоящий мужчина, вы все чувствуете, умеете, можете. Я не знаю, как к этому отнесется моя тетя. Вы ведь дружите с ней? Джон, мне кажется, я влюблена в вас! Я хотела бы, чтобы вы были моим первым мужчиной.

«Так, видимо, у меня и вправду поехала крыша, – сказала себе Маша, – нужно еще немного выпить». Она кубарем скатилась вниз в гостиную и в темноте отыскала бар. Свет решила не включать. Налив себе чего-то из пластиковой бутылки в стоявший рядом стакан, отхлебнула и поморщилась. Вкус алкоголя напоминал духи. «Подумаешь, пьют ведь алкаши одеколон, – мелькнуло у нее в голосе. – И я тоже не барыня, выпью что есть».

После стакана выпитого ей стало не так горько. Только желание к Джону не уменьшилось, а наоборот. Рыдания Оксаны прервали ее размышления. Девушка возвращалась к себе в спальню.

Решив, что теперь подошла ее очередь, Маша с небывалой легкостью вновь влетела в спальню к Джону.

Он был явно встревожен и не очень-то настроен на сексуальный лад.

– Что с тобой? – притворилась Маша. – Такой чудный вечер, театр, ресторан, вино, домино. Кстати, что у тебя за духи в пластиковой бутылке?

– Мари, ты выпила еще и бурбон? – удивился Джон.

– Да, дорогой, – почти по-американски ответила женщина.

– Знаешь, мне хотелось бы с тобой кое-что обсудить.

– Обсудим завтра, – проговорила Маша и, забравшись в постель, быстро стащила с него пижаму, а потом стала обнимать и целовать Джона с такой неистовой силой, с такой страстью, что с ней не могла бы сравниться ни одна американская секс-звезда.

– О, Мари! – стонал Джон. – Я столько лет тебя ждал.

– Оказалось, что я тоже, – отрываясь на секунду от Джона, искренне отозвалась Маша.

9

– Тетя Маша, Рой пригласил меня в «Оливковый сад».

– Что это?

– Так называется ресторан.

«Почти Эдем», – подумала Маша и, не удержавшись, съехидничала:

– Это после бильярдной комнаты? – Она не могла отделаться от женской ревности даже к собственной племяннице. Джон ничего ей не рассказал. Оксана тоже.

– Я не была там, – с обидой в голосе возразила девушка. – А «Оливковый сад» – это ресторан с итальянской кухней.

– Ты любишь пасту? Но учти, от нее толстеют.

Оксана, конечно же, не знала, что так называют макароны. Она даже не потрудилась выяснить, что такое паста.

– Нет, просто мне нравится куда-нибудь ходить по вечерам. Не сидеть же дома! – возмутилась девушка.

– Конечно, – поддержала ее Маша, – хотя лично я предпочла бы после всех дневных развлечений принять ванну, вытянуть ноги в удобном мягком кресле и посидеть дома. Только…

– Что? – вскинулась Оксана.

– Тебе не хотелось бы меня спросить «про это?»

– Что ты? – Оксана, поняв, залилась краской. – Мы же идем просто в ресторан.

– Удачного вечера, – вновь по-американски пожелала она Оксане хорошо развлечься и подумала, что не откажет себе в удовольствии в это время заняться любовью с Джоном.

«Может быть, снова попробовать этот одеколон», – вспомнила Маша „напиток любви”, как она назвала про себя бурбон. Джон дал ей рецепт: сначала положить лед, а потом разбавить бурбон содовой. Получалось очень вкусно. Отхлебнув из стакана с толстым дном, Маша неожиданно для себя задремала.

Проснулась она от того, что чья-то теплая рука ласкала ей грудь. Открыв глаза, Мария увидела склонившегося над ней Джона.

– Ты уже вернулся с работы? – сквозь сон спросила Маша и, когда он понес ее к себе в спальню, подумала: «Сколько же у этого человека сил и терпения, если после утренних экскурсий по Брэнсону он уехал на свой шестьдесят пятый километр и, оттрубив смену в госпитале, еще тащит меня по лестнице на второй этаж». Раскрасавец Олег заставил бы ее жарить ему мясо, чистить картошку, а сам, уткнувшись в телек, смотрел бы спортивные передачи и охал бы целый вечер, что как вол работает на нее. А не дай Бог, зазвонил бы телефон. Тогда, закрывшись в ванной с трубкой, он целый вечер обсуждал бы «важные деловые проблемы». Это в лучшем случае. В худшем – поцеловав ее на прощание в лобик, объявил бы, что исчезает на минутку. И исчез бы на всю ночь.

Оказавшись на широкой постели Джона, Мария приоткрыла один глаз и объявила, что научилась пить американские напитки.

– Что-то не похоже, – вздохнул Джон и стал развязывать зубами узел на ее халатике.

Маша почувствовала, как по голому животу у нее побежали мурашки.

– Брось ты это занятие, – пробормотала она и стянула халат через голову. И тут же сообразила, что, вероятно, не стоило бы торопиться. Ведь он начал развязывать узел зубами не оттого, что не смог это сделать руками…

«Кажется, меня снова подвел русский менталитет», – с легким сожалением подумала женщина. Но Джон проявил американскую настойчивость и… Маша словно поплыла, первый раз в жизни ощутив себя на облаках.

Потом они лежали рядом, пока их разгоряченные тела немного успокоились.

– Ты так кричала, что соседи, наверное, решили, будто я лишаю тебя девственности, – одними глазами улыбнулся Джон.

– Не хочу тебя разочаровывать в своей некомпетентности, но они недалеки от истины.

– Мари, – прошептал Джон, губами коснувшись ее уха, – оставайся со мной навсегда.

Она не отвечала.

– Я понимаю, что тебе очень трудно привыкнуть ко всему. Можешь составить список того, что тебе не нравится в моем американском образе жизни. Ты будешь каждый день вычеркивать из него по пункту.

– Начнем прямо сейчас? – Маша скинула на пол легкий стеганый комфортер. Он был, несомненно, удобен: внутри синтетический пух, снаружи коттон с нежным рисунком, в тон подушек и занавесок в спальне. – Хочу обыкновенное одеяло, с белым накрахмаленным пододеяльником! – заявила Маша. – И тюлевые занавески.

– Проблему вычеркнули, – сказал Джон и, открыв окно, выбросил в него комфортер.

– Ты что, с ума сошел?! – закричала Маша и кинулась к окну.

Легкий комфортер, спланировав, как ковер-самолет, плюхнулся в небольшой бассейн около дома. Накрапывал дождь, и нежное поле летних цветов на плотном материале, намокая, превращалось в осеннюю неубранную слякоть.

Привыкшая к бережливости (когда даже из рваной простыни можно настричь кухонных полотенец), Маша расстроилась.

Джон понял это по-своему.

– Бассейн завтра почистят, – успокоил он, – а комфортер уборщица выбросит в мусор. Приступаем к следующему пункту. Что ты там говорила о занавесках?

Маша стала спиной к окну и расставила руки.

– Ничего, – поспешно проговорила она, – чудесный рисуночек, и оборочки в тон обоев. Подобрано великолепно, с большим вкусом.

– Да, возможно, я не обращал внимания, простодушно поверил Джон. – Дизайнера мне порекомендовала Кейт. Он декорировал и обставлял весь дом.

– Кейт! – взбесилась Маша. – Знаешь, эта твоя Кейт…

– Ты хочешь о ней поговорить?

– Даже в мыслях нет! Но ты думаешь, я брошу все в Москве, приеду в Брэнсон, и мы будем трахаться втроем?!

– Мари! Что с тобой?

– Лучше ты меня узнаешь сейчас, чем потом мы будем ссориться из-за этого каждый день. Я еще не рассказывала тебе об Олеге. Маша настолько разволновалась, что не заметила, как перешла на русский язык.

– Мари, я не понял, что такое «оболег».

– Это имя моего бывшего мужа.

– Очень симпатично звучит, – не разобравшись в русском звучании, попробовал успокоить ее американец.

– Так вот, – не обращая внимания на его непонятливость, продолжала она. – Олег меня так измучил своими бабами, что второй раз я не выдержу, – срываясь на крик, заявила Маша и, когда выдохлась, тихо закончила: – Да еще в чужой стране.

– Мари, ты успокоилась? Теперь выслушай меня. – В голосе Джона появились необычно твердые ноты. – Ты завелась и нарисовала сама себе мрачные перспективы.

– Они разве не имеют под собой почвы?

Он жестом прервал ее.

– Послушай, я расскажу тебе все о Кейт.

В музыкальный театр Тони Орландо, на фасаде которого красовался бант из желтой ленты, автомобиль Джона подъехал одновременно с машиной Кейт.

– Это вы? – неподдельно обрадовалась неожиданности встречи молодая женщина и, гарцуя на высоченных шпильках, продемонстрировала сногсшибательный туалет. Длинные перчатки, вероятно, были ее коньком. На сей раз они гармонировали с синим шарфом, небрежно переброшенным через одно плечо, и с синими клипсами, которые удачно подчеркивали яркий макияж. – У вас очередная экскурсия в театр? – поинтересовалась она у Маши.

Та сдержанно кивнула в ответ.

– Я обожаю говорить о достопримечательностях Брэнсона. – Кейт перехватила инициативу у Роя, который уже приготовился рассказывать россиянкам историю театра. – Видите эту желтую ленту? – закинув голову, спросила она. На фасаде отлично выполненного с точки зрения архитектурного дизайна современного здания из стекла и бетона, в круглом витраже тонированных стекол просвечивался ярко-желтый бант. – Это американский символ любви и надежды.

– А у нас желтый цвет означает печаль, разлуку и измену, – не удержавшись, вставила Маша.

– Помнишь, я давал слушать тебе компакт, – не обратив внимания на замечание Мари, Рой повернулся на ходу к Оксане.

– А… песня называлась: «Завяжи желтую ленту вокруг старого дуба», – вспомнила девушка.

– Да, – подтвердила Кейт, – эта песня, которая является выражением великой американской традиции, отпраздновала свое двадцатилетие в июле девяносто третьего года, когда открыли этот театр.

– Поэтому театр Тони Орландо так и назвали театр «Желтой ленты», – добавил Рой.

– Желтая лента нашла свой дом, – с томной сентиментальностью закончила Кейт.

– Здесь? – с удивлением воскликнула Оксана.

– Да, в Брэнсоне, – с гордостью истинной американки заявила молодая женщина.

– Вы живете в замечательном городе, нам он так нравится, правда, тетя? – В голосе Оксаны слышался неподдельный восторг.

– Город замечательный, – вынуждена была согласиться Маша.

– А какие люди! – припомнив русское выражение Оксаны, решил блеснуть Рой.

– Люди, как и везде, разные, – все-таки не преминула съязвить Маша.

Почувствовав, что она вновь раздражена, Джон увлек ее вперед, оставив Кейт с молодежью.

– Завтра у нас благотворительный праздник, – сообщила Оксане американка. – Не хотите ли вы с тетей принять участие в конкурсе на лучший домашний пирог?

– Не знаю, как тетя, а я могу испечь торт, – живо откликнулась Оксана.

Кейт с сомнением покачала головой.

– Ты такая молоденькая и уже умеешь готовить?

– Конечно, – удивилась ее недоверчивости Оксана. – У нас почти все девушки умеют. Для конкурса торт подойдет?

– Конечно, только торт испечь очень сложно.

– Да что вы! – возразила Оксана. – Мы с мамой дома каждую субботу печем.

– У вас так часто бывают праздники?

– Нет, – покачала головой девушка, – просто вкусненького очень хочется.

– Везет же русским мужчинам, – уловив конец разговора, мечтательно произнес Рой. – Каждую субботу едят домашние торты.

– Значит, договорились. – Инициативная Кейт сверкнула глазами. – Я включаю тебя в конкурс.

– О чем это вы? – поинтересовался Рой, не расслышав начала беседы.

– Ни о чем, – загадочно протянула Оксана, – это будет для тебя сюрпризом.

Вероятно, забыв о своей страсти к Джону, Оксана, освоившись с американским языком и порядками, проводила почти все время с Роем. Их дружба крепла и, по подозрениям Маши, уже перешла в более тесную фазу. Домой племянница заявлялась все позже и позже, а ее поначалу преданный взгляд на Джона становился все более прохладным. Да и сам хозяин дома, избегавший встреч с девушкой наедине, перестал испытывать чувства неловкости и напряжения, когда она после купания выходила к завтраку и ее две белоснежные грудки, словно зайчата, торчали в прорези небрежно завязанного купального халатика.

– Тетьмаш, – крутясь на табурете и одновременно выдавливая сок из апельсина, пропела племянница. – Как вам коржи, которые я вчера испекла?

– Думаю, что все призы мира достанутся тебе, – на ходу бросила Маша, вытряхивая за собой и Джоном остатки еды из тарелки в раковину с электрической переработкой пищевых отходов. – Я всегда удивлялась вашим с мамой кулинарным способностям. Меня только на яичницу хватает, – с уважением бросив взгляд на ярко-желтый, весь в аппетитных дырочках бисквит, заметила она и юркнула в дверь вслед за Джоном.

– Вы успеете вернуться к благотворительному приему? – выскочив за ними на крыльцо, прокричала Оксана.

– Не знаю, – неопределенно покачала головой Мария, плюхаясь в автомобиль рядом с Джоном. Ей не хотелось сообщать Оксане о своем нежелании присутствовать на мероприятии, которым руководила Кейт.

– А кто же мне туда доставит торт? – всполошилась Оксана.

– Ладно, приедем, – неохотно согласилась Маша.

– А где торт? – поинтересовался Джон, высовываясь из окна.

– Пока не готов. Еще крем, розочки, еще пропитку…

– Сколько всего делать! – ужаснулся мужчина.

– Пара пустяков, – махнула рукой девушка, – у вас такие миксеры! Вот себя в порядок привести, это да! Тетьмаш, твою блузку можно надеть? – подойдя к окну автомобиля, шепнула она Марии на ухо.

– Можно, – ответила та, и машина тронулась. – Ведь ее и Рой может подвезти, – отъехав от дома, сообразила Маша.

– Она вроде по секрету от него в конкурсе участвует, – заметил Джон.

– Ах да, – вспомнила Маша, – она хочет ему сделать сюрприз.

Торт получился на славу. Нежный вкус бисквитных коржей должен был покорить жюри конкурса. Последний штрих – разноцветные розочки, которые Оксана усердно выдавила из специального аппарата. Наконец девушка удовлетворенно вздохнула и убрала торт в холодильник. Теперь можно заняться собой. Она посмотрела на часы. На сборы оставалось мало времени. Приготовив темную парчовую юбку и блузку, которую разрешила надеть тетя, она залезла в ванну. Сквозь шум воды Оксана услышала, как хлопнула входная дверь.

– Тетьмаш – это вы? – прокричала она.

– Нет, это я, – раздался у дверей ванной комнаты голос Роя.

– Подожди, я сейчас, – заторопилась Оксана, смывая шампунь с длинных волос.

– Куда это ты собралась? – увидев приготовленный наряд, поинтересовался Рой.

– Секрет, скоро узнаешь, – игриво отозвалась девушка.

– Можно к тебе? – просительно раздалось под дверью.

– Нет, – отрезала девушка.

– Я не могу дождаться, – притворно захныкал Рой, – умираю.

– От чего? – вытирая волосы толстым полотенцем, вновь отозвалась Оксана.

– От голода, – послышалось в ответ.

– Ах, так ты голодный, – с нажимом продолжила девушка.

– Ужасно! – прогудел голос юноши.

– Возьми что-нибудь в холодильнике, перекуси.

– Придется, – тихо пробубнил Рой и, открыв дверцу холодильника, ахнул от восторга. Кремовые розочки произвели на него неизгладимое впечатление. Он и вправду был зверски голодный. Мать целый день возилась на кухне, готовясь к какому-то кулинарному конкурсу домохозяев. «То ли дело Оксана», – вспомнил он ее рассказ о том, что раз в неделю девушка печет торты просто так, для услады своего желудка. Отрезав большую дольку от чудесного произведения искусства, он отправил ее в рот.

– У меня для тебя сюрприз, – прокричала из ванной сквозь шум фена Оксана.

– Знаю, – уплетая второй кусок, с наслаждением проговорил Рой.

«Кейт проговорилась», – решила Оксана и, открыв дверь, выронила фен из рук.

– Ты… ты съел торт?

– Не-ет, – промычал с набитым ртом Рой, – я только попробовал два кусочка.

– Как ты мог? – Из глаз Оксаны брызнули слезы.

– Ты же сама сказала, если голодный – возьми в холодильнике. – Не ожидая такой реакции, юноша растерялся. В доме дяди он мог есть все, что хотел.

Оксана заглянула ему в рот, будто надеясь, что оттуда выскочат две съеденных им куска, и беспомощно развела руками.

– Ну всё, мимо денег, – прохныкала она, с тоской вспомнив о спонсорской кругленькой сумме за первый приз.

– Извини, не понял, – посерьезнел Рой.

– Плакали мои денежки.

– Денежки плакали? – ничего не понимая, повторил Рой. – Ты сама плачешь, – вконец расстроился он, вытирая своим платком слезы девушки. – Объясни мне, что все-таки произошло!

– А вот и мы, где торт? – На пороге появились Маша с Джоном.

– Так это она из-за вас расплакалась, – рассердился Рой. – Ну и обжоры, я ведь вам почти все оставил.

Джон с Машей уставились на объеденный торт и заплаканное лицо Оксаны.

– Вот тебе и сюрприз! – воскликнула они в голос и бросились утешать девушку.