Текст книги "Женихи из Брэнсона"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

4

Белая шапочка на высоко начесанных рыжеватых волосах девушки, длинные черные стрелки в уголках подведенных глаз, модная стойка блузочки, выглядывающая из-под халата.

Маша пробует пошевелиться, но капельница сковывает движение.

– Привет, – по-английски произносит девушка, заметив, что Маша вовсю глазеет по сторонам, – меня зовут Дженни. Я медсестра.

«Как на уроке английского языка», – думает Маша, и заученный топик, словно надоедливая пластинка, сам по себе возникает в мозгу. Маша будто со стороны слышит свой голос:

– Мое имя Маша. Я живу в Москве. Я аспирантка, будущий ученый-океанолог. – Стоп! В тяжелой голове вдруг возникает картинка ее находки – темного жемчуга, и она вскрикивает на родном языке: – А где мои жемчужины?

– Извини, я не понимаю по-русски, – говорит девушка в белом колпаке.

Маша обводит глазами комнату: здесь множество необычной медицинской аппаратуры, рядом девушка, почему-то говорящая по-английски. В ногах к кровати приколота какая-то табличка.

– Где я? – вновь по-английски спрашивает Маша.

– В окружном госпитале США.

– Я в Америке?!

– Да. – Девушка резко кивает, и загогулина из рыжих волос, уложенная полумесяцем на скулах, достает ей до губ.

– Больная проснулась? – В палату легкой походкой входит мужчина. Коротко стриженый ежик и худоба делают его похожим на мальчишку, и если бы не строгий, деловой взгляд темных глаз из-под узеньких, вытянутых стекол очков, его можно было бы принять за медбрата, помощника рыженькой.

Но девушка вскакивает и, отойдя от Маши в сторону, четко докладывает:

– Доктор, больная проснулась десять минут назад. Я добавила физраствор в капельницу. – И, бросив взгляд на приборную доску, сообщает: – Давление нормализовалось.

Врач наклонился над Машей, она почувствовала терпкий запах одеколона и увидела едва пробивавшуюся на щеках щетину.

– Будем знакомы, – с сильным акцентом произнес он по-русски, – я Джон Спарк – твой лечащий врач.

– Я… – Маша вновь хотела повторить свой топик, но доктор остановил ее.

– Все, что нам нужно о тебе знать, мы знаем. Тебе нельзя напрягаться.

Но вопреки предостережениям врача Маша все же взволнованно спросила:

– Доктор, я правда в Америке?

– Такая же правда, как и то, что спасательная служба доставила тебя вертолетом к нам в госпиталь.

– Что со мной случилось?

– Анафилактический шок, связанный с аллергией на один из видов ядовитых водорослей. Когда ты поправишься, я покажу в микроскоп твой аллерген. Договорились? А теперь тебе нужен покой, потому что, как мне кажется, шок был спровоцирован не только конкретным аллергеном, но и нервным стрессом. Вероятно, у тебя были какие-то проблемы.

– Господин Джон, – сказала Маша, вспомнив, как на одном из научных симпозиумов обращалась к американскому ученому.

Врач поморщился:

– Зови меня просто Джон, мы же с тобой почти ровесники и в какой-то мере коллеги.

– Я хотела спросить, были ли при мне какие-нибудь вещи?

– Здесь тебе дадут все, что необходимо.

– Нет, Джон, у меня были… – Маша замялась, не зная, как объяснить, что ее беспокоит. – Это имеет большое значение для моих научных изысканий. Если можно…

Джон с пониманием закивал.

– Дженни, принеси больной ее вещи.

Подключенная к аппаратуре, Маша не могла пошевелиться, поэтому ее небогатые пожитки разбирала медсестра, жестами показывая Маше, тот ли предмет ее интересует.

Когда из жестяной коробочки выкатились черные жемчужины, Маша обрадованно закричала:

– Это то, что я ищу!

– Ой, какая красота! – всплеснула руками Дженни и приложила самую крупную жемчужину к мочке уха.

После окончания университета Джон несколько лет работал в небольшом прибрежном городке. Худощавый, с непомерно длинными руками и острыми ключицами, он не походил на уважаемых среди пациентов докторов, накопивших не только медицинский опыт работы, но и, как они сами любили шутить, жировые складки в брюшной и шейной области. Джон немного стеснялся своей молодости. Солидность ему придавали очки. Для большей важности он даже хотел отпустить бороду. Но одна девочка-пациентка, поздно вечером увидев его обросшего, испугалась и заплакала. Только выбрившись начисто, он вновь завоевал доверие ребенка.

– Ты как новенький! – обрадовалась малышка. – Отлепил бороду? – спросила она и, протянув ручку, убедилась, что щетины больше нет.

С тех пор каждый вечер она требовала, чтобы он пожелал ей доброй ночи.

– Расскажи мне сказку, как мама, – попросила она однажды.

Джон растерялся.

– Я же не женщина, – попробовал он возразить.

– Но когда нет мамы, сказки мне рассказывает палочка, – не моргнув глазом заявила девочка.

– Я не знаю сказок.

– Тогда расскажи, что с тобой приключилось однажды.

– Когда? – не понял Джон.

– Папочка, когда не знает сказок, рассказывает про то, что с ним однажды приключилось, понял?

– А-а, – догадался, о чем речь, доктор.

– Только страшное и с хорошим концом, иначе я никогда не поправлюсь, – подражая взрослой женщине, заявила капризуля.

Несмотря на усталость, Джон сдался. Буквально засыпая на ходу от плотного графика дежурств, он все же попытался рассказать ей быль.

– Моя машина ехала ночью по шоссе. Неожиданно мне наперерез из кустов выскочило что-то белое и пушистое. Я резко затормозил. Под колесами оказался зайчонок. Он попал в свет моих фар. От страха трусишка подпрыгнул и ударился головой о днище машины.

Девочка схватила Джона за руку.

– У зайчонка был шок от удара. На головке просматривалась гематома. Ничего страшного, – увидев, как разволновалась девочка, успокоил ее врач. Его намерения рассказать, какой вкусной оказалась зайчатина, резко изменились.

– Ты вылечил его? – строго поинтересовалась малышка.

– Конечно, – сказал Джон, – гематома – это пара пустяков.

– Ведь моя болезнь тоже пара пустяков? – осторожно спросила девочка.

– Несомненно.

– Ты подаришь мне этого зайчика, – с облегчением вздохнула девочка.

– Если ты будешь послушной, – произнес Джон, озадаченный новой проблемой.

Не будь Маши, которая в одно мгновение решила эту задачу, Джон ни за что бы сам не догадался.

На следующий день доктор принес девочке огромную пушистую игрушку. Пациентка пошла на поправку. Девочку удалось вылечить. А Джон заработал репутацию авторитетного воспитателя и человека, умеющего ладить с капризными дамами, независимо от их возраста.

Болезнь удавалось побороть только при совместном усилии пациента и врачей. Если у больного были проблемы, неприятности, никакие лекарства и медицинские процедуры не давали нужного эффекта.

Хорошенькая русская пациентка требовала не меньше, чем другие, внимания и врачебного таланта.

Заступая на дежурство, Джон всегда заглядывал к ней.

– Как наши дела? – интересовался он.

Это стало ритуалом. Они перебрасывались ничего не значащими фразами, но Маша ждала его визитов.

Сегодня перед приходом Джона девушка начесала белокурые волосы и покрыла их лаком. Дженни подарила ей тушь для ресниц и специальный, с наконечником, черный карандаш для подводки глаз. До этого Маша пользовалась «Живописью», это был дефицит. Последний огрызок, который девушка бережно хранила, затерялся где-то в вещах на теплоходе. Теперь же она могла подкрашивать стрелки в уголках глаз, не слюнявя кончик карандаша. Скользящий как по маслу карандаш оставлял за собой блестящую, влажную полоску. Чтобы размочить тушь, Маша накапала в коробочку несколько капель из-под крана и слегка подкрасила светлые реснички.

– Класс! – заявила Дженни, заскочившая на минуту, чтобы поставить ей градусник. – А я себе купила новинку. – Она вынула из кармана халата длинный баллончик, похожий на узенький футляр к зубной щетке.

– Это тушь? – удивилась Маша.

– Вот, смотри. – Дженни вытянула волосатую щеточку из футлярчика. – Чтобы набрать тушь, ее снова нужно туда окунуть, понятно?

– Здорово! – восхитилась Маша. – Пытливые глаза девушки разглядывали со всех сторон косметическую новинку.

– У вас, наверное, она тоже скоро появится, – уверила ее наивная Дженни.

Маша с сомнением покачала головой.

Зеркальце, которое она с утра проглядела до дыр, говорило, что сегодня она в порядке.

– Ты выглядишь на тысячу долларов! – забирая градусник, подтвердила Дженни.

– Если бы не эта рубашка в цветочек… – разглаживая на себе короткую бесформенную больничную одежду, посетовала Маша.

– А нейлоновая ночнушка с кружевами, – закончила за нее Дженни и, расставив руки, как бабочка, выпорхнула из палаты.

Натянув одеяло до подбородка, Маша думала о молодом докторе. Поначалу она смущалась, когда его рука профессионально ощупывала ее голый живот, опускаясь все ниже и ниже. Перейдя в томительное ожидание чего-то приятного, смущение неожиданно отступало. Другие же врачи, мучившие ее более интимными обследованиями, не вызывали подобных чувств.

Дружески ровное отношение Джона задевало и злило девушку: «Неужели ему не хочется того же?»

Маша так ждала и желала этого, что остро ощутила волнительное мгновение, когда наконец поняла, что нравится ему тоже. Его рука перестала бессмысленно пальпировать ее печень, почки, желудок. Словно получив разряд электрического тока, она замерла.

В следующую минуту Джон одернул руку и попросил, чтобы Маша повыше подняла рубашку. Теряясь от неожиданно нахлынувшего чувства, он приставил к ее нагой подрагивающей груди стетоскоп. Соски девушки напружинились, по спине поползли мурашки, дыхание участилось.

Маше хотелось, чтобы осмотр продолжался вечно. Когда пальцы Джона, длинные, как у пианиста, дотрагивались до нее, ей хотелось в это мгновение схватить доктора за руку и остановить ее на своей груди.

– Расслабься, – донесся до нее, словно издалека, голос врача, и она впервые услышала слова признания: – Ты меня отвлекаешь.

– Джон, – шепчут ее губы.

Но Джон неумолим. Сейчас он врач.

– Перевернись на живот. Сядь и подними руки.

– Щекотно, – чтобы скрыть волнение, шутит Маша, когда он касается ее выбритой подмышки.

Он снимает очки, протирает их, чтобы отвлечься от ее обнаженного тела. Его лицо совсем рядом.

Маше до невозможности хочется обнять Джона, погладить по щеке, поцеловать в вырез на груди врачебной куртки, откуда непослушно пробиваются темные курчавые волосы. Она чувствует, как в ней изнутри что-то поднимается, ноет и не дает покоя.

С тех пор визиты Джона превратились для Маши в своеобразную томительно-сладкую игру. Их беседы становились все более интимными, любая фраза приобретала двусмысленность. Она вдруг начинала ощущать свою силу, власть над серьезным молодым врачом. Вытягиваясь, словно кошка, или склонив голову, так что пряди льняных волос касались его щеки, она не догадывалась, что играет с огнем.

Сегодня во время осмотра Джон изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы не упустить чего-нибудь из вида: побочные симптомы коварно подстерегают идущих на поправку больных. Но из его поля зрения не ускользнули подведенные глаза, накрашенные ресницы Маши.

Для нее это был занимательный флирт, для Джона – опасное развлечение, которое могло повлечь за собой массу неприятностей. Отношения между доктором и пациентом в стенах медицинского учреждения могли быть расценены как использование служебного положения.

Недавнее увольнение медсестры обсуждалось всем персоналом госпиталя. Жене пациента показалось, что девушка заигрывала с ее пожилым мужем. Медсестра божилась, что больной попросил поправить подушку. Она наклонилась, чтобы это сделать, а он, соблазнившись упругим задом, задрал ей халат и ущипнул девушку за аппетитные ягодицы. За этим невинным занятием и застала их жена. Зная скандальный характер женщины, все были на стороне медсестры, но главврач госпиталя оказался неумолим. Как считали многие, темнокожая медсестра с пышными выразительными формами, скорее всего, не угодила главному, а больной просто стал поводом.

Быстро завершив осмотр, Джон молча поднялся.

– Много больных? – заметив плохое настроение доктора, посочувствовала девушка и просительно заглянула ему в глаза.

– Тебя на следующей неделе выписывают, – выдохнул он и хмуро замолчал.

– Уже? – Она вскочила с постели. – А как же… – Маша хотела спросить, что с ними будет дальше.

– У меня сегодня свободный вечер, – решительно произнес Джон. – Тебе уже можно выходить. Встретимся в парке у госпиталя. Ты хочешь?

– На усмотрение доктора, – чтобы скрыть неловкость, Маша решила пококетничать.

– Мари, я буду тебя ждать после ужина, если ты этого тоже хочешь, – серьезно повторил Джон.

– Я хочу, – прошептала Маша, и сквозь белую кожу на ее скулах проступил едва заметный румянец.

* * *

Отменив вечернюю работу, Джон на свой страх и риск каждый вечер встречался с Машей в парке у госпиталя. Дженни, которая оказалась в курсе, подстраховывала их.

Объятия и поцелуи с Мари были настолько жаркими, что остывать от их мужчине приходилось целую ночь. Они клялись друг другу в вечной любви и в том, что непременно встретятся. Старая лавочка в глубине парка с надписями, кто здесь побывал, верно хранила все тайны.

5

Прощальный вечер был необыкновенно красив. Над вытянутыми корпусами госпиталя, над густым заросшим парком низко светили звезды. Благоухал жасмин. Маше хотелось просидеть тут всю ночь.

– Ты еще слабенькая. Тебе нельзя переутомляться, – покачав головой, предупредил доктор.

Маша надулась.

– Поверь мне. Я бы хотел, чтобы ты всегда была со мной. – Джон нежно провел пальцем по губам Маши.

– Я тоже не хочу с тобой расставаться. – Девушка потерлась щекой о его щеку.

Белая нейлоновая сорочка Джона ярким пятном светилась в темноте парка.

– Как прошло сегодняшнее дежурство? – спросила Маша.

Джон, как обычно, в подробностях рассказал ей. Они сильно подружились за это время. Их беседы носили очень откровенный характер. У него не было от девушки никаких тайн.

Серьезно посвятивший себя медицине, Джон всякий раз радовался, когда ему удавалось справиться с болезнью пациента. Маша стала его первой настоящей удачей, так как ее состояние в момент прибытия признали крайне тяжелым. Пульс еле прощупывался, давление резко упало, дыхание было затруднено.

Спасатели, доставившие девушку в приемное отделение, выбились из сил, пытаясь удержать еле теплившуюся в ней жизнь. Решение о госпитализации Маши оказалось запоздалым, к тому же началась гроза, и вертолет сбился с курса. Сильный ветер и болтанка усугубили ее состояние.

Ночью никого из ведущих врачей в госпитале не было, поэтому с проблемой возвращения Маши с того света Джон столкнулся один на один.

– Когда тебя привезли, я только молил Бога, чтобы он дал тебе шанс. Ты была безнадежна, – признался Джон. – Я не знаю, как бы я жил дальше, если бы с тобой что-то случилось.

– Расскажи, как я выглядела? – тормошила Маша Джона, сидя у него на коленях.

– Ты была такая… такая… беспомощная.

– Но красивая, – пошутила Маша.

– Да, – серьезно согласился Джон, – и я загадал, что если нам вместе повезет, то я женюсь на тебе!

– Как в сказке о мертвой царевне!

– С тобой все как в сказке! – Джон притянул девушку к себе, вдыхая аромат ее пушистых светлых волос.

– Я сама об этом думала. Сначала потрясающий грот, будто в подводном царстве. Ты бы видел, какая там красота.

– Крас-со-та – это ты! – по слогам произнес Джон и счастливо рассмеялся. – Не зря я учил русский язык.

– А я английский, – подхватила девушка. – Это судьба!

Джон касался губами ее шеи, осторожно дотрагиваясь пальцами до выпуклых грудей, теперь уже явно не как доктор.

Маша добилась своего. Ей было приятно, что такой серьезный и уважаемый среди коллег врач, сдержанный и спокойный, столько ночей дежуривший у ее постели, теперь объясняется в любви, предлагает остаться с ним навсегда в небольшом прибрежном городке. Но она еще не могла решиться на это: а как тогда ее московская жизнь, друзья, диссертация?

Джон отдал находку Маши в лабораторию авторитетного института, где работал его друг. Там подтвердили, что это настоящий черный жемчуг, очень редкий экземпляр, прозванный «Серый кардинал» за то, что всегда прячется на большой глубине, не попадаясь в руки ловцов. В этих краях никому еще не удавалось его обнаружить. С научной точки зрения находка Маши – настоящее открытие для океанологии.

– Представляешь, – радовалась Маша, – если бы не аллергия, я бы не попала в ваш город и, возможно, некому было бы подтвердить это.

– Хотелось бы, чтобы ты попала сюда другим способом.

– Ну да, не ногами вперед, – пошутила Маша.

Джон наморщил лоб, силясь понять русский сленг.

– Ты не понимаешь, я готова была попасть сюда как угодно, потому что для меня это вопрос жизни и смерти! – горячо воскликнула Маша.

– Нет, – не согласился врач, – важнее здоровья не существует ничего.

– Ты просто не хочешь меня понять! – сердилась девушка.

– Я понимаю, – возражал Джон, – если шеф заупрямится, сложно что-то доказать. Но теперь наш институт дал тебе официальное заключение.

– Спасибо. – Маша с благодарностью кивнула. – Конечно, если бы не ты, никакого открытия не было бы. – Она представила, как будет реагировать на заключение американцев профессор.

– Когда ты очнулась и сразу попросила свои вещи, мы решили, что в них шкатулка с драгоценностями твоей бабушки, – тихо рассмеялся Джон.

– Но вы были не далеки от истины, – заметила Маша. – Посмотри, ведь это же действительно настоящие драгоценности! – Маша достала свою находку, и в темноте вечера жемчуг словно ожил у нее в ладони. Теперь она ни на минуту не расставалась с ним. Поразмышляв с минуту, девушка решительно тряхнула головой.

– Я хочу тебе подарить на память. – Маша выбрала две самые крупные жемчужины и протянула Джону. – Остальные пять останутся со мной. На какой срок мы бы ни расстались, они всегда будут нас связывать.

– Спасибо. – Растроганный ее поступком Джон взял Машину ладонь и поднес к губам. – Мари, сейчас мне нечего тебе подарить, но помни: я навсегда отдаю тебе свое сердце.

– Джон… – Маша посмотрела в черные глаза юноши, блестевшие через стекла очков. – Я обязательно к тебе вернусь.

– Ты не можешь остаться?

– Нет. – Девушка покачала головой. – До того как я познакомилась с тобой, у меня была своя жизнь, свои обязательства. Мне нужно выполнить их.

– Расплатиться по счетам, – с пониманием закивал американец.

– Что ты? – удивилась Маша. – У меня нет счетов. Счет может быть только у капиталиста, эксплуатирующего чужой труд.

Джон с удивлением посмотрел на Машу.

– Счет должен быть у каждого работающего человека.

Маша растерянно молчала.

– Я ведь никого не эксплуатирую, и мой отец-врач, спасающий жизнь людям, тоже, – постарался растолковать девушке американец.

«Может, он и прав, – подумала Маша и вспомнила вылинявший транспарант, висевший на ее доме: „Храните деньги в сберегательной кассе”. Раз призывают хранить – значит, кто-то может заработать столько, чтобы оставалось до следующей получки».

Но ей лично хранить было нечего. Аспирантской стипендии никогда не хватало до конца месяца, еще она подрабатывала лаборанткой у вечерников, и все равно приходилось занимать.

– В общем, я все улажу и обязательно приеду, – прекращая спор по политэкономии, твердо пообещала Маша. – А еще лучше, чтобы сначала ты приехал в Москву.

– Но у меня работа. Если я ее оставлю, то в таком маленьком городе, как у нас, другой не найти.

– Вот видишь! А у меня аспирантура!

Эту их последнюю ночь Маша еще долго не могла забыть.

Где-то вдалеке играл джаз.

– Это с дансинга, – объяснил Джон, увидев, что Маша с удивлением прислушивается к звукам популярной мелодии.

Маша слышала ее не раз. Ребята крутили эту американскую музыку на теплоходе. Но у них она звучала не самым лучшим образом: клеенная-переклеенная магнитофонная лента, перескакивая с одной музыкальной фразы на другую, словно икала. А здесь, где родился этот джаз, кто-то виртуозно исполнял его на саксофоне в тишине прекрасной романтической ночи.

– Потанцуем, – предложила Маша и, вскочив с лавочки, прижалась щекой к груди Джона.

– Первый раз в жизни танцую со своей пациенткой, – нежно подхватив девушку, улыбнулся Джон.

– А я первый раз в жизни – со своим врачом.

6

– Вы хотите пригласить к себе а-ме-ри-кан-ца!? – Грузная женщина в погонах лейтенанта подозрительно вглядывалась в бумаги, принесенные Машей в ОВИР. И, не дождавшись ответа, тут же продолжила наступление: – А он случайно не капиталист?

– Что вы! – поспешно заверила Маша. – Он обыкновенный врач, он спас мне жизнь.

– Ну и что? – проигнорировала этот довод сотрудница ОВИРа, даже не поинтересовавшись, где и как Джон спас Маше жизнь. – Вам спас, а у других может отнять.

– Как? Зачем?! – Возмущенная девушка чуть было не вырвала у нее из рук документы.

– Может, его наняли спецслужбы, чтобы вас вылечить, а потом… – Лейтенант не закончила свою речь, потому что Маша вскочила и, еле сдерживаясь, проговорила:

– В общем, я оформила приглашение как положено. Подпись треугольника и моя характеристика из аспирантуры имеются.

Женщина, оторвав тяжелый зад от обшарпанного стула, подошла к сейфу и, поджав губы, многозначительно щелкнула замком, заперев, словно в тюремную камеру, папку с Машиными документами. Плюхнувшись обратно на место, она так же многозначительно уставилась на Машу, будто подозреваемую в тяжком преступлении.

– Ну а если он мой жених? – безнадежно выдохнула та.

– Девушка, не бросайтесь словами! – словно стеганув Машу хлыстом, милиционерша поставила ее на место. – Американец – жених?

– Это, в конце концов, мое дело! – разозлилась Маша.

Лейтенант презрительно окинула взглядом ее новенькую болонью.

Когда Маша улетала в Москву, шел сильный дождь. Легкое платьице в мгновение промокло на ней до нитки.

– У тебя нет зонта? – Джон озабоченно взглянул на Машу.

– Для подводной охоты мне, как рыбе, он не нужен, – попробовала отшутиться Маша, вспоминая, что даже в Москве она не могла его достать.

– Тебе нельзя простужаться, – серьезно возразил доктор и, оставив Машу на минутку, заскочил в магазин. Вместо зонта он вынес то, о чем она даже не могла мечтать, – новенький темно-синий плащ из болоньи. Мало кто в Москве мог похвастаться такой модной вещью.

– Это мне? – воскликнула девушка, не веря своему счастью.

– Да, – медленно произнес Джон, не очень понимая ее реакцию и смущаясь, что, возможно, не угодил.

Маша, накинув на плечи болонью, зачарованно осматривала себя. Рукав реглан делал плащ как бы безразмерным. Это оказалось очень кстати, поскольку чудесная вещь была чуть великовата. Но это не имело никакого значения. Все равно Маше никогда не удавалось доставать вещи своего размера. Импорт, завозившийся в магазины, начинался с цифры сорок четыре. А ей требовалась одежда на два размера меньше.

Джон, как бы оправдываясь, что не попал в размер, разъяснил:

– Пока, чтобы не промокнуть, ну а потом, если не понадобится, выкинешь его в самолете.

Маша онемела от удивления. И только спустя годы она поняла, что для американца эта покупка была равнозначна целлофановому пакету.

Но сейчас лейтенант в ОВИРе глазами надсмотрщицы завистливо пялилась на подарок американца.

Маше было приятно, что она хоть чем-то могла досадить этой толстозадой милиционерше.

– Так когда мне прийти за приглашением для своего американского друга? – с вызовом поинтересовалась Маша.

– За ответом, – злобно поправила ее лейтенант.

– Ну да, – не совсем поняла Маша.

– Мы вам сообщим, – злорадно пообещала женщина.

Прошло тридцать лет.

Нью-Йорк, Пятая авеню.

Прием, который устроили спонсоры всемирного форума «Наука без границ» проходил в фешенебельном отеле «Гранд Хайат».

Темнокожие швейцары в красных ливреях и темных цилиндрах, ловко передвигаясь на высоких каблуках, с почтением открывали дверцы автомобилей прибывающих гостей. Роскошный ресторан пятизвездочного «Хайата» на несколько часов превратился в интеллектуальный клуб.

Попадая в огромный холл с фонтанами и живой растительностью, гости вдыхали чудесные ароматы богатой и гостеприимной Америки.

Фуршет с изысканными яствами и разнообразными напитками, на которые не поскупились спонсоры, не оставил равнодушным даже приверженцев строгой диеты.

Изобилие сыров, веточки разносортного винограда, огромный выбор копченостей из мяса и рыбы, веером уложенные креветки с дольками лимона и зеленью. Под блестящими выпуклыми крышками в металлических емкостях дымились, источая аппетитные запахи, горячие блюда: мелкий молодой картофель в сметанном соусе, кусочки телятины в собственном соку, спинки форелей под белым соусом. Далее следовали огромные прилавки со сладостями.

Желудок не вмещал такое количество яств. Нужно было на чем-то остановить свой выбор. Любительница сладкого, Маша положила себе на тарелочку немного закуски, оставив место для соблазнительного торта.

– Пойдемте приобщимся, – полушутя предложил Марии Петровне коллега из российской делегации. Его взгляд тоже был устремлен на сладкий стол.

Торт высотой с американский небоскреб, облепленный кремовыми розочками, буквально просился в рот. Шампанское, которое разносили приветливые официанты, пенилось пузырьками в элегантных фужерах.

Наряд, купленный Марией Петровной по совету племянницы Оксаны в одном из модных бутиков в Москве, съел весь гонорар, который она получила за последний проект.

Коктейльное платье очень ей шло. Изящный пояс с элегантной пряжкой подчеркивал нерасполневшую талию, небольшой вырез под горлышко – ухоженную высокую шею, длина до колена – все еще стройные ноги. Красивая модная стрижка и в меру наложенный макияж сбрасывал с женщины добрый десяток лет, а активный веселый характер делал душой компании и привлекал внимание мужчин.

Однако личная жизнь как-то не складывалась. Сначала юношеские мечты о далеком американце Джоне и неугасающая надежда, что все-таки они встретятся. Потом защита докторской и мимолетное замужество. Затем работа в институте и поиск возможностей, чтобы не потерять себя в новой российской жизни. К счастью, он увенчался успехом. Машу, теперь уже доктора наук, способную и исполнительную Марию Петровну, очаровательную женщину, разрывали на части: работа в престижной фирме, бесконечные проекты, преподавание в вузе, приглашения за рубеж.

– Поехать на форум в Америку? – прижимая трубку к уху, Мария Петровна полистала настольный календарь. Кажется, на эти дни ничего не запланировано. – Хотелось бы, конечно, – живо откликнулась она. – Это только в Нью-Йорк? – Ей вспомнились экспедиция, маленький прибрежный городок, военный госпиталь, милый юноша-врач. Сердце защемило и по-женски дрогнуло.

– Так что, Мария Петровна, визу оформлять? Тут нужно ответить, бывали ли вы в Штатах?

– Господи, да я там второй раз родилась!

– Родились?!

– Да нет. Это я так.

Воспоминания захлестнули ее. Прошло столько лет. Какой он стал, ее милый интеллигентный спаситель? Впрочем, его уже наверняка не разыскать…

Мария Петровна посмотрела на себя в маленькое зеркальце и, подкрасив губы, позвонила племяннице.

– Деловой гардероб у меня имеется, а вот с выходным туговато. Может, присоветуешь, где купить?

Выбор племянницы оказался удачным. Пройдясь по галерее «Садко Аркада», они с помощью услужливых девушек приобрели все необходимое.

Здесь, на приеме в «Хайате», Мария Петровна чувствовала себя в платье от Версаче, как и подобает женщинам соответствующего положения и ранга. Оно сидело на ней словно влитое. Кожаные туфли и сумку пришлось купить там же.

«Что поделаешь! Гулять так гулять! – решила она. – Ведь не каждый день в Америку приглашают».

Женщин на приеме было не много. Мария Петровна обращала на себя внимание присутствующих. После выпитых горячительных напитков внимание утроилось. Она шла по залу с бокалом шампанского, собираясь воспользоваться советом коллеги и попробовать кусочек красочного торта.

Разноязыкий шум с преобладанием английской речи стоял в ушах. Двое мужчин у «пирамиды Хеопса», как про себя обозвала она торт, говорили на медицинские темы. Один из них, положив взгляд на приближающуюся Марию Петровну и явно стараясь ей понравиться, неожиданно стал громко рассказывать анекдот:

– «Врач осмотрел хорошенькую пациентку и говорит: „Мадам Дюбуа, у меня для вас приятная новость”. „Простите доктор, но я мадмуазель”. – „О! В таком случае, мадмуазель, я хочу сообщить для вас плохую новость: вы беременны”».

– Поль, ты все такой же балагур, – заметил его собеседник, стоявший к Марии Петровне спиной.

Голос показался ей отчего-то знакомым, и она решила потревожить этого мужчину.

– Извините, вы не положите мне кусочек торта?

– Конечно, – перехватив инициативу, рассказчик анекдота бросил взгляд на привлекательную женщину, – ма…

– Мадам, – поддержала она шутку.

Тот, что стоял к Марии Петровне спиной, тем временем откликнулся на ее просьбу. Словно хирург, он старательно вырезал из торта кусочек. Операция ему явно удалась: темно-зеленый кустик с кремовой розочкой и бирюзовой капелькой росы был невероятно аппетитным. Мужчина протянул Марии Петровне тарелку с чудесным лакомством. Она залюбовалась красочным натюрмортом.

– Спасибо. – Ее взгляд медленно скользнул с тарелки на длинные пальцы мужчины, запястья рук, крахмальные манжеты сорочки и наткнулся на дымчатые запонки из… темного жемчуга… Она могла бы отличить его из сотни, может быть, даже из тысячи, потому что это был найденный ею когда-то «Серый кардинал».

Маша подняла глаза, и… сердце ее заколотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Она увидела такой знакомый и такой забытый свет из-за узеньких очков в темной оправе.

– Доктор Джон Спарк, это вы? – шепотом спросила женщина.

– Мари!..