Текст книги "Лондон у ваших ног"
Автор книги: Людмила Леонидова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Очень не хочется снова встречаться здесь с ними. Вместо ответа он хватает меня в охапку и несет в ванную комнату.
Вверху мягкий оранжевый свет – ультрафиолетовая лампа для загара. На стенах перламутровый кафель. Лежу в голубой пене, словно в кино. Остается только, как позируют актрисочки, высунуть ноги из-под пушистой шапки шампуня, потянуть носок. Да, еще для кадра должна быть розовая губка, которой я смываю пену с голых плеч.
Нет, что ни говори, каждой женщине приятно хоть раз вот так искупаться в джакузи.
Он стоит надо мной с мягким полотенцем и, завернув в него, несет обратно в постель. Обвив руками шею, я прижимаюсь к сильному мужскому телу, и капельки воды с моих волос текут у него по щеке.
Кто-то стучит в дверь. От испуга я делаю круглые глаза. Но это официант.
– Ленч, сэр. – Он поднимает крышку серебряного подноса, и что-то горячее дымится и шипит под ним. В пузатом фарфоровом чайнике – английский чай, в молочнике – сливки. «Эл Грей», как просили, почтительно наклонив голову, сообщает официант.
Значит, Николай успел заказать ленч, мне приятно произнести про себя это иностранное слово.
Николай буднично подписывает счет.
– Спасибо, сэр! Официант почтительно принимает чаевые.
Для меня это еще один кинокадр.
Проглотив что-то очень изысканное и вкусное (не понимаю, почему в наших анекдотах англичане всегда плохие повара), я начинаю поспешно собираться.
– Девочки вернутся, а я опять тут.
– Ну и что? – Ему очень не хочется расставаться, но он все понимает, потому не возражает.
Я стою, одетая в пальто.
– Завтра в пять, – твердо произносит Николай. Откуда-то появились начальственные нотки, словно решение уже принято и не подлежит обсуждению. Он поднял руку, показывая на красивые, видимо, очень дорогие часы. – Подарок от представителя фирмы, – заметив мой взгляд, поясняет Николай.
– Мне представители фирмы никогда ничего не дарят, – шучу я, чтобы сгладить за него неловкость и смягчить его тон.
– Отчего же? – смеется он моей шутке и сразу выглядит другим человеком, снова ласковым и добрым. – Так ты придешь?
Ага, уже другой голос, в нем слышится просьба. Вместо ответа я встаю на носочки и целую его, это означает, что я разрешаю так говорить.
С мужчинами всегда трудно, нельзя позволять садиться себе на голову. Нужно быть твердой, даже если не хочется притворяться. Я этого не люблю, и потому разрешаю садиться себе на голову, даю возможность подчинять себя.
Он опять не отпускает меня, целует глаза, шею, грудь. И я опять уступаю, и позволяю ему размазать помаду по щекам, разлохматить причесанные волосы. Сползая по двери, оседаю и раскидываюсь на коврике перед самым входом. Потому что я тоже хочу этого, так же сильно, как и он.
В Москве
Я сообщила Мише по телефону, что меня не надо встречать в аэропорту.
– Из редакции в Шереметьево машину пришлют, – соврала я, уверенная, что он проверять не станет. Из командировок мне частенько доводилось возвращаться самой.
– Поедем ко мне? – Николай усаживает меня в шикарное авто.
Букет длинноногих голландских роз покоится у меня на коленях, сладким ароматом заполняя салон автомобиля и начиная постепенно кружить голову. Я подношу их к лицу, вдыхаю запах и осознаю, что дело не в цветах, это он кружит мне голову.
Николай сидит рядом, несмотря на прохладную погоду, без верхней одежды, в мягком твидовом пиджаке и неизменном кашне. Он так близко. Я осязаю его каждой клеточкой. Левой рукой в перчатке Николай твердо держит руль, правой – ласкает меня, гладит по волосам.
Я специально разрешила ему приехать в аэропорт. Хотела убедить себя, что это отпускной роман. Что тут, у себя дома, все будет выглядеть по-другому.
Широкие колеса «мерседеса» шуршат по шоссе. Стараясь отвлечься от него, я силой воли переключила внимание на улицы, дома. За окнами мелькали рекламные щиты, вывески магазинов со смешными после пребывания за границей названиями: «Американские кухни», «Двери только из Англии». Соблазняя несведущего потребителя а ля импортными товарами, которые частенько делают в подмосковных Мытищах, в лучшем случае в Калининграде, владельцы зарабатывали себе на хлеб с маслом.
– В бизнесе все очень сложно, – посетовал Николай, когда я, стараясь отделаться от нахлынувшего желания, поделилась с ним ценными мыслями.
Едва касаясь щекой мягкой шерсти его пиджака, я млела и наслаждалась его присутствием, которое хотелось продлить.
– Ты мне не ответила, поедем ко мне или… чего тебе хочется?
– Есть, – вдруг неожиданно заявила я, почувствовав, что действительно голодна.
– Поедем в хорошее место, я, кстати, с утра тоже ничего не ел, – сразу согласился он.
Я тут же пожалела о своем желании, подумав, что хорошее место – это непременно ресторан, в которые мне не приходилось ходить лет сто. Он должен выглядеть как в фильмах «Наше новое кино»: шумная музыка, много размалеванных девиц легкого поведения, бритоголовых бандитов с оружием и богатых женщин, увешанных золотом и бриллиантами. Хотя Александра мне твердила, что мое представление о ресторанах – чисто нэповская картинка. Но я все равно была уверена в своей правоте.
Я непроизвольно засунула руку под плащ, проверяя, во что одета. На счастье, перед отлетом я облачилась во все новое. Старые вещи упаковала в чемодан, предположив, что в случае пропажи со старыми распрощаться будет не так обидно. Так что я в полном порядке и вполне могу выйти в свет.
Миновав Ленинградский проспект и Тверскую, мы свернули в переулки старого центра. Проскочив несколько из них, остановились у незаметного особняка. Николай вылез из машины, подал мне руку и позвонил в парадную дверь. Мы вошли, почтительно сопровождаемые седовласым человеком в отлично сшитом костюме и с «бабочкой». Назвав Николая по имени-отчеству, он по-светски поинтересовался, как дела, чего мы желаем.
– Хотим перекусить, – отдавая ему мой новый плащ, бросил Николай.
– Какую кухню предпочитает дама, может быть, японскую? – Я пожала плечами и посмотрела на своего спутника. – Хотите суши, оно у нас отменное? – Мой плащ висел у него на руке, он шествовал вперед с достоинством хозяина, принимающего почетных гостей.
– Мы подумаем, спасибо. – Николай махнул седовласому рукой, как бы отпуская его, и тот исчез.
«Не принес номерок», – отметила я, забеспокоившись о новом английском плаще, который мы с Александрой вынуждены были купить в солидном магазине «Маркс и Спенсер» в Лондоне – там стало совсем тепло. Драповое пальто изводило мое тело, предвещая тепловой удар от перегрева. Плащ я выбирала несколько дней и все равно не решалась купить сама, пока дочь не дала добро. Для меня он стоил целое состояние. Теперь кто-то любезно стянул его с меня и унес в никуда.
Обводя глазами небольшой дворец с мраморными колоннами и фонтанчиками, я соображала, что бы это могло быть. На ресторан не похоже – много помещений, в которых прохаживались благополучные независимые граждане, совсем не похожие на толстопузых бандитов с растопыренными пальцами.
– Здесь у нас бильярдная, кегельбан, внизу спортзал.
Я вопросительно посмотрела на Николая: может быть, объяснит сам.
– Рестораны наверху, – продолжал он экскурсию, – в беседке – японский, куда тебя приглашали. Там, – он показал на приоткрытый круглый зал, – «Тройка» – традиционная русская кухня: стерлядь, расстегаи с икрой, а здесь, – Николай отворил тяжелую дверь, – настоящий английский паб.
– Действительно настоящий! – ахнула я, застыв на пороге. Зеленые покрытия на полу, деревянная стойка, бордюр на стене, кружки и даже сам бармен ничуть не отличался от лондонских зачесанных мальчиков. – А это вообще все вокруг что, цековский санаторий? – с некоторым сарказмом задала я вопрос, который вертелся с самого начала у меня в голове.
– Наш закрытый клуб, – просто ответил мой спутник.
Кажется, я уже догадалась сама и облегченно вздохнула, значит, мой плащ не потеряется. Было бы очень жалко расстаться с ценным для меня приобретением. В закрытом клубе я была только раз, меня приглашал на интервью один рекламодатель нашей газеты. Правда, клуб был победнее и попроще.
– Так что, попробуем суши? Николай вопросительно посмотрел на меня.
– Попробуем, – согласилась я. Мне было любопытно посмотреть на японский ресторан.
Узкоглазая девушка в блестящем обтягивающем платье и головном уборе в виде лучей солнца, с шелковыми кисточками на ушах, просеменила между столиками и тут же подала деревянный поднос. На рисовых подушечках лежали кусочки лосося, крабов, белая рыба и икра – все в натуральном, свежем виде.
– Вино?
Я сделала глоток из бокала. Японское вино было изысканным.
Николай кивнул, японка оставила бутылку на столе. Легко орудуя темными лаковыми палочками, Николай принялся поглощать суши. Длинные рисинки, зажатые палочками, не выпадали, так ловко ему удавалось подцепить их.
Я, не стесняясь, что восточные приборы не хотят мне подчиняться, попросила вилку с ножом. Официантка, кланяясь, тотчас принесла.
В зале сидела еще одна пара: миловидная женщина лет тридцати, в темном бархатном платье, без всяких украшений, и мужчина в блейзере. Они держали друг друга за руки и влюбленно смотрели в глаза.
«Романтическая история, как в кино», – подумалось мне.
– Сюда не пускают посторонних? – наивно спросила я.
– Только с членами клуба, – пояснил Николай.
Интересоваться, кто может вступить в этот куб, мне не хотелось, хотя вопрос вертелся на языке. Одно ясно, что бритоголовым бандитам и проституткам сюда вход заказан. Да им и самим будет тут неуютно. Быстро расправившись с суши, мы заказали горячее. На раскаленной чугунной сковородке подали кусочки рыбы с травами, бамбуком, пряностями. Сковорода шипела, издавая запах моря, востока, экзотики.
Я разомлела от пряной пищи, вина, окружающего меня интерьера.
– Это еще не все, – пообещал мой кавалер, загадочно улыбаясь плывущей к нам официантке.
Японка, с большим колокольчиком на браслете из жемчужин, позвонила, и в ответ на его тоненькую трель так же тоненько запела. Мелодия была настолько ласковой, приятной и убаюкивающей, что я перестала беспокоиться не только о муже, который пребывал дома, но даже о своем плаще.
– Мы с тобой созданы друг для друга, – услышала я голос Николая. – Наши судьбы похожи.
Я сама об этом думала.
Японка поставила перед нами десерт. Разломив его, я выудила из середины записочку с предсказанием судьбы. Прочтенные слова показались мне роковыми. Шел год Дракона, и все пожелания, гадания были связаны с ним.
«Вы родились в год Дракона…» – так начиналось предсказание.
Я взглянула на Николая, не припомню, чтобы я сообщала ему, в каком году родилась.
Откуда же японке известно, что это именно мой год?
Только сейчас я обратила внимание, что в интерьере ресторана было много драконов. Они символизировали Страну восходящего солнца. Драконы и дракончики, словно соскакивали с разрисованных стен, фонариков и абажуров, выплясывали, извещая, что наконец-то наступил их год.
«Драконов считают самыми загадочными из всех животных, хотя бы потому, что тигра, обезьяну или зайца можно увидеть в природе. Дракон незрим. Он тайно присутствует везде. Дракон охраняет клады, дарит фантастические зрелища, карает неугодных».
Послание длинное, я зачиталась, собираясь, кажется, поверить в это. «Дракон вдохновляет на подвиги, прозрения. Дракон поощряет мудрость». Вот это, наверное, про меня. Теперь я стала мудрой. «Но он склонен менять мудрые решения в угоду сиюминутным эффектам…»
Я посмотрела на Николая: он, улыбаясь, читал что-то свое. Снова уставившись в записку, продолжила: «Если же вас захватит огненный вихрь страстей, можете спалить в этом огне все, что имеете».
Это уже роковое предсказание! Зачем это мне пришло в голову выбрать японский ресторан? Вспомнился давний экстрасенс и журналист Трепаков. Коллеги рассказывали, что он неожиданно тяжело заболел и ушел из газеты. Ему сделали сложную операцию. О дальнейшей его судьбе я ничего не слышала.
– Пойдем? – Положив карточку клуба, Николай расплатился. Мы встали и пошли к выходу. Я глазела на публику. Мужчины тихо беседовали, курили, читали прессу.
– Поедешь ко мне? – Николай потянул меня за руку.
Я покачала головой, твердо решив, что с этим надо кончать. Здесь не Лондон, а Москва – иная жизнь, работа, муж. Но мне так хотелось прижаться к нему и забыть обо всем.
– Тебе нужна другая женщина, – получив наконец свой плащ, расхрабрилась я.
– Кто мне нужен, я решаю сам. – Хлопнув в сердцах дверцей машины, Николай обходит «мерседес» и садится за руль.
«Забыла, – стала ругать я себя, – что он крутой мужик, перечить нельзя». И повинно забираюсь ему под мышку. Он тут же прощает меня. Мы целуемся так, будто не виделись вечность, а ведь расстались на прошлой неделе. Еще мгновенье – и я не поеду к Мише. То есть я не вернусь домой. Это будет означать, что не вернусь никогда. Очень хорошо. То есть плохо. Никто мне такого предложения не делал.
– Отвези меня домой, – расстроенно выдавливаю я из себя и вижу по его лицу, что он тоже расстроен. Я тихо сижу у него под мышкой, а он молча ведет свой шикарный автомобиль.
Подъезжая к своему дому, вижу, что свет в квартире погашен. Я не предупредила мужа, во сколько прибывает мой рейс.
Миши снова нет дома.
Уйти по-английски
В Москве праздничный стол выглядел по-другому.
У нас в квартире (а свадьбу Александры решили отметить дома) обеденного стола нет вообще. В случае торжеств берем его у соседей напротив. В нашей так называемой гостиной помещается только маленький журнальный столик. Гостиная небольшая, к тому же проходная. Рядом с буфетом и книжными полками еще диван, который каждый день нужно раскладывать.
Когда старый диван совсем состарился и провалился, мы с Мишей разорились на кровать, потому что стали среди ночи скатываться к середине, мешая друг другу спать. Но кровать в проходную гостиную не поставишь! Тогда Александра милостиво согласилась жить в проходной со своим диванчиком, ей по молодости нетрудно таскаться каждый день с постелью. А мы перекочевали в ее отдельную комнату.
Соседей, у которых одолжили стол, пришлось тоже приглашать. Очень симпатичные люди, Александру знают с детства. Порадовались ее счастью.
Беготня по рынкам, закупка продуктов – мне не очень-то по душе, но событие такой важности, как не откручивайся, все равно с друзьями нужно отметить, хотя виновники торжества остались в Лондоне. С продуктами у нас просто беда, как по минному полю ходишь: за качество никто не может поручиться, и не знаешь, доживешь ли до утра.
Когда происходит такое торжество, как у нас, каждой хозяйке не жалко потратиться на хороший магазин, правда, гарантии, что продукты там лучше, чем на оптовом рынке, никакой. Зато цены в магазинах высокого класса, конечно, гарантированно высокие. Я порой удивляюсь, когда хожу по их полупустым залам, для кого эти магазины? Средний покупатель их сторонится. Только вечерами после работы молодежь, вроде моей богатой дочери, заскакивает. Им все равно, по какой цене одинаковый товар схватить.
А на рынках людей полным-полно. Там настоящая тусовка: гам, суета, музыка играет. И в каждом московском районе муравьиная тропа на эти рынки буквально не зарастает ни зимой ни летом. Люди с сумками, тележками, рюкзаками со всех сторон тянутся. Чтобы принять столько гостей, сколько мы запланировали, мне по этой тропке тоже нужно прошагать пару раз.
Под разухабистый голос Маши Распутиной, что доносился из динамиков на рынке, я тащу тяжелые сумки. Позвоночник предательски поднывает. Голубоглазая украинка, увидев мою внушительную поклажу, ласково зазывает:
– Хозяюшка, ножки для холодца не забыли купить?
– Может, и забыла, но уже не донесу, – устало огрызаюсь я.
– Да ты побачь, якие, теленочка только забили.
Я машу рукой, и еще пара килограммов утрамбовывается в мою бездонную сумищу. В низу живота больно потянуло и стало колоть.
За неделю приготовлений холодильник распух и по ночам жалобно скулит. Даже ему эта ноша тяжела. «Надо бы новый купить, пока не сломался», – думаю я, ворочаясь в постели. Стараясь отвлечься от тревожных мыслей, припоминаю, что еще забыла для торжества. Вроде все есть: рыбка белая, рыбка красная, икорка, салатики приготовила. Но сон не идет, возвращая к странному событию предыдущего дня.
Между приготовлениями успела забежать на работу, взять рукопись для правки. Узнала, что ко мне заезжал какой-то господин. Оставил записку.
– Богатырского вида и очень ни-че-го, – передавая мне конверт, заявила продвинутая редактор Леночка, блестящий знаток в этой области. Она кокетничала при одной мысли о явно понравившемся ей господине.
Записка была от него. До предела лаконичная: «Каждый вечер жду твоего звонка». И подпись.
«Все-таки я молодец, – похвалила я себя, – не встречалась с ним со дня приезда». Помчалась домой, оставив свои думы о Николае на потом. Было очень некогда. Наскоро запихнула в себя бутерброд с вареной колбасой и, помыв телячьи ножки, стала варить холодец. И вдруг мне становится муторно. Тошнота к горлу подступает. Ну, думаю, или колбаса, которую заглотила, оказалась несвежей, или хохлушка обманула, тухлые ножки подсунула. Подхожу к кастрюле, крышку открываю и… бегом в туалет. Отдышалась и снова нос в кастрюлю. Нет, с ножками все в порядке. Не в порядке со мной. Мысль о давно забытом состоянии обожгла: неужели беременна? Подбегаю к календарю. Вечно я все путаю, не могу вспомнить точные даты.
Звоню знакомому врачу.
– Приходите, – говорит, – завтра, анализ сделаем. Сколько лет не беременели? Почти двадцать? Подарок мужу сделаете. Взрослая дочь? А знаете, как приятно в таком возрасте мужу ребеночка родить?
Проворочалась в нетерпении до утра. Спозаранку бегом в консультацию. На стульчиках чинно в очередь сидят беременные девочки, про пеленки разговаривают. Не могу представить себя на их месте.
Двери кабинета распахиваются. Увидев меня, врач без очереди приглашает войти.
– Ой, какая прелесть! – Она рассматривает презент из Англии. – Сейчас быстренько медсестру в лабораторию пошлю. К вечеру позвоните, анализ будет готов.
Выхожу из кабинета, смотрю на круглые животы девочек.
Надо бежать домой – накрывать стол.
Скатерти белые, как в ресторане. Специально отдавала в прачечную накрахмалить.
Салаты поставила с двух концов, чтобы каждый смог дотянуться. Икры две баночки – тоже по краям. Холодец просто красавец, на три кюветы получился. Тот, что с лимоном и веткой петрушки, – посередине стола. Ветчины и колбасы разные аппетитными кусочками нарезаны. Еще селедочка «под шубой», соленья, капуста квашеная, в общем, стол по-русски. У каждого рюмочка под водку и бокальчик – кому для вина, кому для воды.
Вспоминаю, что в четыре надо позвонить в консультацию.
– Поздравляю! – раздается голос докторши.
– Это точно? – не могу еще до конца поверить я.
– Хоть это и самый быстрый анализ, но мы никогда не ошибаемся, – обиженным голосом гундосит она.
Запах чего-то съестного со стола бьет в нос, и я снова несусь в туалет.
На пороге Миша.
– Я женщину из паспортного стола в гости пригласил, – выкрикивает он мне вслед.
Последние слова доносятся до меня сквозь шум спускающейся воды в бачке. Перехожу в ванную. Вытираю полотенцем лицо.
– Ты слышишь меня? – вопрошает муж через дверь.
– Какую женщину? – не понимая, о чем он, я думаю, как муж воспримет необычную новость.
– Которая справку Алечке дала. Решил, может быть, нам что-нибудь еще от нее понадобится. – Молчание и опять его голос: – Она нужный человек, всегда пригодится.
– Она же ни с кем не знакома, – отвечаю я и, намочив полотенце, кладу его на грудь.
– Не знакома – познакомится. Очаровательная женщина, очень коммуникабельный человек.
«Господи, ну что за дурацкие идеи ему в голову приходят!» – раздражаюсь я.
– В некотором роде мы ей обязаны. Без нее бы не было свадьбы, – через дверь как бы оправдывается муж.
Я вся покрываюсь потом, и тут же меня охватывает озноб.
– Что ты там застряла? – сердится Михаил.
– Принимаю душ, – открыв краны, кричу я, и действительно раздеваюсь.
Гости тянутся очень недружно. Пришедших сразу усаживаю за стол, разместиться больше все равно негде. Пока все не собрались, принесла альбом, показываю фотографии с английской свадьбы. Альбом передают друг другу, спрашивают, кто есть кто.
– Это отец жениха, – объясняю я, – это мать. А это я.
В вечернем туалете меня никто не узнает. Я бегу в соседнюю комнату и надеваю свое длинное платье, как это я не догадалась сразу? Выхожу к гостям. Те ахают.
Не дождавшись всех, разливаем шампанское. Тост за меня.
Залпом выпиваю фужер и неожиданно выпаливаю новость:
– Скоро у нас с Мишей будет ребенок.
Все переглядываются, воспринимая это как шутку. Миша просит повторить.
Шампанское ударяет в голову и в порыве чувств к новому существу, которое уже во мне, принимаю решение, навсегда забыть английское приключение, возвратиться в лоно семьи. Твердо повторяю это про себя.
– У тебя что-то подгорело на кухне, – слышу я голос Миши. Он морщит нос и выходит.
Шурша вечерним нарядом и стараясь не зацепить расставленные на столе тарелки, я через гостей пробираюсь следом.
– Что ты такое несешь? – неожиданно зло набрасывается на меня муж.
Он никогда не был так груб со мной.
– Я сказала… сказала… – Бросаю взгляд на плиту, что же там подгорело? Плита чистая. На ней ничего нет. Значит, Михаил специально позвал меня в кухню, чтобы я подтвердила.
– Я беременна, – говорю излишне робко, за что сержусь на себя.
– От кого? – Он смотрит на меня в упор. Чужой голос, и Михаил совсем чужой.
Я опускаю глаза вниз, на свой живот, затем на свое шикарное длинное платье. Ощущаю себя в нем королевой, несмотря на шестиметровую кухню.
– Еще не знаю, от кого, – гордо заявляю я.
– Спасибо, что не врешь, – отрезает он и, сделав усилие над собой, выдавливает из себя такое, от чего подкашиваются ноги: – Я никогда тебе не говорил, но от меня никто не может иметь детей.
Я просто не верю своим ушам и наконец соображаю, что муж говорит правду. Я прожила с ним почти пятнадцать лет, не беспокоясь о последствиях и не предохраняясь, а что самое интересное, не задумываясь об этом. Вообще-то у меня никогда не было желания заводить второго ребенка. А если честно, вообще не приходило в голову рожать от Михаила.
Звонок в дверь прерывает наш диалог. Я резко поворачиваюсь, вечернее платье зацепилось за табурет, и тот с грохотом падает. Иду открывать дверь.
На пороге стоит высокая худощавая блондинка, этакая в стиле «ретро», почти Марлен Дитрих. Светлые волосы крупной волной уложены по щеке на бок. В руках она держит букетик цветов.
Слово «поздравляю» застревает у нее в горле. Вместо этого она как-то странно начинает пятиться назад. На площадке, как всегда, темень, свет не горит. Я всматриваюсь в ее черты. Наверное, у меня глюки.
Миша подскакивает сзади, и сладко-притворным голосом лепечет:
– Познакомься, это…
– Шурочка!? – обалдеваю я и медленно оседаю.
– Сейчас или никогда, – я прижимаю к уху трубку телефона-автомата и шепчу под заунывно-длинные гудки: – Подойди, ну пожалуйста, подойти… – Глаза застилают слезы обиды, как в юности, когда я застала лучшую подругу с моим любимым.
Миша, не выясняя отношений, увел Шурочку в комнату к гостям. Накинув плащ, я выскользнула за дверь. Ушла из собственного дома, тихо, по-английски.
Моя подруга снова перебежала мне дорогу, правда, не без моей помощи, как и в прошлый раз. Случилось это еще до знакомства с Николаем. Была ли она близка с Мишей? Зная Шурочку, можно ответить утвердительно. И ему она нравилась. Иначе он не пригласил бы ее в дом. Возможно, она настояла на этом.
Но в этот раз жизнь распорядилась по-другому. Я случайно встретила любовь, не детскую, в образе учителя физкультуры, а зрелую, в облике настоящего мужчины, судьба которого была схожа с моей. Помимо физического влечения у нас оказалось много общего, некая духовная связь. Внизу живота заныло. «Связь материализовалась, – подумала я, – но одно неправильное движение, и она, эта связь, лопнет».
Спокойный голос Николая на другом конце провода сразу осушил слезы:
– Слушаю.
– Это я… – Слова застревают где-то внутри. На нервной почве, не знаю, что сказать дальше.
– Слушаю, – словно не узнав меня, повторяет Николай сухим тоном, и в моей голове тревожно бьется: он не один, приехала жена или девочки?
– Получила твою записку, – невнятно бормочу я первое, что пришло в голову.
Невесть откуда появившийся дядька, в домашних тапочках и вытянутых на коленях тренировочных, знаками показывает, что ему нужно позвонить. Он маячит перед глазами у открытого автомата без кабины.
Я отворачиваюсь, с ностальгией вспоминая старые телефонные будки. Теперь дядька просто стоит над душой.
– Ты один? – задаю я глупейший вопрос.
– Один, – отвечает мне Николай.
Мне нужно ему многое рассказать, объяснить – не просто попросить разрешения приехать на вечер. «Вечер нам ни к чему, вечер мал, как песчинка», – лезет в голову шлягер моей юности.
– Давай побыстрее, – торопит мужчина и трогает меня за плечо.
Я смотрю на его тапки и догадываюсь, что он вышел из соседней пятиэтажки. От него разит спиртным, я злюсь, что в эти дома за столько лет так и не провели телефон. Теперь уже не проведут, потому что хрущевки сносят. Но мне нужно непременно договорить – ни карточки, ни жетона у меня больше нет. Иначе придется возвращаться домой. Я представляю лица гостей, Шурочки и мужа.
– Что ты молчишь? Что с тобой? – в голосе Николая тревога. – Я каждый вечер жду твоего звонка. – Тоска и нежность, с которой он произносит эти слова, надрывают мое сердце, и я всхлипываю.
– Жена рожает, дай позвонить, – снова встревает дядька. Я почему-то ему не верю. Он дышит в лицо перегаром, и чуть ли не силой пробует вырвать трубку.
От напряжения опять кружится голова, я вот-вот потеряю сознание:
– Я беременна, и мне плохо, – собрав силы, с горечью и надрывом кричу я дядьке в лицо.
Поддатый мужик пялится на мой живот, и его хватка на минуту ослабевает.
– Приезжай ко мне немедленно, прямо сейчас. Голос Николая звучит повелительно. – Не вздумай что-нибудь предпринимать. – Он все понял и зовет меня. Зовет не на вечер, а навсегда. – Хочешь, я приеду за тобой? Где ты есть?
Его слова «есть… есть… есть» эхом отдаются в ушах.
– Не надо, доберусь сама, – с облегчением выдыхаю я.
Он в сотый раз диктует свой адрес, я даже не кладу трубку на рычаг, а передаю ее сразу дядьке и, приподняв полы своего английского платья, словно угорелая, лечу ловить машину.
– Тоже сказанула: «беременна», тьфу ты! – сердито несется мне вслед.
Эпилог
В свадебное путешествие мы с Николаем поехали в Англию.
Тот же номер-люкс в лондонском отеле ждал нас.
Утром я открываю глаза, обвожу взглядом знакомую спальню. На душе у меня спокойно и радостно.
Ночная сорочка из тонкого шелка ласкает тело. На ней вышито имя знаменитого кутюрье. Чувствую запах дорогих духов – подарок мужа. Золотая коробочка из-под них, словно ларчик, стоит на туалетном столике. Я вскакиваю во весь рост прямо на кровати и, растопырив пальцы, любуюсь платиновым колечком с бриллиантовыми звездами.
После истории с колечком мой муж страшно зауважал меня – его наповал сразили мои широкие связи и в сфере бизнеса.
– Дорогая, – обратился он ко мне по дороге из аэропорта в отель. – Я хочу ознаменовать первый день нашего приезда в Лондон и купить тебе презент.
– Срочно?
– Прямо сейчас.
Наш автомобиль тормозит у расцвеченных витрин. Мы заходим в шикарный магазин и, минуя платья, костюмы и всякие мелочи, попадаем в ювелирный отдел.
Муж кивает, и продавец, открыв ключиком бархатный ящичек, достает понравившееся клиенту изящное колечко. У Николая хороший вкус.
– Как оно тебе?
Я надеваю колечко на палец – оно прекрасно, но чуть великовато.
– Ничего, я подрасту, – уверяю мужа, чтобы доставить ему удовольствие.
Николай расстроен, но продавец сообщает, что подгонка займет несколько минут.
– Не хотите ли чаю? – с английской вежливостью предлагает продавец, и в мгновенье ока вокруг богатых покупателей без суеты вырастает несколько человек, а с ними – поднос, чашечки и чайник. Нам ничего не остается, как принять участие в церемонии чаепития. Несколько глотков тонизирующего напитка и…
– Ваше кольцо готово. – Менеджер услужливо примеряет влюбившее в себя чудо.
Вдруг, совершенно неожиданно, точно так же, как в прошлый раз, словно из-под земли выплывает мой старый знакомый, господин Тед. Сейчас он не кажется таким круглым, темно-синий костюм стройнит его. А блестящий по моде галстук делает толстяка обворожительным добряком. Здесь, в Лондоне, он ведет себя точно так же, как и в Москве. Расставив руки в радушном приветствии, господин Тед движется по направлению к покупателям, то есть к нам. По лицам присутствующих я уже догадалась, что он их босс. Узнав меня, господин Тед, по-моему, ничуть не удивляется, наоборот, тут же выпаливает блестящий комплимент:
– Мадам, ваши глаза остры так же, как ваше журналистское перо. Вы выбрали самое прекрасное изделие, какое есть в нашем магазине.
– Это свадебный подарок моего мужа, – уточняю я.
– О, поздравляю! – Он с уважением смотрит на моего спутника и продолжает: – За то, что вы так верны нам (вероятно, он подумал, что я специально выбрала его магазин), наша фирма хочет преподнести вам скромный презент. – Он лично ныряет за прилавок и выуживает оттуда длинную темную коробочку. – Откройте, – с удовольствием произносит господин Тед.
Я открываю и ахаю, признавая, что так угодить и польстить может только профессионал своего дела: в коробочке лежит изящная дамская авторучка с золотым пером.
– Это настоящий «Картье», – скромно сообщает господин Тед.
– Вот видишь, – припоминает мне Николай, показывая на свои часы, – а ты говорила, что тебе никто не подарит подобные вещи. – Он с уважением смотрит на меня.
– Мой читатель, – чуть небрежно представляю я владельца магазина, а тот, склонив голову и щелкнув каблуками, отвечает:
– Всегда рады нашим постоянным клиентам.
Авторучка с золотым пером лежит в гостиной номера на письменном столе. Я знаю, что она меня ждет. Когда-нибудь я напишу об этом материал в свою газету. А пока, отложив все, я провожу свой медовый месяц.
Проснувшись утром в роскошном номере, я встаю во весь рост на самой широкой постели в мире, и меня переполняет радость, потому что я счастлива. Изящное кружево воланов делает мою белую ночнушку похожей на свадебный наряд. Шаг вперед по мягкой перине, и я улетаю в небеса. Мой принц подхватывает меня на руки:
– Дамы, осторожней! – Теперь он в шутку так обращается к нам двоим – под сердцем я вынашиваю нашу дочь. Он кружит меня по спальне, гостиной, и мы выплываем на старинный балкон. Мраморные колонны обвиты сочной зеленью и огромными розовыми цветами. Мне непременно хотелось вернуться именно сюда, где мы с Николаем познакомились, к истокам нашего счастья. – Что желают мои дамы? – шепчет он мне на ухо, и его губы касаются моих волос, шеи, груди.
