Текст книги "Лондон у ваших ног"
Автор книги: Людмила Леонидова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Нет, спасибо. – Я грустно покачала головой.
Николай, словно что-то поняв, внимательно посмотрел мне в глаза и убрал трубку в карман.
– Куда вас отвезти? – спросил он, и, стоило ему поднять руку, сразу же остановилось такси – черный английский кеб.
Я назвала адрес. Это было дальше того места, где находился их отель.
– Может быть, заглянете к нам? – предложил Николай, после того как мы все разместились в кебе. Было очень занятно сидеть на старинных скамеечках друг к другу лицом. Кебмен за стеклянной перегородкой, чтобы услышать нас, должен был отодвинуть стекло. – В номере вас ждет сюрприз, – обращаясь к девочкам, предупредил отец, и, глядя на меня, объяснил: – Я им подарок к Пасхе приготовил, очень необычный, хотите взглянуть?
Девочки взвизгнули. Я хотела посмотреть и на пасхальный подарок, и на отель, и на то, как они в нем устроились.
Лондон готовился к религиозному празднику: раскрашенные яички лежали повсюду – в корзинках, коробочках, на столах и витринах. Нарядные магазины извещали о том, что они не будут работать целых три дня. На один из этих дней Джек и назначил их с Александрой венчание.
Отель, в котором остановились мои новые знакомые, оказался в двух шагах. Английские флаги выстроились у фасада в шеренгу. Улыбчивый швейцар в ливрее взял под козырек. Мы поднялись на зеркальном лифте на третий этаж и пошли по выстланному красной дорожкой коридору.
Номер блистал стариной и роскошью, я даже остановилась, ослепленная его красотой.
На круглом столе посередине гостиной, под хрустальной люстрой стояла большая коробка с нарядным бантом. Подойдя к ней, отец девочек широким жестом раскрыл коробку и осторожно начал выкладывать на стол множество разноцветных предметов. Это оказались желтенькие игрушечные цыплятки, которые вдруг ожили и стали бегать, кудахтать, клевать мелкие зернышки, рассыпанные по зеленой панели. Девушка в национальном английском костюме подсыпала им корм, а юноша в клетчатой юбке и гольфах собирал в лукошко яйца, снесенные пестрой курочкой с красным гребешком.
Девочки, словно малышки, замерли от восторга. Чудо-игрушка для взрослых и детей покорила их сердце.
Мне приходилось видеть подобный управляемый город, только для мальчишек, с железной дорогой, поездами, шлагбаумами и переездами.
Николай с такой нежностью наблюдал за дочерьми, что мне стало тоскливо: ведь моя Александра была лишена отцовской любви и в детстве, и сейчас. Такой, как Николай, бросил бы все и примчался на свадьбу к дочери. Не смог бы упустить возможность полюбоваться на самые счастливые минуты жизни своего ребенка.
Мне стало так грустно от этой мысли и так жаль себя, что я чуть не расплакалась. Он с удивлением взглянул на меня и, почувствовав неладное, тут же предложил… Что может предложить русский человек, чтобы поправить настроение своему соотечественнику? Конечно, немного выпить.
Вынув несколько маленьких бутылочек из мини-бара и оставив девочек развлекаться подарком, мы перешли в другую комнату. Это была его комната. Наметанный женский глаз, даже после тщательной уборки горничными, определял это с ходу: одинокий носок, найденный где-нибудь в ванной, аккуратно сложен на стуле, брошенный впопыхах галстук почивает на подушке.
– У девочек своя спальня, – поймав мой взгляд и запихивая носок в шкаф, подтвердил мои предположения Николай. – За знакомство. – Он разлил по стаканам немного водки, но, посмотрев на мою физиономию, засомневался: – Разбавить соком? – И через минуту, спохватившись: – Вы, наверное, пьете вино?
– Водку с апельсиновым соком, – решительно тряхнула я головой.
Мелкие шкалики из-под разных напитков быстро занимали свое место в мусорной корзине. Мне стало свободно и легко. Не узнавая своего голоса, я почему-то начала рассказывать совершенно чужому человеку о том, как бросила Юру и познакомилась с Михаилом.
– У меня совершенно другое, но это длинный разговор, – в свою очередь разоткровенничался он, когда мы коснулись его женитьбы. – Сколько сейчас времени?
– Мне пора идти, – сообразила я и взглянула на телефон.
– Позвоните дочери, что задержитесь. Я сейчас закажу сюда что-нибудь посолиднее, – кивком показал он на пустые шкалики в мусорной корзине. – Девочки, готовьтесь ужинать, – крикнул он дочерям, которые уже занялись примеркой купленного.
Я безуспешно нажимала кнопки телефона.
– Здесь через коммутатор отеля, – предупредил Николай. Дайте, я попрошу соединить. И, взяв у меня из рук трубку, прогортанил что-то на хорошем английском.
Я про себя очень удивилась.
– Где ты? – услышала я голос Александры. – Мы очень волнуемся.
– Я встретила тут случайно знакомых, – почему-то соврала я и, покраснев, посмотрела на Николая.
Он, не обращая внимания, изучал ресторанное меню, лежащее на сервировочном столике.
– В музее? Нет, не была, не успела. Это у меня в планах на завтра. Сейчас нахожусь у них в отеле. В каком? – Я растерянно взглянула на Николая. Он показал на блокнот и ручку, лежащие рядом с аппаратом. Там было крупными буквами выбито название отеля.
– Богатенькие знакомые, – удовлетворенно прогудела Александра в трубку. Ну гуляй, отрывайся, – на прощание пожелала дочь.
– Все в порядке? – поинтересовался мужчина.
– Да, дочь предложила мне оторваться, – повторила я, сама удивившись пожеланию своей строгой дочери.
– Ну что ж, – улыбнулся он, – будем отрываться. – И, взяв трубку, попросил соединить с рестораном.
Через четверть часа в гостиной появились два официанта. Один вкатил тележку, другой, тщательно сложив пасхальный презент девочек в коробку, накрыл круглый – стол белоснежной скатертью и стал сервировать.
Английский любовник
Из окна донесся предрассветный шум улицы. Я пошевелилась и открыла глаза: чужая комната, незнакомая обстановка, широкая кровать, и я в ней. Рядом, сладко посапывая, спал незнакомый мужчина. Дверь комнаты плотно прикрыта. На кресле аккуратно сложена моя юбка, колготы висят на подлокотнике, лифчик на полу. Тихонько, чтобы не разбудить спящего рядом, я приподняла одеяло и заглянула под него, словно надеясь обнаружить не себя, бесстыдно обнаженную, а другую – незамужнюю, одинокую женщину, решившую поразвлечься.
Что это со мной? Когда это я себе последний раз позволяла? Господи! Через комнату, совсем близко, спят его маленькие дочери. Но все-таки достаточно взрослые, чтобы сообразить, насколько это неприлично.
За окнами сегодня отвратительная погода, туман. Наконец-то я нашла подтверждение, что Лондон сырой и туманный, так бы и уехала, не поверив в эти сказки. Но на душе почему-то все равно радостно. Словно произошло нечто очень хорошее.
Я смотрела во все глаза на чужого крепкого мужчину. Интересно, сколько ему лет? Сорок пять, сорок? А если меньше, значит, он моложе меня. Ну и что? Я ведь за него замуж не собираюсь. Ужасно большой, ноги высовываются за край кровати. Слабо им, англичанам, иметь таких мужчин, даже кроватку не могут подобрать. Вспомнив вчерашнее, я ощутила к нему нежность и прилив какого-то странного чувства. Захотелось погладить лоб, ежиком торчащие волосы. Он, словно почувствовав, пошевелился во сне. И обнял меня. Светало.
Помнит, что спит не один. Возможно, думает о другой. Ночью он шептал мне трогательные ласковые слова, уверял, что я настоящая женщина, не злая, умная, заботливая. Еще он говорил что-то такое… Я силюсь вспомнить. А… он говорил, что не любит излишне активных женщин, которые постоянно вяжутся к нему, а я не такая. Как же, не такая. Пришла в номер к незнакомому человеку и залезла к нему в постель. Ну что теперь себя корить? Уже пришла, и уже залезла, и уже лежу… Лучше подумать о чем-нибудь приятном.
А… опять припомнила я, он восторгался моим телом, бедрами, грудью. Я снова украдкой заглянула под одеяло. Грудь как грудь, но все отмечают ее достоинства: большая, упругая, белая, торчит, как у девочки. Да, вспомнила: не переносит молодых девчонок, они глупые и словно заводные игрушки, не о чем поговорить.
Я вернулась мыслями к своей груди и к тому, что все отмечают. Можно подумать, будто у меня была сотня мужчин. После моей безумной детской любви – пара знакомств и встреча с будущим мужем. «Ты первая женщина, – признался мне Миша, – которую мне не удалось уговорить сразу».
Мы с ним долго встречались. Он приносил вино и цветы. Разговоры разговаривали – все безрезультатно. И только случайно ему удалось меня соблазнить. Для этого он сильно постарался: пушистый снег, дом отдыха под Москвой, шампанское стыло в сугробе. А ведь тогда я была моложе почти на пятнадцать лет.
А этот (я вновь посмотрела на лежащего рядом) такой большой и такой строгий мужчина. Со времени нашего знакомства прошло десять, нет, пятнадцать часов. Через стену – его дочери, и моя ждет и, наверное, удивляется. Скорее всего, наврала что-нибудь своему англичанину, чтобы ее маман не выглядела безответственно. «Безответственно», – я подобрала для себя очень приличное слово. Хотя с наставления Александры «оторваться» все и началось.
Где-то я читала статистику о средней американской женщине. Сколько раз она изменяет на протяжении жизни своему мужу. Кажется, четыре. А я?
Как-то раз в командировке застряла на две недели. Звонила с какой-то Богом забытой почты домой. В гостинице не работал телефон. Миши, как и вчера, дома почему-то не оказалось. Я позвонила родителям. Александру (еще маленькую) он оставил у них. Слышимость была нулевая. Такой же командированный, вроде меня, томился в ожидании звонка, сидя на колченогом стуле. Он тоже приехал из Москвы. В это время кто-то позвонил на почту. Оказалось, что меня разыскивают из местной прессы. В гостинице знали, где я.
– Так это вы журналист из газеты? – Девушка с почты во все глаза рассматривала меня, будто я была по крайней мере Софи Лорен.
Мужчина, оживившись, стал проявлять ко мне интерес. Даже не помню, какой он был внешне. Помню только, что инженер по профессии. Он оказался совсем неглупым. Возвращаясь в гостиницу, развлекал меня рассказом о командировке в далекое восточное государство. О том, как его принимал у себя в хоромах какой-то шейх и на ночь подарил одну из своих наложниц.
Разоткровенничавшись, инженер рассказал, насколько мучительно прошла та ночь. Отказать хозяину – означало обидеть его, переспать с девушкой, совсем молоденькой, может, даже ребенком – подставить себя. Девушку он живописал во всех красках: какие у нее были глаза, ноги, живот, как она благоухала, натертая специальными благовониями, как старалась понравиться ему. «А уж искусство соблазнять, – уверил инженер, – было поставлено у них на высоком уровне».
Рассказчиком он оказался первоклассным. Перед моим взором предстала сказка из «Тысячи и одной ночи», и не успел инженер закончить свою историю, как я оказалась раздетой в его крохотном грязном номере. Правда, мой был не чище. Наутро он уехал, больше я его никогда не видела.
Может быть, он был отпетый ловелас. А история про наложницу – лишь придуманная им сказка, которую он преподносил для допинга очередной доверчивой дамочке, чтобы уложить ее в постель. Эта мысль пришла мне в голову только спустя годы. Купилась бы я теперь на такую сказку? Трудно сказать.
Вот, например, без всяких сказок лежу, голая, рядом с чужим мужем и отцом. Впрочем, Николай мне тоже что-то рассказывал о жене, которую очень любил. Говорил, как она от него ушла и забрала девочек. Ушла по расчету.
– Серая жизнь. Север. Попал туда по распределению из института. Денег – кот наплакал, в магазинах пустота, – сетовал Николай. – Ей директор магазина подвернулся. Лысый, старый. Зато шмотки, дефицит продуктовый. С дочками видеться не давала. Теперь все наоборот. Директор больной, пенсия копеечная. А у меня свой бизнес. Я в Москве. Она мне дочек запихивает, забирай, говорит, они со мной пропадут. А девочкам мама нужна.
– Простить ее не хочешь? – поинтересовалась я.
– Столько уже лет прошло, мы с ней абсолютно чужие. Жениться снова не собираюсь. К себе никого не подпускаю. Женщинам больше не верю. Только чуть приблизишь – сразу в загс тянут.
Вспомнив его слова, я улыбнулась и решила выскользнуть из постели.
Но, уловив мое движение, он во сне прижал меня к себе.
Женщины – существа бесстыдные. В этом мне приходилось убеждаться не раз. Я не исключение. Надо было ночью собраться и потихоньку уйти, а я почти до утра с ним такое вытворяла, словно в последний раз. Девчонки, наверное, слышали.
– Мне хорошо с тобой, – прошептали его губы, и я, забыв обо всем, сбросила с себя одеяло и вцепилась в него, словно кошка.
В мгновенье исчезли все угрызения совести перед Мишей, Александрой, дочками Николая. Незнакомое мужское тело томило и возбуждало, не давая насытиться. Нежно, чтобы не раздавить и не поранить, он, будто огромный медведь, ласкал меня, и эта его осторожность еще больше заводила, обещая могучий финал. Только не останавливайся, умоляла я, готовая вот-вот оторваться и улететь. Не существовало ничего, кроме желания, огромного и поглощающего, которое заполняло всю эту спальню. Я дрожала. Сквозь собственный стон, скрип кровати и телефонный звонок я услышала настойчивый стук в дверь.
– Кто там? – хрипло отозвался Николай, на мгновенье выпустив меня.
– Вас к телефону, – послышался голос Кати.
– Кого? – переспросил отец.
Девочка назвала меня по имени.
Схватив трубку, я выронила ее из рук: Александра сообщила, что прилетел мой муж.
Расплата
Быстро одевшись, мы вышли из отеля. Я дрожала теперь уже не от чувственного возбуждения, а от утреннего холода и внутреннего страха. Страха перед чем? Скорее перед кем. Перед дочерью, мужем?
Нужно было срочно что-нибудь придумать, на ходу сочинить какую-нибудь байку. Я столько раз в своей жизни описывала разные случаи, любовные истории, что можно позаимствовать. Но, как нарочно, ничего подходящего не лезло сейчас в голову.
Несмотря на теплое длинное пальто, которое теперь пригодилось, я продолжала дрожать мелкой дрожью. Сняв с себя пиджак, Николай накинул его мне на плечи поверх пальто. Я выглядела как беженка, закутанная в чужое одеяло. Он остался в одной сорочке. Спокойствие и уверенность, которые исходили от него, стали постепенно передаваться мне.
Что вообще произошло? Я вела себя как вор, на котором горит шапка.
Швейцар остановил такси. Водитель вышел, вежливо открыл перед нами дверцу. Николай переговорил с ним, и тот стал спокойно ждать.
– Я думаю, тебя провожать не стоит? – утвердительно спросил Николай и, помолчав, добавил: – Адрес я водителю дал, деньги тоже.
Я подняла на него глаза.
– Позвоню тебе в Москве. Нет, лучше заеду на работу?
Я отрицательно покачала головой.
– Я хочу встретиться с тобой, – голосом человека, не привыкшего к возражениям, заявил он.
Не в силах выговорить ни слова, я снова замотала головой.
– Ты мне нужна, понимаешь. – Взяв за плечи, он с силой встряхнул меня, словно хотел вывести из того состояния, в котором я продолжала находиться.
Я молчала.
Таксист, не садясь за руль, терпеливо стоял возле дверцы.
– Как она меня нашла? – словно очнувшись, не к месту спросила я.
– Вчера ты сама сказала, где находишься.
– И что?
– Сегодня через администратора твою дочь соединили с тобой, – пояснил он, словно бестолковому ребенку.
– Да, но я не говорила, в каком номере нахожусь.
– Я останавливаюсь в этом номере всегда. Меня здесь, – повернулся Николай к отелю и махнул рукой, – все знают. Что собственно, произошло? Ты ведешь себя не как взрослая женщина, а как нашкодившая школьница?
На мгновенье мелькнула мысль, что он прав, хотя не знал главного, думая, что я распереживалась так из-за дочери.
Мой любовник, как это ни вульгарно звучит, но буду называть вещи своими именами, все придумал за меня. Были в игровом центре с детьми. Слово «дети» он произнес с нажимом. Потом ужинали в ресторане отеля. И опять ударение на «ресторане», словно вдалбливая непонятливому ученику урок. Потом пошли в ночной клуб и находились там до утра. Я вопросительно посмотрела на него.
– У нас в отеле есть ночной клуб, – правильно поняв мой взгляд, пояснил Николай, – тебя соединили с дочерью, когда ты находилась там.
– Ты хочешь сказать, – внезапно ко мне вернулся дар речи, – что я разговаривала с дочкой из ночного клуба?
– Конечно, – достучался он до меня. – А в чем, собственно, дело?
Я села в такси. Водитель закрыл за мной дверцу, устраиваясь в кабине.
Николай показал знаком, чтобы я приоткрыла окно, и, всунув голову, дотронулся до меня.
– Может быть, позвонишь еще тут?
– Прилетел мой муж, – выдохнула я наконец.
Водитель обернулся. Я махнула рукой, давая понять, что отъезжаем, но он смотрел на Николая, не включая мотора.
Тот, кого я любила всю ночь, стоял на холоде в одной сорочке. Белая, тоненькая, с едва заметной выделкой, небрежно заправленная в брюки, она пузырилась на ветру. Николай стоял на фоне шикарного отеля с победоносно развевающимися флагами.
Мне стало казаться, что все происходящее ночью и даже сегодня утром было не со мной. Этот мужчина, скорее даже парень (сейчас он выглядел значительно моложе) провожал меня к мужу. Провожал с сожалением и любовью в глазах. И я, надо честно признаться, тоже не хотела уезжать. Меня буквально отлепили от него. Фантасмагория какая-то.
Я задумалась. Что было бы, если бы это знакомство произошло не в Лондоне, а, скажем, в Москве, где-нибудь на эскалаторе в метро? И он, Николай, оказался бы не новым русским, а обыкновенным государственным служащим, замотанным, а оттого занудным, обремененным проблемами и двумя детьми. Глядя на мужчину, каждая вещь которого для меня стоила бы целое состояние, я не могла себе представить его в поношенном костюме, с обшарпанным портфелем в руках.
Пошла бы я тогда в его маленькую хрущевку в далеком спальном районе с пьяным соседом сверху, то и дело спотыкающимся о мебель, от чего качалась бы старенькая люстра и сыпалась штукатурка с потолка?.. Я с ходу отогнала эту неприятную мысль.
Вспомнила дедушку. Грех он многообразен. Я согрешила не от похоти. Я согрешила от желания почувствовать себя наконец женщиной рядом с богатым мужчиной, берущим на себя все заботы. Мне хотелось притулиться, спрятаться за его широкую спину, ощутить себя не только любимой, но и обустроенной в этой жизни.
Хотя мы с Мишей не бедствовали, но он всегда полагался на меня, зная, что я выкручусь, добуду, принесу. С Николаем все по-другому. Стол, который накрыли вчера два официанта, мне приходилось видеть только в кино.
– Я позвоню тебе обязательно, – вырвалось у меня, и он, добившись своего, наконец дал знак водителю.
– Буду ждать.
– Пиджак! – вдруг вспомнила я, почувствовав запах мужской туалетной воды.
Водитель притормозил. Николай снова открыл дверцу и, сняв с моих плеч пиджак, обнял меня. Я прижалась к нему, словно знала тысячу лет, а вот сейчас расстаюсь навсегда.
Свадьба дочери
Свадьба по-английски – это когда столы не ломятся от разнообразных яств и их не составляют в один ряд. Никто не кричит «горько» и не ездит к памятникам возлагать цветы.
Круглые маленькие столики в дорогом ресторане, накрытые белыми крахмальными скатертями, словно сугробы, возвышаются на зеленом поле ковролина. Перед входом в зал – секьюрити: у них пронзительные взгляды и уоки-токи в ушах. Их нанял Джек. У англичан это принято, когда устраивают такие приемы. Гостей сверяют по списку и называют номер столика.
Возле серебряного прибора карточка с именем приглашенного и, словно балетный ансамбль, выстроенные в ряд рюмочки, фужеры, бокалы. Официанты в белых перчатках обходят гостей. Ловко орудуя щипцами, они последовательно раскладывают с подносов закуску, салаты, холодные блюда, наливают понемногу напитки.
Гости сдержанно торжественны. Это близкие и друзья Джека, получившие за несколько месяцев официальное приглашение на свадьбу в письменном виде.
Невеста с женихом (бело-черные одежды, фата и бабочка) не веселятся до упаду и совсем не пьют. Но держатся раскованно, с вежливой улыбкой на устах.
Мы с Мишей сидим с ними рядом за одним столиком. Мы единственные гости со стороны невесты. Обещали приехать ее подруги, но, видимо, не получилось.
Глядя на свое отражение в зеркалах на противоположной стене, я не узнаю себя. Будто моя бабушка в молодости на балу в кадетском училище. Волосы подобраны вверх, декольтированное, без бретелек платье на косточках. Сначала я собиралась взять платье напрокат. Но, когда мы пришли в бутик, где Александра заказывала свадебный наряд, я взглянула на ослепительное чудо и решила: «Моё». Конечно, глупо покупать платье на один выход, чтобы потом всю жизнь в шкафу висело. Да и удовольствие не из дешевых, наша с Мишей вместе взятая годовая зарплата.
– Решай сама, – вяло пробубнил муж, пожимая плечами.
Я не поленилась, забралась в примерочную и надела его. И снимать уже не хотела.
– Сидит, как влитое, только под него нужно лифчик без бретелек достать, – посетовала я.
– Что ты такое говоришь, достать? – застыдила меня Александра. Сейчас принесут.
Через минуту принесли такой лифчик, что его можно было носить отдельно без платья, тоже выглядел бы как вечерний туалет.
– Вылезай, – приказала Александра и, отдернув занавеску примерочной, заставила меня выйти и подняться на маленькое возвышение посреди зала, специально для примерки длинных нарядов. – Платье должно быть элегантным и не слишком фривольным, – поучительно заметила дочь, задумчиво приложив палец к щеке и отойдя от меня на небольшое расстояние.
Я интенсивно закивала головой в знак согласия, мысленно расставаясь с нарядом, наполовину обнажавшим мое тело.
Но моя строгая дочь не торопилась выносить приговор. Она буквально обползала меня вокруг, придирчиво осматривая каждую складочку, каждый защип, и наконец к моему удивлению, признала, что эта вещь действительно моя и что я в ней будто родилась. Затем мигом развеяла мои прагматичные сомнения:
– У тебя единственный ребенок, так?
– Да, – категорично подтвердила я.
– Выходит замуж?
– Точно, – пришлось еще раз согласиться с мудростью и последовательностью ее мышления.
– Такое событие у человека происходит раз в жизни.
– Надеюсь, – чуть с сарказмом подтвердила я, потому что в этой части не слишком большой жизненный опыт ее подвел.
– Должна соответствовать, – не обращая внимания на мою иронию, постановила Александра, и судьба нашей с мужем годовой зарплаты вмиг оказалась решенной.
И вот теперь я сижу здесь, в роскошном ресторане, рядом с Кенсингтонским королевским дворцом, в вечернем декольтированном платье, и соответствую. Соответствую событию, нарядным молодоженам и хорошо одетым гостям.
После того как подали горячие блюда, заиграл оркестр, и прилизанный молодой человек пригласил меня на танец.
– Это мой брат, – представил его Джек.
– Вероятно, младший? – уточняю я, потому что сам Джек выглядит посолиднее. Наверное, старею, раз стала пользоваться успехом у мужчин моложе себя.
Выяснилось, что брат Джека (он назвал себя его кузеном) учит русский, немного говорит, ему нужна практика. Он стал читать мне наизусть стихи Пушкина. Потом, ведя меня в медленном танце, спел несколько строчек из «Катюши». На этом его познания в русском иссякли и, теснее обняв меня, он начал недвусмысленно заглядывать в мой глубокий вырез. Я благосклонно позволяла любоваться собой.
Затем меня пригласил отец Джека. Он тоже слишком плотно прижимался к моей полуоткрытой груди и, судя по тону и выражению лица, говорил какие-то комплименты. Я пару раз поблагодарила. Кажется, впросак не попала.
Перетанцевав почти со всей мужской половиной, убедилась, что я в полном порядке и пользуюсь здесь успехом. Мой наряд сыграл в этом не последнюю роль. Было приятно хоть раз в жизни ощутить себя настоящей леди. Я была в ударе.
Миша тоже не терял времени зря. Башмаки, которые мы купили ему здесь (он, как и я, рассчитывая на холод, прибыл в теплых сапогах), скользили по паркету среди изящных английских туфелек. Дамы, как всегда, были от него в восторге. Он галантно расшаркивался, целовал ручки, а женщины дарили ему восхищенные взгляды.
Брат Джека, видимо вспомнив что-то еще по-русски, опять направился ко мне.
– «Выпьем, добрая подружка…» – снова процитировал он мне Пушкина.
– Не возражаю, – согласилась я, чем, вероятно, его немало озадачила. Такого выражения он не знал. – Йес, – повторила я и, интенсивно закивав головой, направилась к стойке бара.
Бармен колдовал над напитками. Желающих освежиться было достаточно. Образовалась небольшая очередь.
– Что подать?
– Я закажу коктейль, – вежливо предложил мой кавалер.
– Можно, – согласилась я, поскольку в английских напитках разбиралась слабо.
Звякнув льдом о высокий стакан, бармен приготовил кроваво-красный напиток. Он был вкусный, немного терпковатый.
– Кампари с джином, – пояснил мне брат Джека. Сам он прихлебывал виски, сильно разведенное водой.
– Бедная подружка-няня пила из кружки водку.
– Что, простите? – не понял мой спутник и, видимо подумав, что я настаиваю на этом напитке, ту же принес из бара рюмку водки.
Я рассмеялась и постаралась объяснить свою мысль. Затем сказала, что ему следует попробовать этот русский напиток. Коль скоро он учит русский язык, нужно проникнуться русским духом.
– Oh, yes, yes, – с уважением произнес брат Джека, хмуро поглядывая на рюмку, которую ему предстояло употребить.
Александра пришла ему на помощь:
– Мама, ну как он выдержал экзамен?
– Сейчас посмотрим, – в шутку отозвалась я.
Дочь стала объяснять ему, что я по профессии филолог.
Он смутился:
– Преподаватель русского языка?
– Нет, я работаю в журналистике.
Кончилось тем, что водку пришлось все же выпить мне. Никто больше не соглашался. Хоть я водку не люблю, мне стало обидно за наш национальный напиток.
– Второй раз за границей проявляю русский патриотизм, – с этими словами я опрокинула залпом грамм пятьдесят водки, чем привела в ужас своего русскоговорящего кавалера.
Вдруг неожиданно я подумала о Николае. Остро захотелось, чтобы он оказался рядом. Увидел меня в таком красивом платье. Когда еще придется надеть его! Я поймала себя на мысли, что не сомневаюсь во встрече с ним. Только в другом наряде. А жаль!
Еще одна встреча
– Девочек я отправил в музей.
– Обидно, что ты обделяешь их из-за меня.
– Они мечтали о музее «Мадам Тюссо», – чуть хмурясь из-за того, что я попала в точку, возразил Николай.
– Наверное, мечтали пойти туда с тобой? – вредничая не в свою пользу, допытываюсь я.
Николай покачал головой.
– Знаешь, сколько раз мне пришлось там побывать?
– Счастливый, – честно заметила я, подумав, что мы могли пойти туда все вместе, но тут же отогнала эту мысль. – А я ни разу.
– Обязательно с тобой сходим. – Он сделал все правильно, отправив девочек одних. – Вообще выбирай что хочешь Лондон у твоих ног. – Он сделал широкий жест рукой.
Я рассмеялась. Мне было приятно это услышать. Каждой женщине было бы приятно. Особенно после такой ночи.
Мы шли по центру Лондона: дворцовые здания, знаменитая башня Биг-Бен, столько раз виденная в кинокадрах. И опять яркий солнечный день. Мы стоим на мосту через Темзу, опустив вниз головы. Туристический кораблик, кассы, словно давно забытая юность с майскими поездками по Москве-реке.
– Поедем прокатимся?
– С удовольствием.
Сбегаем по ступенькам вниз, втискиваемся в толпу на посадку. Несмотря на будний день, верхняя палуба забита до отказа. Пробираемся к носу.
Кораблик тронулся. Свежий мартовский ветер забирается под полы пальто, мерзнут руки. Николай, прижавшись ко мне сзади, обнимает за плечи в надежде согреть. Его подбородок у меня на макушке. Чувствую, что он носом вбирает запах моих волос. Пальцы больно сжимают мне локти. Я закидываю голову назад. Совсем близко его губы, подбородок, нос.
– Нос холодный, – улыбаюсь я, – ты тоже замерз.
Мимо медленно проплывают острые шпили готических зданий, на горизонте появляется знаменитый Тауэрский мост.
– Пойдем вниз, ты совсем окоченела, – шепчет он мне в ухо.
Внизу пусто, но через микрофон громко орет гид. Он развлекает туристов, рассказывая прибаутки, смеется, шутит сам с собой. Словом, честно отрабатывает свой хлеб.
Мы садимся за столик напротив бара.
– Принести тебе кофе? – спрашивает Николай.
Мы пьем горячий кофе, и он, чтобы согреть, берет мои руки в свои. Целует пальцы. У меня выступают слезы. Наклонившись, он трется своей щекой о мою щеку.
– Тебе плохо?
– Наоборот, хорошо.
– Расскажи что-нибудь о себе, – просит он.
А что ему рассказать? Самое главное он знает. Я уже поведала Николаю все в первый вечер, вернее, в первую ночь.
– Если хочешь, расскажи мне о своей работе. Все равно о чем, расскажи то, что тебе некому рассказать.
Он меня чувствует очень тонко. Действительно существуют вещи, которые дороги тебе, хочется с кем-нибудь поделиться, а они никому не интересны.
– Как-нибудь обязательно расскажу, не сейчас, – обещаю я и, забыв о слезах, улыбаюсь. Прижимаю его пальцы к своим вискам. В них пульсирует и стучит кровь, словно маятник.
Невидимый гид в динамиках заливается жутким смехом, будто арлекин. Наверное, это финал. Пассажиры в баре тоже улыбаются. Что это за человек с таким зычным голосом? Наконец он предстает воочию. В руках перевернутая фуражка с морской эмблемой, в нее кидают мелочь. Интересно, сколько Николай ему сыпанул?
Мы подплываем к знаменитой Тауэрской крепости. Здесь большой туристический центр. Причал. Часть пассажиров выходит на берег. Можно поехать дальше.
Николай вопросительно смотрит на меня. Так бы и просидела с ним в обнимку целую вечность. Но вспоминаю, что это Лондон, возможно, никогда больше сюда не попаду.
– Пойдем, – встряхиваюсь я.
Он крепко держит меня за руку, когда я иду по трапу.
Мы бродим вокруг траншей старой крепости, перед входом в тюрьму фотографируемся с часовыми, выряженными в яркую английскую форму, поднимаемся на знаменитый подвесной мост.
Словно девочка, бегу вперед по мосту, возвращаюсь так же бегом, а Николай, расставив руки, загораживает мне дорогу. Ветер с Темзы треплет мне волосы, мы снова и снова обнимаемся, глядя друг другу в глаза, и… неожиданно, без слов, оба принимаем решение.
Такси мчит нас в отель. В дообеденное время в Лондоне посвободнее, почти нет пробок. Мы целуемся, как сумасшедшие, подгоняя водителя.
В номере все наоборот. Он не спешит, начинает медленно раздевать меня, только по-мужски: сначала колготки, потом осторожно вытягивает из-под меня пальто. Я лежу на кровати не шевелясь. Мелкие пуговицы на блузке не желают расстегиваться. Но Николай педантично, не торопясь, заставляет каждую вылезти из петли. Не выдержав, я быстро срываю блузку через голову и утопаю в его огромных объятиях и своих чувствах.
– Когда вернутся девочки? – шепчу я потом, уткнувшись в его плечо. – Мне надо в ванную.
