Текст книги "Сангреаль. Академия Избранных (СИ)"

Автор книги: Людмила Константа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Чем меньше абитуриентов дойдет до финишной точки, – проблеял Дионис, – тем больше шансов у всех остальных. Ты разве не знала условий поступления?

По моему красноречивому взгляду все поняли, что нет, не знала и знать не могла.

– С этим будем разбираться потом, – вдруг остановил все обсуждения Лерой, – сейчас надо воспользоваться тем, что мы их видим, а они уверенны, что нет.

Идрис тихонько поддакнул:

– Эх, жаль, что они могут отследить наш след!

– Уже нет, – как ни в чем не бывало, поделился результатом своей невидимой работы Самаэль, – я об этом позаботился.

– Ну, друг ты крут, – одновременно выдохнули браться, – это же последний курс академии, не меньше!

Но Самаэль на то и был родом с Ледяного острова, чтобы оставаться равнодушным ко всякого рода хвалебным речам.

– Ярослава, где самые ближайшие? Давай, показывай все по порядку.

Я молча указала туда, где притаилась наши конкуренты, понявшие, что так просто нас не взять и поэтому больше не пытающиеся выйти на общение. Их проблема была в том, что они сначала рассредоточились по периметру по одному и два человека, и только потом Самаэль закрыл нас от них. В итоге они не понимали, куда делись мы и при этом не знали, где находятся их собственные товарищи. Сейчас соблюдение тишины было важнейшим фактором спасения.

Лерой благодарно кивнул мне и повернулся к мужской основе нашей команды:

– Я беру на себя двоих, что справа. Идрис, ты берешь левое направление. Самаэль, нейтрализация, это твоя стихия, возьмешься за остальных, если что, мы тебе поможем.

– Без проблем, – ровным голосом проговорил синигами.

– Давайте без убийств? – влезла я. Было противно понимать, что если они сейчас решат пустить кровь, я прости ничего не смогу сделать.

Неожиданно, но меня поняли.

– Когда я говорил о нейтрализации, я имел в виду, что их просто надо вывести из строя, – с теплой улыбкой произнес Лерой, – не бойся.

– Жаль, – обронил Самаэль, не выглядя при этом сильно огорченным. Мне вообще казалось, что его эмоции застыли на одной волне подобно льду.

Тем временем Идрис похлопал бледного Диониса по плечу:

– А ты охраняй наше зеленоглазое сокровище, понял?

Дионис хоть и выглядел подавленным, но нашел в себе силы, чтобы согласно кивнуть ему.

А вообще, слышать о себе, что я сокровище, было очень приятно. И не смотря на серьезность ситуации, у меня на лице расплылась предательская улыбка.

Где-то рядом послышался сдавленный крик и потом все снова стихло. Через пару минут ситуация повторилась, но уже в другой стороне. Я с тревогой пыталась отследить, что там происходит, но мне не хватало опыта. Видеть энергетические потоки я видела, но различала с большим трудом. Скорее по наитию, чем имея точное знание, я понимала, где свои, а где чужие.

Резкое движение рядом с нами привлекло мое внимание, когда чужак был на расстоянии вытянутой руки, но кусты играли спасительную роль естественного ограждения и прикрытия. Сердце билось в груди как сумасшедшее, а мозг вопил, не в состоянии придумать что-то дельное. Тут я вспомнила, что было перед тем, как оказаться в этом чертовом мире: я проломила голову незнакомцу своей сумкой!

Трясущимися руками я полезла открывать ее и достала стеклянную банку домашней тушенки. О Господи… Надеюсь тот молодой человек, ударив которого я сюда попала, все-таки жив после моего удара.

Показав знак замершему от ужаса Дионису, чтобы не издавал ни звука, я с помощью карманного зеркальца попыталась посмотреть, что происходит по другую сторону колючего растения. А потом подхватила банку и с испуга ударила незнакомца куда-то в район то ли шеи, то ли головы. Честно говоря, когда на меня уставились два оранжевых глаза с вертикальными зрачками, я плохо понимала, что делаю. Тело само решило позаботиться о своей сохранности.

Ошалело посмотрев на банку, я немного успокоилась: крови нет, что уже неплохо. Отодвинув самое лучшее оружие для самообороны, я склонилась над конкурентом на звание и осторожно пощупала пульс. Жив.

Внимание привлекли руки незнакомца: они были покрыты короткой темной шерстью, а вместо нормальных человеческих ногтей, чернели длинные, чуть загнутые звериные когти. Превозмогая отвращение, я перевернула его, но больше ничего отличного от обычного человека не увидела.

С места нашей вынужденной засады послышалось странное бульканье. Подхватив свою верную тушенку, которую мне со скандалом как-то подкинула одна из пациенток, я ринулась на звук. Больше на нас никто не нападал, Дионис, весь скрючившись, лежал на земле и все его тело сотрясалось в судорогах. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что у него эпилептический припадок. С трудом, но все же я смогла перевернуть его на бок. Сбросив куртку и свернув ее в своеобразный валик, я тут же подложила ему это под голову.

Неожиданно Дионис захрипел, и только после этого я увидела, что ворот рубахи на завязках. Мешают ему нормально дышать. Порвать ткань мне не хватало сил, и я чуть не взвыла в отчаянии, но тут из ниоткуда появился Лерой и сходу оценив обстановку, выпалил:

– Что здесь происходит?

– Разорви ему рубашку, иначе он задохнется!

Опасливо косясь на обильное слюнотечение находящегося без сознания парня, Лерой сделал, что я просила и тут же отскочил. К нему присоединился донельзя довольный Идрис и такой же Самаэль. Мне показалось, что на лице последнего тоже мелькает улыбка. Видимо не каждый день им удается побеждать превосходящего по силам противника.

Увидев меня, склонившуюся над бившимся в припадке Дионисом, Идрис ахнул.

– Ярослава, с ума сошла? А ну быстро отойди от него! А я-то думал, почему этот парень так странно себя ведет! Теперь понятно, он знал о своем проклятии и умолчал!

– Интересно, куда администрация смотрела, когда приглашение на отборочные испытания присылала? – вторил ему брат-попугай.

Сделав подложку и поместив ее между зубов бедолаги, чтобы не дай бог, он не откусил себе язык, я уничижительно уставилась на ребят:

– Что вы тут развели? Какое проклятье? Человек серьезно болен и не знал об этом, боялся каждого взгляда и стеснялся. Вы что, все болезни здесь считаете проклятиями?

– Да как это может быть болезнь? – усомнился Лерой, – ты посмотри на него, изо рта какая-то жидкость течет! Может, он вообще одержим?

– Это слюна, идиот! – я бережно вытерла рот Диониса краешком его плаща.

– Конечно, одержим: паталогической неуверенностью в себе из-за болезни. Я бы тоже каждого шороха боялась, если бы знала, что в случае чего мне не станут помогать, а будут тыкать пальцем и верещать о проклятии. В моей стране таких людей, как Дионис, называют эпилептиками. Это означает нарушение работы мозга и его разрушение. Что такое мозг, вы знаете?

– Болезнь? – казалось, они немного призадумались, но все равно подходить ближе хоть на шаг не решались.

Лерой осторожно тронул меня за плечо:

– Он как-то резко затих, что это с ним?

– Спит. Такое часто бывает после припадка. В таком состоянии он пробудет где-то около получаса, но все равно не сможет идти. У них обычно после всего пережитого наблюдается сильная слабость и головокружение.

Ребята переглянулись и эти взгляды мне ой как не понравились. Погладив несчастного по спине, которая наконец начала расслабляться, я буркнула:

–Ну что там еще? Про конкурентов даже не спрашиваю, уверенна, что все в отключке.

– Да, но Ярослава… У нас нет времени ждать, пока он придет в себя, – вдруг решительно проговорил Идрис, но видя как я встала и недвусмысленно открыла рот, Лерой тут же поднял раскрытые ладони.

– Брат всего лишь имел в виду, что нам придется нести его и давай думать, как это сделать. Тут до самой поляны рукой подать.

– Не выразить словами, как у меня отлегло от сердца после этих слов. Сначала-то мне показалось, что они хотят оставить его тут в таком безопасном состоянии.

Сняв с находящихся в беспамятстве конкурентов несколько плащей и крепких на вид курток, парно ловко соорудили что-то наподобие носилок.

Я дернулась было помочь и схватиться за палку, чтобы нести наравне со всеми. Но Самаэль аккуратно взял меня за талию и развернул к себе лицом.

– Это что еще такое?

Понимая, как сейчас глупо выглядит хрупкая брюнетка со всклокоченными волосами на голове, на фоне трех молодых, сильных мужчин, я отчаянно покраснела и сделала лучшее, что могла в данной ситуации: промолчала. Самаэль ухмыльнулся краешком губ, но благородно не стал развивать эту тему и один взялся за две палки.

Минут через десять неспешного хода, мы, наконец, выбрались на дорогу, а там буквально сто метров и оказались на большой, вытоптанной поляне. Посередине ее, четко в центре, стояла огромная каменная стела с выбитыми на поверхности какими-то письменами. Возле него, в разнобой, сидело семь групп, но не все из них насчитывало по десять человек. Где-то не хватало одного, где-то сразу трех участников. Отдельно от абитуриентов, привалившись к камню, сидели и орки-сопроводители этих групп.

– У нас прекрасный результат, мы прибыли сюда далеко не последними! – радостно закричал Лерой, чем привлек к нам ненужное внимание.

От группы отделилась смуглая девушка крепкого телосложения и смешными мохнатыми ушками. Так было странно смотреть на подобный контраст во внешности.

– Оборотень-лис, – быстро шепнул мне Самаэль, за что и заслужил мой полный благодарности взгляд.

– Что тут у вас? – с любопытством пропела девушка, кокетливо стреляя темными выразительными глазами в сторону братьев-магов.

Праздное любопытство я сильно не любила, но хамить вот так сразу тоже было бы перебором, поэтому я как можно беспечнее заявила:

– Упал не удачно, но ничего, до свадьбы заживет.

– А вы собираетесь пожениться? – в глазах зажегся какой-то нездоровый азарт, а я поспешила ее разуверить:

– Я тут вообще не при чем, это просто поговорка такая.

По виду девушки было ясно, что она мне не поверила, но тут застонал пришедший в себя Дионис. Охнув, я присела рядом с ним и помогла принять вертикальное положение.

– Как ты?

– Мы что, же на поляне? – удивился Дионис, с трудом открывая глаза. Лерой тут же подхватил тему, любезно разъясняя приятелю:

– Пока ты решил пофилонить и отдохнуть, мы сделали всю грязную работу. Но ты не думай, что у тебя так легко получиться выйти сухим из воды. В следующий раз тащить нас будешь ты!

Услышав подобную беспечную речь, а не испуганные возгласы о проклятии и что оно из-за него может перейти на них, Дионис удивился еще больше. Я со смешком проговорила:

– Можешь не вертеть головой и не заглядывать в глаза. Ребята все в курсе того, что произошло, я им рассказала. Так что не трясись ты так больше, все будет хорошо.

– Что ты им рассказала? – не зная, как реагировать на мое откровение, проговорил Дионис, понизив голос. Покосившись на девушку с ушками, которая в прямом смысле сейчас стояла и развешивала их, теша свое неумное любопытство, я шепнула:

– Что проклятие, про которое все тебе говорили, это просто глупости, а ты просто болен. Серьезно, этому успешно можно противодействовать и со временем уменьшить количество приступов. Так что не тушуйся.

Я любила медицину только в такие моменты. Когда человек, который думал, что обречен, вдруг получает реальный шанс на помощь и смотрит на тебя с безумной надеждой. А ты твердо знаешь, что ему обязательно сможешь помочь. Это было не передаваемым чувством легкости и единения с человеком, который нуждается в твоей поддержке.

– Так ты из рода врачевателей? – благоговейно прошептал он, беря меня за руку. На миг, мне даже стало немного неудобно, словно он видел во мне какого-то бога. Но к счастью, мне на помощь пришел тот, от кого я вовсе этого не ждала: на поляну вышел довольный Ральф с оставшейся половиной нашей команды. Как он услышал наш разговор, когда мы общались шепотом, был не понятно, но, тем не менее он влез:

– Ты разве не знаешь, что женщины не способны лечить? Не ожидал вас здесь увидеть, но все же рад, что вы выбрались раньше остальных и даже раньше нас.

Такую напыщенную физиономию я не видела даже у банкиров!

Вскочив на ноги, я процедила сквозь зубы:

– Если женщина рожает себе подобных, то и энергии у нее гораздо больше, чем у мужчин. Вы не способны на созидание!

Подошедшая к другу Матильда хотела было что-то вставить, но не решилась, то ли за себя испугалась, то ли наконец-то сыграла роль женская солидарность. А я, взяв в легкие как можно больше воздуха, на одной ноте выпалила:

– И вообще, ты копия своего отца, такой же беспринципный, идущий по головам засранец, которому окружающие интересны только в роли игрушек для развлечений!

На поле установилась звенящая тишина. Пока мы заняты были делом, почти все команды собрались в одном месте, и краем глаза я заметила, как к нам уверенной походкой направила Шармад.

Ральф побагровел:

– Ты знаешь моего отца?

– Ближе, чем хотелось бы, – дернула я плечом, – вы даже выглядите почти одинакового, разговариваете, смотрите исподлобья, положив голову на плечо, чтобы у человека было ощущение, что он ничтожество. Смотреть на тебя противно! Только у такого отца мог родиться сын, способный бросить своих товарищей и бахвалящейся этим!

– Это я-то беспринципный, рыцарь Храма?

– Значит с тем, что засранец, ты согласен? Пусть будет тогда принципиальный засранец Храма!

– Что здесь происходит? – громогласно спросил примчавшийся к нашей компании орк-сопровождающий. При виде его даже Дионис нашел в себе силы встать. Правда, при этом он постарался незаметно опереться о плечо Лероя, но стоял же!

Ральф абсолютно точно хотел меня придушить, но видимо благородное рыцарское сердце сумело перебороть этот низкий порыв, и он остался стоять на месте, лишь стиснув челюсти, что губы побелели, а по лицу заиграли желваки. Увидев это, орк тихонько хмыкнул:

– У вас проблемы?

– У нас, нет, – подчеркнув слово «у нас», с достоинством проговорила я, – а у них, не знаю.

– Вот как? – Шармад перевел любопытствующий взгляд на Ральфа, бледную Матильду и нервно переминающихся с ног на ногу остальных членов половины команды рыцаря.

– У нас тоже нет, – выдавил через силу рыцарь Храма.

– Уверенны в этом, сэр Орзельн? – не отставал орк. Видимо ему доставляло удовольствие видеть Ральфа именно в таком состоянии. А с каким наслаждением, будто жуя сладкую карамельку, он произнес его фамилию? Определённо, этот орк полон тайн и почему-то мне кажется, то именно он мог бы мне многое рассказать.

Ральф с трудом оторвался от лицезрения моего довольно улыбающегося лица и перевел взгляд на ожидающего ответа Шамрада:

– Я же сказал, все в порядке.

Решив добить предателя, который нас бросил в самом начале пути, даже не дав шанс выбраться, я подмигнула орку:

– У нас действительно все хорошо. Не подскажите, а во сколько утром начинается завтрак, и когда выпускают в город?

Удивившись такому вопросу, Шамрад тем не менее послушно ответил:

– Завтрак в семь утра каждый день и в выходной день тоже, а выпускать завтра начнут с девяти часов и до обеда. Но вам нужен будет пропуск, для этого вам необходимо будет подойти ко мне.

– С удовольствием подойду, – моя улыбка стала еще шире, – я ведь не могу пропустить встречу с Вернером. Он ждет не дождется, когда завтра с утра я приду к нему под городские часы.

Ральфа после моих слов практически сложило пополам, но я на этом не успокоилась и под прицелами взглядом, приподнялась на цыпочках и шепнула, чтобы больше никто не слышал:

– А будешь сейчас скандалить, то я из принципа стану твоей самой нелюбимой мачехой и как все мачехи, начну активно вмешиваться в твою личную жизнь. Интересно, сколько ты так протянешь?

Вдруг поляна озарилась светом и у камня мы увидели знакомую фигуру в спортивном костюме. Ректор с удовольствием огляделся вокруг себя и приветствовал своих абитуриентов кивком головы:

– Дорогие курсанты… Да, да, с этой минуты, теперь вы все курсанты! Я рад приветствовать вас в академии аз-Зайтун, одной из лучших учебных заведений тонких искусств в десятке миров! Сейчас вас проводят в Трапезную, после чего покажут ваши комнаты, а потом жду вас всех у себя в кабинете, где вы сможете получить распределение!

Ректор поклонился взорвавшимися аплодисментами курсантам и исчез так же эффектно, как и появился. Шармад приказал нашей группе следовать за ним, потому что у нас слишком мало времени. Я, было, дернулась пойти впереди всех, потому что ощущала себя большим молодцом и почти что самой настоящей героиней, но Ральф попридержал меня за локоть:

– Если ты думаешь, что на этом наш разговор окончен, то ты ошибаешься. Ходи и оглядывайся.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Это был ад. Самый настоящий, не придуманные Дантесы круги, а жуткая реальность. Когда ректор говорил о Трапезной, я и подумать не могла, что все обернется таким дикий разделение, причем во всем!

Шармад быстро отвел нас в саму академию, и я восторгом рассматривала многообразие лепнины на стенах, великолепные картины, висевшие в холлах и порталах, а потом просто попеременно ахала от чувств, переполнявших мою трепетную натуру. Пройдя небольшой вестибюль опирающимся на консоли изображением герба академии, мы вышли прямо в зал, где курсантам предлагалось проводить время над приемом пищи, был произведением искусства.

Трапезная была огромной, прямоугольной формы, перекрытой цилиндрическим сводом. Он был разделен пятью арками, опирающимися на консоли, обильно украшенные разнообразными геометрическими и растительными орнаментами. Мягкий свет поступал из дюжины больших окон и прямо из потолка, где в восьмигранных прорезях было вставлено цветное стекло. В центре трапезной установлен каменный фонтан, в котором предполагалось мыть руки, а вокруг стояли каменные же столы и скамьи, за некоторыми из которых уже сидели курсанты. В дальнем конце зала по центру находился богато украшенный дорогими тканями стол ректора и преподавателей.

Испытывая почти неуправляемое желание потрогать отполированный до зеркального блеска пол из ценнейшего розового мрамора, я дошла до приятелей по команде и плюхнулась рядом с ними. Не скажу, что разнообразие в еде было таким же, как за столом у присутствовавшего здесь ректора, но наверняка и это было съедобно.

– А почему вы замолчали? – с интересом спросила я, быстро накладывая отварное мясо и овощи себе в тарелку. Друзья переглянулись, но не успели мне ответить, как меня над столом под мышки, как куклу, подняли чьи-то огромные ручищи.

– Тебе не сюда.

– Шармад, я тебе не резиновый пупс, поставь меня за пол, немедленно!

Орк как будто не слышал моих возмущенных воплей и понес куда-то из зала. Поставив перед дверью, он толкнул ее со словами:

– Женщины едят здесь, не перепутай.

– Что?!

– Я что-то не понятно сказал? – орк недвусмысленно оскалился, показывая верхние клыки. Я завороженно уставилась на них, давая себе зарок, что когда-нибудь наберусь нужного градуса наглости и обязательно потрогаю, а потом, возмущенная до предела, зашла в предлагаемую комнату.

Грязная, вонючая столовая, в которой даже бомжей кормить стыдно. Три десятка девушек, не поднимая головы, сидят на плохо сколоченных лавках и рискуют поиметь здесь кучу занос, а с ними и заражения. Еда?

Подойдя к столу, он, а он кстати, здесь был один, просто очень длинный и утопал в слое засаленной от времени грязи, я с любопытством глянула на рацион. Нечищеная вареная морковь, которую даже потрудились помыть, такой же картофель и разваренная, в какой-то слизи цветная капуста. Вот последнее я с детства просто ненавижу. Детские сады не балуют деликатесными блюдами, а в капусте считается, что очень много витаминов, вот и пичкали нас целыми днями этой дрянью. Так что спокойно смотреть, как меня собираются морить голодом я не собиралась. И кстати…

– Что-то я не вижу здесь дочерей из обеспеченных земель, – задумчиво проговорила я, медленно обводя взглядом всем присутствующих. Девушки робко поднимали голову, видели мою короткую стрижку, непривычную одежду и тут же опускали вновь. Это из них академия собирается делать лучших и элитных сотрудников для всевозможных ведомств?

Стоящий у дверей орк, оставшийся со мной, чтобы я не сбежала, не иначе, с готовностью ответил:

– У благородных отпрысков женского пола отдельные апартаменты и питание им приносят прямо в комнаты.

– Отдельные апартаменты? – я нехорошо прищурилась и пошла на Шамрада. Большой и некогда грозный орк, почему то заметно занервничал и поспешил ретироваться с моего пути. Не встретив сопротивления, я пулей влетела в Трапезную, где с веселым гоготом курсанты-мужчины поглощали вкусное, хорошо прожаренное и вареное парное мясо, запивали все это разбавленным водой вином или соком и с наслаждением обменивались мнением о сегодняшнем дне.

Глядя на все это, мое раздражение поднялось с новой волной. Наплевав, как это будет выглядеть со стороны, я, по-военному печатая шаг и слыша, как полнейшей тишине гулко раздается звон многострадальных каблуков, наконец-таки добралась до ректорского стола.

Артур Эдварт Уэйт, увидев меня, вежливо отложил трехзубую вилку в сторону и поинтересовался:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Можете.

– Простите, но чем? Сейчас? На ужине?

Густые черные брови ректора поползи вверх, наверняка он думал, что он его вопроса мне станет дурно или я просто упаду в обморок. Наверняка он и представить не мог, что женщина придет к нему что-то требовать.

Я скинула свою походную сумку на пол и поднявшись на пьедестал, на котором стоял стол, села на свободное место рядом с Артуром.

– Все банально и просто, я хочу есть.

– Но…

– Если вы имеете в виду то, что отселили бедных зашуганных девиц в какой-то хлев и дали остатки от того, чем кормите свиней, тогда может, мы поменяемся с вами местами? – находясь на грани, но достаточно вежливо перебив ректора, проговорила я. Заглянула к нему в позолоченную тарелку и не удержалась от восклицания:

–У вас же одни только овощи, прямо как у девушек! А вы не представляете, как я мясо люблю. Я думала о сочном куске говядины все время испытаний. Так что давайте просто поменяемся местами и забудем это инцидент, я не гордая.

По всем правилам Артур должен был разозлиться и при всех либо отчитать меня, либо приказать как-то наказать зарвавшуюся девицу, я честно говоря, ждала этого. Но за хорошее мясо пострадать в этом смысле не жалко, все лучше, чем жевать морковку и лить слезы, что это лучшее, что я видела в своей жизни. Но ректор меня удивил, он сделал знак, чтобы курсанты продолжили есть и не прислушивались к тому, что происходит за его столом.

– Как вас зовут, милое дитя?

Милому дитя уже третий десяток, но я не против чтобы меня называли, если от этого мне будет какой-то толк.

– Ярослава.

– Так вот Ярослава, повсеместно принято, что девушки, пока не вышли замуж, едят мясо раз в неделю, чтобы сохранить свежесть и стройность как можно дольше.

Какой страшный мир. Ладно, тебе указывают, чем заниматься, с кем встречаться, даже от кого рожать детей. Но говорить, сколько и что есть и так всю жизнь?! Нет уж, я хочу домой. Даже фастфудная пища, которую я не употребляю принципиально, сейчас показалась мне эталоном диетического питания, лишь бы только не здесь.

– А когда выходят?

– Два раза в неделю, – немного удивился ректор, а потом догадливо протянул, – вы, наверное, не отсюда? Давно у нас не было пришедших с других миров. Вы случаем не приемная дочь Великого Магистра Ордена Храма?

Да уж, после замужества можно ни в чем себе не отказывать, целых два раза.

– Имею несчастье ею быть, – кивнула я, впиваясь в сочную говядину. И плевать, что сейчас меня наверняка прикажут посадить в холодную на несколько дней, но это тающее во рту мясо определенно стоило таких жертв. А остальные пусть сидят в своей каморке и радуются морковке, если им так больше нравиться. Я уже научена горьким опытом, что не надо лезть со своим уставом в чужой монастырь, не оценят. Поэтому и к ним лезть и предлагать поменять образ жизни я сама не буду никогда. Для этого нужно, чтобы меня попросили, тогда может и подумаю. А то так полезешь и сама по голове огребешь, без поддержки окажешься, а потом еще и виноватой будешь перед всеми.

– Тогда ваше невольное поведение вам прощается, но впредь будьте добры подчиняться местным законом, – мягко, но твердо проговорил ректор.

Вот оно, начинается промывка мозгов. Здесь главное соблюсти дистанцию вежливости, но дать понять, что ты лопушек Андрейка из известной песенки и не дать сесть тебе на шею.

– Уважаемый…

– Ректор Уйэт, – так же спокойно подсказал он, прекрасно понимая, что одной фразой мне поперек горло не встанешь, и обязательно будет долгое продолжение за право своего куска.

– Уважаемый ректор Уэйт, – в тон ему начала я свою речь, – смею напомнить, что я к вам не просилась. Это вы пришли в мой дом, не спрашивая, хочу ли я вообще видеть кого-то из вас. Не спрашивая моего мнения, вы притащили меня в этот кошмар, выставив так, будто это будет увеселительной прогулкой, надо просто немного потерпеть. А в итоге что?

– Что? – не на шутку заинтересовался Уэйт, и даже остальные преподаватели, которые ловили каждое наше слово, и, не смея влезать в разговор, придвинулись ближе.

– А в итоге я знакомлюсь с людьми, с которыми нельзя находиться в одном помещении, потому что они дурные и дух у них соответствует, и проветривание помещения здесь не поможет! Потом меня чуть не убивают, совершенно случайно забыв предупредить об условиях поступления, а в итоге, кульминации всего этого, меня, как третий сорт отводят в хлев и предлагают радоваться, что хотя бы гнилую капусту выделили!

– Почему гнилую? – вдруг обиделась одна преподавательница, – я сама снимала пробу с кухни всего час назад, все было нормально! Мы заботимся о здоровье наших курсанток!

Окинув долгим взглядом пожилую женщину, я железным тоном проговорила:

– Вы уверены?

– Курсанта, вы разговариваете с преподавателем по травологии и Десятым Хранителем Академии, не забывайтесь! – раздраженно прикрикнула дама. Ее высокая прическа с забавными буклями у висков, сильно накренилась на макушку, рискуя вот-вот рухнуть и утянуть за собой и преподавателя. Это сложное сооружение чем-то напомнило мне мифологическую Вавилонскую башню.

– Хорошо, – покорно согласилась я, – тогда может, и сейчас снимите пробу? Раз считаете, что все в порядке, для вас это не станет препятствием.

Преподавательница поджала пухлые губы, отчего они стали похожи не унылые разваренные вареники, но меня неожиданно поддержал сам ректор:

– И в самом деле, Изольда, мне даже самому интересно, почему так возмущается наша юная курсантка. Шармад, будь добр, принеси порционную капусту нашему профессору.

Юной я не была, как и дурой, поэтому сидела себе спокойно, ни с кем не спорила и спокойно поглощала мясо, пока орк не притащил на вытянутых руках блюдо с «нечто». Видимо ему так запала в душу моя речь, что он откопал самые отвратительные куски испорченной цветной капусты, у которых даже имелся специфический запах, который ни с чем нельзя было спутать.

Изольда глянула в тарелку и поняла, что попала, а отвертеться, когда смотрят другие преподаватели и сам ректор, не получиться. А я вдруг поняла, что наелась и вообще смотреть на это выше моих сил.

– Простите, а можно я пойду, немного отдохну?

Ректор все понял и отрицательно качнул головой:

– Нет, Ярослава, вы у нас уникальный случай, поэтому комнату для проживания вам пока не подбирали. Думаю, самое время нам с вами отправиться ко мне в кабинет, разрешить вопрос с определением и подписать контракт. Леди Изольда, снимите, пожалуйста, пробу с этой капусты и разберитесь, наконец, с кухней, я еще вернусь к этому вопросу.

Цивильно промокнув губы салфеткой, Артур Уэйт встал из-за стола и поманив меня пальцем, двинула по залу к выходу. Высоко задрав нос, но при этом, стараясь смотреть под ноги, я поспешила за ним, с не отпускавшим меня ощущением, что чей-то взгляд пытается сделать дыру в спине. И почему мне кажется, что экзамен по травологии мне не сдать, даже если я выучу все запятые в секции по травам?

Кабинет ректора находился в отдельной башке, на седьмом этаже, под самой остроконечной крышей, с большим панорамным окном. С него открывался такой шикарный вид на лес и мост к городу, что хотелось попрыгать от восторга.

– Садись.

С разочарованием отвернувшись от огромного, в два человеческих роста витражного окна, я взобралась в широкое кожаное кресло и застыла в позе девочки-первоклашки. Ноги вытянуты, подбородок ровно, руки четко на коленях, за неимением парты. Глядя на меня, Артур Уэйт почему-то недовольно поморщился, но ничего не сказал.

– Напомните мне, какую карту вы вытащили из колоды?

– Колесницу, – не думая, тут же ответила я.

Ректор тут же не глядя вытащил из колоды тот самый Седьмой Аркан. Он по воздуху подплыл ко мне, словно примериваясь, и застыл возле носа в сантиметрах в пятнадцати.

– Чего вы ждете, Ярослава? – хмыкнул Артур, видя мое смущение, я почему-то не могла долго смотреть на собственную карту. – Дотроньтесь до нее и посмотрим, что будет.

А что-то еще должно произойти после этого? Опасаясь каких-либо спецэффектов, я быстро ткнула в карту пальцем и зажмурилась. Услышав смех ректора, я открыла глаза, но ничего страшного не увидела, все было целым и стояло на своих местах. Только сам Аркан странным образом вибрировал и отдавал холодным голубым оттенком. Потом началось вообще необъяснимое.

Рисунок начал словно вытягиваться из обычной прямоугольной картонки и жить своей жизнь в воздухе. Картинка пришла в движение и вот мы уже видим, как быстро на двух разноцветных сфинксах мчится уверенный в себе всадник с поднятым забралом. Под колесами горит земля, но это не причиняет ему никакого не удобства, казалось, ему вообще нет ни до чего дела, кроме собственной цели.

– Как любопытно. Знаете, что такое Семерка для всей колоды?

– Я вообще не знаю, что такое колода, тем более, что значит каждый ее Аркан, – призналась я, завороженно глядя, как бегут, передвигая лапами голубовато-серебристые сфинксы размером с мою ладонь.

– Таро – это целая система, со своим сакральным смыслом, у вас будет эта дисциплина, и вы еще успеете ее познать. Но главное, что сейчас вам надо знать, что это не карты в понимании обычного человека, а самая настоящая книга из семидесяти восьми таблиц, рассказывающая о пути и отношениях между Создателем, Вселенной и человеком. Каждый из вас так или иначе принадлежат одной из карт. Ты – Седьмой Аркан.

Оторвавшись от лицезрения Колесницы, я глядя на ректора, поинтересовалась:

– И что мне это дает?

– Колесница мужская карта и в тебе, так или иначе, очень сильно просматриваются то, чем награжден Всадник: воля, стремление к цели, рассудок, порядок. Не зря у него в руке кнут и два животных: суть белого и черного, а он управляет ими… Посмотри, твой Всадник летит, а огонь вторит его дороге. Это большая редкость, когда в одном человеке заключается такое многообразие, две стихии, огонь и воздух. А ты еще и земля, если верить Великому Магистру. О да, он убежден в наличии у тебя Великой Крови. Я бы не был столь категоричен в этом вопросе, но то, что ты талантлива, это определенно так. Я знаю, что случилось на третьем испытании, что ты можешь видеть потоки.