Текст книги "Тихий омут (СИ)"

Автор книги: Людмила Кантемирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Скорее всего, Павел догадывался, где она задерживается, но внимания не заострял, понимал, что их отношения – это всплеск эмоций. И дочка, как результат! Но не более. Он слишком стар для нее, у нее должен быть ЕЕ мужчина.

О том, что все было спланировано, не знал ни Павел, ни Роман – Юлиана умела хранить свои тайны.

Да, тогда они не поженились… А потом подросла дочка и воспротивилась их женитьбе.

Романа девочка любила, привыкла, что он всегда рядом, всегда поможет. Да она видела его чаще, чем мать! Но видеть в нем отца, или просто мужа матери, не хотела. Она своего настоящего отца любила, и видимо надеялась, что когда-нибудь он будет жить с ними. До сегодняшнего дня надеялась…

Теперь им никто не препятствует. Можно начать нормальную семейную жизнь. Только одно «Но» имеется – надо поговорить с Андреем! Рассказать ему все, поставить в известность. Теперь можно – Павла нет.

Если он узнает из других уст, их дружбе придет конец…Раньше была причина не говорить – у Андрея с отцом и так не сложились отношения, а теперь есть причина сказать – он же хочет удочерить девочку. А у нее фамилия и отчество Павла…

========== Ольга ==========

Ольга

Маргарита подошла не одна, а с Андреем. Ольга встретила ее настороженно, но та была настроена дружелюбно, или…вежливо…

– Ольга Вячеславовна! Вы пройдите ближе, посидите рядом. И сын пусть тоже…

– Спасибо…Не беспокойтесь, мы здесь…Мы пойдем уже…

– Завтра в двенадцать вынос. Приходите. И на поминки… обязательно…

– Да…обязательно…как же…

Разговор, для которого мать взяла его с собой, был окончен, и Андрей повернулся, чтобы вернуться на свое место, но Маргарита остановила его.

– Подожди. Андрюш… Познакомься…

– Ма, ты что? Разве я не знаю Ольгу Вячеславовну? – он удивленно смотрел на мать, но краем глаза заметил, что Уютова смутилась, а ее спутник разглядывает его в упор, ничуть не стесняясь.

– Знаешь, сынок, но не все. Ольга Вячеславовна – первая жена твоего отца. А это их сын Глеб, твой брат. Сводный.

– Как? Еще один? – не удержался от возгласа Жданов. Хорошо, что Маргарита ничего не заметила – она думала уже о чем-то другом. А Ольга заметила…

«Неужели Андрей знает про Александра? – подумала она. – Откуда?» – до сих пор она была уверена, что лишь ей одной известна тайна его рождения.

Она стала работать в Зималетто будучи еще довольно молодой – по нынешним меркам.

После развода с Павлом, она вернулась на хлебозавод – работа тяжелее, но есть перспектива получить жилье.

И она действительно получила квартиру. Не сразу, разумеется.. А перед этим и замуж вышла, и дочку родила. Поторопилась, конечно, но так хотелось иметь не комнату в коммуналке, а нормальную, большую квартиру. Оказалось, что муж – «зашитый» алкоголик. Какое-то время он держался, а потом опять запил, и умер.

После этого вскоре ее и нашел Павел, и предложил хорошо оплачиваемую работу в своей компании, с одним только условием: она сохранит в тайне их былую связь.

Она согласилась, тем более по натуре была не болтлива, а фамилию носила второго мужа, как и ее дети – Глеба муж усыновил.

Она еще вполне могла устроить свою судьбу! И к ухаживанию начальника отдела кадров отнеслась вполне благосклонно. Георгий жил тогда один – в очередной раз разошелся с женой, с которой то расходился, то сходился – такой у них был стиль жизни…

Ему было одиноко и «голодно-холодно» – не приспособлен он был к холостяцкой жизни, любил комфорт и уход. Поэтому и сходился потом с женой, а тут Ольга подвернулась. Все это она могла ему дать. Она хозяйка отменная! И душа у нее добрая. Любви только между ними не получилось, но это потом уже выяснилось, а тогда они думали по-другому. Сошлись они с Георгием .

Некоторые его замашки ей очень не нравились: хвастовство, угодничество, заглядывание на молоденьких сотрудниц, а порой и использование своего служебного положения, но ведь и она не без недостатков – и возраст, и дети…Про официальное замужество она и не думала, да и он не предлагал, а так, скрасить ее последние бабские годы и его неприкаянность – это их вполне устраивало.

Выпив рюмочку-другую, вкусно покушав, Георгий пускался в рассуждения, главным образом о себе любимом – и таланты-то его не признаны, и достоинства не оценены.

Однажды, в пылу откровения – после незаслуженного как он считал выговора от Жданова-старшего, он и рассказал ей о своем, и его, Павла, прошлом.

*

Георгий Юрьевич Урядов был родом из того самого подмосковного городка, куда распределился после института Павел Жданов. К тому времени он уже окончил военное училище и отслужил несколько лет, и звание у него уже было капитана, но…не судьба была ему стать генералом. После очередной мед.комиссии его демобилизовали – не устроили врачей какие-то показатели его здоровья. Вернулся в свой город, работал, собирался жениться, да вот девушка, в которую влюбился, была слишком молодая, в школе еще училась.И он ждал…Ухаживал за ней как в старинных романах – на свидания приходил с цветами, боялся обидеть прикосновением и словом, целовал целомудренно, спросив предварительно разрешения… А Оленька – так звали девушку – школу закончила и замуж вышла вовсе не за него, а за Юрия Воропаева. Он конечно не чета Георгию – в Москве живет, в министерстве работает, и дом у него – полная чаша. Только и лет ему – о-го-го! И дочка от первого брака – Кристинка – уже в школу ходит. Первая жена его умерла, девочку няни да бабушки воспитывали – у него работа ответственная. Мать девочке нужна была…

Георгий тяжело переживал такое вероломство с ее стороны, но постепенно свыкся – а что оставалось делать? Жизнь есть жизнь…

Женился. Любви такой, как к Оленьке, не было, но он жену свою уважал и ценил. Детей вот только не было. Если бы дети были, он бы не взбрыкивал, не смотрел налево – чувствовал бы ответственность за семью, а так… Так он иногда желал свободы! Искал любви и забвения.

А тут вдруг и Оленька вернулась. Не совсем, а на отдых, переменить обстановку. Детей у нее тоже не было, и по этому поводу возникали у нее ссоры с мужем – она просила его тоже обследоваться, полечиться, если нужно, а он не хотел – у него же есть Кристина, значит, не в нем проблема. Нервы у Оленьки расшатались, врачи разводили руками и порекомендовали сменить обстановку.

Ее приезд смутил Георгия. Он вновь протоптал дорожку к ее дому – именно тогда он первый раз ушел от жены.

А тут и Павел приехал, стал работать на швейной фабрике, и на дочку директора поглядывать – на Маргариту!

Маргарита с Ольгой подружками были, с самого детства. Ольга помладше на три года, но уже замужем, а Маргарита в девушках засиделась… И в Питере, где училась, жениха не нашла, и в своем городе друзей растеряла. А тут Павел… Последняя надежда, можно сказать. Отец ее поддержал. Стал Павла продвигать по службе, намекал, что если что… Павел ситуацию оценил верно, но неожиданно для самого себя влюбился. В Ольгу… Судьба – она каждому дает шанс испытать любовь. И самому полюбить, и ответное чувство изведать. Только не все дожидаются этого – принимают за любовь другие чувства: влюбленность, желание, жалость, а то и вовсе действуют по расчету.

А судьба мстит – посылает любовь в самый неподходящий момент.

С Павлом такое и случилось. Да и с Ольгой тоже. Увидели друг друга, и вспыхнуло между ними нечто неизведанное, захватывающее сердце и разум. И противиться этому сил у них не хватило. А может, и желания не было противиться.

Маргарита к свадьбе готовилась, отец ее приказ сочинял о назначении Жданова Павла Олеговича на должность… На какую именно должность – вопрос был пока открытый… От Павла это зависело, от поведения его – отец видел дальше дочери…

Превозмог себя Павел. Карьеру выбрал. Женился на Маргарите.

А Оленька к Георгию прибежала – не с кем ей было разделить свое горе и радость одновременно. Беременна она была! Он и посоветовал ей вернуться к мужу – пока срок позволяет – и представить все так, что разлука помогла. Обострила чувства. Ну и тому подобное… Родила Оленька сына – Александра, а следом и дочку – Киру. Счастливая семья получилась.

А вскоре и достаток преумножился – Воропаев раньше других почуял перемены, подсуетился, фабрику, на которой отец Маргариты директором был, приватизировал, но уже на пару с Павлом – он стал к тому времени директором.

Потом на базе этой фабрики и Модный дом организовали. Урядов стал кадрами заведовать – Оленька через Маргариту посодействовала. Отблагодарила его, таким образом, и предательство свое загладила…

========== Андрей ==========

Андрей

Слова матери об Ольге Вячеславовне, знакомство с Глебом буквально ошеломили его. Отец открылся ему совсем с другой стороны – не из-за того, что был женат

раньше. Такое случается сплошь и рядом. Поразило другое – столько лет родители молчали, не заикнулись об этом! Зачем? У него мог быть брат, они могли подружиться в детстве, могли работать вместе – Глеб, похоже, нормальный мужик. И Ольга Вячеславовна… Она всегда благоволила к нему – теперь понятно, почему! Хотя, наоборот, не понятно – должна была по идее озлобиться, возненавидеть его – он стал сыном, а не Глеб. «Ну, предположим, любимым сыном стал не я, – горько усмехнулся Андрей, – Сашка стал любимым… А почему?»

Невольно он сопоставил возраст всех троих, супружеский стаж родителей – получалось, что три женщины: две Ольги и Маргарита существовали в жизни отца примерно в одно и то же время. Если он полюбил Ольгу Воропаеву, становится понятным, почему оставил Ольгу Вячеславовну… Но почему он тогда женился на матери, на Маргарите? Неужели…

Ну, конечно, из-за карьеры – дед был директором фабрики в свое время.

Да… Дела… А ведь и он, Андрей Жданов, чуть было не повторил судьбу отца! Если бы он женился на Кире – из-за компании, из-за ее голоса на Совете Директоров – все пошло бы именно так: он стал бы ей изменять… Да он и так ей изменял, и не мало! Она все прощала, а потом… Никто не знал, от кого она родила ребенка. Все думали на него, и осуждали, что не признал сына. Сколько косых взглядов, разговоров за спиной, гаденьких улыбочек пришлось им с Катей пережить! Но он твердо стоял на своем, потому что был уверен, знал наверняка – не его сын! Если бы была хоть малая доля сомнения, разве стал бы он упорствовать? Что он, не в состоянии ребенка обеспечить? Проявить внимание? И Катя не была бы против – не раз ему об этом говорила.

Но манипулировать собой он тоже не хотел позволять! Да и Кира, поняв, что он все равно не станет ее мужем, перестала настаивать на его отцовстве.

В то время решение отца дать ребенку свою фамилию, и даже отчество, он воспринял как желание замять скандал – родители ведь считали Киру своей невесткой, а ее ребенка – своим законным внуком. Они не верили Андрею, винили во всем Катю – предполагали, что она его так настраивает. Знали бы они, какой Катя честный и правдивый человек! Да она бы отказалась от него! Заставила бы жениться на Кире, если бы с самого начала не была уверена, что Киру он не любит – наверное, со стороны это было видно.

Тогда он думал, что отец делает это ради него, а теперь, в свете открывшихся событий, не уверен… Кира – она так похожа на свою мать… Просто копия! И в том же возрасте, когда отец любил ее мать…

А он Катю полюбил…

Стоило мысленно произнести ее имя, и по телу разлилось приятное тепло, и сердце забилось в другом ритме. Так всегда бывало. Где бы он ни был, чем бы не был занят – на совещании, в поездке, за подписанием контракта – стоило вспомнить о жене, услышать ее имя, и перед глазами возникал ее образ, и сердце щемило от тревоги, или оно трепетало от нежности, или…или сжималось от ревности! Да, и такое бывало, хотя ревновать было глупо – она не давала повода. А он все равно ревновал, тревожился, стремился защитить… Потому что любил! Так любил, как и представить не мог раньше! И благодарил судьбу, что послала ему это необыкновенное чувство, а еще за то благодарил, что вернула ему судьба Катю, дала возможность доказать ей свою любовь.

Ах, Катя-Катенька… Как же повезло ему , что есть у него Катя, что простила она его и поверила… То утро он никогда не забудет»

*

Он проснулся, но не открывал глаза – боялся… Все его существо было наполнено радостью – как в детстве, в день рождения. Он просыпался и чувствовал необъяснимый трепет, волнение и радость одновременно – дождался! Свершилось! Этот день настал! Он получит то, о чем мечтал весь год…

И вот теперь он проснулся именно с таким чувством и боялся открыть глаза, боялся, что это был сон ,и в реальности ничего этого нет, а есть только его унылое, безрадостное , одинокое существование – без нее… Протянул руку – так и есть, никого…

Ее нет? Не было? Резко сел , огляделся, вздохнул с облегчением: здесь она! Лежит на самом краешке постели… Почему? Задал себе вопрос и тут же себя осудил – разлегся на весь диванчик ее старенький! Привык, понимаешь, на кровати своей необъятной спать – хоть вдоль, хоть поперек. Стыдно стало – эгоист он застарелый! Долго еще придется вытравливать из себя эту черту, учиться не просто любить, не для себя любить, не ради своего удовольствия, а для нее! Все – для нее!

Хотел переложить ее на середину, осторожно, чтобы не разбудить, просунул руки ей под шею и под колени, а она вдруг повернулась и обняла его. От неожиданности он повалился на спину, но ее не выпустил!

… И умирал от ее прикосновений… и рождался вновь, чтобы снова умереть…

Давно это было, много лет прошло – дети родились и подросли уже, а он все помнит, будто вчера было. Он, что греха таить, обновлял эти воспоминания! Носил ее на руках, и на спину падал с драгоценной своей ношей… А когда она возмущалась, и била его своими кулачками, вырываясь из неразрывного кольца его крепких, но таких ласковых рук, он довольно жмурился и улыбался. И приговаривал: «Еще, Катюш… Сильнее…», – пока она не затихала в изнеможении… Сдавалась ему, и этим побеждала его…

========== Ждановы ==========

Ждановы

Уже минут сорок они стояли в пробке. Вереница машин была нескончаемая – конца не видно! Обычно Андрей в пробках очень нервничал, высовывался в окно, или даже выходил из машины – пытался увидеть просвет впереди, и постоянно повторял, как заклятие: «Когда же это кончится!? Когда можно будет ездить нормально!?».

А сегодня он был безучастен. Сидел молча, откинувшись на спинку кресла. Руки вытянуты, лежат на руле, но не держат его. Расслабленная поза говорит о том, что он готов сидеть так бесконечно долго. Лицо тоже безучастное, но, скорее всего не от равнодушия, а оттого, что думает не о дороге, а о чем-то другом. Ясно о чем…

Лицо его как бы живет своей жизнью – то хмурится, собирает морщинки на переносице, то разглаживается, и даже улыбка трогает губы – видимо, вспоминает что-то приятное.

– Андрей… Мы тут простоим неизвестно сколько, а время уже позднее. Я позвоню маме? Пусть они там ночуют?

– А? Что ты сказала?

– Я говорю, давай не поедем за детьми. Пусть у моих побудут ! А мы развернемся, и поедем домой – туда дорога свободна.

– Можно и так… Позвони! Трубку мне потом дай, я хочу поговорить с детьми – соскучился.

– Кода ж ты успел? И дня не прошло.

– Я всегда по ним скучаю. Хорошо, что с тобой вместе работаем…Хоть ты рядом.

Дома было непривычно тихо: детей дома нет, телевизор работает без звука.

Они сидят рядышком на диване и молчат. Теперь, по прошествии лет, прожитых вместе, они могут себе это позволить – сидеть рядом и молчать. Не оттого молчать, что нечего сказать, что нет желания поделиться сокровенным или ничего не значащим пустяком, а потому лишь, что слова уже не играют решающей роли – они понимают друг друга без слов.

А когда-то было не так…

Первый год они только и делали, что говорили о своей любви, и ждали ответного признания, уверения в том, что будут вместе всегда, что бы ни случилось. Они учились любить! И многоопытный Жданов, который, оказывается, и не любил еще никого по-настоящему. Только с ней, с Катенькой, познал он, как это любить женщину, которая любит тебя беззаветно, просто так, за то, что ты есть, со всеми твоими недостатками и заморочками.

А уж она – то… Катерина… Она и вовсе несведуща была в любви.

Да, она полюбила его раньше, с первого взгляда полюбила! Но любовь ее была такая же, как она сама – нескладная, несовременная, не такая, как у всех. Она хотела любить его молча, скрытно.

И хотя и призналась ему в гостинице, и все у них произошло, она все равно осталась наивной, неуверенной в себе женщиной. Ее неискушенность, наивность, конечно, подкупали – он чувствовал себя первооткрывателем. Почти Богом! Но это ведь могло нравиться только поначалу…

Если бы не он…

Ее тихая, закованная в кандалы правил и приличий, любовь серой мышки, боящейся всех и вся: что скажет отец? Что подумает консьерж? Не догадаются ли подруги? – так отличалась от его страстной, горящей ярким пламенем и не знающей преград любови человека, уверенного в себе, пренебрегающего мнением окружающих.

Он раскрыл ее для любви. Он заставил ее чувства вырваться на свободу. Он сделал ее счастливой! Он научил ее быть счастливой!

Первый шаг к этому она сделала в тот памятный день, когда они собирались поехать за город, когда он сказал о ребенке Киры. Шаг был правильный – она поверила ему! И эта вера одарила ее его любовью…

Он спал, вольготно раскинувшись на ее узком диванчике. Спал спокойно и безмятежно. Счастливая улыбка скользила по его лицу…

А она не могла спать. Вновь и вновь переживала счастливые минуты их близости. Наслаждалась родившимися чувствами и горела желанием пережить их снова.

Смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, мысленно касалась его губ в поцелуе, терлась щекой о его колючую щеку, гладила взлохмаченные волосы…

Мысли были такие четкие, осязаемые, что она пересилила себя, и отвернулась, боясь разбудить его своим горящим взглядом. Отодвинулась на самый краешек и не шевелилась – будто спит.

Она сразу поняла, что он проснулся. Затылком увидела? Или шестым чувством почувствовала? Услышала шорох ресниц?

Потом уже явственный шорох услышала – он шарил по подушке, искал ее…Вдруг сел резко… И тишина… И его руки, дотронувшиеся до ее тела…

Что было дальше, помнилось с трудом – обхватила его за шею, вцепилась в родные непослушные волосы, обожглась о горячие губы…

И только сдавленный шепот…или крик… или стон…

Его? Ее? Их?

Не сразу, не вдруг она изменилась – суровое отцовское воспитание, благочестивые наставления матери держали крепко! Они были правильные, но чуть-чуть мешали, сдерживали рвущиеся из сердца слова, заставляли смущенно прятаться от обжигающих своей откровенностью взглядов – хотя и муж, но…мужчина…

Не была она в любви смелой…Да и в жизни тоже.

Вот цифры – это другое. С ними она управлялась ловко! А с людьми терялась.

Когда Павел Олегович уволил их, они некоторое время жили каждый сам по себе: она уехала с Виноградовой в Египет, Малиновский загорал под пальмами – решил оторваться напоследок по полной! Кто знает, придется ли еще…Для безработного это проблематично.

А Жданов топил горе в виски. Сам он ей ничего не рассказывал про тот период. Будто и не было ничего другого, а он только искал ее и нашел. Это уж потом она по крупицам сложила картину – мама рассказала, Зорькин, и другие люди, случайно видевшие его тогда, и к слову упоминавшие об этом в ее присутствии. Нерадостная картина получилась! Хорошо, что все быстро закончилось, что нашел он ее! Иначе бы не миновать беды…

Они помирились, Роман вернулся, Колька предложил открыть более солидную фирму на основе Никамоды. Идея всем понравилась. Фирму открыли – закупка оборудования для швейного и других производств легкой промышленности. Она настаивала, чтобы президентом Андрей был, но ее не послушали – Жданов главным образом. Остальным-то без разницы: он или она возглавят фирму. А у Жданова веский аргумент: Никамода на ее имя зарегистрирована, так зачем переделывать документы?

Колька финансы считал, Малиновский по заграницам мотался, станки и машины закупал, Андрей искал покупателей внутри страны, а ей приходилось общаться с поставщиками и кредиторами, заключать договора и контракты. Вначале, конечно, обговаривали совместно, советовались, но заключительную подпись она ставила.

Поначалу неловко себя чувствовала, смущалась. Не раз просила Андрея пойти на встречу вместо нее.

Вместо нее он не соглашался идти, а вместе с ней ходил – вмешивался в критические моменты, а в основном служил ей поддержкой и опорой. При нем она чувствовала себя увереннее. Постепенно научилась. Постигла азы делового общения. Знания у нее были, желание стать успешной бизнес-леди тоже было – когда-то она вообще собиралась только карьеру делать, отказавшись напрочь от личной жизни – не рассчитывала встретить принца, который полюбит ее в образе лягушки.

А принц встретился! И полюбил. И она поверила в эту любовь. И забыла о карьере – только о нем думала. Но жизнь заставила вспомнить. И он, ее принц, тоже хотел видеть ее успешной! А ради него она на все согласна! И президентом стала, и авторитет в деловых кругах приобрела – с ней теперь считались.

Для достижения этой цели пришлось и внешне измениться – не быть же белой вороной рядом с таким орлом, как Жданов! Разве могла она компрометировать его? Научилась и костюмы деловые носить, и платья вечерние, и туфли на каблуках – неудобно, зато красиво! И внешностью своей занялась – у визажистов и парикмахеров стала она постоянным клиентом…

Все эти премудрости она освоила, и только в любви оставалась долго прежней Катей.

Но и там прогресс наметился. Внешние изменения наложили отпечаток и на ее внутреннее содержание. Появилась в ней уверенность в себе не только как в деловой женщине, но и как в женщине как таковой. То, что ее ценят партнеры и конкуренты, что они порой заискивают перед ней, стараются привлечь ее внимание – это можно списать на ее деловые качества, на необходимость заключения выгодной сделки.

Но ведь они проявляют к ней и обычное мужское внимание: охотно беседуют, приглашают танцевать. А некоторые, особо прыткие, а главное, не знающие ее мужа, отваживаются и на приглашение на ланч, и даже ужин в клубе… Иногда приходится соглашаться в интересах бизнеса, но очень редко – Андрей ревнует страшно! Однажды приехал из другого города – кто-то ведь сообщил! – и прямиком в ресторан, где она переговоры завершала – принято так в деловых кругах. Мужчины завершают переговоры в банях и загородных пансионатах, а такие как она – в ресторане.

Так вот, примчался, и встал возле нее, и смотрит зверем на партнеров будущих: «Мое! Не подходи!» Она перепугалась тогда, думала сделка сорвется, а получилось наоборот – партнеры быстренько все подписали и убрались восвояси. С тех пор она Андрея всегда предупреждает, и по возможности берет с собой – его, или хотя бы Кольку. Вот ненормальный! Неужели не понимает, что кроме него никто ей не нужен?

Теперь она и в любви смелая! Относительно, конечно…По крайней мере, переодевается не за створкой шкафа, и дверь в душе не защелкивает. Вот дурочка! Сколько приятных минут потеряла… Упущенного не вернешь, хотя Андрей и старается наверстать. И она не возражает…

Только возможностей теперь меньше – дети!

Про детей разговор особый. Никогда бы не подумала, что Жданов так детей любит! Если честно признаться, то он больше их любит, чем она. Хотя и она ради детей на все готова! Но она больше проявляет физическую заботу: накормить, проследить, чтобы одеты были по погоде и не простудились, прочитать нравоучение, если провинились.

А он всей душой с ними. Живет их интересами, как своими – если играет, то на равных, если мультики смотрит – то на полном серьезе, а книжки читает с выражением, разными голосами – в лицах изображает сюжет.

Она любит смотреть, как он с детьми возится – на душе так тепло становится, такая нежная любовь переполняет… Хочется прижать к себе всех троих, расцеловать. Она так и делает, но сначала налюбуется, а уж потом…

А его, мужа, еще и в постели – теперь она не стесняется, целует и обнимает, как душа и тело желают. И когда желают… А что, она и разбудить теперь может, чтобы каждой клеточкой с ним слиться – он только рад будет, она знает это. И счастлива. Очень!

Он уже рассказал ей о Глебе и Ольге Вячеславовне, об Александре… Раньше не говорил про него – повода не было, да и не верил до конца.

А она не знала, что сказать ему: утешить, или порадоваться новым родственникам? А еще решала, говорить ли о Юлиане и Машке…

С одной стороны, может все это неправда, и не стоит вводить Андрея в заблуждение, давать ему негативные факты о жизни отца – могло показаться, что она делает это в отместку за то, что не приняли они ее в свою семью.

А с другой стороны, все тайное когда-то становится явным. Узнает Андрей из других источников. Возможно, произойдет это в неудобный момент… Он растеряется… Поведет себя не адекватно…Нет! Лучше будет, если она ему скажет! Вместе они переживут этот неприятный момент, она постарается успокоить его. А потом… в случае чего… он будет подготовлен…

Решилась! Рассказала! И теперь успокаивала – прижималась к его спине, теребила пуговку на его рубашке, целовала легонько в шею или в висок – если он наклонялся к ней. Иначе не достать! Он такой большой по сравнению с ней…

Большой, а ранимый… Вон как переживает! А ведь не был с отцом дружен – не сложились у них отношения. Маргарита добрее к нему – даже приезжала с внуками пообщаться, но тайком, чтобы Павел не узнал. Боялась его гнева? Или боялась, что и от нее отвернется, как от сына? Потерять его боялась?

А с виду такая гордая, самоуверенная даже. На людях – королева! Львица светская!

А дома – бессловесная тень мужа… Неужели такое бывает?

И тут же о себе подумала: если бы Андрей не помог ей измениться, тоже бы осталась тихой и бессловесной. Еще и не королевой и не львицей! Надолго ли хватило бы его любви в таком случае?

А без его помощи, ну и без своего желания, конечно, она не смогла бы стать другой. Юлиана пробовала сделать из нее свое подобие, да ничего у нее не вышло! Одела она ее модно, прическу изменить заставила, к визажисту водила, а она так и осталась неуверенной в себе девочкой Катей. На конкурсе красоты, где они работали с Юлианой, она чувствовала себя инопланетянкой, которую нарядили в земные одежды, а она не знает, как их носить. Тогда у нее было одно желание: поскорее оказаться в номере отеля, где ее никто не видит, где она может, наконец, расслабиться и быть сама собой.

Ну…это до приезда Андрея, конечно, было. Потом-то у нее другие желания появились…

И желание измениться тоже! И он ей помог. Он все правильно сделал – начал не с внешнего вида, а с уверенности в себе. Постоянно внушал, что она все может – не надо только бояться! Что она умная и талантливая – и надо смелее отстаивать свое мнение! Что она красивая – особенно, если немного измениться внешне…

Он помог ей тогда самоутвердиться, а она поможет ему теперь не сломиться под тяжестью прошлого, вдруг ворвавшегося в их нынешнюю жизнь.

Андрей давно уже сам обнял ее, усадил ее на колени, и теребил ее пуговички и крючочки. Но потом вдруг отстранился

– Кать… это наверное неправильно… нельзя сегодня…

– Почему? Из-за отца?

– Понимаешь… Мне стыдно, что я совсем не переживаю… Он же отец… И умер… А я…

– Ты не справедлив к себе, – перебила она его, – ты только думаешь, что не переживаешь, а сам переживаешь! Я же вижу! А то, что меня любишь, так что в этом плохого, если это поможет нам пережить горе…

– Кать… Катюш… Какая ты у меня умница! Как я счастлив, что ты меня полюбила.

– А ты – меня… Знаешь, я часто думаю: что могло привлечь тебя во мне?

– Не знаю… Я ведь не сразу понял, что полюбил. Это потому, что не испытывал раньше такого – не в постель затащить хотелось, и даже не целовать-обнимать, хотя и это тоже. Просто чувствовал: не могу без тебя! Не только работать, жить не могу! Потом уж сообразил, что это и есть любовь. А ты? Как ты меня полюбила?

– Я? Я с первого взгляда – как увидела, так и поняла…Я в тебе недостатков не видела! Кроме одного…

– Какого?

– Уж больно красив! Все женщины от тебя с ума сходят. Красавицы! Где уж мне…

– Не прибедняйся! Скажи лучше, что тебя больше всего привлекало? Что нравилось?

– Многое чего… Так сразу и не скажешь…

– А все-таки?

– Как ты называешь меня: «Кааать… Катюша… Меня так никто не называл! Папа – Катюха, мама – Катенька, Колька – Пушкарева… А ты – Катюша…

–Кать…– в порыве нежности и благодарности он крепче сжал ее, – Катюш… Что же ты раньше молчала? Я бы только так и звал тебя…

– Ты и так почти всегда так зовешь. А я тебя ласково не называю. Все Андрей, да Жданов…

Как ты хочешь, чтобы я звала тебя?

– Все равно! Хоть Андреем Павловичем – главное, ты люби… Люби меня!

– Я люблю. Очень! И всегда буду любить. Ты даже не сомневайся! Пока я нужна тебе. Пока ты со мной. И даже если…

– Никаких «если» не будет! Не думай даже! Я тебя не разлюблю, и тебе не позволю… не дам… постараюсь…

Разговор становился чересчур велеречивым, это могло вызвать недоверие к сказанным словам, и она, интуитивно чувствуя это, снизила планку, перевела его на обыденный уровень.

– Андрей, пойдем спать. Завтра тяжелый и хлопотный день.

– Пойдем, Катюш. В спальне договорим… Без слов…

========== Ольга ==========

Ольга.

Тесто упруго пружинило под рукой и «вздыхало». Сначала жалобно и недовольно, а потом – удовлетворенно-радостно. Она и сама так вздыхала – в начале, когда только затеяла печь пироги, печально охала, и даже прослезилась. А потом успокоилась, не думала больше, что пироги на помин души Павла, а будто как прежде пекла для него, на праздник или просто к ужину.

Она давно ничего не пекла – зачем это для себя одной? Кусочек съешь с удовольствием, а остальное приходится доедать через силу – не выбрасывать же.

Сомневалась, начиная месить тесто: получится ли? Но руки не забыли! Хорошее получилось тесто – живое. Она еще помяла его, перебросила пару раз весь ком с руки на руку, похлопала, как ребенка по попке, и оставила в квашне подниматься.

Квашенка у нее настоящая – глиняная, расписная. От матери досталась. Единственная вещь, которую она взяла из дома родителей, когда их не стало. Не тащить же их нехитрые пожитки из деревни в город! Там они не пригодятся. Раздала все по соседям, а квашню взяла на память.

Испекла, как и положено для поминок, три пирога: с рыбой, с капустой и сладкий, с яблоками и курагой.

Завтра полгода, как Павла не стало… Она вздохнула опять, но не горестно – с возрастом по-иному относишься к утратам, тем более – к закономерным. Мог бы, конечно, Паша и еще пожить – хотя бы лет до восьмидесяти. А чего бы ему не жить? Всего у него было в достатке, мог позволить себе и отдых и лечение дорогое… Но, как говорится, от судьбы не убежишь. Видно столько ему на роду было написано. Да и сердце… Оно у него всегда слабое было, а он не берегся, не щадил себя, растрачивал его на всякие волнения: бизнес, карьера. Да на тех же женщин! Любить на стороне, тайно от семьи – не легкое занятие.