Текст книги "Мария Ульянова"

Автор книги: Людмила Кунецкая

Соавторы: Клара Маштакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Секретарь «Правды»

Мария Ильинична редко покидала Смольный. Сотрудница редакции М.В.Алтаева-Ямщикова рассказывает о работе в те незабываемые дни, сразу после победы Октября.

...Смольный. «Поздно. Темный октябрьский вечер. Наш зал похож на проходной двор. Приходят и уходят люди; приходят к Марии Ильиничне, к Вере Михайловне, ко мне, в «Солдатскую правду». Слышен знакомый голос В.Д.Бонч-Бруевича. Что-то обсуждают, спорят...

В комнату прибегают незнакомые люди; некоторые вполголоса беседуют с Марией Ильиничной...

Скудна была обстановка работы в Смольном в первое время...

В те дни Мария Ильинична не могла достать даже ножниц для газетных вырезок и раз взяла их в финотделе у молоденькой делопроизводительницы в ее отсутствие, а та, когда вернулась, то затеяла спор, доказывая, что финотдел для государства важнее всякой газеты. Мебели не хватало. Иной раз приходившие в редакцию товарищи устраивались работать, стоя на коленях на полу, табуретка становилась столом.

...Много к нам ходило народу из других отделов и редакций, заходили товарищи подумать вслух, потолковать о партийных мероприятиях. Приходила красивая молодая Лариса Рейснер. Она что-то писала для «Правды». Часто проплывал к столу Марии Ильиничны тяжеловесный Демьян Бедный. Был он балагур, оптимист, веселый... Еще издали, бывало, слышен его смех, шутки-прибаутки».

В «Правду» шел и шел народ... Солдаты-фронтовики и первые рабочие корреспонденты, крестьянские ходоки и женщины-работницы. Принимала посетителей чаще других Мария Ильинична. К ней, сестре Ильича, люди приходили с самым сокровенным, просили помощи, совета. Многие посетители приносили заметки, стихи и даже рисунки. Мария Ильинична должна была из массы материала выбрать ценное для газеты. Дел навалилось свыше головы... В редакции Мария Ильинична задерживалась до глубокой ночи. Иногда она возвращалась домой к Елизаровым лишь под утро. После тяжелого рабочего дня в душных комнатах хотелось пройтись пешком... Нередко шла одна по безлюдным улицам, и только громкие шаги патрулей нарушали глухую тишину предрассветного часа...

Уходили последние дни и часы декабря 1917 года. Первый Новый год встречала Республика Советов... Мария Ильинична и Анна Ильинична собирались встретить Новый год вместе, собраться всей семьей наконец. Очень хотелось позвать Владимира Ильича и Надежду Константиновну. И вот утром 31 декабря Владимир Ильич позвонил Марии Ильиничне в редакцию и сказал, что они с Надеждой Константиновной собираются встречать Новый год с рабочими-красногвардейцами Выборгского района.

Вечер был устроен Выборгским райкомом партии, районным Советом и штабом Красной гвардии для актива и рабочих-красногвардейцев Выборгской стороны, отправляющихся на фронт.

На другой день, 1 января Владимир Ильич выступил в Михайловском манеже на митинге, посвященном проводам на Западный фронт первого сводного отряда социалистической армии. Мария Ильинична вместе с Фрицем Платтеном сопровождала брата.

Ленин в своей речи перед добровольцами сказал: «Приветствую в вашем лице тех первых героев-добровольцев социалистической армии, которые создадут сильную революционную армию. И эта армия призывается оберегать завоевания революции, нашу народную власть, Советы солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, весь новый, истинно демократический строй от всех врагов народа, которые ныне употребляют все средства, чтобы погубить революцию... Уже просыпаются пароды, уже слышат горячий призыв нашей революции, и мы скоро не будем одиноки, в нашу армию вольются пролетарские силы других стран»7575
  Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 216.


[Закрыть].

Буря аплодисментов сотрясала своды Михайловского манежа. Под звуки «Интернационала» участники митинга – добровольцы социалистической армии проводили до автомобиля Ленина и Марию Ильиничну. «Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный, – вспоминала М.И.Ульянова. – Но не успели мы отъехать несколько десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля как горох посыпались ружейные пули. «Стреляют», – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, что это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» «Разве в самом деле стреляли?» – спросил его Ильич. «А то как же! – ответил шофер. – Я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уже на риск ехали».

Все кругом было действительно бело от густого питерского тумана.

Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т.Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу.

«Да, счастливо отделались», – говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ильича». Через два дня, 4 января Мария Ильинична подписала в набор вечерний выпуск газеты «Правда», где был опубликован краткий газетный отчет о выступлении Ленина на проводах первых эшелонов социалистической армии.

Фронт подходил вплотную к Петрограду...

В марте 1918 года Советское правительство приняло решение о переезде из Петрограда в Москву.

Мария Ильинична вспоминала позднее: «Ты, вероятно, захочешь поехать с нами?» – спросил меня Владимир Ильич. Он был прав – меньше всего в жизни я хотела бы расстаться с ним.

Через несколько дней мы уже ехали в отдельном вагоне в Москву...»7676
  Материал хранится в кремлевской квартире В.И.Ленина. Публикуется впервые.


[Закрыть]

С Октябрьского вокзала Владимира Ильича с семьей доставили сразу в гостиницу «Националь», где им пришлось прожить около двух недель, пока им не подготовили квартиру в Кремле.

«...Наконец, удалось переехать в Кремль, но вначале опять-таки в Кавалерский корпус, – вспоминала Мария Ильинична. – Это было значительно удобнее, чем в номерах гостиницы, но все же не так удобно и покойно, как при жизни в собственной отдельной квартире. В Кавалерском корпусе (в двух комнатах) мы прожили довольно долго. И, пожалуй, и здесь еще чувствовали себя до некоторой степени на бивуаках. У Ильича не было своей собственной комнаты, где он мог бы уединиться. Приходилось иметь дело со старыми кремлевскими служащими, которые варили где-то обед, приносили чайник с кипятком и пр...

И конечно, как все мы были рады, когда удалось, наконец, переехать в собственную квартиру. Только здесь мы почувствовали себя, наконец, совсем дома»7777
  Материал хранится в кремлевской квартире В.И. Ленина. Публикуется впервые.


[Закрыть].

Семья Ленина поселилась в небольшой квартире на третьем этаже здания правительства Республики, бывшего здания судебных установлений, возведенного замечательным русским архитектором М.Казаковым в 1788 году. Владимир Ильич настоял, чтобы Марии Ильиничне отвели самую большую комнату, смежную с семейной столовой.

Комнату Марии Ильиничны отличает деловой стиль: книжные шкафы, два письменных стола, за ширмой кровать, несколько кресел, и ничего лишнего. И прежде всего в глаза бросаются книги – два до отказа заполненных книжных шкафа. В одном из них стоят отдельные тома первого собрания сочинений Ленина и полностью представлено второе и третье издания его трудов, ленинские сборники, над которыми постоянно работала Мария Ильинична. На многих страницах сохранились пометки, сделанные ее рукой, многочисленные закладки. Тут же стоят отдельные издания ленинских работ, юбилейный сборник, который М.Ульяновой вручили как делегату XVII съезда партии. В другом шкафу хранится несколько сот книг, в свое время подаренных Марии Ильиничне писателями, учеными, художниками, журналистами.

И на каждой книге дарственная надпись со словами любви, уважения, признательности. Здесь книги Д.Фурманова, Ф.Панферова, Г.Серебряковой, А.Серафимовича. Здесь хранится известный труд В.И.Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (П., 1920). Эту замечательную книгу Владимир Ильич подарил сестре с надписью: «Дорогой Маняше от автора».

Над рабочим столом Марии Ильиничны висит прекрасный портрет Марии Александровны Ульяновой. Портрет выполнен маслом, написан с большим мастерством, вдохновенно, с любовью. На нас смотрит одухотворенное лицо умной и волевой женщины, давшей миру замечательных сыновей и дочерей. Этот портрет принадлежит кисти Марии Евстифеевой, написан портрет уже в 30-х годах.

Часто поздними вечерами засиживалась Мария Ильинична за письменным столом, готовя срочный материал или очередную статью. Все в Кремле затихало, пустели рабочие кабинеты и коридоры, а в окнах квартиры Ленина до 2 – 3 часов утра горел свет. Иногда, отрываясь на минуту-другую от рукописи, она поднимала голову, и взор ее непременно задерживался на портрете матери. Как не хватало Марии Ильиничне ее общества, ее чуткого участия и нежной любви! Мария Ильинична с детства хранила подарок матери – маленькие томики Пушкина. Мария Ильинична страстно любила поэзию Пушкина, многие его стихотворения и поэмы знала на память с детских лет. В юности особой любовью у нее пользовались стихи поэта, обращенные к декабристам.

В комнате Марии Ильиничны много самой разнообразной литературы, показывающей ее разностороннюю деятельность, широту ее интересов и глубокую образованность. Мария Ильинична регулярно получала списки новых книг и по ним отбирала необходимые ей. Книги поступали на квартиру со счетами, которые немедленно оплачивались. До сих пор в некоторых изданиях хранятся оплаченные счета.

На специальном столике в комнате Марии Ильиничны стоит пишущая машинка старинной фирмы «Континенталь». Иногда она печатала на этой машинке, стараясь выбрать время, когда никого не было дома.

После переезда в Москву редакция газеты «Правда» разместилась в здании бывшей гостиницы «Дрезден», почти напротив здания Моссовета. Скобелевская (ныне Советская) площадь, гостиница «Дрезден», комната № 254 – первый московский адрес редакции. Всего одну небольшую комнату занимала сначала редакция центрального партийного органа.

В новой столице РСФСР номер газеты «Правды» вышел 16 марта 1919 года за подписью ответственного секретаря М.Ульяновой.

Сотрудников редакции было буквально наперечет: ответственный секретарь – Мария Ильинична, заведующий иностранным отделом, заведующий отделом «по провинции» и поэт Леонтий Котомка. Только в мае появилась еще помощница Сара Крылова. Вот почему первое время Мария Ильинична занималась всеми делами.

Она вычитывала гранки, следила за набором и версткой материалов, связывалась с авторами по телефону, производила и расчет с рабочими типографии. Работы было невпроворот, она забывала об отдыхе и обеде, и только требовательный звонок Владимира Ильича мог заставить ее уехать на час-полтора домой. И снова она за столом, а кругом на полу, на стульях газетные полосы, рукописные материалы, пачки писем, фотографии и с утра до вечера бесконечные телефонные звонки.

В июне 1918 года редакция переселилась в другое помещение по Тверской улице, в доме № 48, заняв весь третий этаж. Теперь число сотрудников вырастает до тридцати человек, появляется даже сторож – Олимпиада Никаноровна Журавлева.

Каждое утро на протяжении более чем десятилетия можно было видеть Марию Ильиничну входящей в здание редакции с черным портфелем под мышкой. Ее рабочий день начинался в 9 часов утра, когда многие сотрудники еще отсыпались. Перед формированием очередного номера она просматривала ночные телеграммы, перечитывала все статьи, беседовала с сотрудниками, давала новые задания, отбирала фотоинформацию. И вся эта работа проходила под аккомпанемент неумолкаемых телефонов, московских и междугородных. И так продолжалось до двух часов дня... Когда был еще жив Владимир Ильич, он обычно звонил ей в это время по «верхнему» телефону и одновременно высылал за ней машину.

К обеду приезжала из Наркомпроса и Надежда Константиновна. За ужином всей семьей собирались редко, ведь Марии Ильиничне приходилось каждый вечер ждать первых оттисков свежего номера и подписывать его в печать. Но однажды, вспоминала Клара Цеткин, «я застала жену и сестру Ленина за ужином, к которому я тотчас же была приглашена самым сердечным образом. Это был скромный ужин любого среднего советского служащего того времени. Он состоял из чая, черного хлеба, масла, сыра. Потом сестра должна была «в честь гостя», поискать, нет ли чего «сладкого», и, к счастью, нашлась небольшая банка с вареньем».

Уходя с головой в работу, Мария Ильинична умела заражать своим отношением к делу и всех окружающих. Вокруг нее создавалась особенно дружественная и деловая обстановка. «Время совместной работы с Марией Ильиничной я всегда вспоминала как один из лучших эпизодов моей жизни, – напишет впоследствии сотрудница редакции Л.Быстрова. – Во всей работе секретариата чувствовалась особенно слаженная, товарищеская атмосфера. К каждому работнику Мария Ильинична относилась исключительно внимательно, чутко. С ней советовались о работе, рабочие поэты несли ей для отзыва свои стихотворения... Мария Ильинична горела на работе, так любовно к ней относилась, что заражала всех своим энтузиазмом».

Летом 1918 года редакция «Правды» значительно расширилась, число отделов из четырех возросло до десяти. Так, прибавились отделы: «Рабочая жизнь», «Партийная жизнь», экономический, профессиональный, справочный и временный отдел, занимающийся очередной кампанией – борьбой с голодом, безработицей и т.д.

Вскоре появились в секретариате новые сотрудники – С.Виноградская и О.Тоом, на которых возложили всю техническую работу, и мальчик-посыльный. Мария Ильинична теперь имела возможность уделять большую часть своего времени работе с молодыми авторами, привлекать к сотрудничеству все больше и больше рабочих корреспондентов, ездить на фабрики и заводы.

Шел июнь 1918 года. Стояли на редкость жаркие дни для начала лета. И тополиный снег на столах рабочих комнат редакции, и душные грозовые ночи заставили Марию Ильиничну подумать, как и где проводить отдых. Она беспокоилась очень о здоровье Владимира Ильича, ведь он работал иногда по 16 часов в сутки, воздуха свежего совсем не видел. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич пригласил всех Ульяновых отдыхать у него на даче, в Тарасовке: «Картошку купил. Молоко и творог великолепны, есть и другой продукт», – писал он в своем приглашении. Ульяновы ездили туда раза два или три, а потом Владимир Ильич запротестовал: слишком много народу «толкалось» там по воскресеньям. И хотя Владимир Ильич с утра уходил на прогулку, но неизбежные встречи и разговоры за обедом и вечерним чаем утомляли его, и от любезных приглашений Владимира Дмитриевича пришлось отказаться.

«Другой дачи не было, и, чтобы подышать свежим воздухом в свободный день, – вспоминала Мария Ильинична, – мы с тех пор взяли себе за правило выезжать хотя бы на несколько часов за город, забирая с собой вместо обеда бутерброды. Ездили в разных направлениях, но скоро излюбленным местом Владимира Ильича стал лесок на берегу Москвы-реки, около Барвихи. Мы выбирали уединенное место на горке, откуда открывался широкий вид на реку и окрестные поля, и проводили там время до вечера. Товарищ Гиль, шофер Владимира Ильича, со своим авто располагался поблизости – охраны у Владимира Ильича тогда не было».

Автомобиль в те времена был редкостью, и если проезжали по деревне, то к нему со всех ног сбегались любопытные ребятишки. Владимир Ильич всегда в этих случаях просил шофера остановиться и приглашал детей в машину. Выезжали за околицу и везли ребят километра полтора, два... Наконец ребята высаживались на дороге и с криком и веселым шумом толпой бежали обратно домой. «Как ни примитивен был такого рода отдых – о другом в то время трудно было думать – он оставлял у всех нас очень хорошее воспоминание, и мы возвращались домой освеженные и довольные».

В пятницу 30 августа 1918 года Мария Ильинична плохо себя чувствовала и в редакцию не поехала. Настроение было очень тревожное. Из Петрограда пришло известие об убийстве Урицкого. Вечером на митинге на заводе Михельсона должен был выступать Владимир Ильич, и Мария Ильинична никак не могла отговорить ею от выступления.

«...Около 5 часов Ильич пришел из своего кабинета уже в пальто, – вспоминала Мария Ильинична, – и сказал мне, что все же поедет на митинг, и категорически отказался взять меня с собой. Проходит час, другой. С нетерпением караулю у окна возвращение знакомой машины. Но наконец она несется как-то особенно быстро. Но что это? Шофер соскакивает и открывает дверцы. Этого никогда раньше не бывало. Ильича выводят из автомобиля какие-то незнакомые люди. Он без пальто и без пиджака, идет, опираясь на товарищей. Бегу вниз по лестнице и встречаю их уже поднимающихся наверх. Ильич очень бледен, но идет сам, поддерживаемый с двух сторон. ...На мой вопрос Ильич успокаивающе отвечает, что ранен только в руку, легко; бегу отворять дверь, приготовлять постель...»

Рука у Владимира Ильича была перетянута веревкой около плеча, что спасло его от значительной потери кропи. Мария Ильинична бежит в Совнарком, где только что началось заседание, и приводит доктора Винокурова. Он-то и делает первую перевязку Владимиру Ильичу.

Вскоре прибежала бледная доктор Вера Михайловна Величкина-Бонч-Бруевич – все первые дни и ночи она неотлучно дежурила у постели Владимира Ильича. Затем приехали профессора: Обух, Минц, Розанов, Мамонов. После осмотра ран врачи удалились на совещание. «Положение крайне серьезное, большая потеря крови, резко учащен пульс», – слышит Мария Ильинична приглушенные отрывистые фразы. Профессор Вейсброд остается дежурить на ночь.

Это была страшная ночь... Мария Ильинична не сомкнула глаз. Владимира Ильича она старалась не волновать и смотрела на него из-за двери. Санитары готовили физиологический раствор и медицинский инструмент. Наконец эта ночь миновала, и утром Владимир Ильич попросил открыть окна и улыбнулся Марии Ильиничне, стоявшей в дверях комнаты. Она подошла к нему, еле сдерживая волнение, а он протянул ей руку и спросил, как ее здоровье.

И только на пятый день Мария Ильинична немного успокоилась – миновала угроза общего заражения крови. Врачи продолжали дежурить круглые сутки, но Владимир Ильич стал «бунтовать», требовать газет. Наконец профессор Вейсброд разрешил Ленину ходить и посоветовал Надежде Константиновне увезти Владимира Ильича для окончательной поправки в Горки. Мария Ильинична тоже переехала в Горки, где всей семьей устроились на отдых. Окрестности Горок напоминали Владимиру Ильичу холмистые дали Швейцарии, и Ульяновы в шутку Горки переименовали в «московскую Швейцарию».

Владимиру Ильичу нравилось гулять в густом, тенистом парке, обступающем дом. Часто он сидел в беседке, откуда открывались дали неоглядные... Кругом тишина, безлюдье.

На свежем воздухе раны Владимира Ильича заживали быстро, он заметно окреп, и настроение у него стало «боевитое», по словам Марии Ильиничны.

В середине сентября Ульяновы переехали из Горок в Москву, и 16 сентября Ленин впервые после болезни участвует в заседании ЦК РКП (б). А 18 сентября, увидев в секретариате Совнаркома официальный бюллетень о состоянии своего здоровья, он сделал приписку: «На основании этого бюллетеня и моего хорошего самочувствия покорнейшая моя личная просьба не беспокоить врачей звонками и вопросами»7878
  Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 698.


[Закрыть].

И снова напряженная работа, работа... Зима 1918/19 года была одной из самых тяжелых: застой в промышленности, топливный кризис, холод и голод на двигались на молодую Республику. Разгоралась гражданская война и интервенция. В эту холодную и на редкость снежную зиму Москва тонула в сугробах. В столице участились случаи грабежей и бандитизма.

В январе 1919 года Надежда Константиновна отдыхала в лесной школе в Сокольниках.

В воскресенье 19 января в школе устраивалась елка и праздник для детей. Пригласили Владимира Ильича и Марию Ильиничну. Праздник был назначен на 6 часов. В пять часов Владимир Ильич и Мария Ильинична отправились в сопровождении шофера Гиля на машине в Сокольники. Смеркалось, шел снег, машина прыгала на снежных ухабах. Под мостом соединительной ветки Казанской железной дороги раздался вдруг резкий свист и окрик «стой!». Гиль остановился, полагая, что это очередной милицейский патруль. Но когда машина встала, трое вооруженных людей заставили всех выйти, обыскали Владимира Ильича, забрали у него браунинг и кремлевский пропуск. Затем грабители забрались в автомобиль и помчались на большой скорости в сторону Сокольников.

Нападение произошло в нескольких шагах от помещения Сокольнического Совета. Туда все и направились, позвонили Дзержинскому. Бандитов вскоре удалось задержать, а машину обнаружили брошенной у Крымского моста. В этот вечер в Москве было убито 22 постовых милиционера.

В Москве было введено военное положение, на борьбу с бандитизмом вышли коммунисты столицы во главе с ВЧК. Вскоре положение в столице резко стабилизировалось.

В тот тревожный морозный вечер в лесной школе все же зажглась праздничная елка. Мария Ильинична привезла ребятам книжки, переводные картинки, конфеты. Дети танцевали, пели, читали стихи, только Мария Ильинична и Надежда Константиновна никак не могли успокоиться: ведь Ильич подвергался такой опасности...

На следующий день Мария Ильинична снова была в редакции и на взволнованные вопросы сотрудников отвечала: «Дзержинский примет меры, главное – Владимир Ильич остался невредим». Далеко за полночь горел огонек в ее правдинском кабинете, на столе остывал стакан с морковным чаем, а она просматривала свежие корреспонденции с фабрик и заводов.

Утром 20 января 1919 года в «Правду» прибыли представители районных партийных комитетов, фабкомов, отделов труда. На повестке заседания стоял один вопрос: привлечение рабочих к сотрудничеству в газете. Было решено путем объезда фабрик и заводов увеличить число рабочих корреспондентов, создать при райкомах партии литературные комиссии и литколлегии, еженедельно по определенным дням собирать рабочих корреспондентов.

26 января 1919 года в «Правде» публикуется обращение ко всем рабочим и работницам с призывом писать в газету о своей рабочей жизни, о том, «что нового наблюдается в жизни фабрики, в характере рабочих, работниц и их детей, в их поведении», писать, не смущаясь формой изложения, открыто и смело критиковать недостатки. И вскоре десятки, а затем сотни писем пошли в отдел «Рабочая жизнь».

Это Владимир Ильич дал задание Марии Ильиничне через «Правду» привлекать как можно больше рабочих к сотрудничеству в газете, не раз он подчеркивал в беседах с ней, что социалистическое строительство может быть доведено только тогда до конца, когда сами рабочие «всей своей громадой» войдут в советскую печать.

Постепенно вокруг «Правды» складывалось прочное ядро постоянных рабочих корреспондентов.

Первое время каждого рабкора представляли Марии Ильиничне. Она всегда умела найти подход к человеку, заинтересовать, увлечь. Вот как описывает свою встречу с Ульяновой один из первых рабочих корреспондентов газеты, М.Павлов: «В мае или начале июня 1918 года я пришел в «Правду». Меня представили Марии Ильиничне Ульяновой как рабочего с крупного предприятия. Мария Ильинична приветливо встретила меня и предложила мне писать в «Правду» о жизни рабочих своего завода, а если возможно, и других заводов.

Этот приветливый разговор был очень короток, но с таким внушительным и верным подходом к делу, что возражать и пускаться в отговоры, ссылаясь на свою неграмотность, было невозможно, ибо в словах Марии Ильиничны чувствовалась агитация, приказание и товарищеская ласка, чувствовалось и то, что это требуется для рабоче-крестьянской власти...

Помнятся первые собрания рабочих корреспондентов. Были они небольшие и происходили под руководством Марии Ильиничны. Робко высказывали свое мнение рабочие, ибо чувствовали, что еще слишком мало понимают то, как писать и что писать... Чутко прислушивалась Мария Ильинична к этим голосам с мест, давая свои советы, как лучше ориентироваться в письме. Рабочие расходились удовлетворенные, а отдел «Рабочей жизни» после этих собраний постепенно расширялся, становился интереснее, более отвечающим запросам рабочих».

В первые годы становления Советской власти «Правда» начала создавать литколлегии на предприятиях и в районах столицы. По вечерам в кабинете Марии Ильиничны, где железную печурку топили подшивками старых газет и сырыми дровами, собирались представители литколлегии и рассказывали, как двигаются дела в том или ином районе. «Литколлегии все же проделали немало в этот период в деле привлечения рабочих и работниц к газете. Интерес к сотрудничеству в газете возрастал благодаря большому знакомству с ней, и по результатам, достигаемым заметками (устранение всевозможных недостатков, разоблачение примазавшихся и пр. и т.д.), рабочие видели всю пользу участия в газете. Число рабкоров, принимавших активное участие в газете, становилось постепенно все больше. Литколлегии обслуживали не только «Правду», но и другие газеты».

Всей работой районных и заводских литколлегии руководило центральное бюро при редакции «Правды». Бюро занималось подбором докладчиков для рассылки на собрания районных литколлегии, выпускало листовки и инструкции с призывом писать, с указанием, как и что писать. Число рабкоров росло с каждым днем.

«Интересных типов среди этих начинающих рабкоров было немало. Помню, как раз в редакцию явился мужичок в тулупе, оказавшийся сторожем Краснопресненского сахаро-рафинадного завода, и протянул коряво написанную на обрывке бумаги корреспонденцию. Понять ее было нелегко. Оказалось, что товарищ хотел пробрать кое-кого из фабричной администрации, пользовавшейся трудом заводских сторожей для личных услуг себе и своим семейным. Товарища пригласили на собрание рабкоров. Он пришел, просидел все время, не открывая рта, но после собрания сказал с убеждением: «Всегда буду писать». И, поскольку смог, он сдержал свое слово. Энергичный и настойчивый, он рос необычайно скоро. Через некоторое время он уже улаживал какие-то дела своих односельчан, привезя для этой цели из своей деревни ходока, который был более в курсе дела, но обладал гораздо меньшей энергией, чем его городской товарищ. А затем корреспонденции от него мы стали уже получать отпечатанными на пишущей машинке со штемпелем секретаря ячейки Краснопресненского рафинадного завода. Этим секретарем был все тот же товарищ. И какие дельные корреспонденции: ни одного сколько-нибудь важного факта не опущено. И так из месяца в месяц», – писала Мария Ильинична.

Рабочему корреспонденту приходилось сталкиваться с немалыми трудностями, бороться против скрытых злейших врагов Советской власти, против шкурников и тайных контрреволюционеров, и те мстили им – нередко в рабочих корреспондентов стреляли, гнусно клеветали на них.

Так был убит группой примазавшихся к РКП пьяниц и бездельников-рвачей рабочий корреспондент Спиридонов. Мария Ильинична писала в статье «К делу об убийстве тов. Спиридонова», опубликованной в «Правде» 5 августа 1922 года: «Проникая в наши ряды под видом друзей, они (враги. – Авт.) разлагают нас изнутри, распространяя заразу, внося разложение. Для таких людей не может быть снисхождения, не может быть пощады...»

По инициативе Марии Ильиничны позднее замечательному рабкору «Правды» Н.И.Спиридонову был установлен памятник на Ново-Спасском кладбище. На открытии памятника М.И.Ульянова выступила с краткой речью, посвященной памяти прекрасного человека и смелого рабочего корреспондента.

«Крайне интересен и как тип рабкора и как человек тов. Н.Спиридонов, погибший в 1922 году, – позднее писала Мария Ильинична. – Это был глубоко честный и преданный делу пролетариата человек. Перо он взял в руки для борьбы и выпустил его лишь на краю могилы...»

Страшное известие пришло в «Правду» из Чувашии. Кулаки жестоко расправились с сельским корреспондентом, бесстрашным юношей Семеном Григорьевым. Его избили до полусмерти, вырезали на голове пятиконечную звезду и сбросили под мост. Саше еще не было 18 лет. К счастью, Григорьев выжил.

Свои заметки в газету Саша подписывал «Херлихэм» – что по-чувашски означает «Красная искорка». Такие ленинские красные искорки вспыхнули по всей стране, и никакая сила не могла их уже погасить.

По инициативе Ульяновой в Чувашию была послана специальная бригада для расследования. Суд вынес убийцам смертный приговор.

Работа сельских корреспондентов, борющихся и вскрывающих самые различные злоупотребления на селе, разоблачающих врагов Советской власти, имела колоссальное значение. Эта борьба с пережитками прошлого, с безграмотностью, с некультурностью в деревне вызывала яростное сопротивление кулачества и служителей церкви.

В 1925 году в редакцию приехала из Вятской губернии, со станции Зуевка, неграмотная старушка Макарьева, мать двух корреспондентов. Она долго плакала, все никак не могла успокоиться и наконец рассказала, как ее двух сыновей арестовали неизвестно за что. Она все повторяла: «Не воры они у меня, не хулиганы какие-нибудь. Похвальные грамоты имеют...» В Вятку был командирован собственный корреспондент К.Алтайский. Он сразу пошел на прием к прокурору и в губком партии. Губернский прокурор и работники губкома в один голос заявили, что братья Макарьевы арестованы за дело и что их рабкорство ни при чем. Тогда Алтайский поехал в Зуевку, где встретился со старыми рабочими-партийцами, и те прямо заявили, что Макарьевы прекрасные товарищи, честные работники. За разоблачительные статьи, критикующие порядки в железнодорожных мастерских, начальник решил свести с ними счеты и сумел убедить в их виновности местные власти.

Алтайский немедленно отправил телеграмму М.Ульяновой. На следующий день губернский прокурор получил от нее телеграмму. «Содержание телеграммы мы так и не узнали, – вспоминает Алтайский, – но, судя по тому, как энергично действовал прокурор, тон ее был категорический».

Через три дня рабкоры были освобождены, ложные обвинения с них сняты. Владимир Макарьев перешел работать в редакцию газеты «Вятская правда».

Узнав обо всей этой истории, рабкоры и селькоры Вятской губернии стали еще активнее сотрудничать в печати. Они говорили: «Ильинична в обиду не даст!»

Иногда рабселькоры оказывались без работы, терпели нужду, в тяжелое положение попадали их семьи. Тогда по инициативе М.И.Ульяновой при «Правде» был создан «Железный фонд» помощи рабселькорам, пострадавшим от преследователей.

Фонд создавался за счет взносов центральных газет и отдельных лиц.