Текст книги "Мария Ульянова"

Автор книги: Людмила Кунецкая

Соавторы: Клара Маштакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Оробев, я пролепетала что-то бессвязное и протянула трость, объяснив, где мы ее взяли. Вдруг гневно насупились брови Марии Ильиничны, и она обрушилась на меня с упреками:

– Как могли вы совершить этот недостойный поступок? Немедленно верните палку во дворец Юсупова. Это народное достояние, так можно скатиться до очень скверных дел. Это недостойно большевиков.

Много еще сказала мне Мария Ильинична недобрых, но справедливых слов. Совершенно растерявшаяся и опозоренная в своих собственных глазах, я направилась к двери. Когда я была на пороге комнаты, Мария Ильинична уже ласковее сказала:

«Когда сдадите палку, вернитесь, мы поговорим. – И улыбнувшись, отчего стала еще миловиднее, добавила ободряюще: – Поговорим о другом».

Лето 1925 года пролетело в напряженной работе. В Москве было душно и пыльно, но даже в Горки Мария Ильинична выбиралась редко. Уже началась большая работа по подготовке к XIV съезду партии. К концу лета Мария Ильинична стала чувствовать себя хуже, появился сухой кашель, и обеспокоенная Анна Ильинична уговаривала Маняшу ехать с ней в Евпаторию. Но каждый раз, когда Анна Ильинична заводила разговор об отдыхе, младшая сестра сердито возражала: «Ну, как я «Правду» брошу, да и съезд партии скоро». Тогда Анна Ильинична решила действовать иначе: она обратилась к ближайшим сотрудникам сестры с письмом. Она написала заместителю ответственного секретаря редакции с просьбой повлиять на Марию Ильиничну и уговорить ее все-таки поехать в Крым...

«Мы беседовали с Вами раз по телефону в Москве, весной, и я намерена побеседовать на ту же тему. Речь о сестре, Map.Ил-не. Ей обязательно советовали южный берег Крыма повторить осенью – так с 15-го авг. по 15 сент. Она, конечно, упорствует, едет в Горки, где вследствие ненастья ничего не может взять для своих легких, где висит на телеф., откуда мотается в Москву. Я сейчас в Евпатории, но обстоятельства складываются так, что, прохворав весь свой отпуск, я должна бы была подкрепиться на южн. берегу. И вот я писала ей и звала ее. Думается, хорошо было бы, если бы Вы... и кто у Вас еще там в «Правде», не в отпуску, поддержали бы меня. Она, конечно, не решится оставить работу, если товарищи по работе не подтолкнут... Только меня уж не выдавайте, а то все дело расстроится.

В надежде на Вашу помощь и вперед за нее благодарная.

С комм. привет.

А.Елизарова».

Но в ту осень Марии Ильиничне так и не довелось выехать в Крым – шла напряженная работа по подготовке к съезду партии. С наступлением осенних холодов ей снова нездоровится, и она вынуждена уехать хотя бы в Горки. Правда, в Горках абсолютный отдых не получается. Как и думала Анна Ильинична, сестра звонит и пишет в Москву, занимается делами.

Из записок товарищам по работе становится ясно, как она «отдыхала» в Горках.

15 сентября 1925 года она пишет В.С.Попову-Дубровскому.

«Дорогой В.С.!

Поправка моя идет знатно, и на будущей неделе я и думаю уже быть в Москве.

Борисов писал мне, что Евгенова мобилизуют в деревню. Его никоим образом нельзя отдавать. Попросите, пож., Баркова от моего имени его отстоять. Иначе журнал некому будет вести.

Просьба еще не вводить до моего приезда шахматного отдела, как собирался это делать Гусман. Приеду – обсудим.

Как-то Вы там живете? Я уже соскучилась его Москве, «Правде», работе и т.п....

А солнышко, знаете, хорошая вещь, особенно если тишина в придачу. Нервы отдыхают.

Ну, будьте здоровы, всем приветы.

До скорого!

М.Ульянова.

Скажите Докукину, что я стала усиленно писать. Не убьет он меня, если я с собой привезу статью, а не пошлю сейчас?»

Последние годы жизни

Работа сверх всякой меры, чрезмерная перегруженность давали себя знать. В 1928 году, когда Надежда Константиновна собралась ехать на пароходе по Волге и Каме и стала усиленно звать Марию Ильиничну ехать вместе, она с радостью дала свое согласие. Ведь предстояло увидеть родные места, где прошли счастливое детство и тревожная юность, увидеть старый дом в Ульяновске, могилу отца. Поездка планировалась на август – сентябрь, лучшее время года на Волге. Наконец далеко позади осталась Москва с ее шумной столичной жизнью. Тихие волны реки несли пароход все дальше. Подплывали к Перми.

«Мы все едем, едем и едем. Когда вернемся, аллах ведает.

Ехать удобно, на Каме ужасно красиво, – пишет Надежда Константиновна в Москву Варе Арманд, – заезжали в Ярославль, Нижний, Казань, Пермь.

Казань стала неузнаваема. Стала поразительно организованной и культурной. Но интереснее всего Урал. Осматривали Мотовилиху и еще один завод. Культурно мы явно растем».

Мария Ильинична и Надежда Константиновна любили отдыхать и ездить вдвоем. Они не раз отдыхали в Кисловодске и в Крыму в Мухалатке. Сотрудник редакции «Правды» Сара Крылова однажды – это было в конце лета 1930 года – была приглашена Марией Ильиничной в Мухалатку, где она отдыхала вместе с Надеждой Константиновной и секретарем Крупской – Верой Дридзо. «Во время прогулок с Марией Ильиничной и Надеждой Константиновной я, – вспоминала Крылова, – тараторила о музыке, о молодых композиторах, о нашей борьбе с цыганщиной...

Много пели хором, причем, конечно, пели и Мария Ильинична с Надеждой Константиновной. Я осмеяла меланхолическую «Тишину», муз. Кашеварова (был там патефон с пластинками), за цыганщину и дешевую чувствительность и учила всю компанию пролетарским песням. Когда я уехала, Мария Ильинична мне писала: «Пролетарские песни получили в здешнем месте большое распространение, и «Качка» распевается многими, хотя, может, и страдает в их передаче, но все же цыганщине нанесен некоторый удар. Правда, «Тишина» и прочие еще процветают, но в этом повинны Вы – слишком скоро сбежали».

Надо сказать, что эта «Качка» (музыка Коваля) стала популярной в Мухалатке, особенно лихо у нас звучало: «Помнишь девятнадцатый годок, как дрались с махновцами, браток...»

Мария Ильинична очень заинтересовалась композиторами, которые стремятся отразить советское в музыке и рассматривают музыку как общественную задачу...»102102
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 283, л. 15 – 16.


[Закрыть]

Сара Крылова рассказывала, как однажды в конце лета 1930 года она по приглашению Марии Ильиничны привезла в Горки группу молодых композиторов и поэтов: Белого, Шехтера, Давиденко, Лебединского; они привезли с собой только что вышедший сборник «Песни каторги и ссылки». Собравшиеся читали тексты песен, обсуждали особо понравившиеся. Мария Ильинична, услышав песню «По духу братья мы с тобой», задумалась, помолчала немного и сказала, что эта песня живо напомнила ей детство, отца, эту песню пел Илья Николаевич и его друзья.

Мария Ильинична всем сердцем приветствовала рождение новой, советской песни, нового, советского искусства.

Тяга к искусству в народе была огромная. В 30-х годах в жизни театральной Москвы возникло интересное начинание. На базе и при поддержке старых академических театров образовались колхозные филиалы. Так, по инициативе молодых артистов Малого театра в Заметчине был создан колхозный филиал. Тогда и Театр Революции собрался создать свой филиал в деревне. В Театре Революции в то время играла молодая актриса Ел.В.Левицкая, дочь больших друзей Марии Ильиничны. Актриса решила вместе с мужем, тоже актером, покинуть сцену в Москве и уехать в деревню. Многим ее намерение показалось необдуманным, и она попросила совет у Марии Ильиничны. «Я сейчас же пошла к Марии Ильиничне рассказать о таком событии, посоветоваться, услышать ее слово. Надо было видеть, с каким воодушевлением приняла мое сообщение Мария Ильинична. Она говорила, что это замечательное начинание – нести в широкие массы настоящее искусство, культуру, приобщать к искусству людей, еще очень далеких от него, но большей частью чутких ко всему хорошему. Предупреждала, что можно нарваться и на непонимание и даже насмешку. Но все нужно преодолеть, забыв о себе, о своих личных трудностях. Перспектива этого начинания грандиозна, говорила Мария Ильинична»103103
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 332, л. 2 – 3.


[Закрыть], – вспоминала много лет спустя Левицкая.

Колхозный филиал театра исколесил сотни километров сельских дорог, и деревенский зритель сторицей воздал прекрасному начинанию молодых актеров, подарив им любовь и признание. Во время поездок муж Левицкой сделал большой фотоальбом, и молодые супруги с удовольствием вручили его своей «крестной матери».

Осенью 1935 года на семью Ульяновых обрушилось большое горе – 14 октября 1935 года скончалась Анна Ильинична Ульянова. Она давно уже была серьезно больна: сказались тяжелые переживания, аресты, ссылки. Мария Ильинична очень любила старшую сестру, глубоко ее уважала. Отовсюду, где бы ни была Мария Ильинична в ссылке, за рубежом, летели открытки, письма Анне Ильиничне. Младшая сестра всегда рассказывала старшей подробно о своей жизни, о трудностях и успехах. Письма сестры бережно хранили, они составляют объемистую папку с почтовыми штемпелями многих стран и городов. В последние дни жизни старшей сестры Мария Ильинична не отходила от нее ни на минуту. Все эти дни больная была в полузабытьи... вдруг громким, каким-то помолодевшим и чистым голосом начала декламировать немецкие стихи из «Buch der Lieden» – «Книги песен» Генриха Гейне, из той самой книги, которую на прощальном свидании с матерью просил принести приговоренный к смерти Александр Ильич Ульянов.

Мария Ильинична потеряла близкого друга, родного и милого человека. Похоронили Анну Ильиничну согласно ее последней воле рядом с матерью на Волковом кладбище в Ленинграде. Вскоре после похорон пришло письмо от Марии Федоровны Андреевой.

Андреева писала: «Все эти дни почти неотрывно думается мне о Вас, Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Мне очень хотелось в тяжелые Ваши дни как-то дать Вам знать, что в моей душе Вы такие мне близкие и дорогие, что светлая память о Владимире Ильиче, горячая любовь к нему роднит меня с Вами и Ваша боль, Ваше горе – и мои тоже, хоть и не в той степени...

Вспоминается мне Анна Ильинична в питерские времена, времена «Работницы»...

Помню ее приходы к нам на Кронверкский.

Такая всегда простая, энергичная и скромная.

Наши беседы с нею тогда...»104104
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 266, л. 11.


[Закрыть]

Мария Ильинична тяжело переживала смерть сестры, старалась забыться, много работала, совсем не бывала дома, в выходные дни уезжала в бюро жалоб, где работы было сверх головы. В Объединенном Бюро жалоб Наркомата РКИ она работала с 1932 года.

Беспрестанно звонили телефоны. Стол был завален письмами, рукописями, книгами... Родные и близкие удивлялись силе ее воли и стойкости. Старались чем-нибудь отвлечь ее от грустных мыслей, уговаривали уехать в Горки...

Сохранились трогательные в своей бесхитростности письма домашней работницы Пелагеи Никитичны Листиковой, которая жила в семье. В одном из них она пишет:

...«У Вас, кроме дел, такая масса забот, что Вы отдыхаете только ночью, и то не как следует. Вы за эти годы так много переживаете, болезнь Анны Ильиничны, не имеете выходных дней, а если и бывают, то Вы только ухаживаете за другими... Жалею Вас, как Вы великий и добрый человек...»105105
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 269, л. 27.


[Закрыть]

Весной 1936 года Мария Ильинична опять собралась ехать отдыхать по Волге. Любила она такой отдых, неоглядные приволжские дали, безбрежную водную ширь могучей реки, а главное – ей очень хотелось снова побывать в Ульяновске.

Ульяновцы торжественно встречали Марию Ильиничну. Ее сразу же повели в Дом-музей Ленина. Мария Ильинична с волнением осматривала комнаты, где протекало ее детство. Поднялась в комнату Владимира Ильича и Александра Ильича, постояла у письменного стола отца. В столовой Марии Ильиничне живо вспомнились семейные вечера, когда мать сидела за роялем, а дети стояли вокруг и затаив дыхание слушали прекрасную музыку...

Мария Ильинична долго ходила по комнатам, затем прошла в сад и там только смогла говорить с сотрудниками музея. Она рассказывала им, как лучше и точнее оформить экспозицию, делилась воспоминаниями. Директор музея попросил Ульянову оставить свое впечатление о посещении музея в книге отзывов, и она написала: «Приятно было побывать на старых родных местах, где прошло детство Владимира Ильича и всей нашей семьи. Музей, организации которого уделяли такое большое, исключительное внимание А.И.Ульянова-Елизарова, В.В.Кашкадамова и др., содержится прекрасно и так живо переносит к старым, давно прошедшим годам. Пусть молодое наше поколение изучает не только богатое литературное наследство Ленина, но изучает и как человека, великого основоположника нашей партии. Музей помогает в этом».

Это было ее последнее посещение родного дома. Затем Мария Ильинична осмотрела Дворец пионеров, побывала в школе, где в гимназические годы учился Владимир Ильич, осмотрела прекрасный детский парк и очень интересный краеведческий музей.

Довольная, отдохнувшая и посвежевшая возвращалась Мария Ильинична с Волги в Москву. На работе ждали дела и дела... А дома всегда ждала ее заботливая и внимательная Надежда Константиновна и веселый и неугомонный племянник Виктор. Последние годы они много уделяли ему внимания.

Виктор очень любил тетю Манечку, крепко к ней привязался. Каждый вечер он ждал ее с работы, а не дождавшись, оставлял записки, в которых рассказывал о важнейших событиях дня, и почти всегда просил разбудить его пораньше: «Я не могу завести часы. У них все время переводятся стрелки, и, кроме того, они странно бегут, за ночь на 30 минут. Покойной ночи. Витя».

Сохранились не только записки за многие годы, но и письма Виктора Дмитриевича к Марии Ильиничне. Их целая пачка: из пионерлагеря, из туристического похода...

В конце мая 1931 года Виктор писал Марии Ильиничне из пионерского лагеря в Крыму:

«Здравствуй, тетя Маня!

Я уже 2-ую неделю в Крыму. Работы много, сейчас сажаем на огородах помидоры. Огороды очень большие, около 1000 га. В садах работы еще нет.

26 – 27 будет открытие, если хочешь, приезжай, будет, наверно, интересно, будет военная игра.

У нас пруд большой и глубокий.

Эшкене

Виктор

27.V.31 г.»106106
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 248, л. 11.


[Закрыть].

От года к году письма Виктора становятся интереснее и полнее. Вот письмо с Урала:

«...Мы пришли в Кауровку, дошли очень хорошо, прошли около 70 км с полуторапудовыми мешками... Сейчас ночь, около 4-х утра, я дежурю до 8...

Довольно прохладно, хотя показалось уже солнышко. Над рекой стоит густой белый туман, закрывая противоположный берег.

Место очень красивое, с одной стороны реки расположено село, оно находится на отлогом берегу, с другой возвышается громадная отвесная гора метров 40 высотой с огромными плоскими камнями, выдающимися из стены...

...Сегодня выезжаем из Кауровки на лодках... 14/III-38 г.»107107
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 248, л. 19.


[Закрыть].

Мария Ильинична порадовалась письму; хорошо, что Виктор умеет ценить красоту, умеет любоваться природой. Она очень внимательно и заботливо относится к племяннику, следит за его занятиями, сама покупает ему учебники, книги, одежду, старается привить ему вкус к музыке, литературе. Вечерами подолгу сидит с ним или гуляет в Тайницком саду, где так легко дышится среди густой зелени. Иногда они зазывают с собой на прогулку Надежду Константиновну, которая совсем «заработалась» и почти не отдыхает.

Мария Ильинична, как все Ульяновы, очень любила детей. В 20-х годах страшным бедствием страны стала детская беспризорность. Она нередко видела на улицах, на вокзалах стайки голодных, оборванных детей, беспомощных и заброшенных. Как-то она вызвала к себе сотрудника редакции и, показав ему на пачку писем, повествующих о несчастных судьбах беспризорных детей, взволнованно заговорила: «Видите эту стопу писем? В каждом из них горестные рассказы о тяжелой участи беспризорников... Мы должны, мы обязаны вернуть эту детвору к жизни, окружить ее материнской лаской, и мы сделаем это непременно. Но сейчас у государства нет достаточно средств, чтобы создать широкую сеть домов, где беспризорники могли бы жить, воспитываться и приучаться к труду. Нужна помощь общественности. Мы откроем сбор средств, будем регулярно печатать в газете фамилии читателей, которые откликнутся на наш призыв и внесут деньги на организацию дома-колонии для беспризорных...»

Через несколько дней, 5 декабря, в «Правде» была напечатана короткая статья М.Ульяновой «На помощь беспризорным».

Вслед за статьей стояла рубрика «Наши вызовы». Первыми внесли деньги Н.К.Крупская и М.И.Ульянова, против фамилии Марии Ильиничны стояло – 10 руб.

Мария Ильинична приглашала последовать ее примеру Ем.Ярославского, Сольца, Смидовичей, Кржижановских...

В редакцию стали приходить десятки, а затем и сотни посетителей. Тут были партийные работники, рабочие, домохозяйки, служащие, студенты, делегации от предприятий и учреждений. Приносили копейки и рубли. Вместе с денежными переводами приходили трогательные письма... Однажды Мария Ильинична обошла чуть ли не все отделы редакции, вслух читая строки:

«Постановление детей.

Дети детского сада № 8 Гознака вносят 2 р. 11 коп. и предлагают всем детским садам конфет не покупать, а для беспризорных деньги собирать».

Вскоре появляется еще одна статья-призыв М.И.Ульяновой: «Об организации читателями «Правды» дома-колонии беспризорных». «Мы предлагаем, – писала Мария Ильинична Ульянова, – организовать для беспризорных детей дом-колонию читателей «Правды»...

На страницах нашей газеты открывается сбор пожертвований на организацию этого дома.

Пусть каждый читатель «Правды» откликнется на наш призыв, поможет этому общему делу».

В этом же номере было напечатано первое сообщение о первых взносах и вызовах.

Как-то в редакцию «Правды» из Казани приехал заведующий детским домом В.Тонков.

Работа у него была не из легких, возникало много сомнений и вопросов. Еще из Казани Тонков написал М.И.Ульяновой в «Правду», но письмо так и не отослал. И вот приехал сам.

– Вы ко мне, товарищ? Войдите!

«Я растерялся, – вспоминал он. – Молчу, не могу сказать ни слова. Видимо, поняв мое состояние, Мария Ильинична усадила меня в кресло и заговорила первая. Она расспросила, кто я, где работаю. Узнав, что я из Казани, стала рассказывать, каким был город в те годы, когда там учился Владимир Ильич, где он жил, по каким улицам ходил в университет.

Я слушал как завороженный. Потом Мария Ильинична незаметно перевела разговор на меня и мою работу. Многие детали из жизни беспризорников, которые тогда казались мне почему-то малозначительными, она записывала в свою тетрадь, с чем-то соглашалась, что-то отвергала. Речь зашла о детской чуткости, привязанности, дружбе, которые часто глубоко запрятаны под огрубелой внешностью.

– Мы не должны забывать, – заметила Мария Ильинична, – как много пришлось испытать, пережить беспризорным детям».

Мария Ильинична шефствовала над Домодедовским детским домом. И дети отвечали ей трогательной признательностью. В ее комнате в кремлевской квартире хранятся детские подарки, в разное время присланные ей или преподнесенные лично.

Как-то разбирая личные вещи М.И.Ульяновой, сотрудники музея обнаружили в кармане кофточки, которую Мария Ильинична носила в последние дни, записку, написанную карандашом на листочке, вырванном из школьной тетради: «Мария Ильинична! Мы, пионеры 538-й школы Москворецкого района г.Москвы, очень просим Вас, чтобы Вы, если сможете, приехали к нам в школу на пионерский отрядный сбор, который посвящаем памяти В.И.Ленина.

Мария Ильинична! Если Вы сможете приехать к нам, то позвоните по телефону: В-3-13-78.

Но, если вы не сможете, то если у Вас есть материал о Ленине, то вы позвоните по этому же телефону, тогда мы приедем к Вам на службу.

Будете звонить по телефону, то вызывайте вожатую Нину Пискареву. Адрес школы: 1-ый Коровий пер., д. 2/4, 538-я школа. 7-й класс «Б», 2-й отряд. Были пионеры: Ануркина М., Аксенова В., Боровкова С., Иванова Н., Качалова Т., Мишустина Л.»108108
  Письмо хранится в комнате М.И.Ульяновой в Кремле.


[Закрыть].

Мария Ильинична была членом губернского совета общества «Друг детей». В ее архиве сохранился членский билет за № 21664, выданный 1 февраля 1927 года.

Всю заботу о доме, о хозяйстве Мария Ильинична взяла на себя. Она даже завела книгу расходов, в ней записывала, сколько денег истрачено на продукты, сколько оплачено по продуктовым карточкам. Учтены даже спички, горчица и лавровый лист. Сохранился счет на продукты для Анны Ильиничны, отправленные в Горки, и тут же счет на материю для платья Надежды Константиновны. Выписана книжка накладных-требований на продукты, получаемые в совхозе «Горки».

Секретарь Крупской Вера Дридзо рассказала, что Мария Ильинична почти всегда покупала Надежде Константиновне носильные вещи, заказывала билеты в театры, неизменно заботилась о ее здоровье, направляла к ней врачей. А в воскресные дни старалась увезти Крупскую в Горки. Но в Горках им было очень тяжело – все в доме, в парке напоминало о Владимире Ильиче, воспоминания обступали со всех сторон, отдыха не получалось... Тогда они стали ездить в дом отдыха «Архангельское», расположенное недалеко от Москвы по Калужскому шоссе. Обычно там отдыхали старые друзья: Глеб Максимилианович и Зинаида Павловна Кржижановские, Вера Рудольфовна Менжинская, Михаил Степанович Ольминский и многие другие добрые и хорошие товарищи. Мария Ильинична заметила, что Надежде Константиновне лучше отдыхается на людях, она любила общество.

Для каждого члена партии съезд – огромное событие, новая веха в жизни. Мария Ильинична была делегатом всех съездов партии после победы Октября. Не раз выступала с высокой партийной трибуны.

В декабре 1925 года собрался XIV съезд партии. Он вошел в историю как съезд индустриализации. Вставшие перед партией в связи с индустриализацией страны важные и трудные задачи можно было решать только при абсолютном единстве партии. Ко времени созыва съезда в партии оформилась «новая», или «ленинградская оппозиция», возглавляемая Каменевым и Зиновьевым. Они перешли на троцкистские позиции, став ярыми противниками ленинской теории построения социализма в одной стране.

Зиновьев от лица оппозиции утверждал, что государственная промышленность Советского Союза является не социалистической, а государственно-капиталистической, что нэп – это отступление к капитализму.

Съезд в своем подавляющем большинстве осудил линию, проводимую «новой оппозицией», и одобрил политическую и организационную линию ленинского ЦК.

На вечернем заседании съезда 21 декабря слово взяла делегат съезда Мария Ильинична Ульянова... Говорила сестра Ленина, его соратница, старейший член партии, и весь зал внимательно слушал ее. «Товарищи, я хотела бы напомнить вам о том, как относился Ленин к дискуссиям в нашей партии, как больно он их переживал, как всегда старался принять все меры к тому, чтобы возможно скорее их изжить, ибо он понимал – и это должен понять каждый член нашей партии, – как дорого они нам обходятся, как много сил мы на них растрачиваем.

Вспомните дискуссию, которая была перед X съездом нашей партии, – дискуссию о профсоюзах. Владимир Ильич прилагал тогда все усилия к тому, чтобы разногласия, которые были тогда, изжить в ЦК партии и не выносить дискуссию перед лицом всей партии...»

Мария Ильинична требует от оппозиции не формального подчинения воле большинства, а осмысления своих ошибок и отказа от всяких форм антипартийной работы. Она говорит, обращаясь к ленинградцам: «Пусть же это не будет лишь формальным подчинением, пусть это будет ленинское подчинение. Пусть – и здесь я приведу опять слова Ленина – после этого съезда не будет «ни малейших следов фракционности, где бы она ни проявлялась, чтобы этих следов не осталось ни в коем случае». Она так заканчивает речь:

«Для того, чтобы выполнить те крупные задачи, которые стоят перед нами, нужна полная сплоченность. И необходимость подчинения решениям съезда должны сознавать не только вожди, но и все рядовые члены нашей партии».

XIV съезд партии оказал Марии Ильиничне высокое доверие, избрав ее членом Центральной Контрольной Комиссии, куда она будет избираться также на XV и XVI съездах партии. Она восприняла это избрание как большую честь и отдавала работе в комиссии много сил и труда.

Она остро воспринимает и переживает внутрипартийную борьбу, которую оппозиционеры не прекратили, несмотря на все свои заверения, сделанные на съезде партии.

Мария Ильинична хорошо понимает, какие стремления движут лидерами «новой оппозиции», она их хорошо знает и по-ленински определяет корни их ошибок, понимает всю неоднородность оппозиционеров. Так, она сообщает старому другу всей семьи Ульяновых, социал-демократу-искровцу А.И.Ермасову: «...Новая оппозиция мечется от одного разногласия к другому, много тут дутого, много значит, что вожди ее не знают партии, а в первую роль играть хочется. Не понимают, как много практической работы сейчас и как жалко тратить время на всякую склоку...»109109
  ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 341, л. 2.


[Закрыть] В письме звучит мысль, общая для всех Ульяновых, – никаких личных целей в политике, все должно быть подчинено одному – борьбе за общие интересы трудящихся.

1931 год... 7 ноября Мария Ильинична и Надежда Константиновна, празднично настроенные, вышли из здания правительства и направились к Спасским воротам, скоро начинался парад. Об этом Мария Ильинична впоследствии рассказывала так: «Утром мы с Надеждой шли на Красную площадь и встретили в Кремле Сталина. До открытия торжественного парада еще оставалось минут двадцать. Сталин усадил нас на скамеечку и стал расспрашивать о здоровье, о работе. Я ему сказала, что Ярославский предложил мне заведовать библиографическим отделом в одном историческом журнале и что меня это не устраивает.

«А куда бы вы хотели?» – спросил Сталин.

«Я бы предпочла пойти на какую-нибудь массовую работу», – сказала я.

На другой день мне позвонил Ярославский, не возьмусь ли я заведовать Бюро жалоб РКИ. Я сразу согласилась...»

Итак, Мария Ильинична – заведующая Бюро жалоб... Вот где ее способности развернулись в полной мере. Дел было непочатый край. О масштабах работы можно судить хотя бы по таким цифрам: в 1927 году было получено около 4000 жалоб, а в 1932 году – свыше 32 тысяч, в 1933 году – 37 623.

В первом квартале 1932 года Бюро жалоб приняло 1719 посетителей, в 1933-м – в первом квартале 6177, во втором – 7833. Объем работы увеличивался с каждым месяцем, с каждым днем. Мария Ильинична избрала единственно верный путь, апробированный еще в бытность ее секретарем «Правды». Она подобрала надежных и верных помощников и, что чрезвычайно облегчало дело, организовала очень быстро сеть внештатных инспекторов из рабочих и служащих.

Когда стало известно в Москве, а затем и в провинции, что Бюро жалоб заведует сестра Ленина – Мария Ульянова, поток писем пошел прямо на ее имя; на адресах значилось кратко: «Бюро жалоб – сестре Ленина», или: «Марии Ильиной», или: «Москва – М.Ульяновой»!

Мария Ульянова была очень популярна в народе, была популярна даже там, где далеко не все знали ее как сестру Владимира Ильича, но все хорошо знали, что в Бюро жалоб есть человек – Мария Ильина, которая все решит по справедливости. «Как-то на прием в Бюро жалоб пришел высокий худой старик узбек. Плохо владея русским языком, сказал «Марию Ильину». Переспрашиваю: «Вы, наверное, к Марии Ильиничне?» – «Не знаем». – «Ну к Марии Ильиничне, сестре Ленина?» – «Не знаем, – все так же тихо, устало, сдержанно проговорил старик, – нам сказали, в Москве есть справедливый человек Мария Ильина...» – вспоминает О.Тоом.

В Бюро жалоб шли домохозяйки, студенты, рабочие, красноармейцы, учителя...

Теперь обычный трудовой день Марии Ильиничны начинался с просмотра списка посетителей. Она размечала свое дообеденное время по минутам: нужно было принять как можно больше желающих встретиться именно с ней. Поздними вечерами Мария Ильинична разбирала свежую корреспонденцию. Все письма, адресованные ей, она просматривала сама, если находила возможность, тотчас отвечала, принимала действенные меры.

У нее на столе лежала толстая книга, в которую она записывала суть жалобы, меры, которые следовало принять, сроки исполнения и фамилию ответственного за исполнение. Раз в неделю Мария Ильинична, склонившись над книгой, внимательно перечитывала записи сотрудников, отмечавших, что сделано в связи с поступившей жалобой.

Сотрудничавший с Марией Ильиничной долгие годы в «Правде» журналист А.Зуев рассказывал об одном приеме посетителя в Бюро жалоб, свидетелем которого он стал случайно: «...как сейчас помню одного посетителя... За столом рядом с ней сидел пожилой грузный человек в тужурке из солдатского шинельного сукна. Тихим, прерывающимся голосом он излагал свое «дело».

По суровому его лицу, по бородатым щекам струились слезы. Он быстро полез в карман и большим, смятым платком долго прижимал набухшие, покрасневшие глаза.

Неподвижно выпрямившись, бледная, со страдающим лицом (не могу сказать иначе) слушала его Мария Ильинична. Потом, украдкой смахнув слезинку, низко склонилась к столу и стала что-то писать...

– Очень вам благодарен-с!

Грузный человек в тужурке встал. Он почтительно и бережно подержал в огромной лапище маленькую руку Марии Ильиничны, спрятал глубоко за пазуху полученную от нее записку, вздохнул и, осторожно ступая, двинулся к дверям.

Мария Ильинична несколько мгновений сидит в грустной задумчивости.

– Ох, беда, беда! Такое иной раз расскажут, и не придумаешь! – вздыхает она.

И тут же нажимает звонок...»

Она обладала редким талантом – умением слушать собеседника, умением понять его, проникнуться к нему сочувствием.

В Бюро жалоб наплыв посетителей был настолько велик, что пришлось установить определенные дни и часы приема. Сотрудники отдела поражались, как умела Мария Ильинична держать себя в руках, быть со всеми ровной и неизменно внимательной, что не всегда удавалось ее заместителям. Когда Мария Ильинична была на работе, прием посетителей она вела обязательно сама. Ей как нельзя лучше это удавалось, вспоминали сотрудники бюро. Сохранилось письмо от сотрудницы Л.Новоселовой. Она писала из Одессы в Москву Марии Ильиничне:

«...Ну, как Вы себя чувствуете, дорогая?

Я представляю себе, какой там сейчас наплыв посетителей после Вашего двухмесячного отсутствия. У нас с Вашим Замом как-то приемные дни нормально никогда не проходили, т.к. он всячески их избегал...»110110
  Письмо хранится в комнате М.И.Ульяновой в музее «Кабинет и квартира В.И.Ленина в Кремле». Документ публикуется впервые.


[Закрыть]

Заботливо относилась Мария Ильинична и к своим коллегам в Бюро жалоб. Она видела, как они уставали, постоянно допоздна засиживаясь вместе с ней на работе. Следила, чтобы каждый сотрудник непременно отдыхал, старалась обеспечить каждого путевкой в санаторий.

Мария Ильинична была внимательна и справедлива даже к провинившимся по службе. Она никогда не позволяла унижать людей, «добивать» виновных до конца. Главной задачей руководителя она считала: наказывая, воспитывать и перевоспитывать, добиваться, чтобы виновник понял свою ошибку, дать ему возможность исправиться. Какие благодарные письма получала она, какие слова любви, уважения и признательности слышала от сотрудников!