Текст книги "Шел ребятам в ту пору…"

Автор книги: Людмила Харченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Евдокия Ивановна молча гладила Нелю, а сама растерянно смотрела в окно.

Нелин любимец Джульбарс лизнул своей хозяйке ногу и тихонько заскулил.

Неля наклонилась к нему, взяла за голову:

– Тебе тоже страшно, Джульбарс?

* * *

Женя и Валя читали приказ верховного главнокомандования немецкой армии о регистрации коммунистов и комсомольцев.

– Подумаешь, приказывают! – процедила сквозь зубы Женя. – Дураков нет на регистрацию идти. Давай всем говорить, чтоб не ходили на регистрацию?

– А может, подождем? Ты сама доказывала несколько дней назад, что нужна выдержка, – как-то неуверенно возразила Валя.

– Медлить нельзя, понимаешь? Мы будем выжидать, а люди уже пройдут регистрацию и попадут в гестапо. Это ж точно! Давай сегодня же приниматься за дело! Листовки напишем.

– Давай! – согласилась Валя.

Небольшой домик Плугаревых на окраинной улице обнесен высоким забором, и чужому глазу не видно, что делают его обитатели. Подруги закрыли калитку. Во дворе никого.

– Иди в сарай, а я сейчас приду, – сказала Валя.

Через несколько минут она принесла тетрадь, две ручки, чернильницу. Села на дрова и молча стала вырывать листы из тетради.

Подруги взяли ручки, посмотрели друг на друга, задумались…

Долго обсуждали, что писать. Ох, и трудно же составить маленькое обращение! Они понимали, что каждое слово листовки должно иметь какую-то особую силу. Но какие это слова?

Наконец что-то стало получаться.

– Ну, читай!

Валя наклонилась к Жене и стала читать шепотом.

– Знаешь, что? Давай добавим: «Трепещите, вражины! Мы отомстим за все!»

Договорились расклеить листовки в тот же вечер.

– А что, если нас поймают, Женя?

– Да ты что, Валька? Я не узнаю тебя. Боишься – не ходи, – вспылила Женя, а потом уже мягче добавила: – Струсишь, завалишь дело и пропадешь. Я сама пойду.

– Ты не думай, что я слабая. Я все сделаю, Женя. Вот увидишь!

Приказ гитлеровского командования запрещал жителям города появляться на улицах после девяти часов вечера.

Женя надела серое платье, взяла сумочку, в которую положила пузырек с клеем, листовки, кисточку. До запретного часа она наклеила одну листовку недалеко от клуба и пошла в центр. На главных улицах было слишком много солдат, и она вернулась на улицу Пушкина. Прошла по Зоотехническому. За стеной сельхозинститута разговаривали немцы. Стало обидно: «Тут же госпиталь был! Тут она с подругами работала на кухне. Тут Глеб лежал… А теперь фашисты хозяйничают».

Женя ускорила шаги. В Зоотехническом переулке жила ее подруга по ремесленному училищу – Аня Петрова. У нее она и решила заночевать.

Аня обрадовалась ее приходу. Женя принесла с собой прошлое, такое хорошее и светлое. Стали вспоминать учебу, друзей.

Разговаривая с Аней, Женя все время думала: «Сказать или не сказать?»

Решила молчать.

В одиннадцатом часу Женя снова вышла на улицу. Небо заволокло тучами. Легкий свежий ветерок шевелил в темноте листья деревьев. Улица пуста. Женя прислушалась и неслышно прошла несколько шагов от дома. На углу столкнулась с каким-то прохожим. Вздрогнула от неожиданности. Мелькнула мысль: «Конец»!

– Кто это? – шепнула Женя.

– Свой! – послышался такой же приглушенный ответ.

– Что вы здесь делаете?

– А вы?

Они стояли друг против друга и выжидающе молчали.

– Я к соседке. За валерьянкой, – нашлась Женя. – С мамой плохо!

Она испугалась этой встречи и словно ветер влетела в дом Ани.

– Ты что так долго? – тревожно спросила уже лежавшая в постели Анна.

– Я не даю тебе спать? Прости! Сейчас ложусь.

Утром, идя домой, замедлила шаги возле дома, где вчера вечером встретилась с незнакомцем. Какая-то молодая женщина читала другой:

«СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!

К КОМСОМОЛЬЦАМ И МОЛОДЕЖИ

ОРДЖОНИКИДЗЕВСКОГО КРАЯ!

Немцы разрушают наши города, наши станицы и села, бесчинствуют в аулах. Немцы пытают стариков и старух, убивают детей, увозят на каторгу в Германию юношей и девушек, открывают в городах публичные дома.

…Товарищи комсомольцы и комсомолки! Уходите в подполье, создавайте партизанские отряды, диверсионные группы.

…Мы молоды и сильны, мы любим вольную и свободную жизнь. Мы воспитаны гордыми и независимыми. Немцы хотят нас сделать рабами. Но это им не удастся. Ответим немцам меткой пулей, острой шашкой. Смелостью и отвагой поможем Красной Армии нанести сокрушительный удар по гитлеровской грабьармии. Очистим от врага родную землю! В этом наш священный долг перед Родиной, перед партией большевиков.

Вперед, к победе!

Смерть немецким оккупантам!

Орджоникидзевский краевой комитет ВЛКСМ.

Прочти и передай другому».

Женя не шла, а будто летела на крыльях. Сердце радостно стучало: «Читают, читают, а потом осторожно передадут своим соседям!»

* * *

Городской комитет партии оставил для подпольной работы несколько небольших групп, которые возглавлялись опытными руководителями. Каждая группа имела свой район.

Штаб подпольщиков, находившийся на окраине города в усадьбе лесника Никодима Захаровича, освещала керосиновая лампа. На маленьком столике стоял радиоприемник. Чуть поодаль за пишущей машинкой сидел Николай Волков. Он размножал только что принятую сводку Совинформбюро. Сбоку на топчане, застланном ковром, закрыв глаза, лежал Глеб.

Прошел примерно час. Зашелестели листы бумаги. Глеб посмотрел на брата.

– Я думал, ты спишь, – сказал Николай. – Давай сверим текст и можно идти. Вручишь сводки Костовому, Шульге. Слушай, а где твои знакомые девушки Женя и Валя? Так, кажется, их зовут?

– Так точно! – улыбнулся Глеб. – Думаю, что эвакуироваться они не успели.

– А адреса их знаешь?

– Угу. Женин.

– Надо дать им листовки.

Оба склонились над сводками, тщательно сверяя каждое написанное слово.

– Ты иди, а за тобой и я, – говорил старший Волков, помогая Глебу прятать листовки.

– Твоя вчерашняя встреча с полицаем Подушкиным меня серьезно тревожит. Не ходи сегодня, Николай. Я разведаю все, вернусь, тогда решим, как быть.

– Глупости все. Не могу я сидеть тут, как крот. Надо действовать. Чем больше мы уничтожим фашистов, тем ближе наша победа.

Перед оккупацией братьев вызвали в горком партии и вели беседу о подпольной работе, рассказали, как надо действовать. Вот почему они ничего не скрывали друг от друга.

– На очереди такие серьезные операции, – продолжал Николай, – взорвать штаб… разобрать железнодорожный путь у Чертова яра, чтобы фрицы и щепок не собрали от своего состава с боеприпасами.

Улица, где был домик лесника, подходила к самому лесу. Еще в начале июля Никодимом Захаровичем внезапно овладела страсть к строительству. Соседи диву давались. Вот так старый красный партизан! Люди все обжитое бросают, а он строиться вздумал. Тип!

А Никодим Захарович на вопросы любопытных отвечал:

– Сенник для своих коз делаю. Сенник, дорогие соседушки…

Никодим Захарович и правда соорудил пристройку к дому. Он сложил стены, вырыл подвал, проделал подземный ход в сарай. В работе ему помогал какой то веселый, беловолосый человек, которого Никодим Захарович отрекомендовал соседям квартирантом. Наедине старик в шутку называл его «прорабом». Это был Николай Волков, рабочий завода, коммунист.

Ночами, когда крепким сном спали соседи, лесник вывозил землю подальше от дома, в яр. Так на случай оккупации города под домом Никодима Захаровича было подготовлено место для главного штаба подпольной организации.

Через час после ухода брата Николай Волков, стараясь не обращать на себя внимания прохожих, шел в город.

На явочной квартире, что была недалеко от полотна железной дороги, сказал молодой миловидной женщине:

– Рая, я положил взрывчатку в сарай. Ванятка приходил?

– Да.

– Не обнаружил себя?

– Думаю, что нет. – Рая внимательно посмотрела на Волкова, настойчиво предупредила:

– У меня задерживаться нельзя. Уходи… Через дворы на соседнюю улицу. – Подпольщица не знала настоящей фамилии Волкова, да и не старалась узнать ее. Он выполнял задание так же, как и она.

Николай решительно шагнул к выходу. Но только взялся за щеколду, как в квартиру ворвались фашисты и полицаи.

– Хенде хох! – заорал гитлеровец и навел на Волкова дуло автомата.

Волков выстрелил из пистолета в лицо фашисту. Тот упал. На Николая сразу набросилось несколько гитлеровцев. Полицаи скрутили руки хозяйке квартиры, злобно приговаривая:

– Коммунистическое кодло собираешь тут!

Обоих выволокли на улицу, бросили в машину и повезли в гестапо.

На третьи сутки Глеб узнал о Николае, узнал, что его уже нет в живых.

Он пришел к Жене похудевший, бледный, небритый.

– Что случилось, Глеб? – кинулась к нему встревоженная Женя. – На тебе лица нет.

Глеб искоса посмотрел на мать Жени, на больного отца.

Женя поймала его недоверчивый взгляд:

– Не таись. Папа партизан гражданской войны, а мама лишнего слова не проронит.

– Брата моего, Николая, замучили в гестапо.

– Крепись, сынок, – тихо отозвался Кузьма Иванович. – Война есть война, и наша доля мужская такая. В гражданскую, знаешь, сколько беляки моих друзей порубали! А я злее становился. Мсти и ты окаянным фашистам.

Женя подошла к Глебу, сжала руку в локте.

– Проводи меня, Женя.

– Хорошо, Глеб.

Шли молча.

– Жень!

– Что?

– Поможешь мне?

– В чем?

– За брата… И, знаешь, поговори с Валей. Как она, крепкая? Нам помощь нужна.

– Да, да, конечно. Я и с Нелей поговорю, – горячо отозвалась Женя.

– С Нелей пока подожди. И втроем – ты, я, Валя – встретимся. На нейтральной полосе.

– Что это значит?

– А это значит, что ни у тебя, ни у Вали, ни у меня. Где-нибудь под носом у фрицев. Ну, скажем, на скамейке у клуба.

Глеб перехватил недоверчивый Женин взгляд.

– Ну, у какого-нибудь двора на скамейке.

– Согласна, Глеб. На Валиной улице. Там фрицы почти не живут.

* * *

Втроем они сидели на стволе поваленного дерева и вели тихую беседу.

– Наша работа, девочки, будет заключаться не только в расклеивании листовок и сводок. Мы должны собирать точные сведения о расположении противника. Хорошо бы кому-нибудь из вас устроиться в фашистский штаб и добывать оттуда кое-что из бумаг – предписаний. Найдется ли спокойная, смелая и умная девушка, такая, чтобы не выдала нас?

– Найдется, – сказала Валя.

– Неля Белявская! Да? – воскликнула Женя.

– Поговорите с ней о работе в штабе. Проникнуть туда трудно, но надо попытаться… Ей обо мне ни слова. Она будет знать только вас.

Глеб назвал девочкам объекты, за которыми нужно вести наблюдение, дал адрес явочной квартиры, назвал дни, в которые можно туда приходить, вручил свежую сводку Совинформбюро для распространения в городе.

После того как Глеб ушел, девушки уже хотели разбежаться по домам, но Валя заметила двух мальчишек. Посредине улицы они тащили вязанки хвороста, подняв пыль столбом. Валя присмотрелась к ребятам:

– Сережа! Сеня!

Сережа подбежал к Вале; обрадовался и встрече с вожатой, и тому, что она жива и невредима.

– Валя, здравствуй! – Оглянулся назад, посмотрел по сторонам и, убедившись, что немцев нет, тихонько произнес:

– Будь готов!

– Се-ре-жка-а! – Удивленная, оглушенная мальчишечьей доверчивостью, Валя прижала его к себе, затем пристально посмотрела в серьезные глаза и так же тихо ответила:

– Всегда готов! – и спросила взволнованно: – Сережа, даже теперь ты чувствуешь себя пионером? Не забыл?

– Забыл?! – Сережа нахмурил светлые брови, затем вскинул глаза, посмотрел на Валю: – Мы с Сенькой просто в подполье ушли… а не забыли…

– Сережа, кто остался в городе?

– Да все ребята.

– А зачем вы лес рубите?

– Это не для себя. Это мы для одной тети…. Она заболела. У нее маленький ребенок, а муж на фронте фрицев лупит. Вот мы и помогаем ей.

– Молодцы! А чем вы еще занимаетесь?

– Сеня, покажи, – попросил Сережа.

Сеня вытащил из кармана небольшой фонарик и протянул Вале.

– Это мы у фрица взяли… в машине нашли.

– Фонарик – вещь неплохая, – сказала Валя, – но рисковать из-за такой игрушки не стоит.

Женя до сих пор стояла в сторонке молча, а тут не выдержала:

– Очень вы хорошее дело делаете, что помогаете семье фронтовика. А фонарик – чепуха! Ребячья игрушка!

Мальчики сникли и молча глядели себе под ноги.

Валя сделала знак Жене, чтобы та ушла.

Когда они остались втроем, она заговорщицки предложила:

– Ребята, давайте соберемся по цепочке?

– Давайте! – радостно подхватил Сережа. – А куда приходить?

– Ну, хотя бы к моему дому. Только помните – сейчас другое время, кругом враги. Лютые! Вы это понимаете сами. И по цепочке надо созывать неболтливых ребят. Чтоб даже под страхом смерти не выдали врагу нашу с вами тайну.

– Мы понимаем, – Сережа взглянул на Сеню, как бы ища подтверждения.

Уточнили день и час сбора.

* * *

Первое сентября… День начала учебного года. Там, по ту сторону фронта, школьники сегодня сядут за парты. А здесь, на оккупированной врагом земле, они могут только мечтать об учебе… Возьмут в руки учебники, посмотрят и, вздохнув, положат их на этажерку.

Валя пришла к Неле.

– Пойдем хоть посмотрим нашу школу, – предложила она.

Зашли за Женей. Через полчаса были у школы. Подошли и обмерли: школу фашисты превратили в конюшню.

– А еще хвастаются своей культурой! – гневно прошептала Валя.

К девочкам подошел часовой с автоматом в руках.

– Вэк! – махнул он оружием в их сторону.

– Сам «век»! Влез в нашу школу да еще и прогоняешь, – тихо обронила Валя.

Молча повернули назад.

– Такая злость, такая злость берет, – со слезами говорила Неля.

– Злостью и слезами тут не поможешь, – жестко прервала ее Женя.

– А что же делать? Что?

– Что делать? Например, достать сведения о передвижении фашистов, их планы.

– А что делать с этими сведениями? Партизан в городе нет, – возразила Неля. Хоть и достанешь, а передать-то некому.

– Ты говоришь так, как будто у тебя уже есть сведения, – улыбнулась Валя.

– Сведения можно бы достать. – Неля грустно покачала головой. – Этот рыжий Рихард Шмидт, квартирант Дарьи Петровны, соседки, звал меня работать уборщицей в штабе. Наверно, там можно достать сведения…

– Ну, а ты что этому Шмидту ответила? – взволнованно спросила Валя.

– Что я отвечу? Сказала, что больна. В самом деле, не могу же я быть поломойкой у врагов. Лучше умру с голоду, чем на них работать!

– А если понадобятся планы, о которых мы говорили, тогда пойдешь?

– Если нужно, пойду.

– И хныкать не будешь? – спросила Валя.

– Не буду!

Во дворе Белявских сели на низенькую скамейку под деревом.

Женя заговорила первой.

– Ты, Неля, иди. Не отказывайся. Но прежде дай нам честное комсомольское слово… Да, ты ведь не комсомолка! – спохватилась она. – Ну, дай самое честнейшее слово советской школьницы, что о нашем разговоре никто никогда не узнает.

Неля обиделась:

– Вы знаете меня не один год, знаете, если я что пообещала – выполню. Вам торжественная клятва нужна? Даю! Даю свое честное советское слово, слово советской школьницы, что этот разговор и наша тайна умрут вместе со мной.

Глаза Нели, почти всегда веселые, смеющиеся, были по-взрослому серьезны. По ее лицу словно прошла тень. И, быть может, в эту минуту Неля переступила грань беззаботного отрочества.

– Если будет возможность, узнай, где хранятся секретные документы, сделай слепок с ключа, – сказала Женя.

* * *

Теперь Неля заискивала перед Шмидтом. Вечером она вышла из дома, села на скамейке с томиком Чехова, но содержание рассказа не воспринимала. Она вся превратилась в слух. Наконец во двор вошел Шмидт. Неля подняла голову, улыбнулась:

– Добрый вечер, Рихард!

Шмидт с видимым удовольствием заговорил с красивой белокурой «медхен», мешая русские слова с немецкими.

– Добрый вечер, Неля. А добрый ли?

Не понимая, к чему такой вопрос, Неля удивленно приподняла черные брови, в упор глянула на немца.

– Почему так спрашивает Рихард?

– Кушать нет?

– Нет.

– Работа надо! – сказал утвердительно немец.

– Надо, – покорно вздохнула Неля.

– Штаб есть работа. Пол… – он не знал слова «вымыть» и показал это руками. – Стол… – смахнул рукой воображаемую пыль. – Легкий работа. Красивый девочка дойч зольдат любиль. Хлеб эссен, шоколад.

– Спасибо, Рихард. Пожалуй, я пойду работать. Завтра вдвоем пойдем. Составишь мне протекцию, – засмеялась Неля.

– Гут! Зафтра, – сказал Рихард и ушел в дом.

* * *

Вначале за ней следили. При уборке комнат обязательно присутствовал дежурный солдат. Но прошло немного времени, и подозрения фашистов рассеялись. Неля работала быстро, аккуратно. Никто не видел, как в ведро с грязной водой часто падали ее слезы. Дежурный стоял для порядка, не глядя на Нелю.

Однажды ее вызвали в штаб в неурочное время…

– Бегу, – рассказывала она потом подругам, – а сама думаю: «Зачем это я им понадобилась?» Прихожу, а там лоск наводят, и через два слова на третье только и слышишь: «Шеф, шеф…» Убираю, а в голове стучит: «Парочку гранат бы сюда, чтобы от вас вместе с вашим шефом одни клочья остались…»

Стала мыть пол в кабинете. Смотрю: ключ! Видно, начальник штаба впопыхах на столе оставил… А у меня воск в кармане всегда наготове. Сделала слепок! – Неля даже зажмурилась. – И только за тряпку взялась, влетает офицер. Опоздай я на минуту – несдобровать бы мне.

Вскоре Женя вручила Неле точную копию штабного ключа. Втроем гадали: куда его лучше прятать? Пришили изнутри к поясу Нелиной юбки пуговицы и крепкой тесемкой привязали ключ.

– Кто вам сделал этот ключ, девочки? – допытывалась Неля. Но на ее вопрос подруги давали всегда один и тот же сдержанный ответ:

– Помни: в городе есть подпольная организация и ты являешься ее членом. Больше ни о чем не спрашивай.

* * *

Сегодня к дому Вали Плугаревой соберутся пионеры. Ребята будут приходить по одному, по два, чтоб меньше было заметно. А когда соберутся, начнут игру в испорченный телефон – так договорились.

Валя смотрела в окно, и видела, кто приходил. Вышла она неожиданно. Для вида накричала на них:

– Чего расшумелись тут? А ну-ка угомонитесь!

Вокруг ни души, словно и не жил никто на этой улице. Валя села в середину и тихонько сказала:

– Ребята, хорошие мои, как вы сейчас?

В наступившей тишине было слышно, как кто-то шмыгнул носом.

– Миша Колесников, что с тобой?

– Кто-то донес, что мой папа командир Красной Армии, – голос Миши срывался. – Ну, к нам ворвались три фашиста. Обыскивали. Мама молчала, а сестренка Галя лежала в кроватке. Ей три года. Она болела и вскрикнула. А фашист стал расстегивать кобуру. Я выскочил из комнаты. Услышал выстрел. Мама закричала громко-громко… Я спрятался во дворе, а когда фрицы ушли, побежал домой. Галя лежала в кроватке, убил он ее…

Миша замолчал. Ребята тоже примолкли. Потом Сеня сказал:

– А я видел, как эсэсовцы перестреляли кур в соседнем дворе, а потом избили бабушку Ползунову и заставили ее варить суп.

– Меня самого чуть не избил эсэсовец. Я шел по улице, он возле меня на велосипеде проехал и как замахнулся на меня рукой. – Это говорил маленький смуглый Петя Гарбузов.

Когда очередь дошла до Сережи, он рассказал, что портит провода вражеской связи, прокалывает покрышки на машинах. Потом, немного помолчав и, видимо, решив быть до конца откровенным, добавил, что вытащил у сонного гитлеровца браунинг.

– Что же ты думаешь делать с оружием? – встревожилась Валя.

– Стрелять в фашистов, – даже удивился такому вопросу Сережа.

– Ты принеси браунинг мне. Я передам оружие в надежные руки. – Валя беспокойно оглядела ребят. – У кого еще есть оружие?

Оружия больше ни у кого не было.

– Не надо вам, ребята, стрелять. Вы лучше помогайте семьям фронтовиков, которые нуждаются, ну, скажем, в топливе. Разве вам трудно принести из лесу дров? Или воды кому-то?

– Не трудно!

– Ну, вот и действуйте. Так вы больше поможете. И вот еще что: держите друг с другом связь. Ясно?

Ребята согласно кивали головами.

– А сейчас потихоньку расходитесь. Ты, Сережа, задержись на минутку.

Когда все ребята отошли от скамейки, Валя тихо сказала:

– Сейчас я тебе вынесу листовки… в черпаке. Сделай вид, что пьешь из него воду, а сам спрячь листовки за пазуху. Незаметно раздай их ребятам. Наклейте где можете. Только осторожно чтобы. Не сможете осторожно, лучше не беритесь.

– Сделаем все точно, – сверкнул глазами Сережа.

Вечером пионеры пробирались в соседние дворы, расклеивали листовки на вражеских машинах, как советовала Валя, на стенах домов. Ваня и Сеня ухитрились наклеить листовку даже на здание, где печаталась фашистская газета.

Утром, ничего не подозревая, гитлеровские офицеры садились в свои машины, разъезжали по городу, останавливались у штаба, на бульваре, у ресторанов. Беленькие бумажки на кузовах машин привлекали внимание прохожих. Шофер, дремавший в «оппеле», вдруг вскочил, вытянулся. Из ресторана вышел офицер. Он тоже заметил листовку и начал читать по складам, ломая русский язык. Дойдя до слова «партизаны», офицер побагровел. Сорвал бумажку, сунул ее под нос шоферу, крича какие-то ругательства.

* * *

…Все обошлось благополучно у Сени Дмитриева и Миши Колесникова. Наклеив последнюю листовку, друзья шли по улице. Вдруг Миша остановился и крепко сжал Сенину руку. Тот смотрел на товарища:

– Это он! Это он убил Галочку! – шептал мальчик.

Мимо прошел здоровенный эсэсовец в черном костюме.

– Давай узнаем, где этот гад квартирует, – предложил Сеня.

– Идем, – ответил Миша и бросился бежать вслед за гестаповцем.

– Мишка, не беги, нельзя так! Иди спокойно. Не бойся: мы не выпустим его из виду.

Гестаповец свернул в переулок и вошел в ворота.

Во дворе оказалось несколько домов, и друзья не знали, в какой из них вошел фашист.

Но на дворе играли мальчишки, Миша с Сеней решили завести с ними знакомство.

– Сколько у вас машин! Вот здорово! – сказал для начала Сеня.

Самый старший из ребят презрительно посмотрел на него.

– Нашел чему завидовать, дурак! Чтоб они, эти машины, все сгорели, – и отвернулся.

– А ты не задирайся! Скажи лучше, где этот гестаповец живет, что сейчас прошел.

– На что он мне, этот гестаповец? Не знаю.

– Ребята, мы же хотим познакомиться с вами, – примиряюще сказал Миша.

– Ну, так бы и сказали, а то фрицевские машины начали хвалить. Про гестаповца расспрашиваете… Нужен он… Тебя как зовут?

Ребята быстро перезнакомились. Парня, с которым Миша начал разговор, звали Виктором. Виктор оказался общительным. Быстро рассказал несколько историй, какие случились с ним в последнее время.

– А вчера, – приберег он под конец самое интересное, – мы с мамой ходили в лес, и я гадюку видел. Настоящую, понял? Вот страшно.

– Чего страшного, – перебил его Сеня. – Гадюку можно голыми руками взять! Только знать надо, как. За голову ее берут, понятно?

– Голыми… – обиделся Виктор. – Посмотрим, как ты возьмешь ее голыми. Я покажу тебе, где она живет. Посмотрим…

– Покажешь?

– Покажу.

– Слово?

– Честное!

– Ребята, будьте свидетелями.

– Да хоть сейчас идем!

– Нет, надо посуду для нее приготовить.

Ребята опять громко засмеялись.

– Змею в посуду задумал ловить.

Теперь обиделся Сеня:

– Я вам правду говорю. Я в школе членом зоологического кружка был…

Новые знакомые расстались друзьями. Условились встретиться завтра. Выйдя на улицу, Миша зашептал Сене:

– Знаешь, что мы сделаем? Мы этому эсэсовцу покажем! Ух, мы ему дадим! Ему во сне не снилось! Мы на него напустим гадюку! Пойдем сейчас в лес, нарежем лозы и закажем моему дедушке Луке сплести такой особый садок, чтоб гадюку поймать… Дед, знаешь, какой мастер корзины плести?!

Раскрасневшиеся, с пучками лозы, ребята лишь к трем часам вернулись домой.

– Где ты был? – спросила Мишина мать. – Я все глаза проглядела.

– В лесу, мама. Ты не ругайся, у нас дело важное, – улыбаясь, объяснил Миша.

Мать поставила каждому по тарелке пшенной каши. Проголодавшиеся ребята не заставили себя упрашивать. Рты их были набиты, когда в комнату вошел дедушка. Длинная седая борода и голубые глаза делали его похожим на кудесника.

– Дедусь, исполнишь нашу просьбу? – спросил Миша.

– Что еще задумал, постреленок?.

– Сплети мне из лозы садок. Такой, чтоб закрывался крышкой.

– Зачем тебе это?

– Очень нужно, дедушка! Я после расскажу.

– А лоза есть? – спросил дед.

– Есть! – в один голос ответили мальчики.

– Ну тогда сделаю, – пообещал старик.

* * *

Глеб склонился над картой Северного Кавказа. Осторожно касаясь карандашом бумаги, он провел черту и остановился на синеватой извилистой линии реки. Женя и Валя внимательно наблюдали за движением карандаша.

– Видите реку? Здесь, в селах, расположены карательные отряды врага, которым партизанский отряд «Сокол» наносит чувствительные удары. В этом селе, – карандаш остановился на одной точке, – на окраине, по Московской улице, в доме номер одиннадцать живет Степанова. Остановитесь у нее. О том, что к ней могут прийти, она знает. Дальше все будет зависеть от вас. Любыми путями связывайтесь с отрядом, который поможет доставить пакет по назначению. Помните, что провал задания грозит гибелью. Будьте очень осторожны. – Он помолчал, а потом спросил: – Две недели вам достаточно?

– Мы не знаем сколько времени это займет. Незнакомая ж дорога.

– Буду ждать вас к десятому октября. Постарайтесь вернуться в срок. – Он открыл дверцу духовки, сунул руку в прогоревшее отверстие и вынул оттуда небольшой серый пакет.

Валя и Женя стояли рядом. Глеб внимательно посмотрел на обеих. Они совсем разные: маленькая смуглянка Валя, с нежным румянцем щек и темными глазами, Женя – крупная, с черными вразлет бровями и энергично очерченным ртом.

Глеб крепко обнял подруг на прощанье.

– Желаю успеха и доброго пути, девочки!

Выйдя за полотно железной дороги, Валя и Женя Упросили случайно встретившегося шофера-немца подвезти их. Ехали долго по опустевшей серой степи. У какого-то села шофер сказал: «вэк». И подруги, взяв из кузова свои пожитки, пошли наугад. У встречной женщины расспросили дорогу.

К вечеру, усталые, добрели до нужного им села. Вот они уже возле дома номер одиннадцать на Московской улице. На стук вышла пожилая женщина, окинула девочек острым взглядом.

– Тетя Катя, мы к вам в гости. Можно?

– Заходите.

Положив вещи на пол, девочки попросили пить. Потом расстегнули пальто, сняли платки. Хозяйка и гости глазами изучали друг друга.

– А мы из города, – объяснила Валя и сказала пароль.

Тетя Катя согрела воды, дала подругам умыться, накормила ужином и уложила на давно пустующую кровать сына.

Тихо в селе. Часовой охраняет дом, где безмятежным сном спит комендант. Двенадцать шагов от крыльца до угла дома и обратно. Только он сделал очередной поворот, как что-то со страшной силой ударило в затылок. Выронив автомат, часовой тяжело рухнул на землю. Партизаны проникли в дом коменданта. Яркий свет электрического фонарика упал на кровать. Комендант провел рукой по лицу и открыл глаза. Ужас исказил его лицо.

– Партизанен? – прошептал он, заикаясь.

– Получай, что заслужил! – ответили ему.

Бесшумно был снят часовой и у дома старосты. На труп гитлеровского холуя партизаны надели дощечку с надписью: «Смерть предателю».

Восемь отважных мстителей возвращались в отряд.

– Товарищ командир, разрешите на минутку отлучиться домой. Я догоню, – попросил один из них.

– Только не задержись, Алексей. Ждем тебя за мостом.

Низко пригибаясь к земле, Алексей Степанов пересек улицу. Постучал. Тетя Катя, а за нею испуганные девушки прильнули к окну.

– Мама, открой! – тихонько сказал Алексей.

Женщина метнулась к двери, осторожно сняла засов и впустила сына. Юноша обнял ее.

– Кто это у тебя? – шепотом спросил он, заметив смутно видневшиеся фигуры подруг.

– Это девчата из города, Алеша. Дело срочное у них к вам.

Пока тетя Катя рассовывала по карманам сына сало и сухари, Алексей решил:

– Хорошо. Идемте, девочки. Только тихо, без малейшего шума. У моста подождете. Я доложу о вас командиру.

* * *

Далеко ушли партизаны от села. Сделали короткий припал и снова продолжали путь к своей базе. Прибыли благополучно. Руководитель группы доложил командиру об удачном выполнении задания. Женя вручила переданный Глебом пакет.

* * *

Через несколько дней подруги возвратились домой. Трудное, опасное задание было выполнено.

Вернулись они так же неожиданно, как и исчезли.

– Нашлись! Где же вы пропадали? Я так переволновалась! Где вы были? – Неля потащила Валю во двор.

Валя ответила уклончиво:

– Далеко были… Тебе, Неля, оттуда тоже передали партизанский привет. – Она замолчала, хотя ей хотелось многое рассказать. Неля вначале не поняла, а потом ее лицо просветлело, и она зашептала:

– Расскажи, Валя, хоть немножечко! Ну, что можно, расскажи.

– Именно только немножечко… Мы выполняли большое ответственное задание…

Неля приготовилась слушать, но Валя больше ничего не сказала.

Вечером того же дня к Вале пришли Миша и Сеня.

– Валя, мы пришли… мы пришли… – заговорили они, перебивая друг друга, – мы принесли… Вот возьми, спрячь!

Миша сунул Вале в руку тяжелый сверток, перевязанный шпагатом.

– Это пистолет того фрица, который Галочку убил… Может, ему за потерю оружия достанется! А еще, знаешь, мы хотели пустить к нему в машину змею, чтобы укусила его. Пошли в лес, думали гадюку поймать… Да тут вот он, – Миша кивнул в сторону Сени, – вспомнил, что в октябре гадюки замирают…

– Значит, действуете? – спросила Валя.

– Действуем! – по-боевому ответили мальчики.

– Ребята, передайте Сереже, чтоб зашел ко мне. Есть одно важное дело для вас всех. Вы давно были на Нижней улице?

– Нет, недавно, – сказал Сеня. – А что?

– Видели лозунг на стене ремесленного училища?

– Видели!

– Так вот этот лозунг надо переделать. Как, я расскажу Сергею, а потом вы все вместе этим займетесь!

* * *

Неля пришла на работу вечером. В помещение ее впустил дежурный солдат. Она всегда начинала уборку с дальних и главных комнат и кончала прихожей. Солдат, дремавший на веранде, не обратил внимания на уборщицу. А Неля, напевая песню, осторожно повернула ключ и отперла сейф. В зеленой папке под аккуратно сложенными бумагами лежал вскрытый пакет с большими сургучными печатями. Секунду Неля раздумывала: взять или не взять? Схватила его и быстро закрыла сейф. Голос ее задрожал, песня оборвалась. Неля спрятала твердый конверт на груди и снова принялась за работу. Быстрыми, нервными движениями она домыла площадку у входной двери и, сказав дежурному, что завтра рано утром придет мыть стекла, ушла.

Евдокия Ивановна заметила, что дочь необычно бледна.

– Что, опять соседи сказали что-нибудь обидное?

– Нет, мама, ничего… Я схожу к Жене.

Евдокия Ивановна разрешала Неле уходить на целые дни к подруге и даже ночевать у нее. Там девочка не слышала, по крайней мере, оскорбительных насмешек соседей, упрекавших ее в прислуживании врагу. Комендантский час ее не страшил, у нее был надежный пропуск – «аусвайс».

– Нелечка, на тебе лица нет. Что с тобой? – встревожилась Женя.

– Я испугалась своей собственной смелости и никак не могу прийти в себя. Пойдем, Женечка, во двор, я тебе все расскажу.

Сели под акацией на низенькую деревянную скамейку. Женя молчала, ожидая, что скажет Неля.