Текст книги "Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв."

Автор книги: Людмила Ивонина

Соавторы: Ю. Ивонин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Фридрих II написал ряд исторических сочинений, среди которых самыми знаменитыми являются основанные наличных впечатлениях «История Силезской войны» и «История Семилетней войны». Тем более удивительным было то пренебрежение, с которым этот образованный монарх относился к величайшим умам самой Германии – писателям и философам Винкельману, Клопштоку, Лессингу, Гердеру, Гете и Вольфу, творчество которых, собственно, стало возможным благодаря тому, что Фридрих, взойдя на престол, отменил цензуру.

Французские философы и литераторы остро ставили вопросы политики и духовной жизни общества, тогда как их немецкие собратья были более осторожны в своих суждениях.

Фридрих мог не опасаться, что в Пруссии будут использованы идеи просветителей для борьбы против королевской власти. Фридрих II хотел укрепить государство и ослабить остроту социальных конфликтов в обществе реформами в духе просвещенного абсолютизма, что, кстати, не было сделано во Франции XVIII в., результатом чего явилась Великая Французская революция. Кроме того, существовал как бы негласный договор между Фридрихом II и прусским Дворянством, согласно которому последнее отдало в руки короля управление государством по его усмотрению в обмен на то, что король позволял помещикам распоряжаться подвластными им крестьянами. Таким образом, реформы Фридриха II способствовали укреплению прусского государства, в чем прямо или косвенно было заинтересовано дворянство. Поэтому его преобразования, не имевшие такого революционного характера, как реформы Иосифа II, все же были осуществлены.

Конечно, идея «округления» и спрямления разбросанных по всей Германии прусских владений, полученных в результате династических браков, не встречала сопротивления со стороны прусского дворянства. Но надо заметить, что представления о династической природе государства были характерны для политики практически всех государей Европы, в том числе и германских князей. Другое дело, что не всем монархам удавалось осуществлять свои замыслы в полной мере. Одни выигрывали, а другие проигрывали в этой беспрестанной войне, которая велась то на поле брани, то в кабинетах королей, министров и начальников генеральных штабов. Сами по себе территориальные притязания не были плодом воображения государей, а возникали в результате многочисленных династических браков, когда статьи брачных договоров давали возможность предъявлять претензии к другим государствам. И Пруссия в этом смысле не была исключением. Недаром Фридрих I часто говаривал, что повод для войны надо искать в архивах.

Фридрих Вильгельм I подготовил хорошую армию, которую можно было пустить в дело: в конце его жизни она насчитывала 81 тысячу человек, что являлось вполне достаточным для обороны. Фридрих II, едва взойдя на престол, создал 22 новых воинских подразделения. В течение всего его царствования армия увеличивалась в размерах, улучшалось качество ее вооружения. В Пруссии широко распространилась кантональная система: в мирное время солдатская служба продолжалась 2–3 месяца в году, тогда как в остальное время года солдаты пребывали в поместьях офицеров. Складывалась система, в которой дворяне-офицеры играли роль «земельных отцов» по отношению к солдатам и крестьянам, а король являлся «земельным господином» по отношению ко всем своим подданным. В прусской армии еще при предшественниках Фридриха воинский устав был превыше всего. Во многом прусская военная система основывалась на страхе солдат перед командирами. Фридрих II, заметим, не гнушался брать на прусскую службу военнопленных, что вызывало критику со стороны современников, с одной стороны, и ослабляло ядро прусской армии, с другой. Все же Фридрих II был крупным военным реформатором, он создал классическую пехоту XVIII в., применив к привычному для того времени линейному боевому порядку способ косой атаки. Восшествие Фридриха II на престол было встречено в Западной Европе с воодушевлением, поскольку многие знали, что этот монарх со своими литературными и музыкальными вкусами и просвещенческими взглядами резко отличается от Фридриха Вильгельма I. Поначалу действия нового короля отвечали ожиданиям просвещенных европейцев. Были отменены пытки, берлинские газеты освободились от гнета цензуры, хотя подлинную свободу печать в Пруссии так и не получила. Прекратились позорные «охота за ведьмами» и ведовские процессы. Стало широко практиковаться приглашение колонистов из других германских земель и европейских стран для заселения пустующих земель, прежде всего представителей религиозных и национальных меньшинств, которых привлекала господствовавшая в Пруссии еще со времен курфюрста Фридриха Вильгельма I и особенно укрепившаяся при Фридрихе II веротерпимость.

Но вскоре у поклонников прусского короля наступило отрезвление. Причиной тому было вторжение войск Фридриха II в Силезию, важную в экономическом и стратегическом отношении часть Австрийского дома. Силезия представляла собой обширную, густонаселенную и экономически развитую область. Отсюда императоры могли угрожать непосредственно Пруссии. Повод для нападения на Силезию с точки зрения правовых норм того времени казался вполне законным, поскольку часть ее территории ранее принадлежала Гогенцоллернам, т. е. династии, представителем которой являлся Фридрих. В конце концов Вена была вынуждена уступить Силезию, что увеличило территорию Пруссии на одну треть.

В 1744 г. под предлогом защиты интересов Священной Римской империи, императором которой под именем Карла VII был тогда баварский курфюрст из династии Виттельсбахов, Фридрих II начал новую войну против Австрии, добившись окончательного перехода Верхней Силезии к Пруссии. Правительница Австрии Мария-Терезия с трудом уступила Фридриху II.

В карикатурах того времени она изображалась в виде дамы, с которой снимают одежду другие германские государи, спешащие унести добычу в свои владения.

Фридрих II в общем-то довольно скептически относился к результатам своих тогдашних побед: «Если оценивать вещи исходя из их подлинной значимости, то надо признать, что война в некотором отношении была бесполезным кровопролитием и что Пруссия… не добилась ничего иного, как утверждения во владении Силезией». Таким скромным оценкам способствовало то, что военные победы Фридриха II вызвали опасения у Франции, боявшейся изменения выгодного для Парижа соотношения сил в Священной Римской империи и ослабления своих позиций как гаранта Вестфальского мира 1648 г. Это побудило Париж искать союза со своим старым врагом, т. е. Австрией, для того чтобы создать противовес усиливавшейся Пруссии. Складывалась мощная коалиция, к которой присоединились Польша, Саксония, Россия и Швеция. Пруссии ничего не оставалось, как заключить соглашение с главным противником Франции в Европе Англией, смысл которого состоял в том, что Пруссия намеревалась воевать на английские деньги. Фридрих II пошел в данной ситуации против своего же принципа, поскольку ранее он заявлял, что «каждое государство, поступающее так, связывает себе руки. Оно играет только вторые роли, будучи постоянно зависимым от того, кто платит». Но соблазн усилиться и расширить территорию теперь уже за счет Саксонии был настолько велик, что Фридрих II ввязался в авантюру, вылившуюся в конце концов в Семилетнюю войну (1756–1763).

Фидрих II Великий.

Прусский король рассчитывал на быструю кампанию, которую ресурсы Пруссии вполне могли выдержать. Заметим, что именно эта концепция скоротечной войны при благоприятных внешних обстоятельствах легла в основу стратегических расчетов германского милитаризма последующих веков. Слабость ее заключалась в том, что она не учитывала быстро изменяющихся внешнеполитических обстоятельств, т. е. возможного расширения противоборствующей коалиции, недооценивала степень сопротивления населения завоеванных земель, наконец, переоценивала собственные материальные и моральные резервы. Кстати, сам Фридрих учел потом уроки Семилетней войны и предпочитал вести «кабинетные войны», создавая коалиции и стараясь приобретать новые территории, не прибегая к военной агрессии. Его апологеты в лице германских милитаристов говорили только о тактических ошибках Фридриха II, имея в виду возвышение Пруссии и игнорируя порочность самой идеи скоротечной войны.

История Семилетней войны – это череда громких побед и не менее громких поражений Фридриха. Среди первых выделяется победа в сражении под Росбахом, где войска прусского короля одолели 5 ноября 1757 г. австро-французскую армию. Французы начали атаку первыми, стремясь сокрушить левое крыло прусской армии, но оставили против пруссаков в центре только один корпус. После обеда войска Фридриха вывели вперед артиллерию и начали обстреливать наступавших французов, рассчитывавших столкнуться здесь с пехотой. Французская артиллерия повела обстрел поверх прусских войск, в то время как прусская кавалерия ударила французам во фланг, В этой битве австро-французская армия потеряла около 10 тысяч человек, из них 7 тысяч пленными, тогда как потери пруссаков составили всего 548 человек. Одной из причин поражения австро-французской армии можно назвать то, что австрийский и французский командующие во многом зависели от указаний своих монархов, а это отнюдь не способствовало единству их действий. К тому же французские наемные войска своими грабежами и насилием восстановили против себя жителей многих германских земель.

Но исход войны решался не в Саксонии или Чехии, а на восточном направлении. Сначала русская армия под командованием С. Ф. Апраксина разбила прусские войска под Гросс-Егерсдорфом и заняла Восточную Пруссию, вынудив Фридриха II вести военные действия по меньшей мере на два фронта. В 1758 г. прусский король опять столкнулся с русскими в битве под Цорндорфом, которая отличалась редкой ожесточенностью, привела к большим потерям с обеих сторон и не принесла победы ни одному из противников. Решающее сражение между прусской и русской армиями произошло 1 августа 1759 г. под Куннерсдорфом недалеко от Франкфурта-на-Одере. Прусская армия состояла из 40 тысяч человек, а русские войска с корпусом австрийского генерала Лаудона – из 70 тысяч человек. Поначалу успех сопутствовал пруссакам. Фридрих даже отправил гонцов в Берлин с вестью о победе. Казалось, русская армия должна была отойти, но тут Фридрих II совершил роковую для него ошибку, начав штурм горы Шпицберг, в результате чего пруссаки понесли значительные потери. Сам прусский король едва не попал в плен и в отчаянии написал карандашом записку в Берлин министру Финкенштейну: «Все пропало! Спасите королевскую семью! Прощайте навеки». Затем последовала еще одна записка, в которой вновь прозвучали слова «все пропало!». Прусская армия потеряла под Куннерсдорфом до 20 тысяч человек. Но командующие русской и австрийской армиями Салтыков и Даун не смогли договориться относительно дальнейших совместных действий, что спасло армию Фридриха II от окончательного разгрома.

В конце концов русские войска в 1760 г. заняли на непродолжительное время Берлин. Русские и австрийцы захватили значительную часть территории Пруссии. Кроме того, Англия после отставки правительства Уильяма Питта, поддерживавшего прусского короля, перестала выплачивать Пруссии субсидии. Но… произошло чудо. Фортуна неожиданно улыбнулась Фридриху II. 5 января 1762 г. скоропостижно скончалась российская императрица Елизавета Петровна, яростная противница прусского короля. На российский престол взошел ее родственник Петр III, немец по происхождению и воспитанию, адепт прусской военной системы и самого Фридриха II. Новый российский император тут же подписал с ним мир и тем самым внес раскол в антифридриховскую коалицию. Хотя уже в следующем, 1762 г. Петр III был свергнут с престола с согласия своей супруги, тоже немки по происхождению, будущей знаменитой императрицы Екатерины II, Россия не стала продолжать войну, несмотря на то, что императрица не питала симпатий к Фридриху II. Ее вполне устраивало равновесие сил между Пруссией и Австрией, которое она хотела использовать в целях укрепления позиций России в Польше и войнах против Турции. В итоге в 1763 г. был подписан Хубертусбургский мир, сохранивший состояние австро-прусского равновесия в Священной Римской империи.

Но одновременно произошла так называемая «дипломатическая революция», в результате которой усилилось влияние России в европейской политике. В то же время при всей малочисленности населения и ограниченности финансовых ресурсов Пруссия усилила свое влияние в пятерке ведущих в военно-политическом отношении держав Европы, хотя экономически она была очень ослаблена. В последующие годы Фридрих учитывал это, стараясь избегать больших кампаний и предпочитая проводить «кабинетные войны», а также заботиться об укреплении экономики своего государства. Во всяком случае, итогом Семилетней войны стало окончательное разрушение Вестфальской системы, гарантами которой были Франция и Швеция.

Хотя Фридрих II частенько ссылался на ошибки своих генералов, на неблагополучные обстоятельства и прочее, кое-какие уроки из Семилетней войны он все же извлек. Ему был свойствен не столько военный, сколько политический авантюризм, однако при этом он оставался достаточно осторожным. Это хорошо видно из его «Политического завещания» 1768 г. Достаточно привести несколько цитат из этого интересного документа, который по жанру скорее походит на политический трактат, нежели на завещание. Например, такую: «Существуют союзы наступательные. Они создаются исключительно для захватов и приобретения взаимных преимуществ договаривающимися сторонами. Существуют союзы оборонительные, которые имеют целью помешать амбициозному государю усилиться, потому что его мощь начинает угрожать соседям, которые по этой причине находят основание противиться ему». Для того чтобы проводить свою политику «в таких деликатных делах, необходимо, во-первых, хорошо знать силу и слабость собственного государства, необходимо, наконец, изучить другие королевства Европы, их силу, их недостатки, их систему, если таковая у них имеется, характер государя, его министров, достоинства или слабости армии, флота и ресурсов государства».

Оценки, которые Фридрих давал другим государствам Европы, очень точны и реалистичны. Например, заслуживает внимания его характеристика Российской империи, которую он считал самой опасной для Пруссии европейской державой (очевидно, сказывался синдром Семилетней войны), нацеленной на дальнейшие завоевания. Он достаточно хорошо видел намерения Екатерины II использовать противоречия между Австрией и Пруссией и отмечал, «что будет очень трудно в будущем уменьшить влияние России». Интересно, что Польшу он ни в грош не ставил, считая ее царством анархии, а поляков «последней нацией в Европе». Очевидно, эти наблюдения способствовали возникновению у него мыслей о расчленении Польши, которая целиком могла подпасть под влияние России, с тем, чтобы получить территории, заселенные немцами-протестантами, и, отдав земли с православным населением России, не дать последней возможности подчинить всю Польшу.

Особое внимание в завещании 1768 г. Фридрих II уделял Австрии. Он отмечал непредсказуемый характер замыслов императрицы Марии-Терезии и нацеливал своих преемников на то, чтобы они не содействовали мирной политике Вены, поскольку если Австрия начнет войну, то в силу финансового дефицита может быстро оказаться в состоянии банкротства и тем самым значительно ослабнет. Относительно амбициозных планов Вены, особенно тех, которые вынашивал соправитель Марии-Терезии, ее сын Иосиф II, стремившийся к подчинению Баварии, Фридрих II высказывался весьма скептически. Что касается самого Иосифа II, то Фридрих II советовал подождать до наступления единоличного правления этого государя, чтобы тогда по его собственным действиям судить о его характере и замыслах.

Позицию многих немецких курфюрстов и князей, в первую очередь Саксонии, Ганновера, Пфальца, Гессена, Фридрих II характеризовал как колеблющуюся и зависящую от субсидий крупных держав, но прежде всего – от равновесия сил между Австрией и Пруссией. Фридрих II особенно утешался ослаблением Франции, находившейся в состоянии надвигавшегося экономического кризиса и истощенной бесконечными войнами и амбициозными проектами французских королей в Европе. Но более всего прусский монарх стремился использовать в интересах Пруссии соперничество между Англией и Францией. Поскольку Англия прекратила союзные отношения с Пруссией, а Франция заключила союз с непримиримым врагом Пруссии – Австрией, рассуждал далее Фридрих II, ему необходимо заключить союз с Россией. Эта ориентация, заметим, позволила прусскому королю осуществить первый раздел Польши. Рассуждения такого опытного и зрелого государственного деятеля, каким был Фридрих II, о политике заслуживают внимания. Наиболее мудрым способом действий он считал «ожидать случая, и тогда, принимая во внимание, в каких обстоятельствах находишься, благоприятствовать тому, что нам кажется выгодным». И еще одно замечание: «Наибольшей ошибкой, в которую можно впасть, является вера в то, что короли или министры заинтересованы в нашей судьбе. Люди любят только самих себя; их интерес – это их Бог… Они Вас будут уверять, что Ваши интересы им так же дороги, как их собственные, но не верьте им и закройте Ваши уши перед песнями этих сирен». Интересно, что это писал человек, который является автором сочинения под названием «Анти-Макиавелли».

И, конечно же, нельзя обойти вниманием его оценку политики великих держав XVIII в.: «Англичане платят Вам субсидии и считают Вас наемной силой, которую можно использовать, когда у них возникнет в этом потребность. Французы с трудом дают субсидии, потому что они задолжали самим себе. Чтобы привлечь Ваше внимание, они предложат Вам владения на Луне, хотя Вам предстоит тяжелая работа, чтобы завоевать их. Австрийцы медлительны в своих намерениях и рассматривают союзников скорее как подданных, чем как независимые государства, которые вступают в союз, преследуя общие цели. Русские требуют от своих союзников больше, чем те имеют намерение сделать для них».

Идея раздела Польши уже давно завладела Фридрихом II. Ко времени написания завещания 1768 г. она уже, как видно, окончательно сформировалась: «Наши границы с Польшей дают нам возможность проникать в это королевство. Всякий, кто завладеет устьем Вислы и Данцигом, будет больше господином этого государства, чем король, который им правит». Надо полагать, что Фридрих II хотел таким путем подчинить себе Польшу, оставив России только территории современных Литвы и Белоруссии. Видимо, он испытывал страх перед Россией, поскольку в этом же завещании писал, что «есть только одно средство остановить экспансию России, оставив этот свирепый народ в его древнем логове», т. е. он хотел отдать русским земли с православным населением, а остальные части Речи Посполитой поделить между Пруссией и Австрией, создав тем самым барьер на пути России на Запад.

Собственно, тогда же он и начал действовать. В 1764 г. Фридрих II заключил с Екатериной II тайное соглашение, по которому обе державы обязывались силой оружия способствовать сохранению монархической по сути дела польской конституции от всяких попыток реформ. Это давало надежду обеим сторонам установить контроль над внутренней политикой Польши. Но Фридрих II опасался, что Российская империя окажется сильнее, и ждал своего часа. Он настал, когда Россия увязла в очередной войне с Османской империей и, не имея сил вторгнуться в Польшу, согласилась на вариант раздела, предложенный Пруссией. Австрия была «куплена» предложением получить южную часть Польши с Краковом и Галицию в качестве компенсации за Силезию. Австрийский двор колебался, но соблазн получить обширные территории без применения оружия оказался сильнее. Императрицу Марию-Терезию как будто мучили угрызения совести. Узнав об этом, Фридрих II ехидно заметил: «Плачет, но берет». Не менее колкое замечание бросил он в дипломатической переписке по поводу шума, поднятого в английской печати в связи с первым разделом Польши, поскольку видел, что Англия не в состоянии ему помешать: «Лондонские газеты еще полны сатиры и критики по адресу трех государств, совершивших раздел этого королевства, но зло не так велико, и после того как эти люди (т. е. журналисты. – Л. И.) выпустят свою желчь, они обратятся к другим темам, чтобы вновь взяться за перо».

Пруссия в результате первого раздела Польши в 1772 г. получила земли по нижнему течению Вислы, за исключением Данцига (Гданьска) и Торна (Торуни), что позволило связать в одно целое Бранденбург с Восточной Пруссией. Первый раздел Польши в известном смысле можно считать вершиной «кабинетных войн». Фридриху II удалось благодаря ему укрепить свои позиции. Через некоторое время, когда Австрия попыталась в войне за «баварское наследство» присоединить Баварию, он смог помешать ей и, наконец, в 1785 г. создать княжеский союз, ставший препятствием на пути стремления Иосифа II усилить Империю. В политике последнего прусский король увидел угрозу в первую очередь своим интересам. Он хорошо знал, что могущество Пруссии было довольно зыбким и держалось, главным образом, на противоречиях между ее противниками.

В экономическом отношении Пруссия была все же недостаточно сильна. Попытки Фридриха II отменить крепостное право натолкнулись на ожесточенное сопротивление дворянства, а ведь из него состоял офицерский корпус прусской армии. Являясь сторонником теории меркантилизма и протекционизма, Фридрих II облагал импортные товары высокими пошлинами, полагая, что доходы от повышенного таможенного обложения пополнят государственную казну, но при этом не думал о том, что страны-импортеры могут принять ответные меры по отношению к прусским товарам на своих рынках. Он всецело старался способствовать развитию мануфактур в Пруссии, но поскольку решения принимал сам, то иногда ошибался в выборе приоритетных направлений и монополий, из-за чего бюргерство нередко выражало свое возмущение. Использование в Пруссии опыта французских сборщиков налогов, принявшихся, по существу, обирать население по примеру Франции, имело негативные последствия, и Фридрих II был вынужден отказаться от услуг французов.

Сам Фридрих часто устраивал объезды своих владений, беседовал с бюргерами, крестьянами, исполняя роль заботливого «земельного отца». Так формировался культивировавшийся долгое время в германском общественном мнении образ «старого Фрица», заботящегося о своих подданных. Интересен такой эпизод. Как это было ему свойственно, Фридрих II однажды (это произошло 16 октября 1778 г.), услышав о широком использовании в кашубской местности картофеля, решил узнать о некой женщине Аманде Войке, которая, в пример новым прусским провинциям, открыла полезные свойства этого овоща. Старый Фриц посетил селение поздней осенью и, промокший от дождя, отведал горячего картофельного супа. Узнав рецепт этого супа, он потом рекомендовал его в качестве лейб-кушанья [96]96
  Королевского блюда. – Прим. авт.


[Закрыть], после чего это блюдо обрело популярность по всей Пруссии.

Вся система управления Пруссией была основана на неограниченной королевской власти и непосредственном руководстве короля всеми делами государства – управление осуществлялось в соответствии с личными соображениями и мнением монарха. Пока Фридрих II был молод и энергичен, он мог вникать, хотя и не всегда достаточно эффективно, в различные аспекты внутренней политики королевства. Но с возрастом, приобретя подагру и страдая от астмы, Фридрих II не мог столь же эффективно следить за всеми событиями. Тем более что он привык править один, практически не проводя заседаний кабинета министров. Король беседовал с министрами поодиночке, накладывал резолюции на их доклады и решал вопросы различной степени важности во время своих инспекционных поездок, так сказать, по прецеденту. Рано или поздно такая система должна была утратить свою эффективность. Часто лишенные свободы действий министры просто переставали проявлять инициативу и самостоятельность, становясь исполнителями воли монарха, не вполне представлявшего себе суть решаемого вопроса. Сложилась ситуация, когда решения принимались слишком поздно. Однако Фридрих II, следуя идеям эпохи Просвещения, немало способствовал созданию в Пруссии основ правового государства. Конечно, отставание в этом смысле по сравнению с Англией было значительным, но и движение вперед отрицать никак нельзя. Идея верховенства закона и равенства перед ним всех подданных медленно, но верно внедрялась в практику судопроизводства и в сознание жителей Пруссии, несмотря на многие отступления от этого принципа. Высшие должности в государственном аппарате и в армии предоставлялись дворянству, что сдерживало продвижение по служебной лестнице выходцев из других сословий. Государственное регулирование развития мануфактур должно было способствовать экономическому прогрессу, но поскольку оно целиком находилось в руках монарха, то потребности рынка учитывались не всегда. Бюргерам запрещалось приобретать землю: эта политика была направлена на сохранение дворянства как привилегированного сословия и, естественно, сдерживала развитие капиталистических тенденций в сельском хозяйстве. Таким образом, в экономической политике Фридрих II не совершил решительного поворота, ибо зависел во многом от позиции дворянства, но при этом получил практически полную свободу в военной и дипломатической сферах.

Веротерпимость прусского короля носила исключительно рационалистический характер. Во-первых, она способствовала привлечению бежавших из других земель Германии, а также из некоторых стран Западной Европы из-за религиозных преследований протестантов и евреев. Во-вторых, Фридрих II, прекрасно разбиравшийся в различных вероисповеданиях, был очень близок к атеизму. Он часто говорил, что в его владениях «пусть каждый очищается от грехов, как ему больше нравится». Но в полном согласии, например, со взглядами Вольтера, он считал, что простому народу религия необходима, ибо страх перед Богом способствует большему законопослушанию.

В своем «Политическом завещании» Фридрих II уделил большое внимание вопросам судопроизводства и юстиции. Достаточно одной-двух фраз, чтобы понять это. «Хотя государь не вершит дела юстиции лично, он должен по меньшей мере следить во все глаза за ее осуществлением и за судьями». И еще: «Для того чтобы утвердить правосудие в его целостности, необходимо выбрать хорошего канцлера». В финансовых делах, учитывая скудость ресурсов Пруссии и бедность ее жителей, что не давало возможности вести длительные войны, необходимо рационально заключать финансовые и торговые сделки, используя все возможности для пополнения государственной казны.

Фридрих II старательно создавал и тщательно поддерживал свой имидж «первого слуги государства». Это было нечто новое по сравнению с типично абсолютистским представлением о монархе как «первом дворянине» в духе французского абсолютизма времен Людовика XIV. Здесь сказывалось влияние не только идей Просвещения, но и новых правовых принципов. Не исключено, что этот гипертрофированный идеал «первого слуги государства» возник отчасти как результат несложившейся личной жизни самого Фридриха II. В молодости, когда он еще был кронпринцем, ему очень нравилась Анна Мекленбургская, племянница российской императрицы Анны Иоанновны. Но Фридрих Вильгельм I женил, исходя из соображений династической выгоды, своего сына на принцессе Елизавете Христине Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Не будучи счастливым в браке, от которого к тому же не было детей (в результате чего прусский трон достался племяннику короля Фридриху Вильгельму), Фридрих II более ревностно занялся политическими и военными делами. Он долго жил со своей супругой врозь. Набожная Елизавета Христина занималась рукоделием и переводами на французский язык немецких богословских книг. В Берлине она появлялась редко, во время смотров войска отдавали ей все необходимые королевские почести, иногда король и королева обедали вместе. В Сан-Суси, дворцовом комплексе в Потсдаме, где Фридрих II проводил большую часть своего времени, она никогда не бывала. Вообще Елизавета Христина была полной противоположностью своему мужу. Высокого роста, нескладная блондинка, хотя и отнюдь не уродливая, неразговорчивая, она плохо себя чувствовала в обществе Фридриха II и его приближенных, а ее бесплодность совсем отдалила короля от супруги.

Встреча императоров Фридриха II и Иосифа II.

Фридрих II привык вести уединенную однообразную жизнь, рано вставал, по утрам писал и играл на флейте, вечера проводил в беседах с друзьями, которых с годами становилось все меньше и меньше: Вольтер давно уехал во Францию, остальные же умирали один за другим.

С Иосифом II, соправителем своей матери Марии-Терезии и единоличным правителем в 1780–1790 гг., он в чем-то сходился, но в чем-то и расходился. Иосиф II, который был моложе Фридриха II на двадцать восемь лет, одновременно ненавидел последнего как государя державы-соперницы и восхищался им, стремясь ему во многом подражать и стараясь перенять те принципы управления государством, которых придерживался прусский король. 25 августа 1769 г. в городе Нейсе в Силезии они впервые встретились, и Иосиф выразил свое восхищение в следующих словах: «Теперь я совершенно счастлив! Желания мои исполнились: я вижу и обнимаю величайшего монарха и полководца». Фридрих II сказал тогда же Иосифу, что считает день их встречи наисчастливейшим, поскольку он может послужить основой для сближения Австрийского и Прусского домов. Разумеется, это были обычная дипломатическая вежливость и лукавство. Но Фридрих понял, что Иосиф, обладавший энергией и предприимчивостью, может значительно усилить Австрию, и стал его опасаться. Он даже поместил портрет Иосифа у себя в кабинете, сказав одному из своих приближенных, что сделал это, «чтобы иметь его всегда перед глазами. Император Иосиф – человек с головой, он мог бы многое совершить, но жаль, что всегда делает второй шаг раньше первого».

Фридрих II умер в довольно преклонном по тем временам возрасте. Не желая упускать из своих рук бразды управления армией, он в августе 1785 г. семь часов под проливным дождем и при сильном северном ветре командовал маневрами, усугубив астму воспалением легких. Здоровье его резко ухудшилось, и через год он скончался. Его имя оказалось навсегда связанным как с эпохой Просвещения и вольтерьянством, так и с пруссачеством и германским милитаризмом. Образ реального Фридриха не всегда согласовывался с представлениями как его критиков, так и его апологетов и, конечно, должен быть рано или поздно очищен от конъюнктурных наслоений.