Текст книги "Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв."

Автор книги: Людмила Ивонина

Соавторы: Ю. Ивонин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Граф Лестер

В отличие от болезненных Эдуарда и Марии, Елизавета была вполне здоровой женщиной. Некоторые недомогания происходили у нее скорее вследствие усиленного чтения. Елизавета превосходно говорила по-французски, знала итальянский язык и латынь. Она перевела на английский пять первых книг «Утешения философией» Боэция, одного из последних мыслителей античного мира. Частое чтение дипломатических донесений и государственных бумаг при плохом освещении, что в те времена не было редкостью, способствовало появлению близорукости и головных болей. Очевидно, воспоминания о печальной судьбе своей матери и отдаленность от отца в детские годы наложили отпечаток на ее психику, и чем королева становилась старше, тем чаще у нее происходили нервные припадки.

Она любила новейшую косметику, верила в астрологию и увлекалась танцами. Каждое утро Елизавета танцевала шесть или семь гальярд [42]42
  Гальярда – танец XVI в. со множеством фигур. – Прим. авт.


[Закрыть], ее ежедневной потребностью были также музыкальные упражнения и пение.

Конечно, в чрезвычайно сложной внутри– и внешнеполитической ситуации Елизавета нуждалась в умных и компетентных помощниках. Однако в соответствии с традициями эпохи абсолютизма сама по себе деятельность таких помощников основывалась главным образом на фаворитизме. Приближенные Елизаветы были людьми с далеко идущими амбициями, но умели подчинять свои интересы нуждам государства и воле королевы. Правда, нужно отметить, что первый министр начала ее царствования Уильям Сесиль, получивший позднее титул лорда Берли, был не совсем типичным фаворитом. Его пребывание у власти основывалось не столько на личных симпатиях Елизаветы к нему, сколько на компетентности, административных способностях и верности королеве.

Граф Лестер, о котором уже выше говорилось, был настоящим фаворитом королевы. Типичный представитель старого дворянства, сын герцога Нортумберленда, казненного при Марии, Лестер играл роль противовеса новым людям вроде Сесиля, выдвинувшегося на государственной службе. Уже само по себе соперничество этих двух фаворитов, по видимости влиявших на королеву, но на самом деле зависевших от нее, напоминает о методах лавирования и манипулирования придворными партиями во времена царствования отца Елизаветы Генриха VIII.

Королева, безусловно, высоко ценила административные способности и преданность Уильяма Сесиля. Его влияние росло, а вместе с ним росло и богатство. Он переселился из городского дома на Кеннон-Роу в роскошную резиденцию в Ковент-Гардене. Теперь Сесиль отвечал еще и за королевские финансы, но главной его обязанностью было руководство правительством. Он занимал положение главного советника королевы. Елизавета не принимала ни одного сколько-нибудь важного шага без консультации с Сесилем. Даже в самом конце своей жизни, будучи слабым и немощным, он постоянно находился при королеве и участвовал в заседаниях Тайного Совета. Его умеренность, гибкость и трезвый расчет помогали королеве отбирать для своего правительства способных людей, принимать взвешенные и обдуманные решения. Именно назначение Сесилем Фрэнсиса Уолсингема послом в Париж в очень сложное время в начале 70-х гг., когда в Лондоне опасались нападения Франции на Англию, помогло последнему стать позднее королевским секретарем и организатором тайной разведки, выявившей целую сеть заговоров против Елизаветы.

Лорд Берли подготовил к административной работе своего сына, будущего первого министра при Якове I Стюарте Роберта Сесиля. Само по себе рабочее сотрудничество между отцом и сыном весьма примечательно, ибо без трений и без ревности Роберт постоянно снимал часть работы с плеч отца.

Но вернемся к Елизавете. Главное место в ее внешней политике занимало соперничество с Испанией, сначала скрытое, а затем и явное. В отношениях двух мировых держав переплетались усиливающееся стремление новодворянских и буржуазных элементов Англии вытеснить Испанию с торговых путей в Атлантике и попытки Филиппа II установить гегемонию на континенте. Катализатором англо-испанских отношений стала Нидерландская революция. Прибытие испанской армии под командованием герцога Альбы в Нидерланды в августе 1567 г. с целью подавления восстания открыло новый этап во внешней политике Елизаветы, и так отмеченной откровенно антииспанской направленностью. Несколько позднее на севере английского королевства произошло происпанское и прокатолическое восстание северных графств. Его поражение нанесло тяжелый удар католическому лагерю в Европе. Попытки противников Англии организовать убийство Елизаветы и иностранное вторжение не увенчались успехом. Эти замыслы основывались также на надежде использовать зависимость страны от торговли с Нидерландами и тем самым сковать внешнеполитическую активность Лондона, ограничив также действия англичан в Атлантике. Отношение к Испании в правящих кругах английского королевства не было однозначным. Если партия активных протестантов во главе с Уолсингемом стремилась к быстрейшему установлению независимости Нидерландов, победе дела гугенотов во Франции и вообще протестантизма в Европе, то Елизавета занимала более осторожную позицию. Она стремилась к сохранению Испании как противовеса Франции. Ей также было выгодно сохранение старинных свобод в Нидерландах, которые номинально оставались бы под властью Испании и были бы совершенно независимыми от Франции. К тому же королева не верила в способности гугенотов подчинить своей власти всю Францию и была в этом смысле настроена совершенно реалистично. Но, естественно, испанское военное присутствие в Нидерландах беспокоило английское правительство. Поэтому Елизавета пыталась по дипломатическим каналам убедить Филиппа II, что Испания получит больше выгод от торговли, материальных ресурсов и военной помощи полуавтономных Нидерландов, чем от продолжения войны за полное испанское господство в этой стране. Этим, очевидно, и объясняется предубежденное отношение английской королевы к морским гезам (т. е. нидерландским повстанцам, которых испанцы презрительно называли «гезами» – нищими), пытавшимся укрепить свои базы на южном побережье Англии и использовать проливы Ла-Манш и Па-де-Кале для нанесения ударов по испанскому флоту и гарнизонам в прибрежных городах. Отношение Елизаветы к Нидерландам, безусловно, определялось интересами как самой монархии, так и тех социальных слоев, на которые она опиралась. Соображения безопасности Англии от возможного нападения испанцев диктовали необходимость оказания помощи нидерландским повстанцам, но опять же в контексте главных тенденций тогдашней английской политики, вне зависимости от симпатий или антипатий к участникам восстания. Только в июне 1585 г. Елизавета подверглась трем атакам: посол Республики Соединенных Провинций (объявивших себя независимыми 17 провинций Северных Нидерландов) прибыл, чтобы предложить королеве стать правительницей страны [43]43
  В 1584 г. был убит статхаудер Республики Соединенных Провинций Вильгельм Оранский. Часть правящих кругов страны намеревалась передать бразды правления кому-либо из иностранных монархов или князей. – Прим. авт.


[Закрыть]; граф Сегюр просил предоставить вождю гугенотов во Франции Генриху Бурбону 200 тысяч крон для найма солдат в Германии; Эдуард Уоттон торговался в Шотландии с королем Яковом VI и графом Арраном о заключении союза и предоставлении шотландскому королю пенсии – таким способом английская королева намеревалась обеспечить спокойствие страны на северной границе.

Отношения Англии с Республикой Соединенных Провинций были с самого начала довольно сложными. Английская торговля страдала из-за войн, а купцы Голландии получали большие прибыли, ибо обеспечивали армии воюющих сторон. К тому же английская буржуазия уже тогда видела в голландских купцах своих конкурентов и стремилась подчинить себе Нидерланды. Фактически эту цель она пыталась осуществить руками фаворита Елизаветы графа Лестера, находившегося в Нидерландах в качестве губернатора в 1585–1587 гг.

Не сумев удовлетворить свои честолюбивые замыслы в Англии, Лестер попытался осуществить их в Нидерландах. Однако методы, которыми он управлял, стремясь не столько помочь жителям страны в борьбе против испанцев, сколько укрепить режим своей единоличной власти, и начатые сепаратные переговоры с испанцами вызвали недовольство Генеральных Штатов Республики Соединенных Провинций, потребовавших отзыва Лестера обратно в Англию. В декабре 1587 г. он вернулся в Лондон.

Однако королева вовсе не была разгневана поведением Лестера, который, казалось бы, своими неразумными действиями сорвал ее планы. Очевидно, тайная любовь к Лестеру сохранялась у Елизаветы всю жизнь. Когда Лестер умер, королева была шокирована тем, что его вдова Леттис через несколько месяцев вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта. Королева даже возбудила судебное дело с тем, чтобы все имущество Лестера досталось королевской казне, а не новому мужу Леттис. Память о Лестере была ей настолько дорога, что на последнем его послании, адресованном ей, королева написала: «Его последнее письмо».

В 70-х – начале 80-х гг. Елизавета пыталась укрепить отношения с французским королевским домом Валуа, не исключая при этом переговоров о возможном браке сначала с будущим королем Генрихом III, а затем и его братом, наследником престола герцогом Анжуйским [44]44
  Франсуа, герцог Алансонский, согласно существовавшей во Франции традиции, став наследником трона, приобрел титул герцога Анжуйского. – Прим. авт.


[Закрыть]. Но у брака с последним существовало немало препятствий. Во-первых, Елизавета была уже далеко не молода, во-вторых, герцог показал себя слишком ярым врагом гугенотов. В январе 1580 г. Елизавета высказалась против идеи этого брака. Однако по инициативе французской стороны начался новый раунд переговоров. Чрезвычайно властолюбивый, но недалекий герцог мечтал о королевской короне. Окончательное решение откладывалось вследствие того, что обе стороны выдвигали неприемлемые друг для друга условия. В конце концов переговоры завершились безрезультатно, ибо герцог Анжуйский в июне 1584 г. неожиданно скончался.

В эти же годы постепенно сложилась ситуация, неизбежно приведшая к войне с Испанией. Прибытие в январе 1578 г. в Нидерланды Александра Пармского [45]45
  Александр Фарнезе, герцог Пармский, главнокомандующий испанской армией в Южных Нидерландах, крупный полководец конца XVI в. – Прим. авт.


[Закрыть], больше военного, чем политика, вновь поставило страну на грань вооруженной конфронтации, в которой английскому правительству в своих собственных интересах пришлось поддерживать восставших. С этого времени, кстати, и сам Филипп II начал поддерживать планы заговоров с целью свержения Елизаветы и возведения на английский трон шотландской королевы Марии Стюарт, приходившейся по отцовской линии родственницей Тюдорам и имевшей поэтому династические права на английский престол. Ее отец Яков V Стюарт происходил от брака Якова IV, короля Шотландии, и дочери Генриха VII Тюдора Маргариты.

Мария Стюарт в юности.

Мария Стюарт во вдовьем наряде.

Вернувшись в 1560 г. после смерти первого мужа, французского короля Франциска II, в Шотландию и заняв трон, Мария стала укреплять абсолютистскую систему правления и проявила склонность к католицизму. Это не понравилось шотландским лордам-протестантам, которые подняли против нее восстание в 1567 г. Мария попала к ним в плен и была вынуждена отречься от короны в пользу Якова, своего сына, отцом которого был Генрих Стюарт, лорд Дарнлей. Вскоре она бежала из плена, собрала своих сторонников, но опять потерпела поражение и бежала в Англию.

Появление Марии на севере Англии поставило Елизавету в сложное положение. Шотландская королева требовала или оказать ей помощь против непокорных лордов, или позволить ей свободно проехать во Францию. Елизавета спешно организовала конференцию в Йорке, на которой Марии было предъявлено обвинение в причастности к убийству ее второго мужа Дарнлея. Хотя конференция никаких результатов не дала, над Марией Стюарт повисло тяжелое обвинение. Это дало возможность Елизавете отправить соперницу в замок Тэтбери, где та фактически стала пленницей. Однако тут же начали организовываться всякого рода заговоры в ее пользу. Один из крупнейших английских аристократов герцог Норфольк решил жениться на Марии, свергнуть Елизавету и взять власть в свои руки. Заговор был раскрыт. Сторонники Норфолька были скомпрометированы, в том числе и Лестер. Когда об аресте Норфолька узнали на севере Англии, там поднялось восстание, участники которого рассчитывали на помощь Испании. Это выступление было быстро подавлено.

В середине 80-х гг., после ряда побед Александра Пармского в Нидерландах, сторонникам Марии Стюарт начало казаться, что можно с помощью Испании свергнуть Елизавету с престола. Был организован ряд заговоров, самым известным из которых стал заговор Бабингтона. В нем непосредственное участие принимал испанский посол в Лондоне (до 1584 г.), а затем в Париже дон Бернардино де Мендоса, настоящий гений интриг в пользу испанского трона. Бабингтон и фанатики католики из числа его друзей намеревались с помощью испанцев возвести на трон Марию Стюарт. Но, по сути дела, заговор был сфабрикован агентами Уолсингема. Проследив связи Марии Стюарт с испанскими дипломатами, а также получив доказательства их существования после похищения писем шотландской королевы, Уолсингем арестовал заговорщиков. Над Марией был назначен суд, который приговорил ее к смертной казни. 8 февраля 1587 г. эта уже измученная, больная женщина была обезглавлена в замке Фате-рингей.

Надо сказать, что Елизавета не торопилась отдавать приказ о казни Марии, хотя соответствующее распоряжение уже было ею подписано. То ли торопясь скорее исполнить желание большинства членов английского парламента, то ли стремясь угодить королеве, один из ближайших ее слуг, Дависон, организовал казнь Марии Стюарт. Конечно, сама Елизавета не хотела создавать прецедента, казня бывшую шотландскую королеву, поскольку она была противницей революционных переворотов и убежденной сторонницей законности королевской власти. И все же Елизавете было необходимо убрать соперницу. И тут она, подобно своему отцу Генриху VIII, постаралась свалить вину за казнь Марии на кого-либо из своих приближенных, в данном случае на Дависона. Он был предан суду и приговорен к большому штрафу. Королева зашла в своем лицемерии так далеко, что даже объявила траур по Марии Стюарт, звучавший резким диссонансом с тем ликованием, с которым встретили лондонские горожане известие о казни. Для них она была воплощением происков испанской монархии, которую и торговая буржуазия, и значительная часть дворянства рассматривали как главное препятствие на пути выхода Англии на широкие просторы атлантической торговли и колониальных захватов в Америке.

Естественно, казнь Марии Стюарт явилась вызовом всему феодально-католическому лагерю в Европе, и главным образом испанскому королю. Открытая война между Англией и Испанией стала теперь вопросом времени. Действия английских пиратов и каперов, поощрявшихся Елизаветой и ее министрами, давно уже приводили Филиппа II в ярость. Дело в том, что английские пираты нападали не только на испанские галеоны с золотом и серебром из американских колоний, но также совершали набеги на порты в испанских колониях и даже на прибрежные города в самой Испании. Именно в этих пиратских экспедициях выросли крупные английские мореплаватели, будущие адмиралы английского флота Дрейк, Хоукинс, Фробишер, Рэли. Английские пираты занимались и работорговлей, причем настолько хищнически, что это создавало ряд трудностей в торговле с Африканским континентом. Участие в организации пиратских экспедиций самой королевы и ее приближенных обеспечивало пиратам защиту от требований испанского короля наказать морских разбойников.

Получив известие о смерти Марии Стюарт, Филипп II принял решение послать к берегам Англии флот, дабы навсегда разгромить эту страну и обратить английских еретиков-протестантов в истинную католическую веру. Международная обстановка благоприятствовала этому, как никогда. Во Франции в мае 1588 г. партия католиков Гизов взяла на некоторое время верх над гугенотами. В Германии все было спокойно, император Максимилиан II заверял испанского короля в своей преданности. Османская империя переживала период внутреннего кризиса. Нидерландские повстанцы были отвлечены борьбой с активно действовавшим против них Александром Пармским и к тому же разочарованы политикой английской королевы по отношению к ним. Повода же для начала военных действий не надо было искать. Еще в апреле 1587 г. Фрэнсис Дрейк с эскадрой вошел в гавань испанского порта Кадис, уничтожил около 50 судов и захватил большую добычу.

По планам Филиппа II предполагалось направить огромный военный флот к берегам Англии, который в Ла-Манше должен был взять на борт 17 тысяч солдат из войск Александра Пармского в Нидерландах. В конце мая 1588 г. «Счастливейшая Армада» (название «Непобедимая» появилось позднее, поскольку верующий король полагал, что победу дарует только Бог) вышла в море. По разным оценкам, она состояла из 134–140 судов, в том числе 65 галеонов и четырех галеасов (больших галер, у которых на носу находился окованный железом гиперон для тарана судов противника). На судах находилось около 30 тысяч человек, хотя эти данные могут быть несколько завышены. Команда кораблей насчитывала более 8 тысяч матросов и пушкарей и более 2 тысяч галерных рабов. На кораблях находились также около 22 тысяч солдат и 300 священников и монахов, которые должны были обращать английских еретиков в «истинную веру».

Как же намеревались встретить «Армаду» в Англии? Там давно знали, что Филипп II собирает и снабжает флот для вторжения. Но Елизавета хотела знать наверняка, произойдет ли нападение, и не желала тратить лишних денег. Англичане к войне были подготовлены явно недостаточно. Казна была пуста, и лорд Берли прямо жаловался на невозможность достать где-либо денег.

Елизавета I в зрелые годы.

Когда «Армада» уже приближалась к берегам Англии, Елизавета выступила перед своими войсками в Тилбери, пытаясь воспламенить в сердцах англичан национальное чувство. Солдаты были полуголодные, плохо вооруженные, и королева стремилась создать образ «матери нации». Точных свидетельств того, было ли это выступление или нет и о чем в нем говорилось, не сохранилось, но в последующие десятилетия образ «Елизаветы в Тилбери» играл большую роль в елизаветинской иконографии.

Английское дворянство и буржуазия, смертельно боявшиеся испанского вторжения и реставрации католицизма, превратили оборону Англии в дело всей нации. На частные средства было снаряжено множество кораблей. К моменту приближения «Армады» у лорда-адмирала Говарда было в распоряжении 105 судов, правда, 66 из них являлись вспомогательными. Несмотря на оснащение тяжелыми дальнобойными пушками, они были маневреннее тяжелых испанских галеонов, пригодных главным образом для абордажного боя. 29 июля испанские корабли были замечены с мыса Лизард – крайней юго-западной точки Англии. В этот вечер лорд-адмирал Говард Эффингемский увидел потрясающую картину: огромный флот, растянувшийся вдоль горизонта. Он сразу правильно оценил обстановку и вышел со своими кораблями из Плимута. Его задачей было избежать прямого столкновения с противниками. Адмирал рассчитывал с помощью своих быстроходных судов использовать неудачи и ошибки испанцев. На рассвете 31 июля английские корабли оказались неподалеку от вражеского флагмана «Сан-Мартин». Но испанскому флоту не удалось применить свой излюбленный прием – втянуть англичан внутрь «полумесяца», затем окружить их и пойти на абордаж. Первые залпы английской артиллерии произвели серьезное опустошение на вражеских галеонах. В течение следующих пяти дней англичане преследовали флот противника, нанося ему множество повреждений. 6 августа вечером испанцы встали перед Кале. Ночью при попутном ветре англичане пустили на испанские корабли шесть брандеров – старых кораблей без команды, груженных сеном, соломой и смолой и подожженных. Испанцам показалось, что брандеры нагружены порохом и при столкновении может произойти взрыв. Пришедшие в движение испанские корабли в панике стали сталкиваться друг с другом, а поднявшийся сильный ветер погнал их в открытое море. Англичане тем временем обстреливали их с большого расстояния и не давали им возможности приблизиться к себе. Начавшаяся затем буря способствовала окончательному разгрому испанского флота. План Филиппа II рухнул. В Англии ликовали. 14 октября 1588 г. в Лондоне были устроены торжества. Елизавета, подобно римским императорам, проехала в триумфальной колеснице от своего дворца до собора Св. Павла.

Гибель испанской «Армады» 30 мая 1588 г.

Поражение «Армады» вдохновило английских пиратов на новые предприятия против Испании. Уже в конце сентября Дрейк и Норрис начали крупные приготовления к экспедиции. Они готовились отплыть 1 февраля 1589 г. Однако было еще преждевременно говорить о разгроме Испании. Она не только смогла подготовить еще одну «Армаду» в 1597 г., но и продолжала господствовать на суше. Французский король Генрих III весной и летом 1589 г. вынашивал планы создания военного союза Англии, Франции, Республики Соединенных Провинций, Дании, германских и итальянских князей и городов. Но недостаток финансов не позволил этого сделать. Однако благодаря тому, что испанцы были сильно отвлечены военными действиями против войск статхаудера Соединенных Провинций Морица Нассауского в Нидерландах и Генриха Бурбона во Франции и поэтому не могли бороться за контроль над Западной Европой, Англии удалось в последние годы царствования Елизаветы в известной мере укрепить свое положение. Королева оказывала финансовую помощь голландцам и Генриху IV Бурбону. За семь лет (1588–1595) на военные нужды было потрачено около 1 миллиона 100 тысяч фунтов стерлингов, что составляло примерно половину всех государственных доходов за это же время. Английское правительство продолжало оказывать помощь Генриху Бурбону, чтобы не допустить занятия испанцами портов Нормандии и Бретани. Но Елизавета оказывала эту помощь отнюдь не безвозмездно. Ее посол Генри Антон, например, получил предписание напомнить претенденту на французский престол о его обещаниях выплатить долги английской короне.

И все же последние годы были для королевы очень тяжелыми. Победа над «Армадой» не избавила Англию от внутренних неурядиц. Кроме усилившихся споров по вопросу о монополиях [46]46
  Монополия – право на исключительную торговлю каким-либо видом товаров, предоставлявшееся королевским правительством, как правило, крупным лондонским компаниям. Практика выдачи монополий вызывала недовольство провинциального купечества и мешала развитию свободной торговли. – Прим. авт.


[Закрыть], палата общин была недовольна ростом налогов, необходимых для пополнения оскудевшей вследствие военных расходов королевской казны. К тому же отношения центрального правительства с влиятельными местными властями, представлявшими новодворянские элементы в графствах, становились все более сложными. Трудным было положение в Ирландии, население которой видело в англичанах-протестантах колонизаторов, а в испанцах-католиках своих союзников, вследствие чего новый король Испании Филипп III оказывал ирландцам помощь.

Посланному в Ирландию фавориту Елизаветы графу Эссексу пришлось там очень туго. Молодой красавец Роберт Деверэ, граф Эссекс, был пасынком Лестера. Этот чрезвычайно честолюбивый и воинственно настроенный человек, связанный с пуританами, испытывал большую ненависть к испанцам. Когда в 1597 г. началось восстание в Ирландии, Эссекс был направлен на подавление этого мятежа. Уезжал он туда неохотно, поскольку незадолго до этого его отношения с королевой несколько ухудшились. Энергичный, но не отличавшийся большим умом и прозорливостью, Эссекс наивно считал, что Елизавета не может обойтись без него в государственных делах. Однажды он на заседании Тайного Совета позволил себе не согласиться с мнением королевы, презрительно повернувшись к ней спиной. Королева немедленно ответила ему пощечиной. Оскорбленный Эссекс воскликнул, что не стерпел бы этого даже от Генриха VIII. Некоторое время Эссекс не бывал при дворе, но затем королева его простила, и в марте 1599 г. он отправился в Ирландию. Проводя там явно недостаточную политику с точки зрения двора и лондонского купечества, стремившихся к захвату ирландских земель, граф Эссекс воздержался от решительного сражения и, мало того, начал переговоры с руководителями восстания. Как раз в это время до Ирландии дошли слухи о возможности новой войны с Испанией. Эссекс жаждал решительной схватки с испанцами, где мог бы покрыть себя военной славой. Он поспешил заключить мир с вождем ирландцев графом Тиронским и, нарушив приказ Елизаветы, вернулся в Англию.

Граф Эссекс.

Естественно, враги Эссекса воспользовались этим для того, чтобы обвинить его в сговоре с ирландцами, направленном на подготовку восстания в Англии против Елизаветы. Эссекс был лишен своих должностей и подвергнут домашнему аресту. Обидевшись, он призвал на помощь своих друзей и решил поднять мятеж в расчете на поддержку со стороны лондонских горожан. Однако восстание не получило поддержки, и 6 февраля 1601 г. Эссекс сдался. Думается, что он не был просто аристократом, пытавшимся отстаивать свои сословные привилегии. Вольно или невольно он отражал настроения передовых кругов английской буржуазии, стремившейся к сокрушению Испании и колониальным захватам. Но графа подвели нетерпеливость и самоуверенность. Вскоре он был обвинен в государственной измене и приговорен к смертной казни, состоявшейся 25 февраля 1601 г. Лондонская буржуазия не простила королеве казнь Эссекса.

Итак, все фавориты Елизаветы были уже в могиле. Старая королева, не доверявшая своим новым приближенным, пыталась лично вникать во все мелочи управления и, естественно, не успевала следить за проходившими изменениями как внутри страны, так и за ее пределами. В сущности, Елизавета выполнила свою историческую задачу, укрепив национальный суверенитет Англии и обеспечив ее выход на ведущие роли в европейской политике. В этом смысле она пережила свое время. Сложная ситуация возникла теперь с наследованием престола. Единственным претендентом на трон был сын Марии Стюарт от брака с Дарнлеем Яков VI. Эссекс в 1600 г. предупредил последнего, что Роберт Сесиль настроен против него, опасаясь, что сын Марии будет мстить ему, сыну Берли. Он даже убеждал Якова вторгнуться в Англию и предъявить свои права на английский трон. Но Яков был очень осторожным политиком и не рискнул последовать этому совету. Впрочем, Роберт Сесиль и сам опасался, что Яков попытается захватить английский трон до того, как умрет Елизавета. Поэтому он начал тайные переговоры с шотландским королем. С 1601 г. оба они, будущий король и его министр, совместно планировали восхождение Якова на английский престол.

В последние два года жизни Елизавета стала очень подозрительной и замкнутой. Она не расставалась с кинжалом, который иногда с яростью вонзала в ковры, висевшие на стенах дворца, думая, что там скрываются враги и заговорщики. Физическое состояние ее резко ухудшилось. В марте 1603 г. она слегла в постель и вскоре перестала говорить. 23 марта она знаками показала членам Тайного Совета, что назначает своим преемником Якова. На смертном одре Елизавета, собрав последние силы, прошептала, но так, чтобы все поняли: «Яков!» На следующий день агент Сесиля Роби Керри седлал коня, собираясь ехать в столицу Шотландии Эдинбург, чтобы известить Якова Стюарта о кончине Елизаветы.

Со смертью королевы Бесс уходила в прошлое целая эпоха не только в истории Англии, но и всей Западной Европы. Уже несколько лет лежал в могиле ее главный враг – Филипп II, бледной тенью которого были последующие испанские Габсбурги. Ушли в небытие Берли, Лестер, Уолсингем, Эссекс. «Королева-девственница», так и не вышедшая замуж, дабы не потерять трон, продолжала политику своего жестокого отца, не унаследовав, правда, его деспотичный нрав – у нее был другой характер и другой жизненный опыт. Английский флаг начал гордо реять над Атлантикой, тогда как в самой стране назревали острые социальнополитические конфликты, вылившиеся в 40-х гг. XVII в. в революцию. Лондон становился крупным европейским торговым центром, по Темзе сновали корабли под многими европейскими флагами. Победы в морских кампаниях над Испанией послужили основой для создания неофициального гимна «Правь, Британия, морями!». Жизнь и деятельность Елизаветы были сложными и противоречивыми: королева не смогла осуществить все то, о чем мечтала, а порой ей приходилось действовать вопреки собственной воле. Но она имела твердый характер и стремилась к укреплению английской абсолютной монархии (что в значительной степени ей удалось). Однако в самом конце своей жизни Елизавета могла уже видеть, как начинает разваливаться созданное с таким трудом здание английского абсолютизма. Увы, приходится переживать и созданные тобой творения!