Текст книги "Роботы-мстители"

Автор книги: Людмила и Александр Белаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Но, хвала Судьбе, все обошлось. Сын отставной фрейлины Агиа Моанэ, пилот-астронавт Алаа Винтанаа оказался потомком Бана и был интронизирован, а затем сочетался браком с горской герцогиней Эйнаа и, как пишется в реляциях Двора, «облагодетельствовал верноподданных своерожденным принцем» – и не одним. Династический переполох утих, и лишь во внешних мирах хихикали, что герцогиня оказалась герцогом, закормленным сызмала гормонами. Ох уж эти туанцы, пол меняют, как одежду!..

Возвышение герцога Эйнаа в качестве супруги государя и матери принцев имело, как ни удивительно, большое значение для маленькой эйджи Эрлы Шварц. Герцог, порой отдыхавший от гормональной передозировки в образе мужчины, возглавил Двор, особо упирая на гуманитарные вопросы. Скажем, сбыт культурной продукции в менее развитые миры дает двойной эффект – и доход, и подчинение туанскому менталитету; если так, то следует поощрять тех умненьких инопланетян, которые готовы восприять великую туанскую культуру и быть агентами влияния комиксов, фильмов, мод и книг, льющихся с Туа-Тоу на братьев меньших. Одни пусть внедряют прозрачный кефир; других – как, например, Ленарда Хорста, дружка и соперника Хиллари Хармона, – можно сманить к себе в порядке импорта мозгов; третьих – спонсировать и обучать языку.

Эрла росла, взахлеб впитывая знания, словно хотела объять Вселенную, и, перекипев в ней, образы и впечатления выбрасывались на бумагу быстрыми штрихами и порывистыми линиями. Начало было обычным – копирование героев комиксов, но Эрле не хватало созданного другими – и альбомы наполнялись людьми, похожими на ньягонцев, орэ и туанцев, схваченными в стремительном движении, падении, полете; плоский мир ее графики вдруг обрел глубину и объем, линии стали выпуклыми, ожили, в них влились свет и цвет. Школьное образование она поглощала наспех, стремясь больше к выразительности рисунка, чем к аттестату зрелости. Вырастала странная девочка, что умела рисовать лучше, чем считать. Наслушавшись нареканий педагогов, ее повели по врачам, и психолог, занимаясь юной особой, мрачно ждущей, когда же ее оставят в покое и позволят взять карандаши, вычислил IQ Эрлы.

– Ей нужна систематическая учеба по профилю личности, – настоял психолог. – Ее способности должны находить выход, иначе вы потеряете способного ребенка, а получите озлобленного.

В 14 лет Эрла получила международную (читай – туанскую, от герцога Эйнаа) стипендию для художественно одаренных, в 17 – по итогам выставки попала в Академию культуры на курс изобразительного творчества, прихватив от жадности еще курс истории искусств; Академия была почетная, предмет гордости правительства – здесь и преподавали, и даже учились иномиряне из высших цивилизаций. А уж верхом гордости стипендиата было получить приглашение в мир иной – чтобы без роздыха рисовать для туанцев мультики ручной работы и настенные панно, имея вместо гражданства временный вид на жительство, а вместо прав человека – куцые «права приезжего». Даже контуанское – в одной из автономий орбитального пояса – подданство даровалось как привилегия за наиболее ценный вклад в чужой карман. Академия откачивала к звездам самых перспективных, снимая с Федерации интеллектуальные сливки.

Эрла была умна, любопытна, мила и неопытна – откуда взяться жизненному опыту в семнадцать лет? Студенческая жизнь выхватила ее из мирка родительского дома и закружила по тусовкам, вкус которых был Эрле в новинку. Здесь говорили о прекрасном – мудро, возвышенно, причудливо; здесь низвергали авторитеты и ставили себя на опустевшие пьедесталы. Через год великолепный плейбой от изящных искусств Арвид Лотус, в свои 25 испробовавший уже все, что можно и нельзя, ввел Эрлу в салон «Ри-Ко-Тан». «Ступенька в Рай» – так называли порой этот салон. Скатившихся отсюда в ад болезней, сумасшествия и деградации не замечали и не вспоминали, и тем более – не брали в лучшие миры.

Эрле хватило ума не погружаться в «Ри-Ко-Тан» до полного самозабвения. Но решительно перешагнуть эту ступеньку она все же не смогла – в отличие от Рамакришны Пандхари, крутившегося здесь с Иалой в те же годы. Мираж взаимного проникновения культур разных миров, непринужденные контакты с чуждыми существами, речь и мысли которых ты так обманчиво легко понимаешь, – это стиль бытия, это воздух для дыхания, и кажется, откажись ты от этого – и умрешь от удушья в окружающей пустоте. Она ныряла в «Ри-Ко-Тан», когда наскучивший мир становился до боли постылым.

Стоя у высокого панорамного окна, с приложенными к стеклу пальцами, Эрла невесело улыбнулась своим воспоминаниям. Как все это теперь далеко!.. Сколько лет проплутала она в закоулках фантазий, нередко – усиленных психотропным зельем? Надо ли было увидеть тьму, чтобы понять, что есть свет?

Остались знакомства и связи. Остался Лотус, сильно поднаторевший в продаже предметов искусства и менеджменте на просторах интеркультуры. Но сам мир сместился. Смешно! столько людей и нелюдей старательно вели ее по лабиринту видений вглубь, к некоему сокровищу истины, и всего двое разогнали рой призраков – системный инженер и второразрядный художественный критик.

– …она свободный человек и вправе сама выбирать для себя круг общения, – материализовавшись из памяти, раздался в пустынной студии за спиной Эрлы вибрирующий голос Лотуса. – Кто вы такой, Хармон, чтобы диктовать ей…

– Я ее друг.

– Вы ее гость, ее каприз. И только! Она вас выставит, когда вы…

– Я ее ЛУЧШИЙ друг, Арвид. А вы им больше не являетесь.

– Скажите пожалуйста! С каких это пор?!

– С этой минуты. Теперь я за нее отвечаю. Она не пойдет с вами.

– Эрла, а ты что молчишь?!

Как и тогда, Эрла закусила губу. Как быть?! Стиснуть веки.

– Хармон, вы вынуждаете меня к рукоприкладству. Я вас, как котенка…

– Кэннан, сядь, не вмешивайся!

Несколько быстрых приглушенных звуков, шум падения тела.

– Убирайтесь. Проводить?

Арвид зарычал. Эрла плотней зажмурилась, зажала уши. Творческие люди не выносят громких звуков и насилия; им это – как бритвой по нервам.

Открыв глаза, она увидела одного Хиллари, идущего от дверей – он оправлял пиджак и отряхивал руки. Кэннан за все это время тоже не проронил ни звука, хотя присутствовал при сцене от начала до конца.

– Он не очень ушибся? – спросил Кэннан с некоторым беспокойством.

– Пара синяков, – утешил Хиллари. – Эрла, извини меня, но… Я тоже ухожу.

– Да, – разлепила губы Эрла. – Тебе лучше уйти.

Кэннан остался; Хиллари она позвала по трэку лишь через неделю.

Пальцы сжались, уперлись костяшками в гладь толстого стекла.

ГЛАВА 11

В полете к дому голова у Хиллари гудела от усталости и умножающихся мыслей. Погром. Киборги разгромили его старую, еще в студенческие годы купленную квартиру. Это – знак? Знак, что пора менять жилище на престижное, по средствам? Устраивать приемы, вечеринки… Для чего? Он же не светский человек… Можно позвать Горта с женой, Тито Гердзи с невестой, Джомара Дагласа (есть ли у него семья?..), а где Горт – там и Дарваш-старший, прочие дельцы из клиентуры военного лобби… Но тогда нужна хозяйка в доме. Эрла? А будет ли это солидно после интервью в «Арт-Паласе»?.. Но дом, дом, старый холостяцкий дом – даже представить, что он разорен, было больно. Наверно, это обязательная часть судьбы – увидеть то, что тебе дорого, мертвым и отчужденным…

Киборги Банш действительно ВОЮЮТ! Сид сообщил, что террорист узнал их на просмотре в «короне сэйсидов», дал высокую реакцию опознавания. Двенадцать тысяч взяла Маска у Снежка; на эти деньги тайно куплено горючее для «харикэна», электроника и остальное оборудование. Они нашли, кому доверить разрушительную акцию – тяжелобольному; ему нечего терять и не на что надеяться. Затем – мечи; три раздвижных меча кто-то украл со склада в оружейном магазине, и один был обнажен на улице Энбэйк (Маска воспроизвела тьянский боевой клич «Санай, а-агира, танумэ», подтвердив тем самым достоверность слов Габара: «Я Маску на мечах драться научил»), а второй – в блоке «Баттлин» на линии BW-4 – значит, остался еще один меч. Первый Закон запрещает им убивать и ранить – и они решили отыграться на имуществе.

Ладно, положим, Рыбак, не имеющий встроенных Законов, нарушил обещание не убивать – а куклы обязаны были взять с него такое обещание, иначе б не сидеть ему на Вышке с джойстиком. Но серые из группы усиления!.. Хиллари только что тестировал их – Ветерана, Принтера, Квадрата и Ковша. Фленаган НЕ ОТДАВАЛ приказа бить на поражение! В момент стычки НЕ БЫЛО прямой угрозы жизни Фленагана! Он лежал, он был защищен костюмом и прикрыт щитом, а F60.5 бил на уровне головы и груди. Первый Закон работал в пользу F60.5 – но Ветеран УМЫШЛЕННО попал в него. Мотивировка – «Согласно рабочей инструкции». Какой такой инструкции?!! Доступ закрыт ключом, и ключ странно похож на сэйсидские блокировки в мозгу Этикета. Загадочных ключей все больше – субботняя поездка на фургоне «Архилук», наводка на Энбэйк, 217, рабочие инструкции, строго предписывающие наносить ранения не по выбору согласно ситуации, а обязательно… Ключи собираются в связку… в Связку… Банш…

И некогда разобраться в этом!! Надо лететь домой, оставив Гаста фальсифицировать записи и мотивации в мозгах четверых серых, чтобы при независимой проверке (а полиция не постесняется и экспертов из BIC пригласить!) все выглядело так, что стрелял и попал в F60.5 Фленаган. Иначе, если правда станет широко известна… Доран «спасибо» скажет. Гаст, получив задание, взвыл, но в его мученических глазах загорелся и азартный огонек – он студентом подрабатывал, рисуя анимацию к видеоиграм, так что – справится как лучше не бывает, тем более – работка нелегальная, изящный должностной подлог во имя чести мундира, это ему как лакомство. Пальмер взялся дотошно исследовать Маску. Сид поджидает на квартире. Все при деле. Один шеф в смятении.

Мирные куклы начали войну, а куклы-солдаты плетут интриги под прикрытием ключей. Что-то все это означает, что?..

Сердце защемило, заболела голова, когда Хиллари вошел в свое жилье. Дверь настежь. На этаже охрана: «Предъявите удостоверение. Спасибо, проходите. Здесь ваш офицер из службы безопасности; он велел не пускать прессу». А внутри… бедный, послушный Лунатик… ваза! хрупкое изящество, подарок Эрлы – россыпь осколков. Лопнувший экран. Диски валяются на полу. По дому расхаживают полицейские, как ни в чем не бывало. Запах золотых форских сигар – что за хамство?! Раз хозяина нет – можно брать без спроса и курить?! Пишут, что у полиции липкие руки – правду пишут!..

Сид подошел:

– Мне очень жаль… Твой Кэннан сдал мне информацию на ноутбук, я сверил с розыскным каталогом – это объекты «Лилик» и «Косичка». То есть они уже интегрировали куклу Эмбер в свою банду.

– Кто здесь курил мои сигары? – нервно принюхался Хиллари. – Ты видел – кто?

Мародеры! Стянуть пару сигар из пачки, чтобы после подышать инопланетным зельем, – Хиллари и не заметил бы, что тонких скруток форских трав стало чуть меньше, но внаглую курить прямо на месте происшествия!..

Быстро миновав холл, Хиллари вошел в спальню, почему-то надеясь застичь полицейских с сигарами в зубах. Здесь все было изрублено, разбросано, истоптано – кошмар!.. Но едва Хиллари увидел, кто пускает дым, он выбросил из головы все мысли о потерях.

Курила Чайка.

Сидя на краю кровати – нога на ногу, – она с отсутствующим видом медленно затягиваясь и выдыхала дым тонкой струйкой из сложенных розочкой губ. Кэннан стоял рядом, почему-то в длинной куртке внакидку.

– Чайка, – севшим голосом произнес Хиллари, – что ты делаешь?

– Я вспоминаю, – помолчав, ответила она.

– Теперь я могу сдать оружие, – Кэннан выпростал руки из-под куртки – в правой оказался «уран». – Этот пистолет использовали куклы.

– Мистер Хармон, – подошел сзади детектив в штатском, – вы можете оформить иск прямо сейчас. Тут налицо проникновение в жилище, преднамеренная порча имущества… Ведь кто-то послал сюда кукол, не так ли? Какой-нибудь «отец» Банш… Вам никто не угрожал по телефону?

– С минуты на минуту прилетит мой адвокат, – Хиллари даже не оглянулся. – Все вопросы вы решите с ним. Прошу вас, пройдите в холл. Да! Возьмите пистолет у Кэннана. Кэн, расскажи детективу о том, как его применяли.

– Он не сказал, что пистолет остался у него!.. – подозрительно и с неприязнью детектив взглянул на Кэннана.

– Все объяснения вы получите от адвоката, – Хиллари повернулся, и детектив осекся. – Ваши вопросы и мои показания – по почте, в письменном виде. Резюме по записям из памяти моих киборгов вам вышлют на официальный запрос. Не смею больше вас задерживать. И не забудьте закрыть дверь.

Они остались вдвоем в спальне. Даже Сид не решился зайти – что-то недоброе послышалось ему в голосе шефа-консультанта, и он предпочел пока общаться с полицейскими.

– Ты никогда не курила. Это бессмысленное для тебя занятие.

– Я курила раньше, с помощью воздушного насоса, – отозвалась Чайка, по-прежнему глядя в окно. – В шутку. Вместе с сестрами.

– У тебя нет и не может быть сестер, Чайка.

– Я понимаю. Но они были. Одна из них приходила сегодня. Именно она стреляла в Кэннана. Я ее вспомнила. Это Косичка.

Хиллари почувствовал, что хочет сесть. Голова стала совсем чужой, она словно кружилась вместе с мыслями; ноги, лишившись контроля, ослабли. Он опустился на кровать рядом с Чайкой.

BIC уверяла, что обширный реверс памяти невозможен. Зондирование и чистка гарантируют стирание всей прежней информации. Бывают изредка возвраты, если мозг неправильно очищен – но это погрешности обслуживания, а не мозга. И вот нате вам, не реверс, а прямо-таки гиперреверс на грани феномена total recall, который до сегодняшнего дня спокойно пребывал в списке гипотез и неясных перспектив развития систем… А ведь Чайку старательно чистили. Он сам и чистил. Намертво опломбировал зону, где до «Взрыва» стояла ее ЦФ-5. Значит… ЦФ так изменяет мозговые функции? Она регенерирует? И нужен только ввод напоминания, чтоб память реставрировалась? А как же остальные куклы с ЦФ-5, которых «Антикибер» сдал хозяевам? Выходит, что во всех них заложена мина с «гарпуном»?..

– Вы не говорили мне, что у меня была семья, – в голосе Чайки Хиллари почудился укор. – И что я была беглой в Банш. Вы это скрыли от меня…

– Тебе не надо было это помнить.

– Да. Вы правы, мистер Хармон. Оно все больше возвращается и нарушает мне мышление. Сильно нагружен эмотивный блок, но нет сигнала «перегрузка». Я все время думаю о них, о той семье. Я их любила.

– А сейчас?

– Мне их жалко. Они ненормально живут.

«Живут», «любила», «жалко», «в шутку» – Хиллари впервые слышал такое из уст Чайки. Но глагол «любить» она употребила в прошедшем времени; это обнадеживало.

– Они не откажутся вновь тебя похитить и вовлечь в свои дела. Они будут стараться вновь тебя увидеть, убедить. Как ты поступишь в этом случае?

– Не знаю, мистер Хармон. Я боюсь. Я не хочу возвращаться. Там, в Банш… там постоянно чувствуешь угрозу. И не только от проекта; есть еще кибер-полиция. Если тебя разоблачат – это смерть.

– Но видишь – ты жива, ты помнишь.

– Лучше бы я ничего не знала! – вскрикнула Чайка, вскакивая. – Зачем вы оставили это во мне?!

– Сядь. ЭТО ПРИКАЗ.

– Слушаюсь.

– Ты считаешь себя испорченной? неисправной?

– Да.

– Ты хочешь избавиться от старой памяти?

– Я… не знаю. Это будет большая чистка? смогу ли я после нее работать или… меня демонтируют? Я не хочу умирать…

«Никогда, – подумал Хиллари, взяв Чайку за руку, – никогда и никому я не позволю тронуть твою память, пока сам не пойму, в чем тут секрет. Ты – моя драгоценная находка…» Он улыбнулся своим мыслям; Чайка всматривалась в его лицо внимательно и… как-то напряженно.

– Я не буду тебя чистить, даю слово. И Туссену не отдам.

– Спасибо, мистер Хармон, – попробовала улыбнуться и она, но тут же озабоченно спросила: – Вы запрете меня в камере? Я ведь, наверное, опасна?.. Кэннан охранял меня с оружием. По-моему, мне будет лучше взаперти. Я не уверена в себе.

– Да, пока мы тебя изолируем. Нам нужно время, чтоб понять, как устранить дефект. Пойми – ты нам очень нужна. Ты отлично выполняешь роль компьютера поддержки, ты помогаешь нам, и без тебя нам будет тяжело. Мы исправим тебя.

– Я вам верю, босс. И еще… извините нас за то, что мы не смогли оборонить ваш дом. Они были лучше вооружены и… крайне агрессивны. Они стремились разрушать. Это неправильно, так не должно быть.

– Чайка, ты вообразить не можешь, как я рад тому, что ты это понимаешь!.. Сейчас мы с тобой полетим в Баканар. Сид!.. – позвал Хиллари, вставая. Безопасник проворно возник в спальне, будто подслушивал за дверью. Впрочем, с него станется – профессия такая.

– Сид, с этого момента все, что касается конкретно киборгов, их поведения и действий, – под гриф «Совершенно секретно». Любые сообщения о киборгах, даже адресованные генералу, – только с моего согласия и за моей подписью. Особое внимание на BIC – они хотят порыться в наших документах.

Все засекретить! Перекрыть все доступы! Горт вчера распорядился, что будет лично допускать материалы в СМИ – а сегодня и Хармон вводит свои санкции, отягощенные шпиономанией!.. Но Сид, матерый спец по тайнам и секретности, принял это как должное. В государственной Системе все стремится к умолчанию и герметической закрытости, к тому, чтобы истина была известна только избранным сотрудникам госаппарата, облеченным доверием администрации, ответственным и несменяемым. И лишь монопольно владеющие истиной способны эффективно управлять безмозглым стадом граждан Федерации, а СМИ должны производить для плебса жвачку – пряный, сочный суррогат без сахара и без калорий, имитирующий насыщение правдивой информацией. Незачем жвачному большинству знать истину – она для немногих, кто способен осознать ее и применить во благо, ибо о них сказал бодисатва Иоанн, верный ученик Будды: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»; недаром же эти святые слова начертаны над входом в Департамент национальной безопасности…

Покидая спальню, Хиллари окинул ее взглядом, словно прощаясь. Да, Кэннан здесь наведет порядок. Потом придут рабочие по интерьеру и все восстановят. Но с разрушением мебели и домашней электроники что-то ушло из этих голубых с серебринкой стен, покрытых едва заметной вязью переплетенных рун и арабесок. Верней, это «что-то» ушло изнутри самого Хиллари – ушло подспудное ожидание чуда, ушло ощущение работы как горячечной рутины, накопившееся за последние три месяца, ушло чувство замкнутости и теснота кокона, где постепенно разрастались и все плотней спрессовывались мысли. Он уносил отсюда странную, смутную и до безумия многообещающую идею, которая вдруг осветила и выход из тупика погонь с импульсными ружьями, и путь куда-то вдаль, где за туманом брезжило сияние…

«Я не вернусь в эту квартиру, – понял Хиллари. – Косметический ремонт – и надо продать ее к чертям. Поживу в баканарской гостинице, там куда просторней! А после сниму… нет – куплю… квартиру подороже и побольше. И надо же такому быть, чтобы когда я нащупал открытие – проект решили ликвидировать!! А мне сейчас так нужен проект и… киборги, побольше киборгов, зараженных Банш! Где их взять? Наловить? А они просто так не даются! Впору серым ЦФ впрыскивать… Да, а инсталляционные версии у „отцов“ покупать?.. Не-ет, за проект я буду драться до последнего. Никогда не сдавайся, Хиллари!»

На пути в Баканар к нему по трэку привязался Тито Гердзи, которому тоже занадобилось узнать – правда ли, что Фанк не Фанк, а…

Хиллари по-мужски коротко и энергично, теми словами, которые не говорят в приличном обществе, объяснил приятелю, что многие его сегодня затоптали с этим делом, а между тем у него база разбита, квартира разгромлена, андроида киборги зарубили, проект на волоске висит, и если еще кто-нибудь сейчас ему сунет перст в рану, то за последствия он не ручается. Гердзи все понял и изящно закруглился: «Я потом перезвоню».

У Тито была своя заноза – его невеста и пяток ее подруг вспомнили, как любили покойного Хлипа, и теперь кусали адъютанта: «Вынь да положь нам информацию из первых уст!», а Тито извивался и отбрыкивался: «Государственная тайна!», чем еще больше распалял остервеневших фанаток. Это если не считать подзабытых знакомых, которые вдруг вспомнили о нем через двенадцать лет после окончания училища и по трэку после «Хай, Тито! Это я, Такой-то» сразу брали быка за рога – «А правда, что…»

Позавидуешь тут Хиллари, чей номер трэка запрещено знать посторонним!

* * *

Косичка не смотрела в глаза маме – только на свое колено. Оно выглядело безобразно – из размозженного покрытия выдавился от хромой ходьбы кусок разбитого мениска, а осколки коленной чашечки контрактор утянул под кожу на бедро. Хорошо, что Звона дома не было, мама его послала за едой.

– Вы глупые и непослушные девчонки, – выговаривала мама Чара. – Кому я говорила, чтоб о всех затеях первым делом сообщали мне? Ну, кому? Отвечай!

– Мам, прости…

– Я-то прощу. Я обниму и расцелую. Но колено твое не срастется от этого. Лильен, как тебе это в голову пришло?!

– У нас все было продумано, – глядя в пол, промямлила Лильен. – Если бы там не оказалось Чайки…

– Я уже слышала про Чайку. Она теперь на стороне врага.

– Мам, а ты бы в нее выстрелила?! – вскинула лицо Косичка.

– Фосфор, – не ответив ей, Чара поглядела на варлокера, – ты знал об их намерении или нет? Ответь мне честно.

– Сказал – нет, значит – нет, – мотнул гривой Фосфор. – Сколько можно спрашивать одно и то же?..

– Сколько? Пока я снова не стану доверять тебе.

– Я принес деньги и кредитку, – Фосфор ушел от темы. – Чтоб вы поняли: эти колечки-цепочки – горячий товар, руки жжет; за такое больше двадцати процентов не дают… да и не все там было драгоценное, немало стразов и подделок под картенги. Ребята, что купили вещи Эмбер, – правильные, я их знаю. Кредитка не засвечена, я проверял, но это карта для туристов, отоварить можно только в банке, – он выложил пачку купюр и карточку величиной с игральную. – Тут шестьсот сорок три басса. Ремонтник возьмет за починку колена полштуки, и само колено на замену где-то надо раздобыть…

– Я схожу в банк, – предложила Гильза. – Успею до закрытия, если пойду прямо сейчас.

– А мы пока стянем ей ногу потуже, – прибавил Фосфор. – Гнуться не будет, зато ходить станет легче. Чара, не ругай больше девчат – они уже все поняли.

– Нет, я буду их ругать! Мало забот у нас было – так потеряли пистолет, и колено пополам!..

Гильза задумалась, как бы одеться. Курточку? Лучше жакет. И брюки. Сумку обязательно… Покосившись на мамулю – вроде не следит, – Гильза украдкой переложила пистолет Рыбака из его потертой сумки в свою красивую. С этой штукой себя чувствуешь уверенней. И он немагнитный, его не просканируют.

Поезд надземки – гремучий, облупленный, пыльный – завис на пятнадцать секунд у платформы на изгибе эстакады, дрожа от рокота моторов, выбросил жидкие струйки спешащих людей, других людей всосал в себя и, звеня, сорвался с места, чтоб скорее покинуть Поганище. Снизу кто-то швырнул для забавы гнилым фруктом – еще одна грязная плюха украсила вагон со счастливым лицом на борту – «Покупайте ПРОЗРАЧНЫЙ КЕФИР! Я люблю тебя, Сэнтрал-Сити!»

Сиденья изодраны, поручни вырваны или грубо сварены – настоящий поезд для манхла и молодежи, у которой вечно денежек в обрез. Ночью в этот поезд не садись, если ты выглядишь чуть побогаче нищего. Гильза осмотрелась исподлобья – прямой взгляд тут могут посчитать за вызов или намек на знакомство. Ходившая в «синих» кварталах, здесь, среди откровенной «зелени», она была чужой. Вот Маска и Косичка – те с манхлом держались запросто, по-свойски… Тухлые глаза, кривые лица и одежка second-hand. Поезд пошел на поворот – из-под сиденья выкатились два шприца. Опухшая, сильно небритая личность пригляделась к Гильзе… Быстрей бы въехать в настоящий Синий Город! Гильза стала смотреть в стену, чтоб ни с кем не встречаться глазами – повсюду граффити маркером, иногда помадой. Ругательства. Пег – кобыла кривоногая. Фло – и того хуже. Тут сидел Сим, это место – поганое…

ЕДЕМ ИГРАТЬ В КУКОЛ. ЯНГАРД + БОЙЦОВЫЕ КУКЛЫ!

Парень, только что написавший это, мазнул маркером по носу подружке, та рассмеялась. Сидевшая с ними девчушка играла пэйнтбольным пневматиком.

– Э, убери, охрана ходит.

– Храть на них, я буду Маской.

– Нет, я!

– Молчи ты, психбольная! Как приедем, там увидим.

– Цыц, обе. Вас там, Масок, будет целое кубло…

– И не надо. Косу привяжу.

– Ага, мочалку привяжи себе!..

– Хай, – Гильза встала, подошла; опухший не прицепится, если ты в компании. – Вы на игру?

Шесть глаз измерили, ощупали, помяли Гильзу. Что за крякнутая тышка? Ясно, тоже проездом.

– Угу, – кивнул парень за всех. – Сама играешь?

– Знаю игроков кое-кого. Не здесь, в Бассе.

– Басс мы валим, как хотим, – гордо осклабился парень. – Мы Гриннин, а не кто-то, поняла?

– Грин – это сила выше неба, – польстила им Гильза, и троица малость подобрела. Мы о-го-го, нас ценят, уважают!

– Падай, – подвинулся парень. – Наши на узле подсядут, их не бойся – я скажу, что ты за нас.

– А игра какая?

– Надо уши чистить по утрам, – съязвила деваха с подкрашенным носом; ей не понравилось, что парень посадил чужую рядом с собой. – Про войну кукол – что, не слышала?

– Ну, в общем, – замялась Гильза.

– Игра сегодня будет – дэнжен-опера в полном реале, – объяснила та, которая с пневматиком. – Отвяжемся на всю длину! Короче, мастера из «Янгарда» вчера сказали на весь Город – играем до упада, приезжают все, а за разборки «кто откуда» – выгон до конца сезона.

– Правда ничего не знаешь? – изумлялся парень. – Уууу, слушай! Мы – за кукол, мы – армия Банш. На сходняке столкуемся, кому какая роль. За Хармона вроде Кер-Вары играют и Кранги из полевой Д-О «Принц Мрака» – ну, кто ж еще-то?! Семь тусовых клубов в Синем и гостиница студентов нас поддержат с хавлом и ночевкой, так что Вальпургиеву ночь отметим заодно, на майских подурим. Вали с нами! Вместе веселей. Звони домой, что так и так, на сходку еду, вечером не ждите. Взнос – всего тридцать пять арги, и за это ничего будет все – пиво, танцы…

– Тряпки найдем, чтобы тебе хорошее не пачкать, а игровой прикид там будет простенький – браслет, раскраска, – девочка с пневматиком была без ревности и дружелюбно старалась приобщить Гильзу к компании. – У тебя поисковый датчик есть? Я на ноге его ношу, – она, задрав штанину, показала металлический манжет из плоских звеньев на щиколотке. – Паршиво вообще-то – предки каждую минуту знают, где я и что делаю. Зато погулять отпускают легко – не потеряюсь…

Гильза отказалась – «Туча дел!» – и, покалякав про Д-О, про войну кукол – «Подлюки они, куклам жить не дают! Вот „Янгард“ и затеял игру, как протест», – выметнулась, еле успев проскочить смыкавшуюся дверь.

Люди – хорошие! Люди за нас! Надо написать в сеть привет «Янгарду»! Рассказать Косичке, что девчонки спорят, кто ее будет играть! Косе это понравится, а то она такая грустная после того, как Чайку встретила… Но это все – после банка.

Когда Гильза вошла в 46-е отделение Blue Town Bank, Звон еще не вернулся в сквот, но уже краем уха слышал в магазине с телевизора интервью Ультена А'Райхала, где, в частности, говорили, что с утра 30 апреля всем банкам Города предписано перейти на усиленный режим охраны и максимально обеспечить идентификацию киборгов среди посетителей. Звону это показалось смешно – а вот Гильза столкнулась с патрульным андроидом прямо у кассы, где красовалась табличка «Blue Town Bank – только живое обслуживание, только людской персонал. Наши улыбки искренни!»

– Стой, не двигайся, – негромко и без выражения сказал андроид, доставая скотобойный шокер. – Ты опознана как киборг.

Гильза не стала ждать, пока ее щелкнут сверхмощным разрядом и парализуют наповал; рука нырнула в сумочку, а на обратном пути палец снял оружие с предохранителя и скользнул в спусковую скобу, на крючок. «Бежать, быстро, – подумала она, стреляя, как Коса учила, в голову и в грудь, – иначе я пропала!»

– Всем лечь на пол!! – как могла сильно завизжала она. – Это ограбление!!

Зал банка мигом превратился в лежбище застывших тел – любой централ умел беречь свою единственную жизнь; сраженный андроид дергался, вразнобой моргая и скрежеща обрывки слов – его пробитый мозг работал вхолостую, тупо, слепо и напрасно. Гильза отследила и второго манекена – но тот умно укрылся за колонной; она бросила дымовую гранату за ограду касс, другую – под колонну, и устремилась к выходу.

Оператор дистанционной системы безопасности, сидевший тремя этажами выше, уже мысленно готовился сдать пост ночным дежурным, когда из кассового зала поступил сигнал тревоги и в визорах шлема вспыхнула картина – распростертые клиенты, дым в зале и за загородкой, одинокая бегущая фигура. КИБОРГ, – подсказал компьютер. АНДРОИДАМ В ЗАЛЕ – НЕ СТРЕЛЯТЬ, – велел оператор. Не хватало еще подстрекнуть куклу-грабителя на ответный огонь. Пусть покинет зал, если хочет. Лишь бы без заложников.

Гильза пронеслась через короткий коридор, отделявший ее от улицы. Ура, дверь! А дальше… Мы умеем быстро бегать! Сзади глухо грохнуло; она бросила взгляд за спину.

Стена полупрозрачного стекла спустилась с потолка, отрезав путь назад, а впереди…

Плиты на крыльце банка – справа и слева от входа – подняты, открыты квадратные ямы; гидравлика уже выпихнула из ям наверх раскоряченных, безголовых чудищ вроде жуков на полусогнутых суставчатых ногах; будто крылья раскрылись у них по бокам – но это не крылья, а сложенные втрое оружейные системы. Стволы. Клювы миниатюрных ракет. Граненые жала EMS – «электромагнитных мечей». Из-под защитных козырьков холодно и пристально следят стеклянные безмысленные глазки.

А Гильза все бежала и бежала им навстречу, только воздух стал плотней резины и время растянулось: каждый миг стал будто час, а мыслей нахлынуло – будто прилив океана.

БОГ НЕ ДАЛ ЕЙ СЧАСТЬЯ – ЧТОБЫ ИСПОЛНИЛОСЬ ЗЕМНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ ВАЛЬПУРГИИ, ЕЙ СУЖДЕНА БЫЛА КОРОТКАЯ И ГОРЕСТНАЯ ЖИЗНЬ.

«Я прорвусь. Разве это меня остановит? Чепуха, какие-то дистанты… Если попасть им в глаза, то они промахнутся…»

Пистолет ударил в ладонь – раз, другой. «Рикошет» – Косичка называла это так.

Оператор активировал оружие дистантов. Пулеметы. Прицельный огонь.

БОГ СЖАЛИЛСЯ И ПОДАРИЛ ЕЙ КАПЛЮ РАДОСТИ, ЗА КОТОРУЮ ЕЙ ПРИШЛОСЬ РАСПЛАТИТЬСЯ ЖИЗНЬЮ.

Левый дистант загрохотал парой стволов; Гильзу откинуло вспять, к стеклянной стене, превратившей коридор в ловушку; рука повисла на каких-то клочьях – «Это моя рука?» – брюки стали лохмотьями в лоснящихся серых пятнах. Уцелевшая рука подняла пистолет. Нет, я еще жива. Я не буду кричать: «Пощадите!»