Текст книги "Паутина. Том 4. Волки"
Автор книги: Людмила Богодухова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Глава 2
Степь, степь, степь, и лишь где-то там далеко видны горы. Что там за этими горами? Там свобода, там другое государство. Бывший Советский Союз, а теперь СНГ, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан. Все это раньше была одна страна, все люди братья. Сейчас каждая сама по себе, хотя везде, в каждой стране полно русских, казахов, узбеков, туркменов, украинцев и еще много-много народов бывшей Великой Державы. Все смешано и в тоже время все порознь.
По степи скачут трое всадников, три женщины, одеты в темные платья, из-под которых видны ноги обутые в легкие туфли, прикрытые шароварами. Рядом с каждой всадницей на поводу оседланный конь без седока, а к одному из коней к седлу привязан груженый верблюд. Переваливаясь с ноги на ногу, приминая выжженную солнцем траву, он не отстает, а иногда даже старается обогнать коня. Всадницы не останавливаясь, скачут строго на север, к видневшимся вдали горам. Легкое облако пыли еще некоторое время кружится над тем местом, где промчалась эта удивительная двойная тройка с верблюдом в придачу. Затем ветерок, заметая их след, развеял пыль по степи.
После нескольких часов бешеной скачки, Фатима дает знак остановиться. Кони перешли на шаг.
– Что, делаем привал? – удивленно спросила Олеся. – Пока будем отдыхать, нас догонят. И зачем еще целым караваном? Следы наши хорошо видны.
Фатима останавливается, и не отвечая на Олесины вопросы, всматривается в степь.
– Куда ты смотришь? Что можно увидеть впереди? Ведь мы совсем в другой стороне от жилья.
– Здесь мы сворачиваем вправо, а привал нам делать еще рано. Как ты Олеся, выдержишь еще несколько часов без отдыха? – повернулась Фатима к Олесе. – Пересаживайтесь на свежих лошадей, эти устали.
– Ну, конечно, кони устали, а я, если не рожу по дороге, это будет большой удачей, – усмехнулась Олеся и, несмотря на свой большой живот, легко соскочила с коня и тут же села на другого.
– Жарко, солнце жжет по сумасшедшему, но пить много не советую. – Юлька сделала глоток, а затем, приложив руку ко лбу, посмотрела назад. – В любую минуту можно ждать погони.
– Значит, не будем терять время!
Конь с Фатимой вихрем сорвался с места, по бокам от нее Олеся и Юлька на свежих конях, чуть приотстав, клином врезались в степной ветер. Он свистел у них в ушах, старался сорвать одежду. А сильные кони несли их все дальше и дальше в степь, выбивая глухую дробь, приминая степной ковыль.
Всадники еще несколько раз меняли направление. Юлька и Олеся не спорили с Фатимой, они полностью доверились ей. Тем более что совсем не ориентировались в степи. Вначале далекие горы были у них впереди, затем по левую руку, потом снова впереди. Но когда стали опускаться сумерки, степь стала совсем неприветливой и наводила на Олесю и Юльку неприятное чувство страха. Они уже двигались за Фатимой машинально, стараясь не смотреть по сторонам. Скачка целый день без передышки давала о себе знать. Хотелось остановиться, слезть с коня и просто лечь на землю. Кони тоже устали, лишь верблюд, как ни в чем не бывало, по-прежнему резво бежал рядом с конем Фатимы.
– Еще немного потерпите, скоро сделаем остановку! – прокричала Фатима, продолжая гнать своего коня.
Вечерние сумерки быстро превращались в ночную мглу. Но даже в темноте вдруг стала видна темная полоса непонятного происхождения. Приблизившись вплотную, оказалось, что это кусты или низкие деревья. Фатима остановила своего коня.
– Здесь течет река, а это ее берег. Вы стойте здесь, а я поищу брод.
– А, может, брод поищем завтра, когда будет светло? Что ты сможешь сейчас увидеть? – возразила Юлька.
– Завтра может быть поздно. – и Фатима исчезла в темноте.
– Ты знаешь, Юль, я отвыкла от дикой природы, – тихо проговорила Олеся. – И сейчас мне не по себе от этой тишины. Только шумит река, но ни птиц, ни лягушек, ничего нет. Так ведь не бывает.
– Пусть лучше ничего не будет, чем услышать волчий вой, а еще хуже незнакомую речь. Куда она пропала? Хоть бы не свалилась в реку. Ну и темнота, и звезд почему-то не видно.
– Это потому что будет дождь. Если пойдет, смоет наши следы. Я не могу уже сидеть на коне. Мне кажется, я седлом натерла мозоль кое-где. – Олеся соскочила на землю. – Знаешь, Юль, хочется есть, пить и спать, и не знаю, что сильнее.
– Я нашла брод, – послышался из темноты голос Фатимы.
Она подошла к своему коню и, взяв его под уздцы, повела вдоль берега. Девушки шли следом. Когда подошли к берегу, внезапно из-за туч выглянула луна и осветила реку серебряным светом.
– Это хороший знак, – тихо проговорила Олеся. – Нам должно повезти.
– Ну, ну! – недоверчиво отозвалась Фатима. – Будем надеяться, что твои слова попадут Богу в уши.
– Лучше было бы, если б Он в это время не спал, а глянул бы к нам на землю и уберег бы нас от всего дурного. Был бы дед Макар, он бы помолился, прежде чем начал этот водяной путь. Ты уверена, что здесь есть брод? – остановилась Юлька, недоверчиво и боязливо смотрела на реку, которая быстро и шумно спешила куда-то в ночь. – Нужно бы выломать шесты, чтобы проверять дно. Ведь так недолго нырнуть и не вынырнуть.
– Где ты здесь найдешь шест, кругом кустарник и камыш. Ни одной нормальной палки. На том берегу есть деревья, а здесь их нет. Я пойду первой, – шагнула в воду Фатима.
– Постой! Дай я отвяжу хотя бы верблюда, а то он так неуклюж, что запросто шагнет мимо брода и потащит всех за собой. – Юлька отвязала верблюда и оставила его рядом с Олесей. – Ты не ходи, стой на берегу, а я пойду за Фатимой. Потом переведем твоего коня вместе с тобой. Мочить ноги тебе не следует. – Посоветовала она Олесе.
И взяв под уздцы своего коня, она осторожно вошла в воду.
Луна то пряталась за тучу, то снова выныривала в разорванное окошко, освящая брод, по которому медленно переправлялись девушки и кони. Олеся напряженно следила за переправой. И вдруг почувствовала, что сейчас что-то произойдет. Она хотела крикнуть, предупредить, чтобы были осторожны. Но в эту минуту луна спряталась за тучу, а на реке раздался вскрик Фатимы, а потом закричала Юлька.
– Фатима, держись, выпусти уздечку из рук, я тебе помогу!
Олеся невольно шагнула к реке. В это время выглянула снова луна, но на переправе никого не было, ни коней, ни Фатимы с Юлькой. И лишь где-то слышались их голоса, а потом и они стихли.
– Юлька! Юлька! Фатима! – не находила себе места Олеся. – Что же это такое! Юленька! – бежала Олеся по берегу, но река вскоре разделилась на два русла. – Что же делать? Что делать? – растерялась Олеся. – Надо взять себя в руки. Ничего страшного не случилось. Юлька хорошо плавает, и она вытащит Фатиму. Надо разжечь костер, но на этом берегу нельзя. Значит нужно перебраться на другой.
Олеся зажмурилась, стараясь успокоиться.
«Нужен шест, как и говорила Юлька. Но где его взять? На берегу лишь гибкая лоза кустарников. Как же случилось, что Фатима оказалась на глубине? Ведь она почти дошла до берега. Наверно, оступился один из коней и потянул всех в воду. Течение быстрое и их понесло. Скорее всего, так и случилось. Стоит ли рисковать, переходить самой этот опасный брод? А вдруг Юлька и Фатима выбрались на берег и им нужна помощь, а я здесь трясусь от страха».
– Давай, неуклюжий, пойдем с тобой через речку, а кони пусть стоят здесь, я их привяжу к веткам.
Олеся взяла за уздечку верблюда и осторожно вошла в воду, ощупывая ногой дно.
– Дедуля, помоги мне перейти, ты ведь говорил, что мы с тобой связаны невидимой нитью. Так направь мой путь четко по перекату, которого ночью почти не видно, – шептала Олеся, продвигаясь вперед, а сзади, почти касаясь ее головы, шагал верблюд. Он тоже шел осторожно, не спеша, переставляя свои длинные ноги, как бы ощупывая дно.
Так они благополучно достигли другого берега и сразу окунулись в густые заросли больших деревьев и кустарников.
– Ох, не нравится мне здесь, совсем негде расположиться. Плохо, когда ничего не видно, а еще хуже, когда местность незнакомая. Я права неуклюжий? Прости, не знаю твоего имени! – говорила Олеся с верблюдом, оглядываясь. – Не хочется мне забираться в чащу. Давай– ка ты пойдешь туда первым, а я за тобой. – Она шлепнула верблюда ладонью. – Ищи поляну, чтобы мы могли разбить лагерь и разжечь костер. А потом пойдем искать моих подруг, они верно, уже накупались и ждут, когда мы их позовем к костру.
Олеся шла рядом с верблюдом, стараясь держаться к нему как можно ближе, и ловила ветки, которые старались хлестнуть ее по лицу.
– Где-то мы уже это проходили. Помнится, такими же темными ночами, я бродила по дикому лесу. Но плохое забывается, и я порядком все подзабыла. А ведь думала, запомню на всю жизнь. Ты, я вижу, хороший проводник не только в степи, но и в лесу, – обрадовалась Олеся, когда они вышли на небольшую поляну. – Вот здесь и сделаем привал. Давай, я сниму с тебя все узлы, возможно, найду в сумках спички или зажигалку, если, конечно, Фатима догадалась положить, – негромко говорила Олеся, стараясь держать себя в руках, не поддаваться паническому страху за себя и своих подруг.
Но ощущение полного одиночества сотрясало ее тело дрожью. А возможно, от того, что мокрая одежда и обувь после переправы стала ледяной. Олеся, суетясь, старалась снять мешки с верблюда. Он был высокий и ей это никак не удавалось.
– И что же ты такой вымахал! Не крутись, ты наступишь мне на ногу своими копытищами. Бог Ты мой, ничего не видно, не развязать узлов. Как здесь укреплены все эти узлы? Куда она засунула сумки с продуктами, ничего не найти. Первым долгом надо успокоиться. Все это мы уже проходили, даже было намного хуже, так что не стоит волноваться. Главное разжечь костер, и тогда на огонек подойдут Юленька с Фатимой. Как тебя уложить, чтобы снять сумки? Да что я мучаюсь с этими узлами! Веревки можно разрезать, благо, что нож при себе есть. Действительно я раскисла, что сейчас совершенно непозволительно.
И вскоре узлы слетели с боков верблюда. Олеся отвела его чуть в сторону и стала распаковывать поклажу, ощупывая ее в темноте. Изредка выглядывала луна, и тогда Олеся спешила рассмотреть, где что лежит. Она раскинула на траве кошму и собрала на нее сумки.
– И зачем столько ненужных вещей? Какие-то палки, свернутое толи одеяло, толи ковры. Эх, Фатима, ты, верно, решила, утянуть с собой целую юрту. Но где то, что нужно мне сейчас. Ага! Что-то нащупала! Фонарь! Точно, фонарь! Это ты молодец, это ты хорошо сделала, теперь пойдет дело быстрей. Вот и спички, и зажигалки, все есть, а, значит, и костер будет скоро.
Олеся очистила место для костра, ножом сделала канаву, чтобы огонь не помчался по траве. И взялась собирать сухую траву, хворост, колючку. Для костра пищи было много. Она разожгла костер, собрала все вещи в кучу, уложила кое-что на кошме и решила выйти к реке. Это было не трудно, так как шум реки хорошо доносился до ее костра. Она уже шагнула в темноту, как вдруг услышала голос. Звали ее, и это была Юлька.
– Я здесь, я здесь! – с радостью кинулась она на голос. – Юля, Юля, я здесь!
– Не кричи так сильно, по всей степи слышно! – вдруг совсем рядом раздался удивительно родной Юлькин голос. – Ты уже и костер развела, молодец. Помоги мне довести Фатиму.
И тут только Олеся увидела сидящую на земле Фатиму. Они подхватили ее под руки, и повели к костру.
– Подожди, я уберу с кошмы сумки, и уложим ее здесь. Осторожно!
– Что с ней? Нахлебалась воды или что-то еще серьезней? И как вышло, что вы нырнули все в воду? Я все смотрела, смотрела, Фатима уже была возле берега, и вдруг никого на переправе не стало, как корова языком слизнула, – говорила и говорила Олеся, не дожидаясь ответа. Она была рада, что Юлька жива, что снова с ней рядом, и Фатима жива, а то, что ей сейчас нездоровится, то это пройдет.
– Ты не видела, в какой-либо сумке есть одежда? Ее нужно переодеть, да и мне не мешало бы обсушиться. Днем жара невыносимая, а ночью холод до костей пробирает, – снимала с Фатимы Юлька одежду, и расстилала ее на траве возле костра.
– Так она не высохнет, нужно сделать из палок сушилку. Вот, возьми, я что-то нашла, брюки, свитер, еще брюки. Ну, на Фатиму брюки сейчас не натянем, а свитер одеть можно. Да тут у нее целый гардероб! Одевай ей на свитер вот этот халат. – Олеся приподняла Фатиму, помогая Юльке одеть ее. – Постелем на кошму простынь. А теперь я пойду, соберу для костра хворост, а ты, Юля, поставь чайник, вода вон в том мешке, в курдюке.
– Нет, нет, за хворостом пойду я, вот только найду, что надеть еще. Слушай, Олесь, тут рубашки мужские. Фатима, наверное, перепутала сумки и вместо женского белья прихватила мужское. А где наши сумки? Я что-то их не вижу.
– Не знаю! – Олеся пожала плечами. – Все должно быть здесь. Может, их не погрузили в спешке?
– Ладно, потом разберемся. Ты сама переоденься. Или хотя бы посиди возле костра, вон как тебя всю трясет. Я пошла за хворостом. – Юлька взяла фонарь и отошла от костра.
Олеся набрала в чайник воды, нашла подходящие рогатины, воткнула их по бокам от костра и, продев палку в ручку чайника, повесила его над костром. Затем подошла к Фатиме и потрогала ее лоб.
– Да! – невольно покачала она головой. – У тебя, подруга, жар, что-то ты быстро сдалась. И как тебя угораздило окунуться? И ведь удивительно так это то, что была у самого берега.
– Задний конь оступился, попал в самую глубину и дернул другого коня, а уздечка захлестнула петлей Фатиму за руку. Кони поплыли, а она стала тонуть. Я ее еле поймала. – Объяснила Юлька, кинув принесенный хворост. – Она нахлебалась воды, но потом еще мы с ней шли немного. Я не представляю, чем ей помочь. Возможно, нужно какое-то лекарство дать. Но все в нашей сумке, а я ее не вижу.
– Садись сестренка, скажи спасибо, что остались живы. Сейчас закипит чай, напоим Фатиму и напьемся сами, вот и согреемся. – Олеся обняла Юльку. – Я так испугалась за вас, что даже не могла сообразить, что делать дальше. А кони где, уплыли или утонули?
– Не знаю, – судорожно вздохнула Юлька. – Я, когда обрезала уздечку, они исчезли из моего поля зрения. Да, если честно, то я не обращала на них внимания. Я тащила Фатиму, а это не так уж легко, поверь.
– Верю, верю, а что делать с теми, которые остались на том берегу? Я их привязала к кустам. Что-то меня не тянет снова в воду, особенно сейчас, ночью. Может, подождем до утра? Все равно за это время ничего не изменится.
– Я согласна, – кивнула головой Юлька. – Я тоже не хочу вновь купаться. Закипел чай, я приготовлю пиалы и заварю в них.
Напоили горячим чаем Фатиму и после двух чашек горячего, круто заваренного чая, согрелись сами.
– Дождь что ли? – неуверенно проговорила Олеся. – Точно, дождь срывается.
– Вот этого нам не хватало для полного счастья. – поднялась на ноги Юлька. – Нужно посмотреть, чем укрыться. Не лучше ли было бы расположиться возле дерева? Можно было бы смастерить навес. Смотри, Олесь, это вроде как палатка? Ну, да! Ай, да Фатима! Все у нее было готово к побегу.
– Так вот для чего у нее здесь колья, да палки! – помогала Олеся Юльке растянуть палатку. – Небольшая, но от дождя укроет. Больше чем шалаш. Вот здесь и ставим, над Фатимой. Я подержу, чтобы на нее не упала. – залезла под палатку Олеся. – А ты натягивай вначале одну сторону, затем другую.
– А где ты видишь стороны?! Палатка круглая, как юрта. Не переживай, знаю я как ставить палатку. Но лучше бы ставить ее на новом месте, а оптом все перенести. Хотя, какая разница. – Юлька втыкала колья и привязывала к ним палаточные веревки.
Олеся держала центральный шест внутри палатки, и вскоре палатка стояла круглая, как маленькая юрта или шатер.
– Во, отлично, пусть теперь дождь идет, нам не страшно. И костер возле самого входа, тепло идет в палатку. Живи, не хочу! – довольно поглядывая на свою работу, Юлька потерла ладони.
– Постой, постой, – заволновалась Олеся.
– Мы ведь не на неделю остаемся здесь? Только на одну ночь, а потом снова в путь.
– Это все зависит от состояния Фатимы. Больную ее никак не потащишь и тут не бросишь. Значит, остаемся на неопределенное время.
– Я так и знала! – огорченно прошептала Олеся и посмотрела на Фатиму. – Слишком все гладко складывалось. Юль, а где ружье, которое Фатима прихватила с собой?
Юлька махнула рукой.
– Уплыло вместе с ее конем. Оно ведь возле ее седла было привязано. Что ты не обратила внимание? Длинный сверток, он и есть, это ружье.
– Жалко! – огорчилась Олеся. – Оно бы нам пригодилось. Посвети, я посмотрю все узлы, что Фатима взяла с собой. Что-то их много. Смотри, она даже для ребенка набрала вещей. – Олеся перебирала простынки, пеленки и маленькие распашонки. – Может, и мне что-нибудь выделит? А я вот об этом совсем не подумала.
– А нашей-то сумки нет! Там лекарство, и главное ящик с инструментами, – заметила Юлька.
– Зачем он тебе? Не думаешь ли ты, что мы опять будем зашивать кого-нибудь, – неудачно пошутила Олеся.
Юлька покачала головой.
– Эх, ты! Еще шутишь, а ведь впереди все может быть. Вот, например, роды.
– Тихо, тихо, не говори вслух. Только не это и не здесь, в степи! Если честно, я очень боюсь. Лучше пусть будет пока во мне, там ему безопасней. Этот мир так жесток, что я боюсь за своего малыша. – Олеся вновь сложила детские вещи в рюкзак Фатимы.
– Смотри, лопата, зачем Фатима ее прихватила с собой? – удивленно рассматривала лопату Юлька. – Ручка короткая, такие лопаты походные, возят с собой шоферы и геологи.
– Снайперская лопата, солдатская, для окопа. Остановились на привал, и тут каждый солдат себе ямку выкопал, где можно укрыться.
– А ты откуда знаешь такие подробности? В армии служила или была снайпером?
– Ладно тебе со своими шутками, ты и сама все это знаешь. А вот зачем она Фатиме?
– Тоже для окопов, – послышался голос Фатимы.
– Проснулась! – в один голос обрадовались девушки.
– Как ты? – подошла к Фатиме Юлька.
– Нормально, бывало и хуже. Где кони?
Юлька махнула рукой.
– Все на том берегу. Сейчас темно, идет дождь и переправу совсем не видно. Коней перевести не сможем. Только верблюд здесь, Олеся его перевела.
– Кони нам не нужны, пусть идут, вот только ружье осталось, это плохо. А лопата нужна, чтобы убрать перекат.
– Не поняла, как убрать? Копать что ли
В темной палатке не видно было шутит Фатима или говорит правду.
– Это чтобы не переправились к нам, если будет погоня, – отозвалась от костра Олеся.
– Все верно. – подтвердила Фатима.
– Будто их удержит глубина. Да мы и не сможем убрать переправу по всей ширине реки. – с сомнением и с досадой проговорила Юлька.
– А по всей и не надо. Только от берега и метра на два, чтобы не могли понять, что мелко в этом месте. Вода не совсем чистая и глубину не видно.
– А ты откуда знаешь, чистая она или нет? Мы ведь переходили ночью, – снова подала голос Олеся.
– В это время года тают ледники в горах, и вода идет мутная. Ты же чувствовала, какая она холодная? Так вот, это не дождевая вода, а вода с гор. Скоро начнет светать, как только станет видно, пойдем рыть в реке яму. Это не так уж и сложно, вода поможет.
– Ты не пойдешь! – возразила Юлька. – У тебя температура.
– Болеть будем потом, когда хоть чуть себя обезопасим. Хотя, они все равно сунутся в реку, чтобы перейти на остров. У меня есть еще одна игрушка взрослая. Я ее приберегла уже давно, но все не осмелилась применить. Детское белье все перебрали? Там, под самым дном есть сверток с бутылочками, сосками, с термосом. Там же лежит завернутый пистолет и коробка с патронами.
– Фатима! – вскрикнули удивленно Олеся и Юлька.
Олеся подскочила к рюкзаку и вновь развязала в нем узел с детскими вещами. Юлька светила ей.
– Ай, да Фатима, ты все продумала! – удивлялись девушки.
– Было очень много времени и очень много обиды, – тихо отозвалась женщина. – Я давно ждала этот день, когда смогу за себя постоять, когда смогу отомстить за моих детей. – Постой, постой, Фатима, так нельзя, это уже пахнет тюрьмой. Убить очень легко, вот только жить с этим трудно. Это такой груз, который нельзя сбросить с плеч. – Олеся отошла от рюкзака снова к костру. – Убийство – это страшно, я согласна, – говорила Юлька, доставая из рюкзака сверток. – Но если убьют тебя, то уже ничего не будет, ни страха, ни боли, ни радости, ни угрызений совести. А если убьют твоего ребенка, то в душе останется ледяная ненависть к тому, кто его убил. И любая мать должна защитить своего дитя, даже звери защищают своего детеныша. И ни один суд не осудит за то, что ты защищала жизнь своего ребенка и свою жизнь. Здесь, в поле, нам никто не поможет, нам не на кого надеяться. Олеся, вспомни, как ты защищала Игорька, там, в лесу.
– Не напоминай, я и сама все помню. Но это всегда тяжело и всегда, кажется, что есть другой выход. – тихо говорила Олеся. – Потом все это прокручивается триста раз в памяти и, хоть знаешь, что в этот момент выхода другого не было, все равно на душе тяжело.
– На войне, как на войне, не выстрелишь ты, получишь пулю сам, – вздохнула Фатима. – Поэтому, я до сих пор не могла убить Керима, хотя он издевался надо мной и лишил меня моих детей. – Фатима поднялась. – Пора идти, уже рассвет. Они вышли из палатки. Дождь продолжал моросить, но было видно, что серое небо стало светлее.
Фатима подошла к верблюду, который лежал возле большой развесистой вербы.
– Я его привяжу, чтобы не вздумал увязаться за нами. Олеся, Юля, вы не взяли еще одну сумку.
– А мы думали, что забыли ее, когда собирались. – подошла Юлька. – Здесь хлеб, наша одежда и самое главное, инструменты.
– Я ее привязала отдельно. – пояснила Фатима. – Сейчас к реке, сделаем что нужно, а тогда будем сушиться и завтракать.
Река была совсем рядом. Юлька держала в руке лопату. Заходить в воду не хотелось.
– Я что-то не представляю себе, как мы будем копать. Ручка маленькая, а река быстрая.
– Я для этого взяла веревку, чтобы не пришлось друг друга ловить. Надо было при переправе подстраховаться, а я поторопилась.
Фатима разделась, размотала веревку, привязала один конец к стволу дерева, а другой обвязала вокруг себя, выше груди. Юлька тоже разделась, все вещи сложили возле Олеси.
– Ты бы не заходила в воду, ведь только очухалась. Давай, я буду копать. – Возражала Юлька. – Сама застудишься и ребенка застудишь.
– Ничего со мной не будет, ты стой рядом и придерживай меня за веревку, а когда я устану, сменишь. Ты, Олеся, держи пистолет и следи за другим берегом. Что-то я там коней не вижу.
– Я привязала их возле кустов. Может они лежат?
– Сейчас увидим.
Они зашли в воду, ощупывая палками дно. И вскоре перешли на другой берег. Юлька обошла берег, коней не было видно.
– Ушли, видно сорвались с привязи.
– Или их отвязали, – заметила Фатима. – Возвращайся, не будем терять время. Мы еще не знаем, возможно, они тоже перебрались на остров. Если перебрались, то неприятности начнутся, когда совсем рассветет.
Дно поддавалось легко. Стоило только вонзить лопату и пошевелить ее, как течением подхватывало песок, камни, ил и все уносилось вглубь реки. Вскоре, Фатима стояла уже по пояс и почти скрывалась в ней с головой, когда очередной раз углубляла дно реки. Юлька держала ее за веревку.
– Хватит Фатима, выходи на мелководье, теперь моя очередь копать, – уже в который раз уговаривала ее Юлька.
Наконец она сказала:
– Все выдохлась, помоги подняться.
Юлька вытащила ее на мелководье. Перевязали веревку Юльке на пояс, и вновь началась работа. Когда рассвело, между берегом и отмелью расстояние было порядочным. И нельзя было определить, что здесь был брод. Усталые и замерзшие Фатима и Юлька вылезли на берег острова. Смотали веревку, молча оделись, говорить не хотелось. А когда Олеся попыталась что-то сказать, Фатима приложила палец к губам и показала рукой, что им нужно идти совсем в другую сторону от их палатки. Отошли от реки и постепенно стали углубляться в остров, прислушиваясь к каждому шороху.
– У меня такое ощущение, что на острове кроме нас кто-то есть еще. – Тихо прошептала Фатима.
У Юльки неприятно заныло в груди. Как не хотелось ни с кем встречаться. Было страшно и отчего-то тоскливо. Олеся, когда изредка останавливалась, закрывала глаза, стараясь вернуть то ощущение, которое у нее было раньше, когда она жила с Игорьком в лесу. Тогда она чувствовала лес и почти знала, когда ей угрожает опасность. Сейчас она этой опасности не ощущала или разучилась определять ее.
Обошли остров, никого нигде не было видно. И стали двигаться к своему лагерю почти с противоположной стороны. С каждым шагом Фатима становилась беспокойней, останавливалась, делала знак Юльке и Олесе, чтобы они молчали. Тревога Фатимы передалась остальным, и они невольно вздрагивали от каждого шороха. Но в этом маленьком лесу, среди дикой степи, было тихо, если не считать шума реки, который раздавался со всех сторон. И этот шум не успокаивал, а, наоборот, тревожил, казалось, вода вот она, рядом, и в любую минуту ее можно увидеть под ногами. И Юлька невольно всматривалась в высокую траву на небольших полянах, которые обходили стороной. И вдруг среди тишины раздалось конское ржание. Это было равносильно выстрелу. Все трое присели в кустах и замерли, затаив дыхание. В руках Фатимы сверкнул темной сталью пистолет, который она забрала у Олеси. Проверив обойму, как заправский киллер, она взвела курок. Но кругом было тихо, однако теперь все знали, что это обманчивая тишина. Где-то там, совсем недалеко, притаился тот, кто ждет их возвращения с реки.
Девушки неслышно скользили между кустов и деревьев и остановились возле высокого карагача. Фатима показала Юльке, чтобы она полезла на дерево и осмотрелась. Та кивнула головой, и вскоре ее фигура скрылась в густых ветвях дерева. Фатима и Олеся ждали ее, укрывшись в кустарнике. Выстрел раздался неожиданно и очень громко, вероятно, стрелявший был совсем рядом. И в ту же минуту с шумом, ломая ветки, на землю упала Юлька. Олеся хотела выскочить из укрытия, но сильная рука Фатимы дернула ее назад и вовремя, прогремел второй выстрел. Рядом с Олесиной головой, словно шмель, вжикнула пуля, срезав ветку. Фатима не раздумывая, вскинув пистолет, послала несколько выстрелов в те же кусты, откуда стреляли. Слышно было, как кто-то вскрикнул. И вновь повисла тишина.
Олеся в тревоге смотрела в ту сторону, где в кустах под деревом лежала Юлька. Но Фатима не давала ей двигаться. Затем, сделав рукой жест, Фатима приказала оставаться Олесе на месте, а сама осторожно скрылась в кустах. И ни один звук не выдавал присутствия человека в этом маленьком, густо заросшем лесу. Когда Фатима скрылась, Олесю стали терзать сомнения.
«Возможно, Юльке необходима срочная помощь, а она сидит в кустах, как заяц, который боится волка. Что это со мной? Где моя смелость, где делось шестое чувство? Конечно, сейчас с таким животом невозможно быть неслышной и незаметной»,
Олеся решила все же попытаться подняться и выяснить, что с Юлькой. Но тут же была придавлена к земле рукой.
– Лежи!
Олеся вздрогнула и обрадовалась:
– Юлька, жива!
– Тихо! – одними губами прошептала Юлька. – Он рядом!
В руках она держала свою куртку и, надев ее на палку, осторожно отодвинув от себя в сторону, стала приподнимать куртку над кустарником. И сразу раздался выстрел, за ним второй. Девушки уткнулись в землю, стараясь не шевельнуть кустарник. Несколько минут они лежали неподвижно. Затем начали отползать в густые кусты, стараясь увеличить расстояние между ними и стрелявшим. Плохо то, что точно не знали где засел убийца и кто он, и один ли он.
– Как ты? – тихо спросила Юльку Олеся. – Ты, когда упала с дерева, мы подумали, что тебя подстрелили.
– Я не упала, я сама прыгнула, потому что увидела мужчину с ружьем, он целился в меня. – так же тихо ответила Юлька. – Ты оставайся, а я попробую найти стрелка. – Она показала на нож в чехле на поясе.
– Возьми еще! – протянула ей нож Олеся.
– У меня есть, хватит двух, тебе может понадобиться.
– Осторожней!
Юлька молча кивнула и бесшумно пропала из виду.
«Я так бесшумно сейчас не пройду, – с огорчением подумала Олеся. – И совершенно не могу сосредоточиться на опасности. Как будто все, что происходит, не реально, происходит не со мной».
Она прислонилась спиной к дереву и прислушалась. Кругом была тишина.
«Как странно, но почему-то не слышно птиц, не слышно шороха зверьков. Возможно, все испугалось звука выстрела или на этом зеленом островке никто не живет. Но так не бывает, звери и птицы живут везде, даже на болоте. А здесь для птиц рай земной».
Олеся прикрыла глаза. Ее бил озноб, от мокрой травы ее одежда была холодной и неприятно прилипала к телу.
«Хоть бы не заболеть! – мимоходом мелькнула мысль, но тут же ее мысли вернулись к Юльке и Фатиме. – Что там происходит? Сидеть и ждать не понятно, чего очень неприятно. Уж лучше бы двигаться, но сил совсем нет, хочется лечь. Видно, бешеная скачка и бессонная ночь дают о себе знать».
Олеся потихоньку сломила ветку и положила себе на голову.
«Так, по крайней мере, сразу меня не видно. Немного отдохну и выберусь из своего укрытия. Надо встать», – снова надоедливо мелькнула мысль, но глаза сами непроизвольно закрывались, и сразу же, как наяву, она увидела деда.
Лунный старик грозил ей пальцем.
– Ты кто? Тот, который был передо мной в темном подземном проходе или ты монах?
– Ты мне глупых вопросов не задавай. Сама знаешь кто я и зачем здесь. Уходите по течению реки, а потом по каналу, там люди, они помогут. Берегите детей, Фатима умрет. Проснись, проснись!
Олеся открыла глаза и вздрогнула. Напротив нее, прислонившись к дереву, сидел Махмуд, слуга Керима.
– Ага, проснулась! А я думаю, будить тебя или самому рядом прилечь, – совсем не весело пошутил он и тут же застонал. – Эта… – он грязно выругался. – меня подстрелила. Но и я ее подстрелил. Зулейка потянула ее к вашей палатке. Слушай, а вы хорошо здесь устроились, даже жалко вас срывать с насиженного места.
Он снова скривился от боли, зажимая одной рукой плечо, а во второй руке, у него было ружье, которое постоянно выскальзывало. Видно было, что он его держит с трудом.
Олеся была напугана и не могла никак успокоиться. В голове не было ни одной здравой мысли. Наконец, взяв себя в руки, она спросила:
– Зачем тебе это нужно?
– О чем ты? – не понял Махмуд.
– Зачем ты преследуешь нас? Ведь ты просто слуга, как и мы. Какая тебе выгода от того, что ты нас нашел? От того, что нас вернут к этим извергам? – старалась говорить спокойно Олеся.
– Эх, нет! Ты сразу сказала неправильно. Ты и Зулейка никогда не были служанками. Вы ели, пили, спали и ничего не делали. А Фатима была любовницей Керим Бая. Она его собственность, как и вы. А я всегда был слугой, и никто из вас меня не замечал. Я был никто даже в ваших глазах, а сейчас вы в моих руках. Хочу, убью вас, а хочу, приведу вас, как хозяйского верблюда, к вашему хозяину. Зато получу большое вознаграждение. Мне было сказано вас найти, тебя и Фатиму, доставить живыми, потому что у вас очень ценный товар в животе, а Зулейку можно было убить на месте. Но уж так вышло, что пулю поймала Фатима, теперь Зулейка нужна живой. Везет ей, я думал, подстрелил ее, как куропатку, а она, словно мышь, юркая, пусть пока живет. Может Керим захочет ее взять вместо Фатимы. – И он толи засмеялся, толи застонал, скривившись от боли. – Поднимайся, нас уже женщины заждались. – Он закинул ружье за спину. – Не вздумай со мной шутить, у меня пушка, у Фатимы забрал.
