Текст книги "Паутина. Том 3. Призраки замка"

Автор книги: Людмила Богодухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Нет, нет, это просто слабость, ищи калитку, а я немного отдохну.

И Юлька прислонилась к огромному камню, который почти сросся с внешней стеной замка.

– Как странно, камень теплый, будто он нагрелся под солнцем, а солнца не видно. Видно с вчерашнего дня не остыл.

– Я нашел калитку, – позвал Тони. Юлька подошла к нему. Калитка была скрыта вьющимся кустарником.

– Как ты ее разыскал? Ведь ее совсем не видно, попробуй открыть.

Тони дернул ручку, калитка была закрыта.

– Придется стучать, но сомневаюсь, что кто-то услышит.

Юлька подошла к двери. Это выход в сад, и он должен открываться, с одной и с другой стороны, свободно. Она нажала на ручку вверх, затем вниз и толкнула калитку. Железная дверь бесшумно отворилась. Все очень просто, никаких запоров, просто щеколда, которая плотно закрывает эту дверь.

– Знаешь. Тони, я наверно, сама зайду и спрошу насчет работы. А ты с конем подождешь меня здесь.

– Нет, нет, – помотал головой Тони. – Вдруг в этом доме не говорят на французском, как ты объяснишь, что тебе нужно? Я пойду с тобой, а коня я привяжу к дереву, он никуда не денется.

Тони отвел коня к дереву, снял с него Юлькин рюкзак и большую корзину с продуктами, и они вошли во двор. Дворик был не большой, чистый, с ухоженными клумбами цветов. Высокие ступени вели на застекленную веранду. Возле самых ступеней с двух ее сторон росло два раскидистых дерева с плодами.

– Яблони, Тони, смотри, яблони!

– Чему ты удивляешься, Юлиа? У нас яблони тоже растут.

– Этот двор не похож на двор в замке, здесь, как в обыкновенном деревенском доме, цветы, яблони, скамейка под деревом. Все так красиво и уютно. Я уже не боюсь, это ты нагнал мне страху.

Юлька поднялась на ступени, постучалась в дверь.

– Позвони, видишь звонок, подсказал Тони.

– Ты что смеешься? Откуда здесь электричество? Ты разве видел столбы и провода?

– Я не видел проводов, но вижу звонок, поэтому и говорю тебе: «Позвони».

Юлька недоверчиво нажала на кнопку, и услышала, как где-то глухо прозвенел звонок. Прошло несколько минут, прежде чем послышались тяжелые шаги, и на веранде появился мужчина. Он был очень стар и щурил глаза даже в очках. Белый пух на голове еще сильней подчеркивал его лысину. Но одет он был очень элегантно, в черном костюме, с черной бабочкой под белым воротником, белой рубашки. Мужчина открыл дверь и застыл, уставившись взглядом на Юльку.

Тони поставил вещи возле дерева на землю, и тоже поднялся на крыльцо.

– Здравствуйте! – поздоровалась Юлька на французском языке.

– Я хотела бы поговорить с хозяевами этого дома.

Выражение лица у старика не изменилось.

– Он не понимает тебя, – тихо сказал Тони, и обратился к старику на итальянском.

Старик, молча, выслушал Тони, потом отступил в сторону, приглашая их пройти внутрь помещения. Юлька и Тони вошли. Старик закрыл за ними дверь и жестом дал понять двигаться следом.

Они вошли в большой зал с огромным камином, в котором весело трещали дрова. Возле камина стояло три кресла. Старик показал им жестом, чтобы они располагались у огня.

Юлька подошла к камину и протянула к теплу руки. И только сейчас почувствовала, как она озябла. От тепла по коже пробежала дрожь и зубы стали выбивать дрожь.

– Боже мой, что со мной происходит, меня всю трясет. Неужели я так сильно замерзла? На улице не тряслась, а здесь меня лихорадит, зуб на зуб не попадает.

– Это у тебя от нервов, ты сильно переживаешь, – проговорил тихо Тони.

– Откуда у них электричество? Посмотри, люстра под потолком.

Юлька запрокинула голову. Потолок был высоко, и с него свисала огромная люстра, сверкая огнями. Она освещала большой зал, в котором стояла старинная мебель, шкаф с посудой, длинный стол и вокруг него стулья, а возле большого окна, по бокам которого свисали плотные шторы, стоял журнальный столик, по бокам его стояли роскошные глубокие кресла с высокой спинкой.

Множество цветов, статуэток и картин украшали зал, а в конце зала шла лестница на второй этаж, по бокам которой тоже росли цветы в горшках и в кадках.

– Это не замок, это обыкновенный особняк, каких полно в любом городе, – мимоходом заметила Юлька, осматривая комнату.

– Может тебе повезет, и ты найдешь здесь работу, и тогда тебе не нужно будет с больной ногой идти в другое поместье, а я со спокойной совестью уеду домой, мне ведь завтра на работу.

– Спасибо тебе, Тони, я не знаю, почему ты решил мне помочь, но я очень тебе благодарна, даже если для меня здесь не будет работы. Я найду ее в другом месте, ты не огорчайся, голодной сидеть не буду.

– Как ты, нагрелась?

– Уже лучше, меня перестало трясти. Как ты думаешь, Тони мне можно сесть в кресло, у меня что-то разболелась нога.

– Не знаю, у тебя мокрая одежда и кресло тоже станет мокрым.

– Ты прав, – вздохнула Юлька, – но я валюсь от усталости. Как представлю, что придется идти назад, еще сильней чувствую усталость. Если придется идти назад, ты сядешь на коня! – категорично заявил Тони.

– Ни за что! Лучше я буду ползти два дня, но на коня не сяду. Я его боюсь, сильнее смерти. И ничто и никто не сможет заставить меня сесть на коня. Тебе не кажется, что мы слишком долго находимся здесь сами. Может, хозяева не знают, что мы здесь, возможно дед забыл о нас доложить. Это не хорошо, быть в чужом доме самим. Получается, что мы сами сюда зашли и самовольно греемся.

– Все не так, Юлиа, и ты зря волнуешься. Возможно, хозяева заняты, а мы ничего предосудительного не делаем, мы ждем. А возможно, нам дали время отдохнуть и согреться.

– Вы правы, молодой человек, – раздался женский голос на чисто французском языке. – Я решила, дать вам согреться, а потом уж спросить о причине вашего визита.

Говорившая женщина стояла на нижних ступенях лестницы. И Юлька вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как та спускалась по лестнице.

– Вы хотели видеть хозяев дома? Я к вашим услугам.

Юлька на миг растерялась. Она смотрела на женщину, которой было далеко за пятьдесят. Одета по-европейски в дорогой светлый костюм, и в светлых туфлях на невысоком каблуке, она выглядела элегантно и строго. И Юлька почувствовала свою убогость в этом черном обвисшем мокром платье и темной кофте, которая была ей велика. Она сразу почувствовала огромную пропасть, разделяющую ее и эту немолодую женщину, где выигрывала во внешности не она Юлька, хоть и была молода, а хозяйка имения, которая стояла на несколько ступеней выше, чтобы подчеркнуть неравенство между ними.

– Я вас слушаю, повторила женщина, или вы еще не совсем нагрелись и вам трудно говорить?

– Простите, – спохватилась Юлька, – вы так тихо подошли и заговорили на французском, что для нас было неожиданностью, и я растерялась. Я ищу работу. У меня умерла тетя Луиза, а несколько дней назад умерла вторая тетя, и я оказалась в затруднительном положении. Мне нужна работа, меня зовут Юлиа, а это Тони, он живет в том же городе, где живу я, в Майне Он подсказал мне искать работу в богатых имениях, так как в городе работы для девушек нет. И по своей доброте вызвался быть моим спутником, чтобы мне было безопасно в дороге.

Юлька в ожидании смотрела на хозяйку дома.

– Если у вас найдется для меня работа, я вам буду очень признательна.

– Где вы учились Юлиа? Что вы умеете делать? – поинтересовалась женщина, не двигаясь с места.

Юлька совсем растерялась.

– Я, закончила среднюю школу и собиралась учиться дальше в педагогическом ВУЗЕ, но по семейным обстоятельствам учебу пришлось отложить. Умею я все, что должна уметь женщина: готовить, шить, стирать, убирать в доме, нянчить маленьких детей.

Женщина спустилась с ступенек и подошла к камину.

– Садитесь! – предложила она, указав рукой на кресло.

– Нет, нет! Я постою, – поспешно ответила Юлька.

– Не бойтесь испачкать кресло, садитесь, вы устали. Я вижу. И еле стоите на ногах. И вы садитесь, молодой человек, – обратилась она к Тони. – Вам тоже нужна работа?

– У меня есть работа и в данный момент она меня устраивает, – ответил Тони, и тоже сел в кресло.

– У меня для вас работы нет, по крайней мере, сейчас.

И Юлька сразу сникла, а женщина продолжала говорить.

– Но я возьму вас и подумаю, что вам предложить. В крайнем случае, будете помогать мне в домашних делах. Но, это потом, а сейчас я хочу вас спросить, вещи у вас есть?

– Ее вещи стоят во дворе, под деревом, отозвался Тони.

– У меня немного вещей, белье переодеться и немного продуктов, – с радостью ответила Юлька, еще не совсем веря, что ей улыбнулась удача.

– Хорошо, я потом посмотрю, что у тебя есть из одежды и у меня одна просьба, ты не должна ходить в этом платье. Конечно, я понимаю, что у тебя горе, но никакого траура в моем доме.

– Хорошо, я согласна, – поспешно согласилась Юлька.

– Продукты может забрать твой друг или отнесешь на кухню, я покажу тебе твою комнату, а сейчас к столу.

Она дернула за шнур над камином, и по дому разлился тихий звон колокольчика. И тут же две служанки с боковой двери вынесли поднос, стали накрывать на стол.

– Мне нужно идти, – засобирался Тони. – Я очень рад, что Юлиа останется здесь, значит, ей больше не придется беспокоиться о дальнейшей своей жизни. Ведь скоро зима и одиноким женщинам сложно приходиться в такое время года.

– У тебя хороший друг, – заметила женщина и, обратившись к Тони добавила. – После обеда у тебя останется уйма времени добраться до дома, тем более, что ты не пойдешь пешком.

И уже вставая, как бы мимоходом проговорила:

– Я буду звать тебя Юленькой, а ты меня можешь называть тетя Мария или Мария Игнатьевна, как тебе больше нравиться. А теперь немного подкрепимся, чтобы можно было спокойно ждать ужина.

Стол был накрыт, так, как будто Юлька и Тони желанные гости в этом доме. И Юльку это очень удивило. Была тут рыба жареная, соленая, копченая, запеченные в духовке цыплята, всякие салаты и что сильно удивило Юльку, стояла пельменница, издавая аппетитный запах пельменей. И сразу вспомнился дом, и бабушкины пельмени, и слезы невольно покатились по Юлькиным щекам. Она украдкой вытерла глаза, отхлебнула с бокала искристого виноградного вина.

Давно уже Юлька не ела так плотно. Ее сразу же начало клонить в сон, но она упорно не подавала вида, что порядком устала от всего и хочет отдохнуть.

После чашечки кофе ей стало легче, и она взбодрилась. Тони собрался уходить. Он занес Юлькины вещи, и их кто-то уже отнес в комнату, где она будет жить.

– Прощай, Тони! – попрощалась Юлька на крылечке.

– Присмотри там за моим домом, изредка наведывайся в него. Я сказала соседям, чтобы собрали виноград. А больше там брать нечего, но не хотелось бы, чтобы его разобрали по камешкам. Вот и все Тони, я не знаю, что еще тебе сказать, кроме благодарности, какую я испытываю к тебе. Иди, Тони, вспоминай обо мне. Ах, да, я чуть не забыла, вот у меня тут письмо в конверте. Вернее, конверт в конверте, и, если вдруг со мной что-то будет не так, если ты почувствуешь, или узнаешь, отправь это письмо. Откроешь конверт, а на другом есть адрес, куда отправить. Обещай, что сделаешь так, как я прошу. Только не открывай сейчас, лишь, в крайнем случае.

Тони спрятал письмо.

– Я обещаю все сделать, но у тебя все будет хорошо. Прощай!

– Прощай!

И Тони вышел за калитку. Юлька вошла в дом.

– Это твой парень? – спросила Мария Игнатьевна.

Она сидела возле камина в кресле.

– Нет! Юлька подошла и села рядом.

– У меня нет парня, а Тони просто знакомый. Когда я искала работу, встретила его, он работает в ресторане официантом.

– Тебе нужно отдохнуть, а потом поговорим о работе. Тебя проводит Софья в твою комнату.

Юлька повернулась, рядом стояла служанка, женщина лет тридцать, тридцать пять. Одна из двух, которые накрывали на стол. Юлька нерешительно встала.

– Спасибо вам за заботу. Мне даже неудобно, оттого, что я валюсь с ног. С вашего разрешения я пойду.

И она пошла за служанкой по лестнице на второй этаж. Лестница была широкая, каменная, по бокам массивные железные перила, с узорной чеканкой. Юльке стало интересно посмотреть узор, но служанка шла быстро, и Юлька сильно хромая поспешила за ней.

Глава 2

Проснулась Юлька от неприятного ощущения, что на нее кто-то смотрит. Еще не открывая глаза, она пыталась понять, где она и что с ней. Но вспомнив, что она в замке, Юлька резко села, испуганно осмотрелась. На нее с улыбкой смотрела хозяйка дома.

– Я тебя напугала? Мне не хотелось тебя будить, ты так хорошо спала. Но я хочу поговорить с тобой о твоей работе. Ты перечислила, что умеешь делать, и мне стала интересна одна деталь. Где ты научилась обращаться с маленькими детьми? Ты работала няней?

– У нас по соседству жила семья многодетная, детей много, один за другим, и все мал мала меньше. Вот я и была нянькой, мне приносили нянчить без денег, просто так. Я кормила, варила каши, супы, пеленала и стирала пеленки, укладывала спать. Летом, бывало, целыми днями нянчилась. Один на руках, другой, а то и двое, рядом за подол держатся. Так что у меня большой стаж работы и совсем необычный, – Юлька с любопытством смотрела на хозяйку.

«Почему она спрашивает меня об этом, умею я нянчить или не умею. Ведь у них нет детей».

– У меня есть для тебя работа. Но прежде покажи, какая у тебя одежда.

И Юлька осмотрелась: сумки ее не было видно.

– Я не взяла свою сумку, она наверно, стоит в холе.

– Посмотри в шкафу. – подсказала хозяйка.

Юлька открыла дверцы шифоньера. На плечиках аккуратно были развешаны все ее платья и костюмы, которые они купили с Екатериной Дмитриевной.

– Не плохо, не плохо! – одобрила Мария Игнатьевна. – Вот этот наденешь к ужину. Сняла брючной костюм бирюзового цвета. И хорошенько расчеши свои волосы. У тебя красивые волосы, не надевай платок, он тебя старит. И тебе необходимо заниматься зарядкой, непростительно полная, нужно худеть. Что с твоей ногой?

– Я ее поломала, и она у меня была в гипсе, на мне пришлось его снять раньше положенного срока. Она у меня еще болит, особенно, если долго хожу, я тогда начинаю хромать, говорила Юлька, стараясь не подать вида, что она смутилась.

– Не буду тебя больше задерживать, одевайся и спускайся к столу, – сказала Мария Игнатьевна и вышла.

«Господи, как же мне быть? Если она догадается, что я беременна, она откажет мне в работе».

Юлька сбросила с себя платье и стояла перед трюмо в трусах и лифчике.

«Очень видно, и как же она не догадалась?»

Потом быстро надела брюки, которые плохо застегивались на поясе. Надела легкую майку с коротким рукавом, которая была чуть светлее, чем костюм. Сверху майки – костюм. Посмотрела на себя в зеркало. Ничего не видно, костюм все скрывает. Наспех причесав волосы и сунув ноги в белые босоножки, Юлька на миг остановилась. Беспомощно осматривая комнату, она будто искала для себя поддержку, стараясь не волноваться. Юлька подошла к окну, оно выходило на хозяйственный двор, где было множество различных построек. А за постройками, за каменной стеной виднелся склон горы, который огибал замок, закрывая собой окрестность. Сгущались сумерки, и небольшая комната погружалась в них. Комнатка была уютной, в ней, кроме кровати и шифоньера с одеждой стояло трюмо, стол, стулья и два кресла. А в углу старинная этажерка с книгами. И Юльке захотелось посмотреть книги, но она отложила просмотр книг на потом. Сейчас ее ждали к столу.

«Какую работу решила дать ей хозяйка дома?»

Юлька еле сдержалась, чтобы сразу не расспросить о работе.

«Может она собирается ее отправить на работу в другое место, к друзьям, например, или … Поживем, увидим, ни к чему мучиться вопросами» – оборвала себя Юлька.

Стол был накрыт только на двоих. И Юлька нерешительно остановилась.

– Садись, это твое место за столом, – позвала ее Мария Игнатьевна. – Уже все поужинали, я решила составить тебе копанию, или наоборот, но какая разница? Работать ты будешь ночью, и надеюсь, что ты вложишь в свою работу всю душу и сердце, – загадочно проговорила она.

Юльке не терпелось спросить, что это за работа. Она уже начала волноваться, подойдет ли эта работа ей. Неясные и опасные мысли завертелись в голове. Но Юлька пересилила себя и спокойно продолжала ужинать.

– Ты даже не интересуешься, что за работу я тебе приготовила?

– Я жду, когда вы сами обо всем скажете, или покажете. А спокойна я потому, что с любой работой могу справиться, лишь бы она не расходилась с моими жизненными принципами, с моей моралью и совестью. А в этом, достойном уважения, доме я уверенна, плохую работу мне не предложат.

Мария Игнатьевна с улыбкой посмотрела на Юльку и ничего ей не ответила, а про себя подумала:

«Очень молода, но что-то в ней есть. Интересно, она так наивна или хитра, что на ее лице ни капли беспокойства или хотя бы любопытства. Спокойный, открытый взгляд, ни тени лукавства. Посмотрим, посмотрим, время покажет, настолько ли она проста, как кажется»

А Юлька заметила ее взгляд, но старалась ни о чем не думать, чтобы не высказать своего беспокойства.

После ужина хозяйка, не задерживаясь за столом, встала и коротко бросила Юльке:

– Пошли!

И Юлька, тоже молча, последовала за ней. По лестнице поднялись на второй этаж. Юлькина комната была сразу же за поворотом в коридор от лестницы. Но Мария Игнатьевна прошла ее и, пройдя до конца коридора, где по бокам были двери в комнаты, повернула направо, и зашла в первую дверь, оставив ее открытой. В комнате был полумрак, настольная электрическая лампа с розовым абажуром освещала небольшую, но необычно обставленную комнату. Мебель в этой комнате была вся маленькой. Необычно маленький шифоньер, стол, стулья, маленькие кресла, шкаф с игрушками. Игрушки стояли везде, на столе, на шифоньере, на полках. Только большой диван выглядел в этой комнате неуклюжим великаном. И тут Юлька увидела детскую кроватку, она стояла возле стенки и поэтому не сразу бросилась в глаза. Сердце у Юльки рванулось к горлу, а потом бешено забилось. И чтобы взять себя в руки, Юлька посмотрела на хозяйку дома, которая тихо говорила с молодой женщиной. О чем они говорили, она не слышала, да если бы и слышала, все равно ничего бы не поняла, потому что все в ней требовало подойти к кроватке, где спал малыш. И Юлька невольно подчинилась своему порыву, но женщина придержала ее за руку и что-то быстро стала ей объяснять. Юлька не поняла с ее слов ни одного слова. Она посмотрела на Марию Игнатьевну.

– Юстина сказала, что не надо девочку трогать, она только заснула. Ребенок болен, ей лучше подольше спать.

– Это девочка? Она больна? Чем она больна? – в волнении проговорила Юлька.

– Ничего страшного, не бойся Юленька, у нее болезнь не заразная. Доктор говорит, что так бывает, если ребенок остается без матери.

Юлька обессилено прошла к дивану и села на него.

– А где ее мать, что с ней случилось, почему она не со своей девочкой? – стараясь подавить волнение, проговорила Юлька, но голос выдавал ее.

Мария Игнатьевна что-то сказала Юстине, и та вышла. Потом она подошла к дивану и села рядом с Юлькой.

– Девочка потеряла свою мать при рождении, а потом у нее была кормилица, но так уж вышло, что и с кормилицей ей пришлось расстаться. И ребенок сильно скучает. Она не признает никого, и даже меня, свою родную бабушку. Ты будешь с ней ночью, а днем ты будешь отдыхать, с ней будет Юстина. Целые сутки быть с больным ребенком очень трудно. Юстину ночью подменяла я. Девочка очень неспокойно спит. Если тебе что-то понадобится, то ты знаешь, где кухня, а здесь есть водичка, молочко, но она его не пьет.

– Можно я посмотрю ребенка? – поднялась Юлька.

– Конечно, посмотри, но не разбуди ее, а то тогда до утра не уложишь.

И Мария Игнатьевна вместе с Юлькой подошли к детской кроватке. Юлька боялась глянуть на личико малышки. Она смотрела на пуховое одеяльце, на маленькие ручки, раскинутые во сне, потом перевела взгляд на подушку, на которой спала девочка и, наконец, посмотрела на личико ребенка. И невольный стон вырвался из ее губ. Это была Танюшка, но личико было бледным и худым, толи при свете лампы показалось Юльке или на самом деле, ребенок был сильно болен. Слезы любви и жалости навернулись на глаза у Юльки. Она схватилась за кроватку, и чтобы не закричать, закусила губу.

– Мне тоже очень больно смотреть на свою внучку, – проговорила Мария Игнатьевна, заметив Юлькино волнение.

– Я помогу тебе, солнышко мое! – прошептала Юлька.

Но Мария Игнатьевна услышала и растроганно пообещала:

– Если ты спасешь мою внучку, то проси у меня, что хочешь, я тебя отблагодарю.

Юлька ничего не ответила. И Мария Игнатьевна, пожелав спокойной ночи, вышла.

Юлька взяла детский стульчик и села возле кроватки.

«Я нашла тебя, девочка моя. О, Боже, благодарю тебя, ты дал мне еще один шанс! И я постараюсь им воспользоваться».

Она взяла детскую ручку и нежно гладила ее.

«Спи моя малышка, мама всегда будет с тобой рядом. Ты теперь выздоровеешь, мы будем ходить с тобой на улицу, рвать цветы, кушать виноград. У тебя много игрушек, они ждут, когда ты с ними будешь играть, спи спокойно. Утром встанет солнышко, и заглянет к нам в окошко. И разбудит мою красавицу, мою девочку».

До самого утра Юлька просидела возле постели своей дочери. Она не отпускала маленькой ручки девочки. Утром, когда сквозь щели тяжелых штор стали пробиваться солнечные лучи, Юлька раскрыла шторы, и потоки солнечных лучей хлынули в комнату. Девочка открыла глаза и заплакала. Юлька с улыбкой подошла к кроватке, взяла дочь на руки.

– Это кто проснулся? Моя девочка проснулась, – говорила Юлька на русском языке с девочкой. – Доброе утро, смотри, солнышко не плачет, и Танечка не будет плакать. Сейчас мы умоемся, оденемся и пойдем завтракать. Хорошо? Вода тепленькая, умоем глазки, умоем щечки, носик тоже будет чистый, – приговаривала ласково Юлька.

Она говорила и говорила, одевая девочку, целовала ее, то в носик, то расцеловывала ручки, ножки. Малышка перестала плакать. Ей нравились мамины ласковые руки. Было приятно от ее ласк.

Потом Юлька спустилась вниз с ребенком на руках, и зашла на кухню. На кухне женщины всполошились, ребенка нельзя было выносить из своей комнаты. Но Юлька попросила, чтобы сварили для девочки свежей каши. Ее никто не понял, и побежали за хозяйкой. И вскоре на кухне обеспокоенная Мария Игнатьевна стала объяснять Юльке, что ребенок должен находиться в своей комнате, потому что девочка больна. Юлька спокойно выслушала, согласно кивая головой, но, когда стала говорить, то у Марии Игнатьевны создалось впечатление, что новая няня ее совсем не слушала.

– Ваша внучка сегодня отлично спала, и утром мы уже умылись, сделали зарядку, легкий массаж. А теперь ей пора завтракать. Но каша для ребенка не готова и ее никто не собирается варить. Мне нужна коляска, чтобы я могла посадить в нее ребенка, пока я буду варить для нее завтрак или обед. Для того чтобы девочка выздоровела, необязательно держать ее взаперти в одной комнате. Она должна общаться со всеми, у нее должна быть одна няня. Я прошу вас доверить мне вашу внучку.

Мария Игнатьева смотрела на Юльку с ребенком на руках. Девочка уткнулась в Юлькино плечо и не хотела поворачиваться, не хотела ни на кого смотреть. Но ребенок молчал, и это было странно, на руках у всех девочка плакала.

– Мария Игнатьевна, – продолжила Юлька. – Дайте мне время, и ваша внучка будет идти на руки ко всем. Она будет бегать по этому большому залу, устланному коврами, а ее смех будет слышен по всему замку. Дайте мне время и разрешите самой готовить ее еду, самой ее кормить, купать, гулять в саду. И ребенок будет здоров.

– Она сейчас уже не такая, какой была вчера, – удивленно проговорила бабушка. – Хорошо, пусть все будет так, как ты решила. Если девочке не будет лучше, значит нужно показать ее в городе врачам. Но не в нашем городе, этого врача мы уже привозили, и у меня создалось впечатление, что диплом у него липовый. Напиши список необходимых продуктов для ребенка, и необходимых вещей. У нас в доме очень давно не было детей, и, возможно что-то я упустила. А сейчас это нужно на завтрак моей внучке.

И Юлька объяснила, это для маленького ребенка лучше всего, взять смеси, а если их нет, то рисовую или манную кашу.

Хозяйка перевела повару Юлькины слова, и пожилая женщина-повар открыла один из многочисленных шкафов, где были все полки, забиты детским питанием. Коробочки со смесью, баночки с пюре, соки, желе.

– Да здесь много всего! – возмутилась хозяйка. – А ребенок голодный ночь и все утро. Сын привез и поставил в шкаф, никого не предупредив, что с этим делать. Я говорю, у нас очень давно не было в доме маленьких детей. Надо было ребенку найти кормилицу, но сейчас не прежние времена, своих детей не хотят кормить, не то, что чужих. У моих детей была кормилица, но это было очень давно.

Юлька слушала хозяйку, а сама распечатала баночку с яблочным пюре, переложила в чашечку и сев в зале за стол стала кормить ребенка, тихо что-то приговаривая. Девочка нехотя ела, а бабушка наблюдала за Юлькой и удивлялась ее терпению, с которым она уговаривала ребенка кушать. Но сколько она не прислушивалась, не могла услышать, что Юлька шептала малышке на ушко.

– Юленька, я жду, когда ты спросишь, как зовут мою внучку, но ты так и не спросила. Как ты обращаешься к ней? Каким именем называешь ее? – вдруг спросила Мария Игнатьевна.

– Ах, да, – спохватилась Юлька. – Я хотела спросить, но забыла, а называю я вашу внучку солнышко, красавица, моя маленькая девочка. Вы против? Я должна называть ее только по имени? Тогда скажите, как зовут вашу внучку?

– Нашу девочку зовут Татьяна, но я не против ласковых имен, которыми ты называешь ее.

Юлька облегченно вздохнула, и подумала:

«Как она забыла спросить про имя. Чуть не прокололась, надо быть внимательной. Бабка наблюдает за нами, не хватало еще ревности с ее стороны».

И когда малышка поела, Юлька подошла к Марии Игнатьевны.

– Поговорите со своей внучкой.

– Внученька, Танечка, посмотри на бабушку. Ласково просила Мария Игнатьевна. Но девочка отвернулась к няне, уткнулась ей в плечо и не хотела никого видеть. А бабушка гладила ей спинку, ручки, ножки. И при каждом прикосновении девочка вздрагивала, а потом заплакала.

– Она привыкнет, не беспокойтесь, она привыкнет к обитателям дома, а к вам сама будет проситься на руки. Но для этого, я должна свободно передвигаться по дому с ней на руках, чтобы она не боялась его, чтобы она знала каждый его уголок, и тогда дом и кто живет в нем, не будут пугать ее. Но на это нужно время и терпение. Я взрослая и меня пугает ваш замок, хотя в нем все по-современному, но меня пугают высокие потолки, сквозь них проступают призраки прошлого века, я имею в виду старинные камни и их роспись. Потом эти полутемные длинные коридоры… Но все это потому, что я не жила здесь, я не привыкла. А новые дома, новые места всегда пугают. Даже в лесу бывает такое, знакомый участок леса кажется тебе родным, а незнакомый враждебным, – тихо говорила Юлька, между словами целуя малышку то в пальчик, то в шейку. Поглаживала ее по спинке, улыбалась ей, что-то шептала ей на ушко. И девочка успокоилась, и даже повернулась к бабушке, опасливо на нее поглядывая. Она боялась, чтобы ее не разлучили снова с той, к которой она чувствовала доверие, с которой ей было спокойно.

А Мария Игнатьевна молча, наблюдала за Юлькой и своей внучкой и видела, что между ними есть какая-то связь, не видимая глазу. Какая бывает у матери и дочери. Но она то точно знала, что Лизонька умерла, а другой матери не может быть.

«Неужели у этой молоденькой девчонки больше жизненного опыта, чем у меня?» – с огорчением думала она. – «Или у нее дар любить детей, и они к ней тянутся. И доверяют ей, как я вижу по своей внучке. Не будет ли это опасно? Не потеряю ли я любовь своей девочки? Но мне нечего терять, любви еще не было, не было даже доверия этого ребенка. Я ни разу не держала ее на руках, так, чтобы ребенок не захлебывался в крике», – тут же опровергала себя она. – «А эта девочка держит на руках малышку, так как своего собственного ребенка, будто она ее держит с рождения. Она и обращается с ней так же, как обращалась бы с любимой доченькой. Она беспрерывно ее ласкает. Каждое ее движение словно предназначено для ласк. Так может обращаться мать с ребенком, и любимая женщина с мужем. Нет, о чем я? Здесь не может быть сравнения. Любовь матери безгранична, она не ждет ответной любви, она уже счастлива оттого, что ее ребенок рядом. А эта девочка, такая неуклюжая на вид, с толстой, уродливой талией, хромая, она счастлива. У нее глаза счастливой матери, она вся светится, и ее не уродует ее одутловатое лицо, ее не волнует ее внешность. Вот что удивительно!» – удивлялась Мария Игнатьевна, наблюдая за Юлькой.

Четкий профиль красивого лица с гладко зачесанными, подобранными в узел, черными волосами, был как бы в рамке, на фоне окна. Она стояла спокойно, с достоинством, не похожая на обыкновенную няню.

«Интересно, чтобы сказал мой сын, увидев ее? Она бы ему не понравилась, он не любит таких женщин. Лизонька была само изящество, как ангел, она нравилась всем. Из-за всего этого, что произошло потом, и разгорелась вражда между его друзьями», – Мария Игнатьевна тяжело вздохнула. Юлька замолчала и тревожно посмотрела на свою хозяйку.

– Простите, я утомила Вас.

– Нет, нет, ты здесь не причем. Я вспомнила неприятные моменты своей жизни, и у меня разболелась голова.

Она звякнула в колокольчик.

– Можно подавать завтрак. А ты поднимешься в детскую? – обратилась она к Юльке.

– Нет, я буду завтракать с ребенком на руках.

– Но это неудобно. И не принято сидеть за столом с ребенком.

– И все же я прошу об этом. Я хочу, чтобы ваша внучка привыкла ко всему, к той жизни, которой наполнен дом, к людям, к обычаям, чтобы она была равноправным членом семьи.

– Хорошо, – согласилась бабушка. – Для моей внучки теперь всегда будет стоять все необходимое для завтрака, обеда или ужина. А полдник будет подаваться в детскую. Меню для ребенка продумаешь и запишешь на целую неделю, и я ознакомлю нашу повариху, Жозефину. Она у меня работает очень давно и я, могу сказать, ей очень довольна. У этой женщины очень тяжелая судьба, она осталась одна, вся ее семья погибла. Но это потом ты сама узнаешь, если будет интересно.

На стол уже подали завтрак, и Мария Игнатьевна поднялась с кресла и пошла к столу

– Не стой, проходи, садись завтракать.

Для Танюши тоже поставили кашку.

– Мы что же и завтракать будем в том же составе, в каком ужинали? – удивилась Юлька.

– Вы говорили, что у вас есть сын, и разве больше никто не сядет за стол? Почему же мне такая честь, я ведь такая же служанка, как и все остальные?

– Сына моего сейчас нет дома, у него много работы на ферме, в долине, в офисе, в Милане. Он редко бывает здесь, в родовом гнезде. А я здесь, чтобы он всегда мог сюда вернуться. Потом, я привыкла здесь, у меня здесь относительная свобода действий. Взрослые дети стараются все делать по-своему. Так вот, он бывает здесь редко, но, когда приезжает, то все собираемся, разумеется, за столом. Теперь о слугах. Юстина, это няня, она же горничная, всегда завтракает со мной вместе, я не снобка, и далека от законов старого времени. Но сегодня Юстина попросила выходной, и я ее отпустила. Она живет в деревне, недалеко от замка. Вы, вероятно, видели несколько небольших поселков.