Текст книги "Паутина. Том 2. Тропа над пропастью"

Автор книги: Людмила Богодухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Марина, о чем ты говоришь? Неужели ты действительно так думаешь? – Перебила ее Юлька.

– Как так? – Чуть остыв, проговорила Марина.

– Ну, я поняла, что ты могла бы пойти на все, ради своего ребенка, даже на преступление.

Марина, ничуть не смутившись, твердо посмотрела в глаза девушки.

– Пошла бы, и убила хладнокровно, и пусть это был бы мой грех, но мой сын, зато, жил бы в роскоши. Но, надеюсь, это дальше рассуждений не пойдет.

Юлька поежилась, ей стало совсем неуютно, в глазах молодой женщины она увидела какой-то хищный, звериный блеск. Но это было лишь мгновение, и снова Марина была мягкой и добродушной, с каким-то цыганским взглядом черных глаз. А гладкие черные волосы, падающие на плечи и на спину, придавали ей особую, то ли еврейскую, то ли цыганскую, красоту. И вся она была стройной, гибкой, с мягкой походкой.

«Как змея! – почему-то мелькнуло у Юльки сравнение. – Точно змея, укусить может в любую минуту».

– А ты, неужели ты не пошла бы на все, ради своей дочки?

– Знаешь, Марина, я никогда не задумывалась об этом, и не знаю, как бы поступила в той или иной ситуации. Но я никогда не завидовала тем, у кого есть то, чего у меня не было. Сейчас нет, но, может, будет потом, а если и не будет, то тоже не смертельно. Моя бабушка говорит: «береги платье с нову, а честь смолоду», и я надеюсь, знаю, что это такое. Человеку, по сути, нужно совсем немного, это он сам придумывает себе проблемы, которые не может решить или решает в ущерб другим.

– Это все философия, – перебила Юльку Марина, – ты еще очень плохо знаешь жизнь. Да и откуда тебе ее знать, если кроме «Вишенок», ты никуда не выезжала, нигде не жила. А я хочу вырваться с этой дыры и жить в Москве. Не хочу больше ни в какой город. А, чтобы попасть в Москву, и жить там, в достатке, нужны большие деньги, которые сами не придут, и никто тебе их не подарит, и честным трудом их не заработать, хоть горбаться всю жизнь.

– А зачем тебе Москва? – Удивилась Юлька, – что в ней особенного? Просто город, каких много, красивей, может, других городов. Но ты и там будешь чувствовать свою неудовлетворенность, и потому что не коренная жительница, потому что привыкла к другой жизни, и понять не сможешь, что тебя не удовлетворяет. И деньги, и роскошь здесь не причем. Тебя будет тянуть в эти края, а ты будешь со всех сил стараться быть довольной, потому что достигла своей цели. Но эта цельнее та, к чему человек должен стремиться. Она только манит, но не дает удовлетворения, душевного покоя, а без этого всегда будет чего-то не хватать.

– Что ты понимаешь! Не тебе меня учить, тебе только восемнадцать, а ты уже погрязла в пеленках, не успев получить образование. Что ждет тебя в будущем, мытье полов или телята в совхозе, но и совхозов уже нет. Так как ты собираешься жить? С ребенком на руках тебя не возьмут на работу, денег нет, мужа нет. В деревне будешь разводить коров и свиней? Всю свою жизнь проведешь в навозе, ничего больше тебе не светит. Ты даже в театре не была ни разу, и уже навряд ли будешь. Где твоя высокая цель, о которой ты мне хотела сказать? К чему стремишься ты сама? Поучать других всегда легче. – Марина встала и в раздражении ходила по кухне.

– Я тоже зря родила, вернее, нужно было чуть позже. Но у меня другое дело, у меня муж, специальность. И, если нам ничто не помешает, то я буду жить в Москве. А мой сын, пока кончит школу, будет коренным жителем Москвы. А вот ты так и останешься теперь с образованием десять классов деревенской школы.

Юлька молчала, она была не согласна с Мариной, но спорить расхотелось. В одном она, возможно, была права, с ребенком на руках на работу ее не возьмут. Но думать сейчас об этом не хотелось, по крайней мере, здесь, у Марины.

– Марина, дай мне мои документы.

Марина молча ушла в зал, и вернулась с паспортом и свидетельством о рождении.

Юлька открыла свидетельство.

– Вот он первый документ моей дочери, моей малышки. Жемчужная Татьяна Марковна, год рождения: пятого июля двухтысячного года; мать – Жемчужная Юлия Трофимовна; отец – Ярцков Марк Карлович. Что это? Вернее, кто это такой? Почему дядя Коля записал отцом какого-то Ярцкова Марка Карловича? Откуда он откопал такую фамилию? Да тут и имя с отчеством не похожи на русские! – возмутилась Юлька.

– Понимаешь, когда он стал записывать, говорит все имена с головы, как ветром выдуло. А тут у него на приеме был один иностранец, не помню откуда приехал, вот его имя и отчество в голове у него крутились, он и записал его отцом. Да тебе-то, какая разница, ты ведь сказала любое имя. Вот он и вписал то, что было в голове, замуж выйдешь, поменяешь фамилию отца. Так что не придавай большого значения таким пустякам.

Юлька совершенно была сбита с толку и не знала, как реагировать на сказанное. Но, в конце концов, решила, что Марина права, какая разница, кто вписан в свидетельство о рождении. По крайней мере, в данный момент изменить ничего нельзя было. Хорошо, что самой не пришлось идти записывать ребенка. Без справки, кто бы записал на ее фамилию, а теперь все по закону эта малышка уже не Ульянка, а Татьяна и она ее дочь. Танюшка, Танечка, имя хорошее, красивое и привыкнуть к нему легко, потому что они похожи по звучанию.

В комнате раздался жалобный тихий плач ребенка и тут же, как бы вторя ему, закричал другой, но требовательно и громко.

– Вот и проснулись, пора кормить, – поднялась Марина. – Идем. Чем кормишь дочь, я думаю грудью? – поинтересовалась она у Юльки и, не дожидаясь ответа, вышла с кухни.

Юлька тоже поспешила к малышке. Взяла ее на руки, девочка требовала есть. В зал с ребенком на руках зашла Марина. Малыш крепенький, белобрысенький, с пухлыми щечками требовательно лез за пазуху, требуя грудь. Марина села на диван и дала ребенку грудь. Юльке ничего не оставалось, как тоже дать малышке грудь, и Танюшка с жадностью припала к ней. Юлька почувствовала, как в груди закололо, вначале в одной, а потом в другой.

– Смотри, у тебя потекло молоко, так можно и кофту испортить. Нужно салфетку подкладывать под другую, когда кормишь, – сделала замечание Марина.

Но Юлька ничего не поняла, она уставилась на грудь, где через кофточку сбегала молочная капля, а потом перевела удивленный взгляд на Марину.

– Ты что так удивилась? Первый раз, что ли молоко побежало?

И Юлька чуть не ляпнула, что оно не могло побежать, но вовремя опомнилась и только кивнула головой.

– Не переживай, я тебе дам во что переодеться, да и вообще тебе нужно обновить свой гардероб, а пока подыщем что-то с моего. Пользуйся, пока я рядом, – пошутила Марина.

Игорек насосался и с любопытством рассматривал девушку, а Юльке, казалось, Игорек такой большой против Танюши, а она кроха, маленькая и щупленькая. Девушка развернула малышку, поменяла ей пеленки.

– Мне нужно где-то постирать, – озабоченно проговорила она.

– Замучаешься с этой стиркой. Я дам тебе памперсы, потом сама еще подкупишь. Такая благодать, всегда сухо и нет грязных пеленок.

– Нет, я не хочу памперсы, ну другое дело в дороге, а дома лучше мягкие пеленки, и дешевле, и ребенку приятней.

Марина засмеялась.

– Вот деревня! Юля ты живешь в какое время, телевизор хоть смотришь?

– Да, ладно, – отмахнулась девушка, – все я смотрю, и не дурочка как ты обо мне думаешь, но я на все, что происходит в стране, в нашем городе, или в селе, имею свое мнение. А если я с кем-то не согласна, то это не значит, что я глупа или отстаю от жизни. Ты тоже не далеко ушла от нашей деревни, лишь на двадцать пять километров.

– Я готовлю себя к жизни в Москве. Учу языки, увлекаюсь книгами, музыкой, достала различные справочники, путеводители, моды. Знаю все престижные ателье, рестораны, магазины, музеи. В Москве мне не нужны будут провожатые, или экскурсоводы. Так что, белой вороной я там не буду. И скучать по этому городу тоже не буду, а если даже потянет на природу, можно будет приобрести дачу.

– Мечты, мечты, где ваша сладость, прошли мечты, осталась гадость. Это бабушкина пословица. Мечтать не вредно, но нельзя забывать о реальности, а то вся жизнь пройдет в пустую. – Усмехнулась Юлька. – Откуда у вас большие деньги? В лотерею выиграли, или получили наследство?

– Пока нет денег, но надеюсь, что они будут, – загадочно проговорила Марина, – а пока это секрет. Ты Юля расскажи, что у вас там произошло в деревне? Привезли к нам в больницу больную с вашей деревни, она ничего не говорит, чем-то или кем-то напугана. Говорят, эта женщина занималась подпольными абортами.

– Это вы про тетю Мотю? Да, она не таясь принимает беременных женщин. И в деревне об этом все знают, к ней приезжают, уезжают совсем незнакомые люди. Это ее черный бизнес. А что случилось, почему она в больнице? – Сделала Юлька вид, что ничего не знает.

– Вот, я и хотела узнать, что случилось. Кому-то она сделала искусственные роды, что ли, а потом у нее возникли неприятности. Неужели не слышала? Ты ведь почти рядом живешь, а бабуля, так вообще, напротив ее дома.

Юлька пожала плечами.

– Знаешь, Марина, я вообще не интересуюсь сплетнями, а сейчас тем более некогда, да и не здоровилось мне последнее время. Я и поступать не поехала из-за этого. Куда мне было с животом, хотя я не думала, что все произойдет так рано. Но видно так должно было быть, да, моя маленькая? – Нежно погладила она ребенка. – Вот подрастем и будем учиться, а пока у нас другие занятия. Но почему тебя заинтересовали дела тети Моти? Мало ли их по деревням, сейчас каждый выживает, как может. Но я не оправдываю таких людей, можно даже сказать, я их ненавижу, потому что они за деньги убивают детей.

– Она попала в нашу больницу, тем более Колина землячка, только и всего. Но сама она ничего не может говорить, потеряла дар речи, а может и в какой-то степени рассудок.

– Интересно, что же это с ней случилось? Тетя Мотя – женщина с крепкими нервами. Может, какая-либо женщина от боли стукнула ее по голове ногой?! – сделала предложение Юлька.

– Интересная версия, а главное правдоподобная, в таких случаях все может случиться. Каждому по его заслугам, – усмехнулась Марина. – Ладно, сменим тему. Татьянка твоя уже спит, выйдем с комнаты, а то Игорек разбудит. Пойдем в нашу спальню, что-нибудь из одежды отберем тебе.

– Неудобно как-то, – засмущалась Юлька.

– Ничего нет неудобного, свои ведь, не чужие.

И Юлька нехотя поплелась следом за Мариной.

Глава 2

Вот уже вторые сутки Юлька с Танюшей гостили у дяди Коли. Поместили их в маленькой комнатке, где Марина устроила детскую, но Игорька одного еще боялись оставлять на ночь, и он спал в одной комнате с родителями.

Первую ночь Юлька спала спокойно, а сейчас не могла никак заснуть, хотя в доме уже все заснули. Танюша тоже спала, а Юльку замучили вопросы, на которые она не могла дать ответ.

– Что делать дальше? Жить у дяди Коли дольше нельзя, так как нужно объяснить свое поведение, во-первых, нужно идти к гинекологу и к детскому врачу, дальше отговорки будут подозрительны. Но и гостить долго, тоже не дело, Марина долгих гостей не любит, это Юлька знает точно. А если ехать, то куда? И как ехать с маленьким ребенком на руках? И еще ее тревожило то, что у нее появилось молоко в грудях, значит, с ней что-то произошло, но что? Кто мог бы дать ей ответ на ее вопрос? С кем можно поговорить об этом, не вызвав подозрения?

Юлька ворочалась с боку, на бок. Ей казалось, что ночь тянется очень долго.

– Нужно завтра купить часы на руку. Это не дело, не знаешь сколько времени. Утром схожу в поликлинику к детскому врачу и похожу по магазинам, куплю детскую коляску, а то руки постоянно заняты ребенком, очень неудобно. И еще нужно набрать детского питания, подкармливать Танюшку.

Юлька вздохнула и потихоньку поднялась с кровати.

– Вот не вовремя захотелось воды, – никогда раньше Юлька не мучилась бессонницей. – Но не только хочется пить, а еще не прочь бы поесть, что-то подвело желудок от голода, будто и не ела вечером, но не шарить же ночью по чужому холодильнику.

Рассуждала Юлька, стараясь бесшумно, чтобы никого не разбудить, продвигаться по темным комнатам. Когда она уже подходила к кухне, то услышала приглушенные голоса. Юлька остановилась и прислушалась. Говорили на улице, на крыльце. Она решила глянуть, кто разговаривает. Приоткрыла дверь и выглянула. На деревянных порожках сидела Марина и дядя Коля. Они тихо переговаривались.

«Тоже не спят,– подумала девушка. И уже хотела закрыть дверь, но вдруг услышала, что говорила Марина, и нервная дрожь пробежала у неё по телу».

– Нет, нет, Коля, я с тобой не согласна, я сама видела, как побежало молоко у неё по кофте, когда она кормила Танюшу. Это её ребёнок, ищи в другом месте. Не забывай, что тебе теперь будут все младенцы и их мамаши подозрительны.

– А я не говорю, что она не рожала, я говорю, что в селе кроме неё никто не рожал. – Тихо говорил дядя Коля.

– А почему ты зациклился только на нашем селе? Разве мало таких Моть по сёлам во всей округе? И потом, ты не можешь быть уверен, что ребёнок жив. И иногда мне кажется, что это безнадёжное дело. – Вздохнула Марина.

– Я проверю всё, а пока я уверен, что это не безнадёжные поиски. – Дядя Коля обнял Марину за плечи. – Я всё сделаю для тебя, для нашего сына и поверь, мечта твоя жить в Москве будет в скором времени реальностью.

Юлька тихо прикрыла дверь. Пить уже расхотелось, и она вернулась в комнату к Танюшке.

Что же происходит? Что-то тревожное и опасное для неё и малышки было в этом разговоре. Но почему дядя Коля? С какой стороны он имеет отношение к рождению Танюши? Он совершенно не похож на того, который приезжал на «Волге» с женщиной к ним в село.

Юлька подошла к окну, на улице светила луна, а рядом с окном росла раскидистая вишня. И хоть не было видно, каким цветом вишни, но Юлька знала, что стоит только открыть окно и протянуть руку, и холодные и приятные на ощупь, в ладонь лягут спелые, сочные, тёмно-красные плоды вишни. А стоит их только сорвать, и потечёт с них кроваво красный сок, сладкий, чуть терпкий на вкус, но такой необыкновенный, неподражаемый.

Юлька открыла окно и потянулась к вишне, и уже почувствовала прохладные и упругие плоды, но рвать расхотелось.

«Что же делать? Неужели я должна бояться своего дядьку и Марину? Это всё она, со своей Москвой, куда-то его втянула. Зачем он ищет ребёнка? Ведь не может быть, чтобы ребёнок был его. Этого Марина бы не позволила и не простила. Но что тогда? – Юлька потёрла лоб. – Или я такая дура, что не могу сообразить, что же происходит, или действительно всё так серьёзно и для нас очень опасно? Значит, мне нужно уходить от сюда, потому что-то всё равно, если захотят, то докопаются до истины, а что будет дальше, не хочется думать. Но куда уходить или уезжать? Нигде не была, никуда не ездила, и кроме дяди Коли и его первой жены, и Егора нет никого. – Вернее Тоша, но Юлька его звала Егором. – Но и туда тоже хода нет. – Юлька опять потёрла лоб».

«Вот бы сейчас в окно удрать, но нельзя, сразу навлеку на себя подозрение. Нужно всё обдумать, и купить кое-что в магазине. Побуду у дяди Коли ещё денёчек, а на другой уеду, скажу, что поехала домой. Но куда ехать? Господи, подскажи, куда мне ехать? Танюшенька, девочка моя, кому это ты стала поперек дороги, кому помешала жить? Ведь ты только родилась, а за тобой уже охотятся. Боже сохрани малышку, помоги мне и ей! Это ведь ты направил мои мысли, мои действия и я оказалась в сарае тети Моти. Никогда до этого не распирало меня любопытство, что делается в ее доме».

Юлька вздохнула оттого, что она постоянно думала, как ей жить дальше, тупик, в котором она оказалась, оставался тупиком. В голову не приходила ни одна хорошая идея, а как ни хотелось уезжать в неизвестность. Было даже страшно думать, что придется жить в чужой местности, в городе или деревни, с чужими людьми. Снова захотелось пить, да так сильно, что, казалось, внутри все горит.

«Надо было на ночь взять кружку с водой, и как это я не догадалась, – с досадой думала Юлька. – Придется опять идти по темным комнатам».

Девушка который раз за вечер вздохнула и крадущейся походкой отправилась на кухню.

– Ты что-то хочешь? – раздался за ее спиной шепот Марины, и Юлька от неожиданности вздрогнула.

– Фу, как ты меня напугала, терпеть не могу темных комнат, но так захотелось пить, будто во мне что-то загорелось.

– Пойдем на кухню, ты, наверно, не только пить хочешь. Я, например, ночью люблю что-нибудь пожевать. Ребенок сосет и потому по ночам хочется есть, – тихо говорила Марина, щелкнула выключателем на кухне и стало светло. – Чего тебе?

– Мне только попить, я есть не хочу, не очень хочу, – поправилась Юлька.

– Ну, тогда попьем чаю с печеньем, с молоком, с медом и вот фрукты, – собирала на стол Марина.

И через пять минут зашумел чайник.

– Знаешь Юль, я люблю ночь, и чтобы никто не мешал. Муж спит, Игорек спит, а я сижу, пью чай или тихо включу телевизор. Благодать, да еще открою окно, веет вечерней прохладой, разными вкусными запахами цветов! – Марина причмокнула и зажмурилась от удовольствия.

– А как же ты в Москве будешь жить без всего этого? Там жара, запах пыли, нагретого асфальта или мокрого, если его обрызгают водой, он испаряется и духота еще сильней. Каменный мешок, кое-где небольшие участки, засаженные деревьями, то есть парки, но это такая малость для такого огромного города, и воздух не становится чище.

Марина поморщила свой аккуратный носик.

– Подумаешь, здесь одни прелести, а там другие. Что-то ни один москвич не удрал к нам в деревню жить. Если и приезжают, то лишь на день или два, а потом снова в город. Значит, не прельщают их наши деревенские прелести. В деревне хорошо летом, и то отдыхать, а не жить. А зимой вообще тоска зеленая и грязь по колено.

– Ладно, не будем спорить, этот спор безрезультатный, каждый останется при своем мнении, пора спать, – Юлька поднялась уходить.

– Спать, так спать, – согласилась Марина. – Ты завтра, чем собираешься заняться?

– Схожу в поликлинику, похожу по магазинам и все, больше дел нет, можно уезжать домой, в деревню.

– Мы тебя не гоним, можешь гостить, сколько хочешь, но, чтобы бабушка не волновалась.

Юлька чувствовала, что Марина опасается ее согласия остаться, потому поспешила ее успокоить.

– Нет, я поеду, мне уже пора, может, уеду завтра, если успею или, в крайнем случае, послезавтра утром.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – облегченно вздохнула Марина. – Нас пригласили на день рождение, с Колей вместе работает, может, и ты с нами пойдешь? Завтра суббота, Коля работает до обеда, а в три часа мы с ним идем.

– Нет, Марина, мне еще очень рано ходить в гости, да и Танюше рано бывать на людях. Вы идите, а я, может, уеду, а нет, так подожду вас здесь. Пойду, а то Танюшка проснется, всех перебудит, – и Юлька ушла в свою комнату.

«Странная девочка, – думала Марина, – вроде простая и открытая, как книга, бери и читай, а попробуй, прочти, написано на незнакомом языке. Что-то нет, нет, да промелькнет у нее в глазах, будто о чем-то старается умолчать, но тревога, точно, тревога в ее глазах, и она старается ее скрыть. Что же ее тревожит? Может, я ошибаюсь, но это выражение я увидела сразу, как только она зашла к нам в дом. Надо попробовать вызвать ее на откровенность, а может не стоит лезть в чужую душу. Марина, Марина, мало тебе своих проблем, взваливаешь на себя еще чужие проблемы, – укорила себя Марина. – Ведь если девчонка разоткровенничается, ее проблема станет общей. Хочешь ты этого? Значит, делай вид, что ничего не замечаешь, и чем быстрее она уедет, тем лучше».

Юлька по магазинам всегда ходила с удовольствием. И сейчас, с ребенком на руках, она рассматривала детские вещи, выбрала летнюю детскую коляску и сразу уложила в нее Танюшку. Продавцы с улыбкой предлагали Юльке детские игрушки, костюмчики, и ей нравилось заботливое внимание к ее ребенку. Потом она зашла в комиссионный магазин. Здесь можно было найти все, что твоей душе угодно: начиная от заколок, одежды, обуви и всякой домашней утвари. Девушка медленно рассматривала витрины и полки с вещами, и обратила внимание на роскошный черный парик с длинными, чуть вьющимися волосами.

– Отличный парик, совсем, как у цыганок. Нет даже не у всякой цыганки такие роскошные волосы, – с восхищением смотрела Юлька, и продавщица сразу обратила на нее внимание.

– А вам бы подошел этот парик и стоит совсем не дорого. Мы только что приняли несколько париков в продажу и все уже разобрали, этот последний, берите, не пожалеете.

И Юлька сразу для себя решила:

«Конечно, он мне необходим, как воздух. И еще кое-что подкуплю, здесь же, не выходя из магазина».

– Заверните, я беру его, – кивнула Юлька продавщице.

Затем в другом отделе нашла удобную для себя обувь, юбку, кофту, теплую накидку на плечи, на голову несколько платков. Все стоило дешево, даже очень дешево. Такие вещи не ценились и их сдавали в комиссионку или чтобы они не мешали дома, или от сильной нужды. Затем приобрела несколько связок простых бус, колец, простые висячие серьги, но сразу нельзя было отличить золотые это или просто мишура, лишь бы бросалось в глаза. На руки купила браслеты, купила даже несколько кулонов. Особенно ей понравился простенький кулон, но он был чем-то похож на тот, который постоянно находился в распашонке у Танюши. Девушка долго рассматривала кулон. На нем тоже была гравюра распятого Христа, но не ручной работы, не было изощренности и особенности единственной и неповторимой работы. Сразу казалось, что медальон такой же, а сейчас Юлька видела, что это грубая копия, и цепь простая скрученная, а не плетеная вязью.

– Медальон открывается, – подсказала продавщица и помогла открыть его, нажав на кнопку сбоку, и медальон открылся, но внутри него ничего не было. – Тут можно поместить фотографию любимого, – улыбнулась продавщица.

– Я беру его, решила Юлька, хотя сама не отдавала себе отчета, зачем ей нужна еще и копия медальона.

К дяде Коле домой Юлька возвращалась с хорошей сумкой покупок. Танюша уже хныкала и пришлось взять ее на руки, а сумку поставить в коляску. Девушка зашла в небольшой сквер, села на дальнюю скамейку, вытащила из сумочки термос, налила в бутылочку детской смеси и стала кормить дочку. День продвигался к обеду.

«Опять забыла купить часы, все купила, а за часы забыла, – с досадой вспомнила Юлька. – Сколько же сейчас времени? Наверно уже скоро двенадцать, а в три Марина и дядя Коля идут на день рождение, – Юлька вытащила из сумочки записную книжку и стала листать ее. – Что я еще не купила? Детское питание взяла, все, что говорил детский врач в поликлинике, витамины купила, соски, бутылочки, подогреватель для детского питания, памперсы. Вроде купила все, – Юлька откинулась на скамейку и закрыла глаза, Танюша спала у нее на руках. – Живут же люди спокойно, ходят в магазины, в театры или кино, растят детей, и никто их не преследует. Кому мешает этот маленький человечек, что приходится скрываться, опасаясь преследования? А может мне все кажется, и никто нас не преследует, может у меня мания какая-то, и мне мерещится везде опасность? Такая тишина здесь, в парке, птички чирикают, прохладно, благодать. Не хочется верить во что-то плохое».

– Ну, ну, не расслабляйся! – будто кто-то шепнул Юльке на ухо.

Она вздрогнула, оглянулась, никого поблизости не было.

«Что я заснула, что ли? Так дело не пойдет, ночью не сплю, а днем стоило присесть, и задремала, а ребенка на руках могла и упустить его, – Юлька даже поежилась от неприятной мысли».

Она быстро встала, уложила ребенка в коляску, взяла сумку и пошла домой, к дядьке. Дяди Коли дома не было, а Марина сидела, сушила волосы.

– Обедать сейчас будешь или позже? Я приготовила, мы обедать не будем, – не отвлекаясь, комментировала она. – Все купила? Покажешь завтра, сегодня мне некогда, пока оденусь, сделаю прическу, и Коля подойдет. А мог бы в такой день прийти раньше.

Юлька пошла в свою комнату и уложила малышку на кровать. Есть почему-то не хотелось, было грустно, но отчего, она сама не знала. В комнате у Марины капризничал Игорек, и Марина уговаривала его.

– Не хочу укладывать его спать, пусть лучше заснет в гостях. А то выспится, а потом с ним не посидишь за столом, – объяснила она вошедшей в комнату Юльке.

Девушка взяла мальчика на руки.

– Ну, что ты расхныкался, как девчонка. Ты ведь уже большой, это Танюша маленькая, ей плакать положено, а тебе уже стыдно, ты ведь парень.

Игорек или что-то понял, или ему понравилась нянька, но он замолчал и внимательно слушал Юльку. А девушка ходила по комнате и тихо разговаривала с мальчиком, а сама думала о том, что скоро уедет и неизвестно, когда еще увидит своего маленького двоюродного братика. И не верилось ей, казалось дикостью то, что она заподозрила дядю Колю и Марину в чем-то нехорошем.

– Юль, смотри, ты его убаюкала, спит. Вот те раз, я старалась не укладывать, а ты взяла на руки, и он уснул. Клади его в кроватку, пока будем собираться, выспится. Что значит режим, все привык делать вовремя. Может, пойдешь с нами? – снова спросила она Юльку.

– Нет, не пойду. Что мне там делать? Нянчить Танюшу, так лучше я ее здесь буду нянчить. Оставляй Игорька, я ведь буду дома.

– Соблазнительно, но ты с двумя не справишься, я-то знаю, какой он бывает вредный. Как раскапризничается, не будешь знать, что с ним делать, да и мне спокойней, если он будет рядом.

Дядя Коля не опоздал, приехал с работы раньше, Марина еще наводила последние штрихи своей косметики.

– Ну, как я выгляжу? – покрутилась она перед мужем.

– Ты у меня красавица, а сейчас особенно хороша! – с любовью смотрел дядя Коля на Марину.

А она действительно выглядела великолепно: темно-каштановые волосы отливали спелым гранатом, были подобраны и уложены так, что подчеркивали пышность прически с легкой завивкой или, скорее всего, можно подумать, что волосы вьются от природы. Светлая молочная кожа лица с легким румянцем, и еще по-детски припухшие губы говорили о ее молодости. Фигура у Марины была безупречной: в меру пышные формы тела с тонкой талией, в платье, цветом спелой вишни, выглядела, как драгоценный камень в дорогой оправе. Марина легко прошлась по комнате в красных босоножках на высокой шпильке.

– Не стой как истукан, переоденься, не пойдешь же ты в том, в чем ходишь на работу.

Дядя Коля хотел что-то возразить, но передумал.

Юлька молча наблюдала за ними, а сама думала:

«Да, дядя Коля сильно проигрывает рядом с Мариной. У него уже большие залысины, и хоть он тоже строен и высок, а животик все равно проглядывает. Это, как видно, капитал, накопленный годами, который выдает возраст мужчин. И потом у него нет той светской изящности, что есть у Марины. Хотя, может, это для мужчин не главное, а там как сказать. Он хоть и врач, но сразу видно, что врач сельский. Четкий профиль красивого лица с прямым носом не вязался с добродушным выражением, а взгляд, когда он смотрел на свою жену, был растерянным и заискивающим, как будто он хотел попросить ее о том, чтобы она не бросала его, не уходила от него. Марина или не замечала этого взгляда, или ей наоборот нравилось держать мужа в постоянной тревоге. Дядя Коля, каким ты был и каким ты стал, – с болью в сердце подумала Юлька».

Марина ей нравилась, она не могла не нравиться, она нравилась всем знакомым и не знакомым. Но Юльке не нравилось, что дядя Коля потерял что-то больше, чем нашел. Первая жена дяди Коли тоже была врач-терапевт и работала с мужем в одной поликлинике, зовут ее Светлана, Светлана Павловна. Она и светленькая, как ее имя, а дядя Коля тогда был уверенным в себе, с твердым взглядом, с твердыми убеждениями о честности и бескорыстности, доволен был своим положением, своей семьей и тем, чего достиг в жизни. И, казалось, его ничто не сможет, как говорится, «выбить из седла», но появилась Марина, и крепость вначале дала трещину, а потом и вовсе рухнула.

– Что, нравлюсь! – вдруг услышала Юлька голос марины и вздрогнула, отгоняя от себя мысли.

– Да, ты хороша, ничего больше не скажешь, дядя Коля прав, ты сейчас особенно красива.

– То-то же! Учись, пока я жива, – засмеялась, довольная эффектом, Марина. – Котик, – обратилась она к мужу, – Юленька собирается ехать домой, в деревню.

– Когда? И почему вдруг ты решила ехать? – удивился дядя Коля.

– Почему вдруг?! Она ведь приехала не насовсем, правда Юля?

– Конечно не насовсем. Все дела я сделала, пора домой.

– Конечно не сегодня, – перебил Юльку дядя Коля. – Если такая уж необходимость, я отвезу тебя завтра утром.

– Тебе ведь на работу! – возмутилась Марина. – Тут не далеко, можно и на автобусе.

– Я отвезу утром, выедем пораньше, и успею на работу, не волнуйся Мариночка, но я хочу знать, что с ней ничего не случится и повидаюсь с мамой, – мягко возразил дядя Коля.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, ты всегда делаешь по-своему, но я не сержусь на тебя. Я же знаю, что ты на много умней меня, и мне это нравится.

Юлька отвернулась и подошла к окну. Окна в зале, как и в ее комнате, где ее поместили, выходили на улицу. Возле двора стояла дяди Колина «Волга», в гости собирались ехать на ней. Но тут Юлька увидела, что к дому подъехала точно такая же «Волга», как и у дяди Коли, но с другими номерами. Юлька успела заметить только первые номера – две семерки, так как «Волга» почти уткнулась «носом» в забор палисадника.

– Кто-то приехал! – вырвалось у Юльки.

К окну подскочила Марина.

– Вот не вовремя! Коля, Григорий пожаловал!

– Какой Григорий? – не понял дядя Коля, он усердно завязывал возле зеркала галстук.

– Как какой, твой сын! Не задерживайся, мы и так уже опаздываем! – возмутилась Марина.

– Гоша приехал, он ведь недавно был, что-то случилось наверно. Не беспокойся, не опоздаем, еще полчаса. Мы ведь не на работу идем, можно немного позже прийти, – говорил дядя Коля, стараясь справиться с галстуком.

Но Юлька уже не слышала их перепалок, выскочила к брату навстречу.

– Егорка, привет! – повисла Юлька на шее у брата.

– Здравствуй малявка! Как ты? – поинтересовался тот, целуя Юльку в нос.

– Фу, Егорка, опять ты целуешь меня в нос, я уже не маленькая, – засмеялась девушка.

– Слышал, слышал, батя по телефону звонил, говорит нашего полку прибыло. Показывай свою красотку, я ей или тебе привез подарок, потом откроешь, когда я уеду. Батя привет! – поздоровался Егорка, войдя в дом.

– Здравствуй сын. Все в порядке дома?

– Не беспокойся, все в порядке, это я по своим делам приехал и решил к тебе заскочить. Великолепно смотришься, Марина! – обратился он к мачехе. – Не даром отец потерял голову и никак ее не найдет.

– Грубая шутка и не уместная! – фыркнула Марина. – Коля, нам пора!

– Успеем Мариночка, поговорю с сыном. Мы идем на день рождение к дяде Сене, может, и ты пойдешь? – обратился он к сыну.