Текст книги "Паутина. Том 1. Не ловите диких кошек"

Автор книги: Людмила Богодухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

«Где же Мальчик? Как он, смог ли устоять под напором воды?» – с беспокойством думала женщина.

А дождь хлестал, забивал под навес, и вскоре о Мальчике уже не думала, а беспокоилась, как бы и их не смыло в ущелье. Но потом ливень прекратился и перешел в размеренный моросящий дождь. Тучи обложили все небо, ветер перестал свирепствовать и лишь изредка, возьмет и кинет в лицо пригоршню дождя.

Баба Феня осторожно выбралась из щели, где пряталась, и старалась отыскать глазами Мальчика, но его нигде не было. По ущелью еще бежала вода, но уже начала резко убывать, и вскоре снова была видна зеленая трава, будто и не было вовсе такого грозного потока. Людей нигде не было видно. Баба Феня решила пробраться к девочкам, пока еще шел дождь. Она не стала брать с собой тяжелые рюкзаки, пусть лежат. А сама с Серым осторожно пробиралась по скользким камням. Дождь заливал глаза, но она уже была достаточно мокрой, чтобы обращать на этот внимание. Нужно было следить, куда становиться, и оглядываться по сторонам, чтобы вдруг не налететь на нежеланную встречу.

Шум дождя снаружи, как бы подчеркивал тишину в пещере. Баба Феня положила руку Серому на спину.

– Тихо, Серый!

Но тот ощетинился и готов был на кого-то кинуться.

– Тихо, Серый! – шепотом проговорила женщина и пошла вглубь пещеры, откуда вытекал родник.

Пол пещеры был мокрым и скользким и наклонно уходил куда-то вверх. Баба Феня посветила фонариком, пещера тянулась далеко вглубь скалы.

«Не хочется мне туда идти, – подумала она. – Надо подняться наверх, посмотреть там, где я их оставила».

Но ей отчего-то было страшно, она боялась увидеть самое страшное. Но все равно вернулась к площадке и посветила.

– О, Господи, тигры! – невольно вырвалось у нее.

И это как бы была команда для Серого, он яростно залаял.

– Тихо, Серый! – прикрикнула баба Феня. – Уходим.

– Баба Феня! Иди к нам! – вдруг услышала она голос Олеси.

И она увидела девочку, которая выглядывала из-за тигра.

– Иди, баба Феня, не бойся. Они мертвые, только Серому закрой рот, чтобы он не лаял.

Но Серого еле поймали: он старался вырваться, его злил и пугал вид зверя.

– Что же с вами случилось? – не выдержала баба Феня.

– Тут Шурка и Митька, мы не знаем, ушли они или нет.

– Когда я видела, они еще не уходили. Но это было до грозы, – тихо ответила Олесе женщина. – Марта как? – спросила баба Феня, показывая на лежащую девушку.

– Плохо, ее поранил тигр. Я ей сделала четыре укола, а потом не смогла, темно, костер потушили.

– У нее температура. А ну, посвети мне, я посмотрю. Нужно делать перевязку, обработать рану. Я выйду, у меня в рюкзаке лекарство. Принесу сейчас, пока еще идет дождь. На улицу никто не сунется, будут сидеть в укрытии.

– Не уходи, баба Феня, – взмолилась девочка. – Как ты уходишь, с нами что-то происходит. Вот и сейчас уйдёшь, а вдруг тебя увидят. Смотри, как Серый не может успокоиться, он нас выдаст. Я его одна не успокою. А перевязать можно простыней, у нас ещё осталась, и мы заливаем рану мочой, так Марта сказала. И Пенициллин еще там есть, у тебя в аптечке, сделай ей укол. Потом пойдешь за сумками, когда будем знать, что все ушли, – тихо доказывала девочка.

– Хорошо, хорошо, не пойду, давай лечить народными средствами. А Марта, по-моему, просто спит.

– Мы ночь почти не спали, – и Олеся тихо стала рассказывать, что с ними произошло.

– Это моя оплошность, надо было сразу все проверить. А ведь нужно было опасаться зверей. Жалко, такие красавцы, но что поделаешь, действительно у вас не было выхода: могли бы загрызть. Вот ведь, как неосторожно. Нужно серьезно продумать, где остановиться, чтобы было безопасно. До сих пор мы не нашли такого места.

Марта, перевязанная, уже очнулась, баба Феня уколола ей обезболивающий и антибиотик. Тихо переговариваясь, все рассматривали убитых тигров.

– Нужно с них снять шкуру – понадобится, а мясо вынести, может, кто из зверей съест. А там вы были? – и баба Феня посветила фонариком в другую пещеру, откуда напала тигрица. – О, да здесь смотрите кто! – и женщина скрылась в пещере, и тут же вышла, в руках она что-то несла.

– Что это? Что? – нетерпеливо подскочила к ней Олеся.

– А вот что! – и баба Феня положила на постель к Марте маленьких котят. – Совсем беспомощные, наверное, только рожденные, они ползали, искали мать, видно, уже давно хотели есть. Но не пищали почему-то, то ли оттого, что еще были очень малы, то ли оттого, что очень были слабенькие.

– Ой, какие маленькие! Марта, смотри, какие хорошенькие.

– Как жаль, что пришлось убить их мать, но она на нас напала, – будто оправдывалась Марта. – Что теперь с ними делать? Они ведь умрут без молока.

– Да, они не выживут, – согласилась баба Феня.

– А кроме молока они не могут ничего больше есть? Может, их можно накормить супчиком? – с надеждой спросила Олеся?

– Супчику тебе бы не мешало и мне, а тигрята супчик есть не станут. Они ведь маленькие, – Марта посмотрела на огорченную сестру. – У нас нет коровы, нет рядом магазина, мы сами не знаем, где будем завтра, так что придется их оставить здесь.

Баба Феня не вмешивалась в их разговор. А Серый с любопытством наблюдал за полосатыми котятами, изредка поворачивая голову в сторону взрослых тигров и глухо рычал.

– Марта, я хочу есть, – тихо проговорила Олеся.

– Потерпи, – также тихо ответила ее сестра. – Сейчас выходить опасно, дождь, наверное, уже закончился. Подождем до вечера.

– Баба Феня, далеко рюкзаки, которые вы привезли? – спросила Олеся

– Нет, недалеко, но идти нужно по открытой местности, по склону, минут пять-десять, так что, конечно, лучше подождать темноты. А пока подумаем, как нам оторваться от преследователей. Нужно что-то придумать, чтобы они поверили в нашу гибель. А эти тигры, как раз то, что нам нужно, – и баба Феня стала подробно объяснять девочкам, что она придумала. – Я пока займусь тиграми: сниму с них шкуру и разделаю тушу.

И будто всю свою жизнь она этим занималась, аккуратно снимала шкуры с убитых зверей. И пока она занималась тиграми, на улице наступила ночь. Костер так и не разжигали, Олеся светила фонариком, и баба Феня странным образом разделывала туши. В нижней части по коленный сустав отрезала задние ноги и одну ляжку, затем срезала на них рваные куски мяса. Получилось так, будто кто-то их выгрыз. А одну ляжку совсем обрезала, оставила немного на кости. Потом вырезала грудинку с ребрами и торчащей шеей, убрав с нее передние конечности до плечевого сустава.

– Ты что делаешь, баба Феня? – удивлялись девочки.

– Я делаю непонятные останки от ужина хищных зверей. А теперь наденем на них некоторую одежду.

Выбрав у девчат кое-что из одежды, баба Феня разорвала ее во многих местах, выпачкала кровью и надела на зверя. На шею порванные остатки рубашки или майки, на бедра порвала джинсы, вырвав из них клочья, лишь бы застегнуть на талии. А остальные куски одежды вымазала кровью и приготовила взять с собой.

– Ну, я теперь выйду и найду, где они остановились. Они, конечно, разожгут костер, в темноте сидеть не будут.

И женщина ушла в ночь.

Дождь закончился, но тучи еще беспорядочно бродили по небу, не обещая улучшения погоды. Только изредка где-то среди них, на мгновение неожиданно и несмело выглянет луна, но тут же тучи, как бы спохватившись, прячут ее, наползая друг на друга.

Баба Феня привычным осторожным шагом, как крадущийся зверь, незаметно пробиралась по скользким камням, проходя то углубления, то пещеры. Везде было темно и тихо. Но вот мелькнул свет, он падал из пещеры, освещая довольно большую площадь возле нее. В пещере горел большой костер. Мужчины, видно, поужинали, сидели, курили. Баба Феня замерла, прислушиваясь. Но говорили кто о чем, ничего интересного для нее в разговоре не было. Потом заговорили о женщинах. Каждый старался сказать что-то остроумное или, если не хватало ума, что-то из своих похождений, а потом ржали, как кони, довольные собой.

– А ты что молчишь, Кабан? – спросил сиплый голос.

Я тебе за Кабана в морду врежу! – взвился Шурка.

– Ладно, ладно, я пошутил, спрашиваю, что молчишь о своей Бешеной? Она, как, действительно такая? – сделал намек хриплый и гоготнул. – Или ты в расстройстве, что снова ее не увидел?

Шурка молчал. Но хриплый не унимался:

– Я тебя не пойму, то ты бежишь в первых рядах, в погоню, а то сидишь мрачный, что тебя не устраивает?! А, может, ее, того, тигра съела? – и хриплый снова хохотнул. – Мы бы ему спасибо сказали.

– Ладно, заткнись, больше темы нет?

– А какая тема, когда мы все здесь по одной теме гуляем. Тебе нужна Марта, а Старику бабка, и на фига она ему сдалась, скоро сама коньки откинет. А, правда, братва для чего ему старая нужна? Клизму вставить? – хохотнул снова хриплый.

– Вот он тебе ее вставит, если услышит.

– Бабка что-то, наверно, знает, вот он ее и ловит.

– Не он, а мы ловим, а он сидит в своем кабинете, – съязвил кто-то.

– Ты лишнего языком не трепи. Держи его за зубами. Язык мой – враг мой! – перекидывались они репликами. Но ничего существенного так и не сказали.

И баба Феня молча пошла назад. Еще несколько раз она сновала от пещеры к пещере, где находились их преследователи.

«Вот и будет вам утром холодный душ. Зрелище не из приятных. Вот бы если еще сюда ночью кто-нибудь из зверей пожаловал и повыл возле входа. Где бы спрятаться и посмотреть на ваши лица, но придется отложить развлечение. Будем надеяться, что неожиданное зрелище даст результаты, и не будут разглядывать и сравнивать кости, гадать человеческая или звериная. Одежда должна сыграть свою роль».

В эту же ночь баба Феня вывела Марту и Олесю из пещеры и на время укрыла их в лесу. Неизвестно, в какую сторону пойдут после того, что увидят, может, даже начнут охотиться на тигров. Нежелательно оставаться в ущелье. Все вещи, что несли с собой девочки и баба Феня, оставили в пещере, даже котелок, чтобы имитировать нападение. Все было разбросано, и кое-где были волосы вырваны с корнем и облиты кровью, которую баба Феня набрала у всех по очереди шприцем и окропила волосы и вещи на всякий случай, если вздумают что-то взять на экспертизу. Все выглядело так, как будто их застали спящими, и остались лишь их вещи. На полу высохшая лужа крови (после разделки туши зверей). Котят взяли с собой и забрали те рюкзаки, что хранились в расщелине. Коня нигде не было, так что теперь приходилось все тащить на своих плечах. Оружие тоже оставили рядом со спальным мешком, и только нож взяли и фонарики, с которыми пришла баба Феня. Даже чемоданчик с лекарством, не со всеми, конечно, был оставлен.

– Так нужно, – говорила баба Феня. – Нас нет, и все наши вещи как лежали, так и остались лежать, они уже нам ненужные.

И лишь тяжелые, мокрые шкуры она упаковала, завязав в простыню, а Марта прихватила плед, с которым не захотела расстаться.

– Все равно они не знают, какие у нас вещи с собой, оставляем спальный мешок, а плед я возьму, – и, укутавшись в плед, она решила не снимать его с себя.

– А как же мы ночью будем? Холодно ведь! – поежилась Олеся. – Давайте, наденем куртки, они нам так будут нужны…

Глава 4

Рано утром, оставив девочек в укрытии, баба Феня залегла на скале, на своем наблюдательном пункте. Она видела, как вышел один из мужчин и тут же выскочил другой, и они начали что-то говорить, но бабе Фене не было слышно. Как немой фильм происходил на ее глазах. Мужчины похватали свое оружие и долго стояли над кровавыми останками, постоянно осматривая вокруг себя местность. Потом гуськом направились к той пещере, где до этого прятались девочки. Что происходило в пещере, можно только догадываться. Мужчины вышли из нее, неся рюкзак, который там оставался, видно, в него собрали все оставшиеся вещи и спальный мешок.

«Все верно, так я и рассчитывала. Первым порывом они хотели убить тигров. Но не застав там зверей, забрали то, что осталось от женщин».

Долго они стояли в нерешительности.

«Думают, хоронить или нет останки. Их мнения, видно, разошлись. Кто-то не хочет оставаться в таком опасном месте, даже ненадолго».

И баба Феня их понимала, так как эти парни еще, видно, не видели крови, не участвовали в расправах, хоть и шли уже который день по их следам. Но преследовать – это одно, а видеть смерть, да еще от дикого зверя – совсем другое. Это опасность, которую не знаешь, откуда ждать. И не хочется подставлять ей спину.

Решив, что задерживаться не стоит, они, взяв свои рюкзаки, с оружием в руках уходили из ущелья, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. И вскоре скрылись в глубине леса. Еще долгое время баба Феня не уходила со своего наблюдательного пункта. Она знала, что это лишь временное затишье, что Старик так не смирится, пока точно не будет уверен, что они исчезли и не угрожают ему.

«Чем же я могу ему угрожать, что он открыл на меня охоту? Кто он такой, вернее сказать, кто из них троих, кому я мешаю? И что я могу знать такого, чего сама не знаю?!»

Когда стало ясно, что преследователи ушли, баба Феня спустилась вниз. Нужно было убрать останки тигров. И она постепенно сносила их в траву возле озера, сняв предварительно все вещи, которые сама надевала. Все окровавленные тряпки, связав, решила закопать где-нибудь подальше от ущелья. Потом зашла в пещеру, как она и ожидала, все их вещи были тщательно собраны и забраны с собой.

«Вот и все, пора возвращаться к девочкам. Но куда идти? Этот вопрос нужно решать всем вместе».

Временно решили остановиться прямо в лесу, выкопав небольшую траншею, укрыв ее сухим хворостом и листьями. Нужно было немного передохнуть и подкрепиться, продукты, консервы были в рюкзаке.

Баба Феня, загадочно улыбаясь, полезла в рюкзак.

– А еще я принесла вам что-то вкусненькое к чаю,– и вытащила сгущенку.

– Ура! Какая ты молодец, теперь сможем накормить котят! – обрадовалась Олеся.

– Но молоко сладкое, им нельзя кормить кошек, – возразила Марта.

– Да, это молоко не подходит, – согласилась с Мартой баба Феня.

– Ничего, подойдет. Не умирать же им с голоду. Я его разбавлю водичкой. Если нет никакого, то и это подойдет, – упрямо заявила Олеся. И тут же распечатала банку, решила разбавить молоко водой из фляжки – у бабы Фени была в рюкзаке.

– Воды мало, отдохнем – и снова в путь, вот только куда, давайте обсудим. Олеся, как ты их будешь кормить, соски нет? И даже нет тарелки для них.

– Тарелка не проблема, сейчас освободится консервная банка, но они не умеют есть, буду заливать им в рот. Ну не знаю, что-нибудь придумаю. Придумала! Баба Феня, ты с собой шприцы взяла?

– Конечно, я не все оставила. А что?

– А то, что я буду кормить их из шприца, потихоньку вливать им в рот, а они будут глотать, – обрадовалась Олеся, тут же достала шприц и стала кормить тигрят. Но оба тигренка были такими вялыми и, казалось, не умеют даже глотать. Олеся, плача, уговаривала их, но без толку. Тогда она, огорченная, намочила палец в молоке и сунула его в рот котенку. И тот начал чмокать, облизывая её палец.

– Смотрите, смотрите, он сосёт мой палец!

Вместе с пальцем Олеся капала из шприца в рот котенку молоко, и с большим трудом котята что-то поели. И, видно, так устали оттого, что ели и оттого, что Олеся их тормошила, что после еды сразу уснули.

– И где ты их будешь держать? – поинтересовалась Марта.

– Спать будут со мной, а когда я буду идти, понесу их за пазухой. Они ведь такие маленькие. Я потом для них корзинку сплету, когда сделаем на ночь остановку.

– Корзинку, это другое дело, – похвалила баба Феня. – Но только самую простую корзинку тоже нужно уметь плести.

– А ты, баба Феня, умеешь?

– Никогда не плела, не вязала, но, как говорила моя бабушка, нет такого дела, такой работы, чего не смогла бы сделать или научиться женщина. Значит, сообща корзинку для твоих котят мы сделаем. Лишь бы они научились есть. А ты давай облизывать пальчик с консервой, чтобы желудочек привыкал, а то молока мало, – советовала баба Феня. – Этот вопрос как-то решили с котятами, а вот как быть с нами, давайте думать. Куда направимся мы? У нас не так много времени, чтобы спрятаться. Лес огромный, но в нем надо сделать убежище от зверей и от людей. Должна быть близко питьевая вода, без нее никак нельзя. Значит, нужно делать близко где-то: или возле реки, или возле жилья.

Баба Феня посмотрела на девочек: Марта молча полулежала, и, казалось, она даже не слышит бабу Феню. А Олеся встрепенулась, ей было лестно, что взрослая женщина с ней советуется.

– А почему мы не можем остаться в пещере? Ведь там сейчас никого нет.

Марта посмотрела на сестру.

– Да потому, что туда еще вернутся. Кто-кто, а Шурка вернется. Я чувствую это.

– Ты права, – подтвердила баба Феня. – Туда вернуться нельзя. Это укрытие уже раскрыто, и в староверческий скит тоже могут нагрянуть. А вот если сделать укрытие где-то близко возле скита. Я думала, что можно вырыть землянку где-либо в лесу и ее хорошо замаскировать от случайного взгляда. Во время войны партизаны жили в землянках не один год. Как вы думаете, может, и нам поселиться в землянке? Посмотрим, что можно взять в брошенной деревне: бревно, доску или еще что нужное.

– Да, вы правы, – согласилась Марта, – это самый лучший вариант. Но тогда нам нужно торопиться.

– Баба Феня, а что тут у тебя в рюкзаках? – Олеся старалась заглянуть вовнутрь.

– Потом посмотришь. Сейчас выгружать нет времени, но могу только сказать, все самое необходимое.

И, повернувшись к Марте, баба Феня спросила:

– Очень уж ты расклеилась, а тут еще двойное ранение, дойдешь?

– Дойду, постараюсь дойти.

– А когда у тебя срок? Хватит у тебя времени, чтобы в пути не прихватило.

– Я сама не знаю срок, по моим подсчетам еще ждать два месяца.

– Только два месяца! – удивилась баба Феня. – А совсем не видно, но тогда действительно нужно поторопиться. Нельзя с маленьким ребенком жить под открытым небом. Сейчас снова проходим ущелье и, не задерживаясь, идем к скиту. Нам нужен почти день, отсюда километров пятьдесят, если не больше. Нужно торопиться, чтобы не попасть под дождь снова в ущелье.

Не останавливаясь, прошли озеро и долину, где трава стояла почти до пояса. После дождя она прилегла, но все равно были все мокрые, под ногами чавкала вода и в обуви тоже. Но шли и шли, стараясь быстрее дойти до более-менее пологого склона, по которому выбрались снова в густой дикий лес.

– А мы не заблудимся? – беспокоилась Олеся.

Рюкзак у нее был тяжелый, и его помогала нести баба Феня.

– А нам все равно, если и заблудимся, лишь бы воду нашли. Да нет, не заблудимся, я помню карту, и у нас есть компас.

Баба Феня вытащила из кармана маленькую коробочку.

– Откуда?

– Я была в универмаге, в районе.

– Надо было там зайти в милицию и все рассказать.

– Что именно? – оборвала Олесю Марта. – Да там и слушать не станут, а если и будут, то могут так повернуть всю эту историю, что уж лучше жить в лесу, чем в тюрьме.

– Я не подумала, – старалась успокоить сестру Олеся. – Прости! Но что-то надо делать, мы не можем всю жизнь скрываться, всю жизнь бегать. Они лишь на миг поверили в тигров, а пройдет время, и все это покажется неправдоподобным. Нам нужно было в другую сторону уходить, к границе. Перешли бы границу, и тогда нас ищи свищи.

– Глупая ты! Какая граница, соображаешь, кто тебя туда пустит?! Ну, допустим, нас не заметили, а где гарантия, что китайцы пустят нас в свою страну. Да они быстрее пустят пулю в лоб или в спину. Хватит болтать, пора идти.

И Марта поднялась.

Снова шли-шли, и все лес, редко попадались небольшие поляны, и тогда делали небольшой привал, не разжигая костра. Уже больше суток не ели и не пили ничего горячего. Да и вода заканчивалась, фляжки воды хватало не на долго. Хорошо, что стояла пасмурная погода, не хотелось пить. От ходьбы мокрая одежда просохла, а ноги стали париться в обуви. Но женщины шли, такие разные, такие беспомощные, но очень упрямые, или безвыходное положение заставляло их двигаться. И они шли безропотно, одна из них еще девочка, худенькая, слабенькая на вид, с рыжими длинными волосами, перехваченными двумя резинками в два хвоста. Усталое лицо с упрямыми сдвинутыми к переносице бровями.

Вторая – молодая девушка, с располневшим станом, но не скажешь, что она в положении, просто не худенькая, с темными длинными, распущенными по плечам, волосами. Серые серьезные глаза, грустные, почти тоскливые, она все время о чем-то думает. Видно, как ей трудно все время идти, но она упрямо терпит. И, наконец, баба Феня – женщина еще не старая, но надвинутый на лоб платок делает ее старше своих лет. Из-под платка всегда серьезный задумчивый взгляд темно-карих глаз. Черные брови скрыты платком так же, как и черные волосы, стянутые в тугой узел и заколотые шпильками. Среднего роста, тело сбитое, спортивное, ничего лишнего. Легкий быстрый шаг, и даже тяжелый рюкзак, с привязанными к нему шкурами зверя, а в другой руке лямка рюкзака, который несла Олеся, со стороны казалось, дается ей без какого-либо усилия.

Шли уже долго. День клонился к вечеру, моросил мелкий дождь, и от этого в лесу было сумрачно. Пахло прелыми листьями и свежестью, хотя в лесу всегда свежо. Нужно было где-то остановиться на ночлег и развести костер. Сырость, даже летняя – очень плохой попутчик. Марта стала замечать, что время от времени ее начинает трясти. Дрожь пробегает по всему телу и заканчивается где-то в груди и на зубах, стискивает челюсти, и невозможно не стучать зубами, они непроизвольно выстукивают дробь.

«Горячего чая, а то я снова свалюсь. Опять начали болеть грудь и плечо».

Котята, которых она несла, зашевелились под курткой, упорно лезли вверх и пищали.

«Начали пищать. Неужели действительно выживут? Олесе забава, а подрастут, нужно будет выпустить на волю. Как долго идем, а куда? Знает ли баба Феня дорогу? Наверно, знает, что сверяет по компасу. Что их ждет впереди?» – перескакивали мысли с одного на другое.

Марта вздохнула:

«Иду совсем без ноши и еле успеваю. А баба Феня, как конь тянет все. А где же конь, утонул или ушел куда-то?! Вот бы сейчас он пригодился. Сколько же километров мы протопали? Никогда в жизни так много не ходила».

Марта остановилась и на миг закрыла глаза. И тут же открыла, но бабы Фени и Олеси нигде не было.

– Олеся! Баба Феня! – в испуге дернулось куда-то вниз сердце.

Кругом стояла серая мгла.

«Где они?» – билось в голове.

Хотелось крикнуть, но было неловко, казалось, вот здесь где-то они рядом, это просто Марта их не видит. И она пыталась догнать сестру и бабу Феню.

– Серый! Серый! – не выдержала и крикнула она. – Серый!

И где-то далеко залаяла собака.

– Неужели ушли так далеко! Серый!

Лай раздался совсем рядом, и тут же голоса сестры и бабы Фени.

– Мы тебя потеряли. Прости, ушли, не оглядываясь! Тебе плохо? – подбежала девочка к сестре.

– Ну и ну! Как это случилось, пошли и пошли, все время шла рядом, глянули тебя нет. Ты порядком вымоталась, сделаем привал, разожжем костер. Как ты, в порядке? – баба Феня внимательно посмотрела на Марту.

– Тут совсем недалеко уже, хотелось в эту ночь найти что-то с крышей, чтобы переночевать.

– Я слышала лай собаки где-то далеко, подумала, что вы туда ушли. Мне что-то страшно, уж лучше давайте заночуем здесь, а утром посмотрим, что там.

– Это могут лаять бродячие собаки. Очень неприятно с ними встречаться. Было бы лучше переночевать где-то на дереве. Посидите, я поищу многолетний дуб, где бы мы могли уместиться.

Это была не проблема. Многолетние деревья встречались часто, дубы тоже. Посветив фонариком со всех сторон, бабе Фене одно из деревьев особенно понравилось.

– Это подойдет, но вот как тебя, Марта, сюда поднять? Да ладно, что-нибудь придумаем. А пока нужно свить себе гнездо на этом дереве. Сушняк не подойдет, необходимо вырубить или выпилить несколько молодых тонких жердей, – баба Феня достала из рюкзака ножовку. – Лучше выпилить, не так будет слышно.

Выпилив жердину, баба Феня тщательно замазала пеньки и закрыла их листвой. Потом на дереве, на седловине, укрепляла жерди, заплетала ими ветки, а где привязывала. Олеся помогала ей. Гнездо делали высоко, среди веток деревьев.

– Надеюсь, снизу ничего не будет видно среди листьев.

Дерево было такое толстое с очень мощной кроной, потому и гнездо получилось объемное и удобное. В нем свободно можно было поместиться не только троим, а, по крайней мере, пятерым. Заняло строительство два часа, и ночь совсем опустилась на лес.

– Вот теперь из веревки сделаем лестницу – и все в порядке.

И баба Феня, разделив веревку на две части, через определенный промежуток, навязала узлов, в которые вставила выпиленные ступеньки из тонкого молодняка, по краям которых сделала надрез, чтобы они не выскакивали из узлов.

– Вот и лестница готова. Олеся, проверь, как она тебе, нравится?!

Олеся быстро забралась на дерево.

– Здорово и легко подниматься! Марта, поднимайся ко мне!

И Марта поднялась, облегченно опустилась на мягкую подстилку из сушняка, листьев и еловых лап. Втащили рюкзаки и укрепили, повесив на сучья.

– Конечно, костра у нас снова не будет, но зато спокойно можем поспать. А Серый будет возле дерева ночевать. Извини друг, но к нам мы тебя не возьмем, у тебя крепкие зубы и быстрые ноги. Если что – сможешь удрать, – приговаривала баба Феня, включая фонарик и доставая из рюкзака ужин. – Вот вам молоко, ваша чашка, корми, Олеся, своих кошек, что-то они уже научились пищать.

Снова ужин был из консервов и хлеба, который уже порядком зачерствел, но был вкусным. И девочки с удовольствием поужинали, баба Феня ела немного, все старалась лишний кусок подложить девочкам. Вот только воды было уже очень мало. Сделали по глотку, и во фляжке осталось еще по глотку.

– Ничего, уже, считай, дошли. Ночь спим спокойно, а утро вечера – мудренее. Утром и обсудим дальнейшие свои действия.

Ночью проснулись от собачьего лая, визга, рычанья.… Все слилось в кошмарный ночной концерт, который пробирал до самых кончиков пальцев и поднимал на голове волосы дыбом.

– Что это? – дрожа от страха, шепотом спросила Олеся, прижимаясь к сестре.

Марта тоже вздрагивала всем телом. А под деревом творилось что-то ужасное. Слышно было, как катались по земле, рычали или жалобно скулили собаки. Их было так много, и они, видно, напали на Серого.

– Это дерутся собаки. Ничего страшного, подерутся и разойдутся, – успокаивала девочек баба Феня.

– Бедный Серый, бедный Серый! Мне его жалко. Надо было взять его сюда, а там его загрызут! – Олеся чуть не плакала.

– Ничего с ним не станет. Сейчас вырвется и удерет. Он ведь не дурак, чтобы его загрызли. Но вначале повоюет. Как без этого? – успокаивала Олесю баба Феня.

И на самом деле, вскоре собачий гомон стал удаляться и совсем затих где-то далеко в лесу.

– Как там Серый? Может, лежит раненый?

И чтобы успокоить девочек, баба Феня с фонариком спустилась с дерева. Но нигде поблизости никого не было. Серый исчез вместе со стаей собак.

– Откуда столько много собак, до поселка далеко? – поинтересовалась Марта.

– Это одичавшие собаки, видно, когда люди ушли из скита, собаки остались и теперь, собравшись в стаю, охотятся. Они такие же опасные, как и волки. Но волки на огонь не пойдут – боятся, а собаки ничего не боятся. Так что, если мы здесь поселимся, это для нас будет проблема. А теперь спать, ночь еще не закончилась, – и баба Феня замолчала.

Но девочкам не спалось.

– Я так хочу домой, хочу, чтобы ничего не было, что с нами случилось! Я боюсь спать и очень устала! – и Олеся тихо заплакала.

Марта обняла сестру, погладила ее по голове.

– Успокойся, сестренка! Я тоже устала. У меня все болит, я даже не знаю, что у меня не болит. Но выхода у нас нет, и лучше терпеть, не раскисать, тогда будет лучше. А сейчас давай поспим, хоть такое убежище, пусть холодно и моросит дождь, но в безопасности, вернее, в относительной безопасности.

Они обнялись, согревая друг друга, и снова уснули. А баба Феня до самого утра не могла уснуть. Потом, вооружившись топором, она тихо спустилась с дерева и пошла на разведку. Нужно было найти воду и определить, где они находятся.

Скит был совсем рядом; изгородь, которой был огорожен поселок, давно повалилась и сгнила. И ветер гулял по небольшим пустым улицам бывшего селения. Черные дома стояли без окон и дверей; провалившиеся крыши и лишь печные трубы еще как-то держались, даже в тех домах, где пожар уничтожил жилые постройки. А были и такие дома, которые только почернели от дождя и ветра, но стояли еще крепкие. Окна и двери были забиты крест-накрест досками. И под ставнями, наверное, хранилось оконное стекло. Эти дома были еще страшней, так как они напоминали о том, что хозяева могут вернуться, и они ждут не дождутся их.

Не заходя в дома, баба Феня медленно шла по бывшему скиту, где жили, трудились и молились такие же, как она, люди. Но их выгнали из жилища, разбросали по свету, а некоторых убили. Так что же было не так у этих людей? Чем они помешали обществу, живя так далеко от него? Может быть, молились не так, как другие? Но какая разница, как молиться, если Бог один и, если он есть, он на любом языке, как бы ты не молился, должен услышать и понять. Это с его ведома мы все верим ему, но молимся по-разному. А может, виной была не вера, а то, что эти люди жили здесь своей жизнью и были счастливы по-своему, и подчинялись своим законам?!

Было жутко от тишины и безлюдья. В конце поселка стоял большой дом, не тронутый временем, лишь оторванная ветром дверь, почерневшая, лежала тут же у порога, да слой листьев покрывал пол дома. Баба Феня постояла на пороге, а потом вошла. Старая, никому не нужная мебель: стол, лавки, табуретки – все сделано своими руками. Шкафы, в которых, видно, что-то было разбросано: истлевшая грубая одежда и церковные книги. Ни одной иконы или креста, но по всему видно, здесь был дом для молитв, или жил священник.

Баба Феня зашла во вторую комнату. Это была маленькая уютная комната, обставленная тоже грубой самодельной мебелью: две жесткие деревянные кровати, стол у окна и этажерка, на которой ничего не было. Из этой комнаты была дверь еще в одну комнату. Баба Феня постояла в раздумье. Тяжело было думать, что здесь жили люди, и о них напоминают только вещи.

Женщина открыла скрипучую дверь. Комнатка была совсем маленькая. В ней была одна кровать и еще детская люлька, подвешенная к потолку. Сделана так искусно: ручная резная работа и красиво расписана. Это единственная вещь, которая сделана, даже можно сказать, с роскошью.

«Вот, что нам понадобится, когда мы где-то устроимся – люлька, – подумала баба Феня. – Потом придем сюда с девочками. А теперь нужно найти колодец с водой, нам нужна вода».

Колодец был в середине бывшего села, он был внутри маленького домика, как игрушечного. Внутри барабан с ручкой, мощная цепь накручивалась на отшлифованное временем дерево, и даже сохранилось ведро. Большое ведро, литров на двенадцать-пятнадцать, обшитое снизу и сверху плоским железом – вечное ведро. Баба Феня опустила его в колодец, и закрутился барабан, замелькала ручка, и где-то глубоко-глубоко ведро коснулось воды и, гулко булькнув, ушло в воду. Женщина вытащила полное ведро воды, она была чистая, холодная и очень вкусная.